Текст книги "Аннамания"

Автор книги: Кристина Каасс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Влад.

Прошло уже два года, как Аня уехала учиться в Ровер. Мне давно пора перестать о ней думать, перестать следить за ее жизнью в соцсетях. Но каждый день, когда я беру в руки телефон, мои пальцы автоматически открывают ее страницу. Это похоже на зависимость. Это и есть зависимость.

Мы вместе учились в школе, сидели за одной партой и были друзьями. Я любил ее всегда, сколько себя помню. Наверняка она об этом догадывалась. Я – типичный представитель обитателя френдзоны. Но я все равно считаю те годы – самыми счастливыми в моей жизни. Аня поступает в институт в Ровере и уезжает из нашего города. Это надолго выбило меня из колеи, ведь я собирался остаться в Заречном. Последовать ее примеру меня отговорил мой старший брат Антон. Он сказал, что Аня не осталась бы ради меня в Заречном, значит и мне не стоит ехать ради нее в Ровер.

На выпускном я напился и поцеловал ее. Анна очень удивилась, и я просто ушел. Потом прикинулся, что ничего не помню. Чуда, как в фильмах, не произошло. И вот, спустя два года, я сижу в баре со своим поехавшим другом Пашей и смотрю на ее страницу через экран телефона.

Несколько минут назад Аня выложила новую фотографию. Я натренированным движением пальцев сделал скрин и приступил к детальному рассмотрению снимка. Анна сидит за столиком в кафе, в компании своей подруги Вероники, с мужем подруги и еще с каким-то парнем. Какой-то парень обнимает ее за плечи, и все улыбаются.

Мне не стоит нервничать. Это когда-то должно было произойти. Она и так слишком долго была одна.

Я перешел на страницу этого парня. Аня услужливо отметила его на фотографии. Парня зовут Лев Марков. Последняя опубликованная фотография – он с Аней на набережной. Подписано: «С любимой».

– Что, блин, за имя такое – Лев? – вслух говорю я.

– Ты про кого? – спрашивает Паша, отрываясь от экрана собственного телефона.

– На вот, сам посмотри! – я протягиваю ему телефон.

Паша несколько секунд смотрит на фото, наверное, думает, как лучше ответить. Он знает, что, когда дело касается Ани, со мной лучше не спорить.

– Мудак какой-то. – говорит он. Вот и молодец. Хотя знаю, что скорее всего он так не думает. Скорее всего ему просто насрать. Также, как и мне насрать на его странные увлечения. Может поэтому мы и дружим.

– Ладно, черт с ней. Погнали в клуб. – говорю я.

Влад.

Прошел еще один год. Аня все еще встречается со своим Львом. Хорошо, хоть они не съехались. Я знаю это по фотографиям Анны. На них видно, что она живет все в той же квартире, с той же соседкой Лерой. Раньше, когда Аня еще не перестала отвечать на мои сообщения, она про нее рассказывала. Про соседку. Лера – однокурсница Ани.

Сегодня я у матери в гостях. Мама – верующий человек и соблюдает все церковные праздники. Сегодня какой-то из них. Я не в курсе, какой именно, так как я атеист.

Мой старший брат тоже здесь. Он ковыряет вилкой в своей тарелке, сидя слева от меня. Мама рассказывает ему что-то про нового риелтора. Мне не интересно. Она еще несколько раз перескажет все новости.

Я опять утыкаюсь в экран телефона. Аня опубликовала новую историю.

Теперь я захожу к ней с фейковой страницы. Выключив звук сбоку телефона, нажимаю на кружочек истории. На экране появляется рука Ани с кольцом на безымянном пальце. Дальше воспроизводится следующая история – Аня с огромным букетом красных роз (придурок, она не любит красный цвет), поверх надпись: «Я сказала: «Да»».

– Вот дерьмо. – тихо говорю я, не сумев сдержаться. Хорошо, что мама не услышала.

Антон повернулся ко мне и вопросительно поднял брови.

– Потом – шепчу я.

Мне нужно уехать. Я не могу спокойно общаться с мамой и делать вид, что у меня все хорошо.

– Мам, меня друзья ждут. Я поеду. На днях еще загляну. – говорю я слишком беспечным тоном.

– Хорошо, только много не пей. – как обычно предостерегает мать.

– Когда это я напивался? – наигранно возмущаюсь я.

