Текст книги "Безопасный уровень (СИ)"
Автор книги: Константин Зубов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Глава 9
После операции прошли сутки.
Все это время, меня почти не беспокоили. Пара обследований, десяток анализов, минимум слов – не самый плохой вариант.
С минуты на минуту должен был приехать Кирилл.
В комнате, куда меня поместили, обстановка была вполне комфортной: кровать, кресло, небольшой столик и среднего размера холодильник, забитый фруктами, овощами и напитками, в том числе и алкогольными. То есть всем самым необходимым для восстановления витаминного баланса и психики. Никакого робота-бара – самообслуживание.
Убедившись, что уже могу более-менее четко формулировать мысли, я попросил Влада, временно исполняющего роль сиделки, позвать лидера Нового Завета.
Как ты думаешь, она тоже придет?
Скорее всего. Но пойми ты, наконец, это Катя, а не Кристина! Она член организации, и мы виделись с ней только два раза.
Голос не ответил, но я отчетливо ощущал внутри нарастающее возбуждение от предстоящей встречи. Возбуждение Роберта, моего теперь уже полноправного соседа по разуму.
Дверь открылась, и в комнату, ловко управляя коляской, заехал Кирилл. Он кивнул Владу и внимательно посмотрел на меня. Под тяжелым взглядом я почувствовал себя неловко, но, похоже, его все удовлетворило, и тень улыбки коснулась тонких губ.
– Как здоровье? – спросил он, направляя коляску в угол.
– Спасибо, сносно. Выпьешь чего-нибудь?
– Яблочный сок, если несложно.
Выполнив его просьбу, я пытался удобнее расположиться в кресле с бутылкой пива.
В это время зашла Катя.
Неведомая сила рванула мое тело навстречу девушке. Я вскочил и тут же, запнувшись, упал, едва успев выставить руки. Бутылка укатилась под кровать.
Это не Кристина! Прекрати!
Мне стоило гигантских усилий сопротивляться желанию Роберта броситься к девушке, обнимать и целовать ее. По щекам текли слезы.
Да посмотри ты на нее! Она же другая совсем!
От чипа, пульсируя, распространялась боль. Комната вращалась вокруг. Влад в один прыжок оказался рядом и, подхватив меня под мышки, усадил в кресло.
Внешне… не Крис… но я чувствую… это она!
Посттравматический шок!
Это она!
Кирилл, Катя и Влад взволновано смотрели на меня, их губы шевелились, но я не слышал слов.
Постепенно Роберт успокоился. Его все еще тянуло к Кате, но я вновь полностью контролировал тело.
– Что с тобой? Укол нужен? – издалека раздался голос Кирилла. Влад держал шприц и ждал команды.
– Нет, – с трудом выдавил я, – уже почти прошло.
Катя, все еще стоящая в дверях, огляделась и, за отсутствием другого подходящего места, предварительно откинув одеяло и простыню, села на край кровати. Она выглядела растерянной. Что прочитала она в моих глазах и выражении лица?
Влад убрал шприц и достал для меня новую бутылку пива из холодильника, затем отошел и встал у двери. Возникла пауза. Роберт молчал.
Я уже пришел в себя, но понятия не имел с чего начать, весь предварительный план разговора полностью вылетел из головы.
– Ты как? – наконец спросил Кирилл.
– Все хорошо, – я открыл бутылку и сделал несколько глотков.
Кирилл перекинулся быстрым взглядом с Владом, тот едва заметно пожал плечами.
– Было похоже, что ты с кем-то борешься. Внутри. Это он? Человек из другого мира?
– Да.
– Его стало больше?
– Намного.
– Он враждебен?
– Нет.
Кирилл замолчал.
Вот сейчас перед ним задачка, не позавидуешь. Поди разберись, с кем ты говоришь, с другом Серегой или потенциальным врагом.
Ага, тебе спасибо, кстати, что сразу спалил наши противоречия и свои возможности.
Извини, но когда смотрю на нее…
– Многое удалось вспомнить из его жизни? – спросил Кирилл.
– Частей много, – ответил я с небольшой заминкой: переходы от внутренних раздражителей к внешним давались нелегко, – но я не могу составить цельную картину. Воспоминания больше похожи на мозаику, очень большую мозаику, от которой у меня есть много кусков, но не хватает в тысячу раз больше. Трудно объяснить.
