Текст книги "Воспомтнания старца Нектария. Часть 1. Японский период жизни старца Нектария. Воспоминания об отце Павле Савабе"

Автор книги: Константин Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

– Видишь как хорошо на тебя Иисусова молитва действует? Ты уже понял, как твой ум рассеивается и блуждает по пустякам. Гремит как детская игрушка. Есть еще одна молитва Иисусова: Иисусе, Сыне Божий, помилуй мя. Попробуй и ее. Можешь употреблять и употреблять и мытареву молитву: Боже, милостив буди мне грешному. Она тоже хорошо в уме приживается и на него действует. Главное, со вниманием ее твори. Помни все внешнее должно помогать тебе, а не мешать, поддерживать оно должно, а не рассеивать. Идешь ты куда, твори сию молитву соразмерно шагам. А внешние, мирские дела от твоего ума никуда не уйдут. Знаешь, как в бою на мечах, ум действует, а не думает. Если ум начнет задумываться как да что бойца изрубят прежде, чем он решение примет. Вот ты – хороший мастер, поломку паровоза быстро определяешь?

Я ответил, что хороший и зачастую по звуку могу определить что неисправно.

– Вот видишь – сказал батюшка – твой ум действует, а не думает. Постигни это и вкоренится молитва в уме твоем.

Однажды спросил я отца Павла о том, как он научился творить молитву Иисусову и как он ее теперь творит, на что батюшка мне ответил:

– дал мне при моем обращении в веру Христову отец Николай простую молитву: «Иисусе Сыне Божий, помилуй мя». Дал он мне ее и на моем родном языке и на вашем родном русском. Записал я эту молитву и стараюсь повторять, а она немного в уме моем повертится и убегает. Внимание мое к ней никак не привыкнет. Есть в умении биться на мечах, которым я хорошо овладел с молодых лет и потом других учить ему стал, движения, идущие одно за другим и составляющие как бы набор. А таких наборов я много знаю и не только в бою на мечах, но и в других бойцовских искусствах, они в мою память как узоры на камне врезались, ночью разбуди меня – повторю не задумываясь. И вот как то, выполняя один из таких наборов, я заметил, что с каждым движением очень хорошо совмещается каждое слово той чудесной молитвы, которую дал мне отец Николай. Так творя одновременно молитву и движения, я приучил свой ум повторять слова молитвы. А потом уж и движения стали не нужны, слова молитвы захватили мой ум и стал я произносить их со вниманием.

Потом спросил я отца Павла:

– А не сходил ли ты, батюшка, умом в сердце, творя молитву Иисусову, как учат восточные отцы?

На это отец Павел хитро улыбнулся и сказал:

– Для этого надо сквозь все мысли пройти и оставить их, а у меня от миссионерской работы все новые мысли в уме родятся, никак мой ум до сердца пробиться не может.

В другой мой приход, отец Павел сказал мне:

– Мысли как облака или тучи, сердце как небо, а Господь наш Иисус Христос – Солнце Правды. Разгони облака, что бы небо было чистым, и ты мог узреть Солнце Правды. Ведь Господь сказал: блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят. Разогнать эти облака-мысли ничем иным нельзя, как только молитвой. А когда разгонишь ты мысли и воссияет для тебя Солнце Правды – наступит тишина, в которой будешь ты созерцать Солнце Правды.

Спросил я батюшку:

– Нужно ли мне использовать четки, когда я творю молитву Иисусову?

А он, улыбнувшись, ответил мне:

– Ты когда в машинах ковыряться будешь, четки тебе мешать будут, да и перепачкаешь их все. – А потом уже серьезно добавил – четки, Вася, это инструмент. Они человеку напоминают о том, что надобно молитву творить. Некоторые творят столько-то или столько-то молитв. Но есть такие люди, которые перебирают шарики четок и за каждым движением в уме течет слово молитвы, плавно как вода в реке. И такие движения помогают людям сосредоточить ум свой на словах молитвы. Заведи себе четки. Они тебе о молитве напоминать будут, и подстройся под четки свои так, что бы движения шариков помогали движению слов самой молитвы.

