Текст книги "Зрячие"

Автор книги: Кристиан Винд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Глава 2

– Молодая белая женщина, – уверенно пробубнил в портативный диктофон высокий мужчина в серой шляпе. – На вид около двадцати лет.

Он аккуратно, стараясь не делать слишком больших шагов, обошел распростертую на голой земле фигуру. Затем так же осторожно склонился над ней, поднес к губам черный прямоугольник, зажав выпуклую кнопку, и продолжил:

– Узкий шрам на правой щеке и остатки одежды позволяют предположить, что жертвой является Карен Шейн, пропавшая без вести около недели назад.

Мужчина вытащил из кармана пальто накрахмаленный носовой платок, обмотал хлопковой тканью пальцы левой руки и обхватил безжизненный подбородок молодой девушки, слегка приподняв ее голову.

– Судя по всему, причиной смерти стало удушение, – немного подумав, заключил он, по-прежнему возвышаясь над трупом. – Об этом свидетельствует характер повреждений, оставшихся на шее жертвы.

Выключив диктофон и сунув его в карман вместе со смятым носовым платком, мужчина наконец распрямился, устало вздохнул и окинул бесцветную пустошь цепким взглядом желто-карих глаз.

– Сфотографируй местность, Кваху, – скомандовал он, оборачиваясь к своему безмолвному спутнику. – И сделай несколько снимков жертвы, захватив область шеи крупным планом.

Длинноволосый индеец молча кивнул, после чего схватил загорелыми кистями тяжелый рабочий фотоаппарат, висевший на его плече. Пустырь, покрытый остатками сухой травы, тут же заполонили частые щелчки затвора и яркие белые вспышки.

Возмущенный происходящим, взъерошенный черный ворон, все это время с интересом наблюдавший за двумя незваными гостями, с громким карканьем взмыл ввысь, а затем бесследно растворился где-то в сизых тучах октябрьского неба.

– Заснять улики, мистер Хантер? – глухо поинтересовался индеец, когда его фотоаппарат вновь безвольно повис на широком кожаном ремне. – Кажется, я вижу здесь следы.

Он шагнул вперед и указал длинным темным пальцем куда-то в колючие заросли.

Холодный сырой ветер нещадно трепал широкие рукава его клетчатой рубашки, но спутнику Хантера, казалось, было совершенно наплевать и на непогоду, и на жуткую картину, развернувшуюся на пустыре.

– Нет, Кваху, не стоит, – детектив едва заметно качнул головой. – Это уже не наша с тобой забота. Не будем отнимать хлеб у местных полицейских.

Ветер крепчал с каждым мгновением. Всего несколько минут назад облезлая пустошь на окраине городской свалки еще была окрашена в серебристо-свинцовые оттенки, а сквозь густые тучи просачивалась лишь мелкая морось, надоедливо оседавшая на потрепанном пальто высокого мужчины в шляпе.

Теперь же кромешно-черные небеса, угрожающе нависнув над самой головой, то и дело разрезали ослепительные зигзаги молний. Подначиваемые ураганными порывами, клочья беспросветных туч сталкивались между собой, сплетались смолянисто-рваными краями, сливаясь в одно большое, бесформенное полотно цвета антрацита.

На фоне приближающейся грозы скрюченное в пожухлых сорняках тело молодой женщины казалось каким-то жутким сатанинским подношением. Ее широко распахнутые, мутные голубые глаза безучастно таращились в самую пучину клубящегося наверху ненастья. Порывы влажного ветра то и дело подхватывали длинные пряди свалявшихся волос, грубо вскидывая их вверх, отчего Хантеру чудилось, будто кто-то незримый дергает несчастную за кончики темных локонов, силясь оторвать ее мертвое тело от земли.

С трудом отмахнувшись от этого наваждения, он вновь окинул пустошь пронзительным взглядом, а затем негромко проговорил:

– Вернемся на автозаправку. Воспользуемся их телефоном, чтобы вызвать копов, а заодно укроемся от надвигающегося ливня.

