Текст книги "Химеры — навсегда! Файл №314"

Автор книги: Крис Картер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Молодец, парень! Соплеменника не пощадил!

– Спецагент Молдер! Я как потомок древнего грузинского княжеского рода не позволю вам…

– Цинци, не могли бы вы добавить мне в кофе капельку бренди? Да, прямо в чашку. Можно еще. И еще. И – шоколадку, если не трудно… Ну так сходите за ней!.. Молдер, прекрати! Ведешь себя отвратительно!

– Я никого никуда не веду!

– Прекрати!.. О, Цинци, вы уже? Ой, «Шок»! Это по-нашему!

– Ладно, Патерсон, положим, вы отработали обе версии, которые возникли у нас с напарником…

– Молдер! Я была против обеих версий!

– Хорошо, Скалли, хорошо. Положим, Патерсон, вы отработали обе версии, которые возникли у меня, хотя проверить это теперь невозможно…

– Отработали, отработали, Молдер.

– И отвергли, Патерсон?

– И отвергли.

– И выбрали другую?

– …благодаря которой, между прочим, Молдер, взяли преступника.

– Угу. Который… который – что, Патерсон?

– Который является хроническим психопатом с диагнозом – вялотекущая шизофрения. Из-за перемены полушарий – не мозговых, а земных, как место жительства, из России в Америку, – застарелая психическая болезнь рецидивировала, шизофрения из вялотекущей преобразовалась в бур-нотекущую… со всеми вытекающими.

– И только-то?

– Ваши позитивные предложения, Молдер?

– Джордж Магулия утверждает, что в него вселяется нечто, Оно. И убивает не он, а Оно.

– Почему же это Оно выбрало… м-м… оболочкой голову именно Могулии?

– Потому что Оно выбирает в качестве вместилища неординарных личностей.

– Тогда можете быть спокойны, Моддер, вас Оно не выберет!

– Патерсон, если вы считаете, что мои скромные способности не пригодятся в этом деле, поставьте вопрос перед Скиннером. Пусть он меня отзовет. Нас! Меня и напарника.

– Всему свое время, Моддер… А вы что, спецагент Скалли, разделяете убеждение напарника о вселении в убийцу злого духа?

– Вовсе нет, сэр.

– В таком случае странно, что вы до сих пор у него в напарниках!

– Но, сэр, некоторые странности в поведении Магу лии…

– Странности?

– Он непрерывно рисует.

– Верно! Магулия художник, так? Что ему остается делать в карцере!

– Он рисует химеры. Горгулий.

– Больной разум порождает монстров.

– Он говорит, что рисует для того, чтобы отогнать демонов.

– Кому говорит, агент Скалли?

– Агенту Молдеру.

– Два сапога – пара. И вы, Молдер, разумеется, принимаете слова серийного убийцы-маньяка за чистую монету?

– Я, Патерсон, взял за правило не только доверять, но и проверять.

– Проверили?

– Не успел. В карцер ворвались вы и нарушили намечающееся между мной и Магулией доверие.

– Вы готовы довериться серийному убийце-маньяку, так?

– Во всяком случае, он уже готов был мне довериться. Он не тривиальный психопат, Патерсон! С ним случился натуральный нервный припадок, когда он узнал от меня о новом убийстве.

– М-м, новом убийстве?

– А, так вы не в курсе, Патерсон? Тогда следите, чтобы натуральный нервный припадок не случился с вами. Этой ночью в заброшенном доме обнаружен восемнадцатилетний Рэм Орбитмэн – без глаз, без языка, без гениталий. Джордж Магулия этой ночью пребывал в камере. Каково?

– То-то, Патерсон! Нет, я все понимаю – трехлетнее кропотливое расследование, арест убийцы-маньяка… и тут откуда не возьмись появился свеженький человечек со свеженькими ранами на лице и в паху, один к одному – почерк схваченного вами душегуба. Обидно, да?

– Молдер, если это шутка, то это дурная шутка.

– Не шутка, Патерсон.

– Агент Скалли? Ваш напарник…

– Мой напарник не шутит, сэр.

– Где сейчас труп? В морге? Хочу взглянуть.

– В госпитале святой Терезии. Не совсем труп. Потерпевший скорее жив, чем мертв.

– Тем более хочу взглянуть!.. Кстати, Молдер, если потерпевший жив, это свидетельство справедливости нашей версии, то есть версии моей группы. Ранее, во всех семи случаях, он убивал.

– Он, Патерсон? Или Оно?

– Вот только не надо мне читать краткий курс демонологии! Полный – тем более!

