Текст книги "Море смеялось"

Автор книги: Константин Кудрев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Служим Советскому Союзу!

Затем наш адмирал «коротенько» поблагодарил министра за "высокую оценку нашего ратного труда" и закончил свое выступление на типичной для того времени фразой: " Да здравствует Коммунистическая партия Советского Союза – вдохновитель и организатор всех наших побед!" Оркестр заиграл Гимн. Все «напряглись» перед "скачками".

– Училище! Равняйсь, смирно! – и снова «загремел» Питулайнен. – На одного линейного дистанция!

Линейные, вооруженные карабинами с примкнутыми к ним штык – ножами, будто оловянные солдатики, четко совершив свой маневр, заняли свои места на плацу.

– Первая рота – прямо! Остальные… направо! Шагом… марш! – оркестр «грянул» "Варяг". Сначала две офицерские роты, затем мичмана… Первый факультет, второй, третий…

– Равнение – на право! – командуют командиры рот.

– И – р-раз! – Бойко кричат моряки, равняясь на флаг и министра единым поворотом головы.

Устинов выглядит очень довольным и что-то говорит нашему адмиралу, от чего тот улыбается. Кажется, Училище с честью выдержало этот трудный экзамен. После часового совещания в клубе и подведения итогов инспекции с офицерами и преподавателями, министр обороны отбыл в Москву. И действительно, к Новому году Устинов преподнес подарки в виде приказа на присвоение внеочередных званий и награждений, наиболее отличившихся орденами и медалями, а также ценными подарками и премиями. Эти «подарки» были очень ценными, так как некоторые из офицеров получили боевые ордена, а преподаватели – трудовые!? Начальник училища был удостоен внеочередного воинского звания – вице-адмирал – первым из руководителей высших учебных заведений!? В приказе МО значилось: "За большой вклад в деле воспитания и подготовки кадров, успехи в боевой и политической подготовке офицерско – преподавательского состава училища, а также за разработку и создание новых видов вооружения и военной техники наградить…:". И конечно в свете таких событий и на "такой мажорной ноте" неужели нужно "лепить дело" какого-то курсанта Кудрева? Тем более, что дело-то и выеденного яйца не стоит? Короче, собрали партком факультета и постановили: «курсовую» переписать на более патриотическую тему и выделить мне куратора – капитана второго ранга Кузенеца, только что окончившего полит – академию имени Ленина и читавшего курсы " Парт – полит работа на флоте" и " Психология воинского коллектива". Настоящий " инженер человеческих душ"!? Дядькой он оказался вполне приличным – подсказал нужную тему, проверил курсовую и помог ее без проблем у ветеранов защитить. Эта история имела и положительный момент! Я «засветился» на родном факультете, и каждый офицер "родного краснознаменного кораблестроительного" считал своим долгом подбодрить и помочь мне при подготовке и сдаче экзаменов зимней сессии, которую я сдал досрочно и вполне удачно! Вот тут со мной и приключился "второй немецкий" казус!? Прямой рейс из Ленинграда почему-то отменили, и пришлось лететь через Челябинск, в который я прилетел рано утром. Предстояло несколько томительных часов ожидания. Я вышел из здания аэропорта и решил «щегольнуть» перед земляками немецкими сигарами с пластиковым мундштуком. Вообще-то я не курю и не курил, "но для фраера форс пуще неволи"! С "легким шиком небрежно" (как мне тогда казалось) я достал пачку, открыл ее перед курившими у входа мужиками дешевые папиросы и сигареты без фильтра и попросил «огоньку». Несколько человек с охотой предложили свои услуги, с интересом рассматривая "диковинное заморское курево"!? Я «затянулся», "крякнул" от неприятного кислого привкуса и… закашлялся от противного горького дыма! Мужики схватились за животы и просто покатились со смеха от моего кислого вида! Вот эта была сцена!? Да, воистину, "жадность и глупость фраера сгубили"! Так эта недокуренная пачка сигар где-то дома и валяется уже четверть века! Но все хорошее быстро кончается, вот и зимний отпуск и встреча с мамой пролетели как один миг. Большинство из моих друзей ушли в армию, оставшиеся практически все время сдавали экзамены в институте. Возвращался назад через Москву, и этот маршрут в последующие годы стал для меня «основным». И снова закрутилась, завертелась жизнь курсантская, столичная. Жизнь, требующая от молодых растущих «организмов» больших душевных жизненных сил и, главное, средств. Однажды Юрка пришел с «тренировки» и сказал, что нашел «шабашку» в городе, правда, не уточнил какую? Сказал, что нужно надеть что-нибудь «грязное» и готовиться к субботе. Это "что-то грязное" оказалось разгрузкой угля на Московском вокзале с вагона на топливный склад. "Всего-то тридцать шесть тонн и по три рубля за тонну!" Это ведь целая сотня!? Еще и на "пирожки и кефир" останется! Поначалу даже ничего работенка, и за субботу мы успели две трети вагона осилить!? Вернувшись в училище, мы начали в душе смеяться над своим «загаром» и "удлиненными ресницами". И здесь к месту вспомнился анекдот: "Приходят в баню два негра, раздеваются в раздевалке и собираются в «парную». Бабушка, следящая за порядком в мужском отделении, вдруг замечает «странность» у одного из черномазых "клиентов":