И это я еще смягчил. После пробуждения мое сознание было похоже на смерч, который впитал и перемешал обрывки воспоминаний двух личностей. Они появлялись не по порядку: то в виде картинок, то достаточно больших фрагментов из жизни, а зачастую это были просто голоса или имена. Первые несколько часов я вообще не понимал, кто я и где. Сейчас стало немного лучше. Но появилась проблема Кати, которую Роберт принимал за свою погибшую жену Кристину.
– Тот мир большой?
– Трудно сказать… Думаю, он ВЕСЬ.
– В смысле?
– Мне кажется, – я тщательно подбирал слова, понимая, какой эффект они произведут, – мне кажется, что четвертый мир – это не какой-то мир под куполом вроде наших, а что это весь мир вокруг нас.
– Не может быть! – Катя вскочила, но тут же взяла себя в руки и села назад. Кирилл подкатился ближе:
– Ты уверен?
Снова пауза, лишь отдаленные голоса за дверью нарушали повисшую тишину.
– Не совсем, – я сделал еще глоток. – То, что мир огромен – факт, городов несколько – тоже факт, живут без купола – и это факт. Смотрят наше шоу, сами в шоу не участвуют, кроме них, есть еще люди в других местах, отношения между ними мне пока непонятны. Это факты. Насколько, конечно, моя дырявая башка их сейчас может осознать. Но есть и нестыковки, причем я чувствую, именно в них и кроется суть, но что меня смущает, понять не могу.
– Попробуй объяснить, начни с начала, – таким сосредоточенным я Кирилла еще не видел. Пальцы сжимали пустой стакан из-под сока так, что побелели костяшки.
– Если с начала, то план сработал, и нас теперь двое: я, который сейчас говорит с вами, это тот, кто жил в Зеленом мире и был убит. А второй – тот, чье тело переделали в мое и поверх разума которого установили чип убиенного в этом мире меня. Память у нас общая. Все доступно обоим. Как я уже сказал, о нем воспоминания обрывочны, а вот о моей жизни мы помним все.
Краска бьет в лицо, повышается пульс.
Мы оба помним все.
Ранняя осень. Я провожаю Иру, она прикрывает глаза, мы первый раз целуемся, а кто-то стоит рядом на ступенях.
Конец осени. Моя рука проникает под юбку, я чувствую влажное тепло, но Ира отталкивает меня и выбегает из комнаты, а кто-то стоит за дверью.
Начало зимы. Передо мной обнаженное, давно желанное тело, руки одновременно и притягивают, и отталкивают, я рывком вхожу, Ира закрывает глаза и тихо стонет, а кто-то лежит рядом.
Кто-то – это мой сосед по разуму – Роберт. Теперь он всегда рядом, присутствует при любом событии в прошлом, настоящем и, вероятно, будет присутствовать в будущем.
Я жадно пил пиво и ждал, когда упадет пульс и исчезнет гул в ушах.
– Пока понятно?
– Конечно, – быстро ответил Кирилл и нетерпеливо крутанул кистью, мол, продолжай. Катя кивнула, Влад задумчиво разглядывал руки.
– При этом разумы у нас разные, и то, что мы по-разному воспринимаем и интерпретируем одни и те же факты, вполне логично… Но что касается моих воспоминаний, мы в целом во всем сходимся и делаем на их основе примерно одинаковые выводы. В том числе и об устройстве, прошлом и настоящем трех наших миров. Он искренне, я это чувствую, сопереживает мне и всем нам, ему грустно из-за того, что мы с рождения обречены быть героями смертельного шоу для других.
Я вздохнул, переводя дух, и некоторое время искал слова, чтобы понятнее сформулировать гнетущую меня мысль:
– А вот его мир мы оцениваем по-разному. Если сильно упростить, то Роберт считает его понятным, правильным, развивающимся согласно естественному пути эволюции.
Кашель прервал мою речь, а последовавшая за ним волна боли едва не лишила сознания. Когда в голове перестало звенеть, я увидел, что Катя прижимает ледяную закрытую бутылку к моему виску, а открытую сует в руку.
