Текст книги "Шейх"

Автор книги: Конни Мейсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

ГЛАВА ПЯТАЯ

Зара сразу поняла, что она попала в другой мир, ничуть не похожий на тот, привычный, в котором прошли ее детство и часть юности, мир черных пыльных шатров и выжженных солнцем деревень с кособокими глинобитными хибарами. Помещение, куда ввел ее Джамал, было не слишком большим, но поражало роскошью своих орнаментов и обстановки. Пол устилали бесценные магрибские ковры, повсюду были шелк, бархат и атлас; инкрустированные перламутром приземистые столики полированного черного дерева ломились под грузом сластей, фруктов и цветов.

– Джамал! – воскликнула кареглазая пухленькая брюнетка с губами цвета спелой вишни. – Ты оказал нам великую честь своим приходом. Нам нечасто случается видеть тебя днем. – Ее длинные ресницы кокетливо заколыхались. – Чем мы можем служить тебе, господин?

Миниатюрная рыжеволосая девица бесстыдно прижалась к нему своим пышным бюстом и томно закатила глаза:

– Ох, господин, скажи только слово, и мы сделаем так, что день покажется тебе сладостнее ночи…

Еще одна брюнетка, чья красота затмевала всех остальных, одарила шейха столь призывной улыбкой, что Зара в смущении отвернулась.

– Посмотрите, – воскликнула она мелодичным голоском, полным насмешки, – как наш господин заботится о нас, он привел нам нового евнуха!

Три пары глаз с вызовом уставились на Зару. Девушка гордо вздернула подбородок, однако продолжала разглядывать наложниц с плохо скрытым любопытством. Все они были одеты одинаково – в полупрозрачные лифы, едва прикрывающие грудь, шелковые шаровары и легкие газовые накидки; на их ножках красовались мягкие туфли красного сафьяна с загнутыми носами, а пальцы рук унизывали кольца с разноцветными драгоценными камнями. Контуры их лиц казались чуть смазанными из-за практически не видных глазу тончайших белых вуалей, причем каждая имела свой еле заметный оттенок: голубоватый, розоватый и зеленоватый.

Рыжеволосая брезгливо сморщила носик:

– Где ты нашел такого вонючего раба, Джамал? Такие запахи просто оскорбительны для нашего обоняния. Ты совсем не думаешь о нас, капризно добавила она.

Шейх обвел взглядом своих наложниц:

– Мой новый раб – женщина. Она будет прислуживать, а также выполнять кое-какую работу по дому.

– Ты это называешь женщиной? – презрительно хмыкнула Лейла, бросив на Зару уничтожающий взгляд.

Оскорбленная, Зара уже готова была броситься на обидчицу, но Джамал с силой сжал ее плечо.

– Где Нафиса? – спросил он.

– Я здесь, мой господин. – Из соседней комнаты появилась рослая пожилая женщина и низко поклонилась ему. – Что тебе угодно? – Внезапно ее взор упал на Зару, и она нахмурилась. – Это женщина?

– О да, Нафиса, ты очень проницательна, – усмехнулся Джамал. – Султан подарил мне новую рабыню, и я очень надеюсь, что ты поможешь ей выглядеть соответственно ее полу.

– Рабыню, господин? – подкрашенные брови Нафисы взлетели вверх. – Так она всего лишь рабыня, и ты не хочешь от нее никаких особых услуг?

– Нафиса, Джамал сам знает, чего хочет, резко оборвала ее Амар. – Отведи ее в купальню, и объясни, что такое мыло, и не забудь проверить, нет ли у нее вшей.

– Нет ли у меня вшей?! – возмущенно вскричала Зара, вырываясь из рук шейха; тот и опомниться не успел, как она уже сбила его наложницу с ног и принялась потчевать ее ударами.

– Хватит! – рявкнул Джамал и мгновенно разнял дерущихся. – Еще одна склока, и обе пойдете на конюшню! Ты, Амар, не суй свой нос, куда тебя не просят, и не вздумай больше отвечать за меня. А ты, Зара, смири свой дикий нрав, и научись вести себя так, как должно рабыне.

