Текст книги "Повесть о настоящем пацане"

Автор книги: Кондратий Жмуриков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

ГЛАВА 11. ХОЖДЕНИЕ В НАРОД

С полустанка, о существовании которого говорила только торчащая из-под снега покосившаяся избушка с выбитыми стеклами, пришлось снова идти пешком. Женя, первый шок от впервые виденного сугроба по пояс, прошел, волочилась за Гарри в своих не приспособленных для таких приключений одеяниях, и причитала:

– Гражданин бандит, а вы никогда не задумывались о том, что на белом свете существует более оптимальный способ перемещения? Я вас уверяю, ездить на всячески средствах передвижения быстрее и удобнее, чем ходить пешком. Например, в данных экстремальных условиях я бы на вашем месте непременно запаслась бы аэросанями, например. И вообще – где вы видели, чтобы преступники, за которыми гонится милиция, уходили от погони пешком?

– Слушай, умник, – не выдержал наконец Гарри. – Где ты видел, чтобы сколько-нибудь сообразительный мент не останавливал все машины, хотя бы отдаленно напоминающие ту, на которой скрылся преступник? Даже пусть у нее общего будет только четыре колеса и зеркало заднего вида. И вообще – я тебя с собой не брал.

Он запрыгал по сугробам еще энергичнее, так что Жене пришлось раскаяться в своих словах немедленно – от таких прыжков снег быстро набился ей даже в бикини и от этого страстно захотелось завизжать. Женя так бы и сделала, да только внезапно перед ними выросло что-то вроде крошечного поселка из деревянных домиков.

– Это что, музей древнерусского искусства под открытым небом? – осторожно спросила Женя, недоверчиво разглядывая хмурые строения без единого признака исторической ценности.

– Нет. Это центр переподготовки городских идиотов в рядовых алкоголиков и тунеядцев, – огрызнулся совершенно невыносимый и зеленоглазый бандит и уверенно направился к одному из домов, у которого было три окна вместо одного, а из трубы поднималось какое-то подобие дыма.

– Ты здесь живешь? – опять пристала к своему спутнику Евгения.

– Нет. Здесь живут колхозники, сдающие комнаты на ночь вольным бандитам и их спутникам-педерастам. Здесь и заночуем, а то ночь уже.

Женя испуганно приумолкла и решила не раскрывать рот до тех пор, пока ее о чем-нибудь не спросят. Спрашивать ее ни о чем не стали, но ей пришлось пережить еще один стресс, когда выяснилось, что им придется мыться в бане и спать на одной кровати.

– Нет! – взвизгнула Евгения, с ужасом хватаясь за застежку пуховика. – У меня сыпь.

– Фу-ты, господи, – поморщился Гарри и отправился в баню один.

Женя попросила хозяйку – молчаливую старушенцию – постелить ей где-нибудь в другом месте. Та пожевала губами и, накрыв кованный сундук латанным одеялом, указала на него Жене. Не смотря на страшную усталость, Евгения не могла просто глаз сомкнуть: она чувствовала все многочисленные выступающие части сундука всем своим телом и тосковала по родному водяному матрасу с рыбками. Она слышала, как вернулся из бани Гарри и долго матерился, громоздясь на высоченную кровать, а потом храпел, как носорог, добавляя мучений и без того измученной Жене.

Она все больше разочаровывалась в своем идеале и начинала уже жалеть о том, что ввязалась в эту авантюру. В конце концов, может он и преступник-то не настоящий. Так, купил пистолет, чтобы повыделываться. Напал, наорал, а больше и ничего не происходит: ни тебе вертолетов с милиционерами, ни громил с УЗИ. Скукота, да и только. Решив для себя твердо, что дальше мириться с таким положением вещей она не будет, Женя пришла к выводу, что действовать начинать надо прямо сейчас. Обратив внимание на то, что в доме воцарилась гробовая тишина, она выждала момент и стала красться по направлению к лежанке Гарри.