Плести четки в монастырях я не умел и сделал себе четки из бус стеклянных и дешевых. Лежали они у меня во время работы в кармане, а во все остальное время стал я их в руке носить и молитву, как батюшка сказал творить: «Иисусе, Сыне Божий, помилуй мя»

Спросил я отца Павла:

– Если Бог открывает нам Себя в сердце нашем, то, как же относится мне к внешнему миру? Апостол Иоанн сказал: «Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отца» и «мир во зле лежит», значит, Бога в мире нет и мир есть зло?

Отец Павел на это мне ответил:

– Ты не дочитал эти слова до конца: «всё, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего». Апостол указует нам на то, как мы нашей испорченной природой рождаем новый мир, который слагается из наших страстей и грехов. Его нельзя любить. Он уводит нас от Бога, и апостол говорит чем – похотью плоти, похотью очей и гордостью житейской. А еще ты, Вася, забыл другие слова апостола Иоанна: «так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, чтобы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную». Мир, который создал Бог, только лежит во зле, но он не зло. Как грязная вода пропитывает белый холст. Но холст из-за грязи не теряет свой начальный цвет. Отстирай его, отмой, и он снова будет былым. Также и мир – творение Божие, пропитывается злом человеческим, но очисть всех человеков и весь мир засияет первозданной красотой. Когда ты был ребенком, ты радовался, играл с друзьями, деревья были огромными, трава густой, цветы яркими. Подрастая, ты смотрел на реки, горы, деревья, травы, цветы, зверей всяких, небо, усеянное звездами. Ты мог изумляться премудрости и силе Творца. Ты осязал и зрел вокруг себя Его дивные творения. Ты должен был понять, что Он всемогущ и велик. Ты видишь, как он явил Себя нам в делах своих. Вспомни, как Святая церковь Христова воспевает: «Всё дыхание да хвалит Господа!». Отбрось все то, что испорченная грехопадением природа человека извергает из себя от творения Божия и возлюби это творение. Возлюби и каждого человека из этого творения, каким бы он ни был. Посмотри на ребенка, он не бросает свою любимую игрушку даже когда она поломается. Все мы, когда причащаемся Пречистого Тела и Крови Христовых, складываемся в единое тело Христово, а исполняя заповеди Христовы, изъявляем готовность к исцелению душ наших самим Богом. Так что, Вася, апостол говорит о двух разных предметах по-разному: мир, сотворенный Богом, должно любить, а мир зла, проистекающего от попорченной природы человеческой, любить не надо. Но не забудь, что сам человек из мира, сотворенного Богом. Теперь подумай сам, если мир сотворен Богом, то Бог не есть мир <окончание предложения нечитабельно>. Ты можешь постичь великую мудрость и всесилие Божие, взирая на мир Им сотворенный, но встретить ты Его можешь только в своем сердце. Все вокруг может помочь тебе войти в сердце и встретить Бога, но если человек злой и ум его занят только своими мыслями, то он может, гуляя по саду, встретить самого Христа и не узнать его, пройти мимо. Вот я – был человек злой, одержимый своими мыслями о благе своей Родины, и только по великой милости Божией встретив отца Николая, я не убил его, а неохотно согласился послушать. И вот, слушая его речи, мои пустые мысли рассеялись как дым и я устремился Богу по пути, указанному отцом Николаем.

Я вспомнил нашу встречу с батюшкой и как она изменила мою жизнь, направив на совсем иной путь – путь ко Господу. Хотя я всегда считал себя православным, но жизнь моя текла – как попало, к службам ходил, у исповеди бывал, Святых Таин Христовых причащался, но Бога не искал, считал, что довольно с меня и того, блуждал в мыслях своих, а стремления к Богу не было. Тогда спросил я батюшку:

– Как всё вокруг, как ты сказал, может помочь мне войти в сердце и встретить Бога?