– Не буду. Но на прощание хотел бы вам заметить, Патерсон, что случаев могло быть не семь. Мы знаем о семи, а сколько их было и есть на самом деле…

– Вы предполагаете или знаете?

– Я говорил с Джорджем Магулией.

– Как же, как же! И он взял на себя еще дюжину трупов!

– Он просто характерно запинался всякий раз, когда звучала цифра семь.

– Нет трупа – нет проблемы, Молдер. Азы следственной практики!

– Думаю, проблемы для вас, Патерсон, еще впереди.

– Вы так добры ко мне, Молдер. Не нахожу слов выразить вам своё приятие.

Коллеги! Спасибо за компанию. Кофе был замечательный. Цинци, вы идете?

– Еще минуточку! Лейтенант Хачулия?

– Да, спецагент Молдер?

– Вы как грузин… Что такое в переводе на английский «щ-щэни дэда…»?

– Спецагент Молдер! Я как потомок древнего грузинского княжеского рода не позволю вам…

– Ах, вот что такое «щэни дэда…» в переводе! Спасибо, я удовлетворен.

– Щ-щэни дэда!

– И вам того же, лейтенант!

Саут Дакота-стрит, Вашингтон

– Молдер? По-прежнему считаешь, что раскрыть это дело – раз плюнуть?

– Уже не уверен, Скалли

– Куда мы идем?

– В мастерскую Магулии.

– Зачем?

– Посмотреть. Для общего развития. Не все же тебе по арт-галереям…

– Та-ак! Один, два, три, четыре… Не обращай внимания, пробую перенять твой способ унять раздражение… Пять, шесть, семь, восемь, девять…

– А что я такого сказал?! Что я сделал?!

– Десять, одиннадцать, двенадцать… Сам знаешь! Ведешь себя отвратительно! Дался тебе этот милый мальчик!

– Ну, не мне, а тебе. И не такой уж твой Хачулия мальчик. Кто скажет, что он мальчик, пусть первым бросит в меня камень. Не мальчик, но муж!

– Не мой!

– Сла-ава богу! Камень с души сняла!

– С души – не знаю, но за пазухой ты его держишь. Для Патерсона, нет? Что ты с ним сцепился? Вы же раньше были с ним в теплых отношениях?

– Мы никогда не были с Патерсоном в теплых отношениях. Из приличия сохраняли видимость таковых и только.

– Однако, согласись, Вильям Патерсон был и остается крупной фигурой в деле, которому мы служим. Объективно, Молдер?

– Был – возможно. И то сомневаюсь. А нынче – так и вообще!..

– Ты субъективен.

– Я?! А он?! Скалли, сколько лет мы с тобой знакомы?

– Вечность. И один день.

– Вот-вот. Ну, и что ты можешь сказать обо мне образца пятнадцатилетней давности?

– Когда ты только пришел в ФБР, все считали тебя весьма многообещающим. И я, в том числе.

– Вот-вот. Все! И даже ты! А Патерсон при каждом удобном и неудобном случае демонстрировал мне… Да если б только мне! Вышестоящему руководству! Его же крекером не корми, но дай высказать в кулуарах мнение: Фокс Молдер – работник не ахти, характер неуживчивый, оперативная логика хромает!.. Объективно, да?! Нет, скажи, объективно?!

– Прости, не знала об этом.

– Будешь знать.

– Но почему он к тебе так?..

– Очень просто. Я как-то не вписывался в роль ученика, обожающего учителя.

– Но в душе-то ты понимал, что он – величина?

– Понимал, понимал. Я и сейчас кое-какие его постулаты беру на вооружение. Но ходить перед ним на цыпочках – увольте.

– Какие постулаты, Молдер?

– У Патерсона был постулат: хочешь познать художника – изучи и, более того, проникнись его художествами. Иными словами, применяясь к специфике нашей работы: если хочешь поймать монстра, сам стань монстром, аналогичным ему.

– И вот мы здесь?

– И вот мы здесь. Надеюсь, монстрами не станем, но изучить…

* * *

Все-таки Джордж Магулия – не тривиальный художник. Тривиальные в качестве творческих студий-мастерских выбирают мансарды, чердаки и вообще что-нибудь эдакое, где посветлей. Здесь же, в дискомфортном, забытом богом и чертом производственном цехе (или складе неготовой продукции?), тяп-ляп приспособленном под творческую студию-мастерскую – тьма.

Тьма кромешная, в которой разве что там и сям что-то беленькое чернеется, что-то черненькое белеется… Картины! Вернее, наброски. Эскизы…

Химеры, химеры, химеры. Монстры, монстры, монстры.

