Текст книги "Планета Хаоса"

Автор книги: Константин Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

К нашему столику подошел еще один. Остальные стояли поодаль, любуясь спектаклем.

– Встать!! – внезапно завопил подошедший, обращаясь к Гратону. На фоне сенаторской фигуры я как-то потерялся. – Встать и прекратить курить, когда разговариваешь с членом Боевого Комитета!!!

Я взял солонку, заглянул внутрь… Хорошая соль, мелкая…И солонка неплоха, с ложечкой, без этих дурацких дырочек.

Истерик продолжал визжать. Сенатор хладнокровно пыхнул сигарой, и плавным, элегантным движением воткнул ее в нос своему собеседнику. В тот же миг я сыпанул содержимое солонки в глаза второму.

Вы когда-нибудь попадали под действие бомбы-крикуна? Нет? Ваше счастье. Хотя по сравнению со звуками, которые издали жертвы табакокурения и столовой утвари, бомба-крикун – писк младенца.

Истерик, с мгновенно распухшим носом свалился на пол, пытаясь извлечь наружу раскаленный пепел. Ослепленный солью, не долго думая, выхватил револьвер и открыл огонь. Похоже он потерял ориентацию в пространстве, так как стрелял не в меня, что было бы логичней, а в пространство. Пассажиры нырнули под столики так шустро, как будто ежедневно отрабатывали это упражнение на тренажерах, поэтому единственными жертвами стрелка стали его менее расторопные коллеги. Одному прострелило плечо, другому выбило из рук оружие. Долго это продолжаться не могло…

Мы с Гратоном одновременно схватили бутылки с вином со столика и обрушили их на головы и без того пострадавших боевиков. Те синхронно рухнули на пол, мы же, не нарушая синхронности действий, рванули к выходу. Налетчики, пылая жаждой мщения, кинулись следом.

Мои лопатки прямо чесались от предчувствия, что сейчас между ними влетит свинцовый привет. Но погоня то ли не успевала прицелиться, то ли решила порвать нас голыми руками, во всяком случае мы с сенатором, даже в такой ситуации прямым как палка, успели влететь в двери тамбура. Неуклюжая команда грабителей застряла в проеме, получившаяся куча мала рухнула на пол, что дало нам возможность захлопнуть дверь за собой и проскочить в следующий вагон…Ой.

В следующем вагоне нас не ждало ничего хорошего…Нас там вообще не ждали. По крайней мере сотоварищи тех, кто ломиться в двери за нашей спиной, нас не ожидали увидеть точно. Конечно, как же я раньше не подумал, что грабят весь поезд, разбившись на бригады по числу вагонов. Тормоз! В смысле, рычаг стоп-крана на стене! Я дернул его не раздумывая и тут же был приплюснут к стене костлявой спиной Гратона, которого откинуло назад. Наш противник был полностью дезориентирован таким маневром со стороны преследуемых. Судя по воплям из-за дверей старые противники опять повалились на пол. Новые оказались несколько более расторопными, успев произвести несколько выстрелов, но цель, естественно, не поразили (иначе кто бы вам рассказывал сейчас об этой заварушке?). Пули выхлестнули несколько стекол, одно из них осыпалось прямо перед моим носом. В проеме я увидел спасение…

Поезд остановился не в каком-то глухом лесу, где, конечно, можно спрятаться, но можно и попасться. Мы стояли посредине населенного пункта. Даже если это деревня, тут должна быть полиция, в крайнем случае – темные переулки, в которых так легко затеряться…Я нырнул в темноту, следом выдвинулся Гратон. "Стой!!!" – послышалась громкая и невежливая просьба за нашими спинами. С такими некультурными людьми, которые обращаются к нам на "ты" и без "пожалуйста", общаться совершенно не хочется…Бежим!!

Обернувшись на бегу, я увидел темную массу, вываливающуюся в окно следом за нами. Интуиция подсказала мне, что это народосчастники, решившие продолжить погоню во что бы то ни стало. Видимо, они никогда не сталкивались с сопротивлением либо мы с Гратоном не понравились им изначально.