– Товарищи негры! Извините меня за любопытство!? – спрашивает женщина. – Но почему у одного из вас член черный, а у другого белый? Он что, альбинос что ли?!

– Нет, мать, мы не негры! – отвечает тот, что весь черный. – Мы – шахтеры! Просто к Васе вчера жена приходила!?"

И хотя в воскресенье мы приступили к шабашке с самого утра, работать не очень хотелось. Навалились вчерашние усталость и боль во всем теле. И, тем не менее, нужно было разгружать уголь и вагона. Где-то ближе к обеду к нам на склад зашел на «огонек» какой-то армянин:

– Ребята, вина будете? – спросил он и пояснил. – К сыну приехал навестить, хорошего вина привез. Сын у меня в Стрельне служит. Земляков встретил, отметить встречу предложил, а они шарахнулись как от чумного. Что с людьми страх делает?! От каждого шороха шарахаются в «кусты»! Вино оказалось марочным и хорошей выдержки, очень даже отменного вкуса. Дураками все же оказались эти «земляки», что отказались от того «райского» напитка. Мы пожелали «гостеприимному» армянину "Доброго пути" и объяснили, как быстрее и лучше доехать до Стрельны. На что он нам ответил в лучших традициях советского времени:

– Лучше я «такси» возьму! Город посмотрю, покатаюсь! Когда еще придется выбраться в Ленинград? Мы продолжили разгрузку, вино взбодрило и явно пошло на пользу. Что-то вроде допинга для спортсмена. Наступило обеденное время. Тяжелый труд и вино «подогрели» аппетит. Быстро «сгоняли» на вокзал, купили пирожки и кефир и устроились на складе отобедать. Перед нами стояла наша тележка, и лежали совковые лопаты. Вдруг на пороге возник какой-то проводник – мужик и спросил:

– Ребята! Можно мне торфа набрать, буквально пару ведерочек?

– Берите, не жалко! – ответили удивленно мы.

Покидая наш «гостеприимный» склад, он на лопату положил рубль. Вскоре на пороге нашего склада появились его коллеги по «цеху» и в конечном результате на лопате оказалось… восемнадцать рублей!? Вот это был фокус!? Это же целых шесть тонн угля, как раз остававшиеся еще в вагоне?! Даже как-то поднялось настроение! Вот что значит "научный подход к повышению производительности через материальное стимулирование труда"! Через пару часов снова подошел еще один «южный» поезд. На этот раз «улов» наш был существенно скромнее всего "червонец"!? Но сам факт столь «легкого» отъема денег у «населения» нас удивил и позабавил. Часам к восьми вечера мы справились уже ставшим ненавистным вагоном, получили в конторе заработанные деньги и отправились мыться и отдыхать.