Подойдя поближе, Женя разглядела, что у того под подушкой лежит какой-то продолговатый предмет, завернутый в дерюжку. Стало страсть как интересно, и она потянулась, чтобы посмотреть, что это за ценность хранит в изголовье ее развенчанный кумир. Было страшно, аж жуть, рука дрожала, половицы поскрипывали. Только Женины пальцы ощутили колючую ткань, как ее запястье оказалось сжатым, словно тисками, сильными мужскими пальцами, а на уровне глаз появилось зияющее чернотой даже в темноте дуло того самого пистолета, в существовании которого Евгения начала уже было сомневаться.

– Ты, ублюдок, – прошипел голос Гарри. – Если ты не хочешь прямо сейчас лишиться своих куриный мозгов, то иди ложись на свой ларек и не дергайся.

Секунду назад еще сладко храпевший гангстер теперь жутковато сверкал зелеными глазами и так сильно стискивал Жене руку, что у нее трещали кости.

– Понял, не дурак, – объявила она и потопала обратно.

За ее спиной снова раздался богатырский храп.

– Вот это да, – сказала она себя, начиная снова уважать своего похитителя и мечтая при случае непременно проявить себя с лучшей стороны и заслужить уважение этого неоднозначного человека. Подумав немного, Женя поняла, что до сей поры она никого не уважала, кроме своего преподавателя по физкультуре, и от этого ей стало дико и радостно до такой степени, что она просто вырубилась, не обращая внимания на то, что какой-то острый штырь впился ей в самый бок.

А когда она проснулась по своему обычаю в час дня, в комнатах было уже людно и шумно. Старушка, при дневном свете оказавшаяся еще ужасней, чем вчера, стояла над ней, уперев руки в боке и явно ждала Жениного пробуждения.

– Вставай уже, – сказала бабуленция.

Женя поднялась.

– С тебя полтинник за постой.

– Полтинник чего?

– Долларов, конечно.

– А где Гарри.

– Понятия не имею, – пожала плечами старушка, сгребла последние Женины деньги и удалилась, оставив девушку в полном недоумении.

Вскочив на ноги, Женя обнаружила, что телефон, которым она угрожала своему спутнику, бесследно исчез вместе с самим спутником. Не веря в приключившееся, Евгения обежала кругом все комнаты и даже выскочила на двор. Зеленоглазого Гарри и след, в буквальном смысле этого слова, простыл: вокруг, куда хватало взгляда, расстилалась абсолютно ровная и белая равнина.

– Ниче себе, – сказала Женя и села в сугроб.

* * *

– Ну, не знаю, как ты, а я ничего не могу придумать, пока не поем. И желательно, чего-нибудь горячего и мясного, – безапелляционно заявил Валентин в ответ на все попытки Лелика убедить товарища в необходимости предпринять решительные шаги по отысканию сокровища.

Среди используемых заболевшим денежной лихорадкой Леликом аргументов были самые разнообразные.

– Представь себе, сколько можно будет купить на эти деньги марок! Ты же станешь нашим новым дилером – Бумбастика же грохнули – если ты не гонишь. И сами славно оттопыримся…

– Хватит уже, натопырились, – проворчал Валентин, осторожно трогая двойной шрам на голове. – Никаких больше параллельных миров и виртуальных реальностей, никаких гремлинов, гоблинов, диггеров и катакомберов.

– Ну, как хочешь, – смирно пожал плечами Лелик. – Тогда купишь себе новый комп и будешь геймиться ночами на пролет. Или же мопед японский – ты ж хотел? А может, съездим на дачу к Децилу и такую вечерину устроим…

– Все, – отрезал Валик. – Я хочу есть и не хочу думать. И не надо говорить «гоп!» пока не видишь гопника.

Валентин уверенно зашагал к ближайшей гамбургерной и Лелику ничего не оставалось, как последовать за ним.

– Ладно, – миролюбиво бормотал он. – Меня тоже на хавку пробило. Давай закинемся парочкой биг-маков, а потом пойдем искать твои бабки.

Так и сделали, встретив, между прочим, Юрика, который слушал плейер и катался на скейте, оснащенном саночными полозьями.

– Привет, кексы! – крикнул Юрик. – Че прикисли?

– Да вот у чувака проблема: есть ключ, а от чего – он и сам не знает, – охотно поделился проблемой Лелик.

