Текст книги "ОТДЕЛ НЕЧИСТЬ (СИ)"

Автор книги: Константин Нормаер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Не такой большой как раньше, верно Артур? – спросил хозяин окинув взглядом свое рабочее место.

Я молча кивнул.

Богряцкий Виктор Ворсович был первым начальником созданного двадцать лет назад отдела Нечисть. А до этого назначения он руководил московским сыском, являлся первым замом криминальной полиции, до тех пор, пока в нам мир не пожаловали эти странные гости.

Рассказывали, что после создания нашего подразделения, полковник Богряцкий, долгое время, буквально жил на рабочем месте. Может именно по этой причине, спустя всего пять лет, его подкараулил инфаркт. Прямо на рабочем месте. Мы тогда здорово перепугались. Помню, дежурный даже не стал дожидаться скорую, а на патрульной машине доставил начальника в больницу.

Виктор Ворсович долго лечился, потом еще столько же восстанавливался, но в свой кабинет так и не вернулся. Ходили слухи, что его возвращению воспрепятствовала семья. Так нам внушало новое руководство. Но мы то прекрасно знаем как работает кадровая система: пока можешь – будешь пахать, а если оступился – сразу в расход. Спишут по малейшему подозрению.

В общем, наши оперативники еще долго бегали к мудрому полковнику за советом. А тот никогда не отказывал. Всегда радушно принимал, выслушивал и в большинстве случаев, помогал.

Вот и я, по старой памяти, решил наведаться к бывшему начальнику за дельным советом.

Разлив душистый зеленый чай по кружкам, Виктор Ворсович выслушал мой рассказ и кинув взгляд на стажера, быстро попросил:

Молодой человек, сходи-ка прогуляйтесь. У нас с вашим наставником разговор намечается не для чужих ушей.

Парень мгновенно все понял.

Молодец, хоть в этом меня не разочаровал.

Полковник дождался пока он закроет дверь. И уставился на меня строгим взглядом:

Да, Артур, дела.

Все настолько плохо?

Виктор Ворсович устало вздохнул:

А разве с нечестью может быть иначе. Нет, друг мой, у них все просто так никогда не бывает. И если безобидный Бука такое учинил – значит, готовься к худшему.

Знать бы к чему.

Ну предположения мы с тобой строить можем сколько угодно, – сказал полковник. – Только толку от этого. Тебе экспертное мнение нужно. Как у тебя с агентурой дела обстоят?

Я пожал плечами:

Есть один леший, но он по другим делам, дурь-травой барыжит. С серьезными вещами дел не имеет. Пару русалок, но те тоже по своим публичным делам проходят. Да у меня в целом территория такая, что ни от человека, ни от домового слова не вытянешь. Спальная окраина.

Согласен, там вряд ли что-то знают.

Бывший начальник сделал глоток, отставил чашку в сторону. И внезапно спросил:

Знаешь в чем беда нынешней граничной полиции?

В чем? – решив не гадать, поинтересовался я.

Вы либо недооцениваете нечисть, либо переоцениваете ее. Мерите поступки по своему, по-человечески. А они ведь не люди, но и не животные тоже. Понимаешь? Нам всем надо создать и руководствоваться новыми правилами, а не использовать приличные мерила.

Его слова заставили меня задуматься.

А пока я размышлял, Виктор Ворсович достал из стола клейкий листок, ручку, и мелким, неразборчивым почерком, записал адрес.

Вот держи.

Чей? – тут же уточнил я.

Был у меня один приятель, Бес.

Кличка такая?

Полковник улыбнулся:

Разновидность.

Недовольно поморщившись, я заставил себя дослушать, а не сразу отказаться. Но Виктор Ворсович заметил мою реакцию. И тут же попытался вразумить:

Ты зря нос воротишь. Среди нечисти много приличных попадается. Скажу больше, последнее время у меня к ним доверия больше, чем к людям.

А я уж решил, что вы на зарплате экономите, – буркнул я, и сразу же осекся.

Бывший начальник поменялся в лице, побагровел, нахмурился. Мне даже стало неловко. Раньше он таким обидчивым не был. Правда, во времена его службы, никто из подчиненных себе такого бы и не позволил.