– Но ты так не считаешь? – Кирилл вопросительно смотрел на меня, а мне понадобилось с минуту, чтобы вспомнить, о чем я говорил.
– Да, я так не считаю. Его мир мне не кажется естественным и реальным, и тут дело не в том, что я смотрю сквозь свою призму, он просто… неправильный. Очень сложно объяснить, многих кусков не хватает, да и мой сосед постоянно спорит.
– Ты думаешь, что его мир тоже постановка, только другого уровня? – тихо спросила Катя.
– Не совсем, вернее, точно нет, его мир вполне реален, и вполне себе сам развивается.
– Наши тоже сами развиваются!
– Да… Не могу объяснить, но что-то там не так, как должно быть.
– Ну рано или поздно вспомнишь?
– Да нет же, Катюша, – Кирилл взмахнул руками, едва не опрокинув пустой стакан, – ты что, не слушаешь его? Даже если он, вернее они, все вспомнят, у них просто будет одна память на две личности, и каждая из них вследствие каких-то причин сделает на ее основе свои выводы. И обе будут правы. То, что Сергей сейчас видит нестыковки, есть результат взгляда со стороны, а не отсутствия данных о том мире, хоть и это влияет, конечно, но не так сильно. Если на то пошло, не хватает данных, которых ни у кого из них никогда не было. Эх, мне бы хоть то, что уже есть, разом в мою голову, я бы разобрался!
Он с досадой стукнул стаканом по парализованному колену, помолчал немного и уже значительно спокойнее заговорил:
– В общем, ребята, каким бы ни был ТОТ мир, он развивается не по Дарвину, извините, но это очевидно… Сергей, я хочу услышать все, что ты вспомнил из жизни того, второго разума. Особенно интересует география и устройство управления.
Я нырнул в воспоминания Роберта, выуживая необходимые сведения, он, как мог, помогал мне.
– Основная популяция расположена на территории бывшей центральной Европы. Несколько старых столиц отстроены: Берлин, Париж, вроде бы Рим, еще ряд городов. Точно не помню…
– Может нам напрямую с ним поговорить? – поморщившись, спросил Кирилл.
– Речью управляю я, как и телом в общем, – я вспомнил свой недавний припадок и для ясности добавил, – когда пришла… когда вы пришли, Роберт забылся и попробовал взять контроль. Из-за этого случился некоторый сбой во внешних реакциях. Сейчас управление полностью на мне, надеюсь, так будет и впредь…
Катя усмехнулась, а я решил вернуться к теме:
– Есть поселения и в других районах, в основном ресурсодобывающие, но я так понял, к ним в Европе относятся как… – я запнулся, пытаясь подобрать нужное слово.
– Как к нам?
– Может, даже хуже, – я потер висок и поставил бутылку на столик. – Руководящий центр располагается на территории бывшей Великобритании, на острове. Я так понял, туда простому смертному не попасть. Роберт не знает, как там что устроено.
– Надо полагать, и камер там нет, – задумчиво проговорил Кирилл, так тихо, что я едва расслышал.
– Не знаю насчет камер… что еще… А! Общее население Европы больше двухсот миллионов человек.
– Ничего себе! – присвистнула Катя и, вскочив, зашагала по комнате.
– А, и еще – радиации в мире нет.
– Как?! – пораженная девушка замерла.
– Ясен пень, нет, – одновременно с ней произнес Кирилл.
– Но ведь посылались экспедиции за купол!
– Да ну, миллион способов есть это провернуть, – Кириллу явно было скучно объяснять очевидные вещи. – Самый простой – зарыть вокруг купола радиационные отходы, да и постанову любую можно снять, в конце концов.
– Твою мать, – Катя, забывшись, рухнула на кровать и закрыла лицо руками.
Выписка из протокола по делу охотника № З—799 (в протоколе О1) и охотника № З—435 (в протоколе О2).
Большой зал суда.
По кругу стоят девять кресел. В них сидят Вершители.
Центр зала пуст.
Появляется голограмма. Перед судом дистанционно предстают охотник № З—799 и охотник № З—435.
О1 (смиренно): Приветствую Великих.
О2 (спокойно): Приветствую Великих.
Вершитель 1: Вам удалось найти объект № З—89189—30?
О1 (спокойно): Мы думаем, он погиб.
