Текст книги "Человечество: история, религия, культура. Раннее Средневековье"
Автор книги: Константин Рыжов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)
Бенедиктинские монастыри появлялись в девственных лесах, на горах, на берегах озер и рек. Упорный труд монахов превращал «пустыни» в возделанные земли, подымал новь. Приютившаяся за монастырскими стенами духовная культура приносила обильные всходы. При каждом монастыре имелась библиотека. В их внутренних школах подготовляли учителей, направлявшихся потом в другие места, а во внешних просвещали мирян. Светская власть много способствовала этому процессу. Карл Великий одарял монастыри, превращал их, покровительствуя монастырским школам, в умственные центры и заботился о их дальнейшем распространении.
Св. папа Григорий Двоеслов
С падением Западной Римской империи папа сделался первым лицом в Риме, главным представителем христианских народов не только в церковном, но и в политическом отношении. Весь авторитет, который в течении веков приобрел Рим, сосредоточился теперь на римском первосвященнике. Находясь вне досягаемости византийских императоров, папы проводили самостоятельную политику, но при этом должны были постоянно согласовывать свои действия с королями остготов. Иоанн I (523-526) по повелению короля Теодориха совершил поездку в Константинополь, где добивался от императора Юстина I прекращения гонений на ариан, однако не преуспел в своей миссии. Когда папа вернулся в Рим, король обвинил его в измене и велел бросить в тюрьму, где Иоанн умер через несколько дней.
В 536 г. Рим был взят византийским полководцем Велизарием. Первым делом тот низложил избранного при вестготах Сильверия (536-537) и добился избрания лояльного грекам Вигилия (537-555). Так началась, продолжавшаяся более столетия, эпоха зависимости пап от византийских императоров. Впрочем, не смотря на это, значение их неуклонно возрастало. Папы принимали деятельное участие в администрации и суде. В Риме папа являлся полным хозяином, его влиянию подчинялись не только церковные, но также и гражданские власти. VI век оказался одним из самых тяжелых в истории Италии. Бесконечные войны византийцев с остготами дотла разорили страну. Многие города совершенно обезлюдили, а население Рима сократилось до 40 тыс. человек. В довершение беды в 568 г. в Италию вторглись орды лангобардов, часть которых была арианами, а часть – язычниками. Варвары несколько раз подступали к Риму и только униженные мольбы папы Пелагия II (579-590) спасли город от окончательного уничтожения.
В то время, когда на Рим обрушились все мыслимые и немыслимые несчастья – голод, болезни, наводнения, буря, вражеские нашествия – первосвященником был избран Григорий I Великий (590-604), подготовивший для папства блестящую будущность. Отличительной чертой его политики стал поворот к новым, возникающим в Западной Европе, варварскими государствам. Именно он установил контакты с королями Испании и Австразии. При нем началось обращение населявших Британию англов и саксов.
В числе христианских вероучителей папа Григорий Великий (или Двоеслов) занимает особенное место. На первый взгляд (если рассматривать по отдельности каждую из областей, в которой ему пришлось потрудиться) он не совершил ничего выдающегося. Как римский первосвященник он уступал могуществом, влиянием и, наверно, талантом жившему спустя четыреста лет Григорию VII. Он не прославил себя суровым аскетизмом, как основатель монашества Антоний, не достиг таких глубин в богословии, как Григорий Назианзский или Дионисий Ареопагит. Он не обладал ученостью Блаженного Иеронима, и проповеди его, с точки зрения красноречия, уступали проповедям Иоанна Златоуста. И тем не менее, он по праву имеет славу одного из величайших отцов церкви, ибо стал для многих поколений образцом в самом важном и ответственном для любого священника деле – в деле пастырского служения.