Покинув свое место, полковник прошелся по своему кабинету: успел сделать четыре широких шага, уперся в стену и, не оборачиваясь, произнес:

Знаешь, что такое терять власть?

Сначала мне показалось, я ослышался. Хотел переспросить, но в этот самый момент Виктор Ворсович продолжил.

Маска твоей ненависти к этим существам, Артур, картонная. Дерни хорошенько и отвалится. А вот что внутри засело гораздо страшнее. Оно тебе и мешает правильно на вещи смотреть. Только как ты не противься, а придется тебе признать, что даже ты при всей своей исключительности бываешь неправ. Пускай не сейчас, но очень скоро. Иначе тебе этот клубок не распутать. Уж поверь моему опыту. Завертелось у них там все не по доброму…Только что именно не узнаешь, пока не шагнешь за порог чужого дома. Это я в буквальном смысле тебе говорю, если ты не понял. Так что отправляйся-ка ты в Коломну и расспроси обо всем Беса. Что знает – ответит, за нос водить не станет, слово даю.

Мне хотелось что-то ответить, или хотя бы просто поблагодарить полковника за наводку, но вместо этого я как-то неуклюже кивнул, словно соглашаясь со всем сказанным и быстро покинул ателье.

Стажер ждал меня возле машины. Руки в брюки, голова опущена – неужели обиделся? – только этого детского сада мне не хватало.

Так, приятель. Вот задание на оставшийся день, – бодро начал я. – Дуй в отдел, и начинай зубрить мат часть. Закон «О рубежной полиции», а заодно, – немного помедлив выдумывая задание, я добавил: – И тактико-технические характеристики «СЯ». СЯ – это Сдерживатель Ярыгина. Ну, все запомнил?

Запомнил, – ответил стажер. – Только я в отдел не поеду. Я с вами. В Коломну.

Вот шельмец, подслушал все-таки. Не зря его полковник за дверь выставил. Надо было проверить, чтобы не терся возле замочной скважины. Ну да ладно, особой информации он конечно же не получил, но смекалку проявил. Молодец, – мысленно похвалил я юношу.

Затем немного поразмыслил и посмотрел на часы. Почти пять.

Хм, знаешь что, не стоит службу с ненормированного рабочего дня начинать.

Стажер дернул головой.

Не стоит службу с косяков начинать… – перефразировал он. – А я вот начал.

Упертый малый. Неплохое качество, если конечно научится старших по званию слушать, – подумал я, и коротко скомандовал:

Прыгай в машину.

Он все-таки в полицию пришел, вот пусть и привыкает к тяготам и лишениям… Да и в целом, когда сразу в горнило испытаний, не так уж и плохо. Практика, она лучше всяких теорий будет. Скоро поймет, по чем фунт лиха, а за одно и где раки зимуют, вернее нечисть…

Глава 3. Ночь

Алинка очень долго не могла уснуть. Сначала просила рассказать сказку, потом ворочалась в кроватке – то ей жарко, то холодно. И наконец, под финал этого бесконечно укладывания, попросила покачать.

Ольга устало зевнула, но отказать дочери не смогла: всего два года, ну как тут можно сердиться или пытаться уговаривать.

Кроватка была без маятникова механизма, поэтому Ольга просто двигала её туда сюда, – хорошо хоть колесики есть, все полегче, чем пытаться сдвинуть такую бандуру на ножках.

Погруженная во мрак комната наполнилась тихим, скрипучим звуком. Туда-сюда, скрип-скрип, тик-так, поддакнули часы. Однотипные движения вызвали дрему. И уставшая за день мать, конечно же, не услышала, как щелкнул замок входной двери.

Темный, тощий силуэт проскользнул в коридор и растекся по стене. А в комнату уже пробралось нечто крохотное, не больше кота.

Передвигалось это существо на четырех лапах, а потом резко распрямилось.

Осторожно, на тонких ножках оно пробралось в комнату и поспешило укрыться в темном углу. Между стенкой и креслом имелся небольшой зазор, где царила густая пустота. В ночи мелькнули два янтарных буркала.

Ничего этого Ольга конечно же не видела и видеть не могла. Мурлыча под нос колыбельную, она кажется окончательно задремала. Правда, ненадолго.