Батюшка ответил с улыбкой:

– Так я уж все сказал тебе. Когда наблюдаешь все его прекрасные творения: горы, моря, поля, леса, сады, облака, звезды в небе, животных, растения, птах разных, нельзя не восхититься Премудрости Создавшего все это. Внимательно посмотри на всё творение. И ты, и я, и все люди тоже творения Божии. Мы все люди – часть созданного Богом мира. Почувствуй это, проникнись, и тогда мысли начнут рассеиваться как туман от этого осознания. В этом и есть помощь, о которой ты спрашиваешь. А дальше не забывай про молитву Иисусову.

Как то отец Павел сказал мне:

– Вася, ты в своей жизни всецело положись на волю Божию, прими ее всем сердцем своим и будешь ты всегда в Боге пребывать и ничто тебе не будет страшно.

– А как положиться мне на волю Божию? – вопросил я батюшку.

– А ты помнишь слова Христовы? «Не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться? Потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом». Ко мне в дом иногда столько народа приходит, что крупинки не остается, а на следующий день Господь подает все сызнова – кто то что то принесет, кто то что да пожертвует, а то и отец Николай чем покормит. Чем больше себя Богу отдаешь, тем больше Он с тебя забот снимает. Ни каждый может Богу работать на пастырском пути или другую какую работу храмовую исполнять, но каждый может Ему отдаться. Слышал от некоторых языческих проповедников о том, что надо человеку стать как бревно, которое несет река, чтобы спокойно проплыть путь свой жизненный. Мнится мне, что не верно это, потому как бревно плывет спокойно по ровной глади реки, а если случится порожек, крутой изгиб реки, ветви, свисающие в воду, зацепится то бревно и будет на месте стоять или о камни на порогах разобьется. Я мню, что надо человеку стать как лоскуту ткани. По ровной глади лоскут ровно плывет. Через пороги и острые камни потихоньку переползает. Если изгиб река делает, прибьется такой лоскут к берегу, а потом потихоньку, подталкиваемый водой снова поплывет. А если за ветви зацепится, скрутится в свиток и оторвется от ветвей, ровно продолжая свой путь. Потому это, что мягок он – лоскут и все препятствия, на пути встречающиеся, мягко обходить может. Вот так и ты, стань мягким в руках Божиих и Он сам весь твой путь управит.

Вспомнилось мне тогда житие Василия Рязанского, в честь которого я крещен был. Особенно вспомнилось мне как он из Мурома в Рязань по оке на мантии своей плыл и рассказал я об этом батюшке. Батюшка выслушал рассказ мой и серьезно сказал мне:

– Вот видишь, покровитель твой небесный сызмальства тебя этому учил. Святые Христовы все это по естеству своему знали и опытно прошли, Господь им это открывал через сердце их открытое Богу. Не так мудрецы языческие в мудрости своей заблудившиеся. А ты, Вася, не уподобляйся мудрецам этим, а поступай как святой Василий.

– Бог тебя, Вася, не оставит никогда, если ты всецело предашься в руки Его, полностью положишься на Него. – Сказал мне как то раз отец Павел – Только ты своего в жизни не ищи. Не думай, что лучше вот то или вот это. Если тебе обстоятельства и покажутся скорбными, помни – это лучшее на этот час, самим Богом уготованное для тебя. Только тогда ты всецело на волю Божию положишься, когда все ты станешь почитать для себя благом.

Попросил я отца Павла обучить меня движениям таким, с какими он сам соединяет слова молитвы Иисусовой.

– Ну что ж – сказал отец Павел – покажу тебе эти движения.

Произнося на русском языке молитву Иисусову: Иисусе, Сыне Божий, помилуй мя, отец Павел совершал различные движения, притом каждое слово молитвы он отделял друг от друга. По окончании звучания каждого слова молитвы все тело батюшки как бы замирало на секунду другую, а на букве, на которую приходится ударение в каждом слове, движения батюшки были весьма замедлены и плавны.