Кругом одни химеры-монстры!

– Молдер?!

– Здесь я, здесь!

– Зажги фонарик. Что-то тут жутковато.

– М-да, если Джордж Магулия рисовал горгулий, чтобы отогнать монстров, и на каждого монстра – по рисунку, то они его, получается, толпами одолевали.

– И одолели. Господи, Молдер, у меня такое ощущение, что они вот-вот оживут и ка-ак прыгнут на плечи!

Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется.

– М-мя!!! – они ка-ак прыгнут!

– А-ай-яй!!!

– Скалли! Это просто кот, Скалли. Кот.

– Господи, Молдер, я действительно решила, что одна из этих кошмарных картин ожила!.. Кыс-кыс-кыс! Куда же ты, киса? Кыс-кыс!.. Наверное, парни из группы захвата его не заметили и опечатали студию. Он голодный, наверное. Третий день взаперти.

– Э-э, нет! Кажется, у котяры – свой ключ… Видела, куда он шмыгнул?

– Куда?

– Вот сюда. Посмотри, я посвечу. Внизу. Здесь лаз. Здесь тяга. За стеной – пустоты… Ну-ка, ну-ка!

– Молдер, не сдирай картины! Поаккуратней! Молдер, ведь все-таки произведения искусства!

– Не горящий очаг на куске старого холста – и ладно!.. Скалли! Дверь! Здесь дверь. Ну-ка, ну-ка… Стой здесь. Я сейчас.

– Молдер, не ходи туда! Там темно!

– А фонарик? Дай.

– Молдер, но здесь тоже темно! Молдер! Ты хочешь оставить меня без фонарика? В темноте?

– Стой и молчи! Я сейчас!..

– Молдер? Как ты там? Молдер, не молчи! Молдер, что там у тебя? Молдер!

– Здесь куча горгулий! Целая куча!

– Ж-живые?

– Скалли, не сходи с ума! Они все – из глины. В натуральную величину. То есть, тьфу, в натуральную человеческую величину.

– Молдер, зачем бы Магулии прятать их в потайную комнату? Ну, не молчи, Молдер!

– Брысь, сволочь!

– Т-ты… мне?!

– Коту, срань господня!

– А он там, да?

– Куда он денется! Брысь, сказал!

– Молдер?

– Представляешь, эта сволочь пометила меня!

– Молдер, только не бей котика!

– Я его бить не буду! Я из него шмазь сотворю!.. Иди сюда! Ид-ди сюда, сволочь, кому сказал!

– Т-ты… мне?!

– Ему!

– Молдер! Может, скажешь, что у тебя там происходит?!

– Представляешь, эта сволочь прыгнула от меня на голову горгулий и уселась! Мне до него даже не достать!

– Ой, какой умный!

– Ты про меня?

– Про котика. А что он сейчас делает? Ну что?

– Сейчас эта сволочь шипит и точит когти об башку этой глиняной уродины. Ну, что уставилась на меня своими базедовыми глазами,сволочь?!

– Т-ты… мне?!

– Ему! Он, сволочь, расколупал эту глиняную башку до… О, Господи!

– Молдер?

– О-о-о, Гос-с-споди!

Если атеист Молдер восклицает «О, Господи!», да еще с такой экспрессией, то – что же там такое?!

А такое! Под слоем глины, раскорябанной кошачьими когтями – череп. Не глиняный!.. А если дальше отколупнуть? О-о-о, Гос-с-споди! Случайно ли все статуи горгулий в натуральную человеческую величину?! Знаете ли вы, что такое – человек в футляре?! Нет, вы не знаете, что такое человек в футляре! А спецагент Молдер теперь знает…

Человек, а точнее, мумия (давно стоим, отцы!) – в футляре. В глиняном. По анекдоту: «Похороны дорого? Памятник на могилке дорого? А ты наполовину закопай, наполовину покрась!»

Но – не анекдот. Если анекдот, то скверный. Скверный анекдот…

– О-о-о, Гос-с-споди!

Госпиталь св. Терезии Вашингтон, округ Колумбия

– Доктор? Как состояние пациента Рэма Орбитмэна?

– Вы – родственник?

– Я лейтенант Цинциннат Хачулия, группа поддержки следствию, ФБР.

– О! У Рэма Орбитмэна такие родственники!

– Я не родственник.

– Отрадно.

– Доктор?

– Будь вы родственником, вы бы очень огорчились.

– Он так плох?

– Мы наблюдаем за ним круглосуточно. Однако… В общем, ему еще крупно повезло, что он до сих пор жив. Или не повезло.

