Текст книги "Ночная дорога"

Автор книги: Кристин Ханна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– У нас будет целый месяц на Рождество, – сказала Миа. В иное время она бы улыбнулась, но сейчас вид у нее был убитый, не меньше чем у Лекси.

Наверное, это и есть взросление, когда отсекаешь от себя мечты, чтобы оставаться практичным.

– Нам будет тебя не хватать, – сказала Миа. Зак стоял рядом и смотрел уныло, даже с отчаянием, но тоже чувствовал облегчение. Его просто загнали в угол.

– Разлука ничего не изменит, – сказала Лекси, но все трое понимали, что это не так.

Решение принято. И ничего уже нельзя изменить.

10

Следующие несколько дней Джуд чувствовала себя не совсем уверенно, хотя все вроде бы складывалось удачно: Лекси каким-то образом удалось убедить Зака не ломать планы. Следовало бы считать, что дело завершилось самым удовлетворительным образом, так оно и было, но, как случается со всеми компромиссами, каждый при этом что-то потерял. Дом словно дал трещину, в нем поселилась горькая обида. Джуд не могла припомнить, когда Зак так на нее сердился. Зак, ее сговорчивый, ласковый мальчик, превратился в мрачного, злобного юношу, который сидел, развалившись, на стуле и что-то бурчал в ответ. Он открыто выражал таким образом недовольство сестрой и матерью – и, может быть, даже Лекси, кто знает? – и хотел, чтобы все об этом знали.

Джуд пыталась не докучать ему. Все эти дни она ходила вокруг него на цыпочках, проявляла преувеличенную заботу, но ей это давалось нелегко. Она физически не могла быть в неладах с детьми. Прошлой ночью она почти не спала, все думала об этом. Лежала в кровати, смотрела не мигая в потолок и вела воображаемые разговоры, каждый из которых заканчивался смехом, и ее сын становился прежним – преданным братом, любящим сыном, хорошим учеником. Иногда он даже говорил: «Я понимаю, что мы очень молоды, мам, не волнуйся так, все нормально, спасибо…»

Сейчас Джуд стояла возле окна спальни и смотрела на задний двор, где сгущалась тьма.

Сегодня должна была состояться последняя большая школьная вечеринка года – барбекю выпускников. По правде говоря, ей не хотелось отпускать туда детей. Предстояло столько всего решить, столько всего обсудить, но она понимала, что сегодня вечером любые разговоры бесполезны. А если она не отпустит их на вечеринку, то они вообще перестанут с ней разговаривать. Зато есть завтра. Завтра они переживут всю эту драму и вернутся в свою колею. Это их последний год вместе, и, будь она проклята, если они проведут его как чужие.

– Ма, – сказала Миа, постучав в дверь спальни и широко ее открыв. – Можно с тобой поговорить?

В последнее время это предложение становилось опасным. Джуд обернулась, заставила себя улыбнуться.

– Конечно, милая.

Миа выглядела прекрасно при ярком послеполуденном освещении. Для вечеринки она выбрала обтрепанные джинсы с тщательно продуманными прорезями, облегающую белую футболку и винтажный мужской жилет, болтавшийся на худеньких плечиках. Волосы она убрала с лица, завязав их в хвост и заколов несколько прядей красными металлическими заколками, чтобы не падали на глаза.

– Ты грустная.

– Я в порядке.

Миа подошла к Джуд, обняла ее за талию, прижалась к матери. Вот так, стоя рядом, поддерживая друг друга, они смотрели в окно.

– Он любит ее, ма.

– Что это зна…

Миа повернула к ней лицо.

– Он любит ее.

Джуд притихла. В первый раз эти слова нашли в ней отклик. Любовь. Все это время она преуменьшала значение любви, кромсала паруса из-за их возраста. Она говорила себе, что они слишком молоды, чтобы разобраться в собственных чувствах. Но она была настоящая, их любовь; быть может, она продлится недолго, но она настоящая.

– Я разлучаю их, заставляя брата ехать на учебу со мной, а знаешь, что самое плохое? Я прицепилась к ним, как репейник.

