Текст книги "История 2. Дом боли (СИ)"

Автор книги: Кристина Белозерцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Белозерцева Кристина
Пб3. История 2. Дом боли (первая половина)

Дом Боли

1. Камера

Так я не влипала, кажется, ни разу в жизни. Губы пересохли, а сердце колотилось, как бешеное, не от страха, а от той отравы, которая все еще бродила у меня в организме. Как там меня учили? Десять глубоких медленных вдохов, десять быстрых, десять глубоких. Не помогает. Почему не помогает? Потому что никакая дыхательная гимнастика не поможет от железных цепей, особенно, если практически висишь на них. Еще руки бы назад завели – ровно дыба бы вышла.

Стопы мерзли на каменном полу, так и застудить себе что-нибудь недолго.

– Серьезно? – поинтересовалась я. – Все это так необходимо? Может, просто поговорим, а?

Мужчина усмехнулся нехорошо. Он был высокий и крепкий, но возраст уже брал свое. Дорогой ремень поддерживал пухлый животик – свидетельство мирной сытой жизни. Но шрам через всю левую щеку намекал, что так было далеко не всегда. Темные волосы весьма поредели и подернулись легким инеем, как на севере Сэндиса во время первых заморозков. Лет сорок пять на вид. Широкие мощные челюсти, такими, наверное, можно орехи дробить. Но самое неприятное – глаза: колючие, темно-серые, смотрят настороженно и с подозрением. Прячутся в темных нишах под извивающимися, как мохнатые гусеницы бровями. Неприятный тип, а еще неприятнее то, что именно он растянул меня на цепях в этом мертвячьем подвале.

– Поговорим, конечно, но только не с тобой. Один твой друг должен мне. Изрядно, – он потер ладонью старый белый шрам на щеке, – и он отдаст мне долг. В обмен на тебя. Доступно?

"То есть лично против нас он ничего не имеет", – подсказал один из двух моих внутренних голосов, Лусус.

– Который друг? – полюбопытствовала я, пытаясь определить, насколько сложный период начался в моей жизни.

– Господин Бреннон.

– Оу.

Если вопрос касался Эрика Бреннона, значит, дела обстояли еще хуже, чем я думала. Гораздо хуже. Эрик мог убить брата этого типа или соблазнить дочь, увести кругленькую сумму или прибрать к рукам какое-то дело. В любом случае, все, что попадало в цепкие пальцы рыжего, назад уже не возвращалось. Рискнул бы он собой, чтобы вытащить меня из такой ситуации? Определенно, да. Но вот поддаться на примитивный шантаж... это, извини, мужик, не его стиль.

– Что бы ни произошло между вами, – тихо проговорила я, – ты ничего не получишь, разве что пулю в лоб. Эрик не будет торговаться.

– Будет, – проявил абсолютное непонимание ситуации мужчина, – если не хочет получить тебя по частям.

– Ладно. Ладно, – не стоит бесцельно спорить с тем, кто держит тебя в цепях; улыбаемся и киваем, но дразнить уж точно не станем, – а пока что держать меня тут, это – обязательно?

Он стал внезапно таким дружелюбным на вид, что почти испугал меня, а в уголках серых холодных глаз появились лучики морщинок. Такие возникают не от того, что человек любит улыбаться, а от того, что много времени проводит на солнце и щурится из-за этого. Отшатнуться от протянутой руки я не могла, так что пришлось потерпеть, пока толстые, как сэндисские колбаски, пальцы гладили меня по щеке.

– Ты думаешь, я не знаю, насколько вы изобретательные господа? – с издевкой в голосе поинтересовался мужчина. – Сколько вы всего натворили с вашей... компанией? Нет уж, весьма наслышан. Подвал, зачарованная камера, цепи, окованная дверь и охрана – это именно то, что тебе нужно. И сотня наемников, наверху в замке, ну так, на всякий пожарный.

– Не многовато? – фыркнула я, сдувая с лица выбившуюся из растрепавшегося хвоста прядь волос.

– Контроль – основа всех побед, – пожал он плечами, делая шаг назад.

