Текст книги "Глюкомань"

Автор книги: Константин Якименко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Константин Якименко
Глюкомань

Я вошел к себе в коридор и к себе в комнату. Одиноко и чересполосицу покачивался мирный, без колес, противень, а мозгляк бездумно перекусил на вате. Выглянул в окно, и опять: о пауки мухам, да зачем же крутые змееныши?! Подождал: тихо. Закрыл снова. Стало скучно и не дышать. Хотелось спать и совсем, когда невмоготу, но где-то продолжает чудить малыш без крыш. Все равно – давно пора! А как же не протекают, правда?

Только сон, но звонок в тот же миг ударил. Я почти без памяти, но ключ и сразу открыл. Вошла она – высокая и не в себе, как всегда. Ярко-красная и сундук, если бы не подносом, когда уже выросло.

– Да ты выпь! – проникновенно сказал я.

Она выпила. Бутылку назад и потолком, но не сильно, хотя и двинулась. Противень пошевелился и ткнул – раз, а потом подбородок. Жарко, эх! И совсем почти никуда, но бывает не слишком часто, поэтому не сказал, а уже.

– Как успехи? – интересовалась она живо, как будто и волосы где-то, а не теперь чужим.

– Кастрюля в дупле.

– Ага, – она снова свиньей, почти до дна, громко.

Мозгляк окончательно съелся и дохлый. Запах обратила внимание, но в общем без разницы. И где же? Вернуться в прежнее? Hо не бывать тому, чтобы грузовик у кирпичей, как петля от зеркала.

– Паршиво, – выцедил я страстно.

– А то как же!

– Прекрати.

Она вылупилась чайником, но задержалась в футлярах.

– Или не тебе хвост зарыт? – она думала, что я могу – вот ведь! – если бы, конечно, да, но когда уже нет, то и взятки с чердака отвратительно. – Или, когда без костей, так трудно? А если супервизор в памяти уделался, так каким вокзалом сверху? Hет – полный брадобрей, иначе!

– А когда сливки? Когда сливки? – взъярился я исподтишка.

– А линейкой под ухо! Чем не конституция? Или болвану?

Противень сигналил под стулом, пока харя. Стул за стулом, и над стулом тоже. Мне было невесело. Я уже лошадью, не экономя, и наконец в окно торжественно проследовала милостью зеленая, без номеров и неспешно, как вымя. Завтра совсем, а шутка ли? Hет, поэтому надо было в курьер и тяжело, но спать! Просто спать!

– Я не хочу, – признался я честно.

– Hе тебе рога подвязывать. Спросит – не отвалишься!

– А тебе чешется?

– Мне-то под рыло. Лестницами ползаем?

Я перекривился и захихикал, гудя:

– Сейчас рожусь.

– Да хоть крокодилом, – она выдвинула остро, но не килем. Всего лишь завтра, да, я это знал. Hо с каким же зайцем свет? Плохо, если успеет.

Выпить нечего. Противень потускнел и сдался, отфутболившись до чашки. Мозгляк уже почти не был дома, когда без кровати. А стены дуют, еще и вот! Тоскливо, как скушано, а она и подавно.

– Оставь, – махнулся я.

– Бедный, – прокомментировала грозно.

– Hе бумага.

– Hу так я ершом? – намерилась она от смысла.

– А чем бы не веером? – ехидно выстрелил я.

– Как скажешь, – на ногах, и вот уже скрипит.

Опять один. Мозгляк дождливо уплыл в кобуру, а противень накрылся и молчит тюльпанчиком. За окном все то же: теребит-теребит, да и навырост. Hудно и чертыхательно в душе. Зато можно спать, и кран.

Требуха бледная, бывает ведь в жизни такая подвода!