Текст книги "Сердце дикаря"
Автор книги: Кристина Дорсей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Но в темноте и одиночестве спальни страх ее лишь усилился. Кэролайн лежала без сна под теплым одеялом и с ужасом прислушивалась к каждому скрипу и шороху, доносившемуся из коридора. Ведь он сказал, что сегодня ночью придет к ней!
«Тысяча проклятий! Вы – моя жена, а я – ваш муж, и я стану делать с вами, что захочу, когда захочу и сколько захочу». Он произнес эти слова, выходя из-за свадебного стола, и теперь они эхом отдавались в голове Кэролайн. Она повернулась на бок и спрятала голову под подушку. Она не хотела слышать, как он будет подниматься по ступеням, стуча палкой и изрыгая проклятия. О, хоть бы он сегодня не пришел!
Когда она наконец, незаметно для себя, заснула, в ее эротические сновидения, героем которых, как и прежде, был Волк, вклинился гротескный образ его отца... ее мужа. Наутро она проснулась, к счастью, в одиночестве, но с невыносимой головной болью и с чувством тяжести в низу живота. На сей раз ей повезло: Роберт, упившись до безобразия, заснул в собственной постели. Едва она, пошатываясь, встала с кровати и подошла к умывальному тазу, как ее стошнило.
* * *
– Кровотечение не такое уж сильное.
– Но я прошу тебя остаться в постели, – Кэролайн сжала ладонями плечи Мэри и добавила: – К тому же, тебе вовсе незачем сегодня вставать.
– Но сад...
– Им займутся и без тебя. И как только я увижу, что ты делаешь все так, как советовала Садайи, я сама отправлюсь туда.
– Но...
– Мэри! – Кэролайн придвинула стул ближе к кровати и села. – Ведь ты не хочешь навредить себе и ребенку! Что скажет Логан, если... Словом, тебе надо позаботиться о своем здоровье.
– Я так люблю его.
Кэролайн погладила ее по руке.
– Я знаю, дорогая. – По тому, как сияли серые глаза Мэри, когда она говорила о муже, и как бережно хранила она его единственное письмо, Кэролайн поняла, что Мэри говорила правду.
– Ах, если бы и он любил меня так же!
– Разве может быть иначе? Я уверена, что он обожает тебя, – на самом же деле Кэролайн почти ничего не знала о старшем брате Волка. Мэри, разумеется, отзывалась о нем в восторженных выражениях, Роберт почти никогда не заговаривал о своих детях. Но, по правде говоря, старик в последнее время был занят почти исключительно ромом, и ни на что другое у него попросту не оставалось сил.
– Да, он, конечно, любит меня, – Мэри смущенно отвернулась. – И, знаешь ли, женщины всегда это чувствуют...
– Что чувствуют? – усмехнулась Кэролайн. – Мне кажется, что от волнения и беспокойства ты начала заговариваться.
Это утверждение вызвало слабую улыбку на лице Мэри, но не нарушило хода ее мыслей.
– Роберт был не против того, чтобы мы поженились. Ему хотелось иметь внука, – она снова повернулась к Кэролайн и с беспокойством посмотрела на нее. – Однажды я слышала, как они спорили об этом. Логану не нравилось здесь. Не нравилось, как его отец ведет торговлю с индейцами. Они с Робертом почти постоянно ругались.
– Из-за того, что Роберт обманывал индейцев? – со слов Садайи Кэролайн знала, в чем чероки обвиняли ее мужа.
– Да. Логан стыдился некоторых поступков своего отца. Они с Раффом обсудили это и вместе отправились в Чарльз-таун, чтобы поговорить с губернатором. – Она убрала со лба прядь волос, выбившихся из-под чепца.
– И что же было потом? – Кэролайн вспомнила встречу Раффа с губернатором, происходившую в ее присутствии. Мэри пожала плечами:
– Губернатор Литтлтон пообещал, что займется этим, но ничего не изменилось. Рафф был очень зол.
– А что же Логан?
– Вскоре после этого Логан покинул меня.
– Но ведь он отправился сражаться с французами?