Не знаю, что бы лично я выбрал на его месте, тьфу-тьфу-тьфу… Простите. Мисс! Мисс, а вы куда?! Сюда нельзя! Мисс!

– Я хотела бы взглянуть на пациента Рэма Орбитмэна.

– Да что вы все, сговорились сегодня?! Не на что тут смотреть! Сплошные бинты! Кокон!.. Вы родственница?

– Я спецагент ФБР Дэйна Скалли!

– Точно, сговорились!

– Доктор, оставьте нас одних. С этим молодым человеком.

– Мисс, палата интенсивной терапии не самое подходящее место для рандеву с молодым человеком.

– Доктор!!!

– Как угодно, впрочем. Но учтите, камеры слежения здесь в палате работают.

– Учтем. Идите, доктор, идите… Цинци?

– Мы перевернули студию Магулии вверх дном. Еще пять тел. Закатанных в глину. Все – молодые мужчины. У всех лица обезображены. У всех в области паха… ну, в общем…

– Я поняла. М-да… Сказать, что до свадьбы заживет, – значит, быть беспочвенным оптимистом. Свадьбы не будет… Как и у семи предыдущих жертв.

– У восьми. Еще Рэм Орбитмэн – вот…

– Этот… кокон на койке и есть Рэм Орбитмэн?

– По крайней мере, он все-таки жив. Пока…

– Но сказать ничего не в состоянии?

– Да уж. Язык…

– А Патерсон? Что он хоть говорит?

– Что он может сказать?! Полный провал. Три года работы – и коту под хвост.

– Гм, что коту, то коту. Если бы не кот, Молдер бы не обнаружил… то, что он обнаружил.

– Агент Молдер – это высокий класс!

– Правда? А мне показалось, вы его недолюбливаете.

– Это он меня недолюбливает.

– Извините его, Цинци. Это из-за Патерсона. Вы работаете с Патерсоном рука об руку. А тот невысокого мнения о способностях Молдера и мнение это выражает где ни попадя.

– Да слышал я это мнение! И сколько раз! Но, однако, агент Скалли, несмотря на это, Патерсон сам настоял перед Скинне-ром, чтобы именно Молдер был придан нашей группе.

– Правда? Невероятно!

– Невероятно, но факт. Непредсказуемый он наш!

– Вы о Патерсоне, Цинци?

– О нем, о родимом! Что такое Патерсон? Пара бутылок пива после бессонной ночи – и он готов рассказывать и рассказывать о себе-родимом в таких превосходных степенях, что нобелевские лауреаты корчатся от комплекса неполноценности.

– Правда? А мне показалось, вы его боготворите.

– Вам показалось. Я просто блюду приличия и субординацию. Работаем же вместе.

– Тогда… блюдите. Он идет сюда к нам.

– Черт побери! Нигде от него не скрыться! Хоть на часок! Хоть в палате интенсивной терапии!.. О-о, мистер Патерсон! Как нам вас не хватало!

– Цинци? Агент Скалли?.. А где агент Молдер?

– В библиотеке.

– Ну, компания! Интеллектуалы! Одни по арт-галереям прохлаждаются, другой книжки в библиотеке читает! Работать кто будет?!

– Мистер Патерсон! При всем моем к вам уважении, хочу напомнить, что именно мой напарник обнаружил потайную комнату вместе с ее… содержимым. Ваша же группа при задержании Джорджа Магулии эту комнату прохлопала.

– Моя группа проводила силовое задержание, агент Скалли, а не рутинный обыск.

– Вы, конечно, схватили подозреваемого. Честь и хвала! Но преступления продолжаются, не так ли? И вот, на койке, – яркое тому свидетельство.

– Это – пострадавший?

– Это пострадавший.

– Он сообщил о приметах нападавшего?

– Он не в том состоянии… И, вообще, непонятно, выживет ли… Ой, кажется, у него агония!

И то верно – стоило полковнику Патерсону объявиться в палате, забинтованный кокон задергался, затрепыхался. Зуммеры запищали, кривые в мониторах запрыгали.

Агония?

– Доктор! Доктор!

– Так! Я требую, чтобы все покинули палату! Это я вам как врач говорю! И вы, мисс, и вы, молодой человек! А вы кто, мистер?

– Я глава орготдела ФБР, полковник Патерсон!

– Н-нашествие! Точно, сговорились!.. Не родственник?

– Кому?

– Больному Рэму Орбитмэну.

– Нет.

– Тогда попрошу на выход. Па-а-апрошу!