– Контроль, говоришь? – я тихо рассмеялась, опустив лицо к полу, и спрятав глаза за серебристой челкой. – Ты просто запомни эту свою фразу сейчас, ладно? Мы поговорим еще на эту тему. Попозже.

Ну вот, сорвалась. Что выглядит более жалким, чем бессмысленные угрозы от пленника? Он коротко выругался и вышел, не удостоив другим ответом, только дверь хлопнула, тяжело и гулко, как могильная плита, водруженная поверх каменного саркофага. Вокруг воцарился абсолютный мрак, липкий и густой, даже от дверного проема не проникало в каменный мешок ни одного луча света. Какой-то момент мне казалось, что я с головой погружена в черную маслянистую жидкость, так что не хотелось вдыхать воздух. Прэлес-с-с-стно! Без паники. Мы выберемся. Нас же не убили, в конце концов, и не стали калечить. Но как же глупо... Справиться с Абао и попасть в руки простого уголовника. А еще Кейн... Мертвяки! Надо было послать все планы в Бездну и остаться у него. А... чего уж теперь говорить...

Мысли мои устремились в другое русло: а как этот мужик вообще узнал, где я буду находиться? Выведал как-то у Таи? Или кто-то из его людей подслушивал нашу беседу, когда мы договаривались о встрече? Если похищение задумано не вчера, кто-то вполне мог и следить.

– Я все равно выйду отсюда, приятель, – тихо проговорила в пустоту, дернув в ярости цепи так, что металл впился в кожу, причиняя боль, – я всегда выбираюсь, что бы ни происходило. А потом уже мы поговорим о контроле, мертвячий ты ублюдок! Связался с Эриком? Да ты и недели не проживешь, урод!

Так, думай, голова. Что, собственно, я могу? Ног не поднять – короткие цепи крепятся к кольцам, вмурованным в пол. Руки тоже просто так не освободить, магии у меня больше нет, оружия нет, связи с друзьями нет. Нихрена нет, одним словом. И в качестве вишенки на торте: от той отравы, которую мой похититель добавил вчера в вино в прибрежной траттории в Ронде, меня до сих пор мутит, ломит виски, а кровь гудит в ушах, как непонятный механизм в древних дварфийских подземельях. А еще у нас есть обитая металлом дверь, запертая на засов снаружи, потом какие-то охранники. Ничего. Ничего, мы справимся. Нужно просто пораскинуть мозгами.

– А вот интересно, он как-то следит за тем, что происходит в камере? – подумала я вслух, бесцельно разглядывая черноту вокруг себя, и пытаясь бороться с иллюзией удушья.

– Нет, – прошелестела тьма за моей спиной, – вся охрана снаружи.

– Тогда, надо попробовать... – проговорила я задумчиво, пока до меня не дошло. – А?

– Охрана – снаружи, – охотно повторили из мрака.

Твою ж мать. Там кто-то был.

Я поежилась под чужим взглядом. И ведь больше ни звука, ни дыхания, только это ощущение, будто тебе между лопаток из револьвера целятся. Фантазия – великая вещь, она легко и непринужденно дорисовала к голосу тело. И зубы. Почему, нахрен, это всегда зубы?! Еще в далеком детстве, услышав ночью непонятный шорох в шкафу, я всегда паниковала совершенно одинаковым образом: съедят! Отсюда и зубы, ага. Хотя, стоило бы уже привыкнуть к тому, что есть очень многое пострашнее, а вот поди ж ты. А еще у каждого есть собственная защитная реакция от страха. Кто-то зажмуривает глаза, кто-то замирает на месте, кто-то плачет или впадает в истерику, я же начинаю обострять ситуацию. Если рядом хищник, веди себя максимально не похоже на потенциальную жертву, и, может быть, еще и будет у тебя все хорошо.

– У нас что, двухместная комната? – попыталась я обернуться через плечо, впрочем, безуспешно.

– Похоже, здесь есть только один достаточно комфортабельный номер для подобных высоких гостей, – шепот не приближался и не отдалялся, кто бы ни был этот второй пленник, полагаю, он тоже был скован.

Как там было? Враг моего врага?..

– Хм. И как тут развлекаются по вечерам?