– Да, конечно, – печально ответила Мэри. Кэролайн стоило немалого труда убедить Мэри, что Логан скоро вернется и они заживут счастливой дружной семьей. Мэри признала, что усталость и беспокойство о будущем ребенке были главными причинами ее недомогания. Вскоре молодая женщина заснула. Выходя из комнаты и затворяя за собою дверь, Кэролайн подумала, что Логану следовало бы быть теперь подле своей жены.
Как всегда, проходя по коридору мимо гостиной, Кэролайн старалась ступать как можно тише. На сей раз, однако, это ей не помогло. Она вздрогнула, услышав оглушительный голос Роберта:
– Миссис Маккейд! Я желал бы видеть вас!
Не скрывая своего недовольства, Кэролайн вошла в комнату.
– Я хотела присмотреть за работой в саду. – Тяжелые шторы на окнах были опущены, но от Кэролайн не укрылось раздражение, мелькнувшее на лице ее мужа.
За время, прошедшее со дня ее приезда, лицо его еще больше побагровело, и кожа приняла даже какой-то синюшный оттенок. Но голос старика остался прежним, и громкость его находилась в прямой зависимости от количества выпитого рома. Глядя на него, Кэролайн с удивлением отметила, что он почти трезв, хотя стакан, наполненный янтарной жидкостью, стоял на столике рядом.
Мутно-зеленые глаза сверлили Кэролайн недружелюбным взглядом. Но она твердо решила не реагировать на его грубости, и с лица ее не сходила ничего не выражающая улыбка.
– Мэри отдыхает. Я надеюсь, что ее недомогание не отразится на ребенке.
– Бросьте, женщины только и знают, что рожают ребят. Дикарки – так те и вовсе могут разрешиться в считанные минуты прямо в лесу, оставить там свое чадо и позабыть о нем. Вы слишком уж нянчитесь с девчонкой.
– Однако мать Раффа не бросила его и не забыла о нем, – Кэролайн сама не знала, что заставило ее произнести эти слова. Никогда прежде она не упоминала имени его сына, как и того, что он рожден от женщины из племени чероки, зная, с каким презрением относится старый Маккейд к аборигенам этой страны.
Трудно было найти более легкий способ, чтобы вызвать вспышку его гнева. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего, но Кэролайн было уже все равно. Ведь именно индианки, о которых он отзывался с таким презрением, все время настаивали, чтобы Мэри больше отдыхала. И Кэролайн собственными глазами видела, как те обращаются со своими детьми. Они были на редкость заботливыми, любящими матерями.
И все же, ожидая, что поток брани неминуемо польется из уст злобного старика, Кэролайн пожалела о сказанном. Она защищала мать Волка, которой ничем не была обязана, как, впрочем, и ее сыну.
– Черт возьми, девчонка! – Роберт так резко вскочил на ноги, что, потеряв равновесие, тут же снова тяжело плюхнулся в кресло. – Я долго мирился с вашим упрямством! Пора вам наконец знать свое место!
Кэролайн прекрасно сознавала, что лучшей защитой от его грубых нападок послужит для нее броня ледяного равнодушия, которой она себя окружила. Вздохнув, она пожала плечами и спокойно проговорила:
– Я нашла свое место в доме. И сделала немалые успехи в ведении хозяйства.
Старик злобно рассмеялся ей в ответ:
– Ваше главное место – в моей постели. Запомните это, мисс!
Кэролайн ничего не сказала на это. Она привыкла к подобным угрозам со стороны мужа, служившим традиционным окончанием их разговоров. Ему, казалось, доставляло несказанное удовольствие мучить ее рассказами о тех мерзостях, которые он заставит ее проделывать, как только заживет его нога.
– А если вы надеетесь и после этого уклоняться от своих обязанностей... – он снова расхохотался, вытирая углы рта тыльной стороной ладони. – Моя нога болит с каждым днем все меньше. Подойдите-ка сюда, пощупайте сами. Видите, мозоль, где срастаются кости, становится тверже.
Кэролайн знала, что это было проявлением малодушия с ее стороны, но не могла заставить себя приблизиться к Роберту. Вместо этого она поспешно пробормотала что-то о том, как ее помощь необходима в саду, и бросилась к двери. Вдогонку ей раздался оглушительный хохот, и громовой голос, от которого, казалось, задрожали стены дома, пророкотал:
– Скоро, мисс, очень скоро!
