Текст книги "Возвращаясь к жизни? Том 3"

Автор книги: Константин Марков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

И это было мое последнее поражение.

–

– Первую часть своей жизни я шел к цели, а она оказалась пуста. И моя гордыня и знания не оказались нужными. Но я привел своих людей сюда и животных. И они дали потомство. И множились. Вторую часть жизни я просто шел без цели, но она оказалась плодотворнее. Ибо несла в себе жизнь.

Вот с тех давних пор я блуждаю по берегам этого озера-моря, но никто не слышит меня.

И сегодня идя, как обычно, я увидел тебя. Я видел, что душа твоя почти отделилась от тела. И я помолился Ветру и напомнил ему, что должен он мне, и чтобы он «развернул» тебя, дабы увидел ты меня и осознал.

А теперь иди, еще немного и ты замерзнешь. Иди и согрейся там. – Он указал в сторону от озера. – Иди, согрейся, отдохни. А я буду являться тебе, и направлять тебя.

Я стоял и смотрел на него, окаменевши. Мои ноги замерзли и не слушались. Ветер надул вокруг ног сугроб. Иван, вдругорядь благословил меня посохом по голове, от чего мои мысли опять стали более последовательными, а не разбегались как тараканы на свету. И вырвал я ноги из сугроба, и побрел в указанную им сторону.

Через шагов десять я почувствовал запах животных и увидел темное пятно укрытия сквозь пелену снега. Я оглянулся и посмотрел на берег. Иван Чай стоял на берегу и махал мне рукой, прощаясь. И вдруг исчез, будто метель сдула его.

Добредши до палатки, я откинул полог и вошел внутрь.

Торжище Шуляк, управа, судья Кириян

Прибыл, наконец, посланный мной стражник Булат, да не один прибыл с цензором. Первым делом вручил цензор мне сафьяновый красный футляр с письмом от князя нашего. Поклонился я на четыре стороны света и возблагодарил Богов наших за ниспосланную ими благодать на князя нашего. Взял я двумя руками ларец княжий и поставил его на столик красный лишь для княжих бумаг поставленный. Дрожащими руками печати сломавши, достал я оттуда грамоту великую, князем мне убогому писанную. Развернувши с почтением, я встал и громко зачитал ее при всех нашей управы служащих. И писано там было, что любо князю мое радение делам государственным и что хвалит он меня за службу мою честную, и писано там было, что в праве я управлять сим уездом от его имени, стать его наместником в землях здешних. Хочет он, чтоб город строился на месте торжища, что и будет основой моей вотчины. И что в праве я, по своему разумению править землями, перед ним лишь ответ держать, стало быть.

Как прочел я сию грамоту, пали все на колени ниц, даже цензор княжий встал с креслица почетного и колено одно приклонил таки, предо мной, как пред наместником.

Уложил я грамоту княжию в ларец сафьяновый, со всем возможным почтением. После повернулся в сторону столицы нашей и возблагодарил князя нашего мудрого за милость ко мне его огромную.

Как поднялся, поблагодарил цензора за весть славную. Потом вызвал к себе Булата верного и назначил его старшим над стражниками. И сказал я ему: «Быть тебе моим первым воеводою, как дружину мы подберем славную». Стал передо мной Булат на колено и провозгласил я его Булатом Шульским. И сказал я ему: «Встань подле меня и стань рукою моею правою». Встал он с колена и будто стал выше на голову, так он был горд моим благословением.

После церемонии, пригласил я в свой дом цензора, отобедать в ожидании пира праздничного. Как уселись мы, то поведал он, что князь сразу как увидел лук тот, мной присланный, так сразу передал его своим мастерам, и те больше трех сотен их сразу наделали, и оказалось, что сила в них немалая. И решил он тех луков сделать поболее и вооружить всех своих дружинников. Чтобы взять под крыло свое земли южные. А чтоб земли схоронить от набегов с севера, то решил он создать крепость с городом. Скоро будут присланы мне работники, лес валить да камень ломать, да работники хлебопашные. А вот дружину я сам собрать должен, чтобы верная была да людная. Хоронить мне страну надобно самому с сервера. Хоть и много мне князь доверия высказал, но и много ответа потребует. Чтоб я денег имел достаточно, то налогов в казну он не требует, деньги те тратить на постройку города. Крепость тут должна стоять с дружиною, чтобы враг не прошел, не позарился.