– Дай подумать... – раздался короткий хриплый смешок. – Иногда по стене проползает паук. Он латает свою тонкую сеть. Так упорно. И так бессмысленно. Здесь нет ни мух, ни мотыльков. А оседающая пыль со временем снова рвет шелковые нити. Тогда паук приползает вновь. Я все думаю, чем он питается?

– Ужас.

– Да нет. Только скука.

– Кто ты?

– Мы в некотором роде соплеменники.

Я покачала головой, хоть и не надеясь, что он меня увидит; это была типичная ошибка. В результате довольно странной и запутанной цепочки событий я приобрела внешность, типичную для эльдар, что временами приводило к некоторой путанице.

– Понятно. Ты думаешь, что я – эльф. Это не так, только на четверть, остальное – магия.

– Я, видишь ли, тоже не совсем эльф. Мой народ называют иначе. Дроу.

– О как.

Я замолчала, обдумывая услышанное. Темные эльфы, дроу. Служат отвратительной богине-паучихе Лосс, насколько я читала про них в так называемых "пикантных" романах, популярных в столице: смесь ужасов и эротики, как правило. Дроу в Дайсаре в определенных кругах – всегда в моде, есть даже несколько "салонных кружков", пытающихся копировать одежду, прически, украшения и манеры темных.

Но на самом деле, первые ассоциации, приходящие на ум, это кровавые жертвоприношения, постоянные междоусобицы и жестокость, но не безжалостная по-звериному, а насмешливая, неторопливая, с издевкой смакующая каждый крик жертвы. Добавьте еще пристрастие к изощренным пыткам. Хорошая компания, нечего сказать. Именно то существо, с которым просто мечтаешь оказаться в одной камере беспомощно скованной по рукам и ногам. Впрочем, я до сих пор не встречала ни одного из их народа, и невольно заинтересовалась.

– Ну ладно, – впервые за все это время раздался тихий звон металла, – судя по твоей позе, ноги у тебя устанут стоять почти на цыпочках минут за десять, потом ты повиснешь на руках, мышцы напрягутся, сдавливая ребра. Минут через сорок тебе не будет серьезно хватать воздуха, а руки окончательно затекут, а потом омертвение тканей в кистях. Ну, или задохнешься раньше. Или судороги. Так что, если у тебя есть какие-то идеи...

И судя по тону, он с удовольствием понаблюдает за описанным процессом.

– С идеями пока не очень, – признала я,– дай минутку подумать.

– Все время вселенной – твое, – в шепоте проскользнул оттенок насмешки.

– Откуда ты знаешь про "задохнуться"?

Снова раздался тихий шелестящий смешок.

– Как ты думаешь, сколько времени я провел в пыточном святилище за свою жизнь?

Камера показалась мне еще меньше, а темнота еще непрогляднее. Вот только клаустрофобии мне и не хватало.

– Давай без подробностей.

Он не ответил, только снова нарушил тишину едва слышный звон цепей.

Так. И что я могла вообще? Зажечь на конце указательного пальца правой руки маленький огонек. Только что нам это дает? Да ничего. Если бы мне оставили мои украшения и амулеты, я могла бы связаться с друзьями, с тем же Эриком, например. Объяснила бы ситуацию, а дальше бы они все сделали сами. И не говорите, что звать на помощь чуть что, это инфантилизм: именно из-за моих друзей со мной вся эта ерунда и случается. Ладно, в любом случае, колокольчик – артефакт для связи в виде маленькой рубиновой серьги – лежит сейчас где-нибудь в сейфе этого неприятного мужика с бровями-гусеницами. Хреново денек начался, ничего не скажешь.

Попробуем немного подтянуться? Бесполезно, слишком тяжелые оковы. Хотя...

– Из чего цепи, не знаешь? – полюбопытствовала я у невидимого в темноте эльфа.

– Железо, – охотно откликнулся он.

Первая хорошая новость с того момента, как я пришла в себя. Ни серебро и ни какая-то другая экзотика, а значит, можно попробовать повторить то, чему пытался научить нас орочий Шаман: впасть в транс, выйти на границу миров и на короткое время потерять материальность. Слабый шанс, риск не вернуться, сноровки маловато, но ничего другого в голову не приходит. А еще где-то там была Хэль, вот что она со мной сделает, окажись я у нее в гостях без сопровождения... У-у-у...