Джуд дотронулась до щеки дочери, уловила боль в ее взгляде. Какая у нее чувствительная девочка!

– Ничего подобного. Просто они всегда готовы прийти тебе на помощь.

– Я тоже хочу им помочь. В том-то все и дело.

– Не вижу препятствий.

– Я не поеду в Южнокалифорнийский университет, ма. Мы все трое сможем учиться в местном колледже, а жить на съемной квартире.

– Миа…

– Если вы с отцом не оплатите нам жилье, мы найдем работу. Так будет правильно, Madre. Ты всегда говорила, что самое главное – это любовь и семья. Ты ведь действительно так думаешь?

– Миа, мы уже внесли депозиты, взяли на себя обязательства. Все не так просто. Нельзя же…

Она замолкла, услышав шаги в коридоре. В комнату вошел Зак.

– Вот ты где, Миа. Пора двигаться.

– Мы разговариваем с мамой, – сказала Миа.

Зак округлил глаза.

– Просто скажи, что сделаешь, как она хочет. Это всегда верняк в семейке Фарадеев.

– Это несправедливо, Зак, – сказала Джуд. Она почувствовала неуверенность, как будто все вокруг нее расклеивалось, развинчивалось, распадалось, а она не знала, за что хвататься.

– Несправедливо? – повторил Зак. – Теперь для нас главное справедливость? Ты часто говорила, что хочешь видеть нас счастливыми, но это верно только в том случае, когда мы полностью тебе подчиняемся. – Он посмотрел на сестру. – Пошли. Нам еще заезжать за Лекси, а я не хочу опаздывать на вечеринку. – С этими словами он повернулся и вышел из комнаты.

– Пора идти, Madre. – Миа в последний раз печально улыбнулась и последовала за братом.

– Погоди! – прокричала Джуд вслед дочери, поспешив за нею до дверей. Перед домом уже стоял «мустанг», урча мотором. – Поговорим завтра, – сказала Джуд дочери. – Решение насчет университета пока не окончательное.

– Нет, окончательное. – Миа широко улыбнулась. – Прощаешь?

– Нет, не прощаю, – сказала Джуд. – И никакие сладкие речи на этот раз не помогут. Вопрос остается открытым. Вы должны думать о своем будущем.

– Прости, ма, но мы и думаем. Люблю тебя. – Миа чмокнула Джуд в щеку и побежала к машине.

– Чтобы к часу были дома. – Джуд пошла за дочерью. Нелепый приказ, на самом деле она хотела сказать совсем другое, только в голову ничего не пришло. Завтра они серьезно поговорят втроем. – В две минуты второго я звоню в полицию или сама приезжаю за вами.

У машины Миа крепко обняла мать.

– Мы будем дома, – пообещала она.

– И никакой выпивки, – сказала Джуд. Она наклонилась к сыну, сидевшему за рулем, и сказала в окошко: – Зак, ты назначаешься водителем. Что бы ни случилось. Мы договорились.

– Знаю, – буркнул он.

Пришлось ей добавить:

– Если что-нибудь случится…

– Да, да, – отмахнулся Зак, – мы позвоним домой, чтобы нас привезли. Поживее, Миа. Лекси ждет.

– Будьте дома в час, – повторила Джуд, отступая и глядя вслед отъезжавшей машине. – Я серьезно, – сказала она, но рядом уже не было никого, кто мог бы услышать ее слова.

* * *

На высокой скорости, под оглушительную музыку Зак свернул на Найт-роуд. Лекси стукалась о дверцу машины при каждом крутом вираже.

– Помедленнее!.. – вопила Миа с заднего сиденья, но Зак лишь сделал музыку громче.

«Й-а-а, – вопил из последних сил Ашер, – так увлекся, что забыл…»

Когда они доехали до места, на поляне уже стояло больше десятка машин.

Зак вынул ключ из зажигания и бросил в углубление между сиденьями.

– Мне нужно выпить, – сказал он, выходя из машины.

Лекси последовала за ним.

– Но тебя ведь назначили водителем.