– Но у меня нет вшей! – вскрикнула оскорбленная принцесса, тщетно пытаясь вырваться из железных рук шейха.

– Она сумасшедшая! – всхлипнула Амар, отползая подальше от опасной берберки. – Ее надо хорошенько выпороть, иначе из нее никогда не получится хорошей рабыни.

Джамал мысленно с этим согласился.

– Послушай, Зара, – собрав остатки терпения, сказал он. – Саха, Лейла и Амар – мои наложницы. Тебе предстоит прислуживать им здесь, в гареме, так что запомни следующее: нрав у Сахи вспыльчивый, под стать ее рыжим волосам; Лейла ласкова, как котенок, но берегись ее коготков; а Амар может стать твоим злейшим врагом, если ты вздумаешь ей перечить.

– Но почему от твоей новой рабыни так ужасно воняет? – с любопытством спросила Нафиса.

– Совсем забыл представить тебе Нафису, главную женщину в моем гареме, – с комичной серьезностью спохватился Джамал. – Познакомьтесь и постарайтесь не ссориться… Так вот, – продолжал он, обращаясь уже только к Нафисе, – от нее так пахнет, потому что она была рабыней на конюшне.

– На конюшне? – в ужасе всплеснула руками Саха.

– Должно быть, она очень провинилась перед тобой, мой господин, – не без ехидства эхом отозвалась Амар.

Морщинистое лицо Нафисы чуть смягчилось, что можно было истолковать как сочувствие.

– Пойдем со мной, Зара, – сказала она. Я помогу тебе избавиться от этих мерзких запахов.

Девушка молча последовала за ней, желая лишь одного – поскорее принять ванну.

Купальня была уже готова. Над ней поднимался пар, а в воздухе разливался пряный аромат солей и трав. Неглубокий бассейн занимал всю обширную комнату, смежную с главной залой гарема; стены ее были выложены квадратами белого мрамора и голубого лазурита.

Зара разделась и с наслаждением окунулась в горячую воду.

– Позволь мне выбросить твою одежду, Зара, – мягко обратилась к ней Нафиса. – Кстати, почему ты в мужском платье, да еще и синем?

– Я всегда так одеваюсь, – ответила принцесса и, спохватившись, пояснила: – Не по-мужски, конечно, но синий – традиционный цвет моего народа.

– Так ты берберка? О Аллах! Как же ты оказалась здесь, бедное дитя?

– Мой отец – кади Юсуф, повелитель берберов с Рифских гор. Я была в походе вместе с ним, когда шейх Джамал взял меня в плен.

– Кади взял тебя с собой, вместе с воинами? – изумилась Нафиса. – Но ведь ты женщина!

– У отца нет сыновей, – печально покачала головой Зара. – Я его единственный оставшийся в живых ребенок, и он воспитывал меня как мальчика.

– И заставлял участвовать в своих бандитских вылазках?

– Нет, не заставлял, я сама хотела всегда быть рядом с ним. И мы не считаем себя бандитами, Нафиса. Мы – свободные люди и хотим равноправия. Что же касается караванов султана, то да, мы нападаем на них, но виноват в этом сам Мулай Исмаил, обложивший нас непомерными налогами.

– Я ничего не понимаю в этих делах, – пожала плечами Нафиса и протянула Заре полотенце. – Но, Аллах свидетель, ты прекрасна, и поэтому все мужчины – даже враги – прежде подумают о том, как бы затащить тебя к себе в постель, и лишь потом – о мести.

В ее словах было столько горечи, что Зара поневоле задумалась, сколько же пришлось пережить этой женщине.

– Ты права, моя добрая Нафиса, она действительно прекрасна.

Зара испуганно обернул ась на голос: в дверях купальни стоял Джамал.

– Что ты здесь делаешь? – вскрикнула она, пытаясь закрыться полотенцем.

– Это мой дом, я могу заходить куда хочу и когда пожелаю.