Хотя она ненадолго задержалась в коридоре, чтобы справиться с охватившим ее волнением и подступившей к горлу дурнотой, Садайи и Валини, когда она появилась в огороде, взглянули на нее с тревогой.
– Неужели Мэри хуже? – спросила Садайи, укладывая кабачок в поясную сумку.
– Нет, наоборот, она выглядит гораздо лучше, – Кэролайн туже подвязала ленты чепца под подбородком, неторопливо приближаясь к женщинам меж рядов кукурузы. Она сняла свою сумку с крюка, вбитого в кухонную стену, и принялась наполнять ее, работая бок о бок с дружелюбными индианками. Они разговаривали о погоде, слишком теплой для этого времени года, и обе чероки делились с Кэролайн своим беспокойством, смогут ли нынче их мужчины заняться зимней охотой... Или им придется идти на поле брани.
Заботы женщин не оставили Кэролайн равнодушной. Ей так хотелось бы утешить их... и самое себя. Разговор этот слишком взволновал ее, и она решила сменить тему.
– Садайи, – спросила Кэролайн, когда они дошли до конца очередного ряда, – ты знала мать Раффа?
– Мать Ва-йя, Алкини, была родом из другого селения, но я знала ее.
– Она была очень красивой, – сказала Валини.
– Эй? – Садайи скорчила гримасу, с неодобрением глядя на Валини. – Ты не могла ее видеть, ты слишком молода.
– Зато я слыхала о ней, – возразила Валини.
– Валини говорит правду. Она была настоящей красавицей.
– Долго она жила в Семи Соснах?
– Я не знаю. Говорят, она поселилась здесь, чтобы стать женой змеи, которая лжет.
– Правда? – Неужели Роберт пообещал жениться на ней, а потом выгнал ее вон? – И что с ней случилось после?
– Да ничего не случилось. Была молодой. Потом стала старой.
– Но Роберт... мистер Маккейд так и не женился на ней?
– Так, как принято у бледнолицых, – нет. Но ведь у нас женятся по-другому, – сказала Садайи с чувством превосходства. – Мы обмениваемся подарками, вот и все. Бывает, что кому-то наскучит жить вместе. Тогда он уходит.
– И Алкини решила уйти? – Кэролайн просто не могла представить себе, что кто-то добровольно пожелал бы остаться под одной крышей с Робертом.
Садайи покачала головой.
– Он ее выгнал, а после, через много лет, отнял у нее сына. – Она неодобрительно поцокала языком. – Лучше бы Ва-йя остался с ней. Он многому научился бы у ее братьев. Так у нас принято.
Позднее, сидя на берегу узкого ручейка, протекавшего неподалеку от задней стены дома, Кэролайн обдумывала услышанное. У нее давно уже вошло в привычку проводить несколько спокойных минут в этом уединенном уголке, прежде чем вернуться в дом. Ей нравилось это время суток, когда все вокруг замирало, словно во власти неведомых чар, и день уступал место сумеркам.
Она черпала силы и мужество в красоте окружающего леса. Отныне каждый вечер превращался для нее в пытку, ибо это было время, которое она проводила наедине с мужем.
Сегодня, в предвидении неизбежного столкновения со злобным стариком, она немного дольше обычного задержалась у ручья, сидя на заросшем мхом камне и задумчиво глядя в прозрачные воды быстрого потока, струившегося по извилистому руслу.
Здесь ее никогда никто не беспокоил, и поэтому тихий голос, произнесший ее имя, так сильно напугал ее. Кэролайн ни минуты не сомневалась в том, кому принадлежит этот голос, и, еще не успев оглянуться, твердо знала, что звук его не почудился ей, что тот, о ком она неустанно думала все эти дни, действительно стоит за ее спиной, словно она усилием воли заставила его вернуться.
Кэролайн медленно повернула голову, чтобы успеть собраться с силами и скрыть от Волка свое волнение. Однако это ей не удалось.
– Что вы здесь делаете? – в голосе ее прозвучали обида и оскорбленная гордость, ни на минуту не покидавшие ее с момента их разлуки.
