Текст книги "Канун Нового Года или Любовь случается (СИ)"

Автор книги: Кристианна Капли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Облизал губы, еще ощущая вкус персикового блеска вон той симпатичной блондиночки. Мне выпало с ней целоваться в позапрошлый раз.

Теперь пришел черед Кати крутить бутылку. Стоит сказать, что от Снегурки, с которой я выслушивал бредовые стишки ничего не осталось: распущенные русые волосы, румянец на щеках, улыбка – такой она мне нравится намного больше.

Бутылка закрутилась. Раза три описала полный круг и замерла … указывая горлышком на меня.

Ха!

Я поднял глаза на Катю, которая смотрела то на меня, то на бутылку. Нет, милая, силой мысли ты ее не сдвинешь. Придется меня поцеловать. И подростки, видя, что Снегурка медлит, загалдели: «Целуй Мороза! Целуй Мороза!».

– Ладно, ладно,– всплеснула руками Катя и, поднявшись, направилась ко мне. Присела рядом. Сделала глубокий вдох, словно собиралась с силами, и примкнула к моим губам.

Только она собиралась отстраниться, как я прижал ее к себе крепче, жарче впиваясь в полные губы. Нет, крошка, так дело не пойдет! Народ требует поцелуй, а не просто «чмок».

В конце концов, Снегурочка сдалась под напором Деда Мороза: обвив мою шею руками, крепче прижалась ко мне и ответила на поцелуй с таким же пылом.

Я не знаю, сколько прошло времени, прежде чем поцелуй прекратился – просто Катя отстранилась, раскрасневшаяся, с припухшими губами. Затем глянула на часы и приглушенным голосом объявила притихшим подросткам, что время нашего пребывания здесь закончилось, и как бы не нам тут не было весело, пора уходить. И быстро направилась в прихожую.

– Не прощаемся,– подмигнул я симпатичной блондинке и последовал за Снегуркой. Пока мы одевались (пришлось снова нацепить бороду), она не смотрела на меня и только, когда к нам вышел Кирилл, чтобы попрощаться, пробормотала что-то вроде: «отдай ему желатинки».

– С Новым Годом, чувак,– я протянул ему пакетик сладостей и пожал протянутую руку.

Как только Снегурка попрощавшись со всеми, вышла из квартиры, он шепнул мне, закрывая дверь.

– Повезло тебе,– вздохнул тяжко напоследок, и дверь захлопнулась.

В подъезде стояла тишина.

Катя

Я еще чувствовала вкус его губ, даже когда вышла из квартиры. Прижалась спиной к прохладной стене, чтобы унять мелкую дрожь, вызванную поцелуем.

Ощущение, как мне думалось, давно позабытые, нахлынули снова, и воспоминания закружились перед глазами. Все, что было год, снова ожило, и я увидела наши с Пашей свидания, поцелуи, вспомнила приятную крепость его объятий, совместные ночи и утра, когда он нежно будил меня…

Память воскресила самые сочные моменты отношений с Чудновским, и я утонула в них, вернувшись в реальность только, когда Паша остановился напротив меня. Его смешанный взгляд скользнул по моему лицу и замер на губах.

Несколько мгновений, растянувшихся в минуты, и вот, он, отложив посох и мешок, притянул Снегурочку к себе и поцеловал. Его жадный рот раздвинул мои губы, и будто ток прошелся серебристыми искорками по нервам – закрыв глаза, я ответила ему, сильнее прижимаясь к крепкому телу.

Господи, как же мне его не хватало!

Ну, я и идиотка, раз была уверена стопроцентно в том, что смогу его забыть!

Его руки скользнули по моей талии и опустились на бедра, парень прижался ко мне, и такое знакомое тепло пробежало по венам, когда я почувствовала его вес, вдохнула терпкий запах одеколона, когда запустила пальцы в жестковатые волосы…

– Хватит, Катя… – прохрипел Паша, оторвавшись от моих губ.– Хватит… нас ждет работа…

Не найдя в себе силы ответить, я лишь кивнула – он же отошел, подобрал посох, поправил бороду, которую стянул еще до поцелуя, закинул мешок на плечо и начал спускаться вниз по лестнице.

