Текст книги "Война по всем правилам"
Автор книги: Крис Невил (Невилл)
Жанр:
Космическая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Крис Невил
Война по всем правилам
Наконец-то они вырвались в глубокий космос, вышли в Точку Разрыва. Где-то далеко позади затерялась тусклой звездочкой на небосводе планета Лэнит-11. Беляков надежно удерживал корабль в нужной сетке координат. Келли юстировал аппаратуру перед стремительным броском сквозь разлом в гиперпространственной структуре, или, как ее называли на своем жаргоне специалисты, «брешь».
– Ты сейчас будь поосторожней, поласковей с нашей старушенцией, – наставлял коллегу Беляков. – Уж слишком поизносилась ока, чтобы швырять ее старые кости как попало в эту чертову щелку.
– Ничего, наша развалюха прекрасно все выдержит, – откликнулся Келли.
Он быстренько подрегулировал последний прибор и уже потянулся к ручке старта.
– Эй! Постой! У тебя же отклонение на две десятых, – забеспокоился Беляков.
– Знаю, вижу, – проворчал Келли, поспешно устраняя погрешность. – Ну, что, поехали?
Он рванул рукоятку на себя. Беляков в момент ухода в подпространство прикрыл глаза, внутренне сожалея, что не было с ними Каина, их классного, утвержденного на своем посту правительством штурмана.
Вот он-то уж точно был мастером в своем деле. И надо же было случиться такому: в один прекрасный день на расстоянии отсюда в три планетных перелета он ни с того ни с сего набросился на местного докера с резаком для микрофильмов, завывая в голос, что никогда не позволит этому «подонку-инородцу» жениться на своей дочке… Вот только потомства у него отродясь никогда не было!..
Так что задержали бедолагу на Азолите для последующей отправки на Землю, где разместят бывшего лихого штурмана в обитой мягким материалом клетушке лечебницы для космонавтов.
– Бедняга Каин, – вздохнул, не выдержав, Беляков.
– Подумаешь, обыкновенный параноик, – возразил Келли. – Он не делился с тобой своими подозрениями насчет заговора с целью не допустить его в Военную академию в Люне?
– Мы вообще с ним мало разговаривали.
– Это оттого, что ты холоден в обращении с людьми, держишь их на дистанции. А мне он выкладывал все как на духу. Так вот. Каждый год он регулярно подавал рапорт о поступлении в это заведение. Самым тщательным образом готовился к экзаменам, старательно штудируя все учебники по военному делу, изучая тактику и стратегию ведения боевых действий на суше, на море и в космосе, зубрил военную историю и все такое… Его кабина была буквально нашпигована книгами по этой тематике, и он чуть ли не все их знал наизусть. Что-что, а память у него была потрясающая!
– И все же почему его так и не приняли в Академию?
– Из-за гемофилии! Ему даже было запрещено участвовать в спортивных состязаниях. Зато вот мне повезло полететь вместо него, и я, не скрою, рад этому!.. К слову, насколько я понимаю, теперь фланговым кораблям разрешают уходить в брешь близ Земли?
– И не вздумай попытаться это сделать! – вздрогнул Беляков. – Эх, ведь знал же я, что лучше было бы дождаться замены Каину на Моле…
– Ну и торчали бы там тогда до сих пор, гноя потихоньку весь груз с «квашем».
– Все верно, именно этого я и боялся. Ведь всем известно, что по ту сторону бреши погрузочные работы медленнее всего выполняются как раз на Мэле. Но честно признаюсь: на сей раз я был приятно удивлен – докеры поработали на славу.
– А знаешь почему? Чтобы подстегнуть их прыть, я раздарил им всю книжную рухлядь Каина. Ох, до чего же охочи они до чтения!
– Ты что, и вправду отдал всю военную литературу жителям Мэлы?
– А разве нельзя было этого делать?.. Но почему?..
– Да по тысяче причин!.. Келли, выводи немедленно корабль из подпространства!
– Прямо сейчас?
– Сию же секунду!
– Но мы рискуем вынырнуть прямо в середине какой-нибудь распрекрасной звезды!