Родился Григорий в 540 г. в прежней имперской столице, городе Риме, и происходил из знатного сенаторского рода. Его родители отличались примерным наследственным благочестием. Одним из его предков со стороны отца был папа Феликс III, а его мать Сильвию позже причислили к лику святых. Благочестивые семейные обычаи и теплое религиозное настроение сильно отражалось на впечатлительном юноше, который уже в молодые годы мечтал постричься в монахи. Однако желание его осуществилось не сразу. Родители готовили его для светской службы и постарались дать сыну хорошее образование. Современник Двоеслова, знаменитый церковный историк Григорий Турский, писал о нем, что Григорий «в науках грамматических, диалектических и риторических так был сведущ, что в городе считался выше всех их по знанию». Это лестное свидетельство следует, однако, принимать с оговорками. В VI веке Италия являлась уже наполовину варварской страной, общий уровень культуры здесь сильно упал. В римских грамматических школах невозможно было получить того блестящего образования, какое имели отцы церкви IV века. Как правило, ученикам сообщались здесь элементарные сведения о греческой философии и литературе, но сам греческий язык не изучался. Не знал его и Григорий. (Впрочем, это не мешало при желании добыть необходимые знания из переводных сочинений, о чем свидетельствует слава блаженного Августина, – он также не владел греческим, но по другим причинам).
По окончании учения, Григорий служил при императоре Юстине II, пользовался его доверием и достиг высокой должности претора (в его обязанности входило наблюдение за отправлением правосудия). Однако в 575 г., вскоре после смерти отца, он оставил карьеру мирских отличий и употребил свое богатство на построение в Сицилии шести бенедиктинских монастырей. Седьмой – в честь апостола Андрея – Григорий основал в Риме в собственном доме. Поселившись здесь, он мечтал посвятить остаток жизни уединению, благочестию и аскетическим подвигам. Слабое здоровье мешало ему поначалу выдерживать длинные бдения и посты. Но, под наблюдением опытных старцев он постепенно укрепил себя и всецело отдался воздержанию, молитве, созерцанию и богомыслию. Впрочем, мечтам Григория не суждено было осуществиться. В 578 г. на него обратил внимание папа Пелагий II, который взял его из монастыря, рукоположил в сан диакона и отправил в Константинополь с важным дипломатическим поручением.
В те годы Италия переживала одну из самых трагических страниц в ее истории – нашествие лангобардов. Григорий вспоминал позже: «Все тогда во многих частях Европы предано было варварам, разрушены были города, ниспровергнуты станы, опустошены провинции, земледельцы бежали со своих полей… и конца не предвиделось казням божественного правосудия». Север и юг страны уже пребывали под властью варваров. Многие итальянцы были убиты или ограблены, другие бежали. Византийцы сохранили контроль только над небольшой областью в центре полуострова с городами Римом и Равенной, но и те, казалось, вот-вот падут. Григорий и был отправлен ко двору Тиберия II с поручением ходатайствовать о помощи против германцев, но не очень преуспел в этом деле (императору тогда было не до Италии, – он с трудом отбивался на востоке от персов, а на севере от славян и аваров).
В эту поездку Григорий взял несколько монахов из своего монастыря и, окруженный ими, проводил в Константинополе время так, как будто был в своем андреевском монастыре в Риме, соблюдая все предписанные уставом порядки. Не оставлял он и литературных трудов. В столице было начато известное сочинение Григория «Толкование на Иова». Вернувшись в 585 г. в Рим, он сделался настоятелем своего монастыря, а также исполнял должность церковного секретаря при Пелагии.
В 590 г. Рим постигли новые страшные бедствия – сначала разрушительное наводнение, а потом эпидемия, в результате которой умерло много народа, и среди них папа Пелагий. Временное управление церковью, как к одному из диаконов, перешло к Григорию. По избрании приемника Пелагию он собирался вернуться в свой монастырь. Однако, и народ, и гражданские власти единодушно потребовали от него, чтобы он стал новым папой. Узнав об этом, Григорий пришел в ужас (надо полагать, совершенно искренний, поскольку хорошо представлял тяжесть забот, связанных с исполнением должности первосвященника). Поначалу он отказывался, пытался даже скрыться из города, но народ не позволил ему уехать. Наконец Григорий согласился принять наследие Пелагия.