– Я приехал, чтобы забрать вас отсюда, – ответил Волк.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
– Вы сошли с ума! – Кэролайн невольно отступила назад. Кожаные подошвы ее башмаков скользнули по гладко отполированному водой камню. Не подхвати ее Волк, она неминуемо свалилась бы в ручей. Кэролайн была слишком потрясена и испугана, чтобы выразить ему свою благодарность. Едва обретя равновесие, она решительно отвела прочь его руки.
Холодность и отчужденность, с какими она взглянула на него, дались ей не без труда, ибо, несмотря на все происшедшее между ними, этот человек не утратил своей почти безграничной власти над ней.
Глубоко вздохнув, Кэролайн спокойно произнесла:
– Уходите отсюда!
– Только вместе с вами!
Она в отчаянии помотала головой. Сколько раз ей снилось, что он произносит эти слова, молит ее о прощении, клянется ей в вечной любви.
Теперь это происходило наяву. Тускло-золотистый сумеречный свет придавал происходящему какой-то оттенок нереальности, но Кэролайн прекрасно сознавала, что человек, стоящий перед ней, – не плод ее воображения. Однако напрасно он явился теперь, чтобы позвать ее за собой.
Слишком поздно было говорить об этом. И даже думать...
Все силы Кэролайн, казалось, ушли на то, чтобы высказать это требование о его немедленном уходе. Теперь она лишь молча глядела на него, тяжело переводя дух. Несмотря на то, что все время их разлуки она почти непрерывно думала о нем и образ его постоянно находился перед ее внутренним взором, в действительности он оказался еще выше, еще шире в плечах и еще красивее, чем в памяти Кэролайн. Одет он был иначе, чем в день их разлуки, – волосы заплетены в косу, холщовая рубаха заправлена в облегающие кожаные штаны, но этот почти европейский наряд нисколько не скрывал, а скорее даже подчеркивал яркость его черт, звериную грацию движений. В сновидениях Кэролайн, даже самых эротических. Волк никогда не представал перед ней таким близким, желанным, наделенным такой магнетической силой...
Звук его низкого голоса вмиг разрушил чары, во власти которых она оказалась.
– Кэролайн...
– С вашего позволения, миссис Маккейд. – Видя, как в ответ на эти слова Рафф с досадой мотнул головой, она добавила: – Я теперь миссис Роберт Маккейд.
В глазах его, прежде чем он опустил их, мелькнули гнев, досада, сожаление и... что-то похожее на чувство вины. Тень от густых длинных ресниц легла на его смуглые щеки. Но через мгновение, когда он снова посмотрел на Кэролайн, лицо его было уже совершенно непроницаемо.
– Послушайте меня, Кэролайн!
– Нет! – Она отпрянула, когда он снова попытался взять ее за руку. – Не стану я вас слушать! – Она почувствовала, что на глаза ее навертываются слезы досады и отчаяния и, прикусив губу, часто заморгала, чтобы не дать им пролиться. – Я слышала от вас вполне достаточно, чтобы повторить свою просьбу: уходите отсюда и оставьте меня в покое!
Она повернулась к нему спиной, собираясь уйти в дом, но, оглянувшись через плечо, с нескрываемой горечью спросила:
– Не довольно ли вам преследовать меня?! – Волк знал, что ему будет нелегко снова встретиться с ней. Трусость, таящаяся, как и у любого самого отважного мужчины, где-то в сокровенных глубинах его души, подсказывала Волку, что ему следует пойти к отцу и рассказать ему обо всем. Но Кэролайн заслужила большего... гораздо большего. Волк сделал два осторожных шага в ее сторону и негромко произнес:
– Здесь небезопасно.
Кэролайн подняла голову выше. В ее голубых глазах блеснул гнев.
– Вы сами привезли меня сюда!
– Но вы настаивали на этом. Если я не ошибаюсь, вы проделали долгий путь из Англии, чтобы оказаться именно здесь. – Он вздохнул и добавил спокойнее: – Чтобы вступить в этот брак.
Некоторое время Кэролайн лишь молча глядела на него в упор, затем твердым голосом проговорила:
– Уходите отсюда!
– Я не могу. – Волк с трудом преодолел искушение схватить ее за узкие плечи, с силой прижать к себе, ощутить вкус ее нежных губ. – Простите меня за...