– И все равно делай, что я тебе говорю! Нужно в самом срочном порядке вернуться на Мэлу!
Генерал Дрэк, главнокомандующий всеми вооруженными силами императрицы, кавалер ордена Золотой звезды Мэлы, сидел у себя в кабинете, в Ставке Верховного командования, в которую только что преобразовали бывшую лавку скобяных изделии. Он яростно спорил с Нобом, премьер-министром и доверенным лицом ее величества.
– Но, – требовательно гремел он, – мне это жизненно необходимо! Не забывайте, что я – главком и генерал всех армий ее величества…
Двое часовых, охранявших штаб-квартиру, прислушивались к этой перепалке с живым интересом.
– Думаешь, получит? – озабоченно поинтересовался один у своего коллеги.
– Да ни за что на свете! – скептически отреагировал тот.
Дрэк, не переставая басить в трубку, бросил в их сторону испепеляющий взгляд. Оба солдата притихли.
– Может быть, вы все-таки потрудитесь войти в мое положение? Вы сами возложили на меня эти обязанности. Под моим руководством наши доблестные воины, как один, поднялись на врага – объединившихся демократов. Все генералы мне беспрекословно подчиняются. Ну разве не прав я, требуя в этих условиях, чтобы мою власть признали также и члены кабинета?..
– Я искренне вам сочувствую. Более того, в личном плане я полностью с вами согласен, но уж очень категорично в этом вопросе земное «Положение о соответствии воинских звании»: старший офицер может рассчитывать не более чем на семь – и это максимум! – звездочек на своих погонах. И я просто не имею права разрешить вам носить восьмую.
– Но вы же сделали семизвездным генералом Фрикса, а он командует всего лишь воинской частью!
– Верно, но это произошло еще до того, как мы наконец полностью разобрались в действующих на этот счет на Земле правилах. Тогда мы считали, что сколько захотим, столько звездочек и присвоим, да и Фрикс недовольно ворчал… Я очень сожалею, генерал, но вам придется удовольствоваться семью звездами.
– Хорошо, но в этом случае снимите одну у Фрикса.
– Но это же невозможно! Он тут же подаст в отставку.
– Отлично! Я немедленно подаю рапорт об увольнении.
– А вот этого делать вы не имеете никакого права. В книге, озаглавленной «О военном командовании», недвусмысленно указано, что в период военных действий Верховный командующий никогда в отставку не уходит. Для землян это просто немыслимо.
– Ну ладно! – рявкнул Дрэк, бросая в сердцах трубку на рычаг.
Часовые перемигнулись.
– Эй вы там, стоять смирно! – пролаял в их адрес Дрэк. – Вы же в принципе почетный караул, так почему бы вам не вести себя соответствующим образом?
– А мы без оружия, – небрежно обронил один из солдат.
– Ничего не поделаешь! Все имевшиеся у нас стволы я лично распорядился отправить на боевые позиции.
– Но нам негоже стоять тут словно истуканы – и без оружия, – степенно заметил второй. – И вообще «отсутствие оружия отрицательно сказывается на боеспособности военнослужащих».
Дрэк не выносил, когда ему начинали читать мораль, но не мог же он оспаривать тут же предъявленные ему выдержки из «Учебника».
А началось все это ровно неделю тому назад, когда Ноб, забежав в лавку скобяных изделий, неожиданно предложил ее хозяину:
– А как вы посмотрите на то, что мы вас назначим генералом?
– Но я же профан в этом деле, – признался Дрэк. – Что это за пост и с какой стати вам понадобился генерал?
– Начинается война. Надеюсь, вы об этом уже слышали? Это одна из тех штучек, что напридумали земляне. Как-нибудь попозже я растолкую вам, что она из себя представляет. А пока соизвольте дать ответ на мое предложение.
– Да я не возражаю! Только вот… вы действительно считаете, что из меня получится стоящий генерал?
– Просто великолепный! Да и лавчонка ваша уж слишком удобно расположена – так и хочется переоборудовать ее под Ставку Верховного командования.