Впрочем, альтернатива сейчас куда прискорбнее. Что ж, попробуем.

Итак. Есть несколько способов впасть в состояние транса без трав и настоев. Самый качественный – вода. Опускаться с головой в воду, начинать помаленьку задыхаться, пока тебя не вышвырнет к границе, возле мертвых миров. Вода – текучая и плотная стихия, она легко уносит в иное состояние сознания, даже такое неестественное, как пограничье смерти. Второй вариант – по возможности задерживать дыхание, совершать ритмичные движения и монотонно напевать какую-нибудь строку. Ванны поблизости не наблюдается, а двигаться я могу только одним способом – качать головой. Вправо, влево. Вправо, влево. Как марионетка на ниточках.

– Ты помаленьку с ума сходишь? – полюбопытствовала темнота, спустя пару минут наблюдения за моими ухищрениями.

– Не мешай.

– Как скажешь, – могу поспорить, что он пожал бы плечами, если бы мог.

Как я уже говорила, после того, как разум поплывет, можно попробовать попасть к границе мира живых и мертвых. Тело твое при этом потеряет материальность и можно, скажем, пройти сквозь решетку. Фокус в том, что подобное может сделать только орочий шаман или тот, кто уже был за гранью смерти и вернулся назад, вроде меня. А еще надо не переборщить, чтобы не остаться на границе навсегда. Тонкая штука, и жизненные силы отнимает, как десятикилометровая пробежка на хорошей скорости: ничье тело не любит, когда над ним так издеваются.

Прошла, кажется, целая вечность, прежде чем я увидела знакомый уже серый туман, а окружающий явленный мир стал помаленьку терять реальность. Главное, двигаться небольшими толчками, выталкивать себя из материального. Еще. Еще немного. Голова кружилась, мерзкое, такое, полуобморочное состояние. А потом руки проскользнули сквозь цепи, очень медленно, так что я не успела упасть на каменные плиты камеры. Шаг, будто сквозь густой кисель. Правая нога свободна. Туман еще сгустился, а передо мной замерцал зеленоватым пограничный столб мертвого мира. Еще шаг, и уже левая нога с трудом прошла сквозь оковы. Больше удерживаться на границе было нельзя, и я попыталась вынырнуть обратно. То ли слишком резко, то ли недостаток опыта, но эффект оказался прямо противоположным: пространство вокруг стало еще более густым, а замшелый пограничный столб с зеленым призрачным фонарем казался уже единственным реальным здесь явлением. Плохо. Очень-очень плохо.

В этот момент запульсировало и зазудело левое плечо с орочьим символом на коже, а потом откат швырнул меня обратно в явленный мир – на пол камеры так, что я пребольно ударилась локтями, ссадив кожу. Воздух с хрипом вырывался из горящих легких.

Бездна! Это было близко. Из носа текла горячая струйка крови, и я принялась вытирать ее рукавом порванной рубахи.

"И это снова рубаха Кейна, – грустно проговорил Лусус, – страшно представить, сколько мы ему уже одежды перепортили... А-а-а, чего уж там..."

Эти переходы давались мне уже немного лучше, в первый раз меня затянуло охранным кругом мертвого мира, потом была туманная дорога, по которой нашу маленькую экспедицию вел вампир. А потом мне пришлось провожать на ту сторону одну неприкаянную душу, до самой переправы, в итоге и подавно живьем спускалась во владения Хэль. Чудом в живых осталась и вернуться смогла, но глядишь ты, пригодилось. Цепи меня больше удержать не могли, разве что серебро или полиагр, к счастью, подобной экзотики тут не наблюдалось.

Пол, покрытый грубыми каменными плитами, был совсем холодным, но встать с него я пока не могла, только зябко дрожала, свернувшись в позе эмбриона. Мертвяки с ним, с холодом, попрыгаю потом, руками помашу – согреюсь, главное, отдышаться и успокоить пульс. Вот смешно будет, если сердце не выдержит. Придут охранники, а я на полу, не в цепях и мертвая. Ха! Да они умом поедут, пытаясь понять, что именно тут произошло.

– Любопытно... – вкрадчиво проговорил дроу; как он видел в такой темноте – не представляю.