Материнское чутье дало о себе знать в ту самую минуту, когда существо собиралось выбраться наружу из укрытия.

Ольга внезапно дернулась. И проснулась.

Быстро посмотрела на кроватку. Алинка спала как ни в чем не бывало: сбросив себя одеяло, она раскинула руки и ноги, тихо посапывая маленьким носиком. Чудо, а не ребенок. Настоящий ангел.

Поправив волосы, Ольга не успокоилась. Присев, она бегло осмотрела комнату. Что же её могло так обеспокоить? И не найдя причину, встала и направилась к окну, чтобы по шире открыть створку. Осень выдалась теплой и в комнате было достаточно душно.

Не успела Ольга зафиксировать форточку, как беспокойство вернулось, и на этот раз проявило себя более ощутимо. Почувствовав как задрожали руки, а в груди что-то неприятно заныло, женщина взглянула на тусклые огни соседних окон, и вдруг встретилась со странным отражением.

Вначале ей показалось, что все дело в ярком свете фонаря, но сфокусировавшись, женщина резко дернулась, и обернулась….

Раньше она никогда не видела домовых в живую. Понимала, что они существуют, наблюдала в криминальных репортажах по телевизору, а вот так, столкнуться нос к носу, не приходилось.

Прилипнув к стене, словно паук, домовой висел верх ногами, а его лицо продолжало находиться в правильном положение. Выглядело это настолько жутко, что казалось, будто тело и голова разные части одного целого, склеенного кое-как.

Крохотное, с кулачок, личико кошмарного пришельца исказилось. Глаза сверкнули злобой, а огромный, от уха до уха, рот, расплылся в зловещей ухмылке. Вот тут-то Ольга и поняла, что домовой настроен враждебно. А дальше произошло самое страшное…. Одним прыжком существо оказалось в детской кроватке.

Ольга почувствовала, как сердце ушло в пятки. Что эта тварь может сделать с её дочкой?!

Протянув руку, женщина отчаянно вскрикнула, словно пытаясь остановить само время.

В темноте не было видно детских слез. Но Ольга понимала, Алинка держится из последних сил.

Женская рука замерла у бортика кровати и обессилено опустилась.

Послышалось неприятное цоканье. Домовой, который ростом был чуть выше двухлетнего ребенка, продемонстрировал длинный кривой палец с острым когтем. Острие оказалось в опасной близости от шеи Алинки.

Дыхание Ольги участилось, а потом внезапно оборвалось.

Всем своим видом мерзкий карлик просил женщину воздержаться от подобных глупостей.

Его кривой нос принялся нервно нюхать воздух. Делал он это так вызывающе, выставив на показ острые зубы, словно крыса.

Ольга ждала. Мысленно умоляя дочку, что бы та не закричала. И не дай бог, не дернулась!

Наконец домовой что-то учуял. И ехидная улыбка тут же возникла на его волосатом лице. Он слегка отстранил девочку в сторону. Затем повернул голову в права, туда где возвышался старый радиоприемник.

Раритет, накрытый белой скатеркой, уже давно исполнял роль обычной полки: горшок с фикусом и пара старых пластинок.

Ловко выбравшись из кровати, карлик приблизился к радиоприемнику. Его рука осторожно прикоснулась к круглой ручке, покрутила её. Аппарат внезапно откликнулся оглушающим треском. Домовой осклабился.

В этот самый миг на пороге комнаты и возник огромный силуэт, наполнив комнату своим тяжелым, прерывистым дыханием …

***

Одна из «Оккупационных зон», как в простонародье было принято называть поселения нечисти, располагалась недалеко от Коломны. Обычная заброшенная деревня, таких на карте нашей необъятной родины превеликое множество, – и практически половина из них отдана под резервацию. В отдалении от города и дачных поселков, сюда так просто не доберешься.

Мы съехали с трассы на проселочную дорогу, которая тянулась вдоль заброшенных полей. Здесь даже пшеницу не сеют. Хотя по виду, земля хорошая, не тамбовский чернозем конечно, но все-таки. Однако деревенские излишне суеверны. Если в разговоре нечистого упомянешь – десять раз перекрестятся. Они, кстати, первые и выступили за создания «Оккупационных зон». Сначала их никто и слушать не хотел, пока аграрии не проявили небывалую сплоченность. Забастовка была что надо. Остановились практически все производства. Причем не только в нашей стране.