– Да помню я. А еще я знаю свою норму. Ты мне не мамочка. – Он оторвался от нее и направился к ребятам.

Лекси не знала, что делать.

Рядом оказалась Миа.

– Он сердит.

– На меня?

Миа пожала плечами.

– На тебя, на меня, на родителей, на самого себя, на всех сразу. Он не знает, чего хочет, и это его добивает. Он всегда был такой. Когда все идет гладко, Зак нормальный. Но если он сбит с толку или ему больно, от его крутости не остается и следа. Иногда он кричит, а иногда – замыкается в себе. На этот раз он кричит. Он особенно сердит на маму и на меня.

– Ни один нормальный человек не откажется от Южнокалифорнийского университета ради убогого жилья и местного колледжа. Он поймет это, – сказала Лекси.

Миа взяла ее за руку, и они пошли по дорожке к лесу, где на опушке стояла небольшая бревенчатая хижина, подлинное жилище первых поселенцев.

На пляже развели большой костер. Рядом возвышались два бочонка с пивом. Рядом кто-то уже жарил сосиски.

Миа и Лекси отошли к краю площадки, продолжая разговаривать. Вокруг них ребята смеялись, танцевали, пили. В заливе устроили соревнование на водных лыжах. На крыльцо хижины выставили стерео, из которого орала музыка. В воздухе пахло сосной, дымком от костра и марихуаной.

Пока девочки стояли там, мимо них прошел Тайлер. На нем повисла Алейна Смит. Тайлер обнимал ее за талию.

Миа судорожно вздохнула, подошла к бочонку, налила себе пива и осушила стакан одним глотком.

– Как ты? – спросила Лекси.

– Просто останься со мной, – дрожащим голосом попросила Миа. – Не оставляй меня одну, а то я сделаю какую-нибудь глупость.

– Я никогда не оставлю тебя, – пообещала Лекси. Она тоже налила себе пива и, хотя терпеть его не могла, выпила. Пиво сняло напряжение, как и у Мии, и уже через минуту они снова улыбались и шутили.

После второго стакана Миа сказала:

– Надо найти Зака. У меня для вас двоих сюрприз, хочу кое-что вам сообщить. Встретимся на пляже. – И она направилась в толпу, прежде чем Лекси успела ее остановить, и это было здорово, потому что Лекси вовсе не хотелось ее останавливать. Она хоть и любила подругу, но сейчас ей больше был нужен Зак. Как-никак последняя вечеринка перед выпуском, они все трое должны быть вместе.

Лекси пошла на пляж и, опустившись на песок, принялась ждать.

– Вот ты где, – через несколько минут сказал Зак, опускаясь рядом с ней. – А я повсюду тебя ищу.

– Где Миа? Она пошла тебя искать.

Зак дернул плечом и протянул Лекси бутылку рома.

– Держи.

– Эй, ты не должен пить, – напомнила Лекси.

– Последний глоток, обещаю. Держи.

Лекси терпеть не могла ром, разве что совсем немного в коктейлях, но ей не хотелось расстраивать Зака, поэтому она сделала глоток.

– Ей наплевать на то, чего хочу я, – проговорил он и снова поднес бутылку ко рту.

Лекси не поняла, о ком он говорит, – о матери или о сестре, впрочем, это не имело теперь значения.

– Ты не прав.

Он сделал еще один большой глоток и передал ей бутылку.

– А может, мне тоже наплевать на то, чего хочет она.

Лекси вздохнула:

– Это не так.

Он посмотрел на нее горящими глазами.

– Я так сильно тебя люблю!

Девушка в точности знала, что он чувствует – сама испытывала те же эмоции. Она боялась, что он уедет; он боялся, что она останется.

– Я знаю, – только и сумела вымолвить Лекси. Она верила ему, верила в его любовь, и это было самое главное.

Теперь им нужно быть сильными ради друг друга, и она будет сильной, она сможет.

– Я никогда не перестану любить тебя, Зак.

– Идем, – напряженным голосом сказал он, взял ее за руку и повел в глубь леса.