Батюшка повторил эти движения с молитвой несколько раз, что бы я запомнил их. Потом сказал мне, что бы я повторил их несколько раз, во время чего поправлял меня и объяснял как и что надобно исполнять.

Затем батюшка, произнося ту же молитву, оказал мне иные движения. Но произносил он уже каждое слово по складам, на каждом из них делая резкое движение. Опять заставил меня несколько раз повторить эти движения, поясняя их.

– Выбери из этих двух совокупностей ту, которая тебе более всего подходит. А понять это ты сможешь по тому, что все твое внимание сосредоточится на словах молитвы Иисусовой. Давай теперь попробуем сотворить молитву сию вместе.

Мы стали с батюшкой исполнять то одну совокупность движений, то другую. Так проходили мы с ним молитву около часа. Вдруг я заметил, что батюшка Павел весь как бы просветлел, лицо его сияло, и от рук его как бы исходил свет. Я в испуге воскликнул:

– Батюшка, что с тобой?

Отец Павел остановился и ответил:

– Такова сила молитвы Иисусовой. Настолько она сильна, что может человека преображать. Непрестанное поминание Имени Божьего в уме со вниманием, очищает ум.

Я возразил отцу Павлу:

– Много я видел монахов, по четкам молитву творящих, но не один из них не сиял, так как ты.

Отец Павел мягко ответил мне:

– Не моя это заслуга, Вася. Это Сам Господь вразумляет тебя о том, чтоб ты не оставлял молитву сию. Что бы держал в уме Имя Божие. А ты до смерти моей не рассказывай об этом, чтоб кто-нибудь не приписал этого мне.

Спросил я однажды отца Павла:

– Слышал я в России от монахов пословицу одну: «Помни последняя твоя и вовек не согрешишь». Все мы знаем, что умрем, кто раньше, а кто позже. Почему же грешить продолжаем? Ведь даже старики недалекие от могилы в чем-нибудь да согрешат, хотя о смерти помнят.

Отец Павел очень посерьезнел и мне ответил:

– Все знают о смерти да не все в нее верят. Надобно убедить себя в том, что ты уже умер.

Как то напомнил я отцу Павлу о просьбе моей обучить меня сражаться на мечах и о том, как он ответил мне, что в свое время обучит.

Отец Павел мне сказал:

– Искусство сие я сам до конца постиг только когда принял Святое Православие. Раньше оно мне надобно было только для того, чтобы зло людям причинять, хотя я это зло почитал в то время добром, надеясь очистить Японию от иноземцев. А после того, как отец Николай крестил меня, хотел я это занятие оставить вовсе, но отец Николай сказал мне, что бы я продолжал им заниматься на благо людям, а не во вред. В самом простом своем употреблении искусство это есть гимнастика, приносящая благо всему организму человеческому и укрепляющая мышцы. В другом употреблении искусство это должно употреблять для охраны порядка в обществе. К примеру, можно обучать искусству этому полицейских, которые в совершенстве овладев им, смогут употреблять уже не мечи, а деревянные палки или шесты. Ну а в высоком употреблении искусство это открывает возможность к лучшему постижению людей. Во время боев ты постигаешь устроение ума, повадки, характер соперников своих, начинаешь понимать, что у многих людей есть много почти неотличимых свойств. Я не говорю о трусости и смелости, а о том, что почти все соперники одинаково отвечают на какой то особый удар, и лишь особо умудренные могут его предугадать. Ну, довольно мне говорить, давай, Вася, помолясь Господу начнем.

И мы с батюшкой начали наши занятия.

Мы с отцом Павлом смастерили для упражнений в бою на мечах чучелки из бревнышек. Вкопали мы их в землю. Я горшки какие то старые нашел, сверху на бревнышки нацепил, получилось наподобие шлемов. Уж очень похожи они у нас получились на идолы Перуна, как в житии крестителя нашего Владимира нарисованы.

А когда смотрю я на отца Павла, как он по чучелку палочкой бьет, так вспоминается мне дядька князя Владимира. Он идол Перуна, побив, в Днепр сбросил.