На следующее утро мы решали, как грамотно распорядиться заработанными деньгами. Мы решили заплатить чертежнику за выполнение двух курсовых работ – по курсам " Машиностроение и детали машин, механизмов…" и "Кораблестроительное черчение и архитектура корабля". Кстати, о последнем предмете, точнее о преподавателе того предмета следует сказать особо. Примерно с тысяча девятьсот семьдесят восьмого по тысяча девятьсот восемьдесят первый год он преподавал по межправительственному соглашению в США – в Массачусетском технологическом институте, в знаменитом Кембридже. Следует отметить, что в те годы в Болгарию то не каждого пускали, а уж в США и подавно. "Набравшись там импортных замашек" он устроил нам настоящий террор. Например, на предыдущей зимней сессии, когда я сдавал ему экзамен, я простоял у «доски» почти шесть часов (!), ответив на множество вопросов практически по всему курсу лекций. Наш "американский парень" был не слишком «щедрым» на отличные оценки и искренне полагал, что "вероятного противника" готовят куда как лучше, а некоторые его коллеги по цеху проявляют к курсантам "излишние милосердие, мягкость и гуманизм". Во главу угла были заложены основные принципы "железного Дзержинского" воспитания будущих морских офицеров – кораблестроителей: аскетизм в желаниях, амбициозная жадность в устремлениях и познаниях, высокий интеллект и высочайшая культура поведения. Высочайшая жизненная «планка», которую всем нам нужно преодолеть!? Но этот «деспот» по сравнению с «дедушкой» Муру оказался просто «мальчиком», в чем не стеснялся сам и признаваться. Но об этом «зубре» кораблестроительной науки повествование еще впереди, а пока…

Юрка где-то в городе нашел какого-то чертежника, который согласился накарябать два домкрата формата А2 по «двадцатке» за каждый курсовой. Через неделю мы с Юриком уже ходили в "передовиках производства". Настала очередь "Архитектуры…"?! И тут у нас вышла «трагическая» ошибка в наших расчетах. Во-первых, у нас оказались разные варианты чертежей. Во-вторых, необходимо было сделать аксонометрию предлагаемой корабельной секции, то есть развернуть ее под углом сорок пять градусов (а не «тупо» перерисовать), для чего необходимо было использовать "опыт предыдущих поколений". И наконец, в третьих, для всего этого необходимо было время, которое "текло неумолимо в праздности и развлечениях". А как сказал известный классик: "Время – деньги!" И вскоре "наши финансы запели романсы"! Необходимо было что-то предпринимать! Да и в «самоволки» приходилось теперь ходить с оглядкой на усиливающийся контроль. И все же гениальный выдумщик Юрка нашел решение проблемы весьма хитроумным способом?! Правда не без доли везения, риска и даже… кражи и мошенничества. Одним словом – "ловкий… бестия"!

Исходя из ранее намеченного плана, мы с Юриком «заступили» дежурными на КПП. Помощником дежурного по училищу заступил наш друган с четвертого курса, который и принимал-выдавал ключи от несекретных кафедр с Главной корабельной доски. Когда мы с Юркой отправились поздно вечером «отдыхать», то прихватили с собой ключи от кафедры вместе с оттиском печати, так как все помещения при закрытии опечатываются. Проникли на кафедру в лучших традициях Джеймса Бонда, предварительно разувшись, чтобы не наследить на палубе, выбрали «отличные» работы по своим вариантам и даже для третьего нашего дневального Кисы и благополучно закрыв и опечатав кабинет, отбыли восвояси. Первый этап Юркиного гениального плана был успешно завершен!

Второй частью плана предусматривалось "размещение заказа" у нашего знакомого чертежника. Мы искренне полагали, что «полтинника» вполне будет достаточно, вернулся из города с «переговоров» расстроенный Юрик и сказал, что этот "нехороший человек Василий Алибабаевич – Вася" сначала запросил по «полтинничку» за каждый лист формата уже А1, но потом "милостиво опустился до семидесяти" за оба чертежа. Но даже этой «семидесяти» у нас уже не было!? На повестку дня встал известный русский вопрос: "?" " А ху… его знает, что делать?" Но вскоре уже я придумал такой же простой ответ: "Тупо кинуть!?" И снова как в пинг-понге:

– Где и когда?

– В воскресенье и на площади Мира.

– Почему именно там?