Населенный пункт оказался все же не деревней, а городком, размеры которого в темноте не определялись. Тем не менее, в нем должна быть полиция в каком-то количестве. О чем явно забыли преследователи, стрелявшие из пистолетов во все стороны, как будто впервые взяли в руки оружие. С тем же результатом.

Мы неслись по темным, неосвещенным улицам, сзади топали азартные стрелки, периодически выкрикивая: "Стой! Убьем!". Интересно, они правда думали, что после такого обещания мы остановимся?…

Ага! Этого следовало ожидать. Нет, полиция так и не появилась. Неужели ночная стрельба на улицах здесь – обычное явление? Полиция не появилась, зато прекратились несколько нервировавшие меня выстрелы за спиной. В горячке бестолковые боевики выпустили все заряды в небо, в стены и в другие, столь же мало касающиеся нас с Гратоном вещи. Однако погоню они не прекратили. Или решили затоптать нас ногами или просто еще не решили, что им делать, оставшись без боеприпасов. Я уже втянулся в ритм и бежал даже без особого напряжения, как на тренировке по бегу на длинные дистанции.

Еще раз ага! Наконец-то! Из-за спин народосчастников донеслись свистки, топот сапог, выстрелы и крики "Стой!". То есть все те прелести, которые уже довелось испытать нам с сенатором. Ищейки, наступающие на пятки оказались более сильным стимулом, чем жажда отомстить за товарищей. Народосчастники поднажали и наконец-то догнали нас. Особой радости это им не принесло, отвлекаться на месть было некогда, поэтому теперь мы бежали бок о бок. Один, особенно мстительный, все же попытался хотя бы пнуть одного из нас. Пинаться вбок на бегу – смертельный цирковой трюк, которым этот парень не владел. В итоге он споткнулся, покатился по уличной пыли и попал в лапы местных блюстителей порядка. Остальные не рискнули повторить его судьбу и продолжили пробежку.

Может возникнуть вопрос: почему бежим мы с Гратоном? Почему мы не отдаемся с радостью в руки спасителей в голубых мундирах? Встречный вопрос: как мы докажем спасителям, что мы невинные жертвы, а не подлые разбойники, вроде тех, кто пыхтит рядом? Ответ: никак. Пока разберутся, что да как, насидимся в темнице, где сыро, кормят невкусно и вообще туда не хочется. Вывод: надо бежать.

Подлые разбойники, поняв, что причинить нам физический вред не получиться, решили ограничиться моральным.

– Свиньи! – выдохнул один из теперь уже товарищей по несчастью. – Пока вы не вылезли, все шло отлично.

– Кретины, – не отказал себе в удовольствии как следует поругаться я, – да вам нельзя доверить отнять куклу у ребенка. Кто ж так грабит.

– Что вам не нравиться, собаки? – не перенес справедливой критики мой собеседник.

– Забрали бы кошельки и исчезли. Зачем вам понадобилось приставать к пассажирам, юмористы? – продолжил я разбор.

– Эти недоумки не могут спокойно работать. Все им хочется повеселиться. – Признал справедливость замечания командир боевиков.

…Да, как говорила моя первая жена, Иири: "Лень и разгильдяйство – две основные причины гибели всех начинаний".

– А ты сам? – Я опознал собеседника. Тот самый оратор, объяснявший пассажирам, какие они плохие. – Зачем ты начал читать лекцию? Корчить клоуна? Тоже развлекался?

Неудавшийся оратор замялся.

– Ну, понимаешь, не хотелось, чтобы нас считали обычными грабителями…

Милый парень…Хорошо бы иметь такого в друзьях, но увы. Бегство от полиции как-то не располагает к знакомству. Ситуация не та.

– Да моя бабушка лучше бы провернула это дельце, чем вы, сборище идиотов, – подытожил я.

…Бабушка, милая старушка, ничем таким, конечно, не промышляла…

Тут наш конструктивный разговор прервался: один из народосчастников выкрикнул: "Влево!", и мы с Гратоном внезапно оказались вдвоем. Сворачивать в тот переулок следом не хотелось. Кто знает, оказался бы командир боевиков таким же милым парнем, когда рядом не оказалось бы полиции.