– Рад-да, что тебе понравилось, – зубы лязгали от холода и накрывшего отката.

– Это – не магия эльфов, – задумчиво протянул он, наконец.

Неприятно осознавать, что именно в тот момент, когда ты едва можешь пошевелиться, кто-то невидимый с любопытством изучает тебя.

– Точно.

Так. Теперь можно аккуратно попытаться встать на четвереньки. Как же болит левый локоть-то!

– Как на счет того, чтобы теперь помочь мне? – вкрадчиво поинтересовался мрак.

– Предлагаешь порвать цепи? – усмехнулась я, кое-как пытаясь принять вертикальное положение.

– Нет. Стереть пару нарисованных глифов.

– Тут вообще-то темновато...

– Я тебе подскажу, что делать.

Этот момент нужно было обдумать: иметь дело с дроу – очень плохая идея в любом случае. Темные эльфы – жестоки и коварны, предательство у них – национальный вид спорта, а от чужой крови и боли дуреют они посильнее, чем некоторые демоны. Но смогу ли я выбраться отсюда одна?

– У меня есть основания доверять тебе? – спросила я, желая потянуть время.

– Никакого, – без колебаний ответил голос из темноты, не желая облегчать мне выбор, – но что ты будешь делать, когда этот человек вернется? И не один? А со мной ты выйдешь отсюда без особых проблем. Решать тебе.

Мне лично идея, освободить наверняка опасное существо, с которым я заперта в одной камере – совсем не нравилась. С другой стороны, он был прав: даже с тремя – четырьмя охранниками одна сейчас не справлюсь никак.

– Определись, чего именно ты боишься, именно меня? Или просто голоса в темноте?

– А есть разница? – ляпнула я, и только потом сообразила, что нужно было возразить ему, не боюсь я, мол, ничего.

– Конечно, – промурлыкал дроу, – всегда нужно отдавать себе отчет, что именно заставляет тебя ощущать страх. Например, сейчас, если речь об опасениях относительно того, не причиню ли я тебе вреда, сравни с вариантом, когда сюда кто-то придет из похитителей. А это случится наверняка. А если это просто страх темноты... то попробуй понять, что это всего лишь твой разум играет с тобой забавные шутки. Это нормально, у большинства живых есть свои фобии. Вопрос только, дело в ней или во мне?

– Нет у меня фобий. Как твое имя? – спросила я, все еще пытаясь оттянуть момент, когда придется все-таки принимать решение.

– Скримджой, – можно поклясться, что это прозвище: как скрежещущий звук зазубренного лезвия по камню.

– Кристина. Крис.

– Как нож? Славно. Вот и познакомились. Так ты поможешь мне?

Так. Фобий у меня нет, вопрос только в нем. Я оставляю его тут и жду, пока кто-то войдет. Допустим. Без оружия, без магии, очухиваясь после касания мертвого мира, что означает, слабость, дрожащие руки и еще неизвестно какие последствия отравления, кстати. И что? Снова окажусь в цепях, и шанс сбежать будет потерян. Другой вариант, я освобождаю дроу, и, по сути, доверяюсь существу, которое сам смысл слова "доверие" ищет в словаре. Да ванна с крокодилами по сравнению с перспективой временной дружбы с темным эльфом – расслабляющая спа-процедура. Хотя мне нужно только дотянуть до любого окна. А под открытым небом заработает мой телепорт. Рискнем? Или нет? Прямо хоть монетку бросай, да вот только нет у меня ни одной монетки при себе...

Будем надеяться, что он тоже сильно ослаблен и не в том состоянии, чтобы из глупой прихоти причинить вред временному союзнику.

– Ладно, – все-таки решилась я, поднимаясь на ноги, – и что мне нужно сделать?

– Подойди.

По ощущениям, как в террариум к огромному удаву лезешь, честное слово. Еще и не видно ничего. Может, я, и правда, до сих пор боюсь чудовищ из темноты, как в раннем детстве?

– Говори что-нибудь, чтоб я поняла, где ты.

– Хорошо. Я буду называть тебя по имени, и скажу, когда остановиться.