– Зимой мы с Устинычем были в патруле, и от нас убегал один «пехотинец». В подъезд дома со стороны площади Мира забежал, подъезд оказался проходной. Боец на Московский проспект выбежал и был таков.

– Поехали, посмотрим место.

– Поехали.

Мы внимательно изучили " поле предстоящего театра военных действий" и остались вполне довольные своим выбором. Наступило долгожданное воскресное утро, и мы с Юркой отправились на «задание». План наш был гениально прост: Юрик встречает «клиента» у станции метро и предупреждает его, что находимся в «самоволке» и опасаемся гарнизонного патруля, поэтому следует быть предельно осторожным и "внимательно рассмотреть чертежи" в некоем укромном от посторонних глаз месте. Затем он «ведет» клиента к нашему подъезду, где нахожусь я. Как только мы берем в руки чертежи и начинаем их «изучать», кричу: «Патруль»! И мы, прихватив чертежи, вбегаем в подъезд и далее по маршруту…

Мой компаньон отправился встречать клиента, а я принялся ждать, попутно наблюдая за Юркой. И действительно, из метро вышел гарнизонный патруль и первым делом проверил документы у… Юрки?! Если бы в этот момент появился чертежник, то весь наш план "пошел бы на смарку"!?

– Почему вы находитесь в городе в неурочное время, товарищ курсант? У вас в билете указано время увольнения с десяти утра, а сейчас только девять сорок пять?

– Так с утренней тренировки еду, товарищ капитан. – Чуть виновато ответил мой "коллега".

– Каким видом спорта занимаетесь? – Поинтересовался начальник патруля.

– Борьбой. Дзюдо!

– И как успехи?

– Чемпион Ленинграда.

– Ладно, успехов в учебе и борьбе! – вернул увольнительный билет начальник патруля и двинулся со своими патрульными в сторону автовокзала. На сердце «отлегло». Как позже признался Юрка, все про себя молился, чтобы «лох» не появился не ко времени. Но нужно отдать должное нашему "многоуважаемому клиенту", что он появился как раз вовремя и даже с некоторым опозданием. Повстречавшись у входа метрополитена, они направились ко мне. Впереди шел смущенный предстоящей «сделкой» Юрик, а следом за ним… настоящий великан, человек – гора! При Юркиных метр восемьдесят пять на фоне чертежника он выглядел карликом, а я так вообще лилипутом при Гулливере. Позже Юрка так хохотал при виде тогда моей испуганной бледно – серой от страха рожи. Я честно признался, что в первый момент "знакомства с клиентом чуть в штаны не наложил от перспективы быть раздавленным как клоп в случае неудачного исхода операции". Наверное, во мне "умер великий комик"!? Но я так натурально сыграл свою роль, что клиент принял "все за чистую монету" и даже не заметил подвоха. С перепугу быть пойманным я бежал без оглядки почти до самого Исаакия.

– Стой, Костяк, стой! – кричал, весело смеясь Юрка. Мы сделали "это"!

– Да уж, – согласился, остановившись и отдышавшись, я, боязливо оглядываясь по сторонам. НУ, Юрок, я и присрал по правде сказать! Где ты такого «Вия» нашел?!

– А я, глядя на тебя, чуть не заржал. Ты прямо онемел как соляной столб. Я тебя толкаю, а ты ни гу-гу. Но молодец все же, потом.

И мы, весело смеясь над своими страхами и клиентом, отправились в училище. В понедельник мы в "передовом авангарде учебного отряда" на «отлично» защитили курсовые и снова "пустились во все тяжкое". Ведь на дворе царствовала Весна! Время любить и радоваться наступившей Юности. А время с конца второго курса и по начало пятого самое счастливое и беззаботное для любого курсанта. Когда заслуженного адмирала спросили:

– Когда вы были наиболее счастливы?

– Когда я был холостым желторотым лейтенантом! – ответил пожилой и отмеченный наградами "морской волк".