В десятидневный срок был созван совбез ООН, где и было принято историческое решение.

Навигатор завис в самый неподходящий момент. Впрочем, маршрут я уже давно запомнил, – ну а то что здесь не ловит GPS, обычное дело. При появлении нечисти вообще с приборами начинает твориться всякая чертовщина. Поэтому-то я и пользуюсь исключительно блокнотом и ручкой – впрочем это даже в уставе Граничного ведомства прописано, просто не все внимательно его читают. Ну, значит, опыт им в помощь.

Скажите, а что за странное отчество у вашего бывшего начальника? Ворсович, что это вообще значит?

Стажер всю дорогу молчал и вот решил вновь почесать языком. А я уж решил было его похвалить за сдержанность.

Это значит, Ворошиловский стрелок, – ответил я.

Ворошиловский?

Дорога резко ушла вправо, и мне пришлось резко дернуть рулем.

И чему тебя в ПТУ только учили? – недовольно пробурчал я, больше злясь на дорогу, а не на стажера.

Зря вы так. Что была такая каста воинов, я знаю, – тут же поправился собеседник.

Каста воинов? – довольно странное определение вызвало у меня усмешку. – Не говори ерунды. Во времена Второй мировой войны был такой нагрудный знак отличия. Им награждались меткие стрелки. Понял ты – каста воинов. Мы ведь не в Индии, понимаешь ли.

Аааа… – протянул парень. – Теперь понятно. Я видимо фильм не с того конца начал смотреть.

Я едва не отпустил руль, чтобы прикрыть лицо от досады. И это мой стажер, будущий сотрудник подразделения «НЕЧИСТЬ». Впрочем, в нашем деле главное – все-таки профессиональные качества, а не знание истории. В общем, дальше видно будет. А пока что, он даже на твердую тройку не тянет.

Машина осторожно перебралась через хлипкий мосток и покатилась под горку. Граница зоны была пройдена.

Заглушив двигатель, я выбрался наружу и внимательно огляделся.

У самой дороги стояла небольшая, покосившаяся сторожка. Окна завешаны какими-то старыми вещами наподобие телогрейки, порожек сгнил и провалился, стены поросли мхом – единственная странность, вокруг трава покошена. И так аккуратно, что все сомнения отпали сразу – мы на месте.

Пригнув голову, чтобы не удариться о низкую крушу над крыльцом, я несколько раз постучал в дверь. Никто не ответил. Повторно извещать о своем присутствие я не стал, а просто вернулся к машине и стал ждать.

Может никого нет? – предположил стажер, с опаской поглядывая на заброшенную хибару.

Запомни, у нечисти нюх лучше, чем у собаки. Они нас еще за версту учуяли. Так что долбить в дверь кулаком не имеет никакого смысла. Сейчас зенки продерут и откроют.

Понятно, – сказал юноша и сладко зевнул во весь рот.

Добрались мы сюда довольно быстро, до полночи еще час с небольшим. С одной стороны – плюс, с другой – все равно темень, хоть глаз выколи. Впрочем, на агрессию со стороны нечисти я не рассчитывал. Резервация накладывает свой отпечаток даже на этих тварей. Они здесь как в киселе – ничем не отличаются от тех сельчан, что надышавшись свежего воздуха, способны лишь глушить самого и рассуждать о вечном.

Смотрите, – внезапно произнес стажер.

Кривая дверь слегка приоткрылась, так что можно было различить спрятавшегося внутри челове… кого-то похожего на человека.

Граничная полиция, – спокойно сказал я.

Обычно такого представления вполне достаточно: нечисть не любит спорить с законом. Вернее, делать это открыто. Существа вроде банника или болотного будут смотреть тебе в глаза изображая щенячью преданность, а вслед нашепчут кучу проклятий.

Долго нам ждать? А ну выходи, живо! – мой голос стал более требовательным.

Дверь заскрипела и на крыльцо выбрался невысокий, худощавый мужичок. В дранных брюках, подвернутых до колена, и широкой, алого цвета, рубашке. Ну вылитый цыган. Даже что-то вроде нательного креста имеется. Висит прямо на шее, сверкая дорогим металлом.

