Текст книги "Совещание (СИ)"

Автор книги: Корнблат, Сирил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Сирил Корнблат, Фредерик Пол
Совещание

Гарри Владек был слишком крупным для своего «Фольксвагена», но слишком бедным для того, чтобы воспользоваться услугой «трейд-ин» и раз уж так сложилось, то он намеревался продолжать в том же духе еще долгое время. Он плавно затормозил ("Главный тормозной цилиндр течет, как решето, мистер Владек. Какой смысл в замене одних фрикционных накладок? – но счет выходил на 128 долларов, а откуда было взяться таким деньгам?) и припарковался на аккуратно вымощенной гравием стоянке. Он выбрался из дверного проема, думая о расстроившем его звонке доктора Николсона, закрыл машину и зашел в здание школы.

Ассоциация Родителей и Преподавателей проводила первое собрание семестра в окружной школе для неполноценных детей округа Бингем. Из уже присутствующих двадцати человек Владек знал только миссис Адлер – главу, директрису, владелицу школы. С ней нужно переговорить в первую очередь, подумал он. Подвернется ли возможность увидеться с глазу на глаз? Она сидела в регулируемом кресле на другом конце зала за обшарпанным столом из золотистого дуба, разговаривая низким, быстрым тоном с седовласой женщиной в коричневом костюме. Учительница? Она казалась слишком пожилой для родительницы, хотя жена и говорила ему, что некоторые дети смахивали лет на двадцать, не меньше.

Было полдевятого и родители еще подъезжали к школе, переоборудованному зданию, которое когда-то было большим загородным домом, почти дворцом. Зал изобиловал изящными напоминаниями об этом. Две люстры. Замысловатый молдинг с орнаментом в виде виноградного листа на штукатурке за фальшпотолком. Беломраморный камин с розовыми прожилками, уныло выпирающий неподходящими подставками для дров, слишком дешевыми и маленькими. Двустворчатые дубовые раздвижные входные двери и виднеющаяся за ними мрачная огнеупорная лестница из бетона и стали. Владек подумал, что, должно быть, ради нее им пришлось вырвать с корнем нечто живописное из древесины, чтобы не нарушать законы о школе.

Люди продолжали заходить: холостяки, незамужние женщины, порой и парочки. Он гадал, как они уладили проблему присмотра за детьми. Подзаголовок на фирменном школьном бланке гласил «Учреждение для психически неуравновешенных и детей с повреждениями мозга, способных к обучению». Сын Гарри, девятилетний Томас, был одним из психически неуравновешенных. Со вкусом зависти он размышлял о том, что за ребенком с травмой мозга может присмотреть любой достаточно компетентный взрослый. С Томасом такое не пройдет. У Владеков не было совместных вечерних вылазок, с тех пор как ему исполнилось 2 года, вот и сегодня Маргарет держала оборону дома, изводя себя беспокойством о звонке доктора Николсона, пока Гарри представлял семейство в АРП.

По мере заполнения зала сидения становились дефицитными. Молодая парочка, стоявшая неподалеку от него у края ряда, высматривала свободные места.

– Сюда, – сказал он. – Я подвинусь.

Женщина вежливо улыбнулась, мужчина поблагодарил. Оживленный увиденной перед собой пепельницей в спинке пустующего кресла, Гарри достал пачку сигарет и предложил им угоститься, но, как оказалось, они некурящие. Тем не менее, Гарри закурил, прислушиваясь к тому, что происходит вокруг.

Все разговаривали. Одна женщина спросила другую: «Как ваш желчный пузырь? Все ж таки они собираются удалить его?» Сильно облысевший мужчина сказал коротышке с косматыми бакенбардами: «Мой бухгалтер утверждает, что раз школа не только для психов, но и для психосоматиков, то компенсация расходов на лечение касается и стоимости обучения. Вот, что нам надо прояснить». Коротышка уверенно ответил: «Все правильно, нужна лишь справка от доктора – он рекомендует школу и он же направляет туда ребенка». Молоденькая женщина сосредоточенно произнесла: «Доктор Шилдс оптимистичен, миссис Клерман, он уверен, что тиреоидные гормоны помогут совладать с Джорджи. А потом...». Мужчина с кожей светло-кофейного цвета в гавайской рубашке поделился с толстушкой: «Он закатил сцену на выходных, у него на лице два шва, а у меня сломана удочка в трех местах». Женщина ответила: «Им бывает очень скучно. Моя девчушка чудит из-за цветных мелков, так что книжки-раскраски совершенно исключены. Диву даешься на что горазд».

