Текст книги "Время перемен"

Автор книги: Константин Ежов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Чудны твои дела, Господи! Знаете кто здесь прапорщик? Никогда бы не поверил, знаменосец. Прапор по местному флаг. Вот его яти. Правда у полков их не было, а только стяги и носили они их.

* * *

Казалось бы, эта история с заговором тогда для меня закончилась. Но не тут-то было. Просто затихла. Эта я плюнул, но остальные участвовавшие в нём нет. К лету Дума почти вся разбежалась по вотчинам, золото искать. С полком у меня пока не заладилось. Мне, Великому Князю Московскому, заявили, что денег на него в казне нет.

Совсем что ли берега потеряли? Казной на укрепление городов выделяется четыреста тысяч рублей притом, что на все войска тратится только восемьдесят тысяч. Из этих денег, что на города, на мои заводы приходится почти сто двадцать тысяч. И это только в деньгах, ещё ведь и хлебная казна и пушная. Уж такие вещи знал. Кое-кого уже поднабрали, ну, и приказал своему воеводе приволочь казначея. Головой он дорожил и потому участие митрополита в кознях против меня всплыло. После чего перетрясли эту братию хорошенько, на предмет того, кто в доме хозяин. Деньги нашлись сразу же.

К июню первую сотню набрали, но войском это ещё не было. Командиров в полуприказном порядке привлекли из Охранной Стражи за оклад, как и всем в полку. Вот с ними я и отбыл в Тулу в июне, а вот Прохора оставил в Москве, наводить порядок хотя бы во дворце. Это же надо, даже здесь смотрят сначала в рот боярам, хорошо тех пока нет.

* * *

– Позовите князя Мышецкого. – Это было первое, что потребовал, когда вернулся.

Настроение было приподнятое. Дела в Туле шли хорошо, даже отлично. Некоторая усталость не мешала. Потому и захотелось сразу узнать, что тут делается. Только вот в ответ была тишина.

– В чём дело? Где он?

– Не ведаем государь.

Ответ был как-то не убедителен.

– Ты вообще кто? Молчи, мне без разницы. Раз не знаете где он, зовите его жену.

– Отбыла она в монастырь.

– Что?! Михайло!!! – Заорал я.

– Чего изволите? – Проговорил он вбежав.

– Хватай этого, да всю челядь. Делай что хочешь, но чтобы они у меня соловьём пели, куда Прохор делся и с чего это вдруг Таисия в монахини подалась. Времени у тебя… нету, вперёд!

Сначала со двора стал раздаваться гомон, потом крики, затем мольбы. Пришлось уйти, пожалею ещё.

– Ну? – Всё что я спросил у воеводы, когда он ко мне ввалился.

– Иосаф! Почитай только мы уехали, так сразу няньку твоего скрутили его людишки. Были среди них и дворовые. Утащили на двор митрополичий, что далее стало не известно. Таисию так же насильно увезли. Прогнали с Кремля и других людишек, любых тебе.

– Так…, не поняли значит.

Злость, буквально, красной пеленой подступила. Потребовать время, чтобы совладать с собой хоть немного.

– Бери солдат, хватайте митрополита, и прямиком в застенок. Стой, всех кто помогал ему из дворовых лишить головы, остальных, кто знал, но не послал гонца, выпороть. Они у меня день сегодняшний на всю жизнь запомнят. Да, пошли за Таисией и пусть только кто заикнётся, сюда тащите. Всех остальных разыскать и вернуть.

– А кто головы-то рубить будет?

– Сам решишь. Я пошёл к Тимофеевским воротам. Будет сопротивляться, тащите силком, и это… не бейте сильно, митрополит всё-таки.

Тимофеевские ворота место весьма примечательное. За ними находились те самые застенки. С одной стороны не так и далеко от дворца, а криков уже не слышно, почти никому из обитателей Кремля. Именно потому торг от башни на той стороне рва старается отступить. Работа мастеров заплечных дел не способствует прибылям. Даже мелкие лоточники не стремятся занять там места.

На дыбе кто-то висел.

– Работаем?