Шмыгнув носом, мужичок деловито оглядев нас с ног до головы, поинтересовался:

Власть, ты здесь забыла? Чего надобно?

Ты Зрячий[3]?

Ну, а коли я, то что… – Еще больше выпятив грудь, мужичок сплюнул мне под ноги.

Вот как у них так получается: ничего из себя не представляет, а вид такой, словно гарем блудниц содержит.

Если бы я такого «красавца» в городе встретил, то решил бы, что побирается. А здесь, среди полей, это существо занимает почетную должность – надзирает за остальной нечестью.

Слушай сюда, бабай. Ты сейчас приведешь себя в подобающий вид и проведешь нам с коллегой экскурсию по вашему заповеднику. Все понял?

Мужичок достал папироску, закурил. Я заметил на тыльной стороне его ладони странную татуировку – что-то вроде перевернутой буквы «Р», и исходящие во все стороны лучи солнца. Привычку разрисовывать свое тело, кстати, нечисть переняла от нас, от людей. Мне попадались банники[4], которые были разукрашены, как говорится «под хохлому», то есть с головы до пят.

Ну, чего стоим? – внезапно возмутился стажер. – Или хочешь, что бы мы с «ЦОР[5]» сюда наведались?!

Интересно, чего это он: решил мне подыграть или просто разнервничался?

Самое удивительное, что угрозы подействовали.

Бабай затушил папироску, посмотрел куда-то вдаль, где сквозь рваные облака проступила острая грань зарождающегося месяца, и сказал:

Лады, господа хорошие, идемьте. Проведу я вас без всяких бумаг.

Протянув стажеру фонарик, что работал от тепла человеческой руки ( одна из немногих полезных изобретений человека) я показал ему большой палец. Хорошо сработал. Пусть и спонтанно, но хорошо.

Мы прошли старую, ржавую вертушку и вывеску «Слава труду!». В голове возникло неприятное покалывание. Ничего удивительного – такое скопление нечисти на один квадратный километр не каждый нормальный человек выдержит. А если бы они окольцованные были, как в городе – так бы не фанило.

Я слегка сбавил шаг, и кинул беглый взгляд на правую ногу бабая. Так я и думал, никакой метки, неучтенный. Конечно, не такое серьезное правонарушение, но на заметку возьму. Там где процветает свобода – закон подобен пустому звуку.

В столице все иначе. Службы контроля и граничные ведомства работают четко. Прошел через кордон – получи «Мартина»[6], кольцо из интеллектуального материала, способного не только сдерживать серые волны, исходящие от потусторонних, но и отслеживать их местонахождение.

Хотя чего я хочу. Последнее время нечисти через Кордон столько прется, что и не отследишь. В общем, контроль осуществляется только в пределах Мкада, а за ним кто во что горазд! Города миллионики еще как-то пытаются угнаться за столичными системами взаимодействия, а вот деревни, села и прочие поселки городского типа, уже давно превратились в рассадник нечистой силы. Всю жизнь будешь работать рядом с водяным или лешим, а не учуешь.

От дороги здесь осталось одно название. Были видны две вытоптанные гряды, да и те уже давно травой поросли. С домами еще хуже: ни одного целого. Среди зарослей кустарников торчат темные остовы крыш, полуразрушенные стены и темные глазницы окон, а где– то просто десяток бревен, вот пожалуй и все.

И как они здесь живут? – озираясь по сторонам, произнес стажер.

Неплохо, – внезапно откликнулся бабай. – Всяк лучше, чем на той стороне.

Мы прошли длинную улицу и свернули направо. Здесь, на углу, возвышался трактор с перекошенным ковшом. Крыша была слегка приплюснута, а дверь болталась на одной петле. Я пригляделся к кабине. Внутри кто-то копошился: невысокий, горбатый. Оторвавшись от своего занятия, нечисть зыркнула на нас недобрый взглядом. Ярко-белые глаза отразили свет наших фонарей.

Привет, Игнат! – сказал бабай и помахал рукой.

Кабина закачалась и изнутри послышалось неприятное чавканье.

