Текст книги "Дикарь"

Автор книги: Кристина Кэрри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Кэрри Кристина М
Дикарь

Кристина М.Кэрри

Дикарь

Аллен сделал еще несколько шагов по узкому переулку и резко остановился. То лицо, что маячило перед ним эпизодом из муторно-тягучего неприятного ночного сна, казалось под струями дождя неживым. Белая в синеву кожа, всклокоченные, давно не чесанные черные волосы, совершенно безумные глаза – широко раскрытые, с пульсирующими в неярком свете витрин зрачками чувствительными даже к такому перепаду освещения. Одежда – заляпанная землей, порванная в нескольких местах. Аллен отшатнулся – он инстинктивно старался держаться подальше от всего того, что было грязным, шумным или дурно пахнущим. От всего, что причиняло беспокойство.

Тот, кто шагнул ему навстречу из лилово-голубого света витрин, больше походил на мертвеца, вставшего из могилы, чем на живое существо. Не видом, даже не запахом – от него исходил некоторый неприятный запах, но Аллен мог различить, что это только запах сырой земли, но никак не разложения. Нет мертвеца он более всего напоминал закостеневшей посадкой головы, безжизненным неестественным углом плеч. И оскалом – верхняя губа была задрана в статичную гримасу, обнажая не полностью развившиеся клыки.

Если бы не эти клыки, Аллен никогда не догадался бы, что перед ним один из равных ему. У них не было никаких отличий, по которым один вампир мог отличить другого – ни специфического запаха, ни какой-либо ауры или чего-то подобного. Но именно эта не самая значительная деталь анатомии удлиннившиеся и закругленные, как бы конусовидные клыки – подсказала ему, что перед ним вампир, скорее всего – новичок, существо, появившееся без наставника, напуганное до полусмерти всем, происходившим с ним. Вампир без учителя. Легенда, ошибка. То, чего не должно быть.

Что с ним делать? – неторопливо подумал Аллен. – Убить? Это не так уж и сложно. Но – почему? Только потому, что я не знаю, годится ли он для нашей жизни? Разве это – и впрямь повод? Ведь он уже есть, он выжил, вопреки всему, прожил первые недели болезни. Он научился прятаться от света, наверняка уже научился пить кровь. Научился один.. Значит, он достоин жизни. Пусть выживает тот, кто силен.

– Кто ты? Ты такой же, как я?

Голос у этого существа был тоже нечеловеческий – глухой, хриплый, сорванный и какой-то замогильный. Но то, что он спросил, указывало на то, что его разум вполне сохранился.

– Да. Я помогу тебе.

– Будь ты проклят.. ты и тот.. кто.. убил меня..

Говорил он, выговаривая слова только в самом начале выдоха, дальше шло только глухое гортанное сипение.

– Ты жив. И я жив. Иди сюда.

Аллен протянул руку. Голос его был холодным, на лице застыла маска равнодушия. Еще слишком никем был для него этот человек напротив – еще никаких чувств не мог вызвать ни своей бедой, ни своей беспомощностью. И, может быть, эта холодность была сейчас более выигрышной, нежели живой интерес или сочувствие. Этого новичка следовало вываживать, словно рыбу, давая ей спокойно заглотить наживку.

Тот подошел, неуверенно коснулся грязными пальцами с глубоко сорванными ногтями руки Аллена. Аллен цепко захватил его ладонь и повел за собой в направлении дома. Парень, что был выше его на полголовы и заметно шире в плечах, шел покорно, словно маленький мальчик. Внешне он чем-то походил на Гэбриэла, но был совсем другим по внутреннему ощущению. Он был неуверенным, запуганным, каким-то неровным. Это не было результатом последних дней болезни, это было в нем изначально. Об этом Аллен думал, как о чем-то таком, с чем ему еще представляло бороться.

Внезапно парень остановился посреди дороги, словно упрямый мул.

– Куда.. мы.. идем..?

– Ко мне.

– Зачем?

– Там безопасно. Нет света. Спокойно. Нет никого. Ты отдохнешь.

Аллен говорил короткими размеренными фразами, в голосе его было нечто почти что гипнотическое – он научился этому от Гэбриэла. Парень стоял, набычившись, упершись широко поставленными ногами в мостовую, словно бы его собирались тянуть куда-то волоком.

– Пойдем. Скоро утро.