Через неделю наступали продолжительные майские праздники, и естественно, что мы к ним «готовились». Как обычно, накануне больших увольнительных все становиться «послушными» и «пушистыми». Ведь кому охота "про дневалить вне очереди" все майские праздники?! Объявляется "большая приборка". Все драится, моется, чистится, убирается и натирается. Полный аврал! Мое "рабочее место" было на кафедре "Сопротивление материалов", где я стал невольным свидетелем одного интереснейшего разговора?! Кафедра " Сопротивление материалов" размещалась в отдельно стоящем небольшом двухэтажном здании во внутреннем дворе Адмиралтейства и относилась к нашему факультету. Начальником кафедры был капитан первого ранга, но лекции нам читал отставной полковник – летчик Михаил Иванович, а практические занятия проводила очень симпатичная и миловидная женщина Татьяна Петровна. Вот между этими внешне такими разными и по половому признаку, и возрасту, и по внешности людьми и произошел этот интереснейший диалог, вольным или невольным свидетелем я и стал. И мне даже пришлось дать клятву, которую теперь по прошествии двадцати пяти лет могу нарушить и рассказать.

Внешне Михаил Иванович был неприметным, невысокого роста и достаточно физически и в плане здоровья крепким еще мужчиной, несмотря на участие в ВОВ, о чем свидетельствовали боевые ордена и медали. Татьяна Петровна же напротив, была высокой красивой женщиной " чуть за сорок" с большими бирюзовыми как блюдца озер голубыми глазами. Она так грациозно курила папиросы "Герцеговина Флор" при помощи длинного янтарного мундштука и изящных музыкальных пальчиков как у пианистов, что у многих «сопливых» мальчишек в "заду дыханье замирало". И это последнее обстоятельство, кажется, ее забавляло!?

Итак, в этот предпраздничный день эта «сладкая» парочка задержалась почему-то на кафедре. Они сидели в преподавательской комнате и сначала просто весело болтали о работе и глупостях, которые совершают некоторые курсанты. Я начал приборку в лаборатории, не обращая на преподавателей никакого внимания. Почти закончив в основном зале, я решил спросить на счет приборки в преподавательской и предварительно постучав в открытую дверь, заглянул в кабинет. К этому моменту на столе Михаила Ивановича уже стояла початая бутылка грузинского коньяка, и лежали нарезанные дольками апельсины. Тем более нужно было быстрее заканчивать с приборкой, дабы " не обламывать людям кайфа".

– Давай уже заканчивай, Константин и прибери все! Тебе, кстати, сколько лет?

– Девятнадцать!

– Девятнадцать!? – Задумчиво повторил Михаил Иванович. – Вот Танечка, ровно сорок лет назад тоже в девятнадцать лет я попал на фронт, в знаменитый полк Кожедуба. В этот самый день!? Сорок четвертого года!? Самого страшного по потерям года! Мы сбивали сотнями, нас – тысячами!? Я сам в октябре дважды «горел», хотя к тому моменту уже сбил семерых "немцев"!? Если бы не «Батя» (как мы называли Ивана Кожедуба), «догорать» бы мне в бурьяне как многие мои друзья-товарищи! Давайте помянем их память вечную! Мы, " не чокаясь", выпили коньяк. Немного помолчав, Михаил Иванович продолжил свой рассказ:

– В марте сорок пятого сбил своего последнего «немца», одиннадцатого! Реактивный "мессер"!? У них уже тогда появились такие "монстры"!? Затем – Дальний Восток, война с Японией, академия… Пожалуй, что нация только дважды объединялась в едином патриотическом порыве: Великая Победа и когда Юра полетел в космос!

Он снова налил и выпил коньяк молча один – нам не предложив. О чем-то своем задумался, уставившись в "одну точку". Театральная пауза затянулась… Затем снова налил себе рюмку:

– Мой друг и «ведомый» Вася погиб в Корее (кстати, Герой Советского Союза), а меня сбили и через месяц обменяли на американцев. Теперь вот мальчишкам сопромат читаю, Танечка?! А мог бы уже дивизией или даже корпусом командовать! Да… не прощают у нас плен, не прощают!? – и он снова выпил один, "по – ходу" помянув погибшего в том роковом воздушном бою товарища.

– Какие же они… подонки!? Читать сопромат в «закрытой» "системе" мальчишкам можно, а авиаполком даже командовать нельзя! – И он жестом указал на потолок. Над нами размещался Особый отдел Училища.

