Текст книги "Неприкрытая жестокость"

Автор книги: Колин Маккалоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Ты можешь себе это представить? – спросила Аманда Хэнка, когда они вечером ужинали в ее квартире. – Восемь месяцев здесь, и ни слова мне! Я позвонила Роберту и устроила ему такой разгон! Они никогда не изменятся! Самовлюбленные и эгоистичные. Трагедия в том, Хэнк, что они умны. Очень умны. Роберт играет со словами, как котенок с клубком ниток, а Гордон – великолепный актер. Они оба – актеры, им нужно по-настоящему реализовывать свои таланты, а они? Слоняются по киностудиям, участвуя в глупых проектах. Они сводят меня с ума! – Голос Аманды переменился, перейдя чуть ли не в крик: – Они убили своих родителей!

Лапша вывалилась из замерших палочек Хэнка, он отложил еду в сторону и в удивлении уставился на женщину.

– Прости, что ты сказала?

– Ты все верно расслышал! Они столкнули отца с лестницы, когда им было по восемь лет, и подложили матери в еду мышьяк, когда в ней больше не нуждались.

– Bay! – Хэнк снова взял палочки и подцепил лапшу, он был очень голоден. – Я так понимаю, наказания они избежали.

– Да. – Аманда вздохнула: – Как мне быть с моим состоянием?

Его смех прозвучал неуместно.

– Аманда, ты говоришь о завещании?

– Да, моими единственными наследниками по крови являются сумасшедшие близнецы. Но если я лишу их наследства, то в пользу кого? Оставить все Американскому обществу по предотвращению жестокого обращения с животными? Обществу защиты животных? Или ферме, ухаживающей за покалеченными и негодными для работы ослами?

– Или нуждающемуся управляющему торговым центром, – с усмешкой добавил он.

Она всплеснула руками:

– Да, верно! У меня были такие предположения. Ты действительно бедствуешь, Хэнк? Ты можешь мне доверять. Расскажи все.

Избегая смотреть в глаза, Хэнк судорожно сглотнул и начал рассказ.

– Я бы доверил тебе даже жизнь, Аманда, чего бы она ни стоила. Моя бывшая жена навсегда помещена в лечебное заведение, а я разоряюсь, оплачивая ее пребывание там. Плата совершенно астрономическая. Забавно, но медицинская страховка покрывает все заболевания, за исключением заболевания разума. Что нельзя увидеть, нельзя и сломать, верно?

– О, Хэнк! Как ужасно! Что случилось?

– Развод был позади, но она восприняла его очень враждебно. Ее перепады настроения… стали меня пугать. Однажды она пришла ко мне, найдя какой-то повод… Забытая картина, по-моему.

– Ты не помнишь?

Его взгляд метался по сторонам.

– По словам психиатров, человеку свойственно забывать именно то, что необходимо помнить. В любом случае это был лишь повод. Она пошла на меня с ножом, я защищался. Наши интерпретации произошедшего звучали по-разному. Ее друзья – у нее были очень влиятельные друзья – постарались бы, чтобы полицейские предпочли не мою версию событий. В итоге дело до суда не дошло, потому что ее душевное состояние чрезвычайно ухудшилось. Но мне намекнули: если я не помещу ее в частную психиатрическую лечебницу, то суд состоится и меня осудят. Возможно, суд стал бы выходом, но я не уверен на сто процентов, что меня оправдают. Сейчас она выглядит совершенно не опасной, и судья, увидев в ней только скрючившееся жалкое подобие человека, скорее всего встанет на ее сторону. Поэтому я продолжаю платить.

– О, Хэнк! – Аманда в отчаянии качнулась. – Я чувствовала, что у тебя серьезные неприятности, чувствовала! Иди в суд, Хэнк. Тебя обязательно оправдают. Кроме того, никакого убийства не было, максимум – попытка.

Хэнк сник:

– Я просто не могу снова разворошить это, Аманда, не могу!

«Он – очень привлекательный мужчина, – подумала Аманда, – но чрезвычайно робкий. Именно эта черта может навредить ему в суде. Когда дело дойдет до допроса, он просто не сможет ответить. Друзья его бывшей жены в отместку поставили его в бедственное положение».

– Хотела бы я чем-нибудь тебе помочь, – со вздохом ответила она.

– Здесь ничего не поделаешь. Однажды Лиза умрет, и мои проблемы закончатся. У нее развивается почечная недостаточность.