Вершитель 2: В таком случае, нам нужно его тело.
О1 (спокойно): Мы его ищем.
Вершитель 2: Медленно.
О1 (спокойно): Мы восстанавливали свои тела после повреждений.
Вершитель 2: Какой у вас план по поискам объекта № З—89189—30?
О2 (раздраженно): Прошу Великих не забывать, что у нас есть и другие важные дела.
Вершитель 9 (перебивает, кричит): Мы решаем, какие дела важные!
О2 (продолжает): Конец Цикла – сложный период, особенно, учитывая ваши планы и многочисленные сбои в последнее время.
Вершитель 1: О чем вы?
О2 (раздраженно): О том, что ваши программисты совсем перестали следить за программным обеспечением, а с учетом нестандартного Конца Цикла в Зеленом мире это привело к серьезным проблемам.
Вершитель 2: Это к делу не относится, вы для того и нужны, чтобы решать проблемы.
О2 (ухмыляется, молчит).
Вершитель 1: Так какой у вас план насчет объекта № З—89189—30?
О1 (смиренно): Если объект жив, то он у местной хакерской группировки, которая называет себя Новый Завет. У него, вернее, у того, кого он заменил, есть дочь. Мы планируем найти ее и устроить засаду.
Вершитель 1: Планируете? То есть вы ее еще не нашли?
О1(спокойно): Еще нет.
Вершитель 2: А вы понимаете риски? Что если объект № З—89189—30 еще жив и ему вернут память?
О1 (неуверенно): Это маленькая группа программистов. У них нет таких возможностей.
Вершитель 9 (издевательски): Тем не менее анонс для закрытого канала они взломали.
О2 (яростно): Так я и говорю, что ваши программисты (нецензурная брань)!
Вершитель 5 (примирительно): Держите себя в руках, охотник.
О2 (яростно): Да какого (нецензурная брань) я должна держать себя в руках? Сидите в своих норах, палец о палец не ударите. Я в этом мире уже пятое тело меняю, мечусь, как белка в колесе, затыкаю ваши дыры. Выньте палец или что там у вас из жопы и начинайте работать. Сейчас проект ММУ летит в пропасть, не поможет даже чистка Зеленого мира.
Вершитель 1 (после паузы): Вы должны немедленно найти дочь объекта № З—89189—30, это первоочередная задача. Мы санкционируем доступ к полицейским камерам и любые другие меры, которые помогут в поиске.
О1 (с сомнением): Излишнее вмешательство может вызвать сбои в других цепочках, если их коснется.
Вершитель1 (твердо): Поиск объекта № З—89189—30 – ваша основная задача, скоро прибудут другие охотники, они исправят все возникшие проблемы. Вы свободны.
Охотник № З—799 низко наклоняет голову, охотник № З—435 кивает. Голограмма исчезает.
Скрытая камера № 00004 продолжает запись.
Место действия: штаб охотников, основной зал.
Режим: запись для закрытого канала.
Женщина, охотник № З—435 временное имя Ирина, и мужчина, охотник № З—799 временное имя Мэйсон, стоят рядом.
– Чертовы дегенераты! – женщина плюет на пол.
– Тише, дорогая, – мужчина берет ее за руку, – тут могут быть камеры.
– Да плевать, – она выдергивает руку, – они ослабли и деградировали! Даже если тут и есть камера, за ней наверняка давно никто не смотрит.
Она быстро ходит по комнате. Датчики фиксируют большой выброс адреналина.
– Я лучшая охотница, без меня они просрут все миры, не только Зеленый!
Мужчина подходит сзади и обнимает ее.
– Ты лучшая, и я рад, что мы снова вместе.
Женщина останавливается, датчики показывают, что пульс падает.
– Да, сладкий, я тоже рада, а то что-то ты застрял там, – она поворачивает голову, они целуются.
Проходит минута.
– Так что делать будем? – спрашивает охотник.
– Да найдем мы эту мелкую потаскуху! Знал бы ты, как мне хотелось вырвать ей язык, когда мы вместе жили. Но не в ущерб другим делам. Если мы наделаем тут дыр, всех охотников со всех миров не хватит, чтобы их закрыть. Вершители слишком оторвались от реальности.