Рассказал я об этом отцу Павлу, на что он мне ответил:

– идолов побить и выбросить – дело хорошее, а у нас с тобой, слава Богу, идолов нет, а куклы для упражнений наших. Вот только к людям наши упражнения употреблять надо с крайним рассуждением. Жил не так давно великий святой – Серафим, богатырь был духом и телом. Напали на него разбойники и рассудил он, что они не враги ближних его, не враги страны его, а только отнять у него что то хотят. И решил он пускай берут и даже побьют, не противился он им, а претерпел побои. А другой великий святой-Сергий двум своим монахам за страну, за народ, за ближних биться велел. И убивать им пришлось.

Я никак не мог уразуметь – как так, величайший из русских святых, монах посылает таких же монахов убивать? На Родине моей, на земле Рязанской, издавна помнят про подвиг русского богатыря – Евпатия Коловрата, но он монахом не был, а был боярином, вот и защищал землю родную от врагов, до смерти бился. А подвиг Сергия не мог я понять. Раз стал монахом, удалился от мира в пустыню, так и сиди в ней. Спросил я об этом отца Павла. На это моё недоумение отец Павел ответил мне:

– нет у тебя Вася рассуждения! Это Вася одна из главных христианских добродетелей. Святой Сергий – монах, от воли своей отрекся, но учеником Христовым быть не перестал. А посему рассудил: «есть заповедь Христова – да любите друг друга и пояснение в Евангелии есть – нет больше той любви, если кто погубит душу свою за други своя». Вот Сергий и два его монаха и отсекли свою волю, а Христову исполнили. Так и монахов святой Сергий послал не простых, а воинским искусством владеющих и разное оружие в руках не раз державшие. Предки твои рассудительнее тебя были.

– а что же тогда Серафим отпора разбойникам не дал? – спросил я.

– так ведь разбойники те не угрожали никому кроме самого Серафима, а он тоже с рассуждением к разбойникам отнесся, исполняя заповедь Христову: «если кто захочет отнять у тебя верхнюю одежду, отдай ему и рубашку», а драться Христос за верхнюю одежду не заповедал.

Отец Павел любил повторять:

– Любые упражнения делай с рассуждением. Не переутомляй свои мускулы и составы тела своего, но и не ленись в тренировках. Все должно свершаться сообразно, на потребу жизненную. Преподобному Сергию необходимо было носить в обитель свою воду – вот он и носил ее. А бывают силачи, так те поднимают грузы, непомерные для других и этим укрепляют свои мускулы более чем потребно для жизни повседневной. Вот есть у нас борьба сумо, увеличивают они свое тело, каждый день грузы поднимая и вкушая пищу, увеличивающую тело. Дерутся те борцы на потеху публики, а в жизни получают много болезней и недугов. Так же и силачи потешают публику, а сами страдают. Не будь таким и никому из тех, кого учить будешь, не позволяй плоть свою, от Бога человеку данную, калечить таким манером. Помнишь как Господь наш сказал: «Связывают бремена тяжелые и неудобоносимые и возлагают на плечи людям». Мускулы свои не увеличивай поднятием тяжестей они у тебя и без того крепки. Довольно с тебя и таких. Упражнения мои неотступно выполняй каждый день, но так, что бы тело твое могло работать без устали и для себя и для других, а дух был бодр и весел и мог молиться Господу с радостью.

Как то после занятий наших отец Павел удалился в свою комнату, в которой обычно предавался молитве. Я ушел по каким то делам в мастерские, и пробыл в них часа четыре, а потом снова зашел к батюшке. Некто из присутствовавших в то время в доме батюшки сказал мне, что он, уйдя в комнату после наших занятий, до сих пор не выходил и даже не вкушал пищу.

Я очень взволновался, окликнув отца Павла и не получив ответа. В еще большем волнении я ворвался в его комнату и был весьма поражен мною увиденным. Батюшка сидел неподвижно на полу, лицо его сияло как солнце, так, что смотреть на него было больно глазам. На устах у него была ласковая улыбка. Я вскричал:

– Батюшка, что с тобой?