– Ты не думал взять денег в долг? – спросила она. – Я могла бы помочь тебе оплатить счета из лечебницы.

Хэнк взял ее руки в свои, в его глазах заблестели слезы.

– О, Аманда, спасибо. Не надо, но все равно спасибо. Может, я и не в должной степени мужчина, но этого тебе позволить не могу.

– У меня хорошая прибыль и более двух миллионов долларов в активах, – мягко ответила она. – И пусть я не люблю тебя, но испытываю сильную дружескую привязанность. Давай, если хочешь, на время оставим эту тему, но позволь мне опять предложить свою помощь через шесть месяцев. Если у нее прогрессирует почечная недостаточность, то к тому времени ты получишь огромные счета за медицинские услуги. Пожалуйста, не стесняйся попросить меня о помощи, ладно?

В его облике появились едва уловимые перемены. Теперь Хэнк Мюррей выглядел увереннее в себе и бодрее.

– Хорошо, – ответил он и поцеловал ее руку.

1968
Со вторника, 15 октября, по понедельник, 4 ноября

Прунелла Балдучи приехала в два часа дня. Она оказалась стройной, очень симпатичной и модно одетой женщиной, которой еще не было тридцати. Кармайна не было дома, чтобы развеять страхи Дездемоны: как кто-то, выглядящий подобным образом, может хорошо зарабатывать на жизнь, налаживая быт в проблемных семьях?

Запинаясь от растерянности, Дездемона повела Прунеллу в ее комнату, находившуюся в башенке с террасой наверху.

– О, как здесь прекрасно! – воскликнула Прунелла. – Вы уверены, что ваша дочь не будет возмущаться тем, что не сможет вернуться домой до Рождества?

– София – новичок-первокурсник в медицинском колледже Парацельса и не хочет акцентировать, что она местная, – пояснила Дездемона.

– И конечно, вовсю приспосабливается к переменам, которые принес колледж. Умная девочка. Кто ее соседка по комнате?

– Чернокожая девочка из Чикаго, которая получает стипендию, поскольку бедна как церковная мышь. Еще один сдерживающий фактор для Софии, так как отчим щедро одаривает ее огромными суммами денег. В этом году в Парацельс-колледж впервые приняли женщин, всего пятнадцать. Наш университет наконец-то согласился на прием в этот колледж женщин?

– Да, конечно. Продолжайте, миссис Дельмонико.

– Зовите меня Дездемона, пожалуйста. Я думаю, София рада, что ее соседкой оказалась Мартина. Они любят одну и ту же музыку: «Битлз», «Роллинг Стоунз», Элвиса и еще много чего – я всего и не помню. Кажется, музыкальные пристрастия их здорово сблизили. Обе хотят стать хирургами, а вы сами знаете, как женщинам трудно добиться этой цели. Подозреваю, мы будем встречать Рождество вместе с Мартиной – ей будет не на что купить билет на самолет в Чикаго.

Дездемона поставила чемодан, который несла, в угол комнаты и улыбнулась.

– Может, кофе, прежде чем я разбужу моих монстров? Сегодня Джулиан в виде исключения согласился вздремнуть. Но должна вас предупредить: когда он проснется, с тишиной можно попрощаться.

В Прунелле Джулиан нашел себе достойного противника. Вполне осознающий свою привлекательность, а также производимый его улыбкой эффект, он, едва проснувшись, тут же направил на Прунеллу все свое обаяние.

– Вот здорово! – воскликнул мальчик. – Мне не придется грести.

– Грести?

– Да, – ответила Дездемона. Она уже забыла про назначенную греблю и потому изумленно и с отчаянием смотрела на сына, который выглядел таким же невинным, как херувимы на полотнах Рафаэля. – Все ясно. Джулиан лег спать, надеясь проспать греблю, – сказала она Прунелле. – Кармайн решил, что для восстановления лучше всего подойдет гребля и купил двухместную байдарку. Я сижу сзади, а дети передо мной в специальной обвязке. Алекс лежит в переноске, а Джулиана я заставляю работать веслами – это хорошо разрабатывает руки и плечи. У меня не хватает сил или энтузиазма, чтобы сделать наши заплывы регулярными, но сегодня утром я сказала Джулиану – будет себя плохо вести, отправимся плавать на байдарке.

– И это означает, что ты, Джулиан, вел себя плохо? – скучающим тоном спросила Прунелла.

– Я всегда веду себя плохо, – мрачно ответил мальчик.