Слабость, поселившаяся в ногах, прошла, и когда Паша обернулся, бросив на меня вопросительный взгляд, я уже отлепилась от стенки и на ватных ногах двинулась за ним.

– Ты идешь? – весело поинтересовался парень, и я закивала.

А мысли все равно снова и снова возвращались к поцелую…

Ох, зря я пошла в Снегурочки! Ой, как зря!

На часах половина девятого вечера, и мы стояли под дверью третьей квартиры, откуда доносилась также музыка, голоса, звон посуды – одним словом, праздник был в самом разгаре.

Открыл нам невысокий мужчина, он же представил нас многочисленным гостям, в том числе и детям, и праздник продолжился на той же ноте оливье, селедки под шубой и громких тостов.

Детское время прошло быстро, и вот, я с Пашей сидели за праздничным столом: в моем бокале искрилось шампанское, в тарелке возвышается гора салатов, Паше же налили водку, кто-то из гостей хозяев рассказывает очередную забавную историю про Новый Год… вроде все начиналось так, и не успела я оглянуться, как пошло-поехало…

У меня самой в голове играл хмель. Что касается остальных, то они можно сказать уже были готовы… а ведь до Нового Года осталось еще пара часов! Ну, и вечерок: ничего не скажешь!

Я глянула на Пашу, которые пошатываясь приподнялся из-за стола, сжимая в руке рюмку с водкой. Сейчас Дед Мороз представлял жалкое зрелище: шапка съехала набок, перчатки и вовсе где-то потеряны…

О, какой стыд! Хорошо, что хоть дети уже сидят в другой комнате и не видят это пьяное чудовище!

– Знаете, я хочу рассказать историю,– объявил он громко, все повернулись в сторону Дед Мороза, у меня же зародилось нехорошее предчувствие относительно тирады Паши… поэтому я впилась острым взглядом в раскрасневшееся лицо парня, ожидая услышать то, что он скажет.– Так вот, год назад я встречался с девушкой. Красивая, умная, веселая… Одним словом, я влюбился. Честно. Впервые, и по уши. Все, что захотела, я бы для нее сделал… – он бросил на меня ошарашенную косой взгляд и продолжил.– Но она была из тех людей, которые верят сплетням, нежели словам своего любимого,– замолчал, а потом продолжил.– Ей нравилось считать меня отъявленным мерзавцем, которые изменял ей направо и налево.

– А ты изменял ей? – спросил кто-то из присутствующих.

– Нет,– ответил Паша, положив руку на сердце.– Ни разу. Однако, быть жертвой сукин сына ей нравилось больше, поэтому … – он развел руки, едва не вылив водку на пол.– Все мои чувства к ней она считала лишь притворством, а потом в один прекрасный день бросила меня, даже не объяснив почему. Просто прекратила общение. Такая вот грустная история… – и опрокинув в себя содержимое рюмки.

Я же сидела и чувствовала, как во мне закипает гнев. Что за чертовщину он нес?! Любил? Так для него получается, любовь это сплошная ложь? Очень интересная интерпретация такого высокого чувства!

– Вот, стерва!

– А знаете,– я тоже поднялась, бросила хмурый взгляд на Пашу, – у меня тоже есть замечательная история,– схватила бокал с шампанский за тонкую ножку.– Я тоже встречалась год назад с парнем. Первый красавец нашего универа, девушки за ним толпой бегали. Мажор, постоянно пропадающий в клубах, на вечеринках. И тут он обратил внимание на меня. Ну, просто сказка о Золушке, не так ли? Да только в такое развитие событий верилось слабо. Тем более, когда наши отношения держались исключительно на лжи: он пропадал по ночам, мог не звонить несколько дней подряд, а потом когда появлялся, придумывал тысячу нелепых оправданий, в которые бы только дурак поверил. Но ладно… я была влюблена, и простить можно и не такое,– Паша молчал, разглядывая содержимое своей тарелки, но я видела, что он внимательно ловит каждое мое слово.– Последней каплей стало, когда мне позвонила одна из его девиц и объяснила просто и ясно,– голос мой все-таки дрогнул, а глаза обожгли подступившие слезы,– что мой милый Павел встречается со мной только потому, что заключил спор со своим другом. И наши отношения были всего-навсего игрой,– я отпила шампанского и взглянула на Пашу.– Это ты называешься Любовью? – спросила у него, однако, ответа так и не получила: Паша смотрел на меня странным смешанным взглядом, будто пытался понять говорю я правду или ложь.– Для меня лучшим решением стало отказаться от общения с ним. Вряд ли бы я выдержала новую порцию лжи от него,– допила свое шампанское и снова взглянула на растерянного парня.