Но помимо этого, пусть немаловажного, обстоятельства сам Дрэк в глазах премьер-министра несомненно обладал качествами грозного военачальника. Его физические данные, считал он, вполне тянули на генерала сухопутных сил, что в данный момент имело существенное значение. Росту в нем было шесть футов, торс – мускулистый, глаза – серые, глубоко запавшие, непреклонно-суровые, крючковатый нос. Бросалась в глаза волевая складка губ (последнее объяснялось тем, что он имел привычку, ремонтируя что-то, держать во рту гвозди или шурупы).
А уж облаченный в военную форму, Дрэк приобрел поистине воинственный вид. В его облике совместились сразу несколько генералов, поскольку фуражка относилась к эпохе войны между Землей и Марсом, китель был реликвией Ирелийской кампании, пояс был исполнен в стиле Третьей империи, галифе скопировали с тех, что носили командиры Южной Звезды, а сапоги напоминали бурные денечки восстания Фандзани.
В настоящее время он корпел над донесением о ходе боевых действий на фронте Оллени. Он мучительно соображал, о чем в нем могла идти речь, поскольку документ был зашифрован, а ключ к нему он попросту забыл переписать. То ли там было написано: «Противник потеснил наши силы, нанеся большие потери», то ли: «Мы отбросили противника, нанеся ему большой урон»?
Распахнулась дверь и в кабинет стремительно ворвался молодой капрал, громко взывая к нему:
– Генерал, выгляните в окошко!
Дрэк действительно чуть не вскочил, но вовремя взял себя в руки, вспомнив об «Уставе».
– Вы о чем это? – высокомерно протянул он.
– О, извините! – смешался капрал. – Совсем запамятовал об уставных отношениях… Господин генерал, не соизволите ли взглянуть в окно?
– Вот так-то намного лучше…
Дрэк бросил взгляд наружу, обратив внимание на высоко взметнувшийся в небеса столб дыма.
– Это полыхает Шэндон, – горделиво пояснил капрал. – Ребята его сегодня крепко проутюжили! Десять часов бомбили на полную катушку. Отныне это не город, а каменоломни… Господин генерал, укажите следующую цель на поражение.
– Посмотрим, посмотрим!
Он прошествовал к настенной карте, где наиболее крупные города противника были обведены красными кружочками. Выбор был: Элис, Дрин, Кис, Мое и Длеттр. Дрэк не отдавал какого-либо предпочтения ни одному из них.
Секунду помедлив, он нажал на кнопку на письменном столе.
– Слушаю, – раздалось в динамике.
– Что теперь будем стирать в порошок, Ингир?
– Ну конечно же Кис, – заявил надтреснутым голосом старослужащий из лавки. – Вспомните, там проживает один парень, который крепко задолжал нам и отказывается платить.
– Спасибо, Ингир!
Дрэк развернулся к капралу:
– Вам ясно задание?
– Так точно, господин генерал!
Главком вернулся к столу и вновь попытался разобраться, что же все-таки произошло в Оллени.
«Противник потеснил»?.. «Мы отбросили противника»?.. Черт побери! В конце концов, это не так уж и важно…
В нескольких милях от бывшей скобяной лавки, а ныне Ставки Верховного командования, в самом центре нейтральной полосы разместился железобетонный бункер. Два человека с серьезными и непроницаемыми лицами удобно разместились в нем за столом. Перед каждым лежали карандаш и блокнот с какими-то пометками.
Между ними на столе покоилась монета.
– Теперь ваша очередь бросать, – любезно сказал тот, что сидел справа.
Человек слева подхватил монету.
– Орел или решка?
– Орел!
Монета звонко шлепнулась «орлом».
– Вы выиграли! – холодно констатировал бросавший, поднимаясь и передавая монету партнеру.
Тот расплылся в улыбке, но не проронил ни слова.
Келли потянулся к тумблеру, включавшему механизм выхода в нормальное пространство, но его явно одолевали сомнения.
– Послушай, Игорь, – проныл он, – неужели нам действительно позарез нужно выходить из бреши, даже не сверяясь предварительно с картами? Ты же понимаешь, насколько это опасно. Кто знает, на что мы напоремся?