– А вы объявление в газету дайте, – посоветовал любитель помогать людям. – Типа: «Там-то там-то найдены ключи. Вернем за вознаграждение. Особые приметы…»

– Не-е. Нам хозяин не нужен, нам самим мало будет.

– Тогда сходите в мастерскую и спросите, от чего может быть ваш ключ. Мастер – он профессионал. Он как глянет, так сразу все и расскажет. У меня сеструха – зубной врач. Так она любому обо всех пломбах расскажет, вплоть до заднего зуба, хоть бы чувак даже рот не раскрывал. Ну, бывайте! – и умчался прочь.

Лелик и Валик посмотрели друг на друга и подумали, что в сказанном, возможно, и есть какой-то смысл. Они засели за стол, запасясь различным пищевым мусором и стали обсуждать свои дальнейшие шаги.

За этим занятием их и застали наемники, которые, не долго думая, поехали прямиком в самую известную закусочную страны. Они встали в дверях и хмуро обвели глазами многочисленных присутствующих, разыскивая нужных им тинейджеров. Одна половина присутствующих, состоящая в основном из провинциалов в меховых шапках, отпала сразу же. Вторая половина, менее многочисленная, повергла напарников в отчаянье: для них она вся была на одно лицо.

– Вон, смотри, вроде они.

– Не, не они. У наших волосы другого цвета. Эти синие все какие-то.

– Ну, не знаю. Давай фотографию смотреть.

Вытащив фотографию счастливого семейства, бандиты стали тщательно сверять физиономии присутствующих с милыми лицами, изображенными на фотографии.

В этот момент Лелик, который сидел лицом ко входу, заметил странную парочку и спросил у Валика:

– Я не понимаю, как в Москву пускают подобных уродов. И что характерно – они сюда и едут-то за тем, чтобы в макдональдсе пообедать!

Валентин обернулся, заранее изобразив на лице крайнее презрение и тут же сполз на пол и сдернул Лелика за карман со стула.

– Ты чего? – возмутился тот, пытаясь снова занять положение, более подходящее для данной ситуации.

– Не дергайся! – прошипел Валик, осторожно выглядывая из-за стула. – Видел тех двоих на входе?

– Ну.

– Ну! Они же явно кого-то искали. И фотография у них в руках была, видел? Все, это точно за мной… Вот блин! Че ж теперь будет? – несчастный Валик забился под самый стол и зажмурил глаза, ощущая себя не меньше, чем Сарой Конор из допотопного боевика, виденного в детстве.

Лелик тоже замер, перестав жевать и глядя на друга совиными глазами.

– А если они начнут стрелять? Сколько народу грохну – ужас!

– Фигня – народ. Нам с тобой уж по-любому крышка, – запричитал Валик и стал куда-то ползти.

– Ты куда?

– Надо отсюда выбираться, – путаясь в чьих-то ногах пробормотал Валик. – Через черный ход. Быстрее!

Они заработали локтями и коленками, порождая визги и всеобщую суету. Миновав потрясенного происходящим менеджера, они проникли на кухню, где через них, теряя гамбургеры и сыпля «большой картошкой» стали падать несчастные работники общепита. Проползая мимо раздаточного окна, Валик кинул взгляд наверх и к своему ужасу увидел рыжую физиономию одного из громил. Валентин, не вынеся этого зрелища, заорал благим матом, вскочил на ноги и побежал. Он бежал, не обращая внимания на растущие позади него кучи поверженных тел, разбитых тарелок и раздавленной еды. Он слышал только тяжелый топот позади и готов был выпрыгнуть из штанов, только бы побыстрее выбежать куда-нибудь на улицу. Шаги не утихали и громыхали все ближе и ближе. В конце концов, слабый Валин организм не выдержал и сдался. Парень обернулся и проорал прямо в лицо своему преследователю:

– Да на, подавись своими ключами!

* * *

Дело было швах – это стало очевидно сразу после того, как Женя выяснила у местных жителей, что ее спутник покинул деревню рано утром и скрылся в северо-восточном направлении. Полдня шел снег и на наличие следов было нечего надеяться.