Мой вопрос почему-то перепугал ката и писаря.

– Да государь. – Ответил быстрее среагировавший писарь, поклонившись.

– Кто таков, почему без моего приказу?

– Так тать лихой. Душегубец. В восьми смертях признался уже.

М-да… Состояние допрашиваемого было на грани, как сам ещё богу душу не отдал.

– Ещё место есть? Кое-кого надо будет по быстрому допросить, и чтобы без дураков.

– К сожалению, нет, но мы сейчас освободим, а этого потом допросим.

И стали снимать страдальца, но дело оказалось не такое и быстрое. Вот в этот-то момент и втащили Иосафа, стращающего тащивших его божьими карами.

– Я поближе буду! Что уставился? Не ожидал, что за своих людишек вступлюсь? Ты кто такой, чтобы решать судьбу моих подданных? Жадность глаза застила? Не о земле думать должен, а душах людских. На дыбу его.

Она как раз освободилась. Митрополит провожал утаскиваемое тело остекленевшим взглядом. За тем тянулся кровавый след.

– Прости меня, государь! На всё согласен! – Затараторил он.

– Это хорошо, что искренне раскаиваешься, но смерти Прохора, не прощу.

– Жив он, в подклетях у меня на дворе!

– Точно?! Михайло, пошли-ка людишек проверить.

– Истинный крест, сегодня видел. Не сам я, бояре попутали.

– Кто там кого попутал, мне не интересно, но ежели не выживет, то голову потеряешь ты. Значит, землю отдашь?

Это остановило его. Куда ни кинь, всюду клин. Если не я, то свои точно пришибут за это.

– Хорошо, взамен обязуюсь передавать церкви восьмую часть доходов казны, в соответствующие епархии, ну решай же. Ты всё равно подпишешь, только позже. – Спросил и со значением так посмотрел на дыбу.

Подписал он, куда делся. Так все церковные земли и перешли в казну. Только то, что произошло там, в застенках навсегда осталось тайной. У свидетелей тех событий, лишних голов не было, а камни, из которых была сложена башня, известные молчуны. Тот день выдался длинным. Много ещё указов было написано, а Прохор оказался жив, но плох. Таисию вернули, она и выходила своего мужа, тогда-то и растаял лёд между ними.

На следующий день вышел из темницы Бельский. Вот так вот вдруг.

Глава 6

Благо ума хватило дальше на рожон не лезть. При казалось бы, абсолютной власти Великого Князя Московского, реальная, за эти годы, утекла к боярам. Так просто её не вернёшь. Сначала усилить свои позиции надо, раз появилась возможность, но дело это не быстрое. А раз так, то будем ослаблять всех на неё претендующих, отойдём в тень, пусть промеж собой режутся.

– Чего изволили, государь! – Проорал на радостях, вызванный Тихон.

– Тихо ты, чего кричишь? Заикой так сделаешь! Слухай сюда, Прохор сейчас за елью поедет. Её опосля на рву поставят. Украшать будем…

На некоторое время вновь задумался. Удивительно насколько изменится язык за пятьсот лет. Здесь говорится на рву, а там, в будущем, это будет звучать как где-то рядом, неподалёку. Язык настолько изменился, что стал по сути иностранным, для моих современников, и, тем не менее, это всё же русский.

– Зачем всё это, государь? – Вклинился, воспользовавшись моментом, Прохор.

– Тьфу на тебя. Рождество, вот и будем его на пустыре завтра праздновать, всем миром.

– А ель тогда причем?

– В этот день многие приходили и приветствовали рождение сына божьего, вот и мы будем, а дерево притом. Думаешь, вся природа не стала бы этого делать? Что растерялся? То-то же! Не будем же мы сюда весь лес перетаскивать, обойдёмся тем, что ты привёзёшь. Оставлять без украшения, участвующих в праздновании рождения Иисуса, не будем. Мы, значит, нарядимся, а елку, так значит оставим? Вот!

Никто от меня ничего подобного не ожидал. Уже как-то свыклись, что не пылаю религиозным чувствами. Даже вон, Таисия уставилась на меня удивлённым взглядом.