Гарри, наконец, заговорил с молодым человеком возле него: – Моя фамилия Владек. Я отец Томми. Он в группе начинающих.

– Там же, где и наш, – ответил тот. – Зовут Верн, 6 лет. Блондин, как и я. Наверное, вы уже видели его.

Гарри не очень старался вспомнить. Два или три раза он забирал Томми после занятий и не отличал детей друг от друга в этой великой суматохе. Куртки, шейные платки, шляпы, маленькая девочка, которая вечно пряталась в кладовке и мальчик, который вечно не хотел домой и не отпускал учителя. Он вежливо ответил: – Ах, да.

Молодой человек представился и представил свою жену; их звали Мюррей и Силия Логан. Гарри перегнулся через мужчину, чтобы пожать руку жене, она спросила: – Вы тут новенький?

– Да. Томми месяц, как в школе. Мы переехали поближе к ней из Эльмиры. – Он поколебался, а затем добавил: – Томми девять, но он в группе начинающих, потому что миссис Адлер посчитала, что так будет легче приспособиться.

Логан показал на загорелого мужчину в первом ряду: – Видите вон того товарища в очках? Он переехал из Техаса. Явно при деньгах.

– Должно быть это хорошее место, – вопрошающе ответил Гарри.

Логан ухмыльнулся, его лицо выражало легкое беспокойство.

– Как ваш сын? – спросил Гарри.

– Этот маленький негодник, – сказал Логан. – На прошлой неделе я принес ему очередную пластинку «Моя прекрасная леди», он угробил штуки четыре-пять таких и все расхаживает, напевая чуд-ес-но, чуд-ес-но. Но, чтобы взглядом одарил? Куда там.

– Мой не разговаривает, – сказал Гарри.

Миссис Логан рассудительно произнесла: – Наш разговаривает. Правда, ни с кем-то конкретным. Всё равно, что говорить со стеной.

– Понимаю, – согласился Гарри и выдавил: – А заметно, заметно ли у Верна значительное улучшение, начиная со школы?

Мюррей Логан поджал губы. – Я бы сказал, что заметно. Энурез не слишком-то приятная вещь, но жизнь намного спокойнее в некоторых отношениях. Ну, понимаете, надеяться на резкое улучшение не приходится, но в мелочах изо дня в день становится легче. В целом легче. Разумеется, случаются рецидивы.

Гарри кивнул, размышляя о семи годах рецидивов и предшествующих им двух годах растущего беспокойства с замешательством. Он сказал: – Миссис Адлер говорила мне, что, к примеру, характерная вспышка агрессии может свидетельствовать о достижении так называемого плато в речевой терапии. Ребенок сопротивляется лечению и выбивается из требуемого курса.

– Тоже верно, – ответила миссис Логан, – но я имела в виду... Ой, они начинают.

Владек кивнул, гася сигарету и рассеянно прикуривая другую. Нывший желудок снова дал о себе знать. Он удивлялся другим родителям, которые казались такими благополучными, здоровыми и равнодушными. Разве у них было не то же самое, что у Маргарет и у него? Прошло много времени с тех пор, когда им обоим мир вокруг казался безмятежным и без доктора Николсона, настоятельно требующего решения. Он заставил себя откинуться и смотреть спокойно, как остальные.