"Хреновая идея", – возразил Шепот, второй мой внутренний голос, и Лусус с ним определенно согласился. Они редко принимают в споре одну сторону, но послушайте, какой у меня выбор-то? Ждать, пока Эрик явится и вытащит отсюда? Он и так меня "принцесской" называет, это при том, что вообще-то я его сюзерен. Нет уж, справлюсь как-нибудь сама. Я только что от Пожирателя Миров избавилась, и теперь что, не выберусь из какого-то подвала? А после демонов, нежити и жутковатых богов, может быть, дроу окажется не так уж и плох.

Так, первым делом нужно нащупать стену. Согласитесь, будет совсем обидно извернуться, вылезти из цепей, а потом разбить лоб о камень, потому что просто ни мертвяка в темноте не видишь. А вот и она: ладонь ощутила чуть влажноватый холод плиты. Я шла на голос медленно, проводя кончиками пальцев по шершавым камням, пока он не велел остановиться. Знаете, как это бывает, когда всей кожей ощущаешь рядом чье-то присутствие? Да у меня волосы на голове дыбом вставали!

– Присядь. Вот так. Сначала тебе нужно стереть глиф на камне, он просто нарисован. Кровью, давно засохшей. Достаточно просто нарушить рисунок. Ногти с этим вполне справятся. Протяни руку вперед. Вот так. Чуть правее. Еще. Да, во так.

Я принялась наощупь скоблить ногтями указанный гладкий камень.

Глифы – интереснейший раздел магии, это такие символы, действие которых зависит от того, чем они нарисованы, в этом – их основное отличие от тех же рун. Руна, выбитая в камне гномом или каллиграфически выписанная на листе бумаги, будет иметь одно и то же значение и действовать будет одинаково. Глиф, нарисованный водой на бумаге, и тот же глиф, скажем, выбитый на дне желоба, по которому бежит вода, возымеют совершенно разный эффект. Более того, если сделать его изображение из полой стеклянной трубки и налить внутрь воду – получится третий вариант. Нарушать такой рисунок, выполненный кровью, было чревато, еще проклятие какое прицепится, но я понадеялась, что ставящий его маг не озаботился ловушками. И на сей раз угадала.

– Хорошо, – он произнес это прямо у меня над ухом, заставив вздрогнуть всем телом, – теперь сними с меня ошейник. Тебе придется разорвать его, а если не хватит сил – перегрызть зубами. Справишься?

Я невольно издала смешок, представив себе эту сцену. Входят внезапно охранники, а я каким-то чудом выбралась из цепей и выгляжу так, будто обгладываю шею второму пленнику. Посмотреть бы на их лица в этот момент. Бывает так, что от напряжения все начинает казаться смешным.

– Что? – не понял моего внезапного веселья Скримджой.

Пришлось объяснить. Он оценил воображаемую картину и тоже усмехнулся:

– Мне нравится ход твоих мыслей, похоже, мы поладим.

"Не нужно нам этого делать... – повторил Лусус. – Не просто так его в зачарованных путах держат... Мы даже не знаем, кто это вообще..."

"Думаешь кто-то хуже нашей обычной компании? Да ладно тебе!"

Я протянула руки и наткнулась ладонями на кого-то живого. Пальцы пробежали по лицу, ощутив прикосновение к холодным металлическим украшениям на щеке, спустились к шее и нащупали узкую кожаную полоску.

– Ты уверена, – прошептала с сарказмом темнота в сантиметре от меня, так что я почувствовала дыхание пленника на щеке, – что сейчас самое время со мной заигрывать?

– Да я же не вижу без света также хорошо, как ты! – возмутилась я, подцепляя ошейник одним пальцем.

– И очень прошу: постарайся меня не задушить. Это была бы самая глупая смерть, какую я в состоянии себе представить.

– Помолчи, не отвлекай.

Я смогла просунуть в образовавшийся зазор еще несколько пальцев, а темный эльф, похоже, задержал дыхание. Потом потянула в разные стороны полоску, еще немного, дернула... и с треском ошейник лопнул. Я чуть не полетела на пол от неожиданности, но успела ухватиться за его плечо. Ладонь снова наткнулась на металл. Похоже, его практически спеленали цепями. Странно, а как он вообще ест, например? Надо бы потом выспросить, мало ли, вдруг в такую же ситуацию попаду?