Мы неслись по темным улицам, сзади бухали сапоги и раздавались крики "Стой! Стреляю!" Ситуация повторялась. В этой ситуации меня раздражали три вещи: то, что подлые грабители сейчас спокойно сидят где-то в темном уголку, то, что полиция, которая, по идее, должна ловить тех, кто сейчас спокойно сидит в темном уголку, вместо этого гонит нас с сенатором и то, что я бегу изо всех сил, а у двигающегося рядом со мной Гратона такой вид, как будто он прогуливается. По-моему, он даже не бежит, а просто быстро идет.

Все хорошее заканчивается, причем обычно по-плохому. Закончилась и наша беготня. Из темной арки мне под ноги кинулась неизвестная личность, я, падая, толкнул сенатора, сверху на нас набросились подоспевшие полицейские. Как ни странно, нас не стали бить. Так, пнули пару раз, скрутили какими-то веревками руки и забросили в тюремную карету, которая появилась что-то подозрительно быстро.

Дорогу до полицейского участка я переводил дыхание. До конца отдышаться не успел, приехали. Оказывается, нас повязали в двух шагах от местной правоохранительной конторы. Еще немного и нас и везти бы не пришлось, мы бы сами забежали в здание…На входе в здание нас вытряхнули из кареты, чью роль исполнял голубой грузовичок с надписью на борту, что-то типа "Осторожно, злые преступники!". Подгоняемые тычками в спину, мы с Гратоном были перемещены по темным коридорам к двери, обшарпанной, как будто ее скребли когтями. Сенатора пихнули на стул, меня проводили в кабинет, вежливо пнув ногой для придания ускорения.

Кабинет, покрашенный в серый цвет, вызывал уныние и острое желание оказаться дома, в теплой спаленке. Это ощущение только усиливал портрет короля на стене, с которого его величество смотрел на тебя как прокурор, требующий твоего же расстрела. Кроме милого портрета из мебели в комнате присутствовали: стол, табурет…Все. За столом сидел хозяин кабинета, выглядевший так, как выглядел бы дикий лесной кабан, если того побрить (так, не особенно напрягаясь), одеть в голубой мундир и посадить за стол. Я опустился на табуретку, оглядываясь в поисках "детектора лжи", то есть того предмета, с помощью которого полиция обычно объясняет упрямому подозреваемому, что, раз уж господа соизволили привезти тебя сюда, то нужно не молчать, а говорить, желательно правду. На роль сего прибора в пустой комнате подходила только табуретка…Значит, бить будут не сразу…То, что бить будут, я не сомневался. Тут мой взгляд упал на стол…А вот и "детектор"…Искомое приспособление лежало на столе, поросшее щетиной и сжатое в кулак. Да…одно применение такого инструмента и возьмешь на себя не только ограбление поезда, но и смерть дедушки Саула…

– Ну что, господин народосчастник, – хмуро заявил "кабан", улыбаясь так, что лучше бы он и не улыбался вовсе, – вот мы и свиделись. Давненько я мечтаю о встрече с вами, давненько…

– Господин… – попробовал заикнуться я.

– Господин Корбан, прапорщик данного города, – любезно осведомил меня господин.

Час от часу не легче…Прапорщик, насколько я помню болтовню Аны, это начальник прапора, всего городского управления, а вовсе не мелкий чин, зародыш офицера. По чину сравним с армейским полковником…Давненько меня не допрашивали крупные чины…

– Господин Корбан, произошла чудовищная ошибка… – попытался я прикинуться дурачком, авось прокатит.

– Дайте угадаю, – сморщился прапорщик, – вы тихо мирно гуляли по городу со своим другом, любовались звездами, читали стихи Рикета…как вдруг раздались выстрелы, побежали люди…вне себя от страха вы тоже побежали, но тупые "гончаки" схватили вас, бедных овечек, и притащили во узилище, на пытки и казнь. Так?