– Оставим тело и уедем, мистер Хантер? – округлив блестящие черные глаза, удивленно уточнил индеец. – Вы уверены?

– Я не думаю, что кто-то на него позарится, – решительно отрезал мужчина, надвигая свою серую шляпу на глаза, чтобы участившийся дождь не так резво хлестал по щекам. – К тому же, несчастная Карен Шейн и без того провела здесь целую неделю. Вряд ли она стала бы возражать против того, чтобы полежать здесь еще немного.

– Как скажете, мистер Хантер, – пожал широкими плечами Кваху. – Тогда я упакую наше оборудование и отнесу его обратно в машину.

Пока индеец возился со складным штативом и большим коричневым чемоданом, пытаясь аккуратно затолкать его под крышку багажника, мужчина в серой шляпе задумчиво сверлил взглядом огромные горы мусора, возвышающиеся вдалеке.

Рассвирепевший ураган то и дело поднимал с поверхности горизонта отяжелевший от сырости хлам, угрюмо закручивал его в осеннем вихре, а затем, словно утомившись от этой нелепой игры, равнодушно бросал на землю. То тут, то там в воздухе маячили обрывки прозрачных пластиковых пакетов, ошметки вымокших картонных коробок и белые стаканчики из-под кофе, которые взлетали особенно высоко, подолгу зависая под самым каскадом угольно-сизых туч.

– Все готово, мистер Хантер, – низкий голос длинноволосого помощника вырвал мужчину из мрачного оцепенения. – Можем уезжать.

– Отлично, Кваху, – несколько рассеянно пробормотал детектив. – Спасибо.

Вместо ответа индеец дружелюбно улыбнулся, обнажив ровный ряд белоснежных зубов, а затем машинально пригладил растрепавшиеся на ветру пряди. Густая грива его темных волос, длинных и блестящих, словно атласные нити, давно норовила выбиться из тугого хвоста, перетянутого на затылке красно-белым кожаным шнуром.

Упрямый помощник наотрез отказывался состригать или укорачивать свою копну, хотя она нередко откровенно мешала ему и доставляла массу неудобств. Каждое утро Кваху подолгу промывал волосы отваром сильно пахнущих трав, а затем столь же долго вычесывал их деревянным гребнем. После этого индеец смазывал концы прядей каким-то диковинным маслом, которое хранил в глиняном горшочке, и перематывал хвост кожаным шнурком.

Хантер знал своего помощника уже более шести лет, и за все это время Кваху ни разу не подстригал волосы. Иногда детектив подначивал индейца и шутливо заявлял, что, если бы они суммировали время, которое тот ежедневно тратит на уход за своей шевелюрой, то вполне могли бы раскрыть, по меньшей мере, с добрую дюжину-другую самых сложных преступлений.

– В моем племени волосы мужчины – это его главная гордость, – каждый раз категорично заявлял помощник. – Они несут в себе сакральную силу и не позволяют утратить духовную связь со своими предками. Белый человек никогда не сумеет этого понять, но для любого индейца его предки – это самое важное, что существует под небом. И это все, что у нас осталось после того, как белые отобрали наши земли.

– Ты бы мог, по крайней мере, собирать их в пучок или заплетать в косу, – устало отвечал Хантер, угрюмо разглядывая в который раз забившийся сток душевой. – Я каждый месяц трачу по пятьдесят долларов на то, чтобы горничная очищала ковры от клоков твоих волос.

– Я не могу этого делать, мистер Хантер, и вы прекрасно об этом знаете, – спокойно возражал индеец. – Волосы мужчины всегда должны быть распущены и свободно спадать по его спине, чтобы жизненная сила, текущая в них, не натыкалась ни на какие препятствия. Я и без того нарушаю древние традиции своего народа, когда собираю их в хвост. Согласно законам нашего племени, так можно делать лишь во время работы, охоты или в битве, чтобы пряди не мешались и не спадали на лицо.

– Я бы не возражал против твоих привычек, если бы в этом доме была еще одна ванная комната. Знаешь, Кваху, мне не очень нравится начинать свое утро с вытаскивания черных волос из решетки душевой кабины.

– Я не могу прикасаться к выпавшим волосам, мистер Хантер. И это вы тоже прекрасно знаете.

– Нам обоим стало бы куда проще жить, – замечал детектив с тяжелым вздохом. – Если бы ты наконец облысел.

После этого Кваху обыкновенно скрещивал руки на груди и холодно возражал:

– Я тоже вынужден терпеть множество неудобств, проживая с вами под одной крышей, мистер Хантер. Однако я куда более терпелив и осознаю, что настолько разные люди, как мы с вами, не могут иметь одинаковые взгляды даже на самые простые вещи.

– Правда? И чем же я тебя так раздражаю?

– Вы правда хотите это знать, мистер Хантер?

– Безусловно, Кваху, – отвечал детектив, развалившись на диване в гостиной, пока индеец оставался стоять на прежнем месте, возвышаясь над ним, будто древняя статуя. – Ведь мне всегда казалось, что более лояльного человека, чем я, в мире просто не может существовать физически. Надеюсь, ты не забыл о том, что именно я решил прийти тебе на помощь шесть лет назад, когда ты топтался посреди чикагского вокзала, будто отбившийся от стада олененок?

Обыкновенно их словесная перепалка оканчивалась именно на этом месте. Пристыженный и сконфуженный индеец мгновенно умолкал, а Хантер тайком наслаждался чувством внутреннего удовлетворения, которое надолго избавляло его от желания снова поворчать.

На самом деле, ни один из них не воспринимал эти стычки всерьез. Скорее, это было нечто вроде привычного ритуала, когда у Хантера выдавалось особенно скверное настроение, и тогда он дотошно подыскивал любой повод, чтобы избавиться от накопленного стресса, вызванного утомительной работой. Обыкновенно это случалось после закрытия дела, начинающегося как рядовой поиск пропавшего, и неожиданно оканчивающегося преднамеренным убийством. В такие дни детективу невозможно было угодить, и индеец прекрасно понимал, что нужно просто дать Хантеру немного времени.

После таких заказов все в жизни детектива начинало усиленно его раздражать – даже те вещи, на которые он обыкновенно не обращал никакого внимания. Например, излишне горький кофе в местном кафе, слишком большие счета за весьма скромный дом в пригороде Чикаго или, как это часто бывало, некстати засорившийся сток в душевой.

– Вы правы, мистер Хантер, – миролюбиво отвечал Кваху, и его смуглое лицо тут же смягчалось. – Никому не было никакого дела до моей беды. Только вы согласились помочь мне в тот день.

– Ладно… Забудь, – вздыхал детектив, устало вытягивая ноги. – Я все равно собирался вызвать горничную завтра утром. В этом доме давно пора навести порядок… Но учти, Кваху, я вычту эти траты из твоего жалования!

После этого индеец молча кивал, удаляясь в свою спальню, а Хантер допоздна оставался в гостиной, таращась сквозь большое окно на пустынную аллею, вдоль которой тянулись убогие однотипные домишки.

Как он ни старался, он до сих пор не мог спокойно справляться с эмоциями, захлестывающими его душу после распутывания особенно жестоких дел. Хотя иногда ему и казалось, что жизнь в бетонном мегаполисе очерствила его сердце, на самом деле это было совсем не так.

Хантер все еще отчетливо помнил тот день, когда впервые увидел Кваху. Прибыв на чикагский вокзал в поисках зацепок по одному из своих текущих дел, он вдруг заметил странную фигуру, суматошно мечущуюся по всему перрону. Причудливо одетый смуглый мужчина носился то в одну сторону, то в другую, безуспешно силясь что-то отыскать.

Равнодушные прохожие сновали мимо, не обращая на индейца никакого внимания, словно его и вовсе не существовало. Какое-то время Хантер, позабыв о том, что привело его на вокзал, молча наблюдал за мужчиной, все отчаяннее бегающем взад-вперед. Казалось, что в конце концов он просто упадет без сил и умрет, охваченный обуявшей его паникой.

– Что случилось? – поинтересовался Хантер, осторожно приближаясь к индейцу, лицо которого светилось отчаянием. – Вы что-то потеряли?

Длинноволосый человек испуганно застыл на месте, таращась в незнакомое лицо детектива. Но, очевидно, не почуяв никакой угрозы, исходящей от него, он немного успокоился, а затем на не слишком хорошем английском принялся рассказывать свою удивительную историю.

Индеец покинул свою резервацию, чтобы перебраться к дальней родне, обитающей в другой части материка, однако при пересадке на чикагском вокзале кто-то увел из-под носа его чемодан. Чемодан, в котором были все его немногочисленные пожитки – деньги, документы и билет на поезд.

Сжалившись над индейцем, Хантер предложил ему свою помощь. Отложив все дела, он занялся весьма долгим, утомительным и, как позже выяснилось, не самым дешевым заданием – восстановлением документов и подтверждением личности своего случайного знакомого.

Однако время шло, а беготня с бюрократическими бумажками и не думала завершаться, и в какой-то момент детектив осознал, что если он сейчас же не вернется к частной деятельности, то просто останется без средств к существованию. Не желая быть обузой, Кваху то и дело настойчиво навязывал детективу свою помощь, и в один из дней Хантер с удивлением отметил про себя, что индеец совсем не так уж бесполезен, как могло показаться сначала.

С присущим ему врожденным чутьем, он умудрялся подмечать даже такие мелкие детали, которые упорно ускользали от взгляда детектива. А еще весьма быстро и талантливо обучился обращаться с техникой, что особенно радовало Хантера, который терпеть не мог всю эту аппаратуру, тарахтящую в багажнике его машины.

Одним словом, из индейца вышел неприхотливый и совсем недорогой помощник. И когда спустя почти целый год документы наконец были готовы, Кваху не спешил покидать дом детектива, суеверно утверждая, что их нити судьбы отныне переплетены, и он будет рад приносить пользу Хантеру так долго, как только тот сам пожелает.

Возможно, перспектива и дальше коротать дни в компании индейца в другое время детективу не пришлась бы по вкусу, однако лето внезапно кончилось, а вместе с ним в пригород Чикаго нагрянула безрадостная дождливая осень, традиционно захлестнув округ резким всплеском преступности и потрясающе длинным перечнем пропавших без вести. И Хантер ушел с головой в работу, все больше радуясь тому, что теперь есть кому поручить хотя бы часть своих рутинных дел.

– Мистер Хантер, – голос Кваху прозвучал неожиданно, отчего детектив едва не вздрогнул. – С вами все в порядке?

Машина плавно двигала вперед, удаляясь от пустыря, теперь маячившего своими пресно-желтыми зарослями далеко в зеркале заднего вида. Из тяжелых туч на трассу обрушился поток холодного ливня, и линия горизонта впереди смазалась, утонув в серо-черной пелене.

– Да, – ответил Хантер, сбавляя скорость, чтобы вписаться в крутой поворот. – Просто задумался.

Стая воронья, встревоженная грозой, с громкими криками бросилась врассыпную, когда прямо над обнаженными деревьями, растущими на обочине, со свирепым клокотанием прокатился гром.

Автомобиль медленно объезжал тускло мерцающие лужи на шоссе, скопившиеся в глубоких выбоинах. Эта дорога не пользовалась особой популярностью – люди предпочитали новую автостраду, а потому в свете угасающего дня полузаброшенная трасса выглядела особенно пустынной и безрадостной.

К счастью, вдалеке уже призывно маячила красная неоновая вывеска автозаправочной станции. Облаченная в лоскуты серого дождя, она казалась призрачным маревом, внезапно возникшим прямо посреди безлюдной пустоши.

– Я вызову полицию, – произнес Хантер, притормаживая на пустой парковке и кивая на стеклянную телефонную будку. – А ты возьми нам кофе и чего-нибудь перекусить. Дома не осталось никакой еды, а пока мы доползем до пригорода, все супермаркеты уже будут закрыты.

– Конечно, мистер Хантер, – согласился индеец, ловко выскальзывая из машины и тут же скрываясь где-то в ливневом мороке.

Пока детектив топтался внутри телефонной будки, надежно укрывавшей его от неистовствующей снаружи непогоды, воздух вокруг все больше мрачнел, погружаясь в густой осенний вечер. В какой-то момент вдоль позаброшенного шоссе рассеянными оранжевыми пятнами вспыхнули уличные фонари, и Хантер, прижимавший трубку к уху, заметил, как тут же засветились ярко-желтыми искрами ручейки, стекавшие по стеклам снаружи.

Парковка на автозаправке засияла тысячами разноцветных бликов, отражаясь от каждой лужи в выщербленном асфальте, а заодно раскрашивая искрящимися влажными блестками витрину одноэтажного ларька.

Когда Кваху вынырнул из ливня, сжимая в руках несколько успевших намокнуть бумажных пакетов, Хантер уже успел закончить разговор и вернулся в авто.

– Сегодня Хэллоуин, – радостно сообщил индеец, забираясь на пассажирское сидение и тыча смуглым пальцем в сверток, с которого беззубым ртом скалилась глазастая тыква. – Я купил конфет, чтобы соседские дети не остались разочарованными, как было в прошлом году. Припоминаете, мистер Хантер?

– Еще бы, – мрачно заметил детектив, трогаясь с места. – Они забросали весь наш дом и лужайку перед ним туалетной бумагой.

– Мы сами в этом виноваты, – спокойно возразил помощник. – Забыли о любимом празднике белых детей и даже не подготовились к нему. Но в этом году у нас есть пакет с шоколадными конфетами.

Кваху многозначительно встряхнул сверток, и внутри громко зашуршали целлофановые фантики.

– Потрясающе, – равнодушно протянул мужчина в серой шляпе. – Главное, чтобы ребятишки вновь не взялись за старое. Надеюсь, им понравятся конфеты.

– Конечно, – индеец самодовольно кивнул. – Это очень хорошие конфеты, мистер Хантер. Жаль только, что я совсем не позаботился о праздничном костюме. Последние месяцы у нас с вами было столько работы…

– Кваху, – Хантер закатил глаза. – Ты ведь индеец. Надень свою кожаную жилетку с тесьмой, нарисуй на щеках несколько боевых полос – и костюм готов.

– Отличная идея, мистер Хантер, – лицо Кваху озарила восторженная улыбка. – А кем вы нарядитесь?

– Угрюмым частным детективом неопределенного возраста, который лежит на диване с газетой в руках и не желает во всем этом участвовать.

Глаза индейца укоризненно блеснули.

– Сегодня был очень тяжелый день, – произнес он негромко. – И это дело окончилось совсем не так, как мы рассчитывали. Так почему бы не отвлечься от горестных мыслей хотя бы ненадолго, если такая возможность сама плывет к вам в руки?

Но Хантер не ответил. Сделав вид, что он до ужаса занят тем, чтобы не буксовать колесами на залитом ливнем шоссе, он уставился в лобовое стекло. Не дождавшись ответа, индеец тихо вздохнул, а затем откинулся на спинку пассажирского кресла, вытащил из смятого пакета стопку свежих газет и погрузился в чтение.

Мужчина в намокшей серой шляпе целиком погрузился в свои мысли. Он представлял, как сейчас на оставленной ими пустоши полицейские сирены то и дело выхватывают из темноты распластанное на земле тело молодой девушки. Как ее обескровленное лицо раз за разом заливает сине-багряный свет. Как копы, закутанные в серо-черные дождевики, снуют по пустырю туда-сюда, а их ноги в желтых ботинках с грубой подошвой то и дело скользят по мокрой траве.

Хантер старался не думать о том, что завтра утром ему придется встречаться со своей заказчицей – матерью Карен Шейн. Стоя в телефонной будке, он едва сумел заставить себя набрать ее номер, чтобы сухо сообщить о том, что произошло, а затем тут же малодушно повесил трубку на рычаг.

На душе детектива было так же скверно, как и за стеклами его автомобиля. Ведь когда он оформлял это дело, то был почти убежден в том, что девушка просто-напросто сбежала из дома. И предполагал, что все закончится так, как заканчивалось чаще всего: он разыщет пропавшую живой и невредимой, а затем со спокойным сердцем получит свое вознаграждение. Но в этот раз вышло иначе.

Он начал догадываться о том, что с Карен Шейн случилась беда в тот момент, когда раскопал новые свидетельские показания. Неподалеку от той самой автозаправки, откуда десять минут назад Хантер звонил в полицейский участок, находился дешевый придорожный мотель. Именно к нему детектива и привели все имеющиеся в руках нити.

Владелец мотеля заявил, что похожая юная особа останавливалась в номере шесть суток назад. Она сняла скромную спальню на несколько дней, однако затем куда-то ушла и уже не вернулась. Хозяин ночлежки отдал Хантеру вещи Карен, и детектив тут же отчетливо осознал, что ни одна девушка в мире ни за что не бросила бы свои драгоценные пожитки на произвол судьбы.

Ко всему прочему, на прикроватном столике в номере остался лежать личный дневник. Последняя запись в нем гласила, что убитая собиралась отправиться перекусить, а затем планировала позвонить своей матери, с которой недавно крупно повздорила. А чтобы никто не понял, где она сейчас находится, изобретательная девушка решила совершить звонок из телефонной будки, стоящей на ближайшей автозаправке.

Однако этот звонок так и не состоялся. И Хантер понял, что радиус поисков можно резко сократить. А еще то, что он, скорее всего, отыщет не Карен Шейн, а ее недельный труп.

Единственное хорошее во всей этой истории, что немного утешало детектива – это то, что он никогда не узнает, что именно пережила жертва перед тем, как ее лишили жизни. Его работа заключалась лишь в том, чтобы отыскать исчезнувшую девушку – живой или, как сегодня, мертвой. Рыскать в поисках улик, восстанавливать картину убийства и оголять душераздирающие факты будет уже полиция.

Безусловно, это было далеко не первое дело Хантера, окончившееся столь трагично. Однако к этому все равно невозможно было привыкнуть. Наверное, потому что частная практика розыска зачастую не пересекалась с теми кошмарными преступлениями, которые обыкновенно расследует полицейское управление. А потому выработать иммунитет к человеческой жестокости было невозможно.

– Послушайте-ка, мистер Хантер, – внезапно воскликнул Кваху, нарушив звенящую тишину, плескавшуюся в авто. – В лесах резервации Пайнс-Крик в сентябре пропали без вести двое белых. Здесь пишут, что поиски все еще продолжаются, но пока не приносят никакого результата. Местный шериф едва справляется с этим своими силами.

– Своими силами? – переспросил Хантер, включая дальний свет, чтобы хоть немного разбавить дождливый сумрак, старательно окутавший пустую трассу. – Обычно в ситуациях вроде этой сразу высылают наряд федералов, которые переворачивают все вверх дном.

– Вы правы, мистер Хантер, – согласно кивнул индеец. – Но в Пайнс-Крик не все так просто.

– И что же там такого особенного?

Мужчина подхватил свободной рукой стаканчик с остывшим кофе и сделал небольшой глоток. Как и следовало ожидать, напиток показался ему безнадежно горьким.

– Местные жители давно точат зуб на индейцев, а те – на них. Здесь пишется, что резервация приносит округу неплохую выручку благодаря производству дешевых сигарет и алкоголя, а потому весь штат регулярно получает дотации от государства.

– Ясно, – громко хмыкнул детектив. – Если федералы встанут на сторону белых, индейцы мигом прикроют кормушку, и от этого пострадает весь округ. А именно так все и будет выглядеть, если там появятся государственные полицейские отряды.

– В этом все и дело, – произнес Кваху, свернув газету в трубочку. – Все запросы шерифа тут же отклоняются, а отказ власти прикрывают самыми нелепыми отговорками.

– Шерифу сейчас не позавидуешь. Несчастный оказался между двух огней.

– Вы ведь понимаете, что это означает, мистер Хантер? – индеец бросил на детектива многозначительный взгляд. – Никто не придет ему на помощь.

– Да, скорее всего…

Мужчина машинально поправил серую шляпу, чуть съехавшую вперед, плавно повернул и наконец въехал в пригород. По обе стороны дороги замелькали ярко-желтые фонари и невысокие загородные дома, до неприличия похожие между собой.

– Найти этих двоих без посторонней помощи будет невозможно, – настаивал Кваху, продолжая сверлить лицо Хантера своими черными глазами. – Шериф не сумеет справиться с этим один.

– И что же ты предлагаешь?

В голосе детектива не было особого интереса. Он безучастно проезжал мимо однотипных строений, кое-где густо увешенных разноцветными гирляндами. В окнах домов тут и там скалились вырезанные тыквы, а порой из темноты перед лужайками возникали грубо смастеренные фигуры призраков и окровавленной нежити. Пригород вовсю готовился отмечать Ночь Всех Святых.

– Мы можем помочь шерифу в поисках, – прямо ответил длинноволосый помощник. – Мы не имеем никакого отношения к полицейским и федеральной службе. Наше появление в резервации не принесло бы вреда.

– Как и пользы, – тут же возразил Хантер, сворачивая к дому, печально глядящему на аллею темными стеклами. – Для того, чтобы прочесать хотя бы милю дикого леса, необходим поисковый отряд. Даже если собрать всех добровольцев в городке, вряд ли выйдет организовать нормальные поиски.

– Эти двое пропавших стали жертвами внутриполитических склок, – сурово проговорил индеец, глядя прямо в лицо детектива. – И государство предпочло сделать вид, что их вообще не существует. Неужели белым настолько наплевать друг на друга?

Хантер заглушил мотор и молча вышел из машины. Дождь тут же принялся хлестать со всех сторон, с громким стуком колотя по верхушке и полям его шляпы.

– Этой девочке, – прокричал Кваху откуда-то позади. – Почти столько же, сколько было Карен Шейн. Вот только ее никто не ищет, мистер Хантер. Никто не наймет для нее хорошего частного детектива из Чикаго!

Устало сгорбившись, словно капли дождя, падающие с небес, внезапно стали невыносимо тяжелыми, мужчина в мокрой шляпе вошел в гостиную, со вздохом сбросил грязные ботинки, повесил на крючок отсыревшее пальто и без сил упал на потрепанный диван.

Вошедший следом индеец лишь неодобрительно покачал головой, а затем беззвучно притворил за собой дверь и скрылся в темноте узкого коридора.

Вечерняя гроза завывала за окнами маленького дома так яростно, будто кто-то смертельно ранил огромного зверя. Молнии били в землю одна за одной, и казалось, что в их бледно-голубом сиянии можно было различить даже мелкие камешки на асфальте пешеходных тропинок, опоясывающих тихую аллею.

Испуганные разыгравшимся штормом, соседские дети не решились сунуться на улицу, а потому в дверь дома Хантера так никто и не постучал.