– Так, значит, ты будешь следить за мной, даже когда я моюсь?

– Ты моя рабыня, а я твой хозяин. И мне решать, что можно, а чего нельзя.

Он неторопливо подошел к краю бассейна, опустился на резную деревянную скамью и скрестил ноги.

– Можешь продолжать, Нафиса, мне интересно послушать, что ты скажешь дальше.

Та почему-то сразу замолчала, хотя вовсе не казалась обеспокоенной его появлением, и Зара закусила губу, чтобы сдержатъ резкие слова ответа. Быть может, это в порядке вещей, когда хозяин наблюдает за купанием своих рабынь?

– Господин имеет полное право быть здесь, словно прочитав ее мысли, не громко, так, чтобы слышала только она, заметила Нафиса. – Привыкай, девочка, отныне тебя не должно это смущать.

И снова Заре почудилась в ее голосе какая-то тайная горечь.

Еще какое-то время шейх продолжал смотреть на нее, но постепенно его взгляд становился все более рассеянным, словно он о чем-то задумался. Затем он решительно встал, жестом подозвал к себе Нафису, быстро шепнул ей на ухо пару слов и покинул купальню. Женщина вышла вслед за ним, но тут же вернулась, держа в руках небольшой узелок.

Зара облегченно вздохнула, закуталась в полотенце и вышла из бассейна.

– Вот твоя одежда, – сказала Нафиса, протягивая ей узелок. – Примерь.

Девушка удивленно взглянула на маленький, размером с два кулака, сверток.

– Это шутка?

– Ни в коем случае.

– Но что в нем может поместиться? – недоверчиво спросила Зара.

– Развяжи, увидишь.

Заинтригованная, Зара последовала ее совету и подобно факиру стала доставать оттуда предмет за предметом: алый газовый лиф, шаровары из тончайшего шелка цвета слоновой кости, чисто символическое подобие джеллабы, сшитое из неизвестной ей розоватой ткани, и, наконец, вуаль, больше похожую на бледно-желтую паутинку. Качество материала и высочайшее искусство портных говорили сами за себя, но принцессу сразу насторожили две вещи: во-первых, вся одежда была практически прозрачной, а во– вторых, ее могла бы носить жена шейха, в крайнем случае – его наложница, но никак не рабыня. Это было ясно с первого взгляда.

– Я не стану это надевать, – нахмурилась принцесса.

– Ты боишься, что одежда слишком велика для тебя?

– Нет.

– Значит, тебе не нравятся цвета? Или материя?

– Да нет же, дело не в этом…

– А в чем?

– Я… я просто не могу это надеть!

– Но почему? А-а… мне кажется, я понимаю, – с еле заметной улыбкой кивнула Нафиса. – Во-первых, это не цвета твоего народа, а во-вторых, ты считаешь, что эта одежда… неподходящая для тебя. Вернее, она как бы обязывает тебя делать то, что ты делать не хочешь. Я права?

Зара молча склонила голову в знак согласия.

– Брось, милая, – почти ласково улыбнулась Нафиса. – Это же зависит только от тебя. Я хочу сказать, что никакая одежда все равно не сможет изменить твоих взглядов, твоей веры… так что можно пойти и на маленькие уступки ради того, чтобы облегчить себе жизнь. Поверь мне, Зара, нет ничего зазорного в том, чтобы пойти мужчине навстречу в, мелочах, если это помогает тебе добиться главного… Ой, прости, что-то я разговорилась.

Повисло неловкое молчание. Зара, до глубины души потрясенная доходчивой правдой ее слов, пыталась заглянугь ей в глаза, ожидая продолжения этой своеобразной исповеди, но Нафиса старательно отводила взгляд.

– Но почему именно эта одежда? – робко спросила девушка.