– Простите, нет. Мы с другом ехали в поезде…

– Это я знаю. Нацепив на лица маски и вместо билетов приготовив стволы. Вас попыталась захватить поездная группа, вы запаниковали и бросились бежать…

– Стреляя во все стороны, чтобы местная полиция случайно не упустила факт нашего пребывания в городе, – не выдержал я. Мое чувство юмора меня когда-нибудь и погубит…

– За вами гнались поездные…

– Тогда где же эти отважные ребята, бесстрашно бросившиеся в погоню за разбойниками?

– Тогда кто же вы? – на лице (или на морде?) Корбана было прямо написано недоверие.

– Мы ехали, на нас напали, мы сопротивлялись, попытались скрыться, за нами бросились в погоню, мы убегали, появилась полиция, бандиты скрылись, нас поймали…

Кулак с треском громыхнул по столу.

– Вы, – Корбан покраснел как больной запором, – грабители и убийцы!!

– Простите, – кротко уточнил я, – разве в поезде кто-то был убит?

– Ага! Значит, ты сознаешься в том, что ты грабитель?

– Нет, – не стал лезть в ловушку я, – просто я отметаю ваши обвинения в порядке их беспочвенности. И кроме того, неужели мой спутник похож на человека, который, замотав лицо тряпкой, станет тыкать пистолетом в живот несчастных обывателей? И в конце концов, – перешел я в наступление, – допросите пассажиров из вагона-ресторана, они докажут, что в момент нападения мы ехали без масок и после него их не одевали. Более того, они скажут, что мы с моим другом оказали сопротивление, не дав бандитам причинить вред несчастной девушке.

– Вы могли быть сообщниками, – не сдавался Корбан. Я его понимаю: в кои-то века поймали народосчастников и на тебе – обознались.

– Тогда почему мы напали на своих друзей, остановили поезд? От отсутствия необходимого риска?

Корбан еще раз опустил кулак на стол. Тот пискнул и как-то нехорошо покосился. Мы оба уставились на данную мебель. Стол постоял набекрень, скрипнул и принял прежнее положение. Мой собеседник перевел взгляд на меня, вспоминая, что ему надо от этого человека, но ничего сказать не успел. В комнату ворвался громила в полицейской фуражке, но почему-то без мундира.

– Господин прапорщик!! – заорал он, как будто увидел на улице пришедшую нам на выручку Армию Народного Счастья – С поезда сняли двух грабителей!! Какие-то дураки им в нос сигар насовали! И сбежали!

Корбан мрачно покосился на меня. Я отсутствующим взглядом обвел стены.

– Ведите тех сюда, – распорядился господин прапорщик, – а этих – в камеру. Утром разберемся, что это за птицы и какого лешего они носятся по ночам, убегая от грабителей, вместо того чтобы, как все порядочные граждане, отдать им деньги и ждать появления полиции.

…Ага, как Чуда Святого Пришествия.

Гратон продолжал сидеть в коридоре с лицом человека, понятия не имеющего где он находится и что вообще происходит. Можно было подумать, он пришел с инспекторской проверкой и ждет, когда ему предоставят отчеты за три года. Полицейским…как их там называют… "гончакам" тоже очевидно пришла в голову подобная ассоциация (хотя такого слова они конечно не знали). Они, с ошарашенными лицами, вежливо попросили Гратона встать и пройти с ними. Так мы и шли по коридору: впереди сенатор, с видом человека, делающего величайшее одолжение, за ним конвой, смотревшийся как почетная свита, за ними – я, пытающийся скопировать лицо Гратона, но смотрящийся, как мелкий жулик, пойманный на карманной краже, позади всех – мой персональный конвой.

Дверь камеры хлопнула, скрежетнул засов, лязгнул замок. Вот попали, так попали…а ведь наша экспедиция только-только началась. Что же дальше-то будет? Если будет это "дальше"…

ГЛАВА ШЕСТАЯ
В которой мы совершаем дерзкий побег и оказываемся у черта на рогах

– Ээ, вон ты и ты! На выход!