От всколыхнувшейся в душе обиды к горлу подступил тугой комок.

Почему он так на меня смотрит?! Неужели ему сложно сказать что-то?! И пусть не делает вид, что слышит это все впервые …

– Катя … – начал было он, но замолчал, а я почувствовала, что глаза становятся влажными.

Но нет, не хватало, чтобы я еще расплакалась при нем!

– Извините,– тихо произнесла и вышла из гостиной, смахивая предательские слезы с ресниц. Зашла в ванную и включила воду, чтобы никто не слышал моих тихих всхлипов…

Надо же было этому кретину вспомнить наши отношения! Надо же ему было врать, что любил меня! Мерзавец! Ну, зачем-зачем-зачем все это вспоминать? Почему бы не оставить в прошлом, где всему этому самое место?!

– Катя… – раздался голос Паши, и я подняла на него красные глаза: он хмурый стоял на пороге комнаты.

– Чего тебе? – сухо поинтересовалась.– Хочешь рассказать еще одну душещипательную историю? Без меня пожалуйста.

– Кто тебе рассказал про спор? – спросил Паша, прикрывая за собой дверь. Мы были одни в тесной комнате, где тишину нарушал только шум воды, но парень выключил кран.

– Одна из твоих бывших… Не помню, как ее зовут… На «А» как-то,– пожала плечами, и Паша помрачнел. Наверное, догадался, о ком может идти речь. Но важно ли это сейчас…

– Тварь. Убью,– процедил сквозь зубы парень, и я удивленно посмотрела на него: Паша был мрачен, словно грозовая туча. Он стоял, скрестив руки на груди и смотрел на меня так… так, он на меня посмотрел только один раз, когда я сказала, что больше не хочу с ним ни видеться, ни общаться.

– Паша, а спор действительно был? – почему-то я надеялась на обратное… во мне тлела глупая, наивная надежда, что это все слухи и сплетни, что просто кто-то пытался разрушить наши отношения и наврал про спор … мне очень хотелось, чтобы Паша ответил «нет» и улыбнулся моей доверчивости, но он кивнул и сказал короткое, сухое «да».

Я тотчас вскочила на ноги, чувствуя, как злость разливается по венам. По идее меня не должно уже все это волновать, не должны и слабость брать в свой плен после его поцелуев, ведь за год я почти сумела убедить себя, что Паша мне не нужен… почти сумела…

– Катя, но дай мне все объяснить,– начал было парень, но объяснить я не дала.

– Мерзавец,– произнесла негромко и залепила ему пощечину. В тишине ванны еще стоял звонкий отзвук удара, а потом Паша потер покрасневшую щеку.

– Заслужил…

– Убирайся. Я надеюсь, что это последняя наша встреча,– ярость бурлила, кипела во мне, и стоило огромного труда сохранить относительно спокойный голос.– Больше не хочу тебя видеть, Чудновский. Такому ублюдку нет место в моей жизни,– выплюнула, и лицо Паши дернулось то ли от гнева, то ли от обиды.

– Хорошо,– пожал он плечами, а затем развернулся и ушел. Несколько минут у меня ушло на то, чтобы справиться со злостью. Гнев ушел, и на меня накатила такая усталость, такая опустошенность, что я села на бортик ванны и снова дала волю слезам, даже не удосужившись включить воду.