Женщина поворачивается к мужчине и кладет одну руку ему на шею, а другую на ширинку.
– Но пятнадцать минут любые дела могут подождать.
Датчики фиксируют возбуждение у обоих.
– До сих пор трясет, когда вспоминаю… как ты… с этим…
– От желания, надеюсь, – женщина смеется, они целуются и раздевают друг друга.
Подготовка к операции шла полным ходом. Штаб НЗ походил на растревоженный муравейник. Народу прибавилось, так как задачи стояли серьезные, пришлось активировать все резервы. Чаще на глаза попадались хилые ботаники, но пару раз я сталкивался с очень крутыми ребятами.
Несмотря на давление Роберта, я избегал встречаться с Катей наедине и вообще видел ее редко, в основном в столовой. А вот с Кириллом мы беседовали по несколько часов в день, он применял всевозможные методы, чтобы глубже забраться в мою память, иногда к нам присоединялся и Роберт.
Вообще, отношения с моим альтер эго (не считая сбоя с Катей), складывались неплохо. Я по-прежнему не мог вызывать его по желанию, но после операции он и без того приходил довольно часто. Про мою жизнь он все знал, поэтому обсуждали мы по большей части его мир, вернее то, что могли про него вспомнить. Помнили мы мало, и прогресс шел медленно. В итоге мы сошлись во мнении, и Кирилл с нами согласился, что прорыв если и случится, то во время какого-то кризиса или масштабного потрясения; в общем-то, это было одной из целей нашей операции.
Мы планировали попасть в Лондон.
Глава 10
Помещение столовой едва вмещало всех желающих, сегодня даже пришлось принести дополнительные столы и стулья. Кто-то, собравшись в группы, обсуждал предстоящие бои, кто-то вполголоса вносил последние штрихи в планы диверсий, а кто-то просто молча сосредоточенно жевал – таких было большинство. Передо мной на подносе стоял стакан с апельсиновым соком, миска с овощами и тарелка с рисом и креветками.
Креветки вылавливаются на одной из северных баз, – рассказывал Роберт, – рис выращивают где-то на востоке.
А овощи?
А овощи местные. Конечно, для отвода глаз, какая-то часть и других культур выращивается здесь, но в основном все завозное. И каждому из трёх городов врут, что именно эти завозные культуры выращиваются в соседнем городе, чтобы не возникало вопросов о несоответствии количества производимого и потребляемого.
В общем, – резюмировал он, – схема рабочая.
Не поспоришь.
А ты чувствуешь вкус еды?
Я чувствую все, что ты делаешь, не в полной мере, конечно. Это плохо, когда ты получаешь удовольствие, и хорошо, когда испытываешь боль.
А что насчет вмешательств в управление телом?
– Это очень сложно, – я почувствовал его вполне понятное раздражение. – Думаю, для полноценного контроля ты должен уступить мне место добровольно. Пока я вмешивался два раза. Второй, когда пришла Катя. А первый в подвале – помнишь, ты пнул ту хрень на грудь охотницы? Это я сделал.
Ну вот, я думал, что хоть это я сам.
Извини, ты неплохой парень, но подготовка у тебя хреновая.
Но тело же твое?
Во-первых, тело считай твое, во время пластики с моего срезали столько мышц, чтобы подогнать точнее, что я его и не узнаю больше. Во-вторых, им управляют сигналы мозга, и, как бы прекрасно оно не было подготовлено, если сигнал неправильный или запоздалый, ничего не выйдет.
Ну а если будет жарко…
Когда! Когда будет жарко.
Когда будет жарко, я надеюсь, ты подключишься?
Я тоже надеюсь.
Скрипнул стул, и я обернулся. Катя села рядом. Волосы забраны в хвост, лицо сосредоточенное. Одежда, как всегда, практичная и, как всегда, зеленовато-коричневых тонов. На подносе точно такой же суп, котлета, гречка и сок, как у меня.
Она прекрасна!
Как всегда, в присутствии Кати или при мыслях о ней обычно уверенный, местами даже резкий, тон Роберта изменился и стал похож на тон влюбленного из мыльных опер.
Нормальная. Но все-таки это не твоя жена.
Я понимаю. Умом. Но сердцем не могу. Я вижу нас в Париже, у нас дома… в постели.