Женя постояла на крылечке, соображая, во сколько ей станетдальнейшее путешествие и что будет, если она немедленно вернется домой. Сперва она оценила свою амуницию и решила, что ее явно недостаточно, чтобы не умереть где-то в бескрайних снегах. После этого она вспомнила родной дом, идиотичную маму и мужеподобную гувернантку и решительно шагнула с крыльца.

Она сразу же ушла в снег по пояс и не смогла даже пошевелиться. Она поняла, что ее бесславная жизнь здесь и закончится, и стала мысленно прощаться со своей бездарно прошедшей молодостью. На крыльцо вышел конопатый подросток, широко ухмыльнулся и сказал:

– Ты, это, лыжи бы взяла.

– А я не умею, – созналась Женя.

– А че там уметь, – пожал плечами подросток. – Вставай да едь.

Не прошло и получаса, как при активном участии чуть ли не всей молодежи этой деревни, Женю торжественно вывезли на коротких охотничьих лыжах за околицу и, со свистом и гоготом спустили с горки. Женя с горки съехала, однако в конце ее нервы не выдержали и она плавно опрокинулась в снег. Подняться на ноги не было и надежды, а потому Женя даже и дергаться не стала: просто спокойно лежала и строго смотрела в небо. Через минуту небо закрылось той же самой сияющей конопатой физиономией, которая сказала:

– Ну, и чего развалилась, как диван? Поднимайся уже.

Парнишка протянул ей руку.

– Не трогай меня! – психанула Женя. – Я сама!

Она побарахталась в снегу, как майский жук, путаясь в ногах и лыжах, и, все-таки, она это сделала. Торжественно опираясь на палки и качаясь, как подстреленный страус, Евгения встала на лыжи и победоносно посмотрела на своего нового провинциального знакомого. Потом она изящно оттолкнулась и, размахивая палками в разные стороны, поковыляла прочь.

– Эй, городская! – понеслось ей вслед.

Женя не сочла достойным оборачиваться. Тогда твердый снежок долбанулся о ее голову, рассыпав белые искры в разные стороны. Женя со злости чуть не кувыркнулась, посмотрела через плечо на по-прежнему хихикающего обормота и погрозила ему кулаком. Того это рассмешило еще больше.

– Куда ты идти-то собираешься? Твой друг уехал во-он туда.

– А что там? – уже более снисходительным тоном спросила Евгения.

– Павловский монастырь, – сообщил веснушчатый подросток, махнул Жене варежкой и поскакал вверх по склону.

Кое-как справляясь с лыжами и с каждым метром становясь все более облепленной снегом и злее, Женя отправилась в указанном направлении, проклиная на чем свет стоит русскую зиму и свою нездоровую тягу к приключениям.

ГЛАВА 12. В НЕБЕСАХ И ПОД ЗЕМЛЕЙ

– Опять эти двое? – спросил усталый следователь.

– Ну…

– Они позвонить не просятся?

– Нет.

– Странно. А ты предлагал?

– Много раз.

– И чего?

– Ничего.

– Машину куда дели?

– Отогнали на стоянку, до востребования, как хозяйка просила.

– Обыскивали?

– Хозяйку?

– Машину.

– Нет.

– Ну, и ладно.

Между тем, те самые несчастливые двое, сидели на нарах и вздыхали. Их посетил семейный адвокат и сообщил им, что Папа их судьбой совершенно не интересуется: ему все равно, что будет в конце концов с его непутевыми отпрысками, у него других навалом.

Адвокат не стал делиться с понурыми детками подробностями разговора с главой семьи, и напрасно. Этим бы он очень озадачил обоих братьев. Все потому, что в разговоре был один момент, который совершено не заинтересовал адвоката, но имел определяющее значение для многих людей.

– А ключи? – спросил адвокат. – Что с ними?

– Какие ключи? – удивился Папа.