– Придется пойти на этот риск, – жестко отрезал Беляков.
– Но в чем дело? Что плохого в том, что у мэлиан появились эти подаренные мною книжонки?
– Тебе же известно, что Мэла поставлена под жесткий контроль. Сверх списка, утвержденного Экономическим советом, туда не разрешается ввозить ни единого товара.
– Глупейшее распоряжение, – фыркнул Келли.
– Вовсе нет. Мэла – это в некотором смысле зеркальная цивилизация. Аборигены рассматривают Землю как непререкаемый авторитет и воплощенный идеал, стремясь слепо копировать все, что им удается узнать о нашей жизни.
– А что тут плохого? Наша цивилизация, по-моему, не так уж и скверна!
– Согласен! Но мэлиане просто бездумно копируют увиденное, не опираясь ни на предшествующий опыт, ни на традиции. Поэтому, совершенно не представляя причин тех или иных заимствованных у Земли действий, они рискуют ошибочно их истолковать, что может оказаться крайне опасным.
– Подумаешь! Зато научатся жить как цивилизованные люди.
– Не исключено. Но пока они дойдут до этого, их ученическая стажировка может обернуться катастрофой. Так всегда бывает, когда примитивный народ пытается собезьянничать более развитый.
– Да ладно тебе! Ты из мухи делаешь слона. Ну пусть я дал мэлианам книги про войну и политическую организацию общества. Но что за чертовщину они смогут с ними сотворить?
– Дело в том, что мэлиане никогда до сих пор не воевали, – сумрачно произнес Беляков.
– Так уж и никогда?
– Их общество построено на сугубо мирных принципах. Во всяком случае, такое было до того, как им в руки попали учебники, трактующие об «искусстве» ведения войн…
После этих слов Келли засуетился у пульта управления.
– Пожалуй, ты прав: надо срочно возвратиться на Мэлу и восстановить там прежние порядки.
– Я знал, что в конечном счете ты поймешь меня! Впрочем, не будем забывать, что так будет лучше не только для мэлиан, но и для нас с тобой, поскольку Галактический Совет может взвалить на нас вину за вполне вероятные массовые убийства и резню, порожденные твоим злосчастным подарком. И вот тогда нам светит тюремное заключение лет этак на сто в Рэн-Хэши.
Келли поспешил включить аппаратуру. Корабль выскочил в нормальное пространство. К счастью, на их пути не оказалось ни какой-нибудь шальной планетки, ни огненного светила.
– А теперь держись, да покрепче, – посоветовал штурман. – Сейчас рванем что надо!
– Надеюсь, мы успеем упредить первую в истории Мэлы войну! – тяжко вздохнул Беляков.
Ноб, заметно нервничая, вышагивал по мрачного вида коридору, направляясь в императорские покои. В вытянутых руках он бережно нес небольшой сверток.
Премьер-министр Диктатуры был лыс, обладал внушительным выпуклым лбом и пронзительными черными глазками, которые за стеклами очков в стальной оправе казались еще меньше. Он выглядел как само воплощение «злого гения» и слыл «серым кардиналом» при императрице.
На самом деле это был просто очень славный человечек. Адвокат по профессии, он был известен мэлианам своим великолепным розарием и бесподобной коллекцией земных марок.
Несмотря на свой незлобивый характер и спокойный темперамент, Ноб не считал, что занимает непомерно трудный пост, поскольку при исполнении своих высоких обязанностей ограничивался тем, что скрупулезно следовал предписаниям, вычитанным в книгах с Земли. Всякий раз, когда возникала та или иная проблема, он тут же вопрошал себя: «А как в этом случае поступают земляне?» Покопавшись в книгах, он всегда находил нужный совет и поступал строго в соответствии с рекомендациями.
Но в его отношениях с императрицей возникли трудности особого свойства, и Ноб, как ни старался, так и не смог раздобыть учебника, который просветил бы его насчет того, как следовало добиваться благорасположения ее величества.
И все же, постучав, он смело переступил августейший порог.