Я собирался звонить Паше, но вспомнил, что он улетел в Румынию. Самое бесполезное путешествие, по моему мнению.

– Антон, поедешь со мной? Проконтролируешь, чтобы мама не волновалась. – я подмигиваю, чтобы он понял, что мне нужно с ним поговорить.

– Хорошо, только поедем на моей. – отвечает Антон.

У него черная Мазда 3. У меня белый Цивик. Наша семья имеет несколько квартир в Ровере и здание ресторана. Все это мы сдаем в аренду. В Заречном еще три дома. В одном живу я, в другом – Антон, в третьем – мама. Еще есть летний домик у реки, недалеко от того места, где раньше жила Аня. Мама и брат не хотят переезжать из маленького Заречного в густонаселенный Ровер. Я тоже не хочу, хотя, наверное, следовало бы.

В машине я рассказал Антону, что никакие друзья меня не ждут и мне нужно, чтобы он поехал со мной, потому что одинока мне скучно.

– Паша полетел к своим вампирам в Румынию. У него на них пунктик. Вампиромания. А мне срочно нужно отвлечься. – объясняю я.

– От чего отвлечься? – спрашивает брат, не отводя глаз от дороги.

Я протягиваю ему телефон со скрином истории Анны.

– Аня выходит замуж! – восклицаю я.

– Ты до сих пор за ней следишь? У тебя у самого мания. Аннамания. – Антон смеется.

– Сам знаю. – мне не смешно. Я снова открываю ее страницу. Новая история – Лев целует Аню. Сверху наложен фильтр «сердечки». Фу, бля. Я автоматически делаю скриншот. Кадр застывает в момент, когда у мудака на носу появилось сердечко, а у Ани – на шее.

– Это жених Ани. – я сую в руку Антону телефон.

Он берет его, левой удерживая руль. Антон опускает глаза на экран телефона.

– Ты хочешь, чтобы я сказал, что с тобой она смотрелась бы лучше? – Антон поднимает глаза на дорогу.

– Нет. Просто он – мудак.

Антон снова опускает взгляд на экран. Я смотрю на дорогу и вижу прямо у нас на пути темный силуэт. Он стремительно приближается.

– Антон! Там человек! – кричу я.

Антон роняет мой телефон, вжимает педаль тормоза в пол. Шины визжат, срабатывает система от заносов. Мы не успеваем остановиться. Антон выкручивает руль в сторону, отчего машина становится неуправляемой. Нас выносит на обочину. Я вижу, что мы прямо сейчас врежемся в автобусную остановку. Все обрывается темнотой.

Влад.

Я сижу в больничной палате. Моя голова перебинтована, на подбородке пластырь, скрывающий зашитую рану. Еще у меня сломан нос, от чего под обоими глазами темнеют синяки.

Эта палата не моя. Мне госпитализация не потребовалась. Здесь я посетитель. На приподнятой у изголовья кушетке, лежит мой брат. Из его руки идут тонкая трубочка капельницы, из горла – трубка побольше, шея зафиксирована мягким толстым ошейником, голова перевязана, нос сломан, как и у меня. Антон укрыт покрывалом, которое скрывает датчики и перевязанные ноги.

Мой брат в коме. Кома в результате черепно-мозговой травмы.

Мама тоже в палате. Врачи накачали ее успокоительными, поэтому она не плачет. Я тоже принял одну таблетку. Все равно мы останемся здесь на ночь, значит за руль сегодня садиться не нужно.

Влад.

Уже неделю Антон не приходит в сознание. Это долго. Это очень долго. Даже если он выживет, его мозг уже не восстановится. Я никому не сказал, что это я виноват в аварии. От этого еще тяжелее. Интересно, как отреагировала бы мама. Сейчас она дома, а я в палате брата. Наверное, мне следовало бы разговаривать с Антоном, как это делает она. Но мне кажется это таким странным.

Я достаю свой телефон. Удивительно, но побывав в аварии, он остался в рабочем состоянии, не считая небольшой трещины в верхнем углу экрана. Как только я открываю инстаграм, на экране появляется входящий вызов от Паши. Он два дня, как вернулся домой из Румынии. И два дня, как настойчиво предлагает мне встретиться. Сегодня я согласился, чтобы он приехал в больницу. Я скинул ему номер палаты и этаж.

– Как же хреново ты выглядишь! – начал он, едва переступив порог.

– И тебе привет. – отвечаю я.