Университет Джорджа Вашингтона Библиотека, читальный зал Вашингтон, округ Колумбия

Книга – источник знаний. В таком случае, жаждущих – по пальцам одной руки пересчитать. Да что там! По пальцу! Один… а всё. Более никого. Один Фокс Молдер над книжным вымыслом корпит:

«Химера – (др-гр. миф.) тератоморфное существо, порожденное Эхидной и Ти-фоном. См. Аполлодора: „Не только один человек, но даже целое воинство не могло бы одолеть чудовище. Передняя часть туловища Химеры была львиной, хвост – дракона, из трех же ее голов находящаяся посреди туловища была головой козы и из-рыгала пламя. Химера опустошала землю и губила скот“. Победил Химеру герой Бел-лерофонт, перед тем подчинивший себе крылатого коня Пегаса. См. Р. Грейвса „Мифы Др. -Гр.“ ): „Беллерофонт одолел Химеру, сначала взлетев над ней на Пегасе и осыпав ее стрелами, а затем протолкнув концом копья кусок свинца меж ее челюстей. Огненное дыхание Химеры расплавило металл, и он потек ей в глотку, прожигая внутренности“.

Химера – в ср.-век. европ. иск-ве скульпт. изображение фантастич. чудовища. Наиб, известны химеры Собора Парижской Богоматери в натуральную величину. Химеры Собора Парижской Богоматери служат в качестве стилизованных водостоков, откуда и пошло иное название химер – горгульи (от фр. gorgullia – водосток).

Горгулья – от фр. gorgullia, что в переводе озн. водосток, что в обратном переводе озн. горгулья. Имя средневекового дракона, жившего в реке Сене. Его ужасный облик стал символом проклятых душ, обращенных в камень или демонов подземного мира и падших ангелов, получивших проклятие на свою голову, воплощение зла вселенной, смерти, наших собственных страхов и темного подсознания. В течение 1200 лет гротескные изображения горгулий в камне, дереве, угле, масле возникали снова и снова, будто человеческое воображение постоянно находится под пытками, будто горгульи на самом деле существуют, измываясь над человечеством. Такое ощущение, что они будут существовать еще века и века, вселяясь в души людей…»

Во многом знании многая печаль. И сиди, думай, агент: что за импульсы двигали Магулией? почему он убивал? могло ли это и впрямь быть воплощением Зла? А не присуще ли то Зло каждому из нас? Затаилось внутри, до поры до времени прикидываясь несуществующим. Монстр, насилующий наши тела и уродующий души. Монстр, чье имя безумие…

– Это все химера, агент Молдер. Химера! Кто тут?!

Кто-кто – полковник Патерсон в штатском пальто. Вот пришел…

– Библиотека с минуты на минуту закрывается, агент Молдер. Чем вы так увлеклись?

А! Я и говорю – химера. В смысле, неосуществимая мечта. Вам известно такое определение химеры – в переносном смысле. Всё никак не надышитесь книжной пылью? Что вы там ищете?

– Вы сами говаривали, Патерсон: хочешь познать художника – изучи и, более того, проникнись его художествами. Видите, я наконец-то с вами согласен, иду по пути, указанному великим и ужасным!

– Не знаю, куда вы направляетесь, но сдается мне, что я уже этот путь прошел. Так что не тратьте время зря.

– Тогда вы, прошедший путь, скажите – почему человек вынужден рисовать и лепить одно и то же лицо? Снова и снова.

– Потому что он псих. Его мазня – каракули сумасшедшего.

– Он сказал, что хочет увидеть собственное отражение.

– Он не сказал самого главного – как зовут его сообщника.

– А вдруг он говорит правду?

– О том, что в него кто-то вселяется? Вы действительно так думаете? Я в вас разочарован, Молдер.

– Не хотел бы разочаровывать вас, не дав вам разочароваться во мне.

– Я-то думал, что вы, наконец, опуститесь с небес на землю. Признаю, что ошибался.

– С небес-то я спустился, но хочется заглянуть поглубже, под землю.

– Взгляните лучше на часы. Библиотека закрыта. Собираетесь здесь ночевать? Как угодно! Счастливо оставаться!

Срань господня! Пришел Патерсон и всё опошлил. И ушел ведь уже – а осадок остался. Ну как тут поработаешь мозгами, как! Впору хрестоматийно приникать воспаленным лбом к холодному стеклу окна библиотеки – остудить мозги.

Ан глядь – за окном, опять же, мерзостная рожа химеры! Тьфу! Не химеры. Горгулий. В смысле, gorgullia-водосток. Каменная. Изыски архитектуры, понимаешь!