Немедленно о стену позади него с грохотом разбилась запущенная в премьера ваза. «Неплохо, – прикинул он. – Императрица Джуза понемногу набивает руку!»
– Ноб, поросячье отродье…
– Рад услужить, ваше величество!
– Где мои жемчуга, зловещий придурок?
– Вот они, ваше величество. У начальника канцелярии возникли серьезные затруднения с их оплатой. К тому же казначей угрожал переметнуться к противнику и все еще не отказался от этих дурных мыслей. Да и широкие слои населения ропщут против роскоши, в которой купаются высшие слои. Но, несмотря ни на что, мы приобрели это жемчужное ожерелье, столь желанное сердцу вашего величества.
– Могу ли я забрать его себе?
– Искренне сожалею, ваше величество, но это никак невозможно.
Ее величество Джуза на самом деле была обыкновенной простолюдинкой-мэлианкой, и роль императрицы ей досталась исключительно благодаря незаурядной внешности. Впрочем, ей нельзя было отказать в живом уме, и она более, чем кто-либо из ее соотечественниц, стремилась во всем походить на жителей Земли. Но согласно прочитанному, императрице Мэлы надлежало быть особой холодной, упрямой, расчетливой до жестокости, оставаясь в то же время любезной и приветливой, а также в высшей степени щедрой. Помимо всего этого от нее требовалось оставаться равнодушной к чаяниям своего народа, одновременно посвящая все свои помыслы только служению ему. Она обязана была поступать так, чтобы ее подданные обожали сразу как ее недостатки, так и достоинства.
– Но можно хоть немного его поносить? – умоляюще обратилась она к премьеру, любуясь ломкой игрой света в жемчужном ожерелье.
– Ни в коем случае! У нас огромная нужда в танках и самолетах. А посему мы морально обязаны продать все ваши драгоценности в пользу фронта, как это делали на Земле августейшие особы.
– Тогда зачем потребовалось, чтобы я сначала умоляла его приобрести?
– Но я уже вам объяснял: императрице положено быть легкомысленной, капризулей и никоим образом КС Считаться с чувствами других людей. И обязательно стремиться к самым дорогим безделушкам.
– Отлично!
– Что это значит?
– А то, свиное рыло!
– Вот это уже лучше! Вы совершенствуетесь прямо на глазах, Джуза. Если бы вам еще почаще менять свое настроение…
– Я постараюсь, Ноб. Вот подучусь еще немного, и вы будете гордиться мною.
– Превосходно! А теперь вам следует заняться решением кое-каких государственных дел. Начнем-ка с военнопленных. Есть несколько вариантов решения их судьбы. Во-первых, мы могли бы…
– Нет уж, сами и ломайте голову над этим.
– Позвольте, позвольте! – возмущенно пророкотал Ноб. – Вам не к лицу уклоняться от выполнения прямых обязанностей.
– И не собираюсь. Просто я показываю свои диктаторские замашки. А ну займитесь этим делом, негодяй! И достаньте мне бриллианты!
– Слушаю и повинуюсь, ваше величество, – произнес, низко кланяясь, Ноб. – Вы получите их, но народ…
– Я обожаю мой народ, но пошел-ка он ко всем чертям!
Ноб, по-прежнему согнувшись в три погибели, попятился к выходу.
Оставшись одна, Джуза на мгновение задумалась, но тут же спохватилась, схватила первую подвернувшуюся под руку вазу и швырнула ее что было сил на пол, мысленно отмечая про себя, что не мешало бы заказать их несколько дюжин. После этой разрядки она рухнула на императорское ложе и залилась горючими слезами. Она искренне полагала, что губит свою молодость под непосильной ношей правительственных, политических и стратегических проблем.
Покинув дворец, Ноб уселся в бронированный лимузин и отправился домой. Машину изготовили по спецзаказу, чтобы уберечь его от козней террористов, которые, согласно земным книгам, непрестанно плетут заговоры, особенно против премьер-министров. Впрочем, сам он не очень ясно представлял себе, с какой стати кто-то принялся бы угрожать ему лично. Ведь не будь премьером назначен он, тысячи других мэлиан с не меньшей компетенцией успешно справлялись бы с этими обязанностями.