– Так приказал шейх Джамал, – пожала плечами Нафиса. – Я такая же рабыня, как и ты, и просто исполняю то, что мне говорят, хотя… со мною здесь и считаются. Так вот, сегодня вечером тебе предстоит прислуживать нашему господину за ужином. Одевайся, и я покажу тебе твою комнату. Она совсем крохотная, но не каждой рабыне выпадает счастье жить и в такой. У тебя даже будет собственный садик. – Она бросила на Зару быстрый любопытный взгляд и добавила: – А знаешь, Джамал впервые привозит сюда, в Эдем, рабыню. Появлялись и исчезали рабы, сменялись евнухи, но женщин здесь до сих пор было только четверо: я и три наложницы.

– Так, значит, я должна быть благодарна Джамалу за оказанную мне честь? – невесело усмехнулась Зара. – За честь стать его рабыней? Я его об этом не просила. И долго я здесь не задержусь. Скоро явится мой отец со своими воинами, и вот тогда…

– Поживем – увидим, – покачала головой Нафиса. – Ты плохо представляешь себе, где оказалась. Крепость Джамала неприступна, а в ее гарнизоне только отборные солдаты. На твоем месте я бы не стала призывать сюда своего отца, ради его же блага… Ладно, поторопись. До вечера еще есть время, и ты успеешь немного вздремнуть.

– А где моя одежда?

– Забудь о ней, ты ее больше не увидишь. Я здесь ни причем, это тоже приказ нашего господина.

Зара вздохнула и, поскольку выбора у нее все равно не было, быстро оделась в принесенные Нафисой вещи. Та придирчиво оглядела ее и осталась довольна, однако заметила:

– Ты забыла вуаль.

– Женщины моего народа не прячут лицо, – решительно мотнула головой Зара.

– Ты в арабском гареме, – мягко напомнила Нафиса. – Здесь свои законы, и нарушать их опасно. Впрочем, я не буду настаивать. Если господину что-то не понравится, он сам тебе об этом скажет. Пойдем, я покажу тебе комнату.

Помещение, отведенное Заре, действительно оказалось крохотным – чуть больше обычного платяного шкафа: здесь едва хватало места для узкой кровати и низенького столика. Двустворчатая дверь выводила в маленький садик, обнесенный глухой стеной.

Впрочем, девушка была довольна. Теперь у нее появилась возможность хоть немного побыть наедине со своими мыслями. Она действительно полагала, что ей недолго осталось мучиться в гареме Джамала. Даже если Нафиса права, и отец не рискнет идти на штурм Эдема, шейх обещал отпустить ее через четыре недели. Сама не зная почему, девушка не сомневалась, что он сдержит слово. Уверена она была и в другом: соблазнить ее ему не удастся.

– Постарайся отдохнуть, Зара, – сказала на прощание Нафиса. – Когда наступит время идти к господину, я пришлю кого-нибудь за тобой.

– А что я должна буду делать? – с опаской поинтересовалась принцесса.

– Забрать приготовленный ужин на кухне и отнести ему.

– И это все? – обрадовалась девушка.

– А ты хотела бы чего-то еще? – с неожиданным раздражением ответила Нафиса., отводя взгляд.

После ухода Нафисы Зара прилегла на кровать и неожиданно для себя задремала.

Когда в дверь постучали, ей показалось, что прошло не больше минуты, но темное звездное небо в окне свидетельствовало о наступлении вечера.

– Войдите! – крикнула девушка, вставая с кровати.

На пороге возник юноша примерно ее возраста, с тонким печальным лицом и выразительными карими глазами. Разумеется, это был евнух других мужчин в гарем не допускали.

– Меня зовут Хаким. Я принес тебе ужин, – высоким мелодичным голосом сказал он и поставил на столик поднос с дымящимся рисом и фруктами. – Поторопись, скоро пора идти к господину.

– Спасибо, Хаким, – ответила Зара, садясь на услужливо предложенную молодым евнухом подушку. – Запах просто восхитительный.

– Я скоро вернусь за тобой, – сообщил Хаким и ушел.

