Текст книги "Эротикон"

Автор книги: Константин Рыжов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

4

Но возвратимся к Гере. Ей, несчастной, тоже пришлось провести бессонную ночь. Как уже говорилось, волоокая дочь Крона, обратившись в огромного ядовитого овода, преследовала корову, в образе которой скрывались сразу две ненавистные ей разлучницы. Гера с таким усердием жалила их обоих, что даже немного запарилась. Пленницы вопили дурными голосами, но, конечно, не добились никакого снисхождения.

В прежние времена торжество над соперницами всегда доставляло Гере мрачное наслаждение, но сегодня она напрасно искала в своём ожесточённом сердце, хоть какого-то удовлетворения. «Ах, какая тоска! – воскликнула богиня про себя, – какая тоска и какая мерзость то, чем я сейчас занимаюсь! Разве можно было вообразить ещё недавно, что я, царица богов, опущусь до такого ничтожества? Как это мелко – кусать за задницу какую-то глупую девчонку, переспавшую по глупости с твоим глупым мужем!»

Мысль о Зевсе всколыхнула в душе Геры новую волну ревности. «Вот кто виноват во всех моих несчастьях! Вот кто довёл меня до такого унижения! – закричала она в бешенстве. – Как я мучаюсь и как я страдаю из-за этого неблагодарного обманщика! Как он посмел предпочесть мне какую-то корову, от которой несёт навозом и кислым молоком? Неблагодарный, грубый мужлан! Но почему я не могу отплатить ему тем же? Ах, с каким бы наслаждением я наставила ему рога! Но не втайне от всех, нет! А также как это делает он сам – с наглой разнузданностью, на виду у всего мира! Чтобы он бесился от ревности и бессилия, видя меня в объятиях другого!»

Так говорила Гера, предполагая, что ведёт беседу сама с собой. Однако она ошибалась

– Есть о чём сокрушаться! – послышался чей-то голос за её спиной. – Уж что-что, а этот спектакль ты всегда можешь устроить! Было бы только желание.

Богиня быстро огляделась и увидела большого чёрного филина, который бесшумно парил в ночном небе.

– Кто ты? – с тревогой спросила она.

– Не буду притворяться твоим искренним другом, – произнёс незнакомец, – но зато могу смело отрекомендоваться твоим единомышленником.

– Не темни! Говори яснее, если ждёшь от меня доверия, – потребовала Гера.

– Скажем так, – усмехнулся неведомый попутчик, – я осторожный противник Зевса. Бросить ему вызов всерьёз я, пожалуй, поостерегся бы, но если речь идёт о мелких каверзах, о ловких проделках, о розыгрышах и плутовстве, то тут я всегда готов к твоим услугам. Лучшего помощника тебе не сыскать во всей вселенной.

– Имя! Назови своё имя!

– Уговоримся так, – предложил филин. – Видишь, вдали вздымается берег? Это остров Эгилия. Поклянись, что ты не донёсешь о моём предложении мужу, а после усядемся где-нибудь в горном ущелье, примем наше обычное обличие и обсудим все детали.

– Пусть будет по-твоему, – согласилась дочь Крона. – Клянусь водами Стикса, что не желаю тебе зла. Можешь спокойно открыть своё лицо!

В то же мгновение они достигли суши. Гера вновь приняла облик величественной женщины, а филин, коснувшись прибрежных камней, обратился в невысокого коренастого мужчину.

– Прометей, – пробормотала богиня с видимым облегчением. – Ну, конечно! Кто ещё согласился бы с такой охотой взяться за ремесло сводни!

– Кузина, – промолвил титан, – прежде, чем я изложу тебе свой план, позволь рассказать одну историю. Она кажется мне весьма поучительной!

Гера кивнула.

– Ты ведь конечно знаешь фессалийского царя Флегия? – продолжал Прометей. – Говоря откровенно, он большой пройдоха, однако пользуется любовью Зевса, и это нам на руку. У Флегия есть сын по имени Иксион и дочка, которую зовут Коронида.

– Уж не та ли это Коронида, что свела с ума нашего Аполлона? – спросила богиня. – Та, из-за которой он забросил Олимп и сделался завзятым греком?

– Она самая! – подтвердил титан. – Твой пасынок весьма напористо взялся за дело и прямо-таки навязался Флегию в зятья. Хочешь – не хочешь, царю пришлось принять его ухаживания, ведь ссориться с богами ему совсем не резон. Надо признать, что личико и фигурка у принцессы очень даже недурны, но если судить о женщине по её добродетели, то тут Корониде нечем похвастаться. Вот и выходит, что Аполлон, ей совсем не пара.