Отец Павел очнулся и все с той же улыбкой сказал:

– А, Вася, это ты, а я поспал немного.

Я рассказал отцу Павлу – что видел.

– Да что ты, Вася, пригрезилось тебе это. Утомился я, вот задремал.

Я не унимался, тут подошли некоторые домашние отца Павла, и он тихо сказал мне:

– Ты, Вася, об этом не говори никому.

– Ты молился? – также тихо спросил я.

– Да – еле слышно ответил батюшка.

Как то встретился я с отцом Иоанном Сенума, он благословил меня, спросил кто я по нации. Я ответил, что русский, он обрадовался, сказал, что был в России и встречался с кронштадтским батюшкой Иоанном Сергиевым. Между прочим, рассказал он мне об их разговоре. По окончании разговора отец Иоанн Сергиев повернулся на восток и поклонился до земли, сказав: «Поклон вам, великие трудники нивы Христовой!». Встав, отец Иоанн Сергиев продолжил: «Прежде всего, поклонился я трем великим делателям: архиерею земли японской – Николаю, и двум его соработникам – Павлу, по ныне сеящему свет Христов, и, уже предстоящему пред престолом Божиим, Иоанну». Отец Иоанн Сенума переспросил: «Павел Савабе и Иоанн Сакай?». «Да» – ответил отец Иоанн Сергиев – «много я наслышан о их делах, велики они пред Богом!»

Спросил я как то отца Павла:

– Можно ли спасаться православному христианину без духовного руководства?

– Можно – ответил отец Павел – но запомни, спасает христианина не духовный отец, а сам Бог. Вот Иуда – был руководим самим Господом нашим Иисусом Христом и все равно погиб, а святой Вонифатий был пьяницей, ни о каком спасении душевном даже не помышлял, но Господь Сам его спас. Духовное руководство дело спасения свершает намного быстрее и христианин на пути спасения свершает меньше ошибок. Духовный отец и поддержит человека, и укрепит, и подскажет – что не так. Вот мне духовное руководство было необходимо, ибо без соучастия отца Николая не стал бы я христианином, так бы и погряз в грехах своих.

Спросил я однажды отца Павла:

– Господь наш во святом Евангелии говорит: «есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие». Как такое может быть? Ибо все люди умирают, даже все апостолы умерли.

Отец Павел ответил мне:

– А что еще в Евангелии написано, помнишь? «Царство Божие внутри вас есть». Значит, надобно увидеть Царство Божие в сердце своем. Если Господь говорит, что оно там есть, значит, оно там есть всегда, а не когда то там будет.

– Как же его увидеть? – спросил я.

– Только войдя в свое сердце умом – ответил батюшка – Я тебе уже говорил, пройди молитвой Иисусовой сквозь все мысли и погрузись с той молитвой в сердце. Тогда воссияет пред тобой Царство Божие и смерть не коснется души твоей, что бы с телом твоим не происходило. Посмотри на тело свое, оно каждодневно меняется. Волосы и ногти быстро растут, кожа шелушится и отпадает, все твои внутренности обновляются каждый день. Так что то тело, которое было у тебя, когда ты со мной познакомился уже давно ушло, а сейчас предо мной уже другое, новое твое тело стоит. Так что тело течет непрестанно и под конец совсем выливается, а вот душе надобно попасть в Царство Божие, а то так и застрянет в глупых мыслях своих и мечтаниях без Бога – это и есть ад, бытие без Бога. А те, кто еще при жизни в Царство Божие войдут, встретят в Нем Самого Бога и будут пребывать в блаженстве. Как апостол Павел говорит: «и так всегда с Господом будут».

– Батюшка, – не унимался я – а что в том Царствии Божием будет? Да и прибывать в прекрасном месте тысячи лет – надоест.