Услышав это слово, парень вздрогнул всем телом, огляделся затравленно, дернулся, собираясь куда-то бежать. Аллен схватил его за руку, вывернул ему руку за голову, нащупал свободной рукой хорошо известные ему точки на шее. Вампир мог быть сильнее обычного человека в толчковой силе или в выносливости, но нести нечто, массы превосходящей свою, долго он не смог бы. Потому он просто отключил у своего новоявленного подопечного ощущение своего тела, оставив у него возможность двигаться. В этом была опасность тот мог упасть, но было и преимущество – он не мог бы и сопротивляться.

Аллену удалось довести его до своего дома-баржи без приключений. Там он попросту, не церемонясь особо, оглушил свою "добычу" изрядной долей биоэлектричества, которое мог генерировать в своих ладонях, подобно электрическому угрю или другому животному. Уложив его на кровать, на которой могли бы разлечься минимум четверо, он подошел к компьютеру и принялся искать кого-то в веренице разных чатов и серверов, обеспечивавших передачу сообщений на пейджеры. Только через некоторое время, получив нужные инструкции, он вернулся обратно, к кровати, на которой бездвижным телом лежал его подопечный.

Все было слишком непонятным, слишком сложным. Никто из тех, с кем Аллен поддерживал отношения, не знал о том, как получаются дикари. Они были легендой, с которой никто не сталкивался лично, мифом, доказательств которого никто не видал воочию. А единственная, кто мог бы ему помочь, Гарет, была где-то вне его доступа. Сам Аллен был слишком далек от знания медицины, чтобы делать хотя бы примитивные выводы о состоянии того парня, который лежал на его постели и выглядел совершенно безнадежно больным.

Аллен слишком плохо помнил, как сам становился бессмертным. Это были долгие дни, наполненные болью и жаром, бредом и кошмарами. Но тогда рядом с ним была Гарет, и все, что с ним происходило, казалось не таким уж и страшным, когда ближе к полуночи наступали моменты просветления. Хорошо он запомнил только последний день своего превращения... или первый день новой жизни. Тогда он встал с постели легким и чувствующим в себе необычайную силу, незнакомое до той поры ощущение абсолютного здоровья, полной гармонии во всем теле. Тогда ему казалось, что он может летать, и вся память о предыдущем страдании неслышно ушла из его тела. Так сглаживаются родовые муки в памяти женщины, которая держит на руках свое дитя.

Но из-за этого, или просто из-за того, что он никогда не интересовался природой всех изменений, которые происходили с ним, в отличие от Гэбриэла, который несколько лет провел над микроскопом и пробирками, пытаясь исследовать собственную кровь и тело, сейчас он был совершенно беспомощен. Его мысли текли неторопливо, он не волновался, ибо никогда не был способен сопереживать искренне незнакомому человеку, но ни одного решения он не мог принять, ни одного действия для себя не определил.

Наконец, прозвучал звонок телефона. Аллен неторопливо протянул руку, взял трубку одной рукой, другой неожиданно для себя потянулся к лежащей на столе измятой пачке дешевых сигарет, которую он извлек из кармана своей "находки". Он не курил уже несколько десятков лет, но и до того, как решил, что эта привычка лишняя в его жизни, не верил, что курение способно успокоить нервы. Но сейчас сигарета сама легла в пальцы.

– Да?

– Привет, Ал, это Гарет. Получила твое сообщение. В чем дело?

– У меня тут один интересный.. человек. Я бы сказал, что это дикий вампир. Он еще не полностью изменился. И, по-моему, он не переживет изменение. Ты можешь мне что-нибудь подсказать?

– Где ты его нашел?!

– На улице, что особо интересно...

– Я не могу сказать ничего конкретного. Такое случалось иногда.. может, один или два раза, когда кто-то из наших был неосторожен, оставлял жертву еще живой и происходило заражение.

– Я его никогда не видел. Кто из наших еще в моем городе?

– Никого вроде бы. Но я уточню.

– Так что с ним делать?

– Даже не знаю.. Попробуй найти Гэбриэла, он может быть, сумеет помочь как-то через медицину – он исследовал изменения. Я могу только посоветовать дать ему еще крови. Может, это поможет. Но.. стоит ли? Что это за человек? Ты же не знаешь, что из этого выйдет.

– Я не хочу оставлять его умирать. Отчего-то не хочу. Я попробую его вытащить.

– Ну что ж... Удачи!

– Пока! Не пропадай, ты, может, еще понадобишься.

Аллен положил трубку и задумался.

Через несколько минут он поднял голову, привычным жестом поправив волосы и пристально взглянул на лежащего парня. Тот очнулся после парализующего удара, кажется, был в сознании. Он медленно обводил глазами интерьер комнаты. Аллен подошел, сел рядом, удивившись тому, что при взгляде на него незнакомец вздрогнул и попытался отодвинуться. Движение не удалось, и в его глазах – темно-серых, как разглядел теперь Аллен мелькнул дикий, животный страх.

