Текст книги "Только любовь. Семицветник"

Автор книги: Константин Бальмонт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

ЦАРСТВО ТИХИХ ЗВУКОВ

Царство тихих звуков, ты опять со мной,

Маятник невнятный бьется за стеной.

В ровном коридоре мерные шаги.

Близкие ли это? Злые ли враги?

Я люблю волненье позлащенных нив,

На опушке леса вечер так красив.

Над простором вольным водной глубины

Дымно дышат чары царственной Луны.

Нет, я должен, должен полюбить печаль,

Не искать блаженства, не стремиться вдаль.

Не желать блаженства вечных перемен,

Нет, уйти нельзя мне от бесцветных стен.

Тонкая, но властно, вытянулась нить,

Бледного кого-то должен я щадить.

Кто-то дышит близко, грустный и родной,

Чье-то сердце глухо бьется за стеной.

БОЛОТО
ПРЕРЫВИСТЫЕ СТРОКИ

На версты и версты протянулось болото,

Поросшее зеленой обманною травой.

Каждый миг в нем шепчет, словно плачет кто-то,

Как будто безнадежно тоскует над собой.

На версты и версты шелестящая осока,

Незабудки, кувшинки, кувшинки, камыши.

Болото раскинулось властно и широко,

Шепчутся стебли в изумрудной тиши.

На самом зеленом изумрудном месте

Кто-то когда-то погиб навсегда.

Шел жених влюбленный к любящей невесте,

Болото заманило, в болоте нет следа.

И многих манит к обманным изумрудам,

Каждому хочется над бездонностью побыть.

Каждый, утомившись, ярко грезит чудом,

И только тот живет, кто может все забыть.

О, как грустно шепчут камыши без счета,

Шелестящими шуршащими стеблями говорят.

Болото, болото, ты мне нравишься, болото,

Я верю, что божественен предсмертный взгляд.

СТАРЫЙ ДОМ
ПРЕРЫВИСТЫЕ СТРОКИ

В старинном доме есть высокий зал,

Ночью в нем слышатся тихие шаги,

В полночь оживает в нем глубина зеркал,

И из них выходят друзья и враги.

Бойтесь безмолвных людей,

Бойтесь старых домов,

Страшитесь мучительной власти несказанных

                                          слов,

Живите, живите—мне страшно—живите скорей.

Кто в мертвую глубь враждебных зеркал

Когда-то бросил безответный взгляд,

Тот зеркалом скован, и высокий зал

Населен тенями, и люстры в нем горят.

Канделябры тяжелые свет свой льют,

Безжизненно тянутся отсветы свечей,

И в зал, в этот страшный призрачный приют

Привиденья выходят из зеркальных зыбей.

Есть что-то змеиное в движении том,

И музыкой змеиною вальс поет,

Шорохи, шелесты, шаги… О, старый дом,

Кто в тебя дневной неполночный свет прольет?

Кто в тебе тяжелые двери распахнет?

Кто воскресит нерассказанность мечты?

Кто снимет с нас этот мучительный гнет?

Мы только отражения зеркальной пустоты.

Мы кружимся бешено один лишь час,

Мы носимся с бешенством скорее и скорей,

Дробятся мгновения и гонят нас,

Нет выхода, и нет привидениям дверей.

Мы только сплетаемся в пляске на миг,

Мы кружимся, не чувствуя за окнами Луны,

Пред каждым и с каждым его же двойник,

И вновь мы возвращаемся в зеркальность глубины.

Мы, мертвые, уходим незримо туда,

Где будто бы все ясно и холодно-светло,

Нам нет возрожденья, нс будет никогда,

Что сказано – отжито, не сказано – прошло.

Бойтесь старых домов,

Бойтесь тайных их чар,

Дом тем более жаден, чем он более стар,

И чем старше душа, тем в ней больше

                         задавленных слов.

«Я больше ни во что не верю…»

Я больше ни во что не верю,

Как только в муку и печаль,

И в бесконечную потерю,

И в отнимающую даль.

Я был, как все, красив и молод,

Но торжествующий цветок

В свой должный миг воспринял холод.

И больше нежным быть не мог.

Мне никогда не вспыхнуть снова,

Себя и взоры веселя,

И Небо низко и свинцово,

И вся безрадостна Земля.

«Отчего мне так душно? Отчего мне так скучно?…»

Отчего мне так душно? Отчего мне так скучно?

     Я совсем остываю к мечте.

Дни мои равномерны, жизнь моя однозвучна,

     Я застыл на последней черте.

Только шаг остается, только миг быстрокрылый,

     И уйду я от бледных людей.

Для чего же я медлю пред раскрытой могилой?

     Не спешу в неизвестность скорей?

Я не прежний веселый, полубог вдохновенный,

     Я не гений певучей мечты.

Я угрюмый заложник, я тоскующий пленный,

     Я стою у последней черты.

Только миг быстрокрылый, и душа, альбатросом,

     Унесется к неведомой мгле.

Я устал приближаться от вопросов к вопросам,

     Я жалею, что жил на Земле.

«Медленно, тягостно, в русла забытые…»

Медленно, тягостно, в русла забытые

Воды вступают уставшие.

Время, пространство, мысли изжитые,

Снова в сознанье мое перелитые,

Вместе со мною так ярко мечтавшие,

Счастья не давшие,

Дым от огня,

Бросьте меня, беглецы запоздавшие,

Я уже в царстве нездешнего дня,

Бросьте меня.

Я КАК ОБЛАКО

Я как облако в миг равнодушного таянья,

Я храню еще отблеск последних лучей,

Но во мне уже нет ни надежд, ни раскаянья,

Ни тревоги земной, только холод отчаянья,

Тишь сознанья, что мне не сверкнуть горячей.

Я громами смеялся во мгле отдаления,

Я вкруг молнии пел перекличкой громов,

Я земных научил красоте исступления,

Свежей влагой поил и пески и растения,

Я был чудом для душных немых теремов.

Есть безгласность и тишь у преддверия Вечности,

Есть слова, что живут, но без речи, не тут.

Есть полет облаков, переливы их млечности,

Есть минутный восторг, есть покой Бесконечности,

И красивы цветы, что весною цветут.

Далеко, далеко, над высокими кручами,

Ходит ветер, туман собирая кругом.

Мир упьется созвучьями, снова—могучими,

Ходит ветер, и весело грезит он тучами.

Я над ветром. Один. Я забыл обо всем.

УМИРАЮЩИЙ

Как странно, как страшно в бездонной Вселенной,

Томясь ежечасно, всечасно тону,

Я смертью захвачен, я темный, я пленный.

Я в пытке бессменной иду в глубину.

Один я родился, один умираю,

И в смерти живу бесконечно один.

К какому иду я безвестному краю?

Не знаю, не знаю, я – в страхах глубин.

Я знаю, есть Солнце, там в высях, там где-то,

Но я навсегда потерял красоту.

Я мертвая тяжесть,– от вольного лета,

От счастья и света иду в темноту.

ПТИЧКА

Воздушная птичка, на окне у меня,

На мгновенье присела и запела звеня,—

Воздушная птичка не видала меня.

Закат запоздалый в облаках догорал,

Упоительно-алый как небесный коралл,—

Забытый, усталый, я один умирал.

Но серая птичка, на раскрытом окне,

Все воздушнее пела о негаснущем дне,—

О вечности светлой в неизвестной стране.

И тихо я умер, без печали земной,

И замолкшая птичка улетела со мной,—

Смутившись внезапно неземной тишиной.

К НОЧИ

Вспоенная соленой морскою глубиной,

Вся дышащая влагой, мечтой, и тишиной,—

       О Ночь, побудь со мной,

       О, Ночь, побудь моей,

       Дай мне побыть во сне,

       В бездонной глубине,

       Где скрыты зерна дней.

Окутанная дымом сожженных вечеров,

Дочь Хаоса немая, любимица веков,—

       О, Ночь, пошли мне снов,

       Мою печаль развей,

       О, Ночь, люби меня,

       Я так устал от Дня,

       Хотя я жажду дней.

Ты, капище видений, свобода всех рабов,

Колдунья преступлений и самых нежных слов,-

       О, Ночь, сгусти покров

       Своих густых теней,

       Чтоб мне забыть себя,

       Чтоб снова жить любя

       Рожденье новых дней.

В одежде из созвездий, где каждая звезда

Живет тысячелетья, и вечно молода,—

       О, Ночь, живи всегда,

       О, Ночь, свой мрак лелей,

       Чтоб в блеске красоты

       Еще цвели цветы

       Не мне цветущих дней.

У МОРЯ НОЧЬЮ

У Моря ночью, у Моря ночью

Темно и страшно Хрустит песок.

О, как мне больно у Моря ночью

Есть где-то счастье. Но путь далек.

Я вижу звезды Одна мне светит

Других светлее и всех нежней.

Но, если сердце се отметит,

Она далеко, не быть мне с ней.

Я умираю у Моря ночью.

Песок затянет, зальет волна

У Моря ночью, у Моря ночью

Меня полюбит лишь Смерть одна.

МЕЖ ПОДВОДНЫХ СТЕБЛЕЙ

Хорошо меж подводных стеблей.

Бледный свет. Тишина Глубина.

Мы заметим лишь тень кораблей,

И до нас не доходит волна.

Неподвижные стебли глядят,

Тонкоствольные стебли растут.

Как спокоен зеленый их взгляд,

Как они бестревожно цветут.

Безглагольно глубокое дно,

Без шуршанья морская трава.

Мы любили, когда-то, давно,

Мы забыли земные слова

Самоцветные камни Песок.

Молчаливые призраки рыб.

Мир страстей и страданий далек

Хорошо, что я в Море погиб.

ПРИБЛИЖЕНИЯ

Я ТИХО СПЛЮ

Я тихо сплю на дне морском,

    Но близок мир земли.

Я вижу, верховым путем

    Проходят корабли.

И видя бледность глубины

    И жемчуга ее,

Я вспоминаю зыбь волны,

    Тревожу забытье.

Бежит прилив, растет прибой:—

    «Усни! Усни! Ты спишь?

Над нами бездны голубой

    Молитвенная тишь».

Поет прибой, растет прилив:—

    «Проснись! Проснись! Бежим!

Ты знаешь, мир земной красив,

    Мы овладеем им!»

Я тихо сплю на дней морей,

    И знаю, сладок сон.

Но сердце шепчет мне «Скорей!

    Ты будешь в жизнь влюблен».

Я мирно сплю на дне морском,

    Но чувствую врага.

Я вновь пойду слепым путем,

    Я брошу жемчуга!

БОЛЬ

Мы должны бежать от боли,

Мы должны любить ее.

В этом правда высшей Воли,

В этом счастие мое.

Сам себя из вечной сферы

Устремил я с высоты,

В область времени и меры,

В царство мысли и мечты.

И отпавши от начала,

Полновольная душа

Затомилась, заскучала,

И бежит, к концу спеша.

Но конца не будет сердцу —

Где моря без берегов,

Как не встретить иноверцу

В чуждых снах – своих богов.

Тот, кто бросился в скитанья,

Не уйдет тягот пути,

От страданья на страданье

Будет вынужден идти.

Но зато он встретит страны,

Где упьется он мечтой,

Где измены и обманы

Поражают красотой.

И затянутый в измены,

Где обманчивы огни,

Он вскипит, как брызги пены,

И погаснет, как они.

И опять, опять застонет

Легким ропотом челнок,

Рано ль, поздно ль, он потонет.

Так плывем же. Путь далек.

Путь далек до вечной Воли,

Но вернемся мы в нее.

Я хочу стремиться к боли,

В этом счастие мое.

СКОРЕЕ

Скорее, скорее, скорее,—

На лестницах Ангелы ждут.

Они замирают, бледнея,

И смотрят, и шепчут: «Идут!»

«Идем мы, о, Ангелы Рая,

Идем не года, а века.

Терзает нас тайна земная,

Нас мучает страх и тоска.

Последней надежды лишаясь,

Обрывистым трудным путем,

Срываясь, и снова взбираясь,

Идем мы, идем мы, идем.

По острым камням и обломкам,

По ужасам липких болот,

Конца не предвидя потемкам,

Идем мы – как время идет.

О, Ангелы, вы помогите

Уставшим идти по земле.

Вы только с высот поглядите,

Как мы потемнели во мгле.

Мы падаем, снова слабея.

Ужели напрасен весь труд?»

Но сердце торопит Скорее!

Стремления к Солнцу ведут.

МАЛО КРИКОВ

Мало криков. Нужно стройно

Гармонически рыдать.

Надо действовать спокойно

И красивый лик создать.

Мало искренних мучений,

Ты же в Мире не один.

Если ты разумный гений,

Дай нам чудо звонких льдин.

Силой мерного страданья

Дай нам храмы изо льда.

И тогда твои рыданья

Мы полюбим навсегда.

«Бог создал мир из ничего…»

Бог создал мир из ничего.

Учись, художник, у него,—

И, если твой талант крупица,

Соделай с нею чудеса,

Взрасти безмерные леса,

И сам, как сказочная птица,

Умчись высоко в небеса,

Где светит вольная зарница,

Где вечный облачный прибой

Бежит по бездне голубой.

«Зимой ли кончается год…»

Зимой ли кончается год,

Иль осенью, право не знаю.

У сердца особенный счет,

Мгновенья я в годы вменяю.

И год я считаю за миг,

Раз только мечта мне прикажет,

Раз только мне тайный родник

Незримое что-то покажет.

Спросила ты, сколько мне лет,

И так усмехнулась мне тонко

Но ты же ведь знаешь: поэт

Моложе, наивней ребенка.

Но также могла бы ты знать,

Что всю многозыблемость света

Привыкло в себе сохранять

Бездонное сердце поэта.

Я старше взметнувшихся гор,—

Кто Вечности ближе, чем дети?

Гляди в ускользающий взор,

Там целое море столетий!

ПОХВАЛА УМУ

Безумие и разум равноценны,

Как равноценны в Мире свет и тьма.

В них два пути, пока мы в Мире пленны,

Пока замкнуты наши терема.

И потому мне кажется желанной

Различность и причудливость умов.

Ум Английский, и светлый, и туманный,

Как Море вкруг несчетных островов.

Бесстыдный ум Француза, ум Немецкий,

Строительный, тяжелый, и тупой,

Ум Русский, исступленно-молодецкий,

Ум Скандинавский, вещий и слепой.

Испанский ум, как будто весь багряный,

Горячий, как роскошный цвет гвоздик,

Ум Итальянский, сладкий, как обманы,

Утонченный, как у Мадонны лик.

Как меч, как властный голос, ум Латинский,

Ум Эллинский, язык полубогов,

Индийский ум, кошмарно-исполинский,

Свод радуги, богатство всех тонов.

Я вижу, волны мира многопенны,

Я здесь стою на звонком берегу,

И кто б ты ни был, Дух, пред кем мы пленны,

Привет мой всем, и брату, и врагу.

К НЕНАВИДЯЩИМ

О, слушайте, бледные люди,

Я новое создал звено.—

Есть много мечтаний о Чуде,

    Но Небо, Небо – одно.

О, слушайте все, кто в тумане,

В обмане незрячих долин-

Есть множество разных страданий,

    Но свет блаженства – один.

О, слушайте, сонмы видений,

Я пропасти видел до дна:—

Есть много дорог заблуждений,

    Дорога Правды – одна

ПЯТЬ ПЕЩЕР

Бледны и томительны все сны земного Сна,

Блески, отражения, пески, и глубина,

Пять пещер, в которые душа заключена.

В первую приходим мы из тайной темноты,

Нет в ней разумения, ни мысли, ни мечты,

Есть в ней лишь биение животной теплоты.

Рядом, с нею смежная, туманности полна,

Млечная и нежная в ней дышит белизна,

С миром созидающим связует нас она.

Третья и четвертая и пятая горят,

Ароматом, звуками, и светом говорят,

Нам дыханье радуют, пленяют слух и взгляд.

Быстро мы касаемся, для нас доступных, сфер,

Видим все сокровища пяти земных пещер,

Но земной неярок цвет, и скуден он, и сер.

Серые, томительно проходят наши дни,

Как неубедительно все, что твердят они,

О, зажжемте лучшие и высшие огни.

Победимте волею число земное – пять,

Только тот весь Мир поймет, кто может семь обнять,

Глянь в глаза души своей, раз хочешь все понять.

Кроме тех пяти пещер, есть в сердце глубина,

Есть для взора скрытого простор и вышина,

Примирись, что глубь и высь – только два звена.

Вознесешься ль в небо ты, падешь ли ты на дно,

Всюду цепь одной мечты, к звену идет звено,

Жизнь прядет живую ткань, шумит веретено

Жизнь прядет, шумит, поет, к примеру льнет

                                       пример,

Радуйся, о, мыслящий, ты гений высших сфер,

Вольны крылья легкие, разбиты пять пещер.

РАДОСТНЫЙ ЗАВЕТ

Памяти князя А. И. Урусова

Мне кажется, что каждый человек

Не потому оцениваться должен,

Как жил он в этой жизни на Земле,

А потому, как он ушел из жизни.

Пока мы здесь, мы видим смену дней,

И в этой смене разное свершаем.

Пока мы здесь, мы слушаем напевы

Своей мечты: в одном она нежней,

В другом – грубей; во всех она случайна,

И всем поет различно о различном.

А Смерть равняет всех, затем что властно

Стирает все различия мечты.

Пока живем пьянящею игрою,

Мы думаем, что жизни нет конца,

Но Смерть к нам неожиданно приходит

И говорит. «Ты должен умереть»

И только в этот миг разлуки высшей

Со всем, что было дорого для сердца,

Является величие души,

И разность душ видна неустранимо.

Иной в теченьи лет героем был,

И в миг один с себя свой блеск свергает

Другой всю жизнь казался еле видным,

И в миг один проснулся в нем герой.

Прекрасней всех  кто, вечно светлый в жизни,

Не изменил себе, свой день кончая,

Но, озарив, последнюю черту,

Без жалобы угас, как гаснет Солнце.

Вот почему тот самый человек,

Чья тень теперь, невидимая, с нами,

Не только дорог жизнью мне своей,

Но тем, что был живым и в самой Смерти.

Своих друзей, свою работу, книги

Не разлюблял он до последних дней,

Он холодел  лишь для телесной жизни,

Он отходил  без ропота и страха,

И нам оставил радостный завет

В своем, как бы прощальном, восклицаньи.

Когда уж остывала кровь его,

И видел взор души – что может видеть

Лишь взор души, от пут освобожденной,

Он вдруг воскликнул, звучно, как поэт:

«Есть Бог  хоть это людям непонятно!»

И снова повторил «Есть Бог! Есть Бог!»

Да, верю, знаю Ты сказал пред смертью,

Что каждый сознает в свой лучший миг.

Есть родина для всех живых созданий,

Есть Правда, что незримо правит Миром,

И мы ее достигнем на Земле,

И мы ее постигнем в запредельном.

Безгласности вещания внимания,

К незримому душою обратившись,

Я говорю вам. «Бог нас ждет! Есть Бог!»

ВОЗДУШНАЯ ДОРОГА

Памяти Владимира Сергеевича Соловьева

Недалека воздушная дорога,—

Как нам сказал единый из певцов,

Отшельник скромный, обожатель Бога,

Поэт-монах, Владимир Соловьев

Везде идут незримые теченья,

Они вкруг нас, они в тебе, во мне,

Все в Мире полно скрытого значенья,

Мы на Земле – как бы в чужой стране.

Мы говорим. Но мы не понимаем

Всех пропастей людского языка.

Морей мечты, дворцов души не знаем,

Но в нас проходит звездная река.

Ты подарил мне свой привет когда-то,

Поэт-отшельник, с кроткою душой.

И ты ушел отсюда без возврата,

Но мир Земли – для неба нс чужой.

Ты шествуешь теперь в долинах Бога,

О, дух, приявший светлую печать

Но так близка воздушная дорога,

Вот вижу взор твой – я с тобой – опять.

КОЛОДЕЦ

Я припомнил слова, что приснились мечте

    В утро жизни, как нежное пение.

И хоть я уж не тот, и хоть мысли не те,—

    Тайны те же зовут в отдаление.

«Наклонись над колодцем, увидишь ты там,

    Словно темная яма чернеется,

Пахнет гнилью, и плесень растет по краям,

    И прозрачной струи нс виднеется.

Но внизу, в глубине, среди гнили и тьмы,

    Там, где пропасть чернеется мглистая,

Как в суровых объятьях угрюмой тюрьмы,

    Робко бьется струя серебристая».

Не напрасно те строки привиделись мне,

    Промелькнули, как нежное пение,

Нет обманности – в сне, все правдиво – в весне,

    Все – рождение светлою Гения.

Наклонись над колодцем, далеко —до дна,

    Но не смерть там под мраками грубыми,

Ключевая волна так светло-холодна,

    Между темными тесными срубами.

Не напрасно поднимется тяжесть ведра,

    Не напрасно опустится, звонкая.

Сколько выйдет на свет хрусталя, серебра,

    Нить мечтания скрутится тонкая.

Жизнь глубоко – свежа, предвещательны сны,

    Неисчерпана мгла утоления.

Многоструйна мечта в темноте глубины,

    Ясен праздник весны – Приближения.

МИРОВОЕ КОЛЬЦО

Кто, смотря, увидал Мировое Кольцо,—

Обвенчался душой с Бесконечностью.

Бальмонт

БОГ И ДЬЯВОЛ

Я люблю тебя, Дьявол, я люблю Тебя, Бог,

Одному – мои стоны, и другому – мой вздох,

Одному – мои крики, а другому мечты,

Но вы оба велики, вы восторг Красоты.

Я как туча блуждаю, много красок вокруг,

То на Север иду я, то откинусь на Юг,

То далеко, с Востока, поплыву на Закат,

И пылают рубины, и чернеет агат.

О, как радостно жить мне, я лелею поля,

Под дождем моим свежим зеленеет Земля,

И змеиностью молнии и раскатом громов

Много снов я разрушил, много сжег я домов.

В доме тесно и душно, и минутны все сны,

Но свободно-воздушна эта ширь вышины,

После долгих мучений как пленителен вздох,

О, таинственный Дьявол, о, единственный Бог!

КРАСОТА

Красота создается из восторга и боли,

Из желания воли и тяжелых цепей.

Все, что хочешь, замкнешь ты в очертания доли,

Красоту ли с грозою, или тишь серых дней.

Если хочешь покоя, не заглядывай в бездны,

Не ищи и не думай, правда ль жизнь или ложь.

Но мечты твои будут беспланетны, беззвездны,

В бескометное небо ты навеки уйдешь.

О, горячее сердце, что же возьмешь ты как долю,

Полнозвучность ли грома и сверкающий свет,

Или радость быть дома и уют и неволю?

Нет, твой дом изначальный – где рожденье комет.

Ты равно полюбило двух враждебных неравных,

И виденья покоя отодвинулись прочь.

Ты богов уравняло в двух мирах полноправных,

Приходите же, грозы, и колдуй мне, о, Ночь.

Наколдуй свои чары, но развейся с рассветом:—

Если будешь чрезмерной, я себе изменю.

Все что к сердцу подходит, я встречаю ответом,

И мне сладко отдаться золотистому Дню.

НАМЕКИ

Есть намеки тайные

В будничных вещах.

Есть необычайные

Пропасти в сердцах.

В той же ежедневности,

Где томишься ты,

Дышат бури гневности,

И цветут цветы.

Краткое мгновение

Может пронести

Ужас разрушения

На твоем пути.

Краткое мгновение

Может дать нам сон,

Весь восторг забвения,

Целый небосклон.

День, что был томительным,

Ярким станет вдруг,

Блеском поразительным

Все зальет вокруг.

Верь в приход нежданного,

Тайна есть во всем,

В сердце много странного,

Мы живем… Живем!

ЛЕСТНИЦА ЛЮБВИ

Только бы встречаться.

Только бы глядеть.

Молча сердцем петь.

Вздрогнуть и признаться.

Вдруг поцеловаться.

Ближе быть, обняться.

Сном одним гореть.

Двум в одно смешаться.

Без конца сливаться.

И не расставаться.

Вместе умереть.

РЕБЕНОК

1

Полозья проскрипели,

Умолк вечерний гул.

В недвижной колыбели

Ребенок мой уснул.

Горели звезды где-то,

Но я их не видал.

Мечта была пропета,

Слеза была – кристал.

Храни Господь Всевышний

Всех темных на земле,

Того, кто в мире лишний,

Того, кто здесь, во мгле.

Храни Господь незлобный

Всех тех, кто слаб и сир.

Кто страшной тьмой утробной

Заброшен в этот мир.

Я знаю, что пребудет

Во мраке наша плоть.

О, что с тобою будет?

Храни тебя Господь.

2

Нет, нет, я не жалею,

Что мне ты был рожден.

И я любя лелею

Твой безмятежный сон.

Дитя мое, я знаю,

Что ты услада дней,

Но все дороги к Раю,

Забыты меж людей.

И мне так больно, больно

Того, что в жизни ждет.

Я думаю невольно,

Пусть лучше смерть придет.

И думать так не смею,

Ведь я люблю тебя.

И я твой сон лелею,

Мучительно скорбя.

Тебя благословляя,

Скорблю, в душе своей,

Что не найдешь ты Рая,

Вплоть до исхода дней.

3

Нет, что бы мне не говорили

Все мысли мудрые мои,

Что надо поклоняться Силе,

Чтоб с нею слиться в бытии,—

Нет, что бы мне не утверждали,

Что будут счастливы все те,

Которые живя страдали

И задохнулись в пустоте,—

Я не могу принять мучений

Немых, как ангелы, детей.

И вижу я, что темен Гений

Земных убийственных сетей.

О, Господи, я принимаю

Все, что из пыток дашь Ты мне.

Чтобы найти дорогу к Раю,

Готов гореть века в огне.

Но я не в силах видеть муки

Ребенка с гаснущим лицом,

Глядеть, как он сжимает руки

Пред наступающим концом.

Глядеть, как в этом кротком взоре

Непобедимо нежных глаз

Встает сознательность, и, в споре

Со смертью, детский свет погас.

Глядеть, как бьется без исхода

В нем безглагольная борьба!

Нет, лучше, если б вся Природа

Замкнулась в черные гроба!

Но лишь не он, в ком все так тонко,

Кто весь был обращен к лучу.

Нет, пытки моего ребенка

Я не хочу, я не хочу!

4

И вдруг мне послышался Голос,

Откуда-то с неба ответ

На то, что так больно боролось,

В душе выжигая свой след.

«Будь равен со слабым и сильным,

И к каждому мыслью спеши.

Не медли в томленьи могильном,

Но слушай напевы души.

Весь мир есть великая тайна,

Во мраке скрывается клад.

Что было, прошло не случайно,

Все счастье вернется назад.

Но, если дорога есть к Раю,

Кто скажет, быть может, и Я

Безмерно, бездонно страдаю

В немой глубине бытия.

Кто был тот безумный и пленный,

Обманно сказавший тебе,

Что я улыбаюсь, блаженный,

Когда вы томитесь в борьбе?

Зачем восхожденье, ступени?

Поймет эту тайну лишь тот,

Кто всю беспредельность мучений

В горячее сердце вольет.

Но в темных равнинах страданья,

Принявши крещенье огнем,

Придем мы к Бессмертью Мечтанья,

Где будем с негаснущим днем.

Ты плачешь у детской постели,

Где бледный ребенок застыл.

Но очи его заблестели

Высоко над мглою могил.

Последнего атома круга

Еще не хватало – но вот,

По зелени пышного луга

Он к братьям небесным идет.

Там ярко цветут златооки,

Он должен увидеть их был.

Он сам в полуясном намеке

Улыбкой о них говорил.

И мысль твоя скорбью одета,

Но ты полюбил – и любим:—

Дорога незримого света

Теперь меж тобою и им.

Смотри, Я его облекаю

В сиянье Своей красоты.

С тобою Я слезы роняю,

Но Я зажигаю – цветы».