Едва он вошел в квартиру, как ему навстречу устремилась жена, которая, целуя его на ходу, сразу же поинтересовалась:
– Ну как прошел рабочий день в дворце, дорогуша?
– Исключительно напряженно! Придется основательно потрудиться и после обеда.
– Но это же так несправедливо! – воскликнула госпожа Ноб, приятная, небольшого росточка толстушка, исходившая тревогой за своего супруга. – Тебе не следует так всецело отдаваться работе.
– Ты лучше вспомни, что я тебе говорил, опираясь на земные книги: любой премьер-министр – это обычно чрезвычайно измученный и замотанный человек, раздавленный тяжким бременем общественных забот. Его гнетут многотрудные обязанности, связанные с его высоким положением, и поэтому ему практически не удается расслабиться, особенно во время войны!
– Но это же, повторяю, несправедливо!
– Никто с этим и не спорит, но так уж повелось на Земле.
Жена Ноба повела плечами.
– Ну уж если так принято на Земле, то, понятное дело, значит., так оно должно и быть!.. Пойдем пообедаем, дорогой мой.
После домашней трапезы Ноб с головой ушел в изучение громадной стопки служебных бумаг, но вскоре начал позевывать. Повернувшись к супруге, занимавшейся мытьем посуды, он спросил:
– Милая, а не могла бы ты мне помочь?
– А это удобно?
– Еще как! Во всех книгах утверждается, что жена премьер-министра должна стремиться всеми силами облегчать тяготы, выпавшие на долю ее мужа.
– Ну что ж, тогда я попробую!
Бросив взгляд на ворох громоздившихся на столе материалов, она испуганно воскликнула:
– Но, дорогой мой, я же ничего в этом не смыслю!
– А ты доверься интуиции! – борясь с зевотой, посоветовал ей Ноб. – Как я.
Несколько часов спустя супруга премьера разбудила его со словами:
– Я тут все разобрала, кроме вот этой бумаги…
Ноб посмотрел на протянутый ему документ и проворчал:
– Ах эта, программа официальной пропаганды… Речь идет о том, как подавать народу более или менее точные факты. Это крайне важно в военный период.
– Не понимаю, зачем это нужно.
– Чтобы вести войну так, как это принято у нормальных людей. Мы обязаны столкнуть между собой различные идеологии. Именно поэтому мы выбрали путь диктатуры, в то время как другой континент предпочел демократию. Задача официальной пропаганды – углублять эти разногласия…
– Вот как! – не очень убежденно выдохнула госпожа Ноб. – Да, вот еще что такое. Официальный запрос от генерала Хельма из ведомства безопасности: его интересует, что ты намерен предпринять по части шпионажа. По его словам, вопрос очень важный.
– Он прав: ситуация действительно сложилась критическая. Займусь этим лично прямо с завтрашнего утра.
Следует признать, что госпожа Ноб славно поработала за эти несколько часов: приняла по меньшей мере восемь кардинальных политических решения, сочинила двадцать декретов, провела восемь унификаций и дала три разъяснения. Ноб даже не стал утруждать себя проверкой ее деятельности, целиком положившись на здравый смысл жены. В этот вечер премьер-министр лег спать с чувством хорошо исполненного долга.
На следующее утро все распоряжения Ноба были широко оглашены и встретили полную поддержку у населения, единодушно выступавшего за войну и в пользу правительства ее величества.
Характерная для подобных умонастроений сценка произошла в вагоне-салоне экспресса Чер—Ксил. Его пассажиры – двадцать три торговца, едва получив указания Ноба, тут же наглухо заперлись там и провели стихийный митинг. Наиболее образованный из них, некий Чанг, был единогласно избран вожаком.
– Ребята, – обратился он к соотечественникам, – не буду распространяться насчет важности поступивших приказов, ибо теперь все мы уже знаем, что это за штука – война.
– Яснее ясного!
– Это сущий ад!
– Ее навязал нам смертельный враг!