Положение, в котором он оказался после своего избрания, было очень затруднительным. Сам Григорий сравнивал свою церковь «с древним, разбитым бурею кораблем, в который со всех сторон проникает вода, так как балки его сгнили, расщеплены ежедневными бурями и грозят крушением». Самая страшная угроза исходила со стороны лангобардов. Местные византийские власти не имели ни мужества вести с ними действенную войну, ни мудрости для начала мирных переговоров. Варвары, чувствуя свою безнаказанность, то и дело совершали опустошительные набеги на окрестности Рима. Жители деревень, обессиленные войной и болезнями, почти не занимались земледелием. Страна жила под постоянной угрозой голода. Состояние церковных дел также заставляло желать лучшего. Церкви и монастыри были разорены; духовенство малочисленно, его явно не хватало для пастырского руководства общинами. Среди священников ощущался общий недостаток нравственности и дисциплины. Да и сама католическая вера находилась под угрозой. Лангобарды, хозяйничавшие в Италии, исповедовали арианство. В Галлии эта ересь также имела очень сильные позиции. Испания только в 589 г. освободилась от арианства, но требовалось потратить еще много сил для завершения и закрепления этой победы.
Первой и главной заботой Григория стало заключение мира с лангобардами. Формально ведению пап в то время подлежали только церковные дела. Но поскольку наместники императора – экзархи, укрывшись в хорошо укрепленной Равенне, пребывали в бездействии, папы фактически сделались правителями Рима и им поневоле приходилось принимать участие в политических делах. В 592 г. Григорий через голову экзарха самовольно утвердил с варварами мирный договор. Византийцы его не признали, и несчастная война продолжалась. В 593 г. король лангобардов Агилульф подступил к самому Риму, опустошил его окрестности и перебил множество жителей. Григорию пришлось начинать все сначала. Только в 599 г., благодаря его неустанным хлопотам и посредничеству, был найден компромисс, устраивающий обе стороны, и император заключил с варварами мир. Итальянцы наконец могли вздохнуть свободней.
Однако для роста значения папства в то время важна была не столько политическая, сколько церковная деятельность Григория. В этом отношении труды его также были многогранными и плодотворными. До наших дней дошло более 850 писем этого папы, представляющих замечательную картину его обширной и разнообразной деятельности. От рассуждений с патриархами, королями и императорами о высочайших предметах церкви или государства он тут же в других посланиях переходил к делам какой-нибудь фермы или к рассмотрению дел бедствующего просителя. Одной из главных забот Григория было огромное хозяйство римской курии, владевшей при нем богатыми имениями в различных частях Италии, Галлии и Сицилии. Он оказался способным хозяином и смог за четырнадцать лет своего понтификата значительно повысить их доходность. В результате в его руках оказались очень большие по тем временам богатства, которыми он умело пользовался на благо народу и церкви.
Личные потребности Григория оставались минимальными. Сделавшись папой, он продолжал вести жизнь самую скромную, простую и воздержанную. Огромная часть доходов римской кафедры расходовалась при нем на поддержку неимущих. По своему характеру Григорий был человек мягкий, деликатный и впечатлительный. Его сострадательность могли оценить многие разоренные города и деревни, которым он каждый месяц отправлял хлеб, вино, рыбу и другие припасы. Благотворительность его была безмерна. Он пекся также о школах, больницах, богадельнях, страноприемных домах, высылая в них все необходимое. Римляне являлись предметом его особой заботы. В эти трудные годы кроме папы у них не было другого защитника и благодетеля, и ежедневно Григорий отправлял милостыню многим нуждающимся во всех частях города.
Во многом благодаря неустанным заботам Григория о нуждах церкви и народа, благодаря его личным качествам и святой жизни, моральный авторитет папства значительно вырос в глазах западных христиан. Именно при Григории влияние римского первосвященника впервые вышло за пределы Центральной Италии и стало ощущаться на всем Западе, прежде всего в Испании, но также во Франкском королевстве и Иллирии. Григорий много потрудился над христианским просвещением других стран. В 596 г. он отправил несколько монахов из своего андреевского монастыря миссионерами в далекую Британию, после чего началось обращение этой страны в христианство.
Среди многих дел Григорий Двоеслов находил время для ученых занятий. Своей литературной славой у современников он был обязан прежде всего «Разговорам о жизни и чудесах италийских отцов». (В этом сочинении, замечательно характеризующем эпоху, Григорий собрал и пересказал бесхитростные рассказы о чудесах итальянских святых). Но для последующего развития западной церковной литературы гораздо большее значение имела проповедническая деятельность Григория. Заслуги его в этой области были настолько велики, что Двоеслова называют иногда творцом латинской проповеди. При всей, на первый взгляд, неумеренности этой оценки (ведь не секрет, что до Григория на Западе было много талантливых проповедников: Амвросий Медиоланский, Блаженный Августин, Лев Великий и др.) она все же далеко не без основательна.