– Молчите! – Кэролайн резко повернулась лицом к нему, взметнув юбками. – Не просите прощения за содеянное вами. Я не желаю этого слышать!
– Мне жаль, что я причинил вам боль и обиду.
– Очень хорошо. – Кэролайн скользнула мимо него, направляясь к дому. – Пусть это чувство пребудет с вами до конца ваших дней!
Волк резко выбросил руку вперед, схватил ее за плечо и развернул лицом к себе.
– Я, помнится, ни к чему вас насильно не принуждал! – устами его говорили досада и чувство вины. Все это время он терзался раскаянием, что отдал Кэролайн на милость своего отца – человека, напрочь лишенного доброты и милосердия.
– Вы совершенно правы. – Кэролайн снова ощутила запах, исходивший от Волка. Как и прежде, он кружил ей голову, вызывая в памяти все то, что она тщетно пыталась забыть.
– Нет, – Волк опустил голову и коснулся лбом ее пышных волос. – Вы ни в чем не виноваты. Лишь я один ответствен за случившееся.
Кэролайн порывисто вздохнула.
– Оставьте меня... пожалуйста.
Вместо того чтобы повиноваться ей. Волк еще теснее прижал девушку к себе. Она ощутила жар его мускулистого тела, и ноги ее стали словно ватными, досада и гнев уступили место вожделению. Волк поднял ее голову, нежно взяв за подбородок, и Кэролайн захотелось, чтобы он покрыл ее лицо поцелуями, захотелось вновь почувствовать силу earn объятий, нежность полных, алых губ. В эту минуту она готова была забыть, что он покинул ее. Что она замужем за другим человеком. И что человек этот – его отец.
Но забыть о таком было невозможно. И Кэролайн, собравшись с силами, выставила руки вперед, слегка оттолкнув Волка.
– Пустите меня!
– Сначала выслушайте меня. – Волк продолжал удерживать ее за плечи. – Вы находитесь в опасности!
– И я вижу, что опасность эта исходит от вас! Отпустите же меня! – Кэролайн изо всех сил пыталась высвободиться из железных объятий Волка. Ее прическа растрепалась, волосы густой волной легли на плечи. Но бороться с ним было бесполезно. Волк еще крепче сжал ее плечи и с силой тряхнул ее. Кэролайн замерла.
– Послушайте, Кэролайн! Среди чероки идет подготовка к тому, чтобы добиться своей правды.
– А что это означает? – Несмотря на то, что Кэролайн находилась во власти гнева на этого человека и одновременно вожделения к нему, она почувствовала, что в голосе его прозвучала неподдельная тревога.
– Месть, Кэролайн! Они хотят отомстить тем, кто поступил с ними несправедливо. Многие воины говорят об этом между собой. Они заявляют, что станут сражаться, раз англичане требуют этого от них, но сами выберут, против кого им идти войной.
– Вы говорите загадками. – Кэролайн отвернула лицо в сторону, стараясь настроить себя враждебно по отношению к этому человеку. Ведь он обманул ее! Она старалась вспомнить, какие чувства владели ею, когда она, покинутая им, глядела ему вслед, слыша удаляющийся топот копыт.
– Это не игра слов, Кэролайн. К сожалению, все слишком серьезно. Вожди племен придерживаются тактики переговоров, но молодые воины жаждут крови.
Кэролайн точно завороженная глядела ему в глаза, неспешно осмысливая его слова. Волк ждал ее ответа. Передернув плечами, она сбросила с них его ладони.
– Вы не правы. Вы и прежде говорили об опасности, а здесь все спокойно и мирно. К примеру, Садайи и Валини приходят к нам каждый день. Мы подружились.
– Немногих из бледнолицых чероки ненавидят так люто как его, – Волк мотнул головой в сторону отцовского дома.
– Роберта? – Кэролайн слыхала то же самое и от индианок, но всегда считала, что эта ненависть не примет формы открытой вражды против старика и его домочадцев. Она глубоко вздохнула. – Я понимаю, что с моим... мужем не всегда легко... – она хотела сказать: «жить», но поняла, что это слово придаст всей фразе личный оттенок. – Что он наверняка поступал с народом чероки не самым лучшим образом, но...