Рис был перемешан с черносливом, барбарисом и кусочками куриного мяса, щедро сдобрен кумином, кари и другими пряными приправами. Девушка уже заканчивала трапезу, когда дверь внезапно распахнулась и в комнату влетела Саха. Ее глаза пылали, лицо дышало злобой.

– Мне сказали, что ты сегодня будешь прислуживать Джамалу за ужином, – выпалила она. Мерзавка! С тех пор как ты появилась в этом доме, господин совсем перестал обращать на нас внимание. Разве это справедливо? Ведь ты и вполовину не так хороша, как я. Даже Лейла и Амар красивее тебя! Что ты сделала с Джамалом, околдовала его?

– Я не колдунья, и ничего с вашим драгоценным шейхом я не делала, – стараясь держать себя в руках, ответила Зара. – И я не услаждаю его ласками, если ты это имеешь в виду. Так что, если ему чего-то не хватает в вашем обществе, вините в том самих себя.

Ее слова немного утихомирили разгневанную наложницу.

– Послушай, я ведь не дура и не слепая. Я отлично вижу, что Джамал хочет тебя. А он всегда получает то, чего хочет… – Неожиданно она перескочила на другое: – Почему ты работала на конюшне?

– Это длинная история, и рассказывать ее у меня нет ни времени, ни желания. Запомни главное: ваш шейх мне не нужен, так что я тебе не соперница.

– Зара, ты готова?

За спиной Сахи возник Хаким. Та опасливо покосилась на него, но не ушла.

– Да, вполне, – ответила девушка. – Прошу извинить меня, Саха, но, в отличие от тебя, у меня есть обязанности, которыми я не могу пренебрегать.

– Ну конечно, знаем мы эти обязанности, буркнула себе под нос Саха. – Они не так уж трудны: ложись на спину, да раздвигай пошире ноги.

* * *

– Быстрее, Зара, – торопил ее Хаким, когда они шли длинными коридорами на мужскую половину дворца. – И надень вуаль, страже не зачем видеть твое лицо.

– Пусть смотрят, мне не жалко, – рассмеялась она.

Хаким недоуменно пожал плечами, но ничего не сказал. В конце концов, это не его дело. Пусть господин сам разбирается со своей новой рабыней.

* * *

Когда Зара с подносом в руках переступила порог его роскошных апартаментов, Джамал стоил у окна спиной к двери.

Он всматривался в медленно сгущающиеся сумерки, в которых постепенно таяли контуры крепостных башен, а пальмы в парке сливались в единую темную массу. Его мысли были далеко у подножия Рифских гор, где он впервые встретил девушку с лицом ангела и языком скорпиона.

С тех пор прошло всего четыре дня, но каким-то непонятным образом она умудрилась так глубоко забраться в его сердце, что он растерялся. Впервые в жизни. Что делать? Сдержать столь опрометчиво данное слово? Но времени осталось не так уж много, а былая уверенность в победе таяла с каждым днем. С другой стороны; она его рабыня – бесправное существо, вещь, собственность. Господин не обязан блюсти кодекс чести перед рабом. Он вправе поступать с ним как хочет, и никто его за это не осудит. Да, Джамал отлично знал, что может взять Зару силой, может заставить ее сделать то, о чем пока только мечтал, но… Но тогда она будет потеряна для него навсегда.

Самым простым решением было бы просто взять да и отпустить ее на все четыре стороны, а затем начать все сначала – искать ее общества и любви, как равного себе человека. Однако и это не имело будущего: кади Юсуф – враг, и он никогда не позволит своей дочери принимать знаки внимания от правой руки султана Мулая Исмаила.

– Ты позволишь, господин? – раздался сзади тихий голос, и он резко провернулся.

– Ты? Ах да, конечно… Почему так поздно? Я велел Хакиму поторопиться. Кроме того, я голоден. Что ты принесла?

– То, что мне дали на кухне; – пожала плечами Зара, озадаченно глядя на поднос. – Здесь, как ты и сам можешь видеть, плов, зелень и фрукты… Я сделала что-то не так?

– Нет, – рассеянно бросил Джамал, – все в порядке. Поставь на стол.