– Эх, Вася, – улыбнулся отец Павел – вспомни слова Спасителя нашего: «Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино». Человек тот, который в Царство Божие попадает, становится единым с Самим Богом. А что ты годы Царства это считаешь, то зря ты так делаешь. Ведь апостол Иоанн в Откровении своем говорит: «времени уже не будет». Упражняйся, Вася, в молитве Иисусовой непрестанно, она путь твой в Царство Божие.

Долго я размышлял над словами отца Павла о Царстве Божие и решил вопросить его – зачем же нам тело и ум нужны, если они путь в Царство Божие для нас закрывают?

Пришел к батюшке и спрашиваю его об этом.

– Как бы ты, Вася, Божий мир принимал без тела? Как бы ты его видел, слышал, вдыхал, трогал? А без ума как бы ты мир Божий воспринимал и ему отвечал? То, что мысли наши нам вход в сердце закрыли так это потому, что первородный грех наши предки свершили. Вот и попортилась природа наша первозданная. А Господь наш Иисус Христос ее нам исцелять помогает и заповеди Свои нам в Евангелии оставил. Самую первую Его заповедь помнишь?

Я назвал первую заповедь Блаженств.

– Нет, – ответил батюшка – самая первая заповедь Христова была «покайтесь, потому что приблизилось Царство Небесное». Покайтесь, означает – отвратитесь от греховных дел ваших. Потом уже начинаются заповеди Блаженства и самая из них первейшая: «Блаженны нищие духом, потому что их есть Царство Небесное»

– Как, батюшка, стать нищим духом? – спросил я.

– Оставь пустое думанье, имей знание. Ты знаешь, как дышать и дышишь, ты знаешь, как ходить и ходишь, ты знаешь, как любить и любишь. Ты радуешься, печалишься, веселишься, плачешь, не думая как это надо делать. Воин знает, как надо сражаться и не думает, механик знает, как надо чинить машину и не думает. Не задумывайся, как славить Бога – просто славь Его, не задумывайся, как молиться Богу, просто молись Ему. Еще, Вася, не мни себя чем то, все что у тебя есть от Бога – и тело, и сила, и знания. Не борись с мыслями, не имей их в уме своем. Погрузи ум в молитву. Лучше в короткую, в какой ты потихоньку навык приобретаешь: «Иисусе, Сыне Божий, помилуй мя». Так потихоньку придешь еще к одной заповеди Блаженства: «Блаженны чистые сердцем, потому что они Бога увидят».

Спросил я отца Павла о посте – как надлежит поститься в постные дни?

Батюшка ответил:

– Есть еда постная – хорошо, ешь ее. А не добудешь постной – ешь скоромной поменьше. Главное, не имей дурных помыслов. Ни против тех, кто рядом с тобой, ни против врагов своих различных. Не забывай, Вася, слова Христовы во время поста: «А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твое, чтоб явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцом твоим, Который втайне».

Спросил я отца Павла:

– Почему люди, слушающие проповедь отца Николая или твою не приходят к вере? Почему люди, которые рождены в христианстве, которые постоянно причащаются, растут и живут среди святынь, не имеют веру в Бога?

– Потому что, – ответил мне батюшка, – вера есть дар Бога, как апостол Павел сказал: «это не от вас, Божий дар». В другом послании этот апостол сказал: «кого Он, то есть Бог, предопределил, тех и призвал» <далее текст нечитабелен>

Однажды спросил я отца Павла:

– Батюшка, что такое любовь?

Став очень серьезным, батюшка ответил мне:

– Любовь, Вася, это всецелое приятие человека таким, каков он есть и жертвенность самим собой, даже своей жизнью, для спасения этого человека.

– Про первое, батюшка, то есть про приятие я понял, а что за жертвенность такая? Когда многие мои товарищи на войне за Родину собой жертвовали, это мне понятно, когда мать собой жертвует, спасая дитя свое от лютой опасности, мне тоже понятно, а как я могу в мирное время жертвовать собой за тебя, за товарищей своих?