Предупреждать надо! А то ночью приснится – подушкой не отмахаешься!

Саут-Дакота-стрис, Вашингтон

Впрочем, не спать, агент Молдер, не спать. Дело прежде всего. Ночевать – да, спать – нет. Почувствуйте разницу.

И ночевать – не в библиотеке. Это ж додуматься надо: «Как пройти в библиотеку?» В три часа ночи! Идиот!

Фокс Молдер не идиот. Он спецагент ФБР. Он, знаете ли, в студию-мастерскую на Саут-Дакота-стрит вернется и посидит наедине со всеми – со всеми монструальны-ми воплощениями больного разума Джорджа Магулии. Сам карандашиком по бумаге поводит, глину свежую разомнет, что-нибудь слепить попытается. Не такой уж и бессмысленный постулат «Хочешь познать художника – изучи и, более того, проникнись его художествами» – кто бы его ни изрек.

Творческий процесс требует полной отдачи и отрешения от мирской суеты сует.

Требовательно верещащий мобильник – суета сует.

Взывающий по мобильнику напарник Дэйна Скалли: «Молдер! Это я! Молдер, отзовись! Где ты?» – суета сует.

Брезжащий рассвет – суета сует.

Процесс пошел, а вы с какими-то пустяками! Творческий процесс! Хочешь познать художника – изучи и, более того, проникнись его художествами. У Молдера получается? Получается! И не дурачится он! Творит!

Однако, творец доморощенный, ты твори-твори, а ухо востро! Небось, не какой-то там мальчик Хачулия с нехваткой оперативного опыта. Ибо…

…тень в плаще с капюшоном, почти сливающаяся с полумраком студии-мастерской, – уже не суета сует! Не зашелохнет, не прогремит! Что за птица?! И ближе, и ближе – к увлеченному спецагенту. Молдер, за спиной! Молдер!

А то! Ухо востро! Редкая птица докра-дется до середины дистанции между собой и спецагентом. Чутье у спецагента – еще то! Кто тут?! Без расплошных оглядок через плечо – прыжок с корточек, оборот в воздухе, оружие наголо. Только что – уязвимая поза, провоцирующая на удар по беззащитному затылку, и уже – позиция боевой машины, заряженной на действие. Кто тут?!

Ой, никто-никто! Извините за беспокойство! И тень в плаще стремительной, гм-гм, тенью – назад-назад, бегом-бегом, в глубь, в недра дискомфортного, забытого богом и чертом производственного цеха (или склада неготовой продукции?). Не было тут никого. Тень это, тень, обман зрения.

Не-ет уж! Тень бестелесна и эфемерна. А смутная фигура в плаще с капюшоном на пути отступления в панике сворачивает мольберты, глиняные заготовки, столы-стулья, гремит каблуками по рифленым сту-пеням лестницы – вперед и вверх! А там…

Крыша там, крыша. Попался, «капюшон»?! Спецагент Молдер в затылок дышит! С крыши ты, «капюшон», никуда не денешься! Разве что в небо вознесешься? Вряд ли! Уровень святости-бегрешности не тот! Ага, попался?! Но…

…где ты, «капюшон»?! Крыша – пуста. Звезды над головой. И тишина… Срань господня, не вознесся же «капюшон», в самом-то деле!

Не вознесся, а притаился, спецагент Молдер. Сзади, Молдер, сза!.. Ах, черт! Неуспе…

Удар-р-р! Ах, черт, – затылок! Какая боль, какая боль! Что ж, «капюшон» – спецагент: один – ноль.

И звезды, звезды, звезды… Не над головой, в голове. Вечерний звон…

* * *

И был вечер (в голове), и было утро (в голове). И подоспела на место происшествия оперативная группа из Федерального Бюро Расследований. Аккурат после того, как у спецагента Молдера прояснилось сознание. И он таки нащупал мобильник, включил его и воззвал: «Нужна помощь!»

А в группе той…

…и доктор:

– Ничего серьезного, агент. Шишка. Шишка на ровном месте. Я положил лед. Но постарайтесь с неделю не делать резких движений. Хотя бы головой.

…и простые безымянные парни, очередной раз переворачивающие вверх дном студию-мастерскую:

– Молдер! Как он выглядел?! Который тебя долбанул. А куда побежал? Из-под земли достанем! Агента ФБР по затылку отключать – совсем распоясались!

…и напарник Скалли, как же без нее и ее традиционных причитаний:

– Я тебя не могла найти ни в библиотеке, ни в офисе, ни дома. Если честно, я испугалась за тебя, Молдер, не знала, куда ты делся. Твой сотовый телефон молчал.