Зара молча опустила тяжелый поднос на низенький мозаичный столик с витыми ножками и направилась к выходу.

– Ты куда? – остановил ее резкий вопрос шейха.

– Назад, в гарем, – невозмутимо ответила она. – Мне было велено принести тебе ужин, я это сделала, так что же еще? У меня есть и другие обязанности.

– Твоя единственная обязанность – служить мне.

– Господин чем-то недоволен? – с напускным смирением поинтересовалась Зара. – Быть может, пока я шла сюда через весь дворец, плов остыл или подгнили фрукты? О, ты только прикажи, и тебе принесут что-нибудь другое. Так я могу идти?

– Нет, – хмуро ответил Джамал, делая вид, что не замечает ее иронии. – Я не привык есть один. Раздели со мной трапезу.

– Благодарю, господин, но я уже поела.

– Мне все равно. Я приглашаю тебя поужинать со мной, а этой чести в моем доме не удостаивался еще ни один раб.

– Еще раз благодарю, но я сыта, – твердо заявила принцесса. – Что же касается чести, то зачем размениваться? Позови одну из своих наложниц, я полагаю, она будет счастлива.

– Отличная мысль! – не в силах больше сдерживаться, рявкнул Джамал. – Именно так я и поступлю. Ты свободна, Зара, можешь идти. И не забудь прислать сюда Саху!

Девушка быстро кивнула и удалилась. Пока она шла назад по длинным извилистым коридорам дворца, две мысли не давали ей покоя, смущая и тревожа ее: «Почему он решил не настаивать?» И «Почему мне это не безразлично?».

* * *

– Шейх Джамал – потрясающий любовник, томно закатив глаза, заявила Саха Лейле и Амар, когда наложницы расположились у бассейна в саду. – Сегодня ночью он был просто великолепен. Он ласкал меня до самого утра, и, когда, наконец, отпустил, я еле добралась до своей кровати.

Все это было ложью, когда Саха пришла к шейху, тот довольно грубо отослал ее назад, и она, стараясь не попадаться на глаза «подругам», скрылась до утра в своей комнате. Однако Лейла и Амар ничего не зная об этом, едва не позеленели от зависти: каждая из них дорого бы дала, чтобы оказаться на месте Сахи.

– А ты, Зара, что скажешь? – вкрадчиво обратилась та к принцессе, которая готовила для них чай. – Ведь правда в постели Джамал просто великолепен?

– Не знаю, – с легкой улыбкой ответила девушка, – мне это неизвестно.

– Но ведь вы с господином провели немало часов наедине, – удивилась Лейла. – И если он не позволил тебе доставить ему удовольствие, значит, ты просто не в его вкусе.

– Точно, – поддакнула ей Амар, – Зара не так красива, как мы, и к тому же слишком костлява. Возможно, берберские дикари и считали ее привлекательной, но откуда им знать, что такое настоящая женщина?

– Я не люблю мятный чай, Зара, – капризно сказала Саха, отодвигая поставленную перед ней пиалу. – Принеси мне чего-нибудь холодненького, ну хотя бы фруктовый шербет.

– Эти яблоки какие-то невкусные, Зара, подхватила Амар, – принеси другие.

– А мне надо протереть лицо, здесь так жарко! – лениво протянула Лейла. – Принеси-ка мне влажную салфетку да не забудь смочить ее моими любимыми духами!

Зара почувствовала, как в ней поднимается волна глухого раздражения. Ну неужели во всем огромном дворце для нее не нашлось другой работы, кроме как прислуживать этим трем тупым жирным коровам, У которых на уме только постельные утехи.

– У меня и без вас дел хватает, – спокойно ответила Зара. – Если вам что-то нужно, встаньте и возьмите сами.

Повисла гробовая тишина, нарушаемая лишь тихим журчанием фонтана в бассейне. Первой опомнилась Саха. Приподнявшись на локте, она грозно сдвинула брови и медленно, с расстановкой повторила: – Я же сказала тебе, чтобы ты убрала этот мерзкий чай и принесла мне шербет. Ты что, оглохла? Пошевеливайся!