– Готово.

– Почти все. Остался еще один глиф.

– На каком камне?

Он усмехнулся, и у меня снова мурашки пробежали по спине. Твою ж мать, эта темнота меня дезориентирует напрочь. Как только я увижу его лицо, все сразу станет нормально.

– Последний знак не на камне. Он нарисован на моей коже.

– И что мне с этим делать?

– Разорви ворот рубашки, там есть промежутки между цепями и ремнями.

– Я...

– Лосс! Все что тебе осталось сделать, это поцарапать меня немного. Это проблема? – в голосе впервые послышалось раздражение.

Я аккуратно нащупала ворот, стараясь к нему самому не прикасаться, а мрак только усиливал все ощущения. Треснула глухо обветшавшая от времени ткань и послушно расползлась с едва слышным шорохом.

– Над сердцем. Чуть ниже. Еще ниже. Да, тут, – звенящая нотка предвкушение, – всеми четырьмя ногтями, только сильно, ты должна оставить хорошую ссадину. Давай! Ну же!

Я чуть надавила на теплую кожу. Странно, вначале мне показалось, что он холоднее на ощупь. Боги, о чем я только думаю...

– Сильнее.

Я резко дернула рукой вбок, и дроу тихо рассмеялся.

– Еще. Еще раз!

Под пальцами выступила кровь, и теперь ногти скользили по ней. Тонкая липкая струйка пробежала по запястью куда-то в рукав и, надо сказать, это было куда неприятнее, чем царапать камень.

– Это действительно нужно? – спросила я, чтобы хоть как-то потянуть время.

– Нет, – усмехнулся он внезапно, – просто не мог отказать себе в удовольствии. Слишком давно не чувствовал ничего вообще.

Внезапно загорелся неяркий фиолетовый свет под потолком камеры. Какая-то магия, похоже, светляк, только источник у него другой, не чары света. Я вскочила на ноги и попятилась, машинально вытирая красные липкие пальцы о штаны и пытаясь привыкнуть к освещению. В колдовском сиянии сами собой лопались цепи и кожаные ремни. Звенья с дробным звоном разлетались по всему полу, рикошетили от стен каменного мешка, а путы извивались, шуршали и шипели как клубок рассерженных змей, расплетаясь. Струящаяся от этого существа сила чуть шевелила его посеревшие от грязи волосы.

Тогда я впервые увидела его лицо. У дроу была темная кожа, поэтому на ее фоне очень ярко выделялись все детали. Например, сверкающие раскосые глаза, тревожного оранжево-золотого цвета, будто два куска янтаря, подсвеченные чем-то с другой стороны. Такие глаза я видела однажды в королевском зоопарке в Дайсаре, только там к ним прилагался тигр, а тут – эльф. В коже правой щеки тускло блестел металлический пирсинг, только подчеркивающий старый рваный шрам, искажавший всю правую часть лица. В левой ноздре тонкое кольцо, три кольца в брови и штук семь в ушах. Вторая щека украшена черной хищного вида татуировкой, не сильно, но все же заметной на темной коже. Губы тонкие, как нити, капризно изогнутые, про такие говорят, змеиные, а между ними поблескивают белые чуть влажные зубы. Грязная порванная рубаха залита кровью, а на груди – четыре вертикальные глубокие царапины – моя работа.

– Так-то лучше, – когда звон и треск стихли, темный эльф одним плавным поднялся на ноги, переступая босыми ступнями по ледяному полу.

Стройный, гибкий, с широкими плечами и узкими бедрами и выше меня на голову. Те же снежные эльфы – гораздо изящнее и выглядят более хрупкими. Дроу казался зверем, выбирающимся из клетки, я почти видела, как он чутко втягивает носом воздух, прислушиваясь к запахами, разминает лапы, ловит каждый звук... Он, разумеется, был еще слаб, и держался за стену, но магия к нему определенно вернулась. Поэтому я не слишком удивилась, когда от его руки метнулась в мою сторону светящаяся сиреневым и зеленым лоза, захлестнув шею, впрочем, не мешая пока что дышать.