Там они целовались и занимались любовью, но не так, как раньше, а с каким-то безнадежным исступлением. Их тела словно передавали все то, что они не могли высказать словами. Когда все закончилось, и они лежали, обессиленные, глядя на усыпанное звездами небо, Лекси потянулась за бутылкой рома и, припав к горлышку, выпила столько, что будущее уже не казалось определенным, поскольку приятное головокружение размыло все контуры.

Наконец они поднялись и на нетвердых ногах вернулись на вечеринку, где веселье было в самом разгаре. Собралось более сотни ребят, они громко переговаривались, смеялись, пели, танцевали. Ребята перебрасывались футбольным мячом; вокруг бочонков с пивом собралась целая группа; толпа окружила огромный костер. На хижине висел плакат: «Выпуск 2004 года – до свидания и удачи».

Миа взвизгнула, увидев их, и, покачиваясь, пошла навстречу.

– Куда вы запропастились? – спросила она, протягивая Лекси полупустую бутылку рома. – Это наш вечер. Всех троих. Согласны?

Они стояли, чуть пьяные, глядя друг на друга, этакий островок в море выпускников. Миа взяла за руку Зака, а потом Лекси, замкнув тем самым круг. Они снова стали прежними.

– Давайте веселиться, – сказал Зак, улыбнувшись сестре.

Лекси видела, что эти двое любят друг друга, и, как ей ни было больно сознавать, что скоро они уедут, она радовалась, что вражде конец.

Они влились в общую компанию и стали частью шумного веселья, смеялись, пили, танцевали до тех пор, пока на темном небе не взошла луна и потянуло холодком. В два часа ночи веселье пошло на убыль. На песке, на траве, на ступеньках хижины – повсюду сидели, лежали, обнимались девушки и парни.

Миа начала что-то говорить и умолкла.

– Так что я хотела сказать?

Зак пьяно рассмеялся.

– Ты сказала, что у тебя для нас сюрприз. Весь вечер об этом твердишь. Что за сюрприз?

– Ха, все верно, – сказала Миа и повалилась на бок. Ударилась головой о камень и застонала: – Черт. Как больно…

Лекси помогла подруге сесть.

– У нее кровь, Зак.

И все трое расхохотались.

Лекси пыталась стереть рукавом кровь со лба Мии, но у нее ничего не получалось, и она все время попадала Мии в глаз, от чего та лишь еще громче смеялась.

Потом Миа вдруг поднялась с земли и закачалась.

– О Боже…

Прижав руку ко рту, она сделала несколько нетвердых шагов в сторону, упала на колени, и ее вырвало. От натужных звуков и запаха Лекси чуть тоже не вывернуло наизнанку, но она все же подошла к Мии, придержала ей голову.

– Я так напилась, – наконец произнесла Миа, вытирая рот рукавом.

К ним приближался Зак, но такой шаткой походкой, что споткнулся о камень и упал.

– Она в порядке?

– Пора ехать, – сказала Миа. – Ма убьет нас, если мы опоздаем. Который час?

– Десять минут третьего, – ответила Лекси, косясь на свои часы. Она надеялась, что правильно назвала время, несмотря на то, что цифры плясали и расплывались.

– О черт! – Зак с трудом поднялся на ноги. – Нужно двигать.

Кое-как они поднялись по берегу и пересекли лужайку, обходя лежащих в отключке школьных друзей. Миа наступила на чью-то руку и засмеялась, взвизгнув.

– Ой! Прошу прощения.

Они медленно добрели до машины, и тут Лекси ударило как молнией – Зак ведь пьян! Она повернулась к нему.

Он стоял с закрытыми глазами, раскачиваясь, будто пальма на ветру.

Потом она посмотрела на Мию, которую снова рвало. По ее скуле текла кровь.

– Тебе нельзя за руль, – сказала Лекси Заку.

Миа подошла к машине и, перегнувшись пополам, как тряпичная кукла, прижалась щекой к капоту.

– Позвоню маме, – сказала она, порылась в кармане, достала телефон и тут же выронила.

Лекси подняла телефон.

– Не смей, – сказал Зак. – В прошлый раз она практически посадила нас под замок.