Очень уж у нас Игнат до грызунов охотчь, – пояснил наш проводник.

Я почувствовал прерывистое дыхание стажера. Парень практически вплотную приблизился ко мне, и тихо прошептал:

Что это за тварь?

Анчутка, – спокойно разъяснил я.

Мелкий водяной чертенок с незапамятных времен любил селиться возле болот. Если мне не изменяла память, его название даже переводилось как «маленькая утка».

Он безобидный? – тут же уточнил парень.

Считаешь бывает иначе? Это же нечисть. – удивился я.

Наш проводник хихикнул. И сплюнув, покосился на юношу.

Прав твой начальник: от нас добра не жди. Мы себя, как вы, люди, любите выражаться, не контролируем, любую подлость бездумно сотворим.

Дальше мы прошли еще несколько домов и вышли на площадь. А большая здесь резервация, духов на триста-четыреста потянет.

А тут у вас что? – Я указал на здание бывшего клуба. Сохранилось оно очень даже прилично. В темноте было не разглядеть, но мне показалось, что стены выкрашены в новый цвет, а на крыше имеются совсем свежие заплатки.

Велисова книга, – буднично ответил бабай. – А вон в том ларьке, мы амбар устроили.

Я резко остановился. Одернул проводника.

Погоди, как это Велисова книга? Вы что тут, незаконный портал устроили?!

Сощурив свои хитрый глазки, бабай изобразил недоумение.

Не бзди, начальник. Он у нас односторонний. Отсюда можно, а к нам ни-ни. Так что все по закону. Кстати, все зарегистрировано в городе.

Словам я его конечно не поверил, но развивать эту тему не стал. Все одно правды не добьешься. Вот вернусь в отдел, черкану рапорт и отправлю по территориальности в Коломну. Пускай местные разбираются, все-таки их вотчина.

Скажи честно, чего тебе от нас надь, начальник? – откровенно спросил бабай.

Так даже лучше. Не люблю я этих тварей на доверительную беседу выводить. В отличие от людей у них ведь слабостей нет. Разве что самые примитивные: пища и человеческие эмоции, в принципе одно и тоже, поскольку нечисть именно нашими страхами и тревогами питается. Хотя порой и человеческую еду употребляет. Но это конечно от большого желания. Например, лешие кефир очень уважают.

В общем откровенность за откровенность.

Бес нам нужен. И не говори, что такой не обитает, не поверю?

Проводник хмыкнул:

Бес… Да это все равно, что человека искать без возраста и других внешних признаков.

Я понимающе кивнул:

Чуром его кличат.

Было заметно, как заиграл скулами бабай. Но вместо ответа, он свернул куда-то в проулок и махнул рукой, зазывая нас за собой.

За покосившейся плетеной оградой стоял огромный деревянный дом. Окна забиты, на двери огромный замок, правда не заперт – просто весит на душке. Внешне, вполне себе сносное жилище, в отличие от остальных. Но было тут еще кое-что интересное. Все пространство за забором было усеяно деревянным крестами. Сколочены из старых, сильно почерневших от времени досок.

А это еще что? – спросил я.

Это от бывшего хозяина, вернее хозяйки осталось, – пояснил бабай.

Оберег?

Ага.

Погоди, так в этом доме живой что ли обитал? – поразился я.

Проводник причмокнул:

А то как же. У нас бесам все самое лучшее.

Хочешь сказать, среди вас живая душа жила? Одна?

Жила… одна… – подтвердил бабай. – Ну а что тут такого? Нам среди вас можно, а наоборот нельзя? Не правильно это, ущемление прав, так сказать.

На моем лице возникла кривая ухмылка.

Хватит демагогию разводить. Лучше скажи, дома нынешний жилец?

А почем я знаю, – пожал плечами бабай. – Мне за ним следить резону нет. У меня другие функции.

Только я собирался открыть калитку, как передо мной возникла худощавая фигура стажера. Он деловито провел взглядом и, обернувшись, обратился к проводнику:

Скажите, а кто проживал в этом доме до Чура?