Паша

Отвратительный осадок оставил после себя этот разговор в ванной. Да и щека болела: прижимая ладонь к горящей после удара коже, я вошел в гостиную, и хозяин посмотрел на меня с сочувствием. Налил мне водки и протянул рюмки.

– Спасибо,– поблагодарил – сейчас больше всего захотелось напиться, чтобы утопить мерзкое ощущение вины в алкоголе.

Ну, не смог я ей соврать, что не было спора с Антоном. Не смог! В тот момент мне почему-то было важно, чтобы она знала правду, именно от меня, а не от Анжелы. Не знаю, почему…. Но солгать я просто не смог, пусть и видел, что Катя хочет услышать «нет» в ответ на свой вопрос.

Веселье продолжилось, только без Снегурочки. Делая вид, что мне весело, я произносил тосты и пил… пил так, чтобы напиться. И мне это удалось, потому что, когда спустя полчаса Катя вернулась, с красными от слез глазами, я едва держался на ногах. Правда, соображать хуже не стал. Просто голова кружилась, и слова сами срывались с языка.

– А вот, и Снегурочка! – радостно встретили ее гости, и какой-то мужчина попытался поцеловать Катю в щеку.

Она со смехом вывернулась из его объятий и обвела гостей веселым взглядом, на ее губах играла улыбка… фальшивая, как и мое радостное настроение. Но ведь, Деда Мороза никто не должен видеть грустным, не так ли?

– Нам через минут двадцать уходить,– шепнула мне Катя, брезгливо оглядывая меня.

Нравится оливье на бороде?

Мне тоже. Если захочу перекусить, то будет чем.

– Тогда за мной последний тост,– пробормотал, а затем сказал громче.– Я хочу сказать тост! – взял чей-то бокал с шампанским и поднял его.– За любовь.. ик! All you need is Love, Катя! – бросил на нее смешанный взгляд.– All you need is love... – осушил содержимое бокала и плюхнулся на свое место, краем глаза, приметив, что Катя залилась краской стыда и прикрыла лицо руками.

Не обращая на нее внимание, принялся накладывать селедку под шубой своему соседу. Не знаю, чья была тарелка… наложив приличную горку, поставил перед ним, хлопнул по плечу и пожелал приятного аппетита.

А потом мы как-то оказались на улице… Если честно, я плохо помню, как Катя вытянула меня из-за стола, ругая на чем свет стоит, затем как мы прощались с хозяевами, помню, что меня целовали в щеки хозяин и хозяйка все лезла обниматься… кажется, еще я чуть не скатился с лестницы, но Кате удалось меня удержать… и вот, я сижу на лавочке, возле подъезда, опустив голову, Снегурочка же стоит неподалеку.

Вот, уже не знал, что женщина столько матов знать может. Но кажется ее понесло, особенно, когда она дошла до «клубов» и «телок»… как-то не совсем не туда завернула, внучка …

– Помолчи,– отмахнулся от нее и набрал в ладони горсть снега.

Кстати, а где мои перчатки? Точнее, эти ... рукавицы?

Ай, ладно… потом поищу.

– Ты же знаешь, – продолжил говорить,– мне нужно немного посидеть и я отойду,– прижал снег к горячим щекам. Хорошо-то как… – Дай мне десять минут… и я … приду в норму

– Хорошо,– огрызнулась Катя.– У нас осталась последняя квартира. Ну, ты и кретин!

– Молчи, женщина,– и икнул.

Нет, не десять минут… пятнадцать мне требуется.

И все будет тип-топ.

Гарантирую.

Катя

Есть у Паши одна прекрасная особенность: он очень быстро трезвеет. Посидел на лавочке минут двадцать, поел снега, и вроде трезвым выглядит. Только походка нетвердая, но до Нового Года остался час, так что должен выдержать.

Хотя я буду безмерна рада, если этого придурка уволят!

Мы стояли перед дверью последней квартиры, за которой было подозрительно тихо. Паша облокотился о стенку, прижавшись лбом к прохладной стене.

