Текст книги "Ветхая ткань бытия"

Автор книги: Константин Бояндин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

XIX

Не было необходимости выглядывать наружу, чтобы понять, что шторм по-прежнему обрушивается на островок. Однако внутри пещерки было тепло; походный «костёр» – долго тлеющие бездымные брикеты, на которых можно было плавить золото – превратил промозглую сырость, где хозяйничали сквозняки, во вполне приемлемое место.

– Что-то не хочет, чтобы мы покидали остров, – произнёс флосс задумчиво. Унэн всё это время сидел и методично записывал события последних дней в походный дневник. «Что-то», подумал он. Не «кто-то».

– С чего ты это взял? – поднял монах голову. Флосс «пожал плечами». Но не стал ничего объяснять.

– Ну ладно, – монах зевнул и лёг прямо на камень у «костра». – Торопиться пока некуда.

Торопиться действительно было некуда. Все обращения к божествам, которые по просьбе Унэна произвёл Шассим, приводили к одному и тому же: загадочный Тнаммо мёртв. Шассим, пока Унэн сидел в гостях (в заточении?) у племени, сумел-таки изловить одного из шпионов их таинственного недруга. Лазутчиком оказалась крохотная птица – никогда путешественникам не встречалась похожая. Правда, после поимки птица как-то неуловимо превратилась в глиняную статуэтку, сохранившую очертания птицы.

Монах долго осматривал её, после чего разломил на части и долго изучал при помощи увеличительного стекла. Затем собрал обломки в толстостенный флакончик с притёртой пробкой (явившийся, понятное дело, из рукава) и задумался, глядя на останки сквозь стекло.

– Что-то во всём этом странное, – заключил он. – Так ты говоришь, что ей кто-то управлял?

Сами по себе големы никогда не наделялись чрезмерно сложной программой поведения; расходы на её поддержание непомерно велики и, кроме того, любой мало-мальски мощный маг без помех отыскал бы голема на огромном расстоянии. Простым заклинанием, позволяющим видеть магическую ауру.

Птица же не только не излучала такой ауры, но и проявляла огромную изобретательность, чтобы скрыться от преследования. По словам Шассима, он был вынужден использовать множество животных и птиц, чтобы изловить невероятно вёрткое существо – рискуя навлечь на себя неудовольствие Покровителя. Голем был бы просто не в состоянии выделывать подобные трюки.

Монах выслушал рассказ Шассима ещё раз и задумался, сжимая флакончик в ладони.

Разгадка происходящего где-то рядом… крутится перед глазами, но как заметить её?

… Торжественно показав шарик-килиан флоссу, Унэн приготовился было неторопливо переносить на бумагу подробности своей беседы с вождём, как понял, что шарик пуст. Не просто не содержит никакой записи, а начисто лишён магических свойств. Флосс, увидев ошарашенное выражение лица Унэна, долго смеялся.

– Нельзя недооценивать Покровителя, – заметил он, наконец. – В своих владениях он гораздо могущественнее всех остальных сил Ралиона, вместе взятых.

– Как же тогда пиратам удалось захватить остров? – поинтересовался настоятель, выкидывая прочь бесполезный кусок стекла.

– У каждого имеется своя слабость, – пояснил Шассим. – Слабое место божеств – жрецы. Что произошло на самом деле, неизвестно, но, по-видимому, пришельцам как-то удалось подкупить нескольких тогдашних жрецов. То, что кто-то выжил – заслуга спохватившегося Покровителя и его смертных почитателей. Пираты долгое время были уверены, что вырезали дикарей всех, до последнего…

Он замолчал.

… Монах долго сидел, записывая в тетрадь то, что смог запомнить. Запомнил он почти всё – по крайней мере, так казалось. Если, конечно, Покровитель не добрался и до его памяти. Эту мысль Унэн сразу же прогнал: примириться с ней не представлялось возможным.

Отложив в сторону флакончик, он вчитывался в свежие записи – кое-где стояли дополнения, сделанные при помощи Шассима.

– Картина становится понятна, – объявил Унэн наконец. – Тнаммо, вместе с другими, проходит посвящение – инициацию – но за несколько часов до завершения обряда ввязывается в драку. Его, вместе с другими зачинщиками, проклинают и изгоняют из племени.

– Верно, – подтвердил флосс.

– Все считаются погибшими. Для всего остального мира, разумеется; для племени они мертвы с того момента, как жрец произносит формулу проклятия.