Берег озера-моря, ущелье, Тём

Возле очага сидело двое мужиков в меховых накидках, и варили мясо в котле. При моем появлении они вскочили и схватились за оружие. Я де снял перчатки и показал им руки, что нет в них оружия.

– Ты кто?

– Тём, путник. Не дайте замерзнуть от холода. Отогреюсь, метель кончится, сам пойду дальше, не забруда я, путник просто.

– Ну, садись к огню Тём путник, – сказал один из них. – Забалуешь – пожалеешь. Спрашивать больше не будем.

Сняв накидку и мешок заплечный, я уселся к очагу. Оказалось, что в глубине палатки еще один лежал, хворый сильно. Лежал весь потный в бреду горячечном.

– Что с товарищем вашим?

– Как что, подрубили его забруды, думаем – не выживет, а что делать – не ведаем.

– Можно раны его посмотреть?

– А ты лекарь что ли?

– Нет, не лекарь, но лечился долго, мне бабка Веда многое рассказывал, как лечила меня. Пособить товарищу вашему попробую, коли не побрезгуете. Травок бабка дала для такого случая, что сними делать сказывала.

Пошептались мужики меж собою и решили видно.

– Все равно помирает он, худа в том не будет, а как выживет, благодарить тебя будем по-честному.

Откинул шкуру я, что мужика прикрывала и обнаружил я рану резану от плеча до живота загнившую. Не жилец он был точно это. Делать нечего, стал готовить лечить, как бабка сказывала. Первым делом достал я травы бабкины. В малом котелке воду нагрел и заварил в ней траву от горячки вкупе с травой зверосилом. Добавил туда щепотку и сон травы. В другой котелок кинул нитку суровую, иглу и ножик свой вострый маленький, к огню приставил, чтоб кипела вода там.

Пока вода прокипела, травы настоялись. Аромат по палатке пошел не шуточный, ноздри щекочючи. Мужики за мною следили с удивлением и без слов совсем. Чисту тряпку попросил я у них и варится ее кинул также.

Как проварилося, да остыла вода. Обнажил я рану страшную и раскрыл ее. Плоть что прогнила, срезал я ножиком перочинным до плоти здоровой. Раны водой кипяченой промыл, да стянул ее ниткой суровою, как прореху зашил и накрыл тряпкою вареною. Мужик что без памяти был от боли в себя пришел. Напоил я его травами, чтоб горячку унять, да сил придать. И заснул он напившись.

– Вот и все, – сказал я, как закончил с ним. – Что мог – то сделал. Теперь смотреть будем, выживет ли.

Дня два сидели мы в палатке этой. Как придет в себя хворый, то травой напоим, то узваром мясным с хлебушком. День на третий метель унялася, солнышко выглянуло. Очнулся хворый, и есть попросил дать ему.

– Ну, паря, ожил ты. – Штырь сказал тому. – Радость нам великая.

Матвей, так звали хворого, поел и меня начал спрашивать, кто и откуда пришлый я. Обсказал я ему все подробности, как спасли меня хлебопашецы. Да как вынужден был я пойти от них. Как пришел к горну озеру и как дух озера этого к ним послал меня некудышнего.

На четвертый день Матвей сам до ветру сходил и сказал, чтоб мы собиралися. И пошли мы потихонечку. Матвей попросил меня быть с ними, пока с гор не спустятся.

– Ты пойми, что двоим им не отбитися, коли сызнова нападут на нас. Я сейчас не боец иду еле, еле. Уж уважь меня раз от смерти спас. И с другой стороны посмотри, идти тебе некуда, а придем я тебя в охрану каравана пристрою. И при деле будешь и попутешествуешь. Будешь с нами сколько сможется.