Вчера в суматохе у нас с сенатором как-то позабыли спросить наши имена. Господин Корбан очень торопился допросить еще одних народосчастников, надеюсь на этот раз настоящих…

Камера, в которую нас привели ночью, очень напоминала купе третьего класса по размерам и степени комфортности. Четыре лежачих места в два яруса, посередине – стол, в углу – бочонок, заменявший ночной горшок, а также с успехом заменивший химическое оружие некрупного радиуса поражения, если снять крышку, конечно. В камере проживало примерно 5062 обитателя: пять тысяч клопов, шестьдесят мышей и два человека. Сейчас в поле зрения находились только последние два, но присутствие остальных чувствовалось как присутствие золотаря в темной комнате.

Самые крупные обитатели сейчас недружелюбно смотрели на нас, что, в принципе, и стоило ожидать от людей, разбуженных в два ночи. Чувствовалось, что сие обиталище для них – дом родной. Оба были худые и жилистые как вяленые змеи. Развинченной походкой камерные жители приблизились к нам с Гратоном. Тот спокойно осматривал предоставленные апартаменты как будто собирался закатить скандал хозяину гостиницы за то, что в номере нет чистого белья. У меня настроение не было таким безоблачным: граждане выглядели решительно и недружелюбно, а я не был уверен, что в драке справлюсь с ними. От Гратона толку мало, сигары у него сейчас нет, а вот наши оппоненты явно припасли нечто острое под тряпьем, заменявшим им одежду.

– Хэй, ренуки! – заговорил самый синий из старожилов, под распахнутой рубашкой живого места не было от татуировок.

Обычно мне удается быстро установить контакт с представителями криминальных кругов. Просто сейчас я угодил в тюрягу слишком быстро и не успел натаскаться в здешнем "языке бродяг". Скверно. Знание языка – ключ к взаимопониманию. Как же мне драться-то неохота…

– Чего полите? – продолжил "синий". Второго я окрестил "желтый", по цвету лица. Кстати, здесь свет в камере гасят на ночь? – Вмерняк в шланке? По терянски чарите? Злонков вашите?

– Не чари крапно, Хлюнк, – вмешался в разговор "желтый", – шеришь, ренуки варкие. Или не ренуки? Дулники?

Судя по нагло прищуренным глазам последнее являлось оскорблением. "Синий" потянулся к моему пиджаку:

– Шерь, Блюзк, филинчик-то ценкий, свентовый. Дядя, дай померить, – это уже мне.

Я стоял с самым глупым лицом, на какое только был способен. Дотронься до меня, тут же и ляжешь…

Тут произнес свое веское слово Гратон. И как произнес…

– Завените, дюлки шмартые. Я – не ренук вам какой-то, я – марк, за мной – злонки здонные. Здонного корка вашите? Мой шуран. А это – мой болин. Черк жалонный, жок мленков законил, раз барнет – тери на кретницу. Ляры нам, и венить всю лунту. Долж чарнете, болин располониться…Шуть!

Не знаю, кто был больше ошарашен этой речью: "синий" с "желтым" или я. В конце концов они не знали, кто к ним нагрянул, вполне возможно какая-то крупная разбойничья шишка. Но я-то знал! Вот откуда сенатору, столетнему старику, знать здешнюю теремную речь?

Местные жители отпрыгнули в сторону, как будто в них выстрелили из пушки. Мы с Гратоном прошествовали на нары. Он, как пожилой человек, занял нижние, я – верхние. Бывшие начальники камеры забились в угол и что-то там тихонько обсуждали. Я лег полежать, но надолго меня не хватило. Спрыгнув вниз (шептуны сжались, видимо, ожидая репрессий за разговоры после отбоя, данного сенатором), я наклонился к Гратону:

– Снимаю шляпу, сенатор, – прошептал я, – вас можно смело короновать в "короли нищих". Умеете внушить уважение к себе…

– Не "король нищих", а корк, – преспокойно уточнил хладнокровный сенатор, – так на преступном жаргоне именуется начальник, контролирующий всю преступность в каком-либо городе и прилегающей к нему территории.

– Умоляю, сенатор, растолкуйте мне, темному и неподкованному в здешних хитростях человеку, что вы им такое сказали?