Миссис Адлер постукивала по столу линейкой. – Думаю, что все кто должен придти, здесь, – произнесла она. Она прислонилась к доске и ждала, когда в зале наступит тишина. Она была низкорослой, смуглой, полной и на удивление симпатичной. Она совсем не выглядела компетентным специалистом. Она настолько не вписывалась в свою роль, что Гарри фактически пал духом три месяца назад, когда их переписка о зачислении Томми достигла долгим путем из Эльмиры кульминации во встрече. Он ожидал встретить стальную леди с очками без оправы, Валькирию в белом халате наподобие медсестры, которая держала извивающегося, вопящего Томми в ожидании суппозитория, чтобы утихомирить его для первой ЭЭГ, растрепанную старую аферистку, кого же еще. Кого угодно, но только не привлекательную молодую женщину. Очередной тупик, подумал он в отчаянии. Еще один после сотни – это уже слишком. Сначала: «Ждать, пока он не перерастет это». Он не перерастет. Потом: «Необходимо довериться воле Господа». Но не хочется. После назначить ему лекарство трижды в день в течение трех месяцев. И оно не действует. Затем шесть месяцев мотаться туда-сюда из-за детской консультации-поликлиники, чтобы выяснить, что это только одно название и один разъездной доктор, у которого ни на что нет времени. Позже, через четыре печальные, горькие недели душевных терзаний – государственная школа для детей с нарушениями в развитии, чтобы узнать о листе ожидания длиной в восемь лет. Через некоторое время частная традиционная школа, чтобы узнать о пяти с половиной тысячах долларов в год, без лечения! А где взять пять с половиной тысяч в год? И все время все тебя предупреждают, как будто сам не понимаешь: «Гарри! Сделай что-нибудь! Успевай, пока не поздно! Это критическая стадия! Промедление смерти подобно!» И вот впоследствии мягкотелая, маленькая женщина; как она могла что-то сделать?

Она быстро показала ему как. Она допросила Маргарет и Гарри со знанием дела, взялась за Томми, мечась по той же аудитории, как дикий бык и обратила его гнев в игру. Через три минуты он радостно экспериментировал со старым неубиваемым корпусом заводной «Виктролы», а миссис Адлер говорила Владекам: – Не рассчитывайте на чудесное исцеление. Его здесь нет. Но на улучшения – да, думаю мы сможем помочь Томми.

Может быть и показала, безрадостно подумал Владек. Пожалуй, она помогала, как никто другой.

Тем временем миссис Адлер коротко и любезно поприветствовала родителей, предлагая им остаться на кофе, познакомиться друг с другом и представила президента АРП – миссис Роуз, преждевременно поседевшую и очень ответственную. – Поскольку это первое собрание семестра, – сказала она, – то протокола для зачтения нет, поэтому приступим к рабочим докладам комитета. Как обстоит дело с транспортной проблемой, мистер Баер?

Встал пожилой мужчина старше шестидесяти лет; Гарри задумался, каково это – увенчать свою жизнь отсталым ребенком. Он носил все атрибуты успеха: четырехсотдолларовый костюм, электронные наручные часы, крупное золотое кольцо братства. Он произнес с легким немецким акцентом: – Я был в районном школьном комитете, они не сотрудничают. Мой юрист выяснил, что вся проблема заключается в одном слове. Закон гласит, что школьный комитет может, вот это слово – может, возмещать родителям неполноценных детей затраты на проезд в частные школы. Не должны, понимаете, а могут. Они были очень откровенны со мной. Они сказали, что просто не хотят тратить деньги. У них сложилось впечатление, что все мы здесь богатые люди.

Слабый, кислый смех в зале.

– Поэтому мой юрист назначил встречу, мы предстали перед советом директоров и изложили аргументы – нам все равно компенсация ли, школьный автобус, хоть что-нибудь, чтобы как-то облегчить бремя перевозки. Ответом было «нет». – Он пожал плечами и оставался стоять, глядя на миссис Роуз, которая сказала:

– Спасибо, мистер Баер. У кого-то есть предложения?

Женщина сердито ответила: – Надавим на них. Мы все избиратели!