– Ну так вот, Тихон. Закажешь украшений разных и самое главное, звезду. – Продолжил я, но опять остановился, соображая, как объяснить-то её вид.

– А что заказывать-то? – Недоумённо проговорил Тихон.

– На то и мастера, чтобы самим придумать. Чтобы не было накладок, пусть со святыми людьми пообщаются, да с попами, заодно уточнят, как звезда Вифлеемская должна выглядеть. – Нашелся, как выкрутиться, я.

Тихон чуть не убежал.

– Стой, не всё ещё. К вечеру привези харь там, рож разных. Будем бояр колядовать. И ещё, грамотку напиши, а то знаю я тебя, опять всё поперепутаешь, да при мне, чтоб проверил.

Фу, наконец, успокоился. Вроде всё, ничего не забыл.

– Прохор, погоди, я тебя провожу. – Проговорила Таисия и с трудом встала из-за стола.

Нет, вовсе она была не больна, а даже наоборот, радовалась своему состоянию, а муж так вообще пылинки стал с неё сдувать. На сносях она была, месяцев восемь. Вот и говори, что пустая, а не пожени их так бы и сгинула бездетной. А может и правда, это подарок божий за труды их, как они сами считают. С медициной у меня всегда не очень было, залез как-то в справочник. Хоррор отдыхает на фоне описания болезней. Поэтому судить не берусь, чего там ранее мешалось, но теперь ждут ребёнка.

Вот так вот и разбрелись все. Остался я один-одинёшенек в полутёмной комнате наедине со своими мыслями. Поесть бы чего, да как-то не принято до первой звезды, хотя почему, как раз понятно. А вот потом оторвёмся.

Встал, прошёлся по комнате, похлопал муравлёные изразцы. Сами голландки находились на первом этаже, вернее цокольном, а ко мне выходили только высокие дымоходы, от которых тянуло мягким теплом и уютом. Их и отделали, сделанными ещё по итальянским технологиям. Той самой полупрозрачной и зеленоватой поливой. Термин глазурь не прижился, так и называют как привыкли, а вот новые цвета вроде уже делают, но пока там не всё гладко.

Вот так мысли опять вернулись к прошлому к лету 7048(1540) года. К борьбе за чугун. Без его появления эти печки бы не построили. На самом деле за прошедшие два года во дворце в подсобных помещениях многое изменилось. Чище стало, печей разных появилось. Теплее везде теперь. И помогло в этом не только устройство высоких дымоходов, но и особенно для второго этажа, пристройка маленьких голландок к вертикальным трубам.

Такие печи были не самыми дешёвыми, но в зажиточных и богатых домах получили большое распространение. Не скажу что повально, по факту не хватало мастеров реализовать запросы всех желающих. Но наиболее востребованной стала не хитрая технология вертикальных дымоходов, позволившая переводить на белое отопление, за небольшие деньги почти любой дом. Самым главным новшеством там была заслонка. Вроде мелочь, но без неё всё тепло из дома выдувало, именно это и сдерживало широкое распространение печных труб, да хоть горизонтальных.

Заслонки тоже из чугуна стали лить, хотя и кузнецы подсуетились. Так что есть выбор. Собственно чугун был уже летом того года, но мало и хреновый. Суть не в том, важно было научиться с ним работать. Ведь повадки у него совсем не такие как у привычного здесь железа. Во всяком случае, тот, что имелся, для ковки был не пригоден. Проблемы с переплавкой чушек были ещё те. Вместе с итальянцами на Русь пришли и однокамерные отражательные печи, в которых и занимались плавкой бронзы.

Именно это позволило отливать орудия и отказаться от кованых. Хотя последние по прежнему встречались, но новых не делалось. Особенностью местных орудий было полное пренебрежение к точности выстрела, а потому практически неограниченный срок эксплуатации. Пушки, отлитые в пятнадцатом веке, воевали и в восемнадцатом. Вот такая вот образовалась долговечность, но со сменой требований к орудиям, она исчезла. Я же надеялся это изменить уже в шестнадцатом. Ведь на самом деле не так и много нужно было привнести, и всё это относилось, в основном, к гранулированию пороха.