– Что ты говоришь! – удивилась Гера.

– Ну, о чём здесь много толковать? Ты же знаешь, кузина, нашего Феба! Разве он когда-нибудь шёл к цели прямым путём? Явившись на свидание к возлюбленной, он поначалу битый час тренькает на своей кифаре. А когда бедняжку одолевает сон и она начинает основательно клевать носом, он ударяется в поэзию и забивает ей голову своими стихами. Несчастная с ума сходит от скуки и теряется в догадках: когда же он додумается повернуть оглобли в нужную сторону? Вот, кажется, всё – дело доходит до поцелуев. Ещё шаг – и он у цели. Однако шалишь! Тут на небе появляется луна. Начинаются вздохи и ахи, выражения восторга и рассуждения о вечном. А там не за горами восход солнца – новый повод разразиться поэмой! После чего наш кифаред поспешно ретируется, сославшись на дела, а Коронида готова просто рыдать от досады. И в самом деле – какая нелёгкая угораздила её спутаться с богом-эстетом? Будь на его месте смертный попроще, она бы по три раза за ночь вкушала внеземное блаженство, не покидая пределов своей спальни.

– Всё это очень забавно, – усмехнулась Гера, – но какое мне до этого дело?

– Самое что ни на есть прямое! Братец её Иксион (к слову сказать, тоже паренёк не промах) постоянно потешался над Коронидой, отпуская в её адрес разные ядовитые шуточки. Наша принцесса долго крепилась, но, в конце концов, не выдержала – ведь даже ангельскому терпению приходит конец! Так вот, как-то раз, после очередной бессонной ночи, во время которой Аполлон без конца кормил её пустыми баснями, но так и не нашёл времени для самого главного, Коронида пришла в ярость. По уходу возлюбленного она вызывает к себе Иксиона и говорит ему:

– Признайся, негодник, ты, наверняка, почитаешь меня за круглую дурочку?

– Как тебе сказать? – отвечает Иксион. – За будущее не поручусь, но пока что круглей тебя я ещё никого не видывал.

– А ты, значит, умник из умников? – опять спрашивает Коронида.

– Ну, может, и не из всех умников умник, – отшучивается Иксион, – но, по крайней мере, времени зря не теряю.

– А не много ли ты о себе возомнил, бездельник?

– Каков есть, таков есть: лишнего не возьму, однако уничижаться тоже не желаю!

– Хорошо! – воскликнула Коронида. – Долой пустые разговоры! Чтобы показать, как ты во мне ошибался, я берусь трижды наставить рога моему ненаглядному, и сделаю это так ловко, что он будет всё время поблизости, но ни о чём таком не догадается!

– Дело нешуточное, – отвечает Иксион, – не каждому оно по силам, но ведь и я не лыком шит. Если ты свершишь, что обещала, я отмочу шутку получше: я уведу жену у кого-нибудь из олимпийцев и прямо на его глазах отделаю так, что мало не покажется. Однако он, бедняга, ничего не поймёт и ни о чём таком даже не заподозрит!

Уговорившись обо всём, брат и сестра тотчас приступили к исполнению задуманного. Надо сказать, что на примете у Корониды уже давно был один славный юноша по имени Исхий. Он был горячо влюблён в принцессу и оказывал ей недвусмысленные знаки внимания, однако она до поры никак на них не отвечала. Теперь же Коронида сделалась очень нежна к юноше и при каждом удобном случае одаривала его страстными взглядами. Всего за несколько дней ей удалось разжечь в сердце Исхия такой неистовый пожар, что он за одну только минуту близости с любимой готов был отдать капля за каплей всю свою кровь.

Принцесса убедилась, что её старания не пропали даром, и послала к юноше одну из своих верных служанок. Та, встретив красавчика на улице, шепнула ему на ухо:

– Гнёздышко моей госпожи соскучилось по горячим петушкам, да вот беда – поблизости нет ни одного подходящего!

– А что же тот петушок, что живёт в вашем курятнике?

– На него надежда плохая, – вздохнула служанка, – он норовит отделаться одним только кукареканьем, а на счёт того, чтобы лишний раз потоптаться – это у него туго.

– Если дело встало только за этим, то мой петушок придётся вашей госпоже по вкусу, – в тон ей отвечал Исхий. – Он у меня парень тихий, но зато работящий.