* * *

Оставшись без провожатого в этом странном аэропорту, Давыдович совершенно растерялся. Ему мало того, что было совершенно непонятно, как он отсюда попадет туда, куда ему нужно, но еще очень странным казалось то, что его в такой спешке командировали за какими-то сомнительного происхождения бумагами. Давыдович побродил немного среди скамеек и отправился полюбоваться летным полем – антиквар очень любил смотреть на самолеты. То, что он увидел, убило его на повал: вдоль всего летного поля стояла крохотные самолетики наподобие тех, которые раньше назывались кукурузниками, а серебристыми люксовыми красавцами боингами даже не пахло.

В крайнем возмущении Давыдович обратился к одному из служащих, от которого несло соляркой и чесноком, с сакраментальным вопросом:

– Скажите, милейший, а что это за авиакомпания?

– Кто-кто?

– Ну, что за аэропорт?

– Служебный аэропорт Министерства сельского хозяйства, – гордо сказал служащий и заторопился прочь.

И тогда Давыдович сделал то, что должен был сделать давно – обратил внимание на происходящее вокруг. И он понял, что лететь ему придется с ящиками из-под удобрений, клетками с кроликами и бабками с мешками. Последний факт радовал больше всего: это означало, что все-таки летать на подобных допотопных аппаратах не так уж страшно для человека, как это могло показаться на первый взгляд.

Давыдович подошел к деревянной будке, которая здесь, вероятно, исполняла роль кассы и спросил у растекшейся по стулу кассирши:

– Скажите, а рейс до Павловска скоро?

Кассирша приоткрыла накрашенный лиловыми тенями глаз и произнесла:

– Уже посадку объявили – не слышали, что ли?

Давыдович прислушался и действительно: откуда-то снаружи раздавался осипший бас, который во всю глотку рекомендовал пассажирам поторапливаться, потому что он не собирается ждать каждую жирную задницу – у него план горит.

Давыдович, напрягая свои невеликие силы хронического работника умственного труда, ринулся на голос и чуть не споткнулся на бегу, увидев шедевр инженерного искусства, на котором ему предстояло лететь. Этот самолет – если его можно было так назвать – производил впечатление муляжа, грубо сколоченного для нужд пиратской студии телевидения. Давыдович вскарабкался по приставной лесенке внутрь, вспоминая на ходу какие-нибудь молитвы, но, к сожалению, не смог вспомнить ни слова из родного языка.

Устроившись между дикого вида мужика с авоськой и грудой каких-то железок, злополучный антиквар наконец понял, отчего это Зайцев отказался от подобной хорошо оплачиваемой командировки. Дверь с хищным лязгом захлопнулась, и нутро самолета стало сотрясаться, как от агонии. Давыдович предусмотрительно потерял сознание, а когда пришел в себя, почувствовал нутром, что под полом совершенно ничего нет и снова начал было обмирать, как перед ним появилась пожилая женщина с сумкой через плечо.

– У вас уплочено? На линии – контроль, – сурово посмотрела она на антиквара и тот дрожащей рукой протянул ей свой билет.

Кондуктор собралась уходить, но Давыдович остановил ее и спросил:

– Скажите, а в Павловске когда будем?

– Павловск – через пятнадцать минут. Без посадки, – кинула через плечо кондукторша.

– Как без посадки? – подхватился Давыдович.

Вместо ответа кондуктор выдала ему какой-то рюкзак.

– Это что? – упавшим голосом спросил антиквар, не веря своим глазам. – Парашют, что ли?

– Ну да, – ответила кондуктор и ушла.

* * *

Обернувшись, Валик увидел перед собой удивленное лицо Лелика, взгляд которого следил за тем, как ключи, тоненько звеня, описывали плавную дугу. Дуга закончилась в районе водостока, о решетку которого ключи звякнули в последний раз, перед тем, как исчезнуть в темноте.

– Ты это зачем? – удивленно переспросил Лелик.

– А бандиты где?

– Это какие? Которые в очереди за гамбургерами стояли? Там, наверное, и стоят…

– А кто же за мной гнался?

– Никто не гнался, – пожал плечами Лелик. – Я бежал.

Валентин, потрясенный новой догадкой посмотрел на друга и сказал:

– Так это из-за тебя, баклан, мы ключи потеряли?

Лелик развел руками, а Валентин встал на колени и стал заглядывать в темноту водослива, надеясь там разглядеть утерянное сокровище. Лелик последовал его примеру. Прохожие терпеливо перешагивали через друзей, завидуя их раскрепощенности.