– Вы полагаете, что проблема исчерпывается этим?! Что я пришел сообщить вам о несправедливостях по отношению к моему народу?
– Я не знаю, зачем вы здесь. – Кэролайн закусила нижнюю губу, начинавшую предательски дрожать.
– Но ведь я сказал вам об этом, Кэролайн! – он схватил ее за руки повыше локтей.
– Не смейте называть меня так! – Кэролайн снова без всякого успеха попыталась высвободиться.
– Если молодые воины выйдут из-под повиновения вождей, то беды не миновать. Я уже был свидетелем подобного. – Волк нахмурился и склонил голову набок. – Они убьют всех, кто причинил какой-либо вред их народу. Угроза подобных действий с их стороны вполне реальна. Я желал бы, чтобы вы как можно скорее покинули это место, Кэролайн.
Волк чувствовал, что говорит с несвойственной ему горячностью. Он пытался убедить себя в том, что приехал в Семь Сосен лишь для того, чтобы предупредить живущих здесь об опасности, как поступил бы по отношению к любой другой семье поселенцев. Он ни в коем случае не считал себя в долгу перед отцом, хотя, конечно, обязан был заботиться о жене брата.
Но теперь ему пришлось признать, что тревога о безопасности Кэролайн стала главной причиной его приезда сюда.
Сбивчивые мысли Кэролайн вращались вокруг сказанного Волком. Неужели он говорил правду? Но если нет, то какая причина могла заставить его лгать ей? За все время, что она прожила здесь, ей не довелось видеть проявлений вражды между индейцами и поселенцами. Чероки и правда все как один питали глубокую неприязнь к ее мужу, но ведь и она сама вполне разделяла это чувство...
Но если Волк говорит правду... если начнутся вооруженные столкновения... что станет с ним самим? Она должна это знать!
– На чьей стороне будете вы, Рафф?
– Если случится война? – Он задумчиво посмотрел в сторону ручья. – Не знаю, – и обратил растерянный взгляд к Кэролайн. – Надежда все еще не потеряна. Я пока не примкнул ни к одной из сторон, но стараюсь понять и оценить интересы и позиции обеих. Теперь я направляюсь к вождям племен, чтобы убедить их отправиться в Чарльз-таун на переговоры с губернатором Литтлтоном. А тем временем вам с Мэри следовало бы переехать в форт Принц Джордж.
– А как насчет вашего отца?
Темные брови Волка сдвинулись к самой переносице.
– Это уж как он сам пожелает.
– Но ведь он – мой муж! – Кэролайн в упор смотрела на Волка, не отводя глаз под его пристальным взглядом.
– Мне это известно.
О бракосочетании отца с Кэролайн ему поведала Садайи. Волк знал о неизбежности этого события, и все же новость застала его врасплох, и в течение нескольких дней он был сам не свой от гнева и досады.
– Это не было для вас... – замявшись, он тихо пробормотал: – С вами все в порядке?
– Да. – Кэролайн отстранилась от него и резко отвела лицо в сторону, боясь, что по выражению ее лица он догадается что она глубоко несчастна. Сжав руки в кулаки, она вздохнула и ровным голосом произнесла: – Думаю, вам следует сказать моему... Роберту и Мэри все, что вы сейчас сообщили мне.
* * *
– Все сплошное вранье и глупости! – брызжа слюной, воскликнул Роберт.
Его сын бродил взад-вперед по гостиной. Согласно желанию Кэролайн, он в ее присутствии сообщил тревожные новости своему отцу. Волка нисколько не удивило, что старик не пожелал отнестись к его предупреждению серьезно.
– Чероки не посмеют и пальцем нас тронуть! А знаешь почему? – Не ожидая ответа, Роберт проревел: – Потому что все они – горстка трусливого бабья, и больше ничего!
Кэролайн, стоявшая спиной к зашторенному окну, заметила, как Волк резко выпрямился и шагнул к старику. Затем, словно опомнившись, он так же резко остановился.
– О, говорить-то они горазды! – продолжал Роберт как ни в чем не бывало. – Этот Тал-тсуска и его прихвостни, например! Но ни один из них не отважится сражаться против нас с оружием в руках! Вместо этого они станут, как и прежде, скулить, что получают слишком мало бус за свои шкуры!