– Не сомневаюсь, что они погибли довольно быстро.

– И имена их запрещено употреблять.

– Верно.

– Тогда отчего жрец всё это рассказал мне?

Флосс долго думал, прежде чем ответить.

– Мне думается, что в тебе заинтересован не жрец, а сам Покровитель, – сделал он вывод. – Ты – единственный чужак за последние пятьдесят лет, кто проник так далеко вглубь острова и остался жив. Можешь гордиться.

– Я и горжусь, – проворчал монах. – Интересно только, зачем жрецу потребовалось расспрашивать меня о таких странных вещах? Неужели это как-то связано с… – он пошевелил в воздухе пальцами.

– О чём он расспрашивал тебя? – осведомился флосс с невинным видом.

Монах мрачно смерил его взглядом.

– Я обещал молчать, – коротко пояснил он, и видно было, как он от этого страдает. – У меня и без проклятий хлопот хватает.

– Между прочим, – спросил Унэн минуту спустя, когда страдальческое выражение мало-помалу покинуло его лицо. – Как звучала формула проклятия, ты знаешь?

Флосс произнёс формулу – опуская некоторые слова – малозначащие, но необходимые для того, чтобы оно подействовало.

– «И будут друзьями тебе лишь камни да пыль», – задумчиво повторил монах. Взгляд его постепенно остановился на флакончике с черепками «птицы» внутри. – О боги! Камни да пыль!

Он поднял флакончик и показал ошеломленному Шассиму его содержимое.

– Камни да пыль! Ты понимаешь?

Он вскочил и заметался по пещерке, едва не наступив при этом на флосса.

– Мне срочно нужно в Венллен! – воскликнул Унэн. – К тому, кто собирает сведения о Тнаммо. Похоже, я догадываюсь, как и где его можно искать.

Флосс неожиданно вздрогнул и широко открыл глаза. Унэн собрался было спросить, что случилось, как услышал знакомый звук.

Биение сотен крыл. Постепенно приближающееся отовсюду. Тьма пещеры разошлась, обливая Унэна призрачным серебристым свечением. «Я же просил его не использовать Крылья», подумал монах негодующе, но сказать ничего не успел.

Его закрутило, подхватило и понесло с чудовищной скоростью в пространстве, где не было ни солнца, ни земли – один лишь воздух да клубящийся туман.

Краем глаза он успел заметить, что Шассим летит рядом.

* * *

Привязанный выглядел странно – вид его был настолько дик, что на несколько секунд вверг Гостя в столбняк. Пленник был одет в некогда роскошный фрак, с ярко-красным галстуком-бабочкой и некогда безупречные лакированные туфли. Слово «фрак» вспомнилось не без труда и вызвало истинное изумление: в Зивире никто не носил фраков – Я…

– прохрипел он, едва Гость взобрался к нему. Клубы дыма то и дело окутывали башню; оставалось гадать, почему пленник до сих пор не задохнулся.

… музыкант, – выговорил пленник, не открывая глаз. – Лучший музыкант во всём мире… веришь мне?

– Да, да, разумеется, – Гость лихорадочно думал, как бы ему стащить несчастного вниз.

Приводить его в чувство будем потом; вполне достаточно, если он, для начала, не будет мешать. Так… верёвки должно хватить. Сейчас обвяжем его как следует…

– Веришь? – и пленник неожиданно открыл глаза, оказавшиеся чистыми и холодными.

Странно. Снизу казалось, что это глубокий старик; теперь же Гость вряд ли дал бы ему более тридцати.

– А что тут особенного? – удивился Гость, поражаясь тому, насколько нелепа ситуация.

Пленник оглушительно расхохотался.

Он легко шевельнул плечами, и верёвки, прочно удерживавшие его, лопнули, распавшись на множество крохотных обрывков. Небрежным движением рук пленник освободил свои ноги, схватил Гостя за руку и спрыгнул вниз.

Гостю пришлось спрыгнуть вместе с ним. Единственной альтернативой было потерять левую руку. Сила, с которой его потянули, была не просто ужасной: она была невообразимой. Как же он позволил держать себя здесь всё это время? Или это тоже притворство, более удачная ловушка, в которую, наконец, удалось заманить Гостя?

Все эти мысли ураганом пронеслись в голове Науэра, пока земля со свистом в ушах неслась им навстречу. В последний момент Гость не выдержал и закрыл глаза.