– Не имей ко всем пристрастия – это уже жертва. Ты любишь человека, придумывая для него какието свойства, которых он и не имеет, и наслаждаешься этими свойствами. Потом, помни слова Господа Иисуса Христа: «кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую, и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду, и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два. Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся» – в этих немногих словах жертвенность твоя и заключается. А просящим может быть тот, кто просит у тебя не только вещь какую или деньги, но и совет, и доброе слово, и поддержку в трудный час.

Тут на ум мне пришли еще и другие слова апостола Павла: «Господь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает». Я спросил батюшку об этих словах. Батюшка сказал:

– Наказывать означает вразумлять, разъяснять на примере, что случается в том или другом обстоятельстве. Ты когда дорогу для паровозов строил, наверно видел, что случается, если насыпь не укрепить? Она остается кучей песка и ее легко дожди размывают. Вот так же и господь наказует, то есть вразумляет, учит нас неразумных. А бьет он по делам нашим страстным, дурным. Не карает нас Милосердный Господь, не истребляет. Вспомни, Вася, в русском языке слово наказует и слова указует и показует, пишутся и звучат почти одинаково. Происходят они по вашей грамматике от одного слова казать, то есть являть. Вот Господь и являет сыновьям своим учение или пример, как в каком случае надо поступать.

Придя однажды в мастерские, где я работал, я застал своих товарищей по работе столпившимися вокруг чего то, лежащего на полу. Я подошел к ним и увидел, что посреди них лежит убиравший у нас в мастерских мальчишка-сирота Киёши. Курточка его на груди пропиталась чем то бурым. Поняв, что случилось что-то не ладное, я спросил у своих товарищей – что с ним такое. Они объяснили мне, что Киёши убирался, когда у одного вагона в мастерских выбился из под колеса башмак и вагон качнулся, да так, что его буфер прижал бедного Киёши к буферу другого вагона и у него пошла кровь. Механик мой был сер, как туча, он понимал, что надо звать полицию, начнется расследование и ничего хорошего не будет. Мне было жаль его, он всегда был добр с нами – рабочими, чинящими и паровозы и вагоны. Но еще больше мне было жаль мальчишку, круглого сироту двенадцати лет, живущего при мастерских. Он был задорным огольцом и очень добрым, не озлобившимся на мир из-за своего положения. Сердце мое сжалось, а на глаза навернулись слезы.

Тут меня что то подтолкнуло, я нагнулся, сгреб Киёши как в охапку, и побежал с ним на улицу. Мои товарищи вослед мне закричали, подумав, что я повредился умом, и побежали за мной. Я выбежал на площадь, где в ожидании стояли понские извозчики – дзинрикиси. Там меня нагнали мои товарищи и механик с ними. Он положил мне руку на плечо и сказал, что Киёши уже не помочь, что надо смириться и вернуться в мастерские.

Я резко ответил, что попробую ему помочь, пускай только они прежде помогут нанять мне извозчика. Но это оказалось трудным делом, никто из извозчиков не брался везти меня с окровавленным мальчиком на руках. Наконец мои товарищи сторговались с одним из этих извозчиков за двойную плату, назвав адрес отца Павла.

По дороге я слушал, стучит ли у Киёши сердце, но так и не услышал стука. Подъехав к дому отца Павла, я понесся к нему, думая лишь об одном: хоть бы он был дома. Отец Павел был дома, но народ, бывший у него, отшатнулся от меня с моей страшной поклажей.

Мы с батюшкой, не говоря ни слова, прошли к нему, батюшка все понял, мы стащили с Киёши всю одежду и положили на пол. Отец Павел осмотрел мальчика и всего ощупал, потом проговорил:

– Плохие его дела.

– Он умер? – спросил я.

Отец Павел очень медленно ответил мне, я понял, что он все время молится за Киёши:

– Сердце у него не бьется, но Господь даже апостолам своим сказал: «не ваше дело знать времена или сроки, которые Отец положил в Своей власти». Помолимся, Вася, о его выздоровлении, а я немного подавлю на него пальчиками.