– Немногие способны безмолвно проглотить обиду. – Атмосфера в комнате была накалена до предела. Кэролайн заметила, что лицо мужа, обычно красно-багровое, побледнело от едва сдерживаемой ярости. Он с силой сжал подлокотники кресла, не делая, однако, попыток подняться на ноги. Вероятно, старик отдавал себе отчет, сколь низкорослым и жалким он выглядел бы по сравнению со своим высоким, широкоплечим сыном.
– Что это ты там болтаешь, парень? Или ты, как и все они, боишься прямо высказать, что у тебя на уме, а?!
Единственным источником света в гостиной служила свеча, стоявшая подле кресла Роберта. Волк подошел к ней как можно ближе, чтобы старик мог видеть его с головы до ног.
– Я говорю о гирях, которые весят меньше, чем положено. О торговле заведомо негодным товаром. – Глаза его сузились. – Я говорю о том, как вы ведете дела.
Волк произнес эти слова спокойным, бесстрастным тоном, но, по мнению Кэролайн, обличительная сила их от этого лишь увеличилась. Она нисколько не усомнилась в том, что он сказал правду, и ей было трудно представить себе, как отреагирует Роберт на это прямое, недвусмысленное обвинение. Старик, откинув назад седую голову, громко расхохотался. Кэролайн передернуло от омерзения.
– Ты всегда был отважен, мой мальчик... в отличие от остальных трусливых дикарей. – Роберт вытер слезящиеся глаза тыльной стороной руки. – Но, я уверен, это лишь потому, что в жилах твоих течет моя кровь!
– Я не вижу никаких оснований гордиться этим. – Лицо Роберта стало жестким.
– И напрасно, мой мальчик! Напрасно! Немногие из подобных тебе получили столько, сколько я тебе дал. Черт возьми, я послал тебя учиться в Англию, я потратил кучу денег, чтобы сделать из тебя джентльмена, переборов индейскую кровь и дурное влияние твоих соплеменников. А ты?! Ведь ты мог бы одеваться в шелка и бархат, помогать мне управлять имением! Но вместо этого ты живешь в какой-то берлоге и одеваешься, как дикарь!
– Я не думаю... – начала было Кэролайн.
– Не вмешивайтесь, девчонка!
Кэролайн послушалась приказания Роберта лишь потому, что оно было подкреплено выразительным взглядом Волка из-под насупленных бровей. Она снова отступила в тень, решив больше не вмешиваться в спор двух мужчин. К тому же, сказала она себе, происходящее нисколько ее не касается. Оба они совершенно ничего не значат. Однако она не сводила глаз с Волка, снова начавшего мерить шагами комнату. Волк молча бродил от окна к двери и обратно, стараясь унять вспыхнувший в его душе гнев. Спорить с Робертом, было бесполезно. Волк уже в который раз убедился в этом. Этот человек никогда не испытывал ни малейших угрызений совести за свои деяния, будь то обман добродушных аборигенов, доверявших ему, вероломство по отношению к женщине, которая любила его, или пренебрежение собственным сыном. Он подумал о Кэролайн, и на мгновение взгляды их встретились.
Боже милостивый, что же он наделал? Зачем привез ее сюда?!
Волк снова повернулся лицом к отцу.
– Я уже сказал вам о том, что происходит... или вот-вот произойдет. Через час я выезжаю в форт Принц Джордж. Вы поедете со мной?
– Черт побери! – Роберт хлопнул себя по ноге. – Я же не могу никуда тронуться отсюда!
– Тогда, по крайней мере, воспользуйтесь случаем отправить в безопасное место обеих женщин.
– Видите ли, я хотела бы сказать... – Кэролайн снова сделала шаг вперед, собираясь объяснить обоим, что состояние Мэри вряд ли позволит той проделать путь до форта, но смещалась, поймав на себе гневный взгляд мужа.
– Я не готов принять решение об этом раньше наступления утра. – Его зеленоватые глаза вновь обратились к Кэролайн. – Вы бы лучше приказали этим лентяйкам приготовить что-нибудь поесть.