Земля осторожно толкнула его под ноги.

Рука, стальной хваткой сжимавшая запястье, разжалась.

– Всё в порядке, приятель, – услышал он. – Можешь открыть глаза. Не время спать.

Науэр открыл глаза и обнаружил, что его новый знакомый, облачённый во вновь безупречный фрак, с бабочкой на шее, стоит напротив, со скрипичным футляром в руках, довольно улыбаясь. Костёр куда-то исчез; исчезла и «башня»; а вместо руин города вокруг располагались пологие холмы.

– Фрак… – Гость указал пальцем на совершенно неуместную одежду спасённого. – Скрипка…

– О-о-о! – тот был явно удивлён. – Да мы с вами коллеги, уважаемый! Позвольте представиться. Науригам, Гость Севинга.

– Ч-чего? – не понял Гость. Всё происходило, слишком быстро.

– Севинга, Севинга, – повторил собеседник; в голосе его прозвучали нотки нетерпения. – То, где мы находимся. – Он обвёл рукой всё вокруг. – Севинг.

– Зивир! – воскликнул Гость. Постепенно он начинал понимать. – Сейчас это называется Зивиром. Я Науэр, Гость Зивира.

– Зивир, – повторил скрипач неожиданно печальным голосом и опустился прямо в пыль, в своём безупречном фраке. – Я ожидал чего-то подобного.

* * *

… То есть как это – музыкант? – не понял Гость.

Они сидели совсем рядом с тем местом, где совсем недавно дымил огромный костёр и пустые доспехи безостановочно кружили по площади на давным-давно умерших лошадях. Только теперь костёр был небольшим и больше грел, чем дымил.

– Музыкант, – повторил Науригам. – Ты должен меня понимать. Или… ты что, не понял, что здесь происходит?

– Я понял только, что я – далеко не первый, – коротко ответил Гость. Ему страшно хотелось есть – а с собой ничего не было. Окрестные холмы не прельщали изобилием добычи. Только что змей наловить.

– Тонкое наблюдение, – иронично заметил спасённый. – Но не полное. Ты уже понял, что бессмысленно делать то, чего они добиваются?

– А вы что, пробовали? – Науэру было тяжело обращаться к собеседнику на «ты». Привычка, что поделать.

– Почти, – по лицу музыканта пробежала тень. – Я стал величайшим магом Севинга… Зивира… называй, как хочешь. Всё это одно и то же. Музыкой, – он осторожно погладил футляр, – я мог творить всё, что угодно.

– Так в чём же дело?

– Этот мир не хочет выздоравливать, – шёпотом сообщил Науригам. – И я решил сбежать отсюда. Дважды меня чуть не прикончил… как же они зовут его?..

– Норруан.

– Верно. Все мы тут начинаемся на «Н». После чего решил, что найду первые же Ворота и скроюсь куда угодно. Этот мир болен, приятель. И ему нравится болеть. А мы с тобой – просто чья-то прихоть. Если тебе доведётся добраться до его замка, как следует осмотрись, прежде чем войти.

– Как же вы попались? – усмехнулся Гость недоверчиво.

– Я заснул, – просто объяснил музыкант. – И всё. Когда проснулся… ну, ты сам видел. Правда, иногда это башня, на стене которой я вишу в цепях, иногда – что-то вроде виселицы…

Гость вздрогнул.

… иногда ещё какая-нибудь гадость. И всё время эти всадники. уж не знаю, откуда они взялись.

– И… сколько вы так… висели?

– Почём мне знать, – Науригам пожал плечами и вернул Науэру фляжку. – Спасибо, отличная вода. Давненько я не пил… Может быть, неделю… может быть, тысячу лет. У человека есть одна полезная способность – забывать. Я почти ничего не помню.

Сплошной круговорот. Так что большое спасибо и совет: ищи Ворота и беги отсюда подальше. И не вздумай ложиться спать на этом острове.

– Ворота в той стороне, – указал Науэр рукой и заметил, как округлились глаза собеседника. – В котловине. Там, в тумане. Только я попытаюсь дойти до цели. Есть одна мысль…

– Не валяй дурака, – музыкант встал и поправил галстук, – тебе не дойти до замка. А если дойдёшь, то сделаешь то, о чём так мечтают здешние жители.

– Так разве ж это плохо? – растерялся Гость. Музыкант посмотрел на него с состраданием.