Губы Зары тронула едва заметная усмешка.

– Какой чай убрать, этот? – Она подняла пиалу, медленно наклонила ее, и на шаровары Сахи полилась струя горячей зеленоватой жидкости.

Наложница с визгом вскочила на ноги; ее глаза метали молнии.

– Ого, – невозмутимо заметила Зара, – а я и не думала, что ты умеешь быстро двигаться.

– Ах ты, сучка берберская! Да как ты смеешь! Я сейчас же все расскажу Джамалу. И лучшее, что тебя ждет, – это возвращение на конюшню!

Она бросилась к дому и в дверях столкнулась с шейхом.

– О, господин, сам Аллах послал тебя!

Одного взгляда на ее одежду было достаточно, чтобы Джамал понял, в чем дело, но он все же спросил:

– Что так расстроило тебя, Саха?

Та обвиняющим жестом указала на Зару.

– Твоя берберская рабыня оскорбила меня! Посмотри, что сделала со мной эта ведьма! – Саха двумя пальцами оттянула край своих мокрых шаровар. – Она вылила на меня чай!

Джамала разбирал смех, и он с трудом сохранял серьезное выражение лица. Так было надо. Если на проделки Зары смотреть сквозь пальцы, она никогда не научится послушанию.

– Я вижу, Саха, – сказал он. – И какого наказания, на твой взгляд, она достойна?

Губы наложницы скривились в злобной улыбке, и она бросила на девушку исполненный торжества взгляд:

– Бастонады <Бастонада – телесное наказание, распространенное в некоторых странах Востока: битье палками по пяткам.>, мой господин. Десяти ударов будет, пожалуй, довольно… для начала.

Джамал внутренне содрогнулся, пораженный ее жестокостью. После десяти ударов нежные ступни Зары будут изуродованы, и она долго не сможет ходить.

– Не слишком ли это сурово, моя дорогая?

– Что ты, господин, – всплеснула руками Лейла, – пусть получает то, что заработала! Представляешь, она отказалась принести мне салфетку, когда я попросила ее об этом!

– Да-да, – кивнула Амар, – а мне она подсунула гнилые яблоки. Накажи ее, господин, накажи построже, а потом продай. Пусть с ней мучается кто-нибудь другой.

Джамал грозно взглянул на Зару. Лицо берберской принцессы отражало что угодно, кроме раскаяния в содеянном.

* * *

– Ты вызвала неудовольствие моих женщин, прислуживать которым я тебе велел, – сухо сказал он. – Более того, ты оскорбила их. Тебе есть что сказать в свое оправдание?

– А я и не собиралась доставлять им удовольствие, – с вызовом ответила она. – Ты с этим прекрасно справляешься и без моей помощи.

– Такой тон не к лицу рабыне, Зара, – покачал головой Джамал, пряча улыбку. – Твое дело исполнять все то, что тебе говорят, а не спорить.

– Она упряма и своевольна! – встряла Лейла. – Прогони ее! Отправь назад на конюшню!

– В самом деле, – гордо улыбнулась принцесса, – почему бы и нет? Условленный срок скоро истекает, и я все равно буду свободна!

– Что за условленный срок? – насторожилась Саха.

– Все, хватит! – повысил голос Джамал. Еще не хватало, чтобы дурацкая клятва; данная им в минуту ослепления, стала известна всем. Да его просто поднимут на смех!

– Так ты накажешь ее или нет? – капризно надула губки Саха. – Ведь, оскорбив нас, она оскорбила и тебя!

– Не беспокойся, она получит то, что заслужила, – с мрачной решимостью ответил шейх и повернулся к Заре: – иди за мной!

Девушка подумала, что на этот paз, похоже, зашла слишком далеко. Мысль о грядущем наказании страшила ее, но, вспомнив, какую рожу скорчила Саха, когда она вылила на нее чай, невольно улыбнулась.