– Ты что-нибудь видишь?

– Вижу. Вон бычок от «мальборо» застрял и конфетный фантик.

– А ключи?

– Ключей не видно. Наверное, они там, на дне.

– И что теперь делать?

– Может, ну их, эти сраные ключи. Ну, не купишь ты себе новый мопед, ну ладно. Раскумариться можно и на халяву, а там глядишь…

– Не гони, – оборвал дуга Валентин. – Это, может быть, мой последний шанс стать настоящим человеком, не горбатиться на дядю и не жить в кабале у родаков.

Подверженный приступу свободолюбия, Валентин встал на ноги и решительно отправился к ближайшему канализационному люку.

– Ты куда? – догнал его Лелик.

– За ключами, – невозмутимо отозвался Валентин.

– Так там же темно! И крысы! И пахнет плохо!

– Разве же это препятствия для настоящего мужчины? – патетично воскликнул Валик и стал стаскивать тяжеленный люк с места.

Люк настоящему мужчине не поддавался, нетактично намекая на недоразвитость его мускулов. Мужчина не сдавался, рискуя заработать грыжу, и заработал бы, но на помощь, как всегда, вовремя пришел лучший друг.

– Постой! – крикнул Лелик. – Давай я куртку подержу, а то тебе неудобно.

Валентин поблагодарил и сказал, что и так справится. Тут на счастье мимо проходил человек с железным ломом, который за бутылку согласился подсобить молодым людям, а потом долго давал советы по поводу того, как лучше себя вести в канализационной шахте, чтобы ненароком не навредить своему здоровью. Когда человек с ломом ушел, стало гораздо более покойнее и тишину нарушил только раздавшийся из-за угла звон разбитой витрины и грохот чем-то железным по чему-то деревянному.

Друзья, впрочем, на это обратили мало внимания, целиком поглощенные открывшимся им зрелищем зияющей черной дыры и уходящей в никуда железной лесенки. Валентин разглядывал все это с ощущением, что его твердая решимость совершить такой поступок стала не такой уж твердой, как была сначала.

– Ну что, – бодро заявил Лелик. – Давай лезь, а я на стреме постою.

– Зачем это? – испуганно спросил Валик, испугавшись, что в подобном отношении к канализационным люкам есть что-то противозаконное. За некоторым исключением, он все-таки был законопослушным гражданином.

– Как зачем? А ты подумал о том, что с тобой будет, если кто-то наведет порядок и тебя в этом люке закроет?

Валентин даже отполз от люка подальше – до такой степени его впечатлила представшая его воображению картина.

– А вдруг ты там заблудишься в темноте? – нагнетал обстановку Лелик. – А я буду здесь, наверху, подавать себе звуковые и световые сигналы, и ты спасешься.

– Слушай, а может, действительно, ну его? – несмело предположил Валентин.

– Нет уж, – отозвался Лелик, подтаскивая товарища к люку. – Решено, так решено. Лезь и ничего не бойся, Наше дело правое.

Валентин подумал было, что Лелик все же немного преувеличивает с направлением – с точностью до наоборот, но было уже достаточно поздно: его ботинки заскользили к краю, и нужно было либо сделать решительный шаг, либо свалиться вниз и переломать себе все конечности.

И он полез. Этот спуск ему запомнился на всю жизнь и был равен по значению разве что подвигу какого-нибудь разведчика в гитлеровском тылу. Каждая ступень стоила Валентину седого волоса – по крайней мере, ему так казалось. Он уже совершенно забыл, что только сегодня утром он поднимался точно по такой же лестнице и не ощущал ни малейшего дискомфорта. Вероятно, человеческая отвага напрямую связана с центрами памяти и зависит только от его отношения к собственному опыту.

Короче, опыта в скалолазании у Валентина не было совершенно никакого, и поэтому ему было до такой степени страшно, что это чувствовал даже стоящий наверху Лелик.

– Валь, ты не потей – все будет ОК, я тебе говорю! – загудела сверху моральная поддержка, от утробного звука которой Валентину захотелось выскочить наружу и бежать, пока сердце не выскочит из груди, то есть, метров пятьсот, не меньше.