– Ты так ничего и не понял. Ну ладно. Спасибо ещё раз – я пошёл. Загостился я тут…

– Тогда, может быть, подскажете, как попасть к замку? – с надеждой спросил Гость.

– За этим холмом, – указал Науригам футляром за спину. – За первым же деревом. Одним словом – где угодно. Ты мог попасть туда в первый же день, стоило только захотеть. Только я прошу – подумай хорошенько.

– Нет, – и Гость тоже поднялся на ноги. – Я уже решил. Благодарю за подсказку. Прощайте.

– Вполне возможно, что мы ещё встретимся. – Музыкант слегка поклонился и, весело насвистывая что-то, удалился – блестящий и нелепый в своём наряде.

Гость невольно посмотрел на собственную одежду, поношенную и перепачканную.

– За первым холмом, – повторил он и покачал головой. Холм был совсем невысоким. За ним не смогла бы спрятаться и хижина. – Ну ладно, посмотрим.

Он отряхнулся, насколько это было возможно, и быстро взбежал на вершину холма.

Величественная картина заката предстала его глазам. Вдали тёмной лентой выделялся спокойный океан, занимая треть горизонта. Болото, над которым вился тяжёлый отвратительный туман, начиналось у подножия холма. А за болотом, на расстоянии какой-то мили, возвышался Моррон – неприступный и грозный, зубчатый чёрный силуэт на умирающем небе. Цель путешествия. Такая близкая.

Гость машинально обернулся. Но вместо тихо тлеющего костра и бесплодной земли он увидел мёртвый лес, отчаянно цепляющийся за небо сухими крючьями ветвей. Ни птицы, ни зверя. Чёрная земля, из которой при лёгком нажиме выступала отдающая гнилью жижа.

– Там тоже было болото, – произнёс Гость невпопад и двинулся вперёд. Тропинка, даже в полумраке, была легко различима. Было бы на редкость нелепо утонуть здесь, когда до замка – рукой подать.

Там тоже было болото, думал Науэр, легко огибая предательские кочки и безошибочно отыскивая надёжную опору. Он думал о белом замке, среди долины, изобиловавшей цветами – долины, что во мгновение ока обратилась в отвратительную трясину.

Если бы Науэр взглянул направо, то увидел бы ещё одну человеческую фигурку, с проклятиями пробирающуюся сквозь болота.

И заметил бы выстроившееся на холмах Воинство Иглы.

Наступал великий час.

* * *

– «Гость поднялся на холм и увидел, что до замка Моррон осталось меньше мили», – прочёл Норруан и морщины перечеркнули его лоб. – Вот что. Жди меня здесь, возле Книги. Я пойду, встречу Гостя.

– С ума сошёл! – взвилась ворона. – Что он, говорить с тобой пришёл?

– Не шуми, – тихо ответил Норруан, склоняясь над Книгой. Ворона заметила, что он быстро вписывает что-то, ниже последних появившихся слов, и написанное немедленно въедается в бумагу. – Я не сомневаюсь, что он пришёл именно поговорить. Я вернусь.

И скрылся в «люке», который тут же схлопнулся, с неприятным скрежетом.

– Я так и думала, – произнесла ворона. Повинуясь её взгляду, страницы Книги перелистнулись, и она склонилась над последними записями, оставленными Норруаном. Прочесть их она не успела. Под ними чья-то рука стремительно нарисовала вензель, и новые фразы принялись ложиться на чистые листы.

* * *

Ворота Моррон никто не охранял. Ну да, разумеется. До сих пор никто не смог пробраться внутрь – либо болото, либо чудовища, призванные Норруаном, вынуждали отступить. Науэр усмехнулся. Чудовища. Те, кого он видел, оказались призраками. А настоящие чудовища, скорее всего – те, которых Мондерел со своими соратниками привык видеть вокруг последнего сохранившегося клочка старого Зивира. Просто привык видеть. Положено там быть чудовищам – и не имеет никакого значения, призывал ли их хоть кто-нибудь на самом деле.

Ворота открылись легко и почти без звука.

Никто не охранял их. Замок казался необитаемым. Вот будет смеху, думал Науэр, двигаясь к парадной лестнице, если так оно и есть. Что мне тогда делать? Пойти обратно и объявить – я, мол, победил могучего Норруана? Радуйтесь, люди Зивира, ваш мир излечен от болезни!

… Этому миру нравится быть больным, вспомнил он, и прибавил шагу.