– Я его выключил.

– Зачем?

А затем и… Чтобы круглосуточно не выслушивать традиционных причитаний!

– Зачем ты вообще его носишь в таком случае?!

А затем и… Престижно, срань господня! Ну, и на помощь позвать, когда приспичит. Но, напарник, помощь – не есть твои традиционные причитания! Затылок и так ломит!

– Молдер? Что ты молчишь? Ты меня игнорируешь?

– Нет.

– Тогда, может, все-таки объяснишь, что ты здесь, в студии Магулии, делал?

– Работал.

– Над чем?

– Над собой!

– Занятие более чем достойное посреди ночи наедине с самим собой! Более тебе нечего сказать?

– Есть что. Эта штука существует на самом деле.

– Штука? Эта? Ты о чем?!

– О том, что или кто убил эту дюжину парней.

– Дюжину?

– Семь плюс пять, найденных здесь в глине. Двенадцать. Считай.

– Чертову дюжину, Молдер. Тринадцать.

– Скалли? Я ведь жив!

– Я не о тебе. Рэм Орбитмэн ночью скончался в госпитале.

– Тогда – да, тогда – тринадцать.

– И ты мог бы стать четырнадцатым! Осознаешь, нет?! Ладно, к себе у тебя наплевательское отношение, но обо мне ты подумал?! Что бы со мной было – подумал?!

– А что бы с тобой было? Нашла б себе другого – молодого, красивого, умного. Того же Цинци! Напарники приходят и уходят, а Дэйна Скалли остается…

– Прекрати болтать глупости!

– Почему глупости? Цинциннат Хачулия – образец скромности, доблести, верности гражданскому долгу. Дэйна Скалли – воплощенный профессионализм. Последняя к вам обоим просьба: на могилку мне, пожалуйста, хризантемы и ни в коем случае не гладиолусы – они на фаллос похожи… и по звучанию и внешне. Да! И еще просьба! Речи над могилкой покороче, ладно? Никаких «Он пал смертью храбрых при исполнении служебного задания!» Простенько и со вкусом: «Оно достало его…»

– Опять Oho!. Молдер, ты несносен! Магулия их всех убивал, Джордж Магулия!

– И Рэма Орбитмэна тоже?

– Джордж Магулия и пока еще неуточненный псих-подражатель, продолжающий серию!

– То, что напало на меня, не было человеком. Это было Оно.

– Ты Его разглядел?! Нет, скажи, разглядел?! Его или их? Сколько их было? Пять? Шесть? Десяток? Не меньше, да?! Ты ведь у нас крутой, ты у нас спецагент!

На тебя не меньше десятка громил надо напустить, чтобы одолеть, да?! Перед каким-то одиночкой ты бы ни за что не спасовал, да?! А если спасовал, если тебя огрели по башке и уложили скучать на пол, то, разумеется, это был не человек, разумеется, это было Оно, да?! Молдер, может, тебе мерещится то, что тебе хочется видеть?

– А почему ты решила, что мне хочется это видеть?! Не-ет, напарник, мне не мерещится!

– Ты сам послушай, что говоришь! Сам себя послушай!

– М-минуточку!.. Кха-кха! Не-ет, напарник, мне не мерещится!.. Вот послушал себя. Знаешь, очень убедительно звучит.

– Не паясничай!

– Не паясничаю. Говорю правду, одну только правду и ничего, кроме правды! Да вот тебе и наглядный пример – я не хочу видеть доблестного лейтенанта Хачулию, а он – вот он. Или, скажешь, он мне тоже мерещится?

– Зря ты, Молдер, право слово. Он к тебе относится очень и очень тепло.

– Скорее, к тебе.

– Ко мне он не относится!

– Неужто? А мне померещилось, что…

– Помолчи, а? Хотя бы из вежливости… Цинци? У вас к нам вопрос?

– Агент Молдер, агент Скалли… Видите ли… Меня мучают тайные сомнения. Мы с парнями третьего дня перевернули здесь всё вверх дном и вывезли все глиняные скульптуры. А сейчас мы опять перевернули здесь все вверх дном и… обнаружили еще одну – незаконченную, правда. Откуда она здесь?! Глина свежая, не застывшая. Не стоит ли нам изучить ночную сводку происшествий по городу? Или прямо здесь и сейчас будем сразу ее… э-э… вскрывать?

– Зачем?

– Но внутри нее возможен очередной труп! Не так ли?