Остальное, было не так уж и необходимо, но хотелось получить орудия, отлитые из домашних металлов, и желательно подешевле. Именно этому и должна послужить связка из доменной печи и переделки чугуна в железо сжатым воздухом. Не весь он был пригоден к такому, потому придётся повозиться и с другим способом. Тот, правда, я совсем не знал, но раз существует такой, вернее появится, значит, ничего не мешает найти его самим.

Зачем такие сложности? Очень просто. И медь, и олово, и свинец, и даже жесть завозная, не говоря про серебро и золото. И ввозится почти исключительно через Балтику. Случись война, и мы буквально без штанов останемся. Ситуация будет аховая. Поэтому хотя бы оружие мы должны делать полностью из своего сырья. Именно эти соображения заставляли меня смотреть на север, как альтернативу для внешних связей страны, а вообще, пора начинать делать всё самим по максимуму. Ведь даже лошадей хороших приходится приобретать у соседей, своих не разводим. Оттого и скудость казны, ввиду необходимости покупать почти всё за рубежом.

Так вот с печами теми проблема. Температура плавки чугуна значительно выше, чем бронзы. Переделывать их придётся под большие, а следовательно, у них те же проблемы, что и у домниц. Разрушение от высоких температур. Только мастера по тем печам пошли своим путём. На глины, как я, решили не надеяться, а стали искать камень подходящий. Опыты такие начались на пушечном дворе в Туле. В тот год особо удачи не было, хотя кое-что и переплавили. Так вот и отлили опытные детали для голландок, которые и сложили во дворце.

Прорывом стал 7049(1541) год. Наконец фортуна повернулась к нам лицом, а не причинным местом. По-нашему это был бы всё тот же 7048 осень, но здесь год меняется первого сентября. Всё лето перед этим в Туле строили разные домницы, по моему приказу. Проверяли влияние элементов конструкции на работу и уже начали более-менее уверенно получать в них чугун. По совести, не один год ещё так пробовать, но однажды это, наконец, прекратится, и мы будем строить зная, как надо, а не просто как принято. С шихтой мудрили, по большей части, неудачно. Знание, как правильно создавать эти печи и получать в них чугун, причём стабильно, многого стоило.

Но кроме него ничего больше пока не получалось и все выплавки лили в формы при домницах. Так что пока образовывался огромный задел чушек на переплавку. Из-за этого я тогда стал пинать Фёдора Савина на предмет создания установки передела в железо сжатым воздухом. Хоть что-то уже будет. По моей мысли, это надо делать, пока он ещё расплавлен, то есть рядом с домницами.

Собственно расплав должен был выливаться в ковш, отделанный изнутри кирпичом. А внутри этой отделки должна проходить глиняная трубка, на самое днище. После заливки его, он спешным образом, с помощью векшей (здешнее название подъемных блоков), перемещался к трубке с мехами. Казалось бы чего проще? А не получалось. Металл в трубке успевал застыть, не могли продавить. Пришлось делать свинцовые воздуховоды, до самого места заливки и сначала устраивать ковш, а потом заливать чугуном, при этом немного подавая воздух, чтобы в трубку не попадал. Он стал чуть не на месте застывать, и правильно, получалось, что мы его охлаждали.

Пришлось продувать на весу. Такой геморрой. Труба опускалась сверху под углом, вернее ковш под неё заводился. Оконечность была из глины. Всё равно не выходило ничего, пока не добились подходящего давления подаваемого воздуха. Первый раз, когда, наконец, произошло, полыхнуло так, что стало понятно, что ковшик надо делать специальный. В итоге там такое замороченное сооружение, жуть. Железа-то вышло, но по здешним меркам, огромное количество. И пускай оно было плохого качества, но зато дешёвым. Ушёл на это почти ровно год после относительно успешного получения чугуна.