– Он прав, – сказала Миа. – Давайте просто поедем.

Лекси попыталась сосредоточиться, но не смогла. В голове вертелась только одна мысль: нужно позвонить Джуд, но что тогда Джуд подумает о Лекси? Что, если обо всем узнает Ева? Лекси ведь обещала вести себя хорошо, но не сдержала слова.

Мию била крупная дрожь.

– Замерзаю. Зак-атака. Где моя куртка? Башка болит. И чего она так болит?

– Нужно остаться здесь и проспаться, – предложила Лекси.

– Ма нас убьет, – сказал Зак, делая шаг вперед и врезаясь в машину. Он с трудом открыл дверцу водителя и буквально упал на сиденье. Ключи лежали в углублении; он долго искал их, бранясь, а потом рассмеялся:

– Попались.

– Выходи, Зак, – велела Лекси. – Ты слишком пьян, чтобы вести машину. – Она обошла автомобиль, стараясь не споткнуться, не упасть. – Миа, помоги мне, – сказала Лекси. – Убеди Зака, что он слишком пьян, чтобы вести машину.

– Тут всего лишь миля… А ма в прошлый раз, когда мы позвонили, вышла из себя, – сказала Миа.

– Я справлюсь, – сказал Зак с пьяной улыбкой.

– Ну поехали, – застонала Миа, вытирая кровь со лба. Она открыла дверцу машины и рухнула на заднее сиденье. – Ой-ой-ой, – заскулила она, рассмеялась и свернулась калачиком.

Зак сунул ключ в зажигание и завел мотор, который взревел в ночной тишине.

– Поехали, Лекс. Плевое дело. Поехали.

– Ну, я не знаю, – сказала Лекси, покачав головой. От этого она потеряла равновесие и стукнулась о дверцу. – Погодите, нужно подумать. Это плохая идея…

11

Би-и. Би-и. Би-и.

Джуд подскочила, с трудом открывая глаза.

Она лежала на диване в гостиной, рядом с ней на подушке подавал сигналы мобильный телефон. По телевизору шел без звука рекламный ролик.

Джуд едва разглядела время на маленьком циферблате наручных часов: 3:37. Потом она раскрыла телефон. Эсэмэска от Мии.

«Прости, опаздываем. Уже в дороге. Любим тебя». Текст пришел в 2:11.

О, они еще пожалеют! Мало того что приехали поздно, так еще не отметились у Джуд и забыли выключить свет перед домом. Это будет их последняя вечеринка на какое-то время. Джуд встала, выключила телевизор и внешнее освещение, заперла входную дверь. Поднимаясь наверх, она пыталась решить, разбудить детей сейчас или оставить разбор на завтра.

Открыла дверь в спальню Мии, зажгла свет. Кровать пуста.

Джуд почувствовала укол страха, словно капля кислоты обожгла ее кожу. Она бросилась в комнату Зака.

Тоже пусто.

«Сделай глубокий вдох, Джуд». Ну, опоздали они немного, только и всего. Уже собрались уезжать с вечеринки, а их что-то задержало.

Она набрала номер Мии. В трубке долго раздавались гудки, а затем мобильный переключился на голосовую почту.

То же самое с телефоном Зака.

Она сбежала вниз, в свою комнату. Майлс спал на кровати с открытой книгой на груди и включенным телевизором.

– Уже поздно, Майлс, а детей нет дома.

– Позвони им, – пробормотал он.

– Уже звонила. Не отвечают.

Майлс сел и хмуро взглянул на часы.

– Почти четыре.

– Они никогда еще не возвращались так поздно, – сказала она.

Майлс запустил в волосы пятерню.

– Не нужно паниковать. Скорее всего, они потеряли счет времени.

– Мы могли бы туда съездить, – предложила Джуд.

Майлс кивнул.

– Я думаю…

Раздался звонок в дверь.

– Слава богу! – Джуд почувствовала облегчение, на смену которому сразу пришел гнев. – Ну, они у меня еще насидятся дома, – проговорила она, выходя из комнаты.