– Не бойся меня. Я не причиню тебе вреда. Я буду лечить тебя. Как твое имя?

Парень помедлил, словно бы с трудом понимал смысл сказанных ему слов. Потом он облизнул сухие потрескавшиеся губы, на которых запеклась кровь, и с трудом выговорил:

– Кевин.

– Откуда ты?

– Из Ливерпуля.

– Как ты себя чувствуешь?

– Плохо. Больно. Жар. Холодно. Хочется пить.

– Где больно?

– Везде. Голова. Суставы. Глаза. Везде.

– Как давно это случилось?

– Что .. это?

– Как давно ты заболел? И почему?

– Неделя. Может быть – две. Я.. на меня напал кто-то.. укусил, пил кровь. Как в кино. Потом я умер. Потом воскрес. В аду. Это все еще ад?

– Ада нет. И ты жив. И будешь жить.

– Я прятался от солнца. Оно меня пугало. Было больно. Я прятался в подвалах, в канализации. Я знаю, что солнце меня убьет. Я едва не умер, когда попал на свет. Почему все это? И кто ты? Сатана?

– Меня зовут Аллен. Я – человек. Такой, каким ты станешь, когда тебе станет лучше. Я все тебе объясню, но после. Сейчас я...

Аллен помедлил, не зная, как объяснить то, что он собирается сделать.

– Я дам тебе своей крови. Тебе станет лучше. Наверное. Или сначала хуже, но потом лучше. Это – лекарство. Поверни голову ко мне.

– Зачем?!

– Не кричи. Мне нужна твоя вена. Это как укол.

– Нет! Хватит. Ты тоже хочешь моей крови.. Убирайся, монстр!

– Если ты не подчинишься, я опять отключу тебя. Уговаривать тебя я не буду.

Парень закусил губу и отвернулся, подставляя обнаженную шею. На месте, где проходила артерия, был большой сине-желтый синяк. Аллен поморщился, но наклонился к его горлу, положил руку так, чтобы тот не мог пошевелиться и знакомым уже движением прокусил вену и медленно стал перекачивать ему свою кровь. В это время он думал о том, что когда-то слышал о системах групп крови и о том, что кровь чужой группы могла быть опасной и даже смертельной для человека. Когда он создавал обе свои креатуры, он действовал по веками отработанной методике – понемногу делясь своей кровью, три или четыре раза за две недели, маленькими порциями. Но здесь был другой случай, и он не знал, что последует за его действием.

Аллен отнял клыки от шеи, прижал пальцем прокушенную вену, надавил хорошенько, чтобы не сделать еще один синяк. При этом он внимательно вглядывался в лицо Кевина, наблюдая за происходящими переменами. Парень закрыл глаза, на его лице появилась слабая улыбка. Выглядело все так, будто он получил хорошее количество успокоительного средства. Буквально через несколько минут кожа "пациента" стала более розовой, пропал зловещий синеватый оттенок, он словно бы оживал на глазах. Аллен не знал, хороший ли это симптом, у тех двух, которых он сделал вампирами, введение крови вызывало лихорадку и сильную боль, но потом все проходило.

Он хотел остаться сидеть рядом со спящим парнем до утра, но, убедившись через несколько часов, что тот спит спокойно и ровно, ушел к своему компьютеру и стал отлаживать очередную программу. Иногда он оглядывался и тут же поворачивался к монитору вновь. Он не знал, как определить состояние парня. Дыхание его было раза в два реже, чем у Аллена, но ровным, он не стонал и не метался.

За возней с упрямой программой он не заметил, что настало утро, затем день и вновь вечер. Кевин так ни разу и не приходил в себя, но уже в середине дня он стал дышать тяжелее, с хрипом, его руки беспрерывно теребили простыню, которой он был накрыт. Глаза под полуприкрытыми веками беспрерывно дергались. Разбудить его Аллену не удалось. Аллен старался сосредоточиться на программе, но оборачивался все чаще и чаще. Он уже отправил Гэбриэлу несколько писем с просьбой немедленно приехать, но умению Гэбриэла обращаться с электронной почтой и вообще с компьютером он не доверял.

Когда прозвучал звонок в дверь, Аллен с трудом удержался от того, чтобы не броситься открывать ее бегом. Ему стоило некоторого усилия придать себе свой обычный спокойный и равнодушный вид. Он с удивлением подумал, что давно уже так не был взволнован.