Всё лето пропадал в Туле и вот, наконец, осенью вышел результат. Правда, залили всё в одну отливку. Половина города приходила наверно посмотреть на такой кусок железа. Ох и мату было, когда разделывали на куски, чтобы продать. Пока не распорядился, что тот кузнец, что утащит этот брусок со двора завода, получит его бесплатно. В дальнейшем таких ошибок не было. Хоть и хаяли это железо нещадно, но отказываться от покупки ни один не стал. Всё что получалось, уходило со свистом.

К осени наконец разродились с отливками бронзовых станин на тульском пушечном дворе. Пришлось строить новые печи, иначе не выходило получить за раз столько бронзового расплава. Да и помещение поспело к этому времени. Огромное, надо сказать, по здешним меркам. Тридцать метров на семьдесят. Повдоль разделено на две секции. В одной части домницы и литейка, а в другой, по задумке, механическую обработку разместить.

Правда, часть длины, отъел силовой цех. Это я так, для форсу его обозвал. Паровики там расположатся. Вернее уже даже смонтировали один, вручную поддув воздуха в домницы, опухнешь обеспечивать. Если по совести, так это здание на инженерный шедевр потянет. Над литейкой сделали полностью каменное перекрытие. Стены получили усиления навроде рёбер жёсткости, но как ни странно, в дальнейшем это очень пригодилось и вовсе не для удержания потолков.

Из части чугуна стали лить и чугунки и сковороды. Цена их заметно меньше цены иной посуды из металлов. Забавно, но здесь белый чугун стали называть калёным. Вот из него они и были. А вот детали для голландок, из серого. Но у него такой добавки в названии здесь не было. Всё равно разлить всё у домницы не выходило, вот и получалось, часть на литьё, а другая на передел. Спрос возник сразу и только растёт, а это опять деньга в мой Великокняжеский карман.

Именно из-за этого и появились первыми точильные станки. Как уже упоминал не с кругами, с наждачными кольцевыми полотнами. Их кстати делали из приводных. Чтобы не заморачиваться, наклеивали на них песок разного зернения, который и получали на небольшом заводике по его промывке и разделению в Люберках. Привод осуществлялся, с моей подачи, именно полотнами. По сути, такими широкими приводными ремнями, но полностью тканевыми.

Благо здесь пенька была и америкосы ещё не нагадили всем, ставя палки в колёса её производителям и придумывая международные конвенции. Их кстати ещё не существовало, причём настолько, что даже в планах не задумали. И ничего удивительного для этого времени, Англия ещё не обзавелась эксклюзивным источником дешёвого наистратегичейшего сырья. Да-да, пенька здесь имеет именно такое значение, а потому эта страна построить свой знаменитый флот не может. И вообще, пока они эдакое европейское захолустье.

Да и Хрущ хорош, нафиг он подписывал те бумаги, это ведь удар был по нашей экономике, и значительный. А всё дело в том, что получали её из конопли, правда, к слову сказать, иногда из крапивы, но это скорее экзотика. Трудоёмкая культура, но ткани и верёвки их неё были уникальными. Обладали удивительной стойкостью к влаге, в том числе и морской. Именно потому парусину старались делать из неё и все канаты и верёвки, а также производные от них.

Самым важным была стойкость к деформациям, поэтому полотна и делали из такой ткани. Довольно грубой, но это требование к условиям нашего применения. Если думаете, что сам изобрёл, да ни за что. Просто кино смотрю внимательно и там такие применяли на буровых установках в конце 19 века. Всё просто, мощность передавалась силой трения, а та подбиралась практическим путем, за счёт ширины полотна. При этом требования к валам тоже никакие, как раз наш случай, и полное отсутствие лязга. А вы что думали, с цепями и всякими шестерёнками заморачиваться буду? Это надо совсем не от мира сего быть, чтобы так с ума сходить. Может потом, когда-нибудь….

Нашлась и смазка, берёзовый дёготь, но самое интересное, что именно мы, Великое Княжество Московское, были, чуть ли, не монополистами по его производству. Сам в шоке, я и не знал что их два вида, ещё и сосновый есть, так тот для защиты древесины от влаги самое оно. Им и лодки обрабатывают, а смешав с конопляным маслом, получают олифу.