Согласился я на его предложение. Одному по дорогам гулять опасно. Хоть и чувствовал в себе силы не малые, а от подлого удара и стрелы можно и не увернуться. А так и работа честная, да оплата умеренна, да возможность мир посмотреть, где остаться жить мне придумаю.

Матвей шел на поправку и товарищи его тоже радовались. Рассказали они, что искали здесь в краю горном у озера. Оказалось, искали дом великого ученого Ван Цая. И верят, что нашли, только дом сгнил давно и нечего ценного там не осталось. Уходя уже, они повстречались с ватагой забруд, что через перевал как они шли, вот и сразилися. Сечь была страшная, полегло два их товарища, да вот Матвей рану получил тяжелою. И не знали они как им выйти с хворым на руках. Сидели и ждали, когда смерть придет к нему, чтоб похоронить его по-людски, как схоронили они своих товарищей. Рассказал я им как послал меня дух Иван Чая к ним меня. Подивилися они такому случаю. Рассказал я им историю его, и поверили они мне, не удивлялися.

Как подошли мы к тракту торному осмотрел я рану Матвееву и повыдергал из нее ниточки, заживать рана стала по-настоящему. Слаб Матвей был еще, чтоб нам помогать, но шел уже уверенно, без помощи.

На тракте стоял постоялый двор, и людно было там, даже очень. Встречали нас радостно. Крику стояло как на торжище. Как зашли мы на двор так встретил нас караванщик главный. Обнял он Матвея, сыном младшим он был ему. И представил он меня отцу караванщику Игорю и просил он для меня место среди людей отца его. Пригласили он меня в свою компанию, посадили за стол праздничный. Так появились у меня товарищи, что мне спину прикрыть наготове были.

Через два дня караван тронулся и пошли мы на юг в страну дальнюю. Путь лежал нам на сто дней пути в края теплые.

Шлях торный, Тём

Двигались мы уж дней сорок по пути торному. Караван был большой, богатый и людный. Забруды нас не сильно беспокоили, мы им были не по зубам. В охранниках было почти тридцать душ. Трое завсегда впереди двигалось, проверяя путь впереди, еще трое хвост охраняли, остальные растягивались цепочкою вдоль повозок. На повозках возничие также были с оружием. Так, что откуда бы враг не напал, мечей тридцать сразу их встретит.

Тем не менее, авангард постоянно в стычки вступал, с дорожными забрудами, дня спокойного не было. Мне пришлось обучаться бою конному. Так как стражникам конь положен был, и мне выдали. Помню первые дни, как ложился я на живот, свой зад отбитый жалея. Пообвык после, даже весело было.

Проходили мы торжища разные, города каменные. В городах останавливались за стенами, и тогда охрану несло всего несколько человек. Я свободное время использовал, чтобы знаний в тех городах почерпнуть об обычаях местных, об историях. Интересно мне было все это.

Игорь с Матвеем тоже меня привечали, как могли. Игорь выдал мне денег, чтоб я пополнил себе запасы трав лечебных. За время пути нет да нет, приходилось лечить товарищей караванщиков, то встречных попутчиков. Мне пришлось даже ларь соорудить для трав и инструментов лекарских. Чем больше я лечил, тем больше вспоминал разные тонкости врачевания. Буд-то лекарем был в прошлой жизни. Что пугало меня немного, также было и в кузнеце, и со страхом я ожидал, как меня выгонят. Но не гнали меня.

Все чаще на пути нашем маги стали встречаться. Я интересовался их силой магической, так как чувствовал в себе я того демона, что пробудился во мне в Тутуране поселке. Хотелось мне знать что это. Но к кому не обращался, никто не мог сказать ничего верного.

*****

Почти год прошел наших странствий, как пригласил меня Игорь к себе в шатер. Стояли мы в то время на берегу моря соленого. Ожидали кораблей торговых, что из дальних стран прийти должны были.

Сели мы у столика накрытого выпили чаю и показал мне Игорь шкатулку диковину.