– Тогда ты должна пойти и поплавать, Дездемона. Тебе нужен свежий воздух и физическая нагрузка, – сказала Прунелла.

– Да, мамочка, поплавай, – сладким голосом добавил Джулиан. – А я останусь с Прунеллой.

– Нет, ты пойдешь грести вместе с мамочкой, – твердо возразила Прунелла. – Вместе со мной останется Алекс.

Джулиан с силой топнул своей уже не маленькой ногой:

– Я не хочу идти и не пойду!

– Так не годится, – сказала Прунелла. Схватив Джулиана, она посмотрела на Дездемону, которая уже готова была расплакаться: – Мамочка, ведите нас к лодке. Никто не увильнет от гребли.

Джулиан изо всех сил упирался, но особо не кричал. Испытав облегчение от того, что уловки сына не сработали, Дездемона, доверившись авторитету Прунеллы, пошла по тропинке к сараю, где они держали байдарку. Увидев это, Джулиан решил действовать решительнее и хотел пнуть Прунеллу в голень, но неожиданно для себя с громким шлепком приземлился.

– Вставай, Джулиан, – весело сказала Прунелла. – Ты выглядишь глупо.

– Мамочка, она сделала мне подножку!

– Ты заслужил, – ответила Дездемона, судорожно сглотнув. Ей стало гораздо легче, когда она почувствовала поддержку другого взрослого человека, тем более что этот человек был квалифицированным специалистом по работе со строптивыми детьми. Прунелле удалось задеть гордость Джулиана, его дутое самомнение, которые будут болеть гораздо дольше, чем ушибленная при падении попа.

В рекордно короткий срок Дездемона спустила на воду байдарку, а Джулиан вместо обычного нытья старательно ей помогал – ему не хотелось вновь быть осмеянным незнакомым человеком.

К тому моменту, когда он вечером принял ванну и облачился в пижаму, Джулиан уже понял, что Прунелла не станет сносить его выходки. Она объяснила ему, что мамочка больна, а он нисколько не помогал маме, поэтому до Рождества ему придется делать это вместе с ней, Прунеллой. И, как ни странно, она ему нравилась; у нее были такие жизнерадостные глаза, ради которых хотелось все делать правильно. В глазах мамочки всегда проглядывали грусть и безразличие – почему он сам не увидел, как она больна?

– Еще слишком рано идти в постель, – сказал он, поужинав в шесть часов.

– Почему?

– Я не хочу спать.

– Хорошо! Тогда в кровати ты сможешь потренировать свое воображение. А я послушаю.

– Что послушаешь?

– Твое воображение, глупыш! У каждого есть воображение, и твоим заданием, после того как ляжешь в постель, будет найти его. А когда найдешь, я помогу его тренировать.

– Ой, не хочу больше никаких тренировок!

– Это тренировка для ума, Джулиан, не для тела.

Его глаза были такими же темными, как и волосы; Джулиан Дельмонико унаследовал от отца и телосложение, и масть: копна черных кудряшек, тонкие черные брови и неимоверно длинные черные ресницы. Но самой яркой чертой в его внешности были глаза – зрачки цвета чая с молоком, обрамленные тонким черным ободком, делали взгляд пронзительным и неотразимым. Этот чрезвычайно привлекательный ребенок быстро понял, что его вид позволяет получить любое одобрение и помощь, не говоря уже о прощении за плохое поведение.

«Что ж, – подумала Прунелла Балдучи, – нам с его мамой придется привить этому неподатливому материалу скромность и деликатность, иначе он станет королем в школе Святого Бернарда для мальчиков и погубит себя. Он усвоил свой первый урок: мамочка больна, а он этого не видел. Теперь посмотрим, что может сделать воображение».

– А какое оно, воображение? – с любопытством спросил Джулиан.

– Какое захочешь. Узнаешь, когда найдешь. А пока не нашел, просто лежать в кровати без дела ужасно, верно? Словно в пустыне, сухой и песчаной. Стоит тебе найти воображение, и ты не будешь против лечь в кровать, даже если еще не устал.

– Я хочу узнать, какое оно.

– Воображение заставляет пустыню исчезнуть, превращая все вокруг в самые разные места. Возможно, на месте пустыни появится подводная лодка – это воображение. Завтра, – продолжала Прунелла, подогревая интерес мальчика, – мы с тобой начнем рассматривать книжки с множеством картинок и искать, где твоему воображению нравится прятаться. Смотреть книги – словно подбрасывать зимой поленья в костер: огонь разгорается все сильнее и ярче. Ты полюбишь книги, Джулиан.