– Вот именно, – решительно подхватил Чанг. – И думаю, что все мы с самого начала стойко переносим ее тяготы и лишения. Не так ли, парни?
– Кто-кто, а я – то уж точно пострадал, – нетерпеливо вмешался пассажир по имени Дрэксил. – Прослышав про указ премьер-министра об ограничении потребления сигарет, я тут же, не мешкая ни минуты, вывалил в реку Ханто двадцать грузовиков с табаком. И сейчас сигареты выдаются по карточкам!
– Вот вам достойный пример настоящего патриотизма! – возликовал Чанг. – И мне известно, что то же самое проделали с сахаром, сливочным маслом, консервами, мясом и с сотнями других видов товаров. Отныне талоны введены на все! Страдает от этого каждый! И все же этого недостаточно. Мы сталкиваемся с другой острейшей проблемой, которую необходимо самым срочным образом решить, – кризисом шпионажа.
– А не хватит ли жертв? – недовольно пробурчал торговец готового платья.
– Ни в коем случае! В военное время все земляне – как один! – проникаются мыслью, что пределов самопожертвованию нет.
– Ну, раз так поступают земляне, то я пас, – смешался коммерсант. – Так что конкретно нужно сделать для преодоления этого кризиса шпионажа?
– Именно нам, здесь и немедленно, надлежит покончить с ним, – безапелляционно заявил Чанг. – Как сказал наш уважаемый премьер-министр, с самого начала военных действий не было зафиксировано еще ни одного случая шпионажа или саботажа против Диктатуры. Шеф внутренней безопасности чрезвычайно встревожен этим обстоятельством. И в самом деле, ведь на него возложена обязанность бдительно следить за всеми проявлениями подрывных усилии противника, а за отсутствием таковых настроения в его службе просто аховые. А это не может не сказываться на боеготовности и других ведомств.
– А нам действительно так уж нужны эти шпионы?
– Они-то как раз и играют главную роль, – терпеливо разъяснил Чанг. – Все имеющиеся в нашем распоряжении книги о ведении войны дружно сходятся в этом. Из-за вражеских агентов страна вынуждена постоянно находиться в состоянии неусыпной бдительности. Акты саботажа срывают процесс производства вооружении, и без них оно быстро станет избыточным. Подрывные действия противника обеспечивают работой ребят из спецслужб: поставляют им лиц для допросов, в ходе которых удается вырвать у них признания в содеянном, позволяют идейно их перевоспитывать и перевербовывать…
– Вот уж не подозревал, насколько это сложно! – простодушно признался Дрэксил.
– Именно в этом вся прелесть земных войн, – с пафосом воскликнул Чанг.
– Ну и прохвосты эти земляне! – восхитился Дрэксил.
– Хватит разводить тут говорильню, пора браться за дело! Итак, нужны добровольцы. Я обращаюсь к вам, соотечественники: кто из вас желает стать шпионом?
Воцарилось молчание.
– Ну что же вы, – отечески пожурил Чанг. – Неужели так уж никто из вас и не вынашивал изменнических настроений? Не стыдитесь, признавайтесь в этом. Не забывайте, что в войне все средства хороши!
Коротышка Херг, коммивояжер по сбыту застежек-молний из Зкота, робко подал голос:
– Мой двоюродный брат – военный министр у противника.
– Превосходный мотив для предательства! – возликовал Чанг.
– Я так и подумал, – расцвел Херг. – Да, теперь я уверен, что могу взяться за эту работенку.
К этому моменту поезд подошел к станции назначения. Пришлось отомкнуть двери, чтобы участники ассамблеи могли разойтись по своим рабочим местам. Некоторое время Чанг следил взглядом за торговцем застежками-молниями, затем решительно втиснулся в толпу, двинувшись за ним следом.
Буквально тут же он столкнулся нос к носу со здоровенным верзилой в фетровой шляпе и темных очках. На лацкане его пиджака отсвечивала серебром бляха с надписью: «Тайная полиция»…
– Видите этого человека? – возбужденно обратился к нему Чанг, показывая пальцем на отважного коммивояжера.