Никаких препятствий начинать промышленную революцию у нас в стране просто не наблюдалось, кроме устройства самого государства, которое подавляло всякую инициативу на корню. В этом отношении мы были полными антиподами Великого Княжества Литовского, где, по моему сугубо личному мнению, была натуральная анархия.

Точильные станки были крайне простыми, но необходимыми. Иначе никаким иным способом с калёного чугуна невозможно удалить приливы и мелкие дефекты. А если это делать, как здесь принято…. Удивило наличие натурального наждачного камня. Просто не знал, что такой вообще был. Казалось, что его всегда спекали сами. Собственно, пробы уже такие начались, но именно что только. Первые формы для этого отлили и стали пытаться получить. Пока просто бруски, именно на замену натуральному. Цены на него, я молчу.

Но, к сожалению, результаты были малоудовлетворительными. Может давление недостаточно, или как-то неправильно делаем, или опять с температурой чего не так. Бедный Тульский Пушечный Двор, наверно забудут, как основную продукцию лить.

Вся моя эпопея с шаблонами из стекла пошла прахом. Не пригодились они, по прямому назначению, но сделал для себя открытие. Оказывается, стекло может бояться воды, кто бы сказал это раньше, плюнул бы ему в глаз. Либо я глобально чего-то не понимаю, или это другой мир со своими физическими законами. Нет, всё же первое наверно вернее, легче поверить в мои мизерные знания в вопросе стеклоделия. Так случилось, что лежали они в довольно сыром месте и стали слоиться и выкрашиваться. Кто же знал, ну не сталкивался с таким никогда в жизни. И как с этим бороться, чтобы стекло стало обладать привычными свойствами? Но узнал об этом позже, а сначала рассказали мне о куда как более простом методе получения эталонов. Всё изменила та моя поездка на Белоозёрье.

* * *

За окном опять скрипел снег под полозьями великокняжеских саней. Размером они наверно с ПАЗик будут, не… поменьше, но не так, чтобы очень. Застеклён он получше окон во дворце. Это не по злому умыслу, а по моему скупердяйству. Листы слюды здесь огромные, правда видеть сквозь неё не особенно-то и лучше, те же размытые контуры. Если честно, хоть казна и получала десятину лучшими листами, причем считалось от веса, а не от цены, что при переводе на деньги, выходило, однако больше четверти, но никого здесь такое не смущало.

Всё просто, цена за пуд слюды, в зависимости от качества колебалась от 15 до 200 рублей. Стекло, даже забугорное, было сильно хуже качеством, мутным. Сквозь него света проходило гораздо меньше. Чем-то мне его поверхность напомнила внешний вид матовых водочных бутылок, только в ослабленном виде, да плюс оттенки цветов. Специально посмотреть ездил, какое оно, заморское.

Зато даже самые большие листы, площадью примерно около одного квадратного метра, были рублей 30–40 за пуд. Как всегда, торговцы дурили нашего брата покупателя. Листы были толстенными, для весу. На мой поверхностный взгляд можно было просто их отшлифовать или вообще обойтись полировкой, чтобы добиться, по крайней мере, не худшего качества, чем у слюды. Вот если бы ещё как-то избавиться от цвета, то, пожалуй, оно может и лучше будет. Но пока у меня было то, что было, хотя зарубочку на память сделал.

Именно поэтому и желал казённую долю продавать, и приобретать уже за деньги чего подешевле, тем более что принципиальной разницы не находил. Но даже эти сани доказывали обратное. Выглядело ослюдение здесь гораздо лучше, чем из множества кусочков. Это, наконец, заставило самого задуматься, так ли неправы желающие пускать по прямому назначению. В конце концов, такое богатство просто без дела валялось и ничего удивительного, что стали под разными предлогами прибирать к рукам.