«Поверить не могу, – думала Дездемона. – Она уже поймала его на крючок, а ведь еще даже не распаковала вещи».

Придя домой в шесть тридцать, Кармайн, получая любящий и благодарный поцелуй, услышал, как его старший сын уговаривал Прунеллу отвести его в кровать.

– Разве уже пора? – удивился Кармайн.

Вместо ответа женщина подвела мальчика к родителям для поцелуя на ночь, потом взяла его за руку и повела прочь, объясняя:

– Сначала прогулка по Ист-Серкл, чтобы сон подобрался к нам поближе. Нет, Джулиан. Чем больше ты будешь у меня клянчить, тем длиннее будет наша прогулка.

– Bay! – воскликнул Кармайн, следуя за женой на кухню. – Доктор Сантини говорил мне, что она ни перед чем не пасует. Джулиан уже поел?

– Да. Прунелла настояла на кормлении детей в шесть часов. У Алекса своя еда, а Джулиан поужинал мясом с овощами. По крайней мере в приготовлении еды я оказалась на уровне. Прунелла высоко оценила мою готовку. Я не перевариваю овощи и не даю Джулиану мяса с кровью. Она сказала, что мясо с кровью может лишить ребенка лучшего источника протеина.

– А как насчет нас?

– Мы будем ужинать в семь тридцать. К тому времени Джулиан уже должен спать. Я в это не верю, когда смотрю на него. Она заставила меня отправиться с ним на лодке, но мальчик не устал.

– Усталость обязательно придет. Что у нас на ужин?

– Фрикадельки, грибное ризотто. И салат.

– Прунелла захочет остаться навсегда. Я сегодня уже говорил, что люблю тебя?

Прекрасная улыбка осветила ее льдистые глаза.

– Ты говоришь каждый день, едва учуешь запах ужина. Я тоже тебя люблю. И спасибо, спасибо тебе за Прунеллу.

Дездемона занялась приготовлением своего «маринада», как она его называла, а Кармайн, поцеловав разрумянившуюся жену в щечку, выскользнул из кухни и направился в детскую.

Его младший сын спокойно спал в своей кроватке. Когда Кармайн наклонился поцеловать его, вдыхая неповторимый запах с любовью опекаемого младенца, две пухленькие ручки поднялись к его лицу и приоткрылись глазки, еще слишком сонные, чтобы распахнуться во всю ширь. Папа улыбнулся, и глаза закрылись, а руки безвольно упали. У обоих его сыновей были очень необычные глаза, причем у Александра Джеймса Дельмонико еще интереснее, чем у Джулиана: серебристо-серый зрачок с черной каймой делал взгляд пронзительным и даже выбивал из колеи. Глаза Алекса напоминали Кармайну глаза Кемаля Ататюрка. Нельзя сказать, что неприятное сравнение; Ататюрк считался основателем современной Турции; во время Первой мировой войны он разбил преобладающие численностью англо-французские войска на Галлипольском полуострове. Алексу не грозила нелегкая судьба этого человека, но все же… И здесь Дездемона, ну точно. Ее гипертрофированное чувство справедливости каким-то образом проявлялось в его сыновьях.

Потом он прошел обратно в небольшую гостиную, которая примыкала к кухне, чтобы пропустить стаканчик перед ужином и расслабиться. «На мне – благословение Божье», – уверился Кармайн, принимая от Дездемоны бокал.

Он больше не мог ждать. Didus ineptus с помощью отмычек проник в расположенные на втором этаже апартаменты Меланты Грин и привычно осмотрелся – он здесь уже был. Меланта была еще одной аккуратной и чистоплотной девушкой – как он ненавидел беспорядок! Она жила отдельно и полагала, что черный пояс по дзюдо защитит ее от всех неприятностей, поэтому, пока остальные девушки навешивали дополнительные замки, по-прежнему пользовалась только дверным засовом, открывающимся ключом. Это сработало бы, окажись грабитель новичком, но он-то хорошо разбирался в замках.

Сегодня все пройдет иначе. Кусок липкой ленты, чтобы заклеить рот, будет, но веревку заменят наручники и цепи. Довольно уместно, даже очень. Его первая чернокожая женщина и первый эксперимент с цепями, хотя эти цепи и отличаются от тех, в которые заковывали ее предков-рабов. Правда, не цвет кожи подтолкнул его взяться за цепи.