Паша подходит ко мне, жмет руку, попутно рассматривая мое лицо, потом берет стул, стоящий у стены, подвигает его к кушетке и садится рядом со мной.

– Что врачи говорят? – спрашивает он.

– Ничего хорошего. С каждым днем все меньше шансов. – говорю я.

– Я думаю, он поправится. Должен. – рука Паши хлопает меня по плечу. Я морщусь. Мне ни к чему эти псевдоободряющие фразы.

– Я в этом сомневаюсь. Если он умрет, я никогда себе этого не прощу. Я никому не говорил, но случившееся – это моя вина. Это я отвлек его от дороги. Если бы не я, он бы вообще никуда не поехал. – мне требовалось поделиться с кем-нибудь и Паша – единственный человек, кому я могу доверять.

– Это просто стечение обстоятельств. Ты ни в чем не виноват. – пытается оправдать меня Паша.

– Спасибо, конечно, но от твоих слов мне легче не стало.

Паша достает что-то из кармана своей олимпийки, протягивает мне и раскрывает ладонь. На ней лежит маленький стеклянный пузырек с темно-красной жидкостью.

– Это должно помочь. Я обменял это на дедов серебряный крест. Если человек это выпьет, то все его раны затянутся, и он исцелится. – говорит Паша, но почему-то не смотрит мне в глаза.

– Что же это за чудо-средство, о котором не знают врачи? – спрашиваю я с усмешкой и беру пузырек из рук Паши.

– Если я скажу тебе, ты будешь смеяться, но я сам видел, что это работает.

– Что это?

– Это кровь вампира. – с неохотой отвечает Паша и осторожно поднимает на меня глаза.

– Паша, твою мать! Ты совсем долбанулся? – я протягиваю пузырек ему, но он не берет его и встает со стула.

– Мне кажется, что это тот случай, когда нужно использовать все варианты. – говорит он и выходит из палаты.

Я остаюсь наедине с братом. Датчики размеренно пикают. Время от времени я слежу, поднимается ли его грудь, хотя в этом нет необходимости, но уже вошло в привычку.

Я кручу пузырёк в руках, целюсь в урну, стоящую за тумбочкой у кушетки, замахиваюсь, потом опускаю руку и прячу пузырек в карман джинсов. Лучше выкину где-нибудь на улице.

Прошло еще два дня. Я снова в палате Антона. Сегодня врач намекнул мне на бесполезность поддержки жизни. Вот сука. Но пока хватает денег, можно не беспокоиться об отключении. Правда, умирающему мозгу брату, плевать на деньги.

Я сижу в телефоне. Читаю статьи, которые подсовывает нейросеть. Как обычно бредовые.

Писк датчиков ускоряется. Я смотрю на монитор. Температура тела упала и скорость биения сердца тоже. Я вскакиваю со стула так быстро, что он опрокидывается. Нажимаю на кнопку вызова врача и собираюсь выйти в коридор, чтобы поторопить медперсонал. Я не успеваю выйти за дверь, как в палату входят врач с медсестрой. Монитор пищит беспрерывно, показывая нулевую ось сердцебиения. Врач проводит реанимационные действия, которые не приносят ни каких результатов. Медсестра выключает монитор.

Я стою в углу палаты и не могу поверить в произошедшее. Я понимал, что, скорее всего, мой брат умрет, но все равно надеялся на лучшее. А теперь его нет.

Врач называет медсестре время смерти. Она записывает что-то в тетрадь.

– Вы сами сообщите матери? – спрашивает у меня врач.

– Да. – отвечаю я и не узнаю свой голос.

Посторонние выходят из палаты. Я остаюсь один. Я и мой мертвый брат. Подхожу к нему и беру его перебинтованную руку в свою ладонь. Его кожа холоднее моей. Не может быть такого, что человек жив и тут вдруг мертв. Не может. Наверняка врач купил диплом, поэтому не смог его откачать.

Мне нужно звонить маме. Не знаю, как смогу сказать, что ее сын мертв. Я представляю ее лицо и уже не могу сдерживать слезы.

Я шарю в карманах в поисках телефона, хотя держу его в левой руке. Натыкаюсь на пузырек, оставленный Пашей. Я все-таки забыл его выбросить. Ладно, Паша, теперь можно проверять твое чудо-средство. Вынув пробку зубами, роняю каплю себе на ладонь, нюхаю. Действительно пахнет кровью. Борясь с отвращением, слизываю каплю. На вкус, как соленое железо. Точно кровь. Странно, что она не засохла и не испортилась.