Она вышла в длинный темный коридор. За окном черная тьма, вот появился красный свет… желтый. Огни пробивались сквозь темноту, мигая, ослепляя.

Полицейские огни.

Джуд споткнулась, чуть не упала. Рядом оказался Майлс, поддержал ее.

Она почувствовала, что движется вперед, но на самом деле она никуда не шла, превратившись в обломок тонущего корабля, подхваченный потоком.

За дверью стояли двое полицейских. Она знала этих людей, их жен и детей, но что они делают у ее дома посреди ночи, освещенные красными и желтыми огнями?

К ней приблизился офицер Эйвери, в руке он держал свою фуражку.

Она видела все по кусочкам, не в фокусе, словно смотрела в ненастроенный бинокль; цветные вспышки, зловещая ночь, дождь, похожий на кусочки пепла, падающие с неба.

«Мне очень жаль. Произошла авария».

Слова. Звуки. Губы что-то произносили, кто-то тяжело дышал. Шумел дождь.

«Миа… Зак… Алекса Бейл…»

Она не могла переварить услышанное, не могла понять смысл. «Мои малыши… вы говорите о моих детях».

– Их перевезли авиатранспортом в Харборвью, всех троих.

– Они в порядке? – услышала она голос мужа; его вопрос почему-то так ее изумил, что она чуть не отпрянула. Откуда у него в такую минуту взялся голос? Неужели он может говорить, задавать вопросы?

Полицейский ответил? Что он сказал? Джуд ничего не слышала из-за дождя или из-за собственного оглушившего ее сердцебиения. Она что, плачет? Из-за этого она ничего не видит?

Майлс посмотрел на нее, и по его глазам она поняла, какие они оба беззащитные, какие хрупкие. Все случилось за одну секунду; за то время, что они дошли от спальни до входной двери, они стали слабыми. Теперь ей казалось, что стоит ему до нее дотронуться, как она рассыплется.

– Одевайся, – сказал муж, беря ее за руку. – Нужно ехать.

* * *

В больницу они добирались целую вечность. Паромы в этот час не ходили, поэтому пришлось ехать по мосту округа Китсап, а уже оттуда сворачивать в Сиэтл.

В машине они не разговаривали. С молчанием еще можно было как-то справиться; со словами – нет. Она сосредоточенно вдыхала и выдыхала, стараясь не плакать.

Только сейчас Джуд пожалела, что не была религиозной. Вся та духовность, которую она в себе взращивала, теперь не помогала; а вера ей была нужна как противоядие нараставшему страху. Когда они припарковали машину, Джуд повернулась к мужу. Он смотрел напряженно, горестно.

Ей захотелось утешить его, как она часто делала, когда он возвращался с работы, еще не пережив потерю оперируемого больного. Ей хотелось сказать, чтобы он не думал о худшем, но она была слишком слаба, чтобы хотя бы предложить ему руку.

Внутри ярко освещенной больницы Джуд распрямила плечи и ринулась вперед, пытаясь справиться со страхом, контролируя себя. Но ее вопросы оставались без ответа, на призывы о помощи никто не обращал внимания.

– Перестань, – наконец сказал Майлс, отводя ее в сторону в переполненном людьми коридоре. – Просто позволь им делать свою работу. Нам остается лишь ждать.

Она не желала бездействовать, однако ничего другого ей на этот раз не оставалось. Вот она и стояла, ощущая полную беспомощность, стараясь не плакать. И ждала.

Наконец, в седьмом часу утра, они добились ответа. Им казалось, что они провели в больнице несколько лет, хотя на самом деле прошло меньше часа.

– Миа в операционной, – сказал какой-то человек, остановившись перед ней. Это был огромный чернокожий мужчина с татуировкой на бицепсах и добрейшими темно-карими глазами. Оранжевый костюм хирурга на нем скорее напоминал тюремную одежду, чем больничную униформу. – У нее довольно серьезные внутренние повреждения. Это все, что я знаю, – добавил он, когда Майлс принялся его расспрашивать.

– Но ведь она поправится, – проговорила Джуд. В голове у нее все перемешалось, все звуки казались приглушенными. Только почему она слышит биение собственного сердца во всем этом шуме?