Сам Григорий объявил проповедничество существеннейшей частью пастырского служения. Он считал совершенно недопустимым ограничивать пастырскую деятельность только выполнением обрядов и совершением молитв. Между тем западное духовенство долгое время холодно относилось к этой стороне своего долга и оставляло ее в пренебрежении. Чтобы преодолеть предубежденность современников Григорий пишет специальное сочинение – «Пастырское правило», составившее целую эпоху в раннесредневековой церковной литературе. В первой части этого знаменитого труда определяется какие свойства должен иметь тот, кто хочет посвятить себя пастырскому служению; во второй – каково должно быть поведение принявших на себя пастырское звание; а в третьей – каким образом должен учить других пастырь церкви (тут помещалось много практических советов о том, как готовиться к проповеди, как говорить ее, как правильно излагать свою мысль, какие темы затрагивать и т.п.). Григорий писал, что главное в проповеди – это не блеснуть красотой слова, а донести до слушателя дух Евангелия, затронуть его сердце. Человек, поддавшийся самолюбивому желанию говорить красиво, часто вместо того, чтобы давать назидания другим, только приносит жертвы своей страсти: старается очаровывать слушателей, заискивает их внимания и одобрения. Проповеди самого Григория всегда были безыскусны и просты. Прочитав какое-то место из Евангелия, он обычно в ясных и душевных словах прямо приступал к разъяснению. В его беседах не было никакой декламации, никакой риторики и никакой литературной глубины. Поясняя свою мысль, он не стремился демонстрировать начитанности, а брал примеры из обыденной жизни, или жизни своей собственной.
Сопоставляя беседы Григория Двоеслова с творениями другого знаменитого проповедника более ранней эпохи – Иоанна Златоуста, можно отметить еще одну особенность: в отличие от Златоуста, пастыря сурово бичующего и обличающего порок, Григорий был проповедником утешающим. Время, в которое он жил, было наполнено множеством бедствий и люди искали в вере прежде всего отдохновения.
Григорий хорошо понимал это. При высоте аскетических идеалов, в нем было много, как он сам говорил, «мягкой сострадательности к немощной низшей братии».
Обращаясь к своим прихожанам, он стремился снять с их плеч тяжелый груз каждодневных забот, притупить горечь утрат и разочарований. Это сообщало всем его проповедям неповторимую прелесть. В своем «Пастырском правиле» он писал, что нельзя быть пастырем непримиримым: надо помнить о естественных слабостях человека и, сжигая его, оставаться кротким. «Нужно кротко и умеренно обличать грешника, – говорит Григорий, – потому что человек часто грешит не по злости, а по неведению и слабости». Пастырское слово произносится не с тем, чтоб убивать, а для того, чтобы врачевать. В другом месте Григорий пишет: «В обличениях весьма трудно бывает удержаться, чтобы не сказать чего-нибудь невыносимого. Нередко одно неосторожное, слишком резкое слово обличителя, вместо того, чтобы уврачевать грешника, убивает его, повергает в отчаяние. Посему, когда пастырь после обличительной проповеди заметит, что поразил слушателей слишком сильно, тотчас должно прибегнуть к покаянию и со слезами просить у Господа прощения…». Слово проповедника всегда серьезно, спокойно, строго, но вместе с тем оно растворяется мягкостью любви и дышит «нежностью материнской ласки». В этом и других подобных наставлениях проглядывает нежная и любящая душа Григория.
Современники безмерно восхищались творениями Двоеслова. Не даром многие его проповеди были записаны скорописцами и ходили потом по рукам благочестивых христиан. В последующих веках они продолжали оставаться предметом подражания. В знаменитый Гомилиарий Карла Великого, включившем в себя лучшие проповеди отцов католической церкви, беседы Григория заняли центральное место. Полвека спустя Реймский собор 852 г. повелел каждому пресвитеру прилежно читать и изучать проповеди св. Григория, а некоторые из них заучивать наизусть. Его «Пастырское правило» имело такое большое значение, что соборы IX века в каталоге книг необходимых для пастырей церкви назначают этому сочинению место тотчас после Св. Писания. Каждый, приступающий к проповеди, должен был знать его во всех подробностях.