* * *

Мондерел осматривал окрестности в подзорную трубу.

– Что-нибудь ещё? – спросил он у ближайшего из генералов.

– Нет, Правитель, – ответил тот, снимая шлем и устало вытирая лоб. – Это был последний отряд.

Поход к Моррон, который планировали заранее, едва не потерпел неудачу. Сигнал, поданный Гостем, пришёл в самый неожиданный момент – когда все уже считали, что он погиб.

Каждую милю приходилось отвоёвывать с боем. Сейчас у холмов перед болотами собралось немногим более двухсот человек. Всё, что осталось от десятитысячной армии. Но им было чем гордиться: все до одного защитники Моррон были повержены. Видимо, Гость был сильнее, чем они думали; и сейчас, провожая его взглядами, они боялись даже подумать о том, что тот может проиграть.

Вернее, боялся один Мондерел. Остальные п росто не сомневались в том, что успех близок. Впервые в истории Зивира армия Моррон была полностью рассеяна. Правитель вспомнил чудовищных летающих, плюющихся огнём и ядом солдат Моррон и содрогнулся. Вот он, Моррон, средоточие зла Зивира. Что будет завтра – первый день нового Зивира или последняя ночь старого?

– Он уже у входа, – доложил один из разведчиков.

Никто из жителей Зивира не смог бы пересечь болота. Тут бессильно любое колдовство; тут, возможно, бессилен и сам Норруан.

* * *

– Любуешься закатом? – послышалось за спиной у Гостя.

Науэр стоял на крепостной стене и задумчиво смотрел в сторону океана. Спокойный… мрачный… одетый во всё чёрное. Он вспомнил, что Река впадает в этот океан, и содрогнулся от этой мысли.

Обернувшись, Науэр увидел хозяина замка. Выглядел тот вовсе не грозно… чем-то напоминал музыканта – видимо, одеянием. Был это, разумеется, не фрак. За спиной у Владыки Моррон висел меч, но Науэру отчего-то казалось, что им никогда не пользуются.

Ну ещё бы… если его слову здесь подчиняется всё… Кроме меня, усмехнулся Науэр. Что ж, сейчас посмотрим.

– Было бы чем любоваться, – хмуро ответил Гость и понял, насколько мелким и малозначащим он выглядит по сравнению с высоким, чисто одетым, изящно двигающимся Норруаном.

Средоточие зла имело длинные волосы и приветливо улыбалось. Ни демонического хохота, ни уродливой внешности. И на том спасибо. – Воды-то там, наверное, нет, один чёрный кисель. Норруан кивнул.

– Ты пришёл поговорить?

– Да, – ответил Гость и понял, что не имеет ни малейшего понятия о том, что делать. Ради чего, действительно, он спешил сюда?

– Отлично, – похвалил Норруан и жестом пригласил следовать за собой. Крепостная стена была настолько широкой, что на ней без труда разъехались бы трое всадников. – Значит, теперь в Зивире трое здравомыслящих.

– Кто же третий? Мондерел?

– Мондерел! – усмехнулся Владыка. – Мондерел ждёт не дождётся, когда ты подашь сигнал – чтобы выступить на Замок. Я уже начинал думать, что умру от скуки… Ты давал сигнал?

– Нет, – признался Гость. Признание далось с большим трудом. – Я уже понял, что здесь ничего не изменить. Мне интересно, вы тоже это поняли?

– Да, – кивнул Норруан, не останавливаясь. – Но последнее слово за тобой. Мне не терпится убраться отсюда – как и тебе. Но я прикован к Зивиру по рукам и ногам – а ты свободен. Думай, Науэр, пока ещё есть время…

– Проклятие, – воскликнул неожиданно Норруан, бросаясь к южной оконечности стены. Hayэр последовал за ним. – Воинство! Откуда оно здесь?

И глаза его, ставшие моментально безжалостными и свирепыми, повернулись к Науэру. Гость выглядел странно. Его очертания менялись. Слегка, но постоянно. Что происходит? – думал Норруан лихорадочно. Он не вызывал Мондерела, по глазам видно, но кто-то же сделал это!

А Гость увидел, как из-под приятного во всех отношениях лица Владыки начинает проступать другое… куда менее приятное и вежливое. Рука Норруана потянулась к мечу, а пальцы удлинялись на глазах.

Второй Гость – полупрозрачный и едва заметный – поднялся на крепостную стену и тихонько двинулся к Норруану, прячась за спиной у Науэра-первого.