Я наклоняюсь к брату, открываю ему рот и вливаю содержимое флакона. Интересно, заметят ли патологоанатомы кровь во рту покойника? Я стираю слезы с лица, чувствую зуд на подбородке, тру его рукой. Я не могу нащупать шрам. Его нет. Я бегу к зеркалу в туалете палаты. Так и есть. Мой шрам исчез, как и синяки вокруг глаз. Твою мать! Это работает! Лишь бы не было слишком поздно. Я бегу обратно к брату. Никаких изменений с ним не произошло. Я опоздал. Вот кретин! Смотрю на пузырёк. С краев кровь стекла на дно и несколько капель можно достать. Из урны достаю шприц с самой длинной иглой, выбираю в него остатки крови. В каком-то фильме я видел, как в сердце кололи адреналин. Я решаю сделать нечто подобное. Прицеливаюсь в том месте, где остался след от датчика энцефалографа, медленно ввожу иглу. Когда вся длина иглы оказывается в теле, тяну поршень вверх и шприц заполняется темной-темной кровью. У меня начинает кружиться голова и тянет блевать. Куда-то я точно попал. Я резко вдавливаю поршень, опустошая шприц, выдергиваю его и бросаю в урну.

Меня мутит, и я сажусь на край кушетки, рядом с телом брата. Я закрываю глаза, потому что перед ними плывут черные облака. Слышу за спиной шумный вздох, как будто кто-то вынырнул из воды. Я вскакиваю с кушетки, чуть не падая, теряю равновесие, но успеваю схватиться за стойку капельницы.

Антон пытается вытянуть трубку изо рта. Его руки в гипсе, поэтому у него ничего не выходит.

– Получилось! Ахренеть! – кричу я.

Я помогаю Антону избавиться от всей медицинской херни, кроме гипса.

– Что случилось? – спрашивает Антон, оглядываясь по сторонам. Я обнимаю его, сажусь на кушетку.

– Мы попали в аварию, и ты был в коме. – говорю я.

– Я хочу пить. – говорит он.

– Сейчас принесу воды. – говорю я, но он останавливает меня, хватая за руку. Его глаза чернеют. Антон тянет мою руку, и я слышу хруст ломающегося гипса.

– Больно не будет. – говорит он, глядя мне в глаза, и я даже не думаю сопротивляться. Антон прокусывает вену на моем запястье, сверкнув удлинившимися клыками и мне действительно не больно. Антон пьет мою кровь. Долго. Я чувствую, что у меня темнеет в глазах. Кажется, я скоро отключусь.

Слышу, как открывается дверь в палату. Это медсестра. Антон отпускает мою руку, и я зажимаю рану ладонью.

– Вы живы? – удивляется медсестра.

– Стой на месте. – приказывает ей Антон, глядя в глаза. Она застывает у двери и следит за тем, как Антон ковыляет к ней на негнущихся в гипсе ногах, округлившимися глазами.

– Ничего странного ты не видела. Иди и позови моего врача. – говорит брат.

Медсестра молча уходит, и он возвращается ко мне, смотрит на кровь, сочащуюся между моих пальцев, зажимающих рану.

– Прости меня. Я сейчас все исправлю. – говорит он и прокусывает собственную руку. – Тебе нужно сделать глоток. – он протягивает руку к моему лицу. Я делаю, как он говорит и понимаю, что головокружение исчезло, а рана затянулась.

Дверь в палату снова открывается и входит врач. Антон тут же ловит его взгляд, говорит, что он здоров и уезжает домой.

– А что делать с историей болезни и записью о смерти? – спрашивает врач.

– О смерти? – переспрашивает Антон и оборачивается в мою сторону. Я киваю ему, подтверждая слова врача.

– Уничтожьте все и забудьте обо мне. – говорит он, переводя взгляд с медсестры на врача. – И снимите мне гипс.

Медсестра освободила Антона от повязок, принесла ему больничную одежду, так как одежду Антона выбросили. Она ушла и больше мы ее не видели. Мы никого не встретили, покидая здание больницы.

На парковке Антон увидел мою машину и прошел к водительской двери.

– Ну уж нет. Садись на пассажирское. – говорю я. Антон подкатывает глаза и садится справа.