– Тише, Михаил Иванович, прошу вас! – Взмолилась Татьяна Петровна и выразительно посмотрела на меня и пожилого полковника. – Не дай Бог, «они» услышат?

– Не услышат. Они уже все домой ушли. Да и что обо мне они еще не знают?

– А если? – и женщина кивнула в мою сторону.

– Он не побежит! Не побежишь «стучать» на старого летчика? – с усмешкой спросил полковник меня.

– Не бегал и не собираюсь начинать, Михаил Иванович! – честно ответил я.

– Я знаю, Танечка, что Константин не побежит. Кто туда бегает «туда», я всех их вижу и знаю.

Даже кто из их класса «туда» бегает и «стучит» на своих товарищей. Но тебе, Костя, я не скажу. Вы, молодежь, парни горячие и жестокие. Предательства вы не прощаете, я по себе знаю, ведь тоже когда-то и я был молодым и бескомпромиссным. Дров наломаете! И себе, и ему всю жизнь сломаете. Ладно, иди в роту! Но то, что тут услышал, забудь!

– Уже забыл, Михаил Иванович! – и я забыл об этом удивительном разговоре на целых тридцать лет.

Явившись в ротное помещение в прекрасном расположении духа я нос к носу столкнулся с дежурным по роте старшиной второй статьи Андрюхой Ивановым, который был курсом старше и командиром отделения в «водолазном» классе (на третьем курсе он станет старшиной нашей роты):

– А что это мы не на приборке? – поинтересовался Иванов.

– Так закончил уже. Пораньше отпустили с кафедры.

– Ну-ка, ну-ка?! – он потянулся ко мне, принюхиваясь. – Что это такое?

Дело начинало принимать дурной оборот… Даже можно сказать, весьма скверный оборот… Я невольно попятился к выходу… Иванов навис надо мной как грозовая туча… Еще мгновение, и он схватит меня "за грудки"… Я – маленький мышонок Джерри, а он – котяра Том… Так спалиться?!…

И тут неожиданно вмешался его Величество Счастливый Случай! Ах, как кстати Он всегда вмешивается в дела мирские! Буд-то ангелы так развлекаются в раю! Еще бы, ведь там без юмора и розыгрышей было бы, наверное, скучно!? Итак… Ротная дверь неожиданно распахнулась, и на пороге возник, точно добрый волшебник или святой Георгий в серебряных доспехах, блестящий и лощенный эдаким столичным блеском… контр-адмирал!

– Рота, смирно! – заорал дневальный на «тумбочке» боец. – Дежурный по роте, на выход! (Хотя тот уже находился здесь же).

– Дежурный по роте старшина второй статьи Иванов! – представился «Том», сразу же превратившись из охотника в беспомощную дичь, из свирепого котищи в жалкого котенка перед бульдогом. – Тридцать вторая «Аз» рота находится на большой приборке. Разрешите узнать цель Вашего визита?

– Да цель в общем-то простая! Сын тут у меня, Михаил П…! Можно его увидеть? – «козырнув», ответил адмирал. И буквально сразу же в ротное помещение буквально «ввалился» начальник кор. фака " дядя Миша" Подшебякин и сграбастал адмирала в свои объятия.

– Какими судьбами к нам? Ну, хорош! Ай да я тебя рассмотрю! Ну, молодец!

– Да вот был тут "по – соседству" в ЛенВМБ, дай, думаю зайду! Раз уж такой случай представился!?

– Вот и отлично! Вот и правильно! Пойдем ко мне в кабинет, поговорим!

На пороге ротного помещения появился командир роты Афанас:

– Начальник курса капитан второго ранга Афанасьев! – представился наш командир.

– Контр-адмирал П…! – козырнул столичный гость. Так вот, значит, какой главный разведчик флота?!