– К вам выйдет хирург, когда все закончится, но придется подождать. Они только что приступили, – пояснила медсестра.

– А Зак? – спросил Майлс.

– Я отведу вас к нему, – сказала медсестра. – У него несколько химических ожогов на лице и глазах, поэтому он забинтован. Поверьте, доктор Фарадей, это все, что мне известно. У него также сломаны два ребра. Другой девушкой, Алексой, сейчас занимается врач, но там, кажется, меньше повреждений. Сломана рука, рассечен лоб.

– Ожоги? – переспросила Джуд. – Насколько это серьезно? Его уже осмотрел специалист? Здесь есть доктор из страховой компании… как его зовут, Майлс?

Муж взял ее за руку.

– Потом, Джуд, – твердо сказал он, и она снова ощутила свою полную беспомощность.

Они прошли вместе с медсестрой в отдельную палату, где ее сын, которого она только на прошлой неделе сочла уже взрослым, лежал на кровати с металлическим ограждением в окружении приборов. Правая сторона его лица распухла и была синей. Повязка на голове делала ее похожей на гриб. Треугольный кусок марли закрывал правую щеку и скулу.

Майлс сжал руку жены, и она без сил припала к нему.

– Мы здесь, – сказал Майлс.

– Я держу тебя за руку, Зак, – сказала Джуд, сдерживаясь, чтобы не разрыдаться при виде обожженного, в синяках лица с завязанными глазами. Другая рука была перебинтована выше кисти. – Совсем как раньше, помнишь? Я часто держала тебя за руку, когда водила в детский садик. А когда ты подрос, стал крутым и позволял подержать тебя за руку только в машине и то несколько секунд. Я оборачивалась и тянулась к заднему сиденью, помнишь? А ты хватался за мою руку и тут же отпускал, вот так…

– Мам!

В первую секунду она подумала, что ей это показалось.

– Слава богу, – прошептала она, крепко сжимая его пальцы.

Зак попытался сесть.

– Где я?

– Лежи спокойно, сынок. Ты в больнице, – сказал Майлс.

– Я… не вижу… Что произошло?

– Автомобильная авария, – ответил Майлс.

– Я ослеп?

«Конечно нет», – хотелось закричать Джуд. Это не могло случиться с ее сыном, который раньше так боялся темноты.

– У тебя всего лишь повязка на глазах.

– Мы пока не знаем, насколько серьезны твои повреждения, – как можно спокойнее проговорил Майлс. – Отдыхай, Зак. Самое главное – ты жив.

– Как Миа? – тихо спросил Зак, приподнимаясь. Он повертел головой, ничего не видя за слоями марли. – А Лекс?

– Миа сейчас в операционной. Мы ждем новостей, – ответила Джуд. – Уверена, с ней все будет хорошо. Это превосходная больница.

– А Лекси? – снова спросил Зак.

– Медсестра сказала, что она не так серьезно пострадала. Вскоре мы узнаем больше, – ответил Майлс.

– Отдыхай, детка, – сказала Джуд, стараясь его успокоить одной интонацией, как часто делала, когда он был маленький. – Мы будем рядом.

Она сидела у кровати сына, как случалось много-много раз за его жизнь. Через несколько минут Майлс вышел, чтобы узнать, как дела у Мии. Ожидание было мучительным, но Джуд сказала себе, что должна его вынести. Да и какой у нее оставался выбор? К тому же она верила в глубине души, что Миа поправится. Она должна была в это верить.

За ее спиной вновь открылась дверь.

– Пока новостей нет, – сказал Майлс.