Мужчина произнес: – Огласка, правильно. Принцип четко отражен в законе: одному ребенку налогоплательщика должны предоставляться те же услуги, что и другому. Нам стоит написать письма в газеты.

Мистер Баер сказал: – Постойте. Насчет писем не думаю, что в них есть толк, но у меня есть пиар-агенство. Я попрошу их немного отвлечься от моих фирменных блюд и уделить время школе. Они могут использовать свои методы, ноу-хау. Они эксперты.

Трогательно, участливо и мимолетно, Мюррей Логан тем временем шептал Владеку: -Он у нас «Чесночный Майонез Мариян». У его двенадцатилетней дочки дела были так плохи, что миссис Адлер учредила отдельную старшую группу. Он приобрел корпус ради нее на пару с другими родителями.

Гарри Владек размышлял над тем, каково быть родителем, который может приобрести для школы корпус, чтобы помочь своему ребенку, в то время как доклады комитета продолжались. Немного погодя, к ужасу Гарри, дело коснулось финансирования и речь зашла о голосовании по сбору средств на театральную вечеринку, для которой каждой чете с ребенком, посещающим школу, придется содействовать продаже «как минимум» пяти пар мест в партере по шестьдесят долларов за пару. Пора прояснить ситуацию, подумал он и поднял руку.

– Меня зовут Гарри Владек, – сказал он, когда его распознали, – и я здесь новенький. В школе и в округе. Я работаю на крупную страховую компанию и мне посчастливилось перевестись сюда, чтобы мой сын мог посещать школу. Но просто я никого еще не знаю, кому можно продать билеты за шестьдесят долларов. Это огромная сумма денег для таких, как я.

Миссис Роуз ответила: – Это огромная сумма денег для большинства из нас. Все равно вы можете сбыть билеты. Мы вынуждены. Неважно, если из сотни человек девяносто пять откажут вам, поскольку остальные согласятся.

Он сел, уже прикидывая. Так, мистер Крайн из конторы. Холостяк, в театр вхожий. Может разыграть другую пару среди служащих? Или две пары. Потом еще, как его там, агент по продаже недвижимости, который продал им дом, нанятый юрист для оформления сделки...

Ну что ж. Ему было разъяснено, что плата за обучение, будучи явно не символической, а фактической – тысяча восемьсот долларов в год, не покрывала расходы на одного ребенка. Кому-то пришлось платить за логопеда, танцевального терапевта, кадрового психолога, внештатного психолога и за всех остальных, в числе которых может оказаться мистер Крайн из конторы. И юрист.

Полтора часа спустя миссис Роуз сверилась с повесткой дня, отметила пункт и произнесла: – Похоже, что на сегодня все. Мистер и миссис Пери принесли нам очень вкусное печенье и все мы знаем, что кофе миссис Хау из другого мира. Они в аудитории новичков и надеемся, что все останутся, чтобы познакомиться. Собрание объявляется закрытым.

Гарри и Логаны влились в дружный поток к аудитории новичков, где Томми проводил свои утренние часы. – Вот и мисс Хэкетт, – сказала Силия Логан. Речь шла об учительнице новеньких. Она заметила их и подошла, улыбаясь. Гарри видел ее прежде только в палаткообразном халате – защите от шоколадного молока, пальчиковых красок и внезапных брызг с «водных игрищ» в углу аудитории. В зеленом брючном костюме она была привлекательной дамой средних лет.

– Рада, что вы уже познакомились, – сказала она. – Хотела сообщить вам, что ваши мальчики прекрасно ладят. Они организуют нечто вроде заговора против остальных в классе. Верн таскает у них игрушки и отдает Томми.

– Он так делает?! – воскликнул Логан.

– Вот именно. Думаю, он начинает устанавливать связь. А Томми, мистер Владек, вынимает свой большой палец изо рта на несколько минут. Сегодня утром не меньше шести раз и без моих наставлений.

Гарри взволнованно произнес: – Ну, мне кажется, я заметил, что он завязывает с этим. Я не был уверен. Вы правда так считаете?