– Не знаю, – ответил Гость, изо всех сил стараясь не замечать того, что происходит с Норруаном. – Я не следовал ничьим советам.

Норруан заметил второй силуэт слишком поздно.

Второй Науэр – мрачный, с недоброй улыбкой и мечом в руке – слился с первым; полыхнуло тёмное пламя, и Норруан отшатнулся, прикрывая глаза.

В его ладонь послушно легла рукоять меча.

– Они сражаются! – воскликнул Мондерел, указывая на фиолетовые вспышки, озарявшие верх крепостной стены. – Нам остаётся только ждать.

* * *

Науэр не успел ничего понять.

Норруан взревел и, выхватив огромный светящийся меч, атаковал Гостя, не оставляя тому времени на раздумья.

У себя в руках Науэр обнаружил меч. А тело доказало, что он действительно фехтовал лучше всех в Зивире.

Лишь два раза коснулись мечи друг друга.

Понял Гость, что промедление будет стоить ему жизни.

И прыгнул вперёд, проводя клинком короткую дугу снизу вверх и слева направо.

Фиолетовая мгла, что опустилась на крепостную стену, неожиданно испарилась.

Норруан стоял перед ним и с великим изумлением смотрел на жуткую рану на своей груди.

– Глупец, – произнёс он отчётливо и рухнул навзничь.

После чего бесследно исчез.

Под ногами Науэра вздрогнул замок. Он посмотрел на юг… болота куда-то делись, и оставшаяся горстка защитников Зивира с восторженными криками бежала к замку. Многие выкрикивали его имя.

Гость не ощущал себя победителем. Он ощущал себя посмешищем – хотя не вполне понимал, почему. И ладно, подумал он вяло. Сейчас потребую, чтобы меня отправили домой, и постараюсь забыть всё это как можно скорее.

Он с отвращением отбросил меч.

* * *

Ворона отскочила подальше от Книги и в ужасе закрыла глаза. Однако время шло, а с ней ничего не происходило.

– Я так и знала, – прошептала она и вновь подошла к фолианту.

Текст потёк вновь… почерк не был похож ни на один из предыдущих.

* * *

Мондерел встретил Гостя у широко открытых ворот Замка.

– Приветствуем тебя, о достойный! – выкрикнул он. Правитель радостно улыбался, и было видно, что он помолодел лет на двадцать. – Мы ни минуты не сомневались, что вы победите – хотя зрелище битвы и доставило нам несколько неприятных минут…

– Зрелище?! – крикнул Гость шёпотом, не в силах крикнуть по-настоящему. – Вы наблюдали за нами?

Мондерел и его генералы удивлённо переглянулись.

– Да, – повторил он. – Не скрою, было поистине жутко. Ну что же, Гость, вы вправе требовать всего, чего пожелаете, прежде мы с почётом проводим вас…

В голове Науэра кружилось несколько мыслей. Ему становилось понятным то, что произошло… и становилось ясным, чем это может кончиться…

Мир потемнел вокруг него.

Его подхватило, как смерч подхватывает пушинку.

Тьма окружила его со всех сторон. Странный шум накатил из тьмы – то ли плеск прибоя, то ли тихие аплодисменты, то ли шелест осенних листьев.

Тьма расступилась.

Гость ощутил себя сидящим на песке, возле мирно потрескивающего костра, тёплым летним вечером.

Рядом сидел Аймвери.

Аймвери кивнул ему.

– …Я знаю это чувство, – произнёс лесной человечек, видимо, отвечая на ранее заданный вопрос. Кинув веточку в костёр, он отвернулся, чтобы взглянуть на Реку.

Воцарилось молчание. Гость сидел, оглушённый и не вполне пришедший в себя после вихря событий последних десяти минут. Почему он здесь? Что здесь делает Аймвери? Разве это – его дом?

– …Мне почему-то кажется, что всё это уже было, – добавил Аймвери, рассматривая пляшущие язычки пламени. – Что я не в первый раз провожаю кого-то к Реке, сижу ночью у костра, вспоминаю о прошлом и не знаю, что делать с будущим. Там, в Игле, подобные мысли никогда не тревожили меня.

Неожиданно Гость всё вспомнил.

Он уткнулся лицом в ладони и был рад, что Аймвери не видит его, перепуганного и жалкого, изо всех сил старающегося удержать рвущийся на свободу вопль ужаса.