– Все думают Тём, что злато я храню в шкатулке этой. Но нет. Храню я в ней, то чего в нашем мире никогда не было. Смотрел я, как ты вещи узнаешь тебе незнакомые али забытые, вот подумал показать тебе, может и это, знаешь ты.

Открыл он ту шкатулку и выложил с десяток вещей. Взял я одну, покрутил и вдруг вспомнил «зажигалкою» она называлась. Была она как из кости делана, не кость то была, а пластмасса. Другой предмет взял «часы» узнал электронные. Покрутил в руках, вспомнил, как работают. Стал нажимать на кнопочки, оказалось, что еще работают. В сутках у них тридцать два часа было. Календарь нашел, дни посчитал по месяцам. Оказалось, что год делился на шестнадцать месяцев. И в месяце у них от двадцати восьми до тридцати двух дней бывает. А у нас год делился на десять месяцев, и по сорок дней было в месяце, и раз в пять лет месяц десятый менялся, для компенсации времени.

– Это часы не нашего мира, – сказал я Игорю. – Откуда они у тебя?

– Дальше смотри пока.

Дальше еще было интереснее. Рацию я нашел. Рефлекторно включил, как знал, что нажимать надо. Но мертва она была. Открыл я отсек с элементами питания и извлек почерневшие от времени батареи. Бумага потемнела на них, а вот корпус самой баратеи время не тронуло. Батарея выглядела как забытая и давно знакомая. Вспомнил я, что видел батареи такие. Аккумулятором она называлася, заряжать ее надо было от электричества. Увидел я значок на ней радиационной опасности и сказал я Игорю.

– Это радиостанция для связи между путниками, коли потеряются. Али действовать за компанию друг друга не видючи. Военные такой пользуются. А батареи такие ковырять нельзя ножиком. Как вскроешь оболочку железную, болезнь выпустишь невидимую. Нет слов, объяснить это правильно. Видишь символ тут специальный, «радиационная опасность» называется.

– А ты знаешь, как батареи такие делать?

– Тут металлы нужны специальные. Не сделать мне такое, не выковать. Во, вспомнил, нужны «атомные технологии». Одному тут никак не справиться. Это вещи из мира на много выше по развитого технологически.

Дальше шли вещи разные, их я легко вспоминал: ручка и карандаш для писания, видео регистратор, также с батареей посаженной, ножик был складной многофункциональный, пряжка магнитная, несколько кусков ткани разной синтетической. И венчал все пистолет многозарядный с тремя патронами. Ладно, в руку он лег мне как друг старый. Легко я разобрал и собрал его, рабочий он был.

– Это пистолет, калибра 7,6 миллиметра, полуавтоматический с качающимся стволом, патрон усиленный 22 на 7,6 мм. Пятнадцати зарядный с двухрядным магазином. Применяется полицией и вооруженными силами. ПА-64 «Жало» очень удобное и эффективное оружие, пули применяются четырех видов: оболочечные, вот такие как в нем остались, полу-оболочечные, бронебойные и зажигательные. Самый популярный тип оружия. Откуда у тебя все это?

– Нашел я мертвяка как-то и снял все это с него, после похоронил я останки по-человечески. Думал я, что ты с ним пришел, за вещами этими. Нашли его в горах тех, где Матвея ты повстречал. Был я тогда беден и искал в тех горах пропитание, а нашел мертвяка этого. И были при нем камни самоцветные с них и начался мой путь караванщика. Вот когда пришел ты с Матвеем, страшно мне стало, что пришел ты за камнями и вещами этими. Но уж год прошел, а ты все не спрашивал, и устал я боятся этого, вот и позвал тебя, чтоб сказал ты, так за мной ты пришел, ты ли смерть моя?

– Успокойся, не алчу я зла тебе. И не шел я за вещами этими. А уж жизнь твоя мне без надобности. Хоть не родня ты мне, но ты с Матвеем мне товарищи. И спасал я твоего сына, в горах тех, не за тем, чтоб до тебя дотянуться, а токмо, что человек он был раненный, а я знания имел, чтоб помочь ему. Ни вам зла не желаю, ни от вас его не жду, так как свою работу честно делаю.