– Тогда милости просим – не оставляйте нас своим вниманием. Сами-то мы птички подневольные – из курятника ни ногой.

– Об этом не беспокойтесь, – промолвил отважный Исхий, – только бы ваше гнёздышко оставалось таким же гостеприимным, а уж как в него попасть – это наша забота.

В тот же день Исхий купил длинные фальшивые волосы, переоделся в женское платье, подвязал под него искусственные груди и явился в таком виде к Корониде, словно был её новой прислужницей. Заметив его выдумку, принцесса пришла в восторг, но виду не подала. Весь день она провела в обычных заботах. Когда же приблизился вечер, Коронида попросила Аполлона:

– Милый, мне так нравится твоя игра! Давай устроим сегодня концерт. Ты станешь посередине двора, а я, мои придворные дамы, служанки и рабыни будем слушать тебя возле открытых окон. Тогда каждая из нас сможет сполна насладиться твоей божественной музыкой.

Аполлон, польщённый оказанным ему вниманием, тотчас согласился на просьбу возлюбленной. Он перекинул через плечо ремень кифары, спустился на вымощенный камнями двор и ударил по струнам. Над землёй понеслись восхитительные звуки. Все приближённые принцессы сгрудились возле окон и с восторгом внимали Аполлону. Сама Коронида избрала для себя небольшую комнатку на втором этаже возле спальни. Рядом с ней находились только самые верные служанки. Сгрудившись вокруг принцессы, которая стояла, опершись локтями на низкий подоконник, они совершенно закрывали от посторонних глаз внутреннюю часть комнаты. Таким образом, Аполлон, бывший внизу, мог видеть одни только восторженные глаза, устремлённые на него со всех сторон. Именно этого и добивалась хитрая Коронида. Она сделал вид, что полностью поглощена игрой возлюбленного, а сама потихоньку приподняла подол короткого хитона, распустила пояс и открыла взорам Исхия свои очаровательные ягодицы. Никакого другого знака тому и не требовалось. Неслышно приблизившись к принцессе сзади, он тотчас выпустил на волю своего петушка, а тот уже сам отыскал дорогу в потаенное гнёздышко. Как и было обещано, ему оказали здесь самый, что ни на есть нежный приём.

Ни один из прежних концертов Аполлона не имел такого успеха! И никогда ещё Коронида не слушала его игру с таким самозабвенным вниманием. Её глаза были наполовину прикрыты и словно подёрнулись лёгкой паволокой. Волосы в беспорядке выбились из-под повязки. Щёчки порозовели. Из полуоткрытого рта вырывалось горячее дыхание. А порой она издавала звуки, напоминавшие сладостные стоны, и тогда по её телу пробегала дрожь неизъяснимого блаженства. «Вот она волшебная сила искусства!» – думал Аполлон, внимательно наблюдавший за своей возлюбленной. Он очень гордился произведённым эффектом. Явившись в тот вечер в спальню принцессы, он без конца разглагольствовал о священной гармонии музыкальных звуков, преображающих человеческую душу. Прекрасная Коронида, лёжа на низкой софе, рассеяно прислушивалась к его голосу, а на губах её играла загадочная улыбка. Её верные рабыни были тут же. И вот какие удивительные вещи творились перед их глазами: все присутствующие, да и сам Аполлон (бросавший иногда самодовольные взгляды на своё отражение в зеркале), не находили в его облике никаких изменений; они же ясно видели, как на затылке прекрасного олимпийца появились и быстро отросли двое аккуратненьких рожек. Чем была вызвана эта поразительная иллюзия, неизвестно. Наверно, её также следовало отнести на счёт волшебной силы искусства.

Добившись своего один раз, Коронида не пожелала останавливаться на достигнутом. На другой день она велела повару приготовить на ужин свиные ножки с варёным горохом. Блюдо получилось отменное. Принцесса изволила попросить добавки. Вечерние часы она провела, прогуливаясь по дворцовому саду, а потом отправилась в спальню. С заходом солнца в её опочивальню явился Аполлон, разряженный по своему обыкновению в пух и прах. Как и полагается галантному кавалеру, он покрыл поцелуями пальчики возлюбленной, а потом улёгся рядом с ней под красивым узорчатым покрывалом. Коронида вскорости задремала, зато Аполлон никак не мог сомкнуть глаз. Его чуткое музыкальное ухо ловило в ночной тишине какие-то странные, непонятные звуки. Он не мог в точности установить их происхождение, но твёрдо знал, что они не напоминают ему ни игру лиры, ни сладостные переливы свирели. В тоже время его тонкий аристократический нос обонял непривычные запахи. Аполлон не знал, откуда они доносятся, но был совершенно уверен, что это не аромат садовых роз.