После того, как прошли долгие и мрачные столетия, Валентин, наконец достиг дна и понял, что лучше уж было спускаться по лестнице, чем все-таки спуститься с нее. Вокруг было темно, душно и ощущалось присутствие чего-то живого.

– Валик, – откуда-то из другой жизни донесся голос Лелика. – Ты там как?

– Лель, я хочу обратно!!! – заголосил дурным голосом Валентин и чуть не начал карабкаться наверх, но понял, что если он это сделает, то никогда в жизни не сможет себе этого простить. Поэтому он зажмурил глаза, сделал осторожный шаг в темноту и медленно-медленно оторвался от железки, в которую судорожно вцепились его пальцы. Когда шаг был сделан, ничего страшного не случилось, поэтому Валентин отважно открыл глаза и стал пробираться вперед, чувствуя под ногами хруст и хлюпанье. Наверху было тихо, а потом голос Лелика раздался где-то впереди.

– Давай-давай, хироу! Тебе осталось совсем немного! Держись меня и все уладится!

Валентин обнаружил, что впереди мрак не так уж мрачен: его рассеивали падающие через водосток лучи. Вместе с лучами пробивались и грязные капли талой воды, что создавало законченное ощущение мерзкого и мокрого подземелья, в котором навалом каких-нибудь чудищ. Валентин все же мужественно продолжал свой путь, стараясь смотреть только на свет и ни на что больше.

Лелик между тем сидел на корточках и прислушивался – из-за невозможности присматриваться – к происходящему внизу. Глаза его в это время бессмысленно уставились в сторону входа в переулок и долгое время не реагировали на то, что видят. В один из моментов Лелик сообразил, что к нему что-то приближается. Сфокусировав внимание на этом «что-то», он обнаружил, что прямо на него идут те самые отмороженные страшные остолопы, от которых они с такой спешкой скрывались каких-то двадцать минут назад. Лелик испытал сильнейший шок и, не в силах пошевелиться, стал с ужасом наблюдать неотвратимое приближение потенциальных убийц. И имено в этот момент из водостока донесся ужасающий крик. Нервы Лелика не выдержали и он, вопреки логике, стал ломиться в открытый люк, крича ничуть не тише своего товарища.

В отличие от Валика, Лелик спускался по лестнице довольно резво и, уже почти достигнув дна, наступил ногой на что-то круглое и твердое. После того, как от ужаса Лелик отпустил руки и осыпался вниз, увлекая за собой что-то большое и угловатое, выяснилось, что это был всего лишь Валентин, который пытался выбраться из страшного места на белый свет.

– Ты чего? – крикнул заикающийся Валик.

– А ты чего? – ответил не менее запинающийся Лелик.

– Там кто-то есть, – страшным шепотом заявил Валик и осторожно кивнул в сторону.

– А там, – указал на лестницу Лелик. – Два бандита, которые за тобой гонятся.

В подтверждение его слов, снаружи донеслись возбужденные голоса, которые становились все громче и громче. Ужас от дурных предчувствий стал настолько непереносимым, что оба умолкли и уставились друг на друга вытаращенными глазами.

Когда голоса приблизились вплотную, Валик повернулся и пополз в темноту. Лелик последовал за ним. Сопя, они отползли от люка подальше. Оказавшись под водостоком друзья остановились и до них донеслось:

– Ума не приложу, где их искать. Наверное, где-то тратят деньги. Эта шебутная молодежь заслуживает хорошей порки.

– Будь уверен – шеф это им так просто не спустит. Разделает под орех, будь уверен. Нельзя себя так вести.

– Да, их нужно наказать со всей строгостью, чтобы впредь не повадно было…

Друзья переглянулись. Голоса, к их счастью удалились.

– Слышал? Нас накажут…

– Да, разделают под орех…

– И все-таки я тебе говорил, что ключи – от сейфа с деньгами!

– Да, а где же теперь эти ключи?

– Где-то здесь должны быть. Ты же видел, как они упали.