Знамо кто, – тут же откликнулся бабай, – Ефросинья и проживала. Сто лет почитай землю топтала. Даже когда деревня вымерла, а мы сюда заселяться стали, она переезжать отказалась. А настаивать никто не стал. Вот так она среди нас свой век и дожила. Годков эдак десять, если не больше. Но мы старушку не трогали.

Пожалели?

Ага, щас! Гнилостью просто не охота обедать.

Стажер хотел задать еще какой-то вопрос, но я отстранил его в сторону и направился к крыльцу.

Кресты меня конечно смущали, слишком уж многовато символов защиты, с таким количеством бабке одной не справиться, столбы тяжелые, массивные, что бы врыть в землю помощь нужна. Конечно, можно предположить, что Бес пособил. Только зачем? Для него это все равно что человеку в костер сигануть, враз хвост подпалит.

Остановившись возле входной двери, я покосился на веник, что был небрежно брошен под деревянную лавку – вроде бы новый, а вот кончики подпаленные, будто сажу собирали. Не придав этому значения, я бесцеремонно вторгся во владения Чура.

Нечисть двери не запирает – да и зачем? Кто к ним сунется? Нет, в первые годы Вторжения, конечно находились отъявленные авантюристы – куда без них. Но все подобные случаи, обычно, заканчивались не в пользу человека. Так что любители пощекотать себе нервы оказывались либо в психушки, либо в травматологии, третьего не дано.

Улучив момент, я едва слышно, приказал стажеру:

Не упускай бабая из виду.

Тот рассеяно кивнул. И я, со спокойным сердцем, переступил порог.

Граничная полиция! Есть разговор! – Я провел лучом фонаря по старому, затхлому помещению.

Никто не ответил. Ну, стало быть, мы в гости.

Прихожая хоть и была пропитана сыростью старых ковров и изъеденной молью одежды, выглядела вполне прилично. Ни паутины, ни запустения – здесь обосновался кто угодно, только не потусторонний. Впрочем, и на человека тоже не похоже.

Справа – небольшая кухонка, котел, стол со стульями и пыльные банки на полу, впереди за шторкой коридор, чуть дальше большая комната. Мебель старая, но добротная, на стенах черно-белые семейные снимки – буквально все стены увешаны. Посредине кресло – прямо напротив телевизора. Ума не приложу, зачем бес оставил вещи предыдущей хозяйки. На кой ему этот хлам?

Дальше еще комната, а точнее спальня, совсем крохотная. Я аккуратно отодвинул шторку и услышал как за спиной вскрикнул стажер. Трюмо с зеркалом располагалось прямо напротив проема, так что в ночи, свет фонаря, вырвал наши очертания, сильно напугав юношу.

Я инстинктивно вздрогнул, потянувшись к шокеру. Но вовремя остановился. Нутром чую мы в этом доме одни. Нет тут никакого беса. И все же проверить лучше все до конца, включая подвал и чердак.

Но до них мы так и не добрались.

Осветив фонариком комнату, я успел спросить:

А где проводник?

Остался снаружи, наверное, – пожал плечами парень.

И тут началось…

Половицы откликнулись противным скрипом, который передался стенам и балкам на крыше. Мне показалось, что даже мои собственные кости отозвались на этот странный призыв. Стажер рванул к выходу, но дверь в мгновение ока удалилась, превратившись в крохотную точку, а коридор увеличился на приличное расстояние. Я быстро глянул на стены – мышеловка захлопнулась. Все вокруг начало сжиматься.

В комнату! – закричал я.

Призыв к действию воспринялся парнем адекватно. Не было никакого замешательства или, того хуже, ступора.

Скользнув за занавеску, обратно в комнату, мы ощутили всю серьезность происходящего.

Здесь творилось нечто невообразимое. Стены трескались сбрасывая с себя стеклянные рамки фотографий, сквозь треск слышался звук битого стекла, но самое страшное происходило с оконными рамами. Они быстро уменьшались, превращаясь в тонкие щели. Пути к отступлению были отрезаны. В этот самый миг, подняв голову, я увидел как потолок превращается в жеванную бумагу – а затем раздался оглушающий звук ломающейся балки…

Глава 4. Жетон

Я сидел на неудобном жестком кресле с узкими деревянными ручками и отрешенно взирал на пострадавшую. Прижимая к себе дочурку, женщина что-то сбивчиво рассказывала следователю, часто вытирала слезы, стараясь не смотреть на лежащий посредине комнаты труп.