– Безусловно, – ответила она. Я обманом привлекла его к участию в рисовании лица. Он враждебно посмотрел на меня, когда другие рисовали, поэтому я стала забирать бумагу. Он выхватил ее и набросал за одну секунду этакое пикассошное лицо. Я хотела приберечь его для миссис Владек и вас, но Томми взял и искромсал все тем же методичным способом.

– Жаль, что я не могу посмотреть, – сказал Владек.

– Будут и другие. Я вижу перспективу реального улучшения у ваших мальчиков, – с улыбкой сказала она, обращаясь и к Логанам. – А во второй половине дня у меня особый случай, очень мудреный. Девятилетний мальчик, как Томми. С ним не так уж все плохо, не считая одного. Он думает, что Дональд Дак выбрался наружу, чтобы схватить его. Родителям каким-то образом удалось убедить себя, что два года он подшучивал над ними, несмотря на три разбитых кинескопа. Они обратились к психиатру и узнали реальное положение вещей. Извините, мне надо переговорить с миссис Адлер.

Логан покачал головой и сказал: – Мне кажется, все могло быть гораздо хуже, Владек. Верн что-то отдает другому мальчику! Что скажете?

– Мне нравится, – сияя, произнесла его жена.

– А про того мальчика слыхали? Бедный ребенок. Когда я такое слышу... еще и дочка Баера. Я всегда считал, что с девочкой хуже, ну, вы понимаете, волнуешься за них, что кто-нибудь лишит невинности, а наши сынишки будут вдувать, Владек. Вы же слышали, что сказала мисс Хэкетт.

Внезапно Гарри нестерпимо потянуло домой к жене. – Не думаю, что останусь на кофе, или они настаивают?

– Нет-нет, можете уйти, когда пожелаете.

– Мне полчаса добираться, – сказал он, извиняясь, и прошел сквозь дубовые двери, миновал уродливую, однако огнеупорную лестницу и вышел на гравийную парковку. Настоящая причина была в том, что он очень хотел вернуться домой до того, как Маргарет ляжет спать, чтобы рассказать ей про палец. Происходили некие вещи, вполне определенные и всего через месяц. Томми нарисовал лицо. Мисс Хэкетт сказала...

Он остановился в центре стоянки. Он вспомнил про доктора Николсона, а к тому же, что было конкретного в словах мисс Хэкетт? Что-нибудь о нормальной жизни? Ничего о лечении? «Реальное улучшение», сказала она, но насколько реальное?

Он зажег сигарету, развернулся и проделал обратный путь через родителей к миссис Адлер. – Миссис Адлер, – сказал он, – можно вас на минутку?

Она сразу отошла с ним за пределы слышимости других. – Вам понравилось собрание, мистер Владек?

– О, конечно. Я позвал вас, потому что должен принять решение. Я не знаю, что делать. Я не знаю к кому обратиться. Очень бы помогло, если б вы сказали мне, каковы шансы Томми?

Она выждала момент перед ответом. – Вы рассматриваете вариант направления его в психиатрическое учреждение, мистер Владек? – спросила она.

– Нет; не совсем. Ну, так что вы можете рассказать мне, миссис Адлер? Я знаю, что месяц – малый срок. Но он когда-нибудь будет таким как все?

Он увидел по ее лицу, что она и раньше сталкивалась с этим и испытывала отвращение. Она терпеливо проговорила: – «Такие как все», мистер Владек, подразумевает и некоторых ужасных людей, которые формально не являются неполноценными. Наша задача состоит не в том, чтобы сделать Томми «таким как все». Она в том, чтобы просто помочь ему стать самым лучшим и достойным Томми Владеком, каким он только способен.

– Да, но что будет потом? Я имею в виду, если Маргарет и я, если с нами что-то случится?

Она терзалась. – Мы никак не можем предугадать, мистер Владек, – сказала она учтиво. – Я бы не теряла надежды. Но я не могу сказать, что стоит ожидать чудес.

Маргарет не спала; она дожидалась его в маленькой гостиной маленького нового домика. – Как он? – спросил Владек так же, как они спрашивали друг у друга вот уже семь лет, приходя домой.