На пороге стоял долгожданный Гэбриэл в какой-то странной куртке с огромным количеством ярких нашивок и этикеток. В руке его был чемоданчик, в котором обычно носят свои инструменты рабочие, чемоданчик звенел и брякал стеклом и железом. Гэбриэл улыбнулся широко и сказал:

– Доктор пришел!

Аллен пожал его широкую ладонь и кивнул в сторону комнаты.

– Пациент уже заждался...

И понял, что улыбнуться не может.

Гэбриэл быстро и уверенно прошел в комнату, склонился над лежащим без сознания парнем. Открыл свой чемодан, вытряхнул какой-то инструмент, Аллен с трудом вспомнил, что это называется стетоскоп, термометр, еще что-то. Он впервые видел Гэбриэла в роли врача, и старался не думать о том, что тот так и не окончил медицинского колледжа, да и было это еще перед второй войной этого века. Через несколько минут комната наполнилась неприятным запахом лекарств и спирта. Сделав некоторое количество уколов, на которые Кевин даже не отреагировал, Гэбриэл обернулся.

– Ну?

– Все довольно плохо. Но не смертельно. У него слабое сердце, видимо, была какая-то болезнь. Сейчас это меняется, но с трудом. Я сделаю то, что могу, но он должен справиться со всем сам.

– Каким образом?

– Ты знаешь, почему все это происходит? Изменение?

– Давай считать, что нет. И мне хотелось бы узнать.

– В нашей крови содержится определенный вирус. Он относится к группе ретровирусов. К той же, что и СПИД, попросту говоря.

– ...

– Не удивляйся. Это не значит, что мы непременно умрем. Скорее наоборот, как видишь. Так вот. Этот вирус мы передаем друг другу, когда создаем себе подобных. Он размножается и поселяется в каждой, абсолютно в каждой клетке организма. Но не уничтожает ее, а, наоборот, берет на себя функции управления ей. Этот вирус – одновременно идеальная программа работы клеток. Обеспечивает их идеальную работу и поддерживает себя при этом. Поэтому мы – как бы идеально здоровые люди. Эта программа вируса обеспечивает и регенерацию, и вечно молодое состояние, и все наши необычные способности. Все это могло бы быть в природе каждого человека. Ну, по крайне й мере, часть. Этот вирус так изменяет гены клетки, что она обретает совершенство.

– А зачем же мы пьем кровь? Именно людей?

– Весь фокус в том, что этому вирусу для его размножения нужен совершенно определенный белок, который входит в состав эритроцитов человека и только человека. Без него он не может существовать. И еще.. этот вирус мгновенно разрушается ультрафиолетом. Разрушаясь, он приводит к мгновенному распаду клетки, в которой существует. Поэтому солнце так опасно. Понятно?

– В общем, да. Но что происходит при.. заражении? Почему ему так плохо?

– Вирус проникает в организм и начинает расселяться во всех клетках. Первое время он разрушает эритроциты, чтобы размножаться. Это переносится тяжело. Потом он начинает изменять клетки по своей программе. Это тоже очень болезненно. Первое время, около недели, организм еще борется, поэтому и температура, и все прочие явления.

– Это как грипп...

Гэбриэл усмехнулся.

– Ты все отлично понимаешь. Вот именно. Но у него эта стадия уже прошла. Теперь вирус пытается перестроить работу его тела. Но он получил слишком мало крови сначала. Поэтому большая потеря его собственной крови чем больше первичное заражение, тем легче происходит весь процесс.

– Я дал ему вчера крови. Немного. Больше побоялся, чтобы не навредить. Я же не знаю его группу крови. Да и свою.

– На этой стадии у него уже нет группы крови. Как у всех нас. Кровь, ее состав и свойства, меняется очень сильно.

– Так может, дать ему еще? Я могу..

– Нет. Уже не нужно. Сейчас ему нужна энергия, много энергии, чтобы произошли изменения. А он истощен.

– Ему нужна еда? Но он не может есть...

– Аллен, приятель, медицина уже давно научилась кормить тех, кто неспособен сам слопать хороший кусок мяса с бутылкой пива. Но я предпочел бы как раз старый метод питания. И мне нужно прогуляться до аптеки, кстати. Где ближайшая?

– Три квартала вверх по набережной.

– Скоро вернусь!

Аллен сидел, рисуя на компьютере какую-то абстракцию из цветных линий. Понять все рассказанное было несложно, но возникало еще множество вопросов, ответить на которые он сам не мог – требовались хоть какие-то знания о биологии. Все это было сложно, слишком сложно. Он пытался представить себе идеальную компьютерную программу, которая развивалась бы сама, вносила изменения в работу и поддерживала себя без участия человека. Пока что такое было недоступно.