– Почему они решили, что я умер? – спрашивает он.

– Ты был мертв, но у меня получилось тебя вернуть.

– Как?

– Паша. Он привез мне сувенир из поездки. Пузырек с кровью вампира. Я, конечно, не поверил ему, но, когда ты умер, я решил, что терять нечего и воспользовался кровью. Как видишь, сработало.

– Я вампир?

– Похоже на то. Но главное, что ты жив.

– Мне нужно пить кровь.

– Мы что-нибудь придумаем. – я подумал о крови животных или донорской. В крайнем случае он может пить мою кровь.

– Нужно позвонить маме. – вспоминаю я и достаю телефон.

– Привет, мам. – говорю я, когда она поднимает трубку. По моей коже пробегают мурашки, потому что час назад я собирался звонить ей, чтобы сообщить о смерти сына.

– Привет, сыночек. Как у вас дела? – спрашивает она грустным голосом.

– Антон очнулся. – говорю я.

– Правда? Он в сознании? Я сейчас приеду! – радостно восклицает она.

– Не нужно приезжать. Мы сами сейчас приедем.

– Что? Ты везешь Антона домой? Разве так можно? Ему лучше пока оставаться в больнице.

– Мам, он в порядке. Врач его выписал. Я сейчас дам ему трубку. – я протягиваю телефон Антону и берусь за руль обеими руками.

Антон поговорил с мамой, взял сигарету из пачки, которая лежит в подлокотнике и закурил.

– По-моему, использование телефона во время вождения, является самой частой причиной аварий. Слышал что-нибудь об этом? – говорит он.

Я ничего не отвечаю и тоже беру сигарету.

– Что с моей машиной? – спрашивает Антон.

– В разборке. Разбита в хлам.

– Хреново. – Антон тушит окурок в пепельнице и закрывает окно.

Я выкидываю свой окурок в приоткрытое окно.

– Прости меня. Это я во всем виноват. – говорю я.

– Разве? По-моему, виноват тот хрен, который женится на Ане. Если бы не он, мы бы никуда не поехали. – улыбается мне Антон.

– Точно. – говорю я и улыбаюсь в ответ. – Я до сих пор не могу поверить, что ты жив и здоров. Ты помнишь что-нибудь после аварии? Ну там, свет в конце туннеля или что-то вроде того?

– Нет. Ничего такого не было.

– А что ты сделал с медиками? Почему они тебя слушались?

– Я не знаю. Все как-то интуитивно получилось. Я смотрю им в глаза, говорю, что делать, и они слушаются. С тобой так же. И с кровью. Наверное, это что-то на уровне инстинктов. Я просто знал, что, чтобы остановить твою кровь, ты должен выпить моей.

– С ума сойти. Похоже Паша ни такой уж и псих. Только ему нельзя ничего говорить. Никто не должен знать. Нам нужно пересидеть некоторое время. Слишком подозрительно, что ни у тебя, ни у меня, не осталось ни каких повреждений.

– А ты сильно пострадал?

– Нет. По сравнению с тобой, вообще мелочи.

Когда мы подъехали к дому мамы, она уже ждала нас у калитки.

– Ты можешь как-нибудь ее успокоить? – спрашиваю я, перед тем, как Антон выйдет из машины.

– Да.

Мама бросается ему на шею, целует и с удивлением осматривает. Антон вступает с ней в зрительный контакт и убеждает в чудесах медицины.

И так. Мой брат умер 7 апреля 2018 года, в возрасте двадцати трех лет. Теперь ему всегда будет двадцать три.

Антон.

Уже почти месяц мы с Владом живем у матери. Она рада. Мне тоже нормально. Только Влад постоянно ноет, что ему скучно.

Сегодня к нему в гости должен прийти Паша. Он давно напрашивался, но Влад говорил, что мы в Москве. Типа я на усиленной реабилитации. А сейчас, вроде как, мы уже вернулись в Заречный.

Мама уехала покупать продукты, а значит Пашу можно будет угомонить, если он о чем-то догадается.

Ровно в назначенное время Паша был у нас дома. Когда Влад открыл ему дверь, я сидел в гостиной на диване и читал книгу. Я слышал, что Паша удивляется отсутствию шрамов у Влада. Паша подошел ко мне, чтобы поздороваться. Я пожал ему руку. Он, с нескрываемым любопытством, оценивает мой внешний вид.

– Хорошо выглядишь. – говорит он.