Начальник Первого Главного управления Главного Морского Штаба ВМФ СССР! Такое "по трезвянке" даже трудно выговорить, не то, что разбудив ночью… Красавец среди овец! Понятен и столичный лоск, и «сталь» в глазах, и «металл» в голосе. "Дядя Миша" напоминал местного помещика, давно простившимся со «светом» и вдруг волею Судьбы в своем «захолустье» узревшего "коронованную особу"?! Он как обычно много смеялся и шутил, но чувствовалась в нем какая-то нервозная растерянность и даже подобострастрастное раболепие. Несмотря на давнее знакомство и дружбу, в нынешнем положении между офицерами была… пропасть!

– Да я, Миша, сына хотел дня на три в Москву забрать! Можно?

– Отчего же нельзя! Конечно, можно! – отвечал улыбающийся от возможности лицезреть "своего лучшего друга" начальник кораблестроительного факультета. – Афанасьев! Выпишите командировочное удостоверение и «проездные» документы в Москву на три дня курсанту П… и принесете мне на подпись!

– Слушаюсь! – ответил Афанас уходящим начальникам и уже мне добавил. – Кудрев! Найди немедленно курсанта П…, чтобы пулей «летел» в роту! Одна нога там, Другая уже здесь!

– Есть, товарищ командир! – меня распирало злорадное веселье. Еще бы, так оставить с носом Иванова. Я вспомнил по этому поводу один армейский анекдот: " В часть с инспекцией должен приехать генерал. Старшина выставил "на стреме" рядового Давлетбаева и приказал: " Пойдет генерал, Давлетбаев, зови сразу меня! Понял?

– Так точно, товарищ старшина! – отвечает очень ответственный и старательный молодой боец.

– Давлетбаев! Генерал идет? – кричит из «кандейки» старшина.

– Никак нет! – отвечает Давлетбаев. И так раз пять или семь. Идет генерал. Давлетбаев спрашивает:

– Ты – генерал?

– Генерал-лейтенант, – удивленно-обиженно отвечает инспектор.

– Ты где, сука такая ходишь! – с некоторой угрозой в голосе говорит молодой боец. – Товарищ старшина тебя, осла, уже пять раз спрашивал…?!" Отправив Мишеньку в роту, я быстренько смотался на камбуз и закусил коньячок так, что от запаха не осталось и следа. Да еще зубы почистил и доложил командиру об исполнении его приказания. На этом можно поставить жирную точку. Одним словом, Фигаро или Труффальдино! Впрочем, какая разница – один е… (любит), другой дразнится!

– Только не опаздывай, Мишенька! – полушутя, полусерьезно напутствовал на прощание нач. фак своего старого друга и его сына. Но Мишенька все же опоздал. Мы проучились с этим странным московским пареньком целых два года, но так и не «открыли» этого человека – «футляра» и не поняли его гнилое и тупое нутро. Все последовавшие затем чередой события привели к метаморфозе превращения из корабела Мишеньки в электрика!? И так как это была наша "первая боевая потеря", то этому отнюдь не жизнерадостному "себе на уме" пареньку я решил посвятить… целую главу, которую так и назвал «Мишенька». Но трэба закончить главу нынешнюю. Впрочем, все по порядку. Наш начальник факультета "дядя Миша" действительно оказался настоящим "другом и товарищем по юности". Только его личное влияние и вмешательство «спасло» Мишеньку от неминуемых «двоек» за экзамены в летнюю сессию и "дальнейшего прохождения срочной службы на Краснознаменном Северном флоте", куда мы сразу же по окончанию экзаменов отправились пока только на очередную учебную практику. Но предварительно, как обычно, в конце июня состоялся выпуск молодых офицеров на флот. Но тот выпуск запомнился нам нашими первыми старшинами – «пятаками», которых мы впервые встретили еще по приезду в учебный лагерь и по прошествии этих коротких двух лет учебы и службы успели узнать и даже совместно посетить Германию. Тот выпуск запомнился еще и тем, что в тот год выпускался внук начальника Главного управления вооружения и кораблестроения ВМФ СССР, заместителя Главнокомандующего адмирала флота Котова. Эта была семья потомственных корабелов: прадед, дед (наш главный «босс» или даже "младший флотский бог"), отец и теперь вот внук – лейтенант инженерного корпуса флота.