– В примерном переводе на человеческий произнесенное мною означало, что я – человек, не имеющий звания в преступной иерархии, но за определенные заслуги поднявшийся до высокого положения… вот вроде как человек, не имеющий военного либо гражданского чина, но награжденный орденом, причисляется к немаленькому классу… назвал столичного "корка" своим…мм, компаньоном, вас же я представил как своего телохранителя, жестокого убийцу, уложившего уже десяток человек, затем я потребовал предоставить нам кровать и не мешать спать, пригрозив им определенными санкциями с вашей стороны.

Меня так потряс факт моего производства в кровавые душегубы, что я не сразу сообразил задать вопрос:

– Сенатор, откуда вы знаете преступный жаргон?

– Понимаете, – Гратон ласково улыбнулся, я уже было приготовился выслушать жуткое признание в том, что тихий сенатор на самом деле – главарь шайки разбойников, режущих по ночам мирных прохожих и растлевающих невинных девиц. – Понимаете, Эрих, я всегда его знал.

– То есть? – не понял я. – Вы хотите сказать, что не помните, как вы его выучили?

– Нет. Я конечно понимаю, что это невозможно, но мне казалось, что его знают все.

– Сенатор, – разозлился я, – все не могут знать бродяжью речь…или как там она называется.

– Не могут. Но я думал, что знают…

Больше сказать было нечего. Сенатор Гратон в своем репертуаре. И ведь другого объяснения не дождешься. Тем более, как только я на секунду замолчал, Гратон тут же закрыл глаза и уснул. По известным вам причинам я последовать его примеру не мог. Тем более, было о чем пораскинуть мозгами…

Проблема номер один: как нам выбираться? Теоретически нас должны отпустить, как только допросят остальных пассажиров и убедятся, что мы – не налетчики. Практически же все зависит от доброй воли господина Корбана, которому мы активно не понравились. Так что законопатить нас он может надолго. Конечно сенатор – важная шишка, которую просто так не посадишь. Это опять теоретически. А практически, объяви Гратон, что он сенатор, кто ему поверит? Даже и проверять не станут…

Впрочем, я зря нагнетал обстановку. Выход был простым, как карандаш. Завтра на допросе упасть на колени, бия себя пяткой в грудь признаться, что мы – гнусные злоумышленники, боевики-народосчастники, грабители, разбойники и браконьеры до кучи. А затем тихонько спросить, не нужны ли доблестной полиции, в лице ее доблестнейших представителей, агенты в стане врага. Ни один полицейский от такого предложения не откажется. Напишем договоры о сотрудничестве, выдадим парочку партийных секретов (фантазия у меня богатая), и свободны как пташки. План действий на завтра готов…

Завтра показало, что любой план хорош, пока не начал его приводить в исполнение. Все началось с того, что в уже знакомом кабинете, за заваленным бумагами столом, вместо кабанячьей рожи господина прапорщика обнаружился незнакомый господин с донельзя слащавым лицом.

– Здравствуйте, мои дорогие! – пролил он патоку. – Рад вас видеть. Счастлив, что пребывание в камере не нанесло вам особого урона. Прапорщик Корбан временами бывает так груб…Конечно же вы никакого отношения к головорезам из Народного Счастья не имеете. Мне уже доложили о вашем отважном, я не побоюсь этого слова, героическом поступке.

План освобождения затрещал и рухнул. В то, что нас просто отпустят, почему-то не верилось. В чем же дело?

– Простите, – решил я уточнить наше положение, – с кем имею честь?

– О, простите мою невежливость. Разумеется, я должен представиться. Градоначальник Кармел.

Ну и как сие понимать? На мэра наш новый допросчик похож как я – на графа. С каких это пор мэры носят полицейские мундиры?

– Простите, – раскланялся градоначальник с конфетным именем, – но я вынужден попросить вашего товарища подождать нас в коридоре. Вы не против? – это уже к Гратону, который опять ухитрился оказаться незаметным со всеми своими двумя метрами роста. По крайней мере конвоиры не сразу сообразили, кто кроме них должен подождать за дверью.

– А теперь, – улыбка Кармела пропала как выключенная, – перейдем к вашему положению. Оно совсем не так безоблачно, как вам кажется.