Низко склонившись над протоколом, майор, облаченный в темно-синий китель, постоянно прерывался и, нервно почесывая вступающий лоб тыльной стороной ручки, уточнял интересующие его детали. Потом внимательно перечитывал написанное и продолжал работу.

Мне же была отведена роль стороннего наблюдателя. Лишних вопросов не задавать, место преступления не топтать.

Впрочем, после случившегося этой ночью, я особенно не сопротивлялся. Для начала, необходимо было чтобы прийти в себя – все-таки не каждый день ускользаешь из заклятой петли.

Спаслись мы чудом. В последний миг успели разбить то самое зеркало, что стояло в спальне и так нас напугало, – за ним то и обнаружился черный ход. Выскользнули в последний момент, почувствовав, как за спиной захлопывается спасительный лаз.

Дом вспыхнул как спичка. Изнутри виделось все иначе, а снаружи оказалось, что все пожирает ненасытное пламя.

Мы просидели на завалинке минут тридцать – пока не приехали пожарные.

С таким заклятьем я раньше не сталкивался. Впрочем, у нас непринято произносить это слово. Антифизическое явление – да, а вот как-то иначе – устав запрещает! Только хрен редьки не слаще.

Стажера я отпустил домой, и дал честно заработанный отгул. А вот мне выспаться так и не пришлось. Звонок раздался, как только я покинул резервацию. Вышка подхватила сигнал, высветив на экране дюжину пропущенных.

Дежурный сбивчиво довел информацию: на моей территории еще одно убийство, мужчина преклонного возраста, преступление произошло в квартире, нападавший, предположительно, домой третьего вида. Так что хватай ноги в руки и на адрес!

Чтобы было понятно: нежить не убивает людей. Пугает, обманывает, использует, питается страхами – все что угодно, но только не лишает жизни. А тут второй случай за сутки. Понятное дело, преступление уже на особом контроле.

Я кое-как привел себя в порядок, добросил стажера до метро – оно к этому времени как раз открылось – и поспешил на проезд Соломенной сторожки.

Возле подъезда меня встретил особист с Управления. Таких как он за версту чуешь: идеальный прикид, придирчивый взгляд и высоко вздернутый подбородок. Призван не работать, а понукать другими.

Капитан Земцов? – остановил меня тонкий, почти визгливый голос.

Так точно.

Особист внимательно осмотрел меня, и судя по выражению лица, остался недоволен.

Это что еще такое?!

Вы о чем? – включил я «режим непонимания». В данных обстоятельствах лучший вариант, чтобы избежать других, ненужных вопросов.

Я о вашем внешнем виде.

А вы простите кто? Санитарный врач? Визажист? Или просто борец за чистоту? Вас случайно не Додыром кличут?

Особиста малость тряхануло. Он быстро извлек из внутреннего кармана пиджака служебное удостоверение, и начал судорожно им трясти, но на этом не успокоился, поэтому следом, на его шее появилась металлическая бляха с номером. Оказалось, что передо мной стоит лейтенант граничной службы Дудиков из особого отдела «П», предназначение которого: контроль коррупции среди сотрудников, непосредственно надзирающих за нечистой силой.

Я выслушал его претензии: Дудиков так активно выплевывал слова, что пришлось пару раз утираться рукавом. Мне это быстро надоело. Не дослушав – я грубо толкнул его плечом и прошел в подъезд.

И вот теперь, я сидел на неудобном кресле, со следами гари на куртке и лице и, молча наблюдал за тем, как мои коллеги делают свою работу.

Погрузившись в мысли, я лишь изредка выныривал наружу, что бы оценить обстановку. Но даже в таком состоянии успел уловить главное. А случилось здесь, собственно говоря, вот что: женщина укладывала ребенка – дочку трех лет, когда увидела в оконном отражении домового. Тот повел себя довольно агрессивно, напала на девочку, затем попытался разломать старое радио, пока на него не накинулся отец пострадавшей. Дальше женщина мало что помнила – разве что как сдавленно захрипел ее родитель, а домовой подхватив что-то с пола, убрался восвояси.