– Ну? – полюбопытствовал он, остановившись и чуть склонив голову набок. – А может убить тебя? Или развлечься немного? Мне тут было так скучно... Ты просто не представляешь.

Выплеснувшийся в кровь адреналин вмиг заставил пульсировать каждую жилку. И что тут можно ответить?

"Включи разум"? Так это же темный эльф.

"Пожалуйста, не надо"? Повторяю, это – темный эльф!

"Я же все-таки тебе помогла"? Ну, вы поняли...

Я молчала, прикладывая все усилия, чтобы не шелохнуться: главное, не показать зверю, что ты боишься его. Так мы и стояли, замерев на месте, когда также внезапно лоза рассыпалась на мерцающую сиреневую пыль по движению его пальцев: похоже, он достаточно налюбовался выражением моего лица.

– Шучу. Давай подумаем, как выбираться отсюда.

– Шутишь? Или пока шутишь? – фыркнула я, отряхиваясь от колдовской пыли, и медленно пятясь от него.

Темный эльф поднял руки, с удовольствием потянулся, разминая плечи, и медленно подошел почти вплотную. Как показали дальнейшие события, он вообще представления не имел, что такое "личное пространство".

– Или пока шучу. Что ты вообще знаешь о таких, как я? – полюбопытствовал он, принимаясь обходить по периметру камеру, пока не остановился перед дверью. Кроме нее вокруг был только камень. Стены, пол, потолок – сплошные грубые серые плиты.

– Видела снежных эльфов, – я переминалась с ноги на ногу, чтобы хоть как-то согреть стопы, – Кое-что они про вас рассказывали.

– Серьезно? Они еще где-то остались?

– Вроде того.

– И как это они тебя не убили, светлая, а?

– Я – не эльф.

– Да? А выглядишь один в один, – он болтал, не отвлекаясь, тем не менее, от изучения двери.

"Заговаривает нам зубы, – проговорил Шепот, – будь очень осторожна".

– Мое тело изменили, вот и все. А про дроу я знаю, мало. Когда ушли из нашего мира дракониды, эльфы принялись выяснять отношения между собой. Вы – самая неприятная из всех ветвей перворожденных. Даже снежные альфар, которые тоже, вроде как, относятся к Тьме, считают вас отморозками без представления о чести и долге.

– А светлые, значит, тебе нравятся?

– Не особо, – покачала я головой, – насколько я понимаю, это именно они начали войну против вас и снежных.

Он издал короткий злой смешок.

– Занятная точка зрения.

– Еще вы повернутые на пытках и всяких извращениях, – осмелела я, осознав, что убивать меня пока никто не собирается, – почти как демоны. Но для них это пища, а для вас – не знаю.

Он замер на миг, прекратив изучать дверь, но не обернулся.

– Ты слышала о Доме Боли? – голос стал мягким и вкрадчивым, он обволакивал, будто липкая густая паутина.

– Нет.

– Это владения Лосс. Источник нашей магии, и чтобы научиться его использовать, дроу нужно пробить к нему канал. Ты знаешь, что это такое?

– Да.

– Хорошо. Это не естественный канал, он не дается при рождении, поэтому для получения сил, нужно провести серию ритуалов. Они тебе покажутся неприемлемыми, я думаю. Грубо говоря, ты испытываешь боль и страдания до тех пор, пока не начнешь получать от этого удовольствие. При этом твоя психика изменяется так, что ты способен поддерживать связь с Домом Боли. Но так как канал все равно искусственный, то его приходится обновлять время от времени. К счастью, после инициации, для этого можно использовать чужие ощущения. Это был ответ на твой вопрос. Для демона чужая боль – это еда, для дроу – это магия. Ну и что-то вроде сильного наркотика.

– Ага, – кивнула я, – и сейчас у тебя должна быть жуткая ломка.

– Именно.

– Но ты не убил меня.

Он снова коротко хохотнул: как и большинство эльфов, когда ему не нужно было держать лицо, он вообще много и охотно смеялся, только вот поводы для смеха были так себе, на мой вкус.

– Добавь к этому, что ты выглядишь, как светлая. Образ извечного врага. Да еще совсем молоденькая и наивная. Но, заметь, я этого не сделал.