Сказанным далеко не исчерпывается значение Григория для западной церкви, но всех его трудов нельзя перечислить в коротком очерке. Им, к примеру, была основана школа мальчиков, приготовлявшая будущих клириков, и Григорий, среди своих забот и болезней, находил время для того, чтобы непосредственно руководить их образованием: учил их пению и отправлению богослужения – и через это очень способствовал исправлению церковно-богослужебного вкуса. Им был произведен полный переворот в церковном пении, начало которому положено на Западе св. Амвросием. Григорий, очень заботившийся о торжественности и стройности богослужения, к четырем главным гласам Амвросия прибавил еще четыре гласа побочных, благодаря чему пение утратило свой речитативный характер и превратилось в одну определенную мелодию, в которой музыка господствовала над текстом. Папа учредил певческую капеллу и лично руководил упражнениями хористов.
По тому энергичному труду, который предпринял Григорий, трудно поверить, что он имел очень слабое здоровье – постоянно страдал расстройством желудка, подагрой и ревматизмом. В последние годы из-за сильной слабости он почти не вставал с кровати. В одном из своих писем он писал: «Так меня мучает подагра и другие болезни, что жизнь моя становится для меня самым тягостным и тяжелым наказанием. Каждодневно изнемогаю я от болезни и, стеная, ожидаю лекарства смерти». Умер Двоеслов в 604 г.
21. Великая Булгария и Хазарский каганат
1) Савиры на Северном Кавказе
После смерти Аттилы гунский союз распался на три большие орды – кутригуров с утигурами, положивших начало булгарам, и савиров, в которых видят предков хазар. Последние кочевали в степях Северного Кавказа (на территории современного Дагестана) и во второй половине V в. обосновались в районе р. Кума вдоль Каспийского моря. Поначалу племя представляло ряд самостоятельных «колен», но уже в начале VI века из среды племенной знати выделилась наследственная династия, претендующая на управление всеми савирами.
В 502 году начались длительные войны между Ираном и Византийской империей, в которые были втянуты и племена гуннов Кавказа. В связи с этим гунны-савиры часто упоминаются в византийских источниках. Прокопий Кесарийский отмечал, что савиры проживают на равнинах недалеко от Дербентского и Дарьяльского проходов. Они считались одним из сильнейших племён в регионе. Согласно Феофану, в VI веке савирские вожди могли одновременно выступить более чем с 120-тысячным войском. В «Летописи» этого историка под 516 г. записано: «Гунны, называемые савирами, проникли за Каспийские врата, вторглись в Армению, опустошили Каппадокию, Галатию и Понт и остановились почти у самой Евхаиты».
В 521 году византийский император Юстин I пытался использовать савирского вождя Зилигда против Сасанидов. Но савиры в нарушение договора начали грабить византийские владения и были разгромлены объединенной армией Византии и Сасанидов.
В 527 году савирами, кочевавшими близ иранской границы, правила вдова вождя Болаха – Боарикс. Она заключила союз с Византией. Двое других племенных вождей согласились служить Ирану. В ходе столкновения один из вождей, Глом, был убит, а другой – Тиранис – пленён и отослан в Константинополь в качестве трофея. В 531 году савиры выступили против византийцев, напав на их владения в Армении, на Евфрате и в Киликии.
Важную роль савиры сыграли во время ирано-византийской войны за Лазику (550—556). Правитель лазов – Губац нанял савир и алан для защиты от персов, но не смог расплатиться, и союзники перешли на сторону Ирана. Византийский император Юстиниан прислал необходимую сумму. Три савирских вождя прибыли за ней к византийскому войску, осаждавшему город Петру. Савиры научили византийцев строить переносные тараны, благодаря чему город был взят. В кампании 554—555 гг. тяжеловооружённые савиры под предводительством «знаменитейших у них людей» разгромили сильный отряд воинственных дилимнитов – союзников персов. В середине VI века савиры владели Прикаспийским проходом, который армянские историки называют Чора и где позднее возник Дербент.