Так как в спальне не нашлось места, где разложить инструменты, Додо принес из гостиной складной карточный столик. Выложив на него все, что нужно, он положил под подушку пистолет двадцать второго калибра с глушителем и снова отправился в гостиную, взяв с собой клейкую ленту и наручники. Там мужчина начал неторопливое преображение из обычного парня в Didus ineptus: сложил одежду стопкой и положил ее на свои теннисные туфли, удалил с тела несколько накладок и после, с восхищением поглядывая на свое тело в большое зеркало, висящее на двери в спальню, нанес на себя грим, который в точности соответствовал цвету его кожи. Надев хирургические перчатки, он стер свои отпечатки со всех мест, до которых успел дотронуться.

Без четверти шесть он был полностью готов – черный капюшон наброшен на голову – и притаился за входной дверью. Додо знал, что эта девушка владеет навыками самообороны, поэтому важно было не дать ей шанс использовать вес его тела против него же. Она вошла без пяти минут шесть. Не прошло и нескольких секунд, а лента уже залепила ей рот и наручники защелкнулись на запястьях. После этого он ударил ее кулаком в челюсть. Колени девушки подогнулись. Он оттащил ее, находящуюся в полубессознательном состоянии, в туалет, стащил с нее трусы и усадил на унитаз. Он поневоле пришел в изумление, увидев, что эти трусики оказались кружевными и красного Цвета. Девушка застонала.

– Писай, Меланта, – сказал он. – Ты не двинешься отсюда, пока не пописаешь.

Бессильно наклонившись вперед, девушка опустошила мочевой пузырь. Разве в новостях не было сказано, что насильник молчит с жертвами? Почему он говорит с ней?

Идея использовать цепи пришла ему в голову, когда он увидел ее кровать, довольно старомодную, на прочных столбиках, с латунными украшениями и перемычками. Пока девушка не пришла в себя, он прикрепил цепи от наручников к изголовью кровати.

– Время маникюра, – сказал Додо.

На ноги девушки были надеты носки, а ногти на руках быстро подстрижены. После чего насильник вышел из спальни, чтобы взглянуть на ее книги: сотни книг! Меланта училась на последнем курсе медицинской школы Чабба. Нашел! Эта книга отлично подойдет к его коллекции! Он вернулся в спальню, пододвинул кресло и уселся в него.

Меланта застонала, он тотчас оказался рядом.

– Проснулась? – спросил он, хлопая ее по щекам. Закатившиеся было глаза девушки теперь прояснились, она судорожно задышала.

– Да, я – Didus ineptus, – сказал мужчина. – Пришел, чтобы проделать с тобой массу разных вещей.

Она не могла закричать или просто ответить ему – клейкая лента на рту выполняла свое предназначение. Но девушке и не нужно было задавать ему свой самый важный вопрос, он уже ответил на него, заговорив с ней. Didus ineptus собирается ее убить.

Он насиловал ее каждый час, анально и вагинально, обычным способом и с помощью кулака, снова и снова затягивая на шее удавку, отдыхал в кресле за чтением книги, а потом снова приступал к делу. Он щипал ее, пихал и бил.

– Я не извращенец, – сказал Додо девушке. – Все, что я использую, – части моего тела.

Постепенно, из-за удушья, разум Меланты стал погружаться в небытие, и он почти пропустил творившиеся с ней изменения, слишком увлеченный процессом. Она лежала на животе, следующее натяжение удавки станет последним в ее жизни. Он перевернул ее на спину, длина цепей это позволяла, и скинул капюшон. Ее отекшие глаза уже ничего не видели. Но она должна смотреть ему в лицо, когда будет умирать! Так как сейчас длился завершающий акт его экспериментов, он остановился и натянул презерватив. Погрузившись в нее и продолжая душить, он наблюдал, как жизнь медленно покидает девушку, пока не понял, что перед ним осталась лишь мертвая оболочка. Эта сучка опередила его! Оргазм так и не наступил.

Когда он отошел от кровати и бросил на карточный столик презерватив, у входной двери раздался глухой звук открываемого замка. Додо запустил руку под подушку и извлек оттуда пистолет.

– Меланта? Привет, радость моя, – раздался мужской голос.

Вошедший уже дошел до середины гостиной, когда Додо выстрелил ему в горло. Мужчина осел на пол, издавая булькающий звук. Подойдя ближе, Додо встал над ним и выстрелил промеж глаз.