Просто сбой. Ее образ наложился на воспоминания о Кристине.
– После обеда стрелковая подготовка, ты помнишь? – вместо приветствия сказала Катя, прерывая мой внутренний диалог.
Чёрт. Стрельбище! Я скривился: в прошлый раз у меня, мягко говоря, получилось не особо. Катя это тоже помнила и сказала:
– Ты попробуй позвать Роберта, вам надо учиться взаимодействовать.
– Представь себе, именно это мы только что обсуждали.
– О, я не помешала?
– Нет, мы как раз закончили, – в отличие от Роберта, в ее присутствии я чувствовал себя неуютно.
Спроси ее о чем-нибудь.
О чем?
Как она попала в Новый Завет.
– Как ты попала в Новый Завет?
Катя доела последнюю ложку супа, отставила тарелку и посмотрела на меня. Зеленые глаза мерцали в свете ламп.
– Это ты спрашиваешь или Роберт?
Вот же проницательная девица.
– Роберт, но мне тоже интересно.
– Ясно, – она пододвинула тарелку с гречкой и котлетой и не спеша продолжила обед. Я немного подождал, затем, с трудом превозмогая сопротивление Роберта, отвернулся.
– Мой отец специализировался на террористах, – наконец медленно заговорила она, – провел двенадцать удачных зачисток. Как классических типа домов и заводов, так и две элитные в самолете и в одном из небоскребов в Конце Цикла Золотого мира. Он всегда считал, что это мир мужчин, и, когда родилась я, а после через три года погибла мать…
Повисла пауза. Екатерина механически жевала гречку и смотрела на кем-то оставленный пустой поднос. Мне ничего не оставалось, кроме как пить сок и ждать продолжения.
– Он решил защитить меня… по-своему… с детства таскал на всякие кружки по выживанию, самообороне, стрельбе. Делал из меня… мужчину. Однажды, два года назад, я помогала ему в одном задании, мы к тому времени уже часто работали вместе, и он даже хвалил меня иногда, – девушка тряхнула головой, схватила стакан и залпом выпила его, последние слова явно вырвались случайно. – Так вот, он погиб на этом задании. Его засыпало обломками рухнувшего здания. Выжить было нереально… Но через четыре дня его достали почти невредимого. Героя… Я была счастлива, но при этом знала: он должен был погибнуть под тем завалом. И тут появился Кирилл. У него были записи и доказательства, что отец тогда умер, а потом его восстановили. Он рассказал мне про все, и я присоединилась.
– А отец?
– Его воскресили из-за высокого рейтинга. Намечалось крупное событие – захват телецентра. Там участвовали сразу несколько серьезных мужиков. На некоторое время мой отец им понадобился… В таких шоу всегда кто-то погибает, и, скорее всего из-за того, что мой отец был уже… замененным, погиб он. Его воскресили для однократного использования, чтобы люди там, во внешнем мире, были довольны. А я, тут, потеряла его дважды за месяц.
Мне жаль.
– Нам очень жаль, – не сопротивляясь желанию Роберта, я коснулся ее плеча, она коротко кивнула и встала, на тарелке осталась недоеденная гречка. – Жду вас на стрельбище.
Я смотрел ей вслед, даже у меня на душе было муторно, а то, что творилось с Робертом, не поддавалось описанию.
Стрельбище – длинный подвал в этом же здании (или скорее особняке). В конце подвала экран. Стрельба идет из стопроцентно соответствующих оригиналам макетов различного оружия. Сегодня это АК-47.
– Напоминаю, – Катя стояла передо мной и ещё двумя парнями. От ее замешательства не осталась и следа, сейчас нам предстала рыжая фурия. – Хоть стрельба и виртуальная, все, от скорости полета пули до отдачи, будет натуральным. Наденьте наушники, в них вы сможете по полной оценить и звук.
Надели.
– Приклад в плечо, правый локоть к телу, левая кисть под ствол, смотрите сюда, совмещаете прорезь прицела и мушку, если цель дальше пятидесяти метров, то не стреляете, все равно не попадете. В этом случае ищете новую цель. Огонь ведем очередями. Все понятно?
Мы закивали.
– Приготовились, – мы встали и подняли автоматы. – Огонь!