Проверив снова адрес, я позвонила – нам открыл пожилой мужчина. На вид ему было лет шестьдесят, одет он в светлую рубашку и темные брюки. Взглянув на нас, он приветливо улыбнулся и сделал пригласительный жест.

– Проходите. Располагайтесь.

Я и Паша сделали шаг в квартиру, все также тихую. Хм. А где же гости? Крикливые и жадные до подарков дети?

Все-таки до Нового Года осталось совсем немного.

Дед Мороз споткнулся о порог, и мне пришлось придержать. На вопросительный взгляд хозяина, смущенно улыбнулась и ответила.

– Перебрал немного. Не волнуйтесь, с ним все в порядке.

Вместо возмущения мужчина рассмеялся и отмахнулся.

– Да полно вам…Сегодня же праздник. У меня, кстати, тоже стол накрыт. Надеюсь, что не откажите? – и указал в сторону гостиной.

– А разве гостей и детей не будет? – осведомилась вежливо я, заходя в небольшую, но очень уютную комнатку, где возле балконной двери стояла наряженная живая елочка. Тихо шумел телевизор. И пахло корицей от ароматической свечки.

– Я один праздную. Простите,– развел руки в стороны.– Этот Новый год в одиночестве не захотел встречать, вот, и пригласил вас. Пусть, и незнакомые люди мне составят компанию, так хоть не один буду.

Меня кольнула жалость, когда он сказал это, но прежде, чем я успела открыть рот, слово взял Паша. Подошел к хозяину и протянул руку со словами:

– Ну, почему незнакомые? Меня зовут Павел,– и пожал широкую ладонь мужчины.

– А я Николай.

– Катерина,– представилась и села на предложенное место, стянула ужасную шапку и положила ее рядом с собой.– Не против, если забуду про облик Снегурочки?

– А я сниму бороду и этот жуткий колпак? – весело поинтересовался Паша, занимая место рядом со мной.

Николай кивнул.

– Не знаю, голодные ли вы,– он указал на глубокие тарелки с салатами и блюдо с мясной закуской. Затем на шампанское.– Будете?

– Я да,– кивнула. – А вот, Морозу на сегодня достаточно.

Самое удивительное, что Паша со мной согласился.

– Пожалуй, ограничусь компотом,– и улыбнулся.

Паша

Николай оказался приятным собеседником: не успели мы и оглянуться, как подошел Новый Год. До него оставалось буквально минут пять, прежде чем, Николай произнес:

– У нас с женой, да будет пухом ей земля, были традиция. Мы, провожая Новый год, говорили друг другу, о чем сожалеем, о том, что упустили, говорили то, что на протяжении года не решались сказать… чтобы, в новый год войти без сожалений и печали. Я вот сожалею,– он бросил взгляд на черно-белую фотографию в темном рамке,– что не говорил ей, как сильно люблю… и осознал свою потерю только тогда, когда ее не стало. Сожалею, что не смог понять сына, а когда понял, стало слишком поздно… – его голос дрогнул, и он взглянул на нас с Катей, явно ожидая, что мы присоединимся.

Но царило молчание и неуверенность.

Мы переглянулись: Снегурочка бросила на меня мимолетный взгляд и отвернулась.

Хотя, собственно, что я теряю?

Пошло оно все к черту!

Если не сейчас, то тогда мне еще представиться шанс…

– Мне тоже есть, что сказать,-и повернулся к Кате – та сразу нахмурилась.– Знаешь, я сожалею о том, что не рассказал тебе про спор раньше. Да, он был, но,– жестом попросил ее не перебивать меня,– но … я влюбился в тебя, и с этим ничего не поделать. Мне жаль, что я не говорил тебе этого. Прости меня, что я обманывал тебя. Прости, что не ценил. Прости, что относился к твоей терпимости и заботе, как к самому себе разумеющемуся. Прости, что не подошел в университете, не встряхнул за плечи и не сказал, как ты мне дорога и как я по тебе скучаю,– перевел дыхание – Катя смотрела на меня широко распахнутыми глазами.– Прости, что я был таким идиотом… Я ведь до сих пор тебя люблю. И возможно вся моя тирада глупа и излишне пафосна, просто по-другому не умею.