Проворочавшись битый час, он тихонечко позвал Корониду.

– Да, милый? Что-то случилось? – отозвалась она.

– Мне кажется, что в комнате немного душновато, – признался серебролукий сын Зевса, – и вот, что я думаю, дорогая: может, мне пойти и поспать на балконе?

– Делай так, как тебе удобно, милый, – согласилась Коронида, – я сама немножко не в себе. Сейчас позову служанку: пусть она сделает мне притирание.

Так они и поступили. Аполлон улёгся на балконе, а Коронида поманила к себе Исхия. Проказник прекрасно знал, чего от него ждали. Он юркнул под покрывало, на место, где незадолго до того лежал его предшественник, и устроил своей госпоже такое притирание, что совершенно прогнал у неё остатки сна. Первым делом принцесса взобралась сверху на своего любовника и исполнила сидя на нём танец захмелевшей вакханки. Потом она повернулась к Исхию задом и изобразила дикую фессалийскую кобылу, приманивавшую к себе гулящего жеребца. А под конец, обратившись друг к другу лицами и крепко обнявшись (колени Корониды сжимали при этом бёдра Исхия), они показали любопытной луне, как качается под порывами ветра чёрная лаконская ива.

Между тем Аполлон ворочался в пяти шагах от них на жёстких мраморных плитах. Шум, непонятная возня и приглушённые смешки, доносившиеся из открытого окна, не давали ему сосредоточиться на созерцании великолепного звёздного неба.

– Любимая, – позвал он, – не желаешь присоединиться ко мне? Мы могли бы вместе полюбоваться Млечным Путём, а потом встретить ранний рассвет?

– Я бы с удовольствием, милый, – отозвалась Коронида, – но служанки как раз натирают меня настойкой сильфия. Ночная свежесть может оказаться для меня небезопасной.

Серебролукий Феб вскоре задремал, убаюканный мерным поскрипыванием ложа, раздававшимся из спальни. Проснувшись поутру, он спустился в сад, набрал целый ворох лилий и явился с ними в спальню принцессы. Бедняжка спала тревожным сном на сбившихся, измятых простынях. Видно было, что судьба послал ей трудную ночь: волосы Корониды были перепутаны, под глазами спрятались глубокие тени, вокруг губ и над бровями дрожали капельки пота. Девушка тяжело, прерывисто дышала и произносила в полусне чьё-то имя. Аполлон долго вслушивался в её бормотание, но так и не смог понять, о ком она говорит. Одно он знал определённо: это имя было не его.

На следующий день, после завтрака, Коронида объявила:

– А сегодня пойдём гулять в лес!

Идея принцессы всем пришлась по душе. Аполлон в особенности был ею доволен.

– Мы должны быть ближе к первозданной природе! – заявил он. – Поскольку она есть неистощимый источник вдохновения для любой творческой личности.

– Очень славно, милый! – отозвалась Коронида. – Но попрошу тебя: не бери с собой кифару. Мне хочется просто побегать и поиграть.

И вот они уже в пути. На лугу все набрали цветов и сплели себе венки из душистых нарциссов. Когда дошли до платановой рощи, девушки затеяли игру в «хромого сатира». Аполлону подвязали одну из ног, и он запрыгал на другой вслед за убегающей Коронидой. Вот-вот он настигнет её! Однако в последний момент принцесса с весёлым смехом выскользнула из рук своего наречённого. Что до Аполлона, то он с размаху проскочил несколько вперёд и кубарем скатился на дно глубокого оврага. Бултых! Нежноголосый небожитель по самую макушку погрузился в вонючую грязь, оставшуюся здесь с зимы. Ну и вид был у бедолаги, когда он выбрался обратно на поверхность! Даже самые вышколенные и серьёзные из придворных дам не могли удержаться от лёгкой улыбки.

– Мне очень жаль, милый, что так получилось! – воскликнула Коронида, но не беда: на обратном пути искупаемся в речке.

Незадачливого сатира обтёрли полотенцем и усадили играть в «рукогрейку». Оборотившись ко всем спиной, он должен был определить того, кто его ударил. Едва дали сигнал к началу игры, бедняге от души надавали увесистых тумаков. Но каждый раз, когда он называл имя той, что погрела об него руки, в ответ раздавался дружный смех – увы, он ни разу не отгадал.