Я замешкался всего на долю секунды – рев выстрелов соседей оглушил меня и, нажимая спусковой крючок, я сильно задрал ствол.
– Коля, хорошо. Стас нормально. Сергей… поздравляю, ты только что убил беременную женщину в окне пятого этажа.
– Возможно, она что-то замышляла, – сказал Коля и тут же сжался под взглядом сверкнувших в его сторону зеленых глаз.
– Вот так погибают люди, живущие в домах на первом и втором уровне этого сраного мира. Приготовились! Сергей, не зевай! Огонь!
В этот раз я выстрелил одновременно со всеми, но не был уверен, что попал в быстро двигающуюся по экрану фигуру в зеленом камуфляже.
– Приготовились! Дебилы! Как вы собрались стрелять, патронов по несколько штук осталось! Перезарядить.
У меня горели уши: я тут лишний, это не мое! Дрожащими руками я пытался вставить магазин.
Дай-ка я попробую.
– Приготовились! – я поднимаю автомат.
Брось! Расслабься, я сам!
Я расслабляю руки.
Ноги тоже!
Расслабляю ноги и готовлюсь упасть, но все еще стою. Очень странное ощущение.
Руки сами поднимаются, ноги встают в стойку. Приклад прижимается к плечу. ОСВОБОДИ голову.
Как, блин? Как освобождают голову?
Да не закрывай глаза!
– Огонь!
(Роберт)
Грохот в ушах. Все в точку. В голову бегущему врагу.
Приятная тяжесть в ногах и ствола в руках. И запах! Тут даже имитация запаха пороха! Как я по этому соскучился!
Что сложного, Серега?
Ты молодец! Пусти назад, пока она не догадалась.
Да сейчас…
– Роберт, это ты?
Оборачиваюсь и замираю. Белое лицо, сверкают зеленые глаза, приоткрыты губы… а эти конопушки, веером раскинутые по щекам! Крис! Сердце сдавливает, пересыхает во рту.
Кристина была блондинкой!
– Ты прекрасна! – поднимаю руку, пытаясь прикоснуться пальцами к ее щеке.
Пусти, идиот!
Не-е-е-е-т!
(Сергей)
Рука упала, ноги подкосились, но я устоял.
– Что это значит? Роберт? – зеленые глаза затягивают меня. Нет! Они затягивали Роберта, пока он управлял телом!
– Прости, – я прижал автомат к груди и сделал шаг назад. Щеки все еще горели. Коля и Стас молча наблюдали за происходящим. Избегая взгляда Кати, я посмотрел в сторону мишени: – попал?
– Четыре в голову, два в шею, – она сделала паузу. Пауза затянулась. Думает о моей вспышке? Оценивает? Почему молчит так долго?
Когда я уже был готов обернуться, Катя тихо добавила:
– Учитесь работать в паре, ребята. Два – один в пользу врага, в реальном бою было бы один – ноль.
Я глубоко вдохнул.
– Остальные молодцы. Продолжайте упражнения, у вас еще двадцать пять минут.
Послышались удаляющиеся шаги. Выдохнул и, не сдержавшись, посмотрел ей вслед.
Обернется или нет?
Обернулась и долго смотрела мне в глаза. Роберт был счастлив.
Сложнее всего дела обстояли со сном. Вернее, со снами. Кирилл предполагал, что до прорыва воспоминания будут приходить именно в них, когда бессознательное Роберта будет брать верх, и видел в этом возможность получить дополнительную информацию перед операцией. Поэтому я спал, облепленный датчиками, а на столике рядом с кроватью лежал диктофон. Когда приборы фиксировали мозговую активность, они будили меня резким звуком, и я записывал то, что помнил, если это имело отношение к внешнему миру. Получалось не всегда. Чаще я вспоминал только обрывки, гораздо реже эти обрывки несли крупицы полезной информации. Преобладали очень болезненные для меня сны про Иру и Софью, а для Роберта – про его жену Кристину.
За те четыре дня до операции, пока мы видели общие сны ночью, а днем обсуждали их, я узнал и частично прожил множество как прекрасных, так и ужасных моментов из жизни моего соседа по разуму. В подробностях.