– Спасибо тебе на добром слове Тём, что не держишь зала на нас. Мне это радостно.

– Да благодарить меня не за что. Нет причин у меня, да и не было зло держать на вас с Матвеем. Лучше скажи, может еще, где такое видывал. Уж знакомы мне письмена эти, да и вещи как будто жил я там, где все это было не диковинкой, а для продажи всем желающим. Может, есть переход в мир другой параллельный, где часы те к надобности.

– Что и время для тебя знакомое?

– Да. И вещи, что ты показывал.

– Стало быть, ты из мира ихнего, – показал он на вещи потаенные.

– Стало быть. Помоги мне путь-дорогу найти. Может, в мир тот попаду, вспомню кто я.

– Да, паря, занесло тебя. Надо начинать поиск с поселка, где нашли тебя с Тутурана. Раз тебя там нашли значит близко и проход в мир твой есть. Ну, ничего, вскорости, мы в их земли пойдем, как товар возьмем у купцов морских. Давай лучше чаю попьем, полакомимся.

Торжище Шуляк, управа, судья Кириян

После трапезы праздничной цензор по делам своим поехал с сотоварищи, а я сел в кабинете своем думу думать, как доверию князя ответ держать. Вызвал я к себе Булата верного. Что бы он подсказал, от смекалки своей.

– Эх, кабы кузнец тот был с ними, легче было бы, – вдруг сказал Булат мне.

– Так найди его, ты же знаешь, что с мужиками он приходил Тутурановскими.

Вскочил Булат на коня вороного и, кликнув сотоварищи, полетел в поселок Тутуран, вороном быстрым.

Дня два его не было, и приехал он лютый и всклокоченный. Доложил, что мужичье дуболомное, прогнало кузнеца того из поселка своего, мелкоумные. Оказался кузнец тот воином и побил он забруд без жалости. Так они глупые на него «убивцею» обозвалися и ушел он обиженный на людей этих неграмотных. Где теперь искать заблудного, только ветер горный ведает.

Погоревал недолго я, и решили мы перво-наперво торжище расстраивать, чтобы денежка в казне водилася. Заказал я храм посвященный пяти Богам. Стали ставить подворье гостиное, новое, чтоб привечать караванщиков. Далее я гонцов послал в селения, что умельцев привечаю разных, кузнецов, шкуроделов, горшечников. Им дома по приезду ставили, чтоб работали они не покладая рук.

Через месяц пришли работники князевы. Закипела работа вокруг торжища. И поля мы пшеницею сеяли и огороды вспахивали. А двойные плуги кузнеца того целину поднимали играючи. Понял я, что не луки, не стрелы, а плуги главное достояние. Коли сыты вокруг работники, так и взять у них лишку не страшно так, не сломаются.

Расцвело мое торжище. Раньше караваны проходили не задерживались. А как двор для них я гостиный поставил с охраною. Стали они останавливаться. Хоть и торг вели слабенький, так за постой оставляли деньгу не малую. Им идти было до города дней, поди, еще двадцать, да все без отдыха. А на дворе моем и кушанья разные и кузнец всем лошадям подковы выправит, и спокойно можно спать под охраною, не боясь нападения. Посмотрел, что гостинец дело прибыльно, так поставил еще один, чтоб не тесно было караванщикам.

Вскоре слава пошла о гостинце моем. И смекнули караванщики хитрые, что раз есть место любое, так зачем брать еды лишнее, ведь товарами место то занимать можно им. Я не стал жадничать, и цену ломить за провизию. Покупали они все по твердой цене. И им хорошо и мне выгодно.

Чтобы путь легкий был им, я на три дни разогнал патрули и разъезды дружинные. Всех забруд разогнали дружинники. И дорога стала всем любая.

Шлях торный, Тём

Пока сидели мы на берегу моря соленого. Совсем замучил меня Игорь вопросами. Что тот Леха кузнецов сын, почемучил безжалостно. Уж хотелось ему, чтоб оружие то работало. Я как мог ему все обсказывал, поясняя, что не получится, не хватает знаний у меня для этого. Но настаивал он и искал я по городу, кузнеца и алхимика. И нашел таки их обоих. Да не смогли они сделать, что надобно, но получилось у них что задумано. Смастерил я из частей ими сделанных двадцать ружий кремниевых. Били они на сто шагов уверенно, рад был Игорь этому.