– Я согласен остаться на ночь, но есть с вами не стану. – Это оскорбительное заявление было встречено новым взрывом раскатистого смеха Роберта. Пронять старика было нелегко. Кэролайн, однако, показалось, что в смехе этом было гораздо больше злобы, нежели веселья.
– Чепуха! – заявил Роберт. – Ведь ты не захочешь лишить мою прелестную жену своей компании, а?
* * *
Черт бы побрал старика! – в сердцах думал Волк. Он сидел за столом красного дерева прямо напротив Кэролайн и от души раскаивался в том, что поддался на уговоры отца. Ведь ему уже тогда было ясно, что свиданию с супругами Маккейд следовало положить конец. Видеть Кэролайн, говорить с ней было мучительно. К тому же Волк был почти уверен, что Роберт догадывается о его чувствах.
– Послушайте, Кэролайн, – произнес Роберт. – Я прежде не спрашивал вас, да и вы не говорили, хорошо ли обращался с вами Рафф на пути из Чарльз-тауна?
Кэролайн продолжала разрезать бифштекс, не поднимая глаз от тарелки. Это позволило ей избежать взгляда Волка. Она глотнула и неспешно ответила:
– Он был... он обращался со мной хорошо.
– Вас не смутило то, что он – дикарь?
– Нет! – горячо отозвалась Кэролайн, на сей раз не удержавшись и быстро взглянув на Волка. Тот сидел очень прямо, и лицо его было непроницаемо. – Он вел себя как джентльмен, – добавила Кэролайн, вынужденная встать на защиту человека, который предал ее.
– Рад слышать это, – Роберт сделал большой глоток мадеры из своего бокала. – Мне было бы крайне неприятно узнать, что он не выказал вам того уважения, на которое вправе рассчитывать дочь графа.
Последние слова он произнес в своей обычной насмешливо-презрительной манере. Но не это заставило сердце Кэролайн похолодеть. Она давно привыкла к издевательскому тону и грубым шуткам мужа. Ее испугал взгляд, который Роберт бросил сперва на нее, а затем на Волка... он словно догадался...
Кэролайн, приблизив бокал к губам, сделала глоток и закашлялась.
– Что это с вами, мисс?
– Ничего. – Кэролайн откашлялась, приложив ко рту салфетку. Роберт глядел на нее не отрываясь все с тем же насмешливо-уничижительным выражением, и Кэролайн почувствовала, что не сможет больше этого вынести. Внезапно у нее мелькнула мысль, уж не рассказал ли Волк отцу о той ночи, что они провели вместе, но она отбросила ее как маловероятную. Не затем он сюда приехал. Да и к тому же, он так ненавидит отца, что ни о какой откровенности между ними не может быть и речи.
Нет, подозрения Роберта, если таковые существуют, могли быть вызваны лишь какой-то оплошностью с ее стороны. Возможно, звучание ее голоса становилось иным, каким-то особым, когда она обращалась к Волку. А может быть, старик заметил, что она украдкой то и дело поглядывала на его сына-метиса. Потому что, как ни была сильна ее ненависть к Волку, Кэролайн не удавалось до конца побороть свое влечение к нему. Ее беспокоило то, что это могло не укрыться от внимательного взгляда хитрого старика.
– Прошу прощения, но я должна покинуть вас, – произнесла она. Кэролайн не могла больше оставаться в компании отца и сына. Она отодвинула стул и встала, прежде чем Волк поспешил помочь ей.
– Куда же это, позвольте спросить, вы направляетесь, юная леди? – прокаркал Роберт, поворачиваясь на своем кресле, насколько позволяла изувеченная нога, покоившаяся, как всегда, на табурете.
– Я... – Кэролайн на мгновение запнулась, поймав на себе горячий, призывный взгляд Волка, но заставила себя перевести глаза на Роберта. – Я должна проведать Мэри. – И, прежде чем кто-либо из мужчин успел вымолвить слово, она резко повернулась и выбежала из комнаты.
– Она настоящая красавица. – Роберт насмешливо смотрел на сына. – Ты согласен?
– Пожалуй да, – ответил тот, стараясь казаться равнодушным.
– Пожа-алуй! – передразнил Роберт. – Ты что, ослеп, парень?! Или так привык иметь дело с краснокожими дикарками, что не в состоянии по достоинству оценить восхитительную белую женщину?