– Ладно, довольно, – закричала Коронидв, – теперь поиграем в прятки!

Аполлона повернули лицом к сосне и заставили считать до ста. Тем временем все разбежались кто куда. Каждый искал место поукромнее. Принцесса схватила Исхия за руку и затащила в маленький уютный грот, вход в который скрывался в густых зарослях мирта и олеандра. На полу пещерки было полно сухой прошлогодней травы, словно специально приготовленной для них.

– Ух, ты! – прошептала Коронида, озорно поблёскивая глазами, – вот славное местечко для любовных утех.

С этими словами она с силой толкнула Исхия на стог сена, а сама прыгнула на него сверху, словно изголодавшаяся кошка.

Тем временем Аполлон старательно досчитал до ста и строго предупредил:

– Раз, два, три, четыре, пять! Я иду искать!

Он хотел оторвать лицо от сосны, но не тут то было! Накануне кто-то сделал на стволе глубокие зарубки. За ночь они затекли свежей смолой. В результате длинные волосы Аполлона, его брови, бородка и усы крепко приклеились к дереву и ни за что не желали отлепляться. Понадобилось приложить героические усилия, прежде чем он вновь получил возможность двигаться. И свобода стоила ему изрядных жертв! Значительная часть волос Аполлона так и осталась на дереве, все его руки были в ссадинах, а он сам с ног до головы перемазался в смоле.

Между тем Исхий и Коронида не теряли драгоценных минут впустую. Принцесса приподняла у возлюбленного нижний край его хитона и затеяла шутливую возню с его сонным богатырем.

– Что я вижу, добрейший господин лежебока, – со смехом говорила она, – вы решили вздремнуть? Как вам не стыдно! Вы забыли, что вас ждёт одна маленькая, одинокая скромница?

– Не пеняйте ему слишком строго, ваше высочество, – отвечал Исхий, – он обязательно исправится!

И действительно, стоило только его подразнить, спящий единорог поднялся, выпрямился во весь рост и занял боевую стойку. Сразу чувствовалось, что он тот ещё задира! Однако маленькая скромница ничуточки его не испугалась. Она ведь была храбрая особа и живо сбивала спесь даже с самых лютых хищников!

Принцесса опрокинулась на спину и раздвинула колени. Исхий приладился сверху и уже начал тихонько бодать свою подружку, как неподалёку послышался голос Аполлона:

– Та-та-та, – говорил он, – и где все попрятались? Занесла меня нелёгкая в этот лес!

– Тс-с, – прошептала Коронида.

Да куда там! Когда Исхий приходил в любовный пыл, натягивать вожжи и кричать ему «тпр-у» было бесполезно. Сотрясаясь под его ударами, принцесса сунула в рот ладонь и прикусила чуть не до крови большой палец левой руки – только так удалось ей заглушить рвавшиеся из груди стоны.

В то время как любовники тонули в волнах нахлынувшего блаженства, Аполлон, стоя неподалёку, растеряно крутил головой.

– Наверно, они укрылись в овраге! – решил он и отправился прочь.

Дочка Флегия и её мнимая служанка с облегчением перевели дух.

– Подожди немного, а потом выходи! – велела Коронида Исхию. Сама она быстро оправила одежду и, осторожно выбравшись из грота, побежала к сосне.

Через минуту над лесом разнёсся её серебристый голосок:

– А я выручилась, а я выручилась! Не видел, как я пробиралась? Ах, ты мой, глупенький!

Обхватив голову Аполлона, она одарила его горячим поцелуем! Прихрамывающий небожитель (пробираясь сквозь кусты, он пребольно ударился коленом о пень) был глубоко тронут этой нежностью. «Вот так штука! – подумал он про себя, – признаться, затея с играми мне поначалу не понравилась, но теперь я точно знаю, что это был самый восхитительный день в моей жизни! Всё-таки девственная природа творит с нашими сердцами чудеса».

Закончив своё повествование, титан с усмешкой взглянул на Геру.

– Зачем ты рассказал эту непристойную историю? – спросила богиня. – Хотел убедить меня, что наш Аполлон полный осёл? Я уже сама давно об этом догадалась.

– И совсем не ради этого, – возразил Прометей. – Теперь ты знаешь, что Коронида исполнила своё обещание. Пришла очередь Иксиона. Он поклялся сделать рогоносцем одного из олимпийцев, и если ты не против, готов сыграть эту шутку с самим Зевсом.