– Да. В Москве медицина получше. – отвечаю я.

– Ладно, Паша, пойдем наверх. – зовет его Влад.

– Рад, что ты здоров. – говорит мне Паша.

– Я тоже. – отвечаю я и опускаю глаза в книгу. Паша уходит за Владом.

Наверху хлопает дверь, но я все равно слышу, о чем они говорят. Даже Влад не в курсе, что я так могу. Я откладываю книгу и слушаю. Паша рассказывает Владу подробности пропущенных им гулянок и зовет его с собой в следующие выходные. Влад не соглашается. И Паша спрашивает о том, ради чего он вообще пришел.

– Ты использовал кровь?

– Конечно нет! Я выкинул пузырек в тот же день. Или мне нужно было вернуть его тебе? – Влад злится. Он абсолютно не умеет врать.

– Да нет. Не нужно. У тебя, кстати, тоже шрамов не осталось. – замечает Паша.

– Может хватит уже?

Я встаю с дивана, иду к холодильнику. Там стоит банка с концентрированной кровью в таблетках. Они очень хорошо помогают бороться с жаждой. Я беру две штуки, кладу под язык, чтобы они действовали как можно дольше. Я уже чувствую, как удлинились мои клыки. Подхожу к зеркалу. Мои глаза черные. Я улыбаюсь во весь рот, демонстрируя острые клыки. Класс! Лишь бы Паша не обоссался от страха.

Поднимаюсь в комнату Влада, открываю дверь.

– Иди вниз. Дальше я сам. – говорю я брату. Он долго смотрит на меня, потом все-таки удаляется.

– Влад никак не запомнит мои вкусы. Я ждал, что мне к ужину он приведет девушку, а он привел тебя. – говорю я, приближаюсь к Паше, оскаливаю зубы и рычу. Он кричит и пятится назад.

– Хотя пищишь ты, как девочка. – говорю я и хватаю его за плечи. Он зажмуривает глаза и вопит, чтобы я его не убивал.

– Открой глаза, придурок. – говорю я и встряхиваю его за плечи. Он приоткрывает один глаз, потом второй.

– Ладно, Паша, нужно заканчивать, пока ты не испортил ковер. – я смотрю в его глаза, подчиняя сознание и волю. – Ты пойдешь домой в полной уверенности, что кровь, которую ты дал Владу, была подделкой. Никаких вампиров не существует. Наш разговор ты забудешь. Все. Можешь идти.

Я отпускаю его, глотаю таблетки и выхожу вслед за Пашей из комнаты.

– Пока, Влад. Если передумаешь, на счет выходных – звони. – говорит Паша Владу и уходит.

– Что это было? Почему он кричал? – спрашивает Влад.

– Я показал ему то, что он всегда хотел увидеть. Исполнил мечту, а он не оценил. – я смеюсь, вспоминая испуганное лицо Паши.

– Он будет что-нибудь помнить? – Влад не разделяет моего веселья.

– Нет.

Влад.

Что за дурацкие шутки? А если бы Пашу хватил удар или он остался заикой? Почему нельзя было просто заставить его забыть про кровь?

Антон снова сидит на диване и читает книгу. Я беру свой телефон и сажусь в кресло. Листаю ленту инстаграма. Ничего интересного. Захожу на страницу Анны. Не хочу смотреть на фото, где она с женихом. Вот бы можно было удалить его так же, как воспоминания Паши. Подождите, ка! А почему, собственно, нельзя?

– Антон?

– Да?

– Мне кажется, что ты можешь помочь мне с Аней.

– Ну начинается! А как же «не высовываться»? Ты же сам говорил, что нам нужно держаться в тени.

– Да ладно тебе, можно же сделать все аккуратно.

– Это как? Ты хочешь, чтобы я внушил Ане, чтобы она бросила своего жениха и прибежала к тебе?

– Нет. Можно знаешь, как сделать? Ты внушишь какой-нибудь красивой девушке, чтобы она соблазнила жениха Ани. Аня узнает об измене, и сама от него уйдет. Ну а дальше – посмотрим.

– Ну и хрень. Вообще мне все равно. Можно и так. Будешь мне должен.

– Значит ты согласен?

– Да, только сам придумаешь, что мне говорить и кому.

– Спасибо! Ты самый лучший брат! – радуюсь я, как будто Аня уже моя. Я бегу наверх, чтобы сесть за ноутбук и заняться подбором кандидаток на роль соблазнительницы.