– Не так, лейтенант. Нет там трупа. Это… я лепил. Ночью.

– Молдер?! Ты?! Лепил?!

– Я, Скалли. А что, нельзя?!

– Нет, но я не понима…

– Агент Скалли, агент Скалли! Я понял, понял! «Изучи и, более того, проникнись художествами художника». Постулат Патерсона. Да, агент Молдер, да?

– Н-ну… где-то как-то…

– Послушайте, агент Молдер! Не могу не воздать вам должное – вы же талант, агент Молдер! Вы талант во всем!

– Н-ну… громко сказано… А что, правда, ничего получилось?

– О, еще как! Знаете, у меня даже тоже появилось желание слепить что-нибудь. Для дела, конечно! В рамках расследования, конечно! Согласно постулату!

– Не всякому дано, лейтенант.

– Так! Цинци, будьте добры, оставьте нас на минутку. Приватный разговор. Не сердитесь, Цинци.

– Да нет, не сержусь. Я пока Патерсона поищу.

– А-а, великий и ужасный тоже здесь?

– Должен вот-вот подъехать. Или уже подъехал.

– Поищите, Цинци, пошлите… Молдер?! Ну?! Что за фокусы?!

– Какие фокусы?

– Не строй невинные глазки! Ты хоть понимаешь, что с тобой происходит?! Ты и впрямь становишься похожим на Магулию! И чем дальше, тем больше!.. Неужели ты не понимаешь – он просто испытывает тебя на прочность, просто хочет доказать всему миру, что ты псих! И ты послушно идешь у него на поводу!

– У Магулии?! Я?! На поводу?!

– При чем тут Магулия! Патерсон! Со своим дурацким постулатом! Ты знаешь, что Патерсон сам настоял перед Скиннером о включении тебя в состав группы?!

– Да он меня на дух не выносит!

– Ага! И тем не менее – сам настоял. Делай выводы. Сколько будет дважды два, Молдер?

– Пять! Пошел я…

– Ку-уда?!

– Не куда, а отсюда. Вон твой Хачулия Патерсона к нам ведет. Не хочу.

– Он не мой!

– Да ладно тебе!

– Спецагент Скалли?

– Мистер Патерсон?

– А куда это агент Молдер направился?

– Дела…

– У нас одно дело. Общее.

– Да, мистер Патерсон. Простите, можно вас на минуточку?

– Конечно!

– Приватно.

– Лейтенант Хачулия, проследите там, чтобы… В общем, проследите и доложите.

– Есть, сэр!

– Слушаю вас, спецагент Скалли.

– Может, объясните ваши действия по отношению к моему напарнику?

– Не понимаю, о чем вы.

– А мне сдается, понимаете, сэр. Полагаю, вы прекрасно знали… предугадывали, во всяком случае, как агент Молдер отреагирует, узнав, что включен в группу именно по вашему настоянию.

– И что с того? От меня-то вы чего хотите?

– Чтобы вы были со мной честны. Ваши действия – это что, своеобразная месть за уход Молдера из-под вашей опеки?

– О, нет! Я слишком высоко себя ценю, чтобы реагировать на такие мелочи.

– Для Молдера это не мелочь.

– Вероятно, он оценивает себя немного дешевле, чем я себя и… чем я его.

– Ну как же, как же! Сам Патерсон! Автор универсального Постулата!

– Спецагент Скалли, что за тон?

– Нормальный тон. А ваш постулат живет и побеждает. И похоже, обретает все новых и новых адептов. Похоже, и ваш ныне опекаемый лейтенант готов вслед за Молдером явиться сюда ночью и лепить горбатого… монстра. И таким образом разоблачить преступника.

– Разве я сторож опекаемому моему? А преступника, спецагент Скалли, надо разоблачать не колдованием над куском глины, а обнаружением веских улик. Кстати! Секунду! Спецагент Скалли, что у вас под ногой?

– Где? Не вижу.

– Да, здесь темновато. Под левым каблуком. Ну-ка, переступите.

– Нет там ничего!

– Охо-хо, пожилого человека вынуждаете нагибаться. Вот же! Глядите!

– Нож?

– Макетный нож, если не ошибаюсь. И не исключено, с отпечатками пальцев. Хорошо, что я в перчатках.

– Здесь же ничего не было, никакого ножа! Еще пять минут назад! Наши парни обшарили каждый сантиметр! И в прошлый раз и сегодня!

– Что вы говорите?! Может, он выпал из вашей сумочки?

– Я не ношу ножей.

– Так-так. А спецагент Моддер, значит, только что на этом самом месте беседовал с вами?