Вернувшись в спальню, насильник снял с умершей девушки наручники, сложил свое снаряжение в рюкзак, не забыв убрать в один из его карманов выбранную книгу. Из-за цепей вес снаряжения заметно увеличился, но оно того стоило. Он не достиг этого, но позже достигнет, прочтя ее книгу. Однако сейчас его мучило разочарование.

В четыре часа утра Didus ineptus выскользнул из дома и, скрючившись в три погибели, перебежал через лужайку на заднем дворе в тень забора, в конце которого был высажен ряд небольших сосен. Переждав некоторое время, он убедился, что его никто не видит, и на четвереньках переполз за забор. Там мужчина встал и перебежал через дорогу в тень растущих вдоль улицы кленов. Отсюда до Персимон-стрит, где он оставил свою машину, рукой подать. Добежав до машины, Додо забрался внутрь, но поехал не сразу. Нет, он подождет, пока улицу не заполнят урчащие машины, только тогда он уедет. Хорошая была ночь – все продумано до мелочей. Раньше его всегда одолевала мысль: справится ли он с неожиданно появившимся человеком? Теперь он знал ответ. Справится. Даже не вспотев.

Тела обнаружили только в полдень, когда один из коллег зашел к Меланте, чтобы узнать, почему она не присутствовала на утреннем обходе: девушка должна была представить профессору Баумгартен на рассмотрение эпикриз, причем незамедлительно.

* * *

Хелен снова была возвращена к делу Додо.

– Не считайте это своей победой, – холодно намекнул ей Кармайн. – Мне просто нужна рабочая сила, а вы в курсе дела. Но не смейте вновь провернуть какой-нибудь трюк, типа вашей выходки с Эйбом Голдбергом. Попробуете повторить – в ту же секунду вылетите с работы, а ваш отец узнает все подробности.

Хелен ничего не ответила и лишь поспешила с докладом к Делии. На ее счастье, жена Ника свалилась с серьезным заболеванием, и он взял отпуск по семейным обстоятельствам. Видя его сильнейшую к ней антипатию, Хелен решила: как только Ник вернется к работе, она постарается свести их препирательства к минимуму. Дай Бог, чтобы Имельда Джефферсон поправилась!

В сопровождении двух женщин Кармайн приехал в Кэрью на Спрус-стрит. Как бы он хотел увидеть здесь Ника, но это было невозможно. Чернокожие жертвы? Бессмыслица какая-то.

Хелен увиденное в гостиной повергло в шок, однако она с облегчением поняла, что ее желудок способен выдержать и такое. Даже патрульный выскочил наружу, где его вывернуло наизнанку, но только не Хелен Макинтош!

– Расскажи мне, что ты видишь, Хелен, – приказал Кармайн.

– Чернокожий мужчина лет двадцати пяти. Ему сначала прострелили горло, а потом прикончили выстрелом в голову. Если бы сначала стреляли в голову, не было бы необходимости в выстреле в горло. Это отличный стрелок – точно попал в горло мужчины с расстояния около пяти метров, явно чтобы заставить того замолчать. Контрольный выстрел сделал стоя прямо над жертвой – пуля вошла прямо, а не под углом. Полагаю, мужчина был другом изнасилованной и у него имелся собственный ключ, – добавила Хелен. – Время смерти предположить не рискну.

– Я предположу, – раздался голос Патрика О'Доннелла. – Мед-эксперт уже проверил температуру печени жертвы и изучил оба пулевых отверстия. – Глядя в глаза Кармайна, он сказал: – Он умер примерно в два утра, братишка. Не раньше. Может, чуть позже.

Ощупав карманы убитого, Патрик выудил из одного бумажник, протянул его Кармайну и отправился в спальню.

– Доктор Майкл Толбин, – прочитал Дельмонико. – Судя по его библиотечной карточке, хирург-ординатор. Господи, какая потеря! Страна лишилась двух молодых врачей, ужасно!

Кармайн двинулся следом за Патриком. Делия и Хелен тоже пошли в спальню.

Открывшаяся здесь картина потрясла Хелен еще больше. Меланта лежала на кровати, широко раскинув руки и ноги; покоящееся на спине тело покрывали багровые кровоподтеки. На запястьях молодой женщины виднелись жуткие отметины, которые были слишком широкими для веревки или провода. Лицо посинело и отекло, язык вывалился наружу, а открытые глаза казались такими темными, что даже радужки было не разглядеть.

– Она боролась за каждый вдох, – охрипшим голосом сказала Хелен.

– Верно, – ