Текст книги "World of Warcraft: Раскол. Прелюдия Катаклизма"

Автор книги: Кристи Голден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Капитан быстро перевел взгляд на Кэрна. Старый бык был уверен, что на его лице отражалось не меньшее удивление, чем на лице человека. Что задумал Гаррош? Вместе со своими людьми он захватил корабль, перебив почти весь экипаж. И теперь заговорил о милосердии?

– Сегодня, капитан, я показал тебе могущество Орды, и я же покажу тебе ее милосердие. Я вижу, лишь одиннадцать членов твоей команды пережили… бурю, – Орк слегка улыбнулся. – Мы дадим вам две лодки и немного провизии из наших драгоценных запасов. Если вам улыбнется удача, этого хватит, чтобы добраться до безопасного места. А когда вы, наконец, окажетесь дома, то ты расскажешь всем, что здесь случилось. Скажи им, что Гаррош Адский Крик подарил сегодня тебе и твоим людям и смерть, и жизнь.

Не произнеся больше ни слова, Гаррош развернулся и ловко перепрыгнул обратно на борт «Скелета Маннорота». Он быстро и тихо сказал несколько слов Туле. Та кивнула и отдала приказы команде. Кэрн смотрел, как матросы вынесли из трюма немного припасов и один бочонок воды, погрузили все в две шлюпки и спустили их на воду. По крайней мере, Гаррош решил сдержать свое странное обещание. Таурен печально смотрел, как люди поспешно забрались в лодки и начали грести в сторону Нордскола.

Он перевел взгляд на Гарроша, выпрямившегося во весь рост и сложившего руки на груди. Несмотря на бурю и на то, что он чуть не утонул, орк так и не снял свою броню.

Гаррош был свирепым воином, виртуозом на поле боя, его любили подчиненные. А кроме того, он был злопамятным, вспыльчивым, и ему еще только предстояло научиться уважению и состраданию по отношению к другим людям. Кэрн решил, что поговорит с Траллом, как только они вернутся. Гаррош хорошо послужил Орде в Нордсколе во время невиданного доселе противостояния, но Кэрн знал, что сыну Грома придется несладко, когда они вернутся в Оргриммар. Ибо когда война заканчивалась, те, кто жил лишь битвой, зачастую терялись и не знали, что делать. Вне своей стихии, не имея возможности пускать свою энергию и страсть в привычное русло, они часто оказывались запоздалыми жертвами той же войны, что забрала жизни их товарищей. Только теперь они гибли не на поле боя, а в тавернах или в уличных драках. Или просто становились заблудшими душами, продолжавшими существовать, а не жить.

Гаррош обладал выдающимся потенциалом, он мог очень многого достичь, и потому ему нужно было избежать такой участи. Кэрн решил сделать все возможное, чтобы не дать судьбе поставить крест на сыне Грома Адского Крика.

Но чтобы этот план сработал, сам Гаррош должен преисполниться такого стремления. Оценивающе глядя на орка, столь уверенного в своей правоте, Кэрн сильно сомневался, что Гаррош захочет повернуть свою жизнь подобным образом.

Таурен снова посмотрел на удаляющиеся лодки. Что ж, Гаррош оставил хоть кого-то в живых, хотя Кэрн смутно подозревал, что орк поступил так из-за гордыни. Гаррош очень хотел, чтобы слава о его деяниях дошла до ушей Вариана – несомненно, чтобы еще больше позлить короля.

Кэрн глубоко вздохнул, запрокинул голову, подставив лицо слабому, но все еще ощутимо теплому северному солнцу. Затем он закрыл свои бледно-зеленые глаза и начал молить духов о помощи.

И терпении. О безграничном терпении.

Глава четвертая

Кэрн никогда в жизни не видел в Оргриммаре подобного празднества. И он не был уверен, что оно ему по душе.

Не то чтобы таурен не хотел воздать почести воинам, столь доблестно сражавшимся с Королем-личом и его подданными. Просто он лучше многих знал, чего – во всех смыслах – стоила эта война. И потому про себя Кэрн не одобрял те излишества, с которыми встречали ветеранов.

Идея парада, как он недавно узнал, принадлежала Гаррошу.

– Пусть народ увидит своих героев, – заявил орк. – Пусть они войдут в Оргриммар и получат заслуженный теплый прием!

«И пусть все знают, что к победе их привел Гаррош Адский Крик», – мог мысленно добавить кто-нибудь менее доброжелательный, чем Кэрн.

Впрочем, Гаррош настоял, чтобы пройти вместе с орками предложили всем участникам кампании на Нордсколе. И хотя никто и не ожидал увидеть в процессии Отрекшихся или син’дорайских ветеранов, им бы не отказали в такой чести, изъяви они желание присоединиться. Но у них были свои интересы, и на самом северном континенте мира они вели собственную войну. Нет, в этом параде в основном участвовали те, кто проживал в жарких, пыльных землях Калимдора: орки, тролли и таурены. Кэрну казалось, что сюда пришли все существа, которые когда-либо бросали проклятье Плети или поднимали против нее оружие. Вереница воинов тянулась от самых ворот Оргриммара и заканчивалась далеко за башней дирижаблей.

Отказавшись от розовых лепестков, которые в таких обстоятельствах традиционно использовали в Альянсе, дорогу выложили веточками сосны, которые, когда на них наступали, источали приятный запах. В Дуротаре сосны практически не росли, поэтому Кэрн был уверен, что их привезли издалека. Он глубоко вздохнул и покачал головой, осуждая подобное расточительство.

Сын Грома возглавлял парад. Когда открылись ворота, он вместе со своими ветеранами Песни Войны шел в первых рядах. Кэрн не завидовал его положению – все-таки сам таурен оставался на Калимдоре, когда Гаррош вместе со своими бравыми воинами отправился в Нордскол. Большинство из них были орками, и это была орочья земля. И все же Кэрна задевало то, что большая часть толпы следовала за Гаррошем, приветствуя его радостными криками и практически не обращая внимания на ряды воинов других боевых подразделений. И пусть у них не было своего харизматичного лидера, они сражались так же достойно, а некоторые из них пожертвовали во имя общей цели гораздо больше юных светлых жизней.

Сам Тралл встречал их у крепости Громмаш. Он был облачен в легко узнаваемый черный латный доспех, некогда принадлежавший Оргриму Молоту Рока, в честь которого был назван Оргриммар. В своем громадном зеленом кулаке вождь Орды сжимал сам увесистый Молот Рока. Тралл был запоминающейся личностью. Куда бы он ни пошел, его слава шагала впереди. Бывало, что битва заканчивалась, стоило ему лишь появиться на поле боя в подобном облачении.

Рядом с Траллом стоял слегка сгорбленный, но все еще могучий для своих пятидесяти лет Эйтригг. Эйтригг покинул Орду после Второй Войны, когда его сыновей предали и убили в бою их собственные товарищи-орки. Испытывая отвращение к моральному разложению и порочности, которые он видел в орках, Эйтригг решил, что его служение своему народу завершено. Он вновь присоединился к Орде, когда Тралл взял бразды правления в свои руки и вернул орков к их шаманским корням. Один из самых ценных и доверенных советников Тралла, он только что вернулся из Зул’Драка, где помогал Серебряному Авангарду. В руках он держал нечто, завернутое в ткань.

Тралл не отводил ярко-голубых, редкого цвета для орков глаз от приближавшейся шеренги воинов. Гаррош остановился прямо перед ним. Несколько секунд Тралл смотрел на него, а затем низко склонил голову в знак уважения.

– Гаррош Адский Крик, – произнес вождь своим глубоким, раскатистым голосом, легко заглушавшим шум толпы, – ты – сын Грома Адского Крика, моего дорогого друга и героя Орды. Когда-то ты не понимал, насколько великим орком был твой отец. Теперь ты это знаешь. И после всего, чего ты достиг в Нордсколе, в своем походе, не остается сомнений, что ты – тоже герой Орды. Мы стоим в тени брони и черепа нашего великого врага – самого Маннорота, чья кровь заразила нас порчей и на долгое время затуманила наш разум. Врага, сраженного твоим отцом. Этим поступком Гром освободил свой народ от ужасного проклятия.

Вождь кивнул Эйтриггу, который выступил вперед. Тралл принял укутанный тканью предмет из его рук и развернул скрывающее его полотно. Внутри лежал топор – не простой, а топор с именем, знаменитое оружие. На его изогнутом лезвии виднелись две зазубрины, и когда владелец пускал оружие в ход, топор, как и его хозяин, издавал собственный боевой клич, из-за чего и получил свое имя.

Многие узнали это оружие, и по толпе прокатился ропот.

– Это – Кровавый Вой, – печально произнес Тралл. – Топор твоего отца, Гаррош. Именно этим оружием он сразил Маннорота. И сей немыслимо отважный поступок стоил Грому Адскому Крику жизни.

Коричневое лицо Гарроша просияло от радости и гордости. Он протянул руку, чтобы принять дар, но Тралл не торопился отдавать его.

– Этот топор сразил Маннорота, – повторил орк, – но он также забрал жизнь благородного полубога Кенария, давшего знания первым смертным друидам. Как и любое оружие, его можно использовать во благо или творить им зло. Я поручаю тебе, Гаррош, взять лучшее от своего отца. Используй это оружие мудро и добро во благо своего народа. Для меня честь приветствовать тебя дома. Прими любовь и благодарность тех, кому ты служил потом, кровью, и духом.

Гаррош взял топор и взвесил его в руке. Затем он размахнулся им, словно был рожден для этого – и Кэрн подумал, что, возможно, так оно и было. Топор выл и визжал, разрезая воздух, как и раньше. Ему было суждено вновь разить врагов Орды. Гаррош поднял топор высоко над головой, и снова хор радостных возгласов разнесся по Аллее Мудрости. На секунду Гаррош прикрыл глаза, буквально купаясь в их обожании. Кэрн ни на секунду не сомневался, что Гаррош заслужил такое отношение, но таурен считал, что немного скромности и благодарности за оружие и почести ему бы не помешали.

– Ветераны, этой ночью таверны открыты для вас. Ешьте, пейте, пойте песни о своих славных подвигах. Но помните, что жители Оргриммара – это те, кому вы служили, а не те, с кем вы сражались, – Тралл позволил себе улыбнуться. – А то под властью хмеля можно перестать отличать одних от других.

В толпе послышались добродушные смешки. Этого Кэрн как раз ожидал. Тралл договорился с хозяевами всех таверн и трактиров, что заплатит за помещения, еду и напитки за весь день, однако за своими посетителями трактирщики должны были следить сами. Орда отказалась возмещать ущерб за сломанные столы и стулья, а на таких пирушках они всегда ломались. А еще ломались чьи-то носы, но все это было неотъемлемой частью празднования. Кэрн даже во времена своей тауренской молодости никогда не участвовал в таких кутежах и не одобрял их, но, когда Тралл предложил устроить пир, он не возражал.

Тралл махнул рукой, после чего несколько ящеров и кодо вытащили вперед тележки, накрытые тяжелыми покрывалами. Когда Тралл кивнул, к тележкам подошли орки и на счет «три» сорвали покрывала. Под ними оказалось несколько дюжин бочонков крепкого пива.

– Да начнется пир! – прогремел Тралл под неистовые вопли и аплодисменты.

Парад официально завершился, и ветераны нетерпеливо двинулись к бочонкам, начав, несомненно, долгую ночь, которая закончится, скорее всего, тяжелым похмельным утром. Кэрн зашагал ко входу в крепость Громмаш, остановившись лишь на секунду, чтобы посмотреть на упомянутые Траллом череп и броню.

Броня была накрепко прикована к огромному мертвому дереву, стоявшему у всех на виду. Череп великого властителя демонов, расположенный на верху кроны, побелел под лучами солнца. Длинные клыки из бледной кости и латный доспех были колоссальных размеров, их не мог поднять никто: ни самый могучий орк, ни тролль, ни таурен. Кэрн несколько секунд смотрел на него, думая о Громе, благодаря его дух за ту жертву, что освободила орков.

Издав долгий вздох, Кэрн повернулся и, тяжело ступая, вошел внутрь. Имея на это право, он привел с собой свиту. Среди своих воинов он выбрал нескольких, которым досталась честь оказаться вечером на пиру. Обычно таурена также сопровождал его сын, Бейн, но на этот раз он предпочел остаться дома, в Мулгоре.

«Для меня большая честь, что ты просишь меня присоединиться к тебе на таком торжестве, – написал Бейн, – но еще большая честь – присматривать за нашим народом, чтобы он оставался в безопасности, пока ты, его лидер, наконец не вернешься домой».

Такой ответ порадовал Кэрна, хотя и не удивил. Бейн поступил так же, как сделал бы его отец, окажись он в подобной ситуации. И хотя он бы обрадовался, окажись сын рядом с ним, старому воину было спокойнее знать, что в его отсутствие народ тауренов находился под присмотром.

Вместо Бейна с ним шел почтенный верховный друид Хамуул Рунический Тотем, хороший друг Кэрна и его верный советник. Также здесь присутствовали члены нескольких отдельных тауренских племен, таких как Рассветные Странники, Яростный Тотем – племя воинов, отправивших нескольких своих гордых сынов и дочерей в Нордскол сражаться вместе с Гаррошем, – Небесные Преследователи, Зимнее Копыто и Громовой Рог. Исходя скорее из соображений политики, чем из личных побуждений, он также пригласил матриарха племени Зловещий Тотем – Магату.

Зловещий Тотем было единственным из тауренских племен, не признавших себя частью Орды. Несмотря на это, Магата жила на Громовом Утесе, и ее племя пользовалось всеми правами тауренов. Магата была могущественной шаманкой, вставшей во главе Зловещего Тотема после того, как ее партнер трагически погиб из-за несчастного случая. Ходили слухи, что его смерть была не такой уж и случайной. Кэрн и Магата не раз сталкивались лбами. Старый таурен всегда старался, чтобы шаманка чувствовала себя на Громовом Утесе как дома. А еще он приглашал ее на важные мероприятия, вроде этого, ибо Кэрн твердо следовал старой пословице: «Друзей держи близко, а врагов – еще ближе». Магата никогда не выступала против него открыто, и вряд ли когда-нибудь посмела бы. Она могла спокойно плести интриги в тени, но Кэрн, в конце концов, считал ее трусихой. Ничего, что Магата, руководя собственным племенем, тешит себя иллюзией могущества. Ведь именно он, Кэрн Кровавое Копыто, был истинным вождем тауренского народа.

Тралл занял свое место на огромном троне, откуда он мог наблюдать за каждым уголком необъятного зала, постепенно заполнявшегося гостями. Жаровни, обычно полыхавшие по обе стороны от трона, были потушены. Сейчас перед ними возвышались два украшенных кресла поменьше, которые установили здесь специально по такому случаю. По просьбе Тралла Кэрн и Гаррош заняли эти места. Гаррош – герой дня – сел по правую руку от Тралла. В разных частях зала безмолвно, не мешая гостям, стояли кор’кронские стражи – телохранители Тралла.

Тралл следил за реакцией Кэрна и Гарроша. Таурен слегка заерзал в кресле – он оказался слишком велик для него. Тралл поморщился. Орки-плотники очень старались учесть особенности тауренского телосложения, когда вытачивали кресло, но, очевидно, не справились с задачей. Старый бык, глядя на свою рассаживавшуюся свиту, испытывал неимоверную гордость. Как и Тралл, он знал, сколько они отдали и сколько навсегда потеряли из-за этой войны.

Верховный вождь тауренов старел, и годы начинали брать свое. Тралл слышал о том, как Кэрн сражался, когда его отряд попал в окружение, как он снова и снова возвращался, чтобы перетащить раненых в безопасное место. Это не удивляло Тралла. Он хорошо знал Кэрна – его отвагу, его большое сердце и отзывчивую натуру. Удивило же вождя то, сколько ран таурен получил в бою, и как медленно он от них оправлялся.

Сердце Тралла внезапно сжалось. Он потерял так много тех, кто был ему дорог: Тарету Фокстон – человеческую девушку, показавшую ему, что добрая дружба между их народами возможна; Грома Адского Крика, который так много рассказал ему о том, что значит быть орком. Возможно, скоро к ним присоединится Дрек’Тар, который, если верить ухаживавшему за ним орку, становился все слабее, и чей разум постепенно угасал… Мысль о том, что ему придется попрощаться и с Кэрном, который многие годы был рядом, причиняла Траллу боль.

Он повернулся к Гаррошу. Положив Кровавый Вой на колени, юный Адский Крик ел, пил и хрипло смеялся, целиком и полностью наслаждаясь моментом. Но и он иногда останавливался, чтобы с распиравшей его гордостью посмотреть на собравшихся сияющими глазами. Тралл заметил, с каким воодушевлением население Оргриммара встретило Гарроша. Даже им, Траллом, не восторгались так сильно ни на одном торжестве. «Так и должно быть», – подумал вождь. Народ Орды не всегда одобрял его решения, но вождь знал, что правит ими справедливо, и они уважали его. Гаррош же смаковал лишь одобрение и любовь своего народа.

Гаррош поймал на себе взгляд Тралла и улыбнулся.

– Мне здесь нравится, – проговорил он.

– Нравится получать заслуженные похвалы? – уточнил Тралл.

– Конечно. Но еще я рад видеть свой народ. Видеть, что он, как и я, вспомнил, что значит быть орками. Вести праведный бой, побеждать своих врагов и праздновать победу с тем же запалом, который позволил ее одержать.

– Орду составляют отнюдь не только орки, Гаррош, – напомнил ему Тралл.

– Да. Но мы – ее ядро. Ее сердце. И если мы будем твердо держаться этого, то твоя Орда одержит еще больше побед, вождь. Ты увидишь нечто большее. Ты увидишь, как их будет распирать гордость от осознания того, кто они. И наш боевой клич «За Орду!» будет исходить не только из их уст, но из самых сердец.

Остальные гости, кроме Тралла, Гарроша и Кэрна, сидели на расстеленных на полу толстых мягких шкурах. Все три народа привыкли находиться близко к природе, и зал нагревался огнем, светильниками и теплом тел. Тралл заметил, что только Магата и члены ее Зловещего Тотема казались недовольными. Остальные устроились поудобнее. Они счастливо пировали и просто радовались тому, что остались в живых после стольких сражений, лишений и боли.

Все проходило согласно определенной церемонии, хотя Тралл хорошо знал, что люди или эльфы ее бы не поняли. Слуги вынесли громадные блюда, на которых возвышались горы кушаний. Яства, простые, но питательные, ели руками. Здесь нашлись и кабаньи ребра, маринованные в пиве, и жареная медвежатина с олениной, и бедро жевры на вертеле, и мягкий хлеб, чтобы макать его в сочную подливку, и пиво, вино и ром, чтобы все это запивать. Гости ели, пили, и крепость Громмаш наполнялась смехом и весельем. Наконец, слуги убрали опустевшие подносы, и, насытившись, собравшиеся обратили все внимание на своего вождя.

«Итак, – подумал Тралл, – начинается менее радостная часть нашего собрания».

– Мы рады и благодарны тому, что так много наших отважных воинов вернулись домой в целости и сохранности, готовые своими силами и знаниями служить Орде здесь, – начал Тралл. – Мы по праву воздаем честь и славу их подвигам. Но война дается немалой ценой. Ценой жизней павших, и ценой ресурсов, необходимых для содержания воюющих солдат. Из-за необычного шторма на море, уничтожившего несколько наших судов, мы потеряли и солдат, и столь ценные для нас припасы. Этот шторм не просто забрал у нас бесценные жизни и вещи. Необычная природа этого явления – уже не первая замеченная нами. Со всего Калимдора и из Восточных королевств до меня доходят сведения о похожих феноменах. Не нужно напоминать тем, кто, как и я, зовет Оргриммар домом, о недавней опустошительной засухе. И иногда мы чувствуем, как сама земля дрожит под нашими ногами. Я поговорил со многими из моих самых верных шаманов, и с членами Служителей Земли, – он снова почувствовал боль при мысли об одном из самых близких ему шаманов, чей рассудок стал не надежнее разума маленького ребенка.

«Дрек’Тар, никогда прежде я так не нуждался в твоей мудрости, но тебе уже слишком поздно делиться ею со мной».

– Мы делаем все возможное, чтобы выяснить, тревожит ли что-то стихии, или это всего-навсего шутки природы, проходящей через самый обыкновенный цикл, – продолжал Траалл.

– Обыкновенный? – прозвучал хриплый голос из глубины толпы. Тралл не видел говорившего, но, судя по голосу, он был орком. – Засухи в одних местах, потопы в других, землетрясения – это разве обыкновенное дело?

– У природы свои ритмы и причины для них, – невозмутимо ответил Тралл. Он приветствовал возражения. Они держали вождя начеку, делали его ближе к народу и зачастую заставляли его рассматривать проблемы с ранее немыслимых точек зрения. – Природа не будет подстраиваться под нас. Это мы должны измениться, чтобы приспособиться к ней. Огонь может уничтожить город, но на пепелище часто вырастают и расцветают разные новые растения. Огонь выжигает заразу и вредных насекомых. Он возвращает земле плодородие. Наводнения приносят новые ископаемые в места, где их раньше никогда не было. Что же касается землетрясений, ну… – он улыбнулся. – Неужели Мать-Земля не может иногда поворчать?

Раздался хохот, и Тралл почувствовал, как настроение толпы переменилось. Он сам точно не знал, были ли замеченные происшествия в порядке вещей. Более того, он начинал постепенно улавливать связь между ними, и из этого следовало нечто совершенно обратное. Стихии вели себя… хаотично, тревожно. Они не говорили с ним так же ясно, как обычно, и Тралла это беспокоило. Но пока не было необходимости давать его народу повод для волнения. Когда будет нужно, они обо всем узнают. Возможно, он сам не услышал стихии так, как должен был, потому что стал слишком невнимателен. И, предкам известно, у вождя Орды было много забот, занимавших все его внимание.

– Земли Дуротара, нового дома орков, действительно негостеприимны. Но нам это не в новинку. Эти места всегда были малопригодны для жизни. Но мы – орки, и эта земля нам подходит. Она нам подходит именно потому, что она негостеприимная, именно потому, что жестокая, и именно потому, что кроме орков мало кто смог бы здесь жить. Мы пришли в этот мир из Дренора, когда магия чернокнижников вытянула из него всю жизнь. И мы могли поступить так же с этим миром. Когда я возрождал Орду, воистину, я мог бы выбрать более плодородную землю. Но я этого не сделал.

По залу прокатился ропот. Кэрн, прищурившись, смотрел на вождя, не понимая, зачем Тралл решил напомнить народу о том, что жить на просторах Дуротара непросто. Тот едва заметро кивнул старому другу, без слов говоря ему, что все в порядке.

– Я не сделал этого, потому что мы принесли зло этому миру. И все же мы оказались здесь. У нас оставалось право на жизнь. Право на родину. Я выбрал место, которое мы могли сделать своим. Место, которое бы требовало от нас полной отдачи. Во многом именно жизнь здесь позволила нам очиститься от проклятья, столь навредившего нам как народу. Эта жизнь сделала нас сильнее, крепче. В более мягких условиях мы никогда не смогли бы стать настоящими орками.

Кэрн расслабился, когда тон ропота толпы сменился на одобрительный.

– Я считаю, что выбрал правильно. Я хорошо знаю, что отдали сыны и дочери Дуротара в Нордсколе. Но мы взяли многое и от нашей земли. Никто не ожидал, что для кампании в Нордсколе потребуется так много ресурсов. Но разве мы могли не принять этот вызов?

Никто не ответил. Ни один из присутствующих не посмел бы не принять тот вызов, какой бы ни оказалась цена.

– И посему наша земля дала нам ресурсы, дала столько, что чуть не иссякла. Война на Севере закончилась. Теперь мы должны обратить наш взор на собственные земли, на собственные потребности. К несчастью, последствия событий у Врат Гнева таковы, что у Альянса появилась новая причина выступить против нас. Я понимаю, что для кого-то это ничего не значит, в то время как другие рады такому повороту. Но уверяю вас, никто не рад тому, что ночные эльфы на время закрыли для нас все торговые пути.

Все присутствующие знали, что это означало. Больше никакой древесины для строительства, запрет на охоту в Ясеневом лесу, да и перемещаться там, где ходили патрули, теперь станет небезопасно. На мгновение повисла тишина, а затем послышался озабоченный ропот.

– Вождь, если позволишь.

Это заговорил Кэрн своим спокойным, размеренным голосом. Тралл улыбнулся старому другу:

– Пожалуйста. Я всегда рад твоему совету.

– Мой народ связан с ночными эльфами так, как никакой другой народ Орды, – начал Кэрн. – Мы, как и они, следуем учению Кенария. У нас даже есть общее святилище, Лунная поляна, где мы мирно встречаемся, общаемся, делимся полученными знаниями и мудростью. И несмотря на то что ночные эльфы рассержены на Орду, я не думаю, что они порвут с нами все связи. Мне кажется, друиды станут хорошими посланниками и смогут начать переговоры. Верховный друид Хамуул Рунический Тотем знает многих из калдорай, – он кивнул верховному друиду, поднявшемуся, чтобы сказать свое слово.

– Воистину так, вождь. С некоторыми из них меня связывает многолетняя дружба. Они могут презирать нас, как народ, но им не доставит никакого удовольствия мысль об умирающих от голода детях, даже если то будут дети их якобы врагов. Я занимаю высокое положение в Круге Кенария. Не исключено, что у нас получится возобновить переговоры, особенно если принять во внимание помощь, которую мы получили после подписания договора. С позволения вождя я обращусь к ним. Возможно, нам удастся убедить их…

– Убедить их? Договариваться? Агх! – Гаррош плюнул на пол. – Мне стыдно слышать столь малодушные слова от любого члена Орды! То, что произошло у Врат Гнева, обернулось против всех нас, или вы уже забыли Саурфанга Младшего и всех тех, кто пал рядом с ним? Всех тех, кого впоследствии гнусно воскресили, чтобы сражаться против нас? На нас напали, как и на эльфов! У них нет права считать себя более оскорбленными!

– Дерзкий юнец! – прорычал Кэрн, поворачиваясь к Гаррошу. – Ты смеешь использовать имя Саурфанга Младшего в своих целях, и в то же время открыто презираешь мудрость его несчастного отца.

– Я могу не соглашаться с действиями Саурфанга, но это не значит, что я умаляю жертву его сына! – возразил Гаррош. – Ты, повидавший на своем долгом, долгом веку столько битв, должен это понимать! Да, мы разошлись с ним во мнениях. Я говорил ему и говорю тебе, вождь Тралл: не будем рыдать и мучиться, как побитые собаки, из-за ранимых чувств бедненьких ночных эльфов. Давайте, пока мои войска не разошлись, двинемся на Ясеневый лес и просто возьмем то, что нам нужно!

Кэрн и Гаррош склонились друг к другу, крича, словно Тралла здесь и не было. Тот сначала позволил им говорить, поскольку хотел понять, как они относятся друг к другу. Но теперь он властно поднял руку и отрезал:

– Все не так просто, Гаррош!

Молодой орк было повернулся, чтобы возразить, но Тралл угрожающе сощурил голубые глаза, и Гаррош закрыл рот, обиженно вернувшись на свое место.

– Верховный воевода Саурфанг это понимает, – продолжил Тралл, – Кэрн, я и Хамуул тоже понимаем это. Ты впервые почувствовал вкус битвы и доказал, что достоин такого благородного поприща, но скоро ты поймешь, что этот мир не делится на черное и белое.

Кэрн откинулся назад в кресле, очевидно, успокоившись, но Тралл видел, что Гаррош продолжал злиться.

«Что ж, по крайней мере, он слушает, а не говорит», – подумал Тралл.

– Вариан Ринн настроен против нашего народа, и он все больше задумывается о войне, – Тралл не добавил «благодаря тебе», поскольку знал, что Гаррош все равно услышит невысказанное вслух. – Джайна Праудмур – его близкий друг, и она поддерживает нас.

– Она все равно остается мразью Альянса!

– Она состоит в Альянсе, да, – согласился Тралл. Его голос стал глубже и громче. – Но любой, кто сражался вместе со мной, или кто удосужился прочитать хоть один летописный свиток за последние несколько лет, знает, что она мудрый и преданный своим принципам человек. Ты считаешь Кэрна Кровавое Копыто предателем?

Перемена в направлении разговора застала Гарроша врасплох. Он быстро посмотрел на Кэрна, который выпрямился и усмехнулся.

– Я… Конечно, нет. Никто в этом зале не усомнится в его преданности и в его заслугах перед Ордой, – с подозрением произнес орк, ожидая подвоха. Тралл кивнул. Хотя Гаррош говорил настороженно, его слова звучали искренне.

– Только глупец мог бы такое подумать. Верность Джайны Альянсу не исключает ее стремление к миру и процветанию для всех живущих в Азероте. Равно как и верность Кэрна Орде. Он высказал здравое предложение. Оно недорого нам стоит и многое может дать. Если ночные эльфы согласятся на переговоры – отлично. Если нет – мы пойдем другим путем.

Кэрн посмотрел на Хамуула, который кивнул и произнес:

– Благодарю тебя, вождь. Я глубоко убежден, что это верный путь. Он позволит нам воздать почести встревоженной Матери-Земле и добыть все необходимое, чтобы Орда оправилась от последствий этой ужасной войны.

– Как и всегда, мой друг, я благодарю тебя за службу, – Тралл повернулся к Адскому Крику. – Гаррош, ты сын того, кто был мне очень дорог. Я слышал, как тебя зовут Героем Нордскола, и, думаю, этот титул тебе подходит. Но я на личном опыте познал, как трудно воину найти свое место в этом мире после войны. Я, Тралл, сын Дуротана и Дреки, даю тебе слово, что вместе мы найдем для тебя подходящее место, где твои навыки и умения послужат Орде наилучшим образом.

Он сказал то, что думал. Тралл действительно восхищался достижениями Гарроша в Нордсколе. Но у этих талантов было очень ограниченное применение, и Траллу требовалось время, чтобы решить, где Гаррош сможет лучше проявить себя и принести пользу Орде.

Но Гаррош, по-видимому, не понял намерений Тралла. Его глаза сузились, и орк тихонько зарычал.

– Конечно, раз такова воля вождя. Если позволишь, великий Тралл, я пойду – здесь душновато.

Не дожидаясь ответа на свою саркастическую просьбу, Гаррош встал, а потом, едва помня о вежливости, коротко склонил перед Траллом голову и устремился прочь.

– Этот юнец ведет себя как необузданный кодо, – пробормотал Кэрн.

Тралл вздохнул.

– Но он слишком дорог нам, чтобы махнуть на него рукой. – Вождь поднял руку и, повысив голос, объявил: – Здесь действительно душно. Больше выпивки, чтобы смочить пересохшие глотки!

Послышались радостные возгласы, и гости тут же переключились на напитки. Тралл подумал о словах Кэрна и о своих собственных. Он понятия не имел, каким образом можно приручить дикого кодо, не сломив его волю.

Но вопрос о том, где найти Гаррошу место в Орде, не являлся для Тралла первостепенным, хотя и стоял для вождя остро. На первом месте для него находилось благо народа, всей Орды, и больше всего Тралла беспокоило возмущение стихий. Его народ требовал больше древесины, чтобы строить дома, но, казалось, словно сам мир рассердился на них.

Он сказал правду – Тралл выбрал Дуротар, потому что тот дал его народу возможность искупить вину за причиненное ими зло, и потому что жизнь здесь сделала их крепче и сильнее. Но он вовсе не ожидал, что пересохнут реки, и что вся древесина, которой и так было мало, пойдет на военные нужды. Война была необходима, но она же сильно навредила им.

«Нет», – подумал Тралл, потягивая пиво из кружки. Укрощение единственного непослушного кодо волновало его сейчас в последнюю очередь.