К середине VI в. савиры, являвшиеся наиболее сильным и многочисленным народом на Кавказе, захватили всю Северную Албанию (Ширан и Аран) в зоне Дербенд-Кабала, ставшую центром савирских поселений. По-видимому, в это время часть савиров перешла к оседлой жизни, ассимилируясь с коренным населением страны. Однако в 562 году персидский шах Хосров II нанёс савирам тяжелое поражение. Часть их он взял в плен, остальных прогнал обратно в Дагестан. У каспийского прохода он построил крепость – Дербент, что значительно затруднило дальнейшие набеги.
2) Первые известия о хазарах
Происхождение хазар до конца не ясно. Но, по крайней мере, нет сомнения, что это был тюркоязычный народ, близкородственный булгарам, о чем со всей категоричностью свидетельствуют арабские писатели. Так, например, ал-Истахри, а вслед за ним ибн Хаукаль определенно заявляют: «язык булгар подобен языку хазар».
Наиболее ранние достоверные упоминания о хазарах не уходят глубже VI в. Поначалу, как и в случае с булгарами, налицо неустойчивость этнонима. Один и тот же народ именуют то савирами, то хазарами, однако постепенно на протяжении столетия этноним хазары выходит на первое место. Объяснить подобный дуализм можно, по-видимому, так: сначала хазары входили в савирский союз, а затем, когда значительная часть савир переселилась в Закавказье, господствующее положение в Северном Дагестане перешло к собственно хазарам и савиры оказались в числе подвластного им населения. Важную роль в складывании народа хазар и формировании у них государства сыграли тюрки.
3) Тюрки в Европе и в Закавказье
В «Истории» Табари говорится, что каган Синджибу (Истеми-хан) после победы над эфталитами (после 566 г., но не позже 571 г., когда между тюрками и Ираном был заключен мир) одержал верх над булгарами (очевидно, утигурами) и хазарами, которые изъявили ему покорность. И если булгары тяготились зависимостью, то хазары тесно связали свою судьбу с новыми могущественными завоевателями. Благодаря их поддержке они вскоре заняли головное место среди населения восточной части Азовско-Каспийского междуморья. Тюрки способствовали консолидации хазар, соединению их с другими родственными племенами в определенную военно-административную единицу в составе Тюркского каганата. Кроме самих хазар, в нее вошли савиры, а также мелкие группы булгар. Все они стали называться хазарами.
В 576 г. началась война между тюрками и Византией. Многочисленное войско тюрок под начальством Бохана подступило к Боспору (так при византийцах стал именоваться Пантикапей, прежняя столица Боспорского царства), возле которого уже стояли утигуры под начальством своего вождя Анагея. Боспор был взят, и в 581 г. тюркское войско осадило Херсонес, но затем сняло осаду, так и не захватив город, и поспешно отступило на восток. В этом году умер верховный каган тюрок Тобо-хан, и между членами рода Ашина началась борьба за власть.
В 589 г. Византии удалось создать обширную коалицию против Ирана: с юга она натравила на него двух арабских шейхов, с севера в Азербайджан и Армению вторглись хазары, а с востока против Ирана выступили тюрки, находившиеся под властью одного из удельных ханов, носившего титул шаба. Союз между империей и двумя последними врагами Ирана – хазарами и тюрками – был заключен при посредничестве ставленника Византии грузинского царя Гуарама. Иран оказался в крайне тяжелом положении, окруженный врагами «как концы лука тетивой». Справедливо полагая, что главная опасность грозит со стороны тюрок, шахиншах Ормизд IV направил против них отборную армию под командованием Варахрана Чубина, который и нанес тюркам решительное поражение под Гератом. Увлеченные грабежом, шайки хазар были разбиты регулярными персидскими войсками. Узнав о победе над тюрками, Гуарам счел за лучшее отступить, а византийская армия, лишившись союзников, оказалась не в состоянии добиться сколько-нибудь существенного успеха. После этой неудачной попытки сокрушить Иран о хазарах ничего не слышно около 35 лет.
Вновь этот народ попадает в фокус внимания историков на заключительном этапе ирано-византийской войны 602 – 628 гг. В 626 г. император Ираклий I возобновил антииранский союз с тюрками. «Царь севера» (т. е. каган западных тюрок Тун-Джабгу-хан) отправил против Ирана войско под начальством своего брата, носившего титул ябгу-кагана. Войско тюрок вторглось в Албанию, произвело большие опустошения и захватило много пленных. Из Албании оно направилось в Иберию, где осадило город Тбилиси. Сюда же в 627 г. явился византийский император со своим войском. Тюркский предводитель, по словам Феофана, подъехал к императору Ираклию, поцеловал его в плечо и поклонился ему, войско же тюркское пало ниц перед императором, почтя его «честью необыкновенною для других народов». После этого Ираклий угощал ябгу-кагана на роскошном пиру и подарил ему свой золотой обеденный сервиз.