Когда Роберт и Кристина познакомились, ему едва исполнилось двадцать три, а ей за неделю до этого – восемнадцать. Это произошло на ее первом балу (как я понял, что-то вроде большой вечеринки, куда собираются сливки общества и их дети для того, чтобы завести новые знакомства и укрепить старые). Родители Кристины не были богатыми, они держали небольшой музыкальный магазинчик в пригороде Парижа и позвали их только из-за необыкновенного таланта и красоты дочери.
Газеты тех лет (их заголовки регулярно мелькали в снах) называли ее не иначе как «Голосом столетия», а по красоте сравнивали с Афродитой. Несмотря на молодость, она собирала полные оперные залы и имела кучу поклонников (до восемнадцати лет девушка не могла оставаться наедине или как-то контактировать с мужчинами (они там здорово ограничили интернет, видимо, борясь за нравственность молодежи), которые с нетерпением ждали ее восемнадцатилетия и первого бала. Среди них был и Роберт.
Молодой и перспективный, только что с отличием окончивший престижный университет (отец известный юрист, мать преподаватель мертвых языков), он тоже обожал девушку до дрожи. Восхищался ее вокалом, знал наизусть каждую черточку лица и мог предсказать любое движение тела, но больше всего ему нравились ее редкие, но чрезвычайно взвешенные, целомудренные интервью, где она скромно и тихо рассуждала о ценностях семьи и брака.
Роскошный гигантский дворец, в котором должен был состояться бал, даже близко не мог вместить всех желающих. Роберта, естественно, не пригласили. Зато пригласили его отца.
За возможность пойти вместо него, Роберт согласился три года работать на его фирме в тех должностях и на тех условиях, которые он установит.
И вот долгожданный день настал.
Шансов у молодого юриста не было. Его окружали сыновья принцев, графов, олигархов, крупнейших промышленников и землевладельцев, лучшие охотники. Да и сами отцы при любой возможности перешли бы дорогу своим детям в борьбе за главный бриллиант дня.
И тем не менее он ее добился – год после этого во всех газетах и журналах, по телевидению, на любой вечеринке, да и просто в каждой семье обсуждали то, как этот выскочка сумел опередить стольких более достойных людей.
Было ли дело в том, что он отличался умом и чувством юмора от принцев и графов? Скромностью от промышленников и землевладельцев? Миролюбием от охотников? Наверняка. Но все эти достоинства она открыла в нем впоследствии. А в тот день он просто (на этом в итоге сошлись почти все) стал единственным, вернее первым (после его поступок многие взяли на вооружение) джентльменом, которого она встретила на балу.
Те две минуты, положенные ему на танец, вместо того чтобы обнимать прекрасную девушку и прижимать ее к себе, исследовать, в меру приличий, ее девственное тело, он, заметив ее усталость от непрерывных танцев, растерянность от слишком большого внимания и красные натертости на ногах, отвел ее в сторону, посадил на мягкое кресло и заставил снять туфли. Все две минуты он просто сидел рядом, подбадривал и сочувствовал ей. Шел седьмой час мероприятия, и этим поступком он обратил на себя внимание.
В дальнейшем сначала с помощью переписки (посредством бумажных писем, которые отправлялись по почте), потом путем коротких целомудренных встреч он показал ей, что ум, чувство юмора, достаточная скромность и, конечно, перспективность, – все при нем.
Через четыре месяца они стали официально встречаться.
Еще через полгода он сделал Кристине предложение.
Это я видел во сне.
Тихая июньская ночь на берегу Сены. Легкий ветерок едва колышет листья, шерстяной плед лежит в невысокой траве. Корзина с фруктами и двумя бутылками вина. Две свечи.
Кристина сидит, обнимая руками колени. На ней легкий белый сарафан, и она тихо поет его любимый романс. Роберт лежит на спине, закинув руки за голову. На нем белая рубашка, застегнутая слишком высоко, и брюки, выглаженные слишком тщательно. Он смотрит то на звезды, рассыпанные по всему одеялу неба, то на профиль девушки, ее пухлые губы, аккуратный носик, белые волосы, отражающие лунный свет. Его глаза влажные от слез. Она замолкает, и через секунду он стоит на одном колене, в руках бархатная черная коробочка, в ней, переливаясь в свете двух мерцающих огоньков свечей, золотое кольцо. Теперь и на ее глазах слезы.