– Вижу, что ты невысокого мнения обо мне, Прометей, если предлагаешь подобные глупости, – надменно промолвила Гера. – Я, великая богиня, не собираюсь вести себя подобно дурашливой принцессе, которая не знает, куда себя деть от скуки! Тебе меня не понять. Главное ведь совсем не в том, чтобы переспать со смазливым мальчишкой. Я хочу отомстить!

– Кузина! – запротестовал титан. – Разве я говорю о заурядной интрижке? Нет! Всё случится именно так, как ты желаешь: Зевс, наблюдая за твоим торжеством, сойдет с ума от ревности. Но главное, когда всё свершится, я сумею обратить твой проступок в шутку. Никто и никогда не посмеет упрекнуть тебя в неверности.

– Если всё произойдет именно так, – криво усмехнулась Гера, – то ты настоящий демон! Изменить на глазах мужа и остаться после этакого бесстыдства целомудренной женщиной – ничего подобного я даже вообразить себе не могла!

– Для истинного таланта не бывает ничего невозможного! – скромно заметил Прометей и, наклонившись к уху богини, шёпотом поведал ей свой замысел.

Гера внимательно слушала титана, и её лицо постепенно прояснялось.

– Что ж, – промолвила она, – если всё будет так, как ты говоришь, я готова рискнуть. И в самом деле! Ведь я решаюсь на этот шаг не из распутства. Если бы сам Зевс не якшался каждый день со всякими шлюхами, я была бы честнейшей из жен. Он сам виноват, и пусть узнает теперь, что значит быть рогатым!…

Утром, когда Гера возвратилась в олимпийские чертоги, она столкнулась у дверей со своим супругом. Вид у него был виноватый и немного пристыженный. Гордая дочь Крона хотела молча пройти мимо, однако Зевс поймал её за руку и задержал на месте.

– Не спеши так быстро, дорогая, – произнёс он с запинкой. – Ты вчера появилась так внезапно… и при таких… э–э… обстоятельствах, что могла кое в чём ошибиться… то есть, истолковать превратно. И поэтому… э–э… нам просто необходимо с тобой объясниться

– Какой смысл в пустых разговорах! – надменно отвечала Гера. – Я устала от вечного вранья!

– Не понимаю, о чём ты, – возразил Зевс. – Я ведь сам оказался вчера в некотором роде жертвой. Вот я и подумал…

– Я не отдам тебе этой коровы! – топнула ногой Гера. – Даже не мечтай!

Лицо Зевса побагровело, в глазах сверкнула молния.

– Да чтоб тебе провалиться! – рыкнул он.

Но, вспомнив подробные наставления, которые дал ему Гермес, тотчас же поправился:

– То есть, я имею в виду эту тёлку, дорогая… Чтоб ей провалиться вместе со всеми её …э–э… потрохами.

Дочь Крона смотрела на него, сердито сдвинув брови.

– Я веду к тому, – продолжал Громовержец, что мы слишком часто ссоримся по пустякам, а ведь нам следует служить…э–э… образцом для других… И вообще, мы могли бы гораздо лучше проводить время. Почему, к примеру, не отправиться в гости и не повеселиться немного…э–э… в кругу друзей?

– Ты имеешь в виду своих потаскушек?

– Ну что ты! – замахал руками Зевс, – как ты могла подумать?… Да у меня и нет никаких потаскушек. Я говорю о приличной компании… Царь Флегий приглашает нас на вечеринку. Будут Аполлон, Прометей, Посейдон с супругой… Словом все свои.

Гера глубоко задумалась.

– Досужие сплетники распространяют обо мне всякие небылицы, – промолвила она. – Говорят, что я злая гордячка и занудная стерва, с которой даже пошутить толком нельзя…

– Ну что ты такое выдумываешь! – запротестовал Зевс. – И вообще, стоит ли…

– Я знаю, что это так! – перебила Гера. – Клевещут также, что младшая дочка Крона начисто лишена чувства юмора! От этого, дескать, ты и водишь компанию со всякого рода сомнительными красотками. Но ведь это неправда, мой любезный брат! Согласись, что я тоже люблю пошутить и повеселиться!

– Конечно! – отвечал Зевс, хотя и не очень уверенно.

– Прекрасно, что мы хоть в чём-то с тобой согласны! Так я не ослышалась? Ты зовёшь меня на пир к Флегию? И мы будем там без всяких церемоний?

– Пусть этикет остаётся на Олимпе!

– Что ж, я принимаю твоё приглашение! Забыв о ссорах и обидах, проведём роскошный вечер в кругу друзей, как это и полагается блаженным небожителям…