Катя удивленно смотрела на меня, хлопая глазами, и явно пыталась осознать: правду я сейчас говорил или нет.

Но подумай сама, милая, зачем мне сейчас лгать?

В эти утекающие минуты старого года я решил говорить правду… и я заслужил, если ты в это не поверишь.

– Прости,– раздался тихий голос Катерины, и я замер, вслушиваясь в каждое ее слово, в ее голос, в его интонации.– Прости, что ничего не объяснила и просто оборвала все общение. Прости, что не отвечала на твои звонки, прости, что не разговаривала. Прости, что не дала второго шанса. Прости, что не дала объяснить. Мне жаль, что я решила, будто смогу легко вычеркнуть тебя из своей жизни… потому что на самом деле ни черта у меня не вышло. Ты, как занимал в ней важное место, так до сих пор и занимаешь. Просто, я боялась в этом признаться. Прости, за то, что была упрямой дурой… которой понадобился целый год, чтобы осознать, что она до сих пор влюблена. И я надеюсь, что в следующий мы с тобой шагнем вместе,– она прервалась и отпила золотистого шампанского, подождав несколько секунд, продолжила,– и встретим его тоже вместе. Хех,– усмехнулась по-доброму, – моя речь тоже вышла глупая и пафосная… так что мы друг друга стоим…

Николай наблюдал за нами с улыбкой, а я же притянул Снегурочку к себе, когда начали бить куранты, и примкнул к ее губам, в долгом поцелую, шепнув после двенадцатого удара:

– С Новым Годом, милая стерва.

– С Новым Годом, дурачок,– ласково улыбнулась, и спустя мгновение я снова ощутил вкус ее губ.

Эпилог

Пять часов утра, и небо еще подернуто темной завесой. Но через несколько часов густые краски ночи посветлеют, растворяясь в предрассветных оттенках.

В квартире Паши темно и тихо. Я узнаю прихожую: бежевые стены, раздвижной шкаф, темный ковер, укрывающий паркет и невысокий столик, куда всегда Паша кладет ключи и бумажник.

С огромным удовольствием я разулась и прошла на кухню: сам Паша ушел в душ. Ну, а я на несколько минут была предоставлена сама себе…

Квартира нисколько не изменилась. Казалось, еще вчера мы вместе лежали на этом диване и смотрели фильм, или я готовила ему кофе, пока соня Паша нежился в кровати. Да, милые были времена…

– О чем задумалась? – раздался коварный шепот над ухом, и Паша прижал меня к себе. Погрузившись в размышления, я и не заметила, как он вышел из душа и подкрался ко мне.

Я вдохнула приятный запах геля для душа, исходящий от парня, и улыбнулась. В его крепких, но одновременно нежных объятиях так хорошо и уютно… почти забытое ощущение покоя.

– Предаюсь воспоминаниям…

– На кухне? – он насмешливо поинтересовался и развернул меня к себе.– Я бы предавался им в спальне,– и лукаво усмехнулся.– Кстати, я говорил уже, что это платье на тебе плохо сидит и его надо немедленно снять?

– Говорил, – кивнула, позволяя ловким пальцам парня расстегивать пуговицы платья Снегурочки. Сам же Паша стоял передо мной, одетый в одни лишь джинсы, и с его влажных волос капала вода на широкие бледные плечи.– Но я же тебе говорила, что у нас сегодня рабочий день.

– Хм,– он притянул меня к себе ближе, склонился к лицу, обжигая губы горячим дыханием, и бросил косой взгляд на настенные часы.– Сейчас почти шесть.. есть еще десять часов до начала работы... Так что, я считаю, что успею поздравить тебя с Новым Годом … во второй раз…

– Тогда, с Новым Годом тебя, дорогой,– мое платье упало на пол, и я привстала на цыпочки, чтобы коснуться его теплых губ.

[1] Два миллиона белорусских рублей это чуть меньше двухсот баксов.