Она выглядела так, будто плакала, но держалась достаточно спокойно. – Не так уж плохо. Мне пришлось полежать с ним, чтобы заставить его уснуть. Зато охотно принял секреторную гадость. Он вылизал ложку.

– Это хорошо, – ответил он и рассказал ей о рисовании лица, о сговоре с маленьким Верном Логаном и сосании пальца. Он представил себе, как она обрадуется, но она лишь сказала: – Снова звонил доктор Николсон.

– Я же сказал ему не беспокоить тебя!

– Он меня не беспокоил, Гарри. Он был очень любезен. Я обещала, что ты перезвонишь.

– Сейчас одиннадцать часов, Маргарет. Я позвоню ему утром.

– Нет, я сказала сегодня вечером, неважно в какое время. Он ждет, будь уверен и сказал, что звонок за его счет.

– Лучше бы я не отвечал на письмо сукина сына! – воскликнул он и добавил извиняющимся тоном: – А есть кофе? Я не стал оставаться на него в школе.

Она поставила кипятить воду, когда еще заслышала воющий шум автомобиля на подъездной дороге, растворимый кофе уже был в чашке. Она заварила его и сказала: – Ты должен с ним поговорить, Гарри. Ему нужно знать сегодня.

– Знать сегодня! Знать сегодня, – он грубо передразнил ее. Он обжег губы о кофейную чашку и сказал: – Чего ты от меня добиваешься, Маргарет? Как я могу принять такое решение? Сегодня я снял трубку и позвонил психологу компании и, когда ответила секретарь, сказал, что ошибся номером. Я не знал, что ему сообщить.

– Я не пытаюсь давить на тебя, Гарри. Но ему нужно знать.

Владек поставил чашку и зажег пятидесятую за день сигарету. Маленькая столовая – она таковой не являлась, а представляла собой уголок для полузавтрака крошечной кухни, но они называли его столовой даже между собой – была наполнена Томми. Свежая краска на стене, где Томми ободрал чашечно-ложечные обои. Томми-защитное устройство на плите. Один пустой стул цвета морской волны, не сочетающийся с остальными на кухне, который Томми методично продолбил ручкой ложки. Он произнес: – Я знаю, что моя мать велела бы поговорить со священником. Может, так и следует поступить. Но мы здесь даже ни разу не были на мессе.

Маргарет села и взяла себе одну из его сигарет. Она по-прежнему была привлекательной женщиной. Она не набрала ни фунта после рождения Томми, правда выглядела всегда уставшей. Она медленно и откровенно промолвила: – Мы же договорились, Гарри. Ты сказал, что поговоришь с миссис Адлер и ты поговорил. Мы договорились, если она не считает, что Томми когда-нибудь поправится, то поговорим с доктором Николсоном. Я знаю, что тебе тяжело и от меня мало пользы. Но я не знаю, что мне делать и должна предоставить тебе решать.

Гарри посмотрел на жену с любовью, безо всякой надежды и в ту же секунду зазвонил телефон. Разумеется, это был доктор Николсон.

– Я не принял решение, – сразу же ответил Гарри Владек. – Вы слишком торопите меня, доктор Николсон.

Далекий голос звучал спокойно и уверенно. – Нет, мистер Владек, тороплю вас не я. Сердце другого мальчика остановилось час назад. Вот, что торопит вас.

– Так он умер?! – вскрикнул Владек.

– Он подключен к аппарату искусственного кровообращения, мистер Владек. Мы можем поддерживать его жизнь, как минимум восемнадцать часов, может сутки. Мозг в порядке. На осциллоскопе очень хорошие ритмы. Совместимость тканей с вашим ребенком удовлетворительная. Лучше, чем удовлетворительная. Есть рейс из аэропорта Кеннеди в 6 часов 15 минут утра и я зарезервировал места для вас, вашей жены и Томми. Вас встретят в аэропорту. Вы можете добраться сюда к полудню, время у нас есть. Одно лишь время, мистер Владек. Теперь все зависит от вас.