А тогда, мои попытки организовать распродажу, спровоцировали скандал, только толку никакого, ни от того, ни от другого. В общем, эту самую часть потихоньку растаскивали бояре, выходил один убыток. Естественно, при таком положении дел, дармовой источник слюды самого высшего качества устраивал Думу и пока казна не находится под моим контролем, ситуация не изменится. Куда ни ткнись, воровство всюду, но всё обстряпывается в виде подарков за усердную службу, даже обвинить не в чем. Жульё! Я может так бы не возмущался, но оказалось, что Великому Князю на собственные нужды нет слюды. Совсем о….! На самом деле, при всем показном раболепии это был один из показателей истинного отношения к моей персоне со стороны знатного окружения.

А за окном саней пролетали вёрсты Троицкой дороги. Она уже потеряла то значение, которое имела когда-то, кружного пути из Орды, а нового не приобрела, не было ещё Северного маршрута в Европу. Но, как и столетия до этого, по ней двигались обозы с солью и рыбой с северных рек и озёр, но только в зимнее время. Летом предпочтение отдавалось рекам. Сомнительное удовольствие передвигаться по суше в эту часть года я уже испробовал, при поездке в Люберки. Верхом, и только верхом! Ну, может на карете, потом, если та сможет выдержать такое надругательство над собой.

Нет, обстановка в санях стала получше. Пружинные диваны не давали отсиживать своё седалище так уж сильно. Но дубочина в транспортном средстве премиум класса этого времени от этого никуда не делась. Была мысль печку строить, но что-то страшновато, ведь закутан весь в меха, пыхнет, выбежать не успею. Вот и терплю, хорошо хоть не дует. В моем случае, ямская служба и есть лучшая защита от холода, чем быстрее едем, тем меньше времени в пути, соответственно мерзнуть не так долго. Поставлена она здесь серьёзно. В итоге, наш обоз передвигался с максимально возможной для этого времени скоростью. Великие Князья никогда вниманием Троице-Сергиев монастырь не обходили, потому-то дорога эта обустроена прекрасно.

Ну как прекрасно? Летом всё равно её старались избегать, как впрочем, и другие в Великом Княжестве Московском. Ехали только если по реке никак. Весной и осенью по суше передвигались только иностранцы и другие сумасшедшие. Помощь со стороны Ямской службы им не положена. Только следующим по государевым нуждам доступны смены лошадей на станциях. Изобретение это не наше, а унаследовано со времён владычества Орды. К примеру, путь из Новгорода до Москвы с подменой занимал всего тридцать шесть часов, а вот в составе обоза, в районе двух недель. Вот такая канитель. Но как бы быстро мы не передвигались, от скуки никуда не убежишь. Развлекал меня как всегда Прохор.

– Ты про соль всё просмотрел? Ну так рассказывай. И кстати, почему её так мало возят здесь?

– Секрета в том нет. Она от времени не портится, только слежаться может, так не беда, разбить не трудно. Потому стараются рекой, да летом. Нижний на этом и поднялся, там самый большой соляной торг.

– Что так? Не уж-то в других городах не можно такое?

– Есть, как не быть, но там много меньше её продаётся. Но оттуда её везти во все концы Руси сподручней. Соль-то добывают где? В Вычегде, Чердыне, да Тотьме. Так всё это по Северной Двине места и вывозить её через Вологду и на Волгу. Есть там и свой большой торг в Холмогорах, так это всё для поморов. На засол рыбы, а ловят её изрядно, потому и надобно много.

– Так что, нигде больше нет?

– Есть, в том же Каргополе, что на Онеге реке. Так её на Белое озеро везут, на ту же Волгу. В Соли-Галицкой добывают и доставляют в Кострому. В остальных местах хоть и добывают, да не столь много. В Смоленске, Пскове, Вязьме, Дорогобуже, да Старой Руссе. Так ту сами потребляют в основном, да иностранцам продают.

– Тогда понятно. А лучшая какая?

– Из Тотьмы, но мало её, так со Старой Руссы не хуже, однако. Последнюю даже шведы хорошо берут, видать такой чистой да белой у них мало.

– Не думаю. Может и похуже она там, но мнится сильно дороже, вот и жируют на чужом. Не смотри так, берут у нас все, что стоит дёшево и продают там, где дорого. Не лучше наших купчин.