Объединенное войско продолжило осаду Тбилиси, она продолжалась два месяца, но не принесла результатов. Устав от бездействия, ябгу-каган вернулся домой, оставив Ираклию военный корпус – сорок тысяч человек, если верить источникам.
В 628 г. Ираклий заключил с Ираном мир. Но тюрки не присоединились к нему и в том же году после упорной осады все-таки захватили Тбилиси, устроив в поверженном городе страшную резню. Из Грузии (которая, согласно договору с Ираклием, отошла к Византии) ябгу-каган отправил своего сына шада на завоевание Албании. Когда страна склонилась перед тюрками, они двинулись в Армению. Но как раз в это время Тюркский каганат потерпел тяжелое поражение от Китая. Здесь начались жестокие междоусобия, и тюркские войска были выведены из Закавказья.
Следует отметить, что, рассказывая обо всех этих событиях, византийские источники именуют союзников Ираклия не тюрками, а хазарами, которые именно с этого времени вдруг являются на исторической арене в качестве сильного и могущественного народа. Объясняется это, по-видимому, тем, что собственно тюрки в Закавказском походе участия почти не принимали. Они составляли лишь ближайшее окружение ябгу-кагана и шада. В основном войско состояло из хазар.
4) Возникновение и распад Великой Булгарии
В то время как утигуры были подчинены тюрками, кутигуры еще раньше попали под власть авар. Освободиться от нее кутигуры смогли только ок. 626 г., после поражения авар под Константинополем. К этому времени прежняя вражда между двумя основными булгарскими племенами прекратилась, и между ними установились отношения сотрудничества. Его основание можно легко понять. Каждое из племен было слишком слабым, чтобы воевать с их поработителями в одиночку. Объединившись, они стали значительно сильнее. Следует также отметить, что утигуры могли рассчитывать на поддержку оногуров, по-видимому, угрского (мадьярского) племени, находившихся с ними с шестого века в дружественных отношениях.
Провозглашение независимости и создание булгарского государства связывают с ханом Курбатом (или Куртом). Иоанна Никиусский, историк VII в., сообщает о нем следующее: «Кубрат, князь гуннов и племянник Органы, в юности был крещен и воспитан в Константинополе в недрах христианства и вырос в царском дворце. Он был соединен тесной дружбой с Ираклием и после его смерти, как осыпанный его милостями, оказывал признательную преданность его детям и супруге Мартине. В силу святого и животворящего крещения, им полученного, он побеждал всех варваров и язычников».
Около 633 г. Курбат объединил кутригуров с утигурами и оногурами и создал общее государство Великая Булгария. Границы его простирались от Азовского моря до Днепра, а на юге – до берегов Кубани. Пока Курбат был жив, булгары имели достаточно силы, чтобы противостоять натиску тюрко-хазар. Но после смерти старого хана (где-то в 665 г.) их единству пришел конец. Каждый из сыновей Курбата оказался во главе своей собственной орды, и ни у кого из них не было достаточных сил, чтобы совладать с хазарами. Каждая отныне имела свою собственную судьбу.
Старший сын Батбаян остался в Великой Булгарии, но после ухода своих братьев с отдельными племенами не смог сдержать напор хазар и был покорён ими.
Следующий по старшинству сын – Котраг с племенем кутригуров двинулся на север. Его орда в конце концов осела в районе средней Волги и Камы и дала начало черным, или серебряным, булгарам, государству которых было предназначено играть в течение некоторого времени важную роль в истории западной Евразии.
Третий сын Аспарух возглавляет племя утигуров. В наследство он получил западную часть Великой Булгарии в северо-западной части черноморского побережья. С левого берега реки Дунай он начал вторжение в Южную Добруджу и Мезию. Заключив союз с местными славянскими племенами, Аспарух развернул успешную войну с Византией и после решительной победы над императором Константином IV создал государство Болгария.