И вот настал этот торжественный для училища «юбилейный» сто восемьдесят пятый выпускной День! Сто восемьдесят пять лет со дня основания царственной Екатериной Великой нашей коронованной золотой короной и золотым шпилем с золотым корабликом «Альма-матер» российского и советского кораблестроения. Построение началось как всегда с "ефрейторским зазором" сначала факультета во внутреннем дворике Восточного крыла, а затем уже всего личного состава училища на плацу.

– Возьмите ломы и идите подметать плац! – приказывает дежурный по факультету.

– Товарищ капитан-лейтенант! Вы хотели сказать – метлы? – спрашивают бойцы.

– Зачем метла? – удивляется дежурный офицер.

– Ну, чтоб было чисто! – вполне логично рассуждают курсанты, тоже удивляясь «непонятливости» каплея.

– А мне не нужно, чтоб было чисто! – уже с «металлом» в голосе говорит дежурный офицер. – Мне нужно, чтобы вы зае…сь (затрахались до смерти)!? (Неповторимый флотский юмор).

И вот теперь все эти приборки плаца, камбуз, дежурный взвод, ночные «чистки» овощей и прочие трудовые «радости» и повинности младших курсов позади. А впереди наступает самая счастливая учебная пора! Минимум забот и максимум радостных мгновений, которые будут длиться целую вечность – целых два с половиной года! Вплоть до гос. экзаменов и дипломного проектирования. Самая счастливая пора – беззаботная молодость! Мы уже ощущаем себя «третьекурсниками», третий курс – четвертым, ну а последние – «пятаками»! Всех переполняет какая-то возбуждающая радость бытия, даже младших – нынешних первокурсников!? Ведь скоро в училище появятся новые «негры», и самую грязную работу "по дому" придется делать уже им. И посему построенное на плацу училище напоминает пчелиный улей, радостно «жужжащий» накануне величайшего и торжественного действа – очередного выпуска молодого пополнения офицеров флота!

– Училище, равняйсь… смирно! Равнение – на средину! – это начинает торжественный ритуал начальник строевого отдела. Товарищ капитан первого ранга! (Первый «зам» Питулайнен)Высшее инженерное военно-морское ордена Ленина училище имени Ф. Э. Дзержинского для торжественного выпуска молодых офицеров построено! Начальник строевого отдела капитан второго ранга Собкевич.

– Здравствуйте, товарищи! – здоровается с нами Питулайнен, повернувшись "во фронт".

– Здравия желаем, товарищ капитан первого ранга! – дружно отвечаем мы, уже порядком истомившись в ожидании.

– Поздравляю Вас с очередным выпуском…!

– Ура! Ура! Ура! – "во все горло" орем мы.

– Молодцы, хорошо отвечаете! – Первый заместитель начальника училища умеет поднять и без того праздничное настроение.

– Служим Советского Союзу! – Буквально в каком-то полу истеричном экстазе ревем мы. Кажется, что возбуждающий электрический ток пробежал по цепям стоящих в рядах курсантов и офицеров. Даже показалось, что улыбки на лицах и радостное возбуждение сделали нас как-то выше ростом и шире в плечах.

– Начальник строевого отдела! – уже серьезно обращается первый зам.

– Я!

– Командуйте построение личного состава училища на Адмиралтейском проезде!

– Училище, слушай мою команду! – начинает Собкевич, Питулайнен морщится от подобных «пехотных» команд.

– Равняйсь… смирно! Первая рота – прямо! Остальные… напра – во! Шагом марш!

Ударили барабаны оркестра и под барабанную канонаду рота за ротой стали "втекать в воронку Адмиралтейских ворот, чтобы затем выстроиться по ту сторону стены нашей военно-морской крепости – замка, украшенного символом Северной Венеции – золотым адмиралтейским корабликом. Самым удивительным в архитектурном облике Адмиралтейства – это сохранившийся непонятно почему царский двуглавый орел, сидящий прямо над центральными воротами. Это прямо по соседству со знаменитой "чрезвычайкой"!? Даже с кремлевских башен золотые «орлы» слетели, а здесь в самом осином гнезде чекистов остался!? Непонятно! Но закончим с этой архитектурно – поэтической лирикой и вернемся "к нашим баранам".