Поговорили и про рыбу. Забавно, но красной рыбой здесь зовут осетровых. А та, которая у нас, рыба и рыба. А вот селёдку здесь распробовали, но почему-то везут её со Швеции и, как ни странно, своей нет. С Холмогор привозят сёмгу, палтус и треску. Первую, много промышляют и по северным озёрам. Самые крупные, из которых, Ладога и Онежское. А по рекам чего только не ловят.

Вот так за разговором и приехали, наконец, в промежуточный пункт моего пути, Троице-Сергиев монастырь. И сразу шок, стену спёрли. Ладно бы только это, но выглядел он тоже как-то не так. Не скажу что я такой уж специалист по его архитектуре, да и видел его тогда лишь раз в жизни. Как-то и не приглядывался, кто же знал, что так вот получится! В результате, какое-то смутное ощущение, что обманули, но не понятно, как и в чём.

Ладно стенка, не такой это и шедевр, но вид меняет кардинально. Совсем другое восприятие. Может не построили ещё? Вот зараза, а что там сделал для этого храма Иван «Грозный» в той истории? Надо подумать, да только я всё равно не он и поступать буду иначе, так что каким станет Великий Князь в этой истории неизвестно, но вот насчет того, что надо бы это место обнести кирпичными стенами, поговорить с нынешним настоятелем необходимо, который и встречал нас самолично. Игумен Порфирий II величать. Дело было к вечеру, а я ещё сегодня хотел успеть попасть в Александрову слободу.

Это только в моём воображении почти один на один с настоятелем. На самом деле, матерь божья, сколько тут народу. То, что не упоминаю свиту, это не значит, что сотня-другая охраны из детей боярских со мной не путешествует. В ту же Тулу, поначалу всей Думой выезжали, потом народ понял, что туда мотаться буду часто, да и вообще, какой-то ерундой, с их точки зрения занимаюсь, и со временем перестали. Однако поездка на богомолье это вам ни хухры-мухры. Вопрос можно сказать политический, общегосударственной важности. Попробуй, откажись с Великим Князем ехать по святым местам, того и гляди в крамоле обвинят.

Этот раз не походил на привычные богомолья Василия 3. В первую очередь масштабом. Пожалуй, никогда ещё не задействовалось столько войск. Уму непостижимо, каких усилий стоила организация этой поездки. И всё только из-за одного, чтобы я смог с ветерком проехаться и к ночи попасть в Александровский дворец. Подменных лошадей на всю свиту не хватило бы даже в теории, поэтому за неделю до моего выезда, вся Дума выехала вперёд. Охрана тоже не могла гнаться за нашим небольшим обозом. Потому весь путь был заполнен войсками, которые сопровождали меня только на участках, сменяя друг друга. Если подумать, то не меньше нескольких тысяч было во всём этом задействовано.

При приближении к монастырю, вперёд ускакал вестовой, чтобы значит, готовились к приезду государя. Поэтому ничего удивительного не было в звоне колоколов при приближении саней Великого Князя. И дверь открыли, и дорожку… не постелили, не то что красную, вообще никакую. Видать ещё не придумали. Но коридор из воинов до самого входа, нате вам, пожалуйста. Радостные приветствия. Правда, всё больше бояр, а простые подданные, в основном, норовили перекреститься.

А вот когда сани отъехали…. Мать честная, за ними было народу, да всё думцы, да князья разные и иные представители знатных родов, плюс их челядь, и всё, массовки не надо. А за воротами монастыря, да их так и называть-то странно, но по смыслу это они, в общем, два деревянных столба, а сверху к ним прибита доска, а на ней несколько икон. Собственно всё. Так вот за ними стоял тот самый настоятель, понятно не один. Встречать Великих Князей почётно, хоть и не редкие они гости в этом монастыре, «всё же не каждый день с утреца пораньше заявляются, спать не дают». Встречают надо сказать с хлебом, но без соли. Опять накладочка с обычаями. А каравай хоть и огромен, но из чёрного хлеба. Белый не очень-то и распространён, потому как пшеница капризна, да и на семена в два раза больше супротив ржи надо.