Текст книги "Текстовая версия фильма "Зеленый слоник" (СИ)"
Автор книги: Константин Воронцов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Текстовая версия фильма «Зеленый слоник»
(Стук в дверь)
– Войдите!
– Товарищ капитан, звали?
– Вызывал! Прибыли тут двое.
– Оформить?
– Оформить как надо.
– Понял.
– Понял?
– Да.
– Ну давай, свободен!
– Фуф.
– Слушай, а… сколько сейчас времени, ты не знаешь? Так, примерно, можешь почувствовать?
– Ладно, подожди. Заткнись, подожди…
– Я говорю, время сколько?..
– Сядь, сядь, подожди. Дай, блядь…
– Да мне вообще всё равно, который час там, чего там сейчас… Чё там творится, мне всё равно, понимаешь?
– Ну не пизди тогда, сядь.
– Сядь, сядь… Здесь особо не посидишь. Здесь стоишь – отдыхаешь, тоже вот так.
– Бля, всё это хуйня, бля, Степан Разин, бля, похуй вообще. Капелька нихуя не действует.
– Капелька, капелька…
– Вот сядь, попробуй.
– Сядь, блядь, сядь. Сейчас попробую. Я раньше когда служил ещё нормально, я каждый день двадцать раз отжимался…
– Да пиздишь ты.
–…до обеда, двадцать раз отжимался… Да бля, это как птичка гадит, вот знаешь.
– Ну посиди хотя бы минутку…
– Давай я тебе… Да ладно, слушай, я тебе покажу, я как отжимался, вот смотри. Сначала... сначала я вот так вставал, вот раз, мягенько, а потом вот я вот так делал, смотри. (Отжимается три раза с хлопками.) Понимаешь? И так, значит, ну… раз двадцать перед обедом, вот… Но потом в гарнизоне у нас спирт появился, и я перед обедом грамм двести потом принимал, уже перестал отжиматься-то.
– Да как ты заебал, а.
– Да ладно тебе, что ты сердишься? Сердиться будешь – себе дороже, понимаешь? Мы здесь вдвоём с тобой.
– Бля, шо это за вода капает, а?
– Да капает, блядь… Зальет нас, и всё.
– Бля, моча какая-то… Чё, канализация что ли?
– Зальёт, я те говорю, и всё, понимаешь? Ты сам-то отжимаешься?
– Отжимаюсь, бля!
– Вот я вижу буйвол. Тебе, небось, хорошо в армии, такому кабану-то.
– А сам-то ты, ёпта, не кабан, что ли? (Смеётся.)
– Правильно! Потому что уже полгода я не отжимаюсь, и стал здоровый, блядь, как пельмень. А раньше был такой… На турничок влезу, знаешь, так вот: оп! Повишу сначала чуть-чуть, потянусь. И потом на первое солнышко – р-раз, и так двадцать раз. Спрыгиваю: оп! – потянусь так руками, спокойно…
– Ой! (Кряхтит.)
– Ну ладно, я не хотел даже. Бля, хочешь – могу… могу помолчать. Не хочешь меня слушать.
– Да, лучше сядь, помолчи, а, пожалуйста, я прошу, а. Охуел я уже.
– Могу помолчать. Ты мужик здоровый, правильно? У тебя руки здоровые, ноги.
– Я ещё раз попробую. Просто, бля, эта проблема меня очень волнует. Я читал одно стихотворение, какой из поэтов, хуй его знает, не помню, как его фамилия. Вот он писал, что это, блядь, вот он с ума сошел этот, Иван Грозный… Ой, ёпта, Степан Разин. Какая хуй разница, бля, Степан Грозный… Вот такая же капелька ему на темя капала, и он охуел просто. С ума…
– И чё с ним?
– С ума сошел.
– А-а.
– Это пытка такая была.
– Да это китайская пытка.
– Ну китайская, какая мне разница?
– Китайцы, кстати, знаешь вот, я тоже читал…
– Не, я вот нихуя не чувствую, мне вообще похуй…
– У них старики вот 70 лет, и они каждое утро занимаются специальной гимнастикой. Ну, выходят из своего селения там, ну они в деревнях же все живут, воот. Ну… ну как я вот с деревни родом, и… они тоже, ну все, считай… Ну там у них столица какая-то, я не знаю. Шанхай что ли. Ну вот, и они, значит, выходят все, старики, там, тётки старые. Они же бедные тоже, как у нас бедность там. Ну вот, и они специальные вот делают такие…
– Тайцзицюань!
– Ну какое-то там… говно какое-то, в общем, своё.
– Смотри, ёпта. (Встаёт, разводит руками.)
– Может, это… Ты знаешь, что ли, да? О, уважаю, братишка!
– Тут от дыхания зависит главное. (Пахом пытается повторить.) У тебя не получится нихуя, понимаешь? Надо заниматься лет двадцать, ёпта.
– Здорово, бля, у тебя получается. Наверное, и баб, блядь, нормально приходуешь, да?
– Не пизди лучше, сядь.
– У нас ведь как говорят, пока шишка стоит, хоть тебе и сто лет, блядь, шишка стоит…
– Да стоит у меня шишка, ёпта, стоит! Сядь лучше.
– Да ладно, ну чего ты как этот прям. Я – у меня характер такой, мне до… Ну спокойный характер. Характер у меня спокойный… Вот так я на турничок… так вот… (Залазит на трубу.) – Слышь, блядь, аккуратно, сейчас сломаешь, затопишь нас здесь всех, сядь, пожалуйста. Кстати, а если через эту трубу съебаться? Попробуем? Если вот эту хуйню отвинтить, и по трубе…
– Да. Ты мужик здоровый, ты убежишь, понимаешь? А я в лесу там буду сидеть.
– Каком лесу ещё?
– Каком лесу?
– В каком лесу-то, бля, здесь не лес, бля.
– А чё там?
– Хуй знает, решетка какая-то. Нет, туда не вылезешь, там решетка, вон там ток подведен, три фазы идут, блядь. Как ёбнет – всё, пиздец. Только и останется…
– Мать мне всегда… Мать-то говорила, что у меня всё нормально будет, а отец говорит, блядь, что ты разъе… этот… разъебай! Вот он мне так говорил.
– Кто разъебай?
– Мне, ну мой отец, блядь, а мать говорила, бля, что всё хорошо будет. И вот, блядь, ну сидим здесь с тобой как два… фуфела. Понимаешь? Фуфлыжно сидим! И жрать не хочется, спать не хочется.
– Бля, пить хочу, блядь, умираю, пить. Там какая-то моча течёт. Пробовал пить эту воду вообще?
– Не хочется мне ничего. Мне… Я тока вот вспоминаю когда чё-нибудь приятное, вот у меня настроение сразу хорошее.
– Уже всё, охуел уже от твоих воспоминаний.
– Чё-нить такое, то вспомню, или там, как это, ну… Ну всякое, в общем вспоминаю. (Епифанцев сам с собой смеётся.) Кирпичи таскал я сначала. И там, ну… И там как раз… Я когда, знаешь, хорошее вспоминаю перед сном, как поебался я тогда вот, первый раз поебался, в деревне.
– Ну как?
– Да хули, я сейчас расскажу, блядь – шишка встанет, потом будем тут, блядь… молофить всё.
– У кого встанет, у тебя что ли?
– Ну а тебя что, не встанет что ли?
– С какого хуя у меня должна встать шишка? От твоих историй что ли у меня должна шишка встать?
– Вдвоём сидим тут, блядь.
– Ну давай, рассказывай, давай.
– Ну… «Три семёрки» выпил, блядь, ну, бутылку.
– Угу.
– С одной дурой.
– Угу.
– Ну, а потом поебалися.
– Бля, охуительная история просто. У меня просто шишка так встала, что, блядь, сейчас стены ебать буду. Всё что ли, просто поебались и всё?
– Ну быстро так, десять минут всего ебались-то. А у меня потом сразу, блядь, молофья полет… полил… полилася. (Епифанцев смеётся.) Много молофьи налилось, я… ну когда дрочил просто…
– Бляяя ну и истории у тебя (Опять смеется)!
– Ну ты лось, блядь, тебе такие истории… тоже такое, видимо, что-то было… Да ладно, ты меня всё время будешь смеяться…
– Да не буду я смеяться, давай, рассказывай, как ты дрочил… шишку.
– Шишку, шишку. Ну я Бердянск потом я вспоминаю, как там море, типа Черного моря такое… Азов, что ли? Не помню ничего…
– Ну, Азовское.
– Там я срал, блядь. Голый залез в море и насрал.
– Охуенно.
– Пьяный был тоже. «Три семёрки» тоже был. А везде, по всему Союзу «Три семёрки», понимаешь?
– Не, я в воде ебался один раз, заебись было.
– Да я знаю, такие как ты бабам нравятся. Я тоже хотел здоровым стать. Пошел… Мать тогда, она верила в меня, в бокс отвела, блядь. (Епифанцев смеётся.) Как мне ебанули, бля, в дыхалку, представляешь? Я говорю, мама, всё, извини. А отец потом ещё раз ебанул, дома.
– По мне ебани, попробуй. (Пахом делает вид, что бьёт его по животу.)
– Ну ты лоось!
– Ха-ха, давай-давай.
– Подожди, сейчас… А?
– Нихуя. Давай ещё.
– Сейчас, подожди, я тебе обманку сделаю. Ну как?
– Ха, да похуй вообще.
– Смотри, а я вот так руки вверх… ну как?
– (Смеется.) Нет, ты как мудак.
– Да ладно тебе.
– Я попью а, нахуй, всё, пиздец, не могу больше.
– Про китайцев что-то мы с тобой…
– Фу, бля, моча какая-то. По-моему, канализация.
– Да здесь чёрт-те… Чёрт-те что вообще. Может, карты сделаем? Нарисуем сейчас… Чёрт, бумаги нет.
– Я не пойму, у тебя чё, шило в жопе, сядь посиди нормально.
– В принципе можно, смотри, здесь гвоздём расчертим доску, а из грязи шашки сделаем.
– По-моему, ты, бля, ебанулся, а не я. По-моему, у тебя крыша едет.
– Да нет, смотри, я просто придумал. Чёрные мы из грязи просто слепим, шашки, так? А белые, значит, мы тоже из грязи слепим, и… Я как раз вот от папироски бумажку, я её выкидывать-то не буду, я её на ме-елкие такие кусочки нарву, и в эту грязь сверху аккуратно вставлю, так? И будем, ну… чтоб совсем уже тебе грустно не было, мы будем на интерес играть какой-нибудь, хочешь, в шашки? Там, ну я не знаю, например, э… Да всё что хошь.
– А ты голубой?
– Чего?
– Ты голубой?
– Какой такой голубой?
– Ну, ты пидор?
– Нет, блядь. Меня считали некоторые ребята пидором. (Епифанцев смеётся.) Даже по еблу дали один раз, ну. А потом… ну я думаю… потому что мне отец говорил: главное, чтобы пидором тебя не обозвали, потому что если, ну, если первый раз так обзовут, у тебя будет потом такая кличка, типа… (Епифанцев снова смеётся.) Ну это хуже… хуже всего, в общем. Ну и потом, кто мне пизды-то дал тогда, я ему в тапку насрал.
– Охуенно.
– Ну он, сука, потом утром влез в тапку-то, в говне такой весь выскочил, ну он сразу понял, что это я насрал, понимаешь?
– Ты мне случайно не насрёшь во сне никуда из-за того, что я тебя назвал пидором?
– Не.
– Спасибо.
– Мы ж вдвоём с тобой, ты ж сразу поймешь, что я.
– (Смеется.) Конечно, пойму, бля, пизды дам сразу, бля.
– Да ты здоровый лоб, конечно.
– Да ладно, кончай, какой я здоровый.
– Ну…
–…ты, вон, в два раза здоровее.
– В общем, когда я насрал ему в тапку… А черпаки, они, понимаешь, суки, проспали. Так бы они должны говно заметить моё, ну, и ему помыть тапки, всё. А я посрал и сразу лег спать, ну так, тихо. А они, значит, суки, раздели меня, ну когда поняли, и у меня ещё на жопе куски говна-то остались, вот. Ну и воняло так же, это говно, из тапки и из жопы моей. Ну, хотели так это меня тоже пидором уже сделать они все, ребята. Но я орать стал, блядь, глаза закатил, ну, завизжал, так, знаешь… Не знаю даже, чё нашло на меня. Визжал так, блядь, выл. Они говорят: хуй с ним, понимаешь? Просто, ну, говно мне размазали, блядь, ну, и заставили сожрать немножко, блядь, ну… Потом в другую часть перевели, блядь. Ну это когда я еще на срочной был.
– Ну и как говно, вкусно?
– Говно, ну так, знаешь… как земля.
– (Смеётся.) Да я не думаю.
– Да… ну, свиньи же жрут говно своё, ну а чё, они же… ихнее сердце даже человеку пересаживают.
– Ну что тебе, говно понравилось что ль по вкусу?
– Да ну… Ну, понимаешь, они же пизды дали, тут такое было настроение у меня…
– Не, ну я так понял, что ты так… ты рассказываешь мне, я так понял, что тебе понравилось говно.
– Предел настал моих… моего внимания по отношению к тебе, всё.
– Ну да ладно тебе, ну чего ты… Если б я те сейчас, ну… как бы… Ну ты говоришь: надоел – я бы взял ушёл, но мы сидим тута… Сидим вдвоём тута, ну чё ты…
– (Кричит.) Оооааа, бля, какой же ты мудак, блядь! Мы сидим тута. Вдвоём тута. Сидим. Сидим, ёпта, сидим! Ты можешь заткнуться, просто, блядь, сидеть, нихуя не говорить, вообще, блядь, молчать просто?
– Хочешь – докури, ну чё ты сердишься-то…
– Если б я хотел курить, я тебя попросил бы: дай, бля, папироску. Но я не хочу курить, я хочу, чтоб ты заткнулся просто.
– Мне мать просто прислала пачку, ну…
– Что мать прислала? (Взрывается.) И чё мне твоя мать-то, ёпта?! При чём здесь, блядь, твои папиросы, блядь, ты можешь просто помолчать, и всё, пиздец?!
– Ну чё ты такой сердитый человек-то, ну будьте людьми вы, й… ребята, я всегда вам говорю. Чего вы сразу начинаете?
– Нет, я нихуя не начинаю, я от тебя вообще ничего не хочу, блядь, хочу, чтобы ты заткнулся, вот и всё. Меня твои истории просто доебали уже, я уже не могу их слушать, блядь. Одна история охуительней другой просто, блядь. Про говно, блядь, про какую-то хуйню, молофью. Чё ты несёшь-то вообще? Ты можешь за… (Смеётся.) Шишка, блядь, встанет – возбудимся, блядь. Чего, блядь? Про что несёт? Вообще охуеть.
– Ну… Слушай, хочешь, я чё-нибудь другое расскажу, хорошее такое, ну… как я отжимаюсь. Хочешь я…
– (Нервный смех.)
– Ну смотри…
– Ебануться…
– Я могу опять начать, блядь, отжиматься здеся.
– Давай, ну начни.
– Пять раз могу…
– Давай, давай, блядь, отжимайся.
– Только ты по жопе меня не бей, ладно?
– Да не, бля, не буду, я буду просто смотреть и получать от этого охуительное удовольствие.
– Потому что у нас, ну… жопу лучше не подставлять, когда это… отжимаешься. (Начинает отжиматься) Раз.
– (Давит сверху.) Давай, блядь, отжимайся, бля, давай, бля!
– Подожди, сейчас ещё раз… Ну чего вы, ребята…
– Давай, давай, давай, отжимайся, ещё раз.
–…ну будьте же людьми…
– Кто «будьте»?! К кому ты обращаешься во множественном числе? Я здесь один!
– Два.
– Давай, два, блядь! Три!
– Три. Будьте ж людьми, ребята, ну все ж мы… (Епифанцев смеётся.) Все ж мы люди!
– Ты понимаешь, что ты, эээ… у тебя, эээ… ты поехавший абсолютно, парень. Что у тебя крыша поехала, ты не понимаешь?
– Три. Ч-чет… Будьте л… (Встаёт.) Ой, фуф!
– Так, дальше что? Давай, теперь истории будешь рассказывать. Или что ты будешь делать? Какую ты мне сейчас историю расскажешь ещё?
– Ну… насчёт шашек-то решили, браток?
– Да, шашки, давай, блядь, черти, блядь, сейчас в шашки будем играть. Каждый, блядь, проигрыш по еблу будешь получать, окей?
– Ну будьт…
– Что?
– Что вы...
– Что «вы», кто вы-то, ёпта, кто «вы»? Здесь мы вдвоём, блядь, я один и ты, ёпта. Какие, нахуй, шашки, чё ты несёшь, ёпта?! На чём ты в шашки собрался играть? Нахуя ты отжимаешься, блядь? Ты понимаешь, что ты поехавший уже, всё? Не я, блядь, поехавший…
– Ну, хочешь…
–…не он, блядь, а ты!
– Хочешь, про зиму расскажу?
– Какую зиму?
– Ну… смотри, браток…
– Какой, нахуй, «браток», ты понимаешь, что ты меня уже доебал, блядь?!
– Хорошая история, просто…
– Я уже просто не понимаю, как тебя воспринимать, то ли тебя ща убить здесь нахуй, или закопать, блядь, или не знаю, что с тобою сделать?! Ты можешь просто заткнуться, блядь?! Или нет? Ты понимаешь, что ты меня достал, я уже, блядь, с ума схожу от тебя, блядь. Не от воды, блядь! Не от того, что здесь сижу, блядь, а от тебя!
– Ну ладно вам, будьте ж вы людьми…
– (Кричит.) Кто мы-то?! К кому ты обращаешься, блядь?! Я один здесь, нахуй! Кто людьми-то, бля? Я уже не человек, бля, я зверь, нахуй!
– Ну ч… что вы орёте-то всё?..
– (Взрывается.) Кто вы-то, ёб твою мать, блядь?! Кто «вы», нахуй? Орёте. Я один здесь, блядь!
– Ну хочешь про фурункулы расскажу…
– Да, хочу про фурункул, бля, у меня тоже был чирей, бля, охуенный, бля, на рычаг похож, я, бля, в больницу пошёл, блядь, а мне, блядь, вместо чирия, блядь, ногу отрезали, охуенная история, бля?!
– Ох!
– (Передразнивая) Оу!..
– У меня тоже случай был однажды…
– Да, бля, потом пришили её, да.
– Это… Меня научили ребята, ну если… ну в больницу ложишься… ну они «больничка» так называли…
– Нет-нет, я не понимаю, подожди, тебе что, всё… тебе просто похуй, что я, бля, ору на тебя, что я тебе сейчас могу пизды дать, тебе просто насрать, да?
– Да ладно, ну… ну что вы злые люди-то такие?
– Кто вы-то злые, а? Кто «вы», перечисли мне, кто, кого ты здесь видишь, а? Поехавший, бля.
– Ну чего, здеся мы вдвоём с тобою сидим, правильно?
– Здеся… Кто тебя научил так говорить «здеся»? А? Здесь, ёпта! Ты в армии служишь, блядь, надо говорить правильно, ты же военный, блядь! Не позорь, блядь, погоны, нахуй, не позорь, блядь! Чё ты напялил-то, блядь? С меня содрали, блядь, ему оставили, нахуй. Охуенно, блядь. Охуенно. Дай сюда, блядь… Ещё пизды получишь, блядь…
– Ну чего ты погону-то бросил, это потом…
– Блядь, всё, тебе, блядь… тебя расстрел ждёт, блядь, а он погоны носит.
– Они ругаться потом будут на меня.
– Лейтенант, блядь. Пидорас ты, а не лейтенант, блядь.
– Ну чё ты… оторвал погону-то?
– Погону. Какую погону, бля? Погоны, нахуй. Погоны, блядь, их две, ёпт, я их две оторвал.
– Ты же хороший парень…
– Я хороший парень, и ты, бля, охуенный парень просто, бля…
–…весёлый такой.
– Ой, бля, а ты какой весёлый, я просто, блядь, тащусь. Просто веселюсь, блядь, весь день, блядь, Задорнов, нахуй, здесь сижу и смеюсь, блядь, как на концерте, блядь.
– Ну хочешь… Слушай, во, я знаю как, браток! Хочешь я на одной ноге постою, а ты мне погону отдашь? Как цапля, хочешь?
– Ну ты ебанутый, бля…
– Ну чего вы…
– (Ненормальный смех.)
– Ну вот смотри, без рук, я даже не держуся ни за что, вот смотри.
– Да…
– Как цапля. Только договор – погоны потом отдай, отдай, ладно?
– Да, окей, давай…
– Как цапля.
– Да, как цапля, я тебе погону отдаю сразу.
(Пахом встаёт как цапля.)
– Курлык! Курлык! Курлык! Курлык! Курлык! Курлык! Курлык! Курлык! Курлык! Курлык! Курлык! Курлык!..
(Епифанцев избивает его.)
– Тока по… по морде не бей тока, а!
– Бля, по морде, блядь, это, блядь… чтобы мне потом пизды дали, блядь, начальники?
– По морде только не бей…
– По дыхалке, блядь. Разок ещё говоришь, блядь – по дыхалке получаешь, нахуй.
– Оооойй…
– Ещё как цапля стоишь, бля, по ебалу получаешь, блядь.
– Оооойй! Ой, ну ты стукнул, ой!
– Ёпта, а ты думал, нахуй, как ты мне что ль, блядь, в живот, бля? Нихуя! Ещё раз слово скажешь, блядь – ещё по дыхалке получишь.
– Сейчас, на пятках попрыгаю…
– На пятках попрыгаешь – вообще, бля, убью нахуй!
– (Охает.) Ой… (сопит) Ты какой-то хоро…
– Хороший я, такой, да!
– (Идет охранник (Маслаев), бормочет.) Козлов этих, ёбаных, блядь, вести. Козлов этих, ёбаных, блядь, вести. Козлов этих, ёбаных, блядь, вести. Козлов этих, ёбаных, блядь, вести.
–… меня, ну что ты! Я тебе сейчас расскажу! Вот смотри, я тебе хорошее сейчас расскажу…
– АААААААА!!!
– Смотри…
– А, блядь!
– Я… вот у нас здесь мух много… ой, ой!.. мух много, понимаешь?
– Что же за дебил, блядь?..
– Смотри, мухи, они тебе спать мешают, мухи… А я вот – давай я здесь насру, и они все прилетят сюда, и мы их убьём! Слышишь? И тебе тогда спать… ой!.. спать будет хорошо. Давай? Я насру, а… а мухи все прилетят, сюда, к нам. Ну, куда им ещё, ихнее место-то тока здесь. И… оооой!.. хочешь я насру здесь? И мухи, и мы их убьём!
– Нахуй…
– Ну что, срать?
– (Поднимаясь.) Я тебя убью щас. Всё, пиздец. (Снова начинает избивать Пахома) – Ну не… ну не надо, ну не стукай, не ст… не стуоаа…
– А нахуй!
– Не стукай, блеа… Мамоч… мамоч… Мамочка! Не стуооаа! Эхе-хе. Ааууу! Ооой, ой-ой! Ой-ой-ой-ой! Ой, что ж вы, люди, делаете-то?! Что ж… Что ж вы, люди, делаете-то! Ой, ай-ай, уй! Ой!
(Избиение заканчивается, Пахом подвывает.)
– Ааа! Аааа! Ааа! Эх, что ж вы, люди-то, делаете?! Ух! Ой! Что же… что же вы… (кашляет) творите, люди-то? (Охает.) (Заходит охранник, берет за шкирку Епифанцева.)
– На работу.
– Братишка, братишка, я здесь буду, братишка!
(Сцена с унитазом.)
– Чисти говно, блядь, на. Чисти говно.
– Чем, вилкой что ли?
– Чисти. Чисти говно! Садись уже. Садись! Чисти!
– Блядь.
– Чтобы чисто было!
– Как я буду вилкой-то чистить?
– Чисти!
– Покажи мне, как!
– Чисти! (Уходит.)
– Что «чисти», ёпта, как я буду вилкой-то чистить?! Чё, совсем мудак что ли, покажи мне, как я буду чистить-то, ёпта!
(Скребёт, плюёт, дергает, ругается, скребет, ничего не получается.)
– Ёпта, блядь… Как ей чистить, ёб твою… Совсем ебанулись. (Встаёт ногой на трубу, отламывает.) Бля… ёпта…
(Заходит охранник голый по пояс, показывает мастер-класс.)
– Чисти, чисти, сука. Вот как, блядь, нужно чистить, вот, быстро. Быстро. Раз-раз! Чисти, чисти, чисти-чис-чис-чиж-чж-чижь! Чисти! Говно! Чисти!
– Бля, у тебя получается классно, давай!
– Давай! Работай! (Уходит.)
– (Шепчет.) Пидорасы, блядь… Суки, блядь. Говно. Охуенно. Блядь. Сука, блядь.
(Охранник появляется в кадре.)
– Не буду я в этом! Не буду я!
– Пошёл нахуй тогда отсюда, пошёл, блядь, ничего не можешь сделать, пошел нахуй, говно!
(Епифанцев возвращается в камеру.)
– (Пахом, лёжа на трубе.) Ой, братишка, вернулся, да? Ну что ты грустный-то такой? Дрался-дрался, вот… пришёл. (Епифанцев забирается на трубу.) Давай помогу тебе, братишка. Ну что ты, да все ж мы люди, ну чт… Давай, братишка, залезай. Залезай… Ну а что? Да я вижу, тебе плохо стало. Ты тоже меня стукнул. Ох, стукнул-то ты меня крепко… Ну чего? Ну чего, все ж мы люди, ты ж знаешь… Ой-ой-ой-ой-ой. Живём себе, живём – каждый как может. Мать-то моя говорила тоже… говорит, ты живи и другим не мешай жить, понимаешь? Ох!.. Эт самое… Слушай, давай я те спою чё-нибудь, а? Ну вот, а песня такая… про цирк. Называется «Зелёный слоник». И там… ну… я сейчас быстро спою, потому что… ну, когда тебя увели, я вот эту песню сочинил. Там, значит, аккорды первые такие: (поёт.) Там! Та-тарам-тара-там! Та-тара-тара-там-трататара-тара-там, та-та! Зелёный слоник в наш оркестр пришёл, зелёный слоник наш трубу принёс, когда ребята уходили, зелёный слоник на трубе играл. Играл, пло то… про то… Подожди, сейчас, сейчас, подожди, сейчас я вспомню, сейчас, секунду… значит… Та-тара-тара-тара-та-та, та-та! Играл про то, как плохо в клетке жить, как плохо есть хуй… подожди… как плохо есть проклятую еду, как плохо всем, а хуже всего ему – зелёному слонику! Та-трай-та-та!.. Ну? Ну такая песня просто… ну, я тебе её просто хотел, ну, исполнить, понимаешь, эту песенку…
– Чшшш…
– Нет, просто я говорю, что…
– Всё, давай спать, ложись. Ложись спать.
– Ну перед сном…
– Я тебя прошу не надо, не надо песен, я тебя прошу…
– Ну хорошо, брат, братишка…
– Я хочу спать.
– Я… я ложусь тоже, сейчас лягу… Я тебе просто попел перед…
– Не, просто я хочу, чтоб ты во сне не разговаривал…
– Перед… Перед…
– Просто чтобы ты не разговаривал во сне…
– Не, я… Я всё!
– Я тебя очень прошу!
– Братишка, у меня всё… всё болит…
– Я очень устал…
– Надо поспать, полежать…
– У тебя болит, у меня тоже болит…
– Полежать немножко, братишка, ты…
– Я прошу тебя – засыпай, засыпай…
– Мы ж с тобой вдвоём, всего с тобой-то здеся… А мать мне говорила: говорит… даже, говорит, ну, в какой обстановке там, там… вот… ну, всегда друзей надо иметь.
– Понимаешь, я хочу лечь, головой сюда лечь, чтобы заснуть…
– Ложись, ложись, слушай, ложись, ложись, братишка!
– Я хочу лечь сюда вот головой, чтобы я не слышал твоего голоса, понимаешь?
– Я сплю, тоже, тоже, я сплю! Я даже…
– Не могу спать в эту сторону, потому что там течёт вода, я не засну. Я хочу спать в эту сторону.
– Братишка, всё это без вопросов! Без вопросов!
– Не говори, я тебя прошу, не надо никаких слов больше!
– Я сплю, всё, всё! Мне, главное, мать говорила, что друга надо какого-то… какой-никакой, ну, дружище…
– Ты не заснешь – я тебя усыплю…
– Ты… ты спи, спи. Спи, спи… всё… эх, ой… Потому что друзья, они, помогут…
(Епифанцев трогает Пахома за ногу, проверяя, что тот заснул.)
(Камера переносится в коридор, на лицо охранника.)
– Караулить блядей… Спят, суки, блядь, а я… а я не спи, да? Что я?.. Я тоже хочу! Блядь! Они спят, а я? Сейчас бы… всех разъебал! Спят, суки, а я? Караулить блядей… Спят, суки, блядь, а я… а я не спи, да? Что я?.. Я тоже хочу… блядь!.. Они спят, а я? Сейчас бы… всех разъебал! Спят, суки, а я...
(Пахом просыпается, слезает с трубы, снимает штаны, подсаживается над тарелкой, тужится, срёт, стонет, дышит, надевает штаны, размазывает говно по ступне, нюхает, присаживается на четвереньки, ест, размазывает по туловищу, моет руки.) – Уфф!.. Уффф!.. Уф!.. Ууффф!.. Уууф!.. Уфф!.. Ууууфф!.. Уфф!.. Уффф!.. Уф!.. Ууффф!.. Уууф!.. Уфф!.. Ууууфф!..
– (Трогая спящего Епифанцева за плечо.) Братишка! Братишка!
– Бляяя, заебаал, блядь!
– Как п… как поспал, братишка? Проголодался, наверное! Братишка…
– Ёб твою мать, блядь, иди отсюда нахуй, блядь!
– Что, что случилося-то?
– Ты чё, обосрался что ль, мудак, блядь?!
– Не, я не какал. Я тебе покушать принес!
– Сука, блядь, пидорас, блядь! Хули ты сделал, ты чё, мудак что ль совсем, блядь?!
– Что ты! Я покушать тебе!..
– Блядь, всё-таки насрал, ой мудель, блядь!.. Твою мать, убери это говно нахуй отсюда, блядь! Сейчас будешь всё это вылизывать, блядь!
– Я тебе принес покушать-то!
– Чё ты мне покушать принёс, чё ты, мудак, что ль, бля?! Хули ты вызвал… хули ты говном-то вымазался, мудак, блядь?!
– Я уж покушал, я тебе…
– Пидорас, блядь! (Пытается пнуть Пахома с трубы.) Сука, блядь!
– Братишка, ты что!
– Убери это говно отсюда, блядь!
– Я покушал уже!..
– Ёб твою мать, блядь, и весь пол засрал, блядь!
– Хотел тебе покушать-то!..
– Мудак, блядь, ну ты мудак, блядь, я тебя сейчас убью, нахуй! Я тебя, блядь, сейчас убью нахуй, блядь!
– Я тебе принес покушать-то!..
– (Тихим голосом.) Блядь, ну ты пидорас, блядь…
– Покушать-то…
– Бля, ну ты сумасшедший, ёб твою мать, а…
– Покушать-то…
– Бля, с кем вы меня посадили, охуеть, ёбаный в рот!..
– Я не срал, я те честно говорю! Я тебе… я просто хотел тебе сделать доброе дело…
– Чё?
– Я не срал вообще сегодня!..
– Чё, нахуй, мне – добро?
– Я хотел тебе…
– Какое доброе дело? Ты понимаешь, что ты насрал, бля, в тарелку, единственная тарелка. Единственная, блядь, тарелка, мы из неё жрём. Жрём суп из неё, ты туда насрал. Чё… где мы теперь жрать будем, из чего, а?!
– Хотел тебе доброе дело!..
– Из чего я жрать теперь буду?! Хуль ты говном вымазался, что теперь это нюхать буду?!
– Я не срал, просто у меня пуговичка!..
– Мух убить что ли?! Я тебя сейчас убью!
– …пуговичка, у меня просто оторвалась, пуговичка оторвалася!.. Я не срал, я просто хотел тебе покушать принести, я тебе сделал доброе дело!..
– (Опять пытается ударить Пахома ногой.) Сука, блядь…
– Уф… Стукаешься!..
– Я тя ща убью, блядь.
– Я уж покушал…
– Я тебя сейчас убью, нахуй. Ты понял, что я тя ща убью?
– (Быстро и невнятно тараторит, ставит тарелку на голову.) Ну что ты сердишься, покушай…
– Блядь…
–…я тебе доброе дело сделал, принёс поку... пуговичка оторвалась, я тебе позавтракать принес... это... не срал после этого, как поспал, я тебе покушать принес, не просил я, не срал!
– Иди вон туда под струю мойся, понял, блядь?!
– Я не срал…
– Чтоб через пять минут чистый был! ИДИ ПОД СТРУЮ, СУКА! МОЙСЯ!
– Я не срал сегодня…
– Иди под струю, мойся, блядь! Начальник, бля! Начальник! Этот пидорас обосрался, блядь! Начальник! Иди под струю, блядь, чтоб сейчас пришли – ты чистый был, нахуй! Ты понял, бляяя?! Чтобы чистый был, сука! Обосрался, пидорас, а! Начальник, блядь, он обосрался! Идите мойте его, нахуй, я с ним здесь сидеть не буду, блядь!
– Завтрак испортится!
– Я не буду с этим говноедом сидеть, сука, блядь, а?!
– Завтрак испортится!
– ХУЛИ ВЫ МЕНЯ С СУМАСШЕДШИМ ПОСЕЛИЛИ, БЛЯДЬ, ОН ЖЕ МУДАК ПОЛНЫЙ, БЛЯДЬ!
– Я не срался, я просто хотел тебе принести пожрать!..
– Иди мойся, я сказал!
– В тюрьме не жрут люди, я же знаю, что мы в тюрьме, принёс тебе пожрать…
– (Пытается ногой затолкать Пахома под струю.) Блядь, фу, нахуй! Из-за тебя вымазался… (шлепок) Иди мойся, блядь!
– Стукнул…
– Иди мойся, нахуй, я тебя сейчас убью нахуй! Иди вон туда под воду, блядь. Чтобы через пять минут, сука, чистый был, или я тебя придушу, блядь, вот этими руками, понял?!
–Люли… Люли…
–Фу-у, блядь, фу-у, нахуй!
– Не кушают люди с утра до вечера, не кушают в тюрьме люди-то, я знаю!
– Из-за тебя у меня штаны сняли, понял, блядь?! Я теперь без штанов здесь!
– Я не срал, я не срал, в тюрьме кушают люди, кушают всё, кушают…
– Убери эту тарелку, блядь, и помылся!
– Я тебе принёс…
– Убери тарелку, мне не надо твоего говна!
– Я тебе принёс покушать-то…
– Убери, убери от меня, отойди!
– Ну покушать-то, человек ты или…
– Отойди, я сказал!
– Человек ты или кто, я тебе покушать принес, а ты как опустился…
– Иди мойся, я сказал, иди мойся!
– Мудилой, мудилой…
– Поставь тарелку, иди мойся! Тарелку поставь на пол!
– Куда?..
– На пол, ёпта!
– А, тебе? На, на!..
– Какой, нахуй, мне, убери её, убери, сука, блядь, убери это говно!
– Что ты, покушай!
– Убери, я сказал! Иди мойся, пидорас, бля, убью сейчас! Сука, мудак, блядь. Мудак, блядь.
– Я тебе принес покушать, пожрать, в тюрьме не кормят вообще… пожрать-то, покушать хлебушка хотя бы… ЭТО ХЛЕБ, ЭТО ХЛЕБ!!!
– Уйди отсюда от меня, уйди! УЙДИ, Я СКАЗАЛ, БЛЯДЬ!!!
– Сладкий хлеб!
– Уйди, я сказал, поставь тарелку, блядь, иди мойся, пидорас, блядь, убью нахуй. Сука, бляядь! Как ты доебал меня!
– Хлееб!.. Я хлеб сру, блядь!
– (Спрыгивая на пол.) Фу-у, блядь! Всё засрал, блядь, а! Уф, блядь, какой вонизм, а!
– Хотел дружить с тобой... дружба, покушали… Покушаем вместе, давай покушаем, посидим хоть, поговорим!..
– Весь в говне, блядь, а, весь в говне, а! Нахуя ты говном-то выма…
– Я не срал сегодня вообще!
– Уйди нахуй от меня, блядь, не подходи, я сказал! Убери тарелку эту, блядь!
– Я просто покушать принёс…
– Уйди отсюда, блядь!
– Покушать…
– Уйди! (Пинает Пахома под зад.)
– Просто покушать принёс тебе… ты бы покушал хоть, когда усталый!.. Покушать принёс чуть-чуть еды, это сладкий хлеб!..
– ИДИ МОЙСЯ, НАХУЙ, БЛЯДЬ!!! ИДИ, СУКА, МОЙСЯ!
– Пидор… я не пидор…
– Блядь… сука, мудак, блядь! (Снимает тарелку с головы Пахома.) Уааа! (Пинает несколько раз ползающего Пахома под зад.) Иди мойся, блядь, мойся, мойся, нахуй! Мой, блядь, пузо своё… жирное, блядь!
– Эх! Эх, вот в деревнях-то было всё! Ты в дерев…
– Начальник, бля, уберите от меня этого мудака!!!
– В деревнях ели всё, это самое, не тока!
– Чё ели? Ты чё, мудак что ль, кто ел-то, блядь?
– Мой хлеб ели!
– Хлеб ели, но говно-то не жрали! Ты чё, с ума сошёл, ёпта? Совсем дошёл, бля! Мойся, я сказал!
– Хлебушком покормили…
– Мойся, туда иди, мойся, блядь.
– УАААААААААААААААААААААААААААА ААААААААААААААААААААААААААААААА ААААААААААААБЛЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯДЬ СУКАААААААААААААААААААААА АААААААААААААААААААААААААААА АААААААААААААААААААААААААААААААААА аааааааааааааааа, сука, сука, сука, сука.
(Охранник входит в камеру)
– МОЛЧААТЬ! Что за хуйня у вас тут?! Пошёл на работу!
– Он насрал!
– Слезай!
– Обосрался.
– Слезай! На работу, сортир чистить! (Стаскивает Епифанцева сверху.)
– Он обосрался.
– Пошёл! Пошёл сортир чистить, говно! Пошёл!
– Обосрался. Весь в говне, блядь.
– На работу!
– Аааа, хуй тебе.
– На работу!
– ХУЙ ТЕБЕ!
– На работу пошёл.
– В говне.
– На работу пошёл, говно чистить! Пошёл! Чистить говно, блядь, пошёл чистить говно!
– Сука.
– Пошёл говно чистить, пошёл!
– БЛЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯ…
(Пахом то ли смеется, то ли плачет.)
(В камеру входит капитан (Осмоловский))
– Здрастить! Здраститя… здраститя!
– Чё, орёл, блядь?
– Да я ничего, нет-нет. Проходите, пожалуйста… проходи, браток.
– Я тебе, блядь, слово давал, сука?
– Ну чего вы?
– МОЛЧАТЬ, блядь! Ну что, всё шутки шутишь?
– Да нет, нет.
– Училище какое заканчивал?
– В шестом.
(Охранник попивает водку и кушает капусту)
– Ничего не понимаю... И это офицеры? Говно какое-то... Пидоры, блядь. Родина им дала звёздочки! Носи, носи звёздочки, блядь, не хочу, хочу жрать говно! Что такое? Это армия?! Это армия?! Суки... Мудачьё – офицеры! Погоны нацепили! Говно жрут! Пидоры, блядь, ёбаные...