…Если оно не так безоблачно как мне кажется, значит нас с сенатором сейчас расстреляют во дворе…

– Вас вовсе не отпустят сейчас с извинениями…

…Надо же, а я-то думал еще и чаем напоят…

– Вы спросите: "Почему?". Я вам отвечу. Честные люди не убегают от полиции. Значит, что-то с вами нечисто. Знаю, вы скажете, что приняли полицейских, за гнавшихся за вами налетчиков. Но ведь честные люди и не нападают на грабителей. Скажете, необходимая оборона? Нет, дорогой мой, нет. По показаниям свидетелей, вы намеренно привлекли внимание преступников, разбив бокал. Значит, были причины, по которым вам жизненно необходимо было увести всю партийную ораву из поезда. Что за причина? Отвечу…

…Хороший собеседник. Говорит и за себя и за тебя. Только молчи и жди, к чему он в конце придет…

– Из-за содержимого кошелька так не рискуют, верно?

…А то. Не скажешь ведь, что заварил всю эту кашу ради совершенно незнакомой тебе девушки, не поверит. Сам бы себе не поверил…

– Отсюда вывод: что-то неизмеримо более ценное, чем жизнь. Вы ведь имели все шансы с ней расстаться. Вы и ваш спутник представляетесь мне людьми практическими, значит, версии вроде идеи или романтики можно отбросить. Остается одно – деньги. Большие деньги. Очень большие деньги. Спрашивается, что за люди перевозят в поезде огромные суммы. А вот – ответ.

Кармел вырыл из кипы бумаг на столе пухлую папку, на обложке которой было выведено: "Золотые призраки". Это, надо полагать, мы с Гратоном. Интересно, с какой это стати нас записали в ночную нечисть?

– В этом досье, – завелся Кармел, увидев, что я и не подумал пошевелиться, – собраны сведения о шайке самых наглых, дерзких и умных мошенниках нашего времени. Никто и никогда не видел их истинного лица. Число их жертв огромно. И это притом, что многие не заявляют в полицию. Кому охота выставлять себя на посмешище? В коллекции "Призраков" такие перлы, как продажа одного и того же коня-фаворита сразу двадцати покупателям или безвыигрышная лотерея с дорогими призами, которые доставались только подставным игрокам. Недавно нам, полиции города Варка, удалось захватить эту неуловимую шайку. Молодой полицейский почти случайно задержал их в момент осуществления нового мошенничества…

…Красивая была задумка. Контора, предоставляющая сейфы в аренду, для хранения ценностей. Каждый сейф имеет два замка: с ключом и шифровой. Шифр знает только арендатор, кроме него никто, даже арендодатели не могут открыть сейф. Вот только (и арендаторам этого не говорили) каждый сейф имел вторую дверь с обратной стороны. Открывай и смотри, что положили ценного…

– Мошенники собирались набрать побольше клиентов, обчистить сейфы и скрыться. Но полицейский неожиданно вошел в помещение, куда выходили вторые двери, в которых в тот момент орудовали "Призраки". Часть их с деньгами купца Торбула (пятьсот тысяч кретов, не пустяк…) скрылась, но главари не успели. Они были препровождены в камеру, откуда и сбежали в ту же ночь. Наше градоначальство, и без того склоняемое начальством, вовсе упало в глазах общественности и, что хуже, того же начальства. Нам был поставлен ультиматум: или мошенники сидят в тюрьме или там сидит полиция города. Ситуация не из лучших, но, к счастью нам повезло: злодеи совершенно случайно оказались у нас в руках…

– Все это очень интересно и познавательно, – надоело мне, – но какое отношение ваши неуловимые облегчители кошельков зажиточных горожан и горожанок имеют к нашей ситуации?

– Вы даже не поинтересуетесь, – лицо Кармела расплылось в улыбке, и он стал очень похож на фокусника, который сейчас вынет кролика из кармана, – где сейчас находятся эти, как вы выразились, облегчители?

– Где? – со вздохом осведомился я. Все равно же не отстанет…

– Здесь, в участке. Более того, один даже сейчас присутствует в этой комнате.