– Видел. Только мы с тобой тут так елозили, что тут же никаких концов не найдешь…

– Да! А ты-то что орал?

Валентин, который уже успел забыть о пережитом им ужасе, даже икнул от неожиданности и приложил палец к губам.

– Там кто-то есть, – переходя на шепот сообщил Валик, протягивая дрожащую руку в противоположном направлении.

– С чего ты взял? – холодея от ужаса спросил Лелик.

– Там кто-то кашлял.

Поле этих слов оставаться в подземелье было просто невыносимо, но не успели друзья двинуться с места, как из-за поворота забрезжил слабый электрический свет и появился похожий на тролля человек с фонариком. Человек, казалось, совершенно не удивился присутствию двух перепачканных и перепуганных молодых людей в таком нехарактерном для них месте.

– Молодые люди, – дребезжащим голосом сказал он. – После себя баяны не раскидывайте – ходить противно.

– А мы не…

– Ну, рассказывайте! – брюзгливо продолжал старик, медленно двигаясь вперед. – А что вы тогда здесь, видами любуетесь?

– Да мы ключи потеряли, не найдем никак, – сообщил осмелевший Лелик.

– Может, вам посетить? – немного потеплев сказал незнакомец и поводил фонариком по полу.

Это было как нельзя более кстати: не прошло и пяти минут, как ключи были извлечены из грязи и торжественно водружены на прежнее место после тщательного вытирания о штаны.

Старик, не дожидаясь благодарностей, медленно и с достоинством удалился, похрустывая использованными шприцами.

* * *

Путешествие было не из приятных, однако, как все нехорошее, оно в один прекрасный момент закончилось: на горизонте показалось строение, которое нельзя было ни с чем перепутать. Целая группа башенок, церквушек и подобного рода строений, напоминающих декорации к какому-нибудь фильму о жизни при царе Горохе, была окрашена в оригинальный грязно-белый цвет и обнесена толстенной и высоченной стеной. Как та самая лошадка, которая чует дом, Женя всхлипнула, тряхнула головой и заковыляла еще энергичнее.

Приблизившись к воротам, которые оказались полусгнившими и запертыми, она громко постучалась. Через некоторое время открылось маленькое окошко, в которое высунулась лохматая борода и спросила, чего надо. Надо Жене было узнать, не приезжал ли к ним в последнее время кто-нибудь типа зеленоглазого и широкоплечего человека авантюристкой наружности. На это ей был дан лаконичный ответ:

– Иди отсюда, мальчик.

Окошко закрылось, оставив Женю в полнейшем недоумении.

– Здорово у них здесь, – сказал она вслух, сняла наконец надоевшие лыжи и стала оглядываться в поисках расписания доступа сюда туристов. После тщательного осмотра исторического комплекса извне, Женя стала подозревать, что туристов сюда попросту не пускают. Это подтверждалось тем, что вокруг, куда ни глянь, расстилалось белоснежное поле, не носивших на себе никаких признаков проезжей дороги.

– Еще лучше, – снова проговорила Женя, примериваясь взглядом к высоченной стене, которая навевала воспоминания об отвесных горных кручах, которые увидишь разве что на картинках.

Взять эту крепость силой не представлялось возможным, к тому же нельзя было быть уверенной, что это возымеет какие-то результаты: предположение, что Гарри скрылся именно здесь, оставалось только предположением.

Женя продолжала бродить вокруг и около, придумывая планы один другого невероятней и неосуществимей. В конце концов, она решила, что ей терять уже больше нечего – было слишком холодно, чтобы отказываться хотя бы от одного шанса.

Женя снова подошла к воротам и стала долбиться в них, что есть мочи. Показалась та же самая борода, выглядевшая еще более неприветливо.

– Я хочу отречься от мира и посвятить свою жизнь богу, – внушительно произнесла она.

Борода поулыбалась ей, давая понять, что таких ненормальных у них здесь каждый день – пачками, и хотела уж было исчезнуть вновь, но Женя в отчаянье закатила такую истерику, причитая, что она (он) просто загибается от холода, голода и одолевшей ее (его) гордыни. Борода посмотрела на этот концерт с величайшим любопытством и произнесла.