– Ну и что?
– Это вражеский шпион! Быстрее организуйте за ним слежку!
– Уже сделано, – лаконично отреагировал представитель спецслужб.
– Ах! Вот так и надо…
Мгновение спустя Чанг почувствовал, как ему на плечо опустилась чья-то тяжелая длань, а с обеих сторон его подперли два крепких молодца, оба – в фетровых шляпах, в черных очках и с бляхами «Группа захвата». С ними оказался и тот субъект из «тайной полиции».
– Вы арестованы, – торжественно провозгласил он.
– В чем дело? Что я такого натворил?
– Насколько нам известно, ничего, – снисходительно признал один из членов «группы захвата». – И тем не менее мы обязаны вас арестовать.
– Понимаете, это называется полицейским произволом, – пояснил секретный агент. – Задержание и обыск без предъявления санкции прокурора, бесцеремонное вторжение в частные дома и много еще чего. Времечко-то военное, согласитесь. И в мобилизации всех сил на войну вам придется сыграть особо важную роль.
– Какую же?
– На вас выпал жребий стать великомучеником национальной идеи.
Высоко подняв голову, Чанг гордо двинулся навстречу судьбе.
Вскоре вся планета Мэла была буквально наводнена литературой по военному делу. Среди книг, в частности, были такие шедевры, как «Война и вы» – рассчитано на массового читателя; «Война как сексуальная отдушина» – для элитарных слоев населения; «Врожденная страсть к разрушению» – для философов; «Война и цивилизация» – для ученых. Особым спросом пользовались книги, написанные на основе личного опыта прошедших горнило войны. Среди них – повествование о дерзкой акции саботажа, предпринятой бывшим торговцем застежками-молниями, а также драматическая история о муках и страданиях Чанга.
С другой стороны, война выявила никчемность множества учреждений, а также освободила народ от тяжкого наследия традиций, поскольку наглядно показала суетность и эфемерность всего сущего в этом мире: ведь после массированных бомбардировок все обращалось в прах и пыль – здания, музеи, памятники, да и сами города в целом.
Между тем пухла, как на дрожжах, армия. Солдаты с упоением учились красить, приветствовать строго по «Уставу», материться, дуться в карты и в общем плане обдумывать, как легче переключиться в будущем на гражданку. Постоянные разъезды туда-сюда расширяли их кругозор, давали возможность неплохо отдохнуть, что ценилось ими особенно высоко, поскольку проходило вдали от родного дома.
Впрочем, все мэлиане сходились на том, что война – это, несомненно, одно из самых хитроумных изобретении Земли как с воспитательной точки зрения, так и по доставляемым ею удовольствиям.
Беляков и Келли наблюдали в иллюминатор, как быстро надвигался на них коричнево-голубой шарик Мэлы. Внезапно заголосило радио, причем на частоте срочного вызова. Келли вздохнул:
– Это патрульный корабль с Азолиты. Чего он тут шастает?
– Все ясно: Мэла взята в кольцо блокады. Ведь все планеты, на которых вспыхивают войны, ставятся на карантин. Официально мы теперь не имеем права высаживаться здесь до формального прекращения военных действий.
– Вот ты черт! Но мы все равно сядем.
Келли защелкал рычажками, и грузовоз стал плавно приближаться к запретной зоне.
– Эй вы там, на транспортнике! – завопило радио. – Говорит сторожевой корабль «Мот». Немедленно остановитесь и идентифицируйте себя.
Беляков спонтанно ответил, но на пропендианском языке.
После секундной паузы ему ответили тоже по-пропендиански:
– Внимание, грузовоз! Вы вступаете в запретную зону. Сейчас же заглушите двигатели и приготовьтесь к досмотру.
– Ваш северный диалект пропендианского не понимаю! – заорал Беляков на южнопропендианском наречии. – Раз уж вы неспособны объясняться на нормальном человеческом языке, то нечего и эфир засорять всякой болтовней. К тому же знаем мы, как вы чистите беззащитных транспортников, и пусть меня лучше повесят, чем я хоть в чем-то вам уступлю!