– Вот теперь мы можем и больше в караван повозок брать, оборонить легко их получится.

Вскорости, пришли корабли купцов заморских. Как прошло с ними торжище, мы пошли в путь обратный в страну князя Георгия, на границе его стоял поселок Тутуран, где нашли меня.

Игорь взял в обоз мужа ученого, был он магом известным, инженером и алхимиком. Выписан он был в те края со своими книгами, город строить в горах тех, где Шуляк – торжище.

Подивился я совпадению этому, да чего дивится охранять надобно и пошли мы в дорогу дальнюю, повезли товары заморские.22
  Из путевых записок Игоря сына Тополя, собраны и описаны дьяком храма спасения Божьего в 2236 году от пришествия пророка Божьего.


[Закрыть]

Глава 3. Путник. Часть 2

Поселок Тутуран, Леха

Уж два года прошло, как ушел Тём кузнец. Стал я отроком величятися. Батя в кузницу взял меня годом ранее. Начал я делать поделки разные, что еще Тёмом были рисованы. Луки стал делать самострельные. Мужики с теми луками охотились, дичь приносили богатую. Жилось нам мирно да сыто, но было мне тяжело на душе. С Тёмом поступили мы не по-честному. Научил он нас уму-разуму, а мы выгнали его нерадивые, испугавшись его демона. В тот год воевода прискакивал и ругал нас он зло обзываючи матерно, что посмели мы того кузнеца прогнать. Вот судье до зарезу, он нужен был, а мы его прогадали, разобидели.

А как сказ пошел, что судья стал князя нашего наместником, мы и вовсе пригорюнились. Ох, придет к нам беда горькая, вспомнит он обиды нам. Но не вспомнил судья, не наказывал. А позвал он людей к себе разных, что умельцами были в деле своем. И пошел я к судье просить милости, кузнецом к нему в услужение.

Принял наместник Кириян меня ласково, а как увидел новые луки самострельные, что я сделал по другим чертежам Тёмовым, так сразу наградил меня монетою звонкою, домом с кузнею и работников в помощь дал мне, чтоб я ковал, не останавливался, и не думал о хлебе на день божий, каждый.

Стал работать я в кузнеце. Да работники были слабые. Все норовили улизнуть со двора не работавши. Не хотели считать меня за хозяина. Тут кузнец пришел, со двора соседнего, что стена к стене были наши кузницы, предложил он работать нам как товарищи, что прознал он про кузнеца того дивного. Пригласил меня в дом, попотчевал. Хоть и старше был меня он достаточно, но не стеснялся меня спрашивать, как, да что я делаю, как кую, как закаливаю. Подружились мы и снесли стену ту, что подвория разделяла наши. Стали вкупе работать как товарищи и работников быстро направили, стали мы гордыми и богатыми.

Год прошел, стал я молодец. Да жених всем на заглядение. Стали девки на меня заглядывать, да я видел лишь одну, дочь соседскую. Подрастала она как ягодка, еще год и посватаю. Обсказал я это товарищу, кузнецу Мите соседушке. Вот он порадовался, говорит: «Нет зятя краше мне. Люб мне сказ твой Леха товарищ мой, нет мене счастья большего». А Любава про то услышамши, вся зарделася и в горнице спряталась. И смеялись мы с Митей товарищем, на ее смущение.

С того дня угождать стал я ей, то платок новый, то пряничек, то поделку каку сделаю, то куплю у купцов бусинки. Хоть и Митяй обещал мне отдать ее, я хотел полюбовно, чтоб пошла она. И в скорости сообщила она, чтоб сватов засылал, не откажется.

И заслал я сватов к сотоварищу и пришли ко мне они с радостью сообщить, что будет свадьба наша по осени, вместе с праздником урожайным.