Я долго рылся в подписках Льва, просматривая страницы девушек, которым он ставил лайки. Из двухсот людей, таких было только четыре. Одна из них – Аня, другая – девушка с фамилией Маркова, наверное, сестра. Оставшиеся две – по-видимому его коллеги. Я выбрал ту, что симпатичнее и отправил ссылку на ее страницу Антону. Потом узнал адрес клиники, в которой работает Марков и, следовательно, эта девушка, тоже отправил Антону. Узнать бы еще по каким дням она работает. Расписание в открытом доступе только у врачей, а девушка эта медсестра. Ладно, запишу часы работы Маркова. Отправил брату и спустился вниз.

Антон.

Я вхожу в здание клиники пластической хирургии. Девушка у стойки регистрации улыбается мне и спрашивает, к кому и на сколько я записан. Влад записал меня на консультацию к Маркову, в надежде, что я сам смогу найти медсестру. Ну и зачем все так усложнять? Он хочет, чтобы его совесть оставалась чиста. Вряд ли обходные пути изменят суть дела.

Я спросил у девушки в регистратуре, работает ли у них Виктория Руденко. Она сказала, что работает, но в данный момент находится в отпуске. Вот и хорошо. Я все равно собирался сделать по-своему.

Девушка провожает меня к кабинету с табличкой на двери «Л. А. Марков. Пластический хирург». Она стучится, за дверью слышится голос «входите» и я вхожу. Было бы забавно, если бы с ним можно было, как с Пашей. Но нельзя, чтобы он кричал. Здесь слишком рискованно.

– Здравствуйте, присаживайтесь. – говорит он, указывая на стул, напротив его стола.

Я подхожу, облокачиваюсь о стол и нависаю над ним, глядя в глаза.

– Слушай внимательно. Не хочу тратить на тебя много времени. Ты встречаешься с Аней и собираешься на ней жениться, так? – спрашиваю я.

– Да. – он переводит взгляд на фоторамку, которая стоит у него на столе, прервав зрительный контакт.

– Смотри мне в глаза! – приказываю я и он слушается. – Ты должен расстаться с ней. Только как-нибудь помягче.

– Почему? И что значит «помягче»?

– Потому что я так сказал. А «как» – это ты уже сам придумай. Скажи, например, что ты гей.

– Я гей?

–Блин, ты у меня спрашиваешь? Откуда мне знать? Ну или скажи ей, что тебе мама не разрешает.

– Мама и правда против. Но я не хочу с ней расставаться.

– Мне насрать, чего ты хочешь. – я начинаю нервничать, что внушение в этот раз почему-то работает хуже. Может нужно было больше таблеток выпить, перед тем, как входить. Я собираю все свою волю и говорю: – Ты расстаешься с Аней, как можно мягче и забываешь о моем визите, о нашем разговоре и о моем существовании. Все. Счастливо оставаться.

Я ухожу, облегченно выдыхая. Можно было бы просто внушить Ане, чтобы она переспала с Владом. Он, наверняка, сам скоро об этом попросит.

Анна.

В следующем году я закончу институт и, до этого времени, ни с кем больше отношения начинать не буду. Ничего хорошего в них нет. Лучше быть свободной. Не нужно ни под кого подстраиваться, менять свои вкусы и привычки.

Прошел месяц, как мы со Львом расстались. Вернее, месяц, как меня бросили. Не самые приятные ощущения, но сейчас, я даже рада, что так получилось.

Эти летние каникулы я проведу у мамы в Заречном. Я скучаю по его местам, по друзьям, которые остались там. Моя подруга Рина тоже проведет каникулы в Заречном. Ее дом находится на той же улице, что и мой. Мы уже начали планировать культурную программу. Правда она не отличается особым разнообразием.

И еще один плюс в расставании – мне снова можно общаться с друзьями противоположного пола.

Влад – мой друг детства. Он написал мне, хоть я и игнорировала его больше года, пока встречалась со Львом. Когда я рассказала ему, что собираюсь приехать в Заречный, он предложил довезти меня, ведь он часто бывает в Ровере. Я с радостью приняла его предложение.

Влад.

Все складывается, как нельзя лучше. Сегодня я увижу Аню и проведу с ней больше часа, ведь именно столько времени занимает дорога из Ровера в Заречный.