Гэбриэл вернулся с несколькими банками пива и кучей каких-то пластиковых флаконов. Он быстро устроил из полки штатив для капельницы, которую принес с собой в пластиковом пакете, несколько минут поколдовав над предплечьем парня, установил ее, ругаясь на себя за то, что разучился попадать в вену и, в конце концов поднялся с довольной улыбкой.

– И посмотрел я на дело рук своих, и увидел, что хорошо весьма. Выпьем пива?

Уже через сутки пациент стал выглядеть вполне нормально. Ему еще делалось хуже ближе к полудню и Гэбриэл делал ему какие-то уколы, но в остальное время он лежал довольно спокойно, даже начал понемногу разговаривать. Говорить с ним после того, как Гэб давал ему довольно сильные дозы успокоительного, Аллену казалось забавным – говорил он медленно, отстраненно, словно бы во сне.

– Так откуда ты?

– Я из Ливерпуля. Приехал сюда на каникулы. Да уж, веселые вышли каникулы.

– У тебя есть родные?

– Нет. Я вырос в приюте.

– Какое счастье! – встрял в разговор Гэбриэл.

– Почему? – недоуменно спросил Аллен.

– Ты еще спрашиваешь! Аллен, приятель! Он же не смог бы вернуться к ним, сам подумай. А его стали бы искать. Сейчас не семнадцатый век, сейчас есть полиция, которая любит искать пропадающих людей.

– Почему я не смогу вернуться? У меня есть друзья, девушка...

– Потому что ты умер. Умер для этого мира. И родился в ином, понимаешь, парень?

Кевин поморщился. Все разговоры о смерти пугали его. Аллен почувствовал возникшее в нем напряжение и отрицательно покачал головой, глядя на Гэбриэла. "Не надо" – сказал он одними губами.

– Что же, теперь я не смогу жить, как нормальный человек?

– Кевин, посмотри на нас с Гэбриэлом. Я – программист. Он – музыкант. Мы живем нормальной жизнью. Но о том, кто мы такие помимо этого, не должен узнать никто и никогда. Ни один ученый. Ни один агент правительства. Никто. Ты не сможешь выходить на свет. Ты будешь должен пить кровь человека. В этом твое единственное, но очень важное отличие от остальных. Во всем другом ты можешь жить так, как захочешь.

– Я не хочу убивать. Это грешно!

– Нет. Это просто твой образ жизни. Волк не грешит, когда убивает. Он просто поддерживает свою жизнь. Ты будешь делать так же. Только для своего выживания.

– Погоди, Аллен, может, он захочет стать профессиональным киллером.

Кевин слабо улыбнулся. – Едва ли. Я был художником и фотографом. Но неужели нельзя обойтись без убийств?

– Я пробовал обходиться донорской кровью. Неприятность состоит в том, что консерванты ее практически разрушают то единственное вещество, которое нам в ней необходимо. Для человека это безразлично, а вот для нас нет. Подождем, пока придумают другой способ.

Кевин засыпал на долгие часы, потом просыпался и вновь начинал задавать вопросы – негромко, спокойно, но Аллену все время казалось, что спокойствие это неестественное, обусловленное только действием лекарств.

– Кто был первый.. тот, кто напал на меня?

– Опиши его, если помнишь.

– Немного помню. Невысокий, едва по плечо мне. Худой. Длинные светлые волосы, глаза очень светлые.. голубые, наверное. Лицо детское, ангельское, я бы сказал.

– Какие-нибудь приметы? – произнес Аллен, и Гэбриэл уронил шприц, в который набирал лекарство – таким незнакомым был голос старого друга.

– Да. Шрам. На подбородке. Небольшой, почти незаметный. Он сидел рядом со мной в кино. Очень ухоженные руки...

– Торвальд. – Негромко выговорил Аллен, и Гэбриэл уронил шприц во второй раз.

– Сс-скотина! – Громко заявил Гэбриэл. – Идиот. Кто еще способен на что-нибудь подобное?!

– А знаешь, Аллен... – совсем тихо сказал Кевин. – Он называл твое имя. Просил передать тебе привет. Я только сейчас вспомнил.

Громко хрустнула, разбившись, ампула, которую держал в руке Аллен. Он поднял руку, показывая Кевину ладонь, на которой с небывалой скоростью затягивалась порезы.

– Я его убью. – сказал Аллен. Теперь это был шепот.