Я оглядел комнату, пытаясь сообразить, куда жестокие полицейские запихнули несчастного мошенника, и тут до меня дошло…

– Нас здесь двое… – медленно начал я, – вы – явно не мошенник… – градоначальник расцвел и заулыбался, – значит, вы думаете, что он – это я?

– Да не думаю, не думаю, – ласково заговорил Кармел, – я знаю, что вы – мошенник.

– Прошу прощения, но вы ошибаетесь…

– Нет, мой хороший, это вы ошибаетесь. Статья за мошенничество легкая, отсидите годика два-три, ну восемь, но это максимум, и выйдете на свободу. Вашего пожилого друга мы, так уж и быть, отпустим, старый он, никакого интереса сажать его. А иначе придет совсем нелюбезный господин прапорщик, который в два счета докажет, что вы не просто боевик Народного Счастья, что вы – главарь и организатор. Про Шар Истины слышали? Извольте взглянуть. Сержант!! – в комнату влетел конвоир, – Принеси Шар Истины, покажем господину.

…Интересно, у них что, все полицейские участки оборудованы Шарами? А я думал, это – жуткая редкость…

Ухмыляющийся сержант в мгновение ока притащил требуемое. Обещанный шар оказался стальным, обернутым толстым слоем войлока и висящим на цепочке.

– Вот этим предметом мы и убеждаем особо несговорчивых. Вся внутренность вперемешку, а снаружи – никаких следов. Так что выбор у вас небольшой: либо вы – "Золотые призраки", либо – народосчастники, либо, – тут милый господин Кармел качнул шариком, – покойники. Выбирайте.

…Выбор небогатый, что и говорить. Интрига была ясна, как желания алкоголика наутро: не могли "Призраки" действовать так долго и не попасться, не могли так быстро сбежать. Если только у них не было высокопоставленного покровителя…Такого, например, как мой собеседник. Ай-я-яй, что же делать? Ему нужен козел отпущения, так просто он нас не отпустит. Если бы Кармел действительно верил в то, что мы с сенатором – мошенники, можно было бы предложить отпустить нас за часть тех "очень больших денег". Здесь такое не пройдет, ему прекрасно известна правда и часть последней добычи "Призраков" наверняка у него в кармане…Да, лучше уж тупой служака, чем умный коррупционер…А с другой стороны, коррупционера всегда можно купить… Ну-ка, ну-ка…

– Итак, ваш выбор? – голос Кармела был так торжественен, как будто я выбирал по крайней мере между раем и адом.

– Скажите, господин градоначальник, – я выпрямился на табурете и закинул ногу за ногу, – вам не приходило в голову, что насчет больших денег вы можете оказаться правы?

– Что вы имеете в виду? – насторожился Кармел.

– Ведь обычные люди действительно не вступают в борьбу с налетчиками, если только… – я сделал паузу.

– Если только… – заворожено повторил градоначальник.

– Если только не имеют за собой начальства, которое спустит шкуру в случае каких-либо неувязок и не посмотрит, виновен ты или нет. Я и мой друг – сотрудники…

– Сотрудники? – С каким-то нехорошим нажимом переспросил Кармел. Черт, наверное, "сотрудники" имеет еще другое значение…

– …Сотрудники одной промышленной корпорации, чье название вам знать необязательно, так как дельце несколько щекотливое и огласка нам не нужна…

…Промышленники везде одинаковы: мутят что-то незаконное, с целью увеличения прибыли, и всячески стараются избежать появления компромата. Так что тут я ошибиться не боялся…

– Мы с моим коллегой не занимаем никаких крупных постов, мы – всего лишь курьеры…Но мы очень важные курьеры. Конечно, мы бы отдали бумажники, если бы не…

– Если бы не… – опять повторил за мной Кармел.

…Он так пристально смотрел на меня, что не заметил, как с его стола пропали полицейский значок, ключи от наручников и ручка. Ручку я прихватил просто так.

– Если бы не то, – продолжил я забрасывание приманки, – что лежало в бумажнике. Нет, не деньги. Нас послали в ваш город забрать то, что очень было нужно нашему работодателю.