Я долго выбирал, что лучше надеть, даже с Антоном советовался. Остановился на белой футболке в синюю полоску, джинсах и белых кроссовках. Антон сказал, чтобы я не выливал на себя пол флакона туалетной воды, как я это обычно делаю (это не так), но я немного все-таки брызнул.

Моя машина надраена до блеска и внутри и снаружи. Можно ехать. Я так волнуюсь, как будто от этой поездки зависит моя жизнь.

Я не видел Аню три года. Я стою под дверью ее квартиры и чувствую слабость в коленях. Аня открывает дверь.

– Привет, Аня! – она такая красивая! Распущенные светло-русые волосы падают волнами на плечи, большие зеленые глаза обрамляют длинные ресницы. На ней надето легкое летнее платье с рисунком из звезд. Она улыбается мне и делает шаг навстречу.

– Привет, Владик! – она поднимается на носочки и целует меня в щеку. – Ты так повзрослел.

– А ты – нет. – смеюсь я. Я так рад ее видеть. И как я мог так легко сдаться три года назад?

Я поднялся к ней в квартиру, чтобы помочь отнести сумки. Аня показала мне на два чемодана у двери, а третий взяла сама. Я взял их и забрал третий у Ани. Она немного протестовала, но не слишком сильно.

Когда мы спускались вниз на лифте, Аня сказала, что не замечала раньше, что у меня такие голубые глаза. Спасибо брату, за совет на счет футболки. Она сказала, что рада, что так совпало и я могу ее довезти. А я-то, как рад!

– Красивая машина. – говорит Аня, когда мы подходим к моей Хонде. – Я тоже хочу купить. Вот выбираю сейчас.

– Из чего выбираешь? Какие тебе нравятся? – спрашиваю я, открывая перед ней пассажирскую дверь.

– Твоя мне нравится, ну вообще я хотела Мазду. – отвечает она, пристегивая ремень безопасности.

– У моего брата была Мазда 3. Хорошая машина, правда мы на ней в аварию попали.

– Да. Я слышала об этом. Хорошо, что с тобой все в порядке. И с твоим братом тоже.

– Да. Все обошлось. – в общем так и есть.

– Рина зовет меня в клуб в пятницу. Говорит, что там будет много знакомых. Ты ходишь туда?

– Раньше ходил. Давно уже не был. Но, если ты пойдешь, то я тоже. – я улыбаюсь ей, а она мне. У меня внутри все порхает от счастья. Может мне не придется больше привлекать Антона?

За время пути мы болтали, не прекращая. Как будто и не было этих трех лет.

Когда мы подъехали к дому, где живет мать Анны, я вышел из машины, открыл пассажирскую дверь, донес чемоданы до двери квартиры и поцеловал Аню в щеку на прощанье.

– До пятницы. – говорю я.

– До пятницы. Спасибо за помощь. – улыбается Аня.

Я, на седьмом небе от счастья, еду к брату, чтобы поблагодарить его за помощь и рассказать, как все прошло. Нужно взять его с собой в клуб, иначе он свихнется от одиночества.

Антон.

– Нет, нет и нет! Если ты не отстанешь от меня, я внушу тебе это! – отвечаю я Владу. Не хочу я никуда идти. Мне и дома хорошо.

Влад закрывает глаза, чтобы защититься от внушения.

– Ну ради меня. Вдруг мне понадобится твоя помощь? Ты же знаешь, как мне важно не облажаться! – выпрашивает он.

Ну что, блин, за херня? Может и правда применить внушение?

Не дождавшись моего ответа, Влад открывает глаза и делает их, как у кота из «Шрека».

– Ладно, я пойду, но только в этот раз. – соглашаюсь я.

Анна.

Рина – моя лучшая подруга. Мы учились с ней в одном классе. С ней я не прекращала общаться. Даже когда жила в Ровере, мы встречались с ней примерно раз в месяц, ходили по магазинам, по клубам и барам. Теперь настала очередь Рины проводить мне экскурсии по Заречному.

Рина учится на переводчика. Этим летом она, так же как и я, остается здесь. И я этому рада.

Я надела джинсы, топ на бретельках и обула босоножки. Рина тоже в джинсах. На ней укороченный топ с надписью на английском языке и босоножки на платформе. Рина, как и я, миниатюрная девушка невысокого роста. У нее длинные прямые волосы русого цвета и коричнево-зеленые болотные глаза.