Владек разъяренно бросил: – Я не могу решить! Вы не понимаете? Я не знаю как.

– Я понимаю, мистер Владек, – ответил далекий голос и, как это ни странно, подумал Владек, похоже, он действительно понимал. – У меня есть предложение. Не хотите ли приехать, невзирая ни на что? Думаю, вам поможет выйти из затруднения, если вы увидите ребенка, можете поговорить с его родителями. Они полагают, что в долгу у вас, пусть даже все слишком далеко зашло и хотят поблагодарить вас.

– О, нет! – воскликнул Владек.

Доктор продолжал: – Все, что они хотят для мальчика, так это право на жизнь. Ничего другого они не ждут. Они дадут вам право опеки над ним – вашим ребенком, он ваш и их. Он очень славный малый, мистер Владек. Восемь лет. Превосходно читает. Мастерит модели самолетов. Они разрешали ему кататься на велосипеде, потому что он был смышленый и ответственный, в аварии нет его вины. Грузовик вылетел прямо на тротуар и сбил его.

Гарри дрожал. – Меня как будто задабривают, – резко выпалил он. – Из чего я делаю вывод, что могу обменять Томми на кого-то умнее и получше.

– Вы не так меня поняли, мистер Владек. Я лишь хотел, чтобы вы знали, какого мальчика можете спасти.

– Да вы даже не знаете, что операция пройдет успешно!

– Нет, – согласился доктор. – Полной уверенности нет. Могу сказать, что мы проводили трансплантацию у животных, включая приматов, трупы людей и пару умирающих больных, но вы правы, мы никогда не производили пересадку в здоровое тело. Я дал вам ознакомиться со всеми записями, мистер Владек. Мы просмотрели их с вашим личным врачом, когда впервые обсуждали перспективы пять месяцев назад. Это первый случай с тех пор, когда имелась высокая совместимость и реальная надежда на успех, но вы правы, случай еще непроверенный. Если только вы не поможете нам проверить. Как бы там ни было, я считаю, что все получится. Но никто не может знать наверняка.

Маргарет покинула кухню, но Владек знал, где она находилась по скрипучему щелчку в телефонной трубке: в спальне, слушая по смежному телефону. Наконец, он сказал: – Я не могу сейчас говорить, доктор Николсон. Я перезвоню вам через полчаса. Больше я ничего не могу сделать.

– Это уйма времени, мистер Владек. Я не сдвинусь с места в ожидании вашего звонка.

Гарри сел и допил остаток кофе. Приходится разбираться во множестве вещей, чтобы справиться, размышлял он. Что ему было известно о пересадках мозга? С одной стороны, многое. Он знал, что хирургическая часть должна быть транспарентной, но существовала проблема отторжения пересаженной ткани, которую доктор Николсон считал преодоленной. Он знал, что все доктора, с которыми беседовал, а он переговорил с семерыми, соглашались, что с медицинской точки зрения все звучит достаточно убедительно и каждый из них тактично замолкал, когда речь заходила о правильности решения. Оно было за ним, не за ними, сказавшими все порой просто своим молчанием. Но кто он такой, чтобы решать?

Маргарет появилась в дверях. – Гарри, пойдем наверх и посмотрим на Томми.

Он грубо ответил: – И мне станет от этого легче убить своего сына?

Она сказала: – Мы все выяснили, Гарри и согласились, что это не убийство. Чем бы это ни было. Я лишь считаю, что Томми должен быть с нами во время решения, даже если он не знает, что мы решаем.

Они оба подошли к нестандартной детской кроватке с лежащим сыном, смотря при свете ночника на длинные светлые ресницы рядышком с пухлыми щечками и выпученными губками вокруг большого пальца. Чтение. Модели самолетов. Езда на велосипеде. Против быстрого наброска лица и периодического, заветного, бурного, ранимого шквала поцелуев.

Владек простоял там все полчаса, а потом, как и обещал, вернулся на кухню, снял трубку и стал набирать номер.