Джуд смотрела на Зака, пытаясь придумать, что бы такое сказать сыну. Слова вдруг стали тяжелыми и неуклюжими, к тому же ей мешал страх, который никак не удавалось укротить, поэтому она погрузилась в прошлое, в те дни, когда два малыша играли, словно щенки, у нее на коленях, и оттуда, из прошлого, извлекла любимую историю сына. Она не вспомнила каждое слово, а ровно столько, чтобы начать. «В тот вечер, когда Макс надел свой костюм волка, чтобы проказничать, его мать назвала его „чудовищем“ и отправила спать без ужина…»

Вспоминая слова – что-то насчет скрежета ужасных зубов – она пыталась отделить себя от тех воспоминаний, что они вызывали. Но разве такое возможно? История разбудила воспоминания о мальчике, который плакал, когда она выключала свет в его спальне, мальчике, который боялся чудовищ в кладовке и под кроватью. Только присутствие сестренки могло его успокоить. Джуд, вопреки всем добрым советам из книг по воспитанию, позволяла своим двойняшкам забираться в родительскую кровать.

И вот теперь глаза у него завязаны, он в полной темноте.

– Ма!

Она вытерла слезы.

– Что, маленький?

– Ты видела Лекси?

– Пока нет.

– Сходи к ней. Скажи… скажи ей, что со мной все в порядке, ладно?

Она пожала ему руку и отпустила.

– Конечно. – Она поднялась на дрожащих ногах и повернулась к Майлсу. – Ты подержишь его за руку, пока меня не будет?

– Конечно.

Джуд якобы не заметила, что они больше не могут смотреть друг другу в глаза.

– Тогда хорошо.

Она задержалась еще на секунду, не в силах покинуть сына, затем вышла из палаты в ярко освещенный коридор. Остановившись на мгновение, чтобы сориентироваться, она направилась к посту медсестры, там царила суета.

– Я могу узнать, как состояние Алексы Бейл? – спросила она.

– Вы родственница?

– Нет.

– Она лежит в палате 613, западное крыло. Это все, что я могу вам сказать.

Джуд кивнула и отошла.

У палаты, в которой была Лекси, она на миг замерла, а потом открыла дверь.

На кровати, что стояла у окна, никого не было. На соседней кровати лежала Лекси. Спинка кровати в головах была приподнята, Лекси спала. Ее красивое личико было в синяках, над левым глазом повязка, скорее всего, закрывавшая рану, левая рука в гипсе. Рядом с ней на стуле сидела Ева. Женщина выглядела старше, чем помнила ее Джуд, и даже меньше ростом. Ее плотно сжатые руки лежали на коленях.

В течение нескольких лет Джуд много слышала о том, как эта женщина взяла к себе Лекси, даже не видя девочки, предложила ей дом. Ева жила очень скромно, у нее был только арендованный трейлер и подержанная машина, но она с радостью приняла Лекси.

– Здравствуйте, Ева, – сказала Джуд, – можно войти?

Ева подняла глаза, полные слез.

– Конечно.

– Как она? – спросила Джуд.

– Откуда мне знать? Заставить врача говорить с тобой – все равно что вытащить выигрышный лотерейный билет.

– Я попрошу Майлса разузнать все о ней. Хотя это и вправду непросто. Мы тоже ждем вестей о Мии. – Джуд посмотрела на Еву, и хотя между ними не было ничего общего, они разделили эту минуту, полную боли и тревоги.

– Не понимаю, – тихо произнесла Ева. – Она мне сказала, что переночует в вашем доме. С Мией.

– Да. Была такая договоренность.

– Но они не приехали домой в половине четвертого?

Внезапно Джуд осенило, что во всем виноваты ее дети, что они вели машину, и она им это позволила.

– Они не вернулись к назначенному часу.

– Вот как.

Джуд подошла к кровати, посмотрела на девушку, которую любил ее сын. Каким все это казалось теперь неважным, та борьба, которую они вели из-за этой любви, споры из-за колледжа. Отныне Джуд будет все делать по-другому. «Честное слово, Господи. Я стану лучше, только сделай так, чтобы с Мией, Заком и Лекси было все в порядке».

– Она почти член нашей семьи.

– Я знаю, как она всех вас любит.

– Мы тоже ее любим. Что ж, мне пора возвращаться, – сказала она наконец, отступая к двери. – Надеюсь что-нибудь узнать про Мию.

– Я молюсь за всех них, – сказала Ева.

Джуд кивнула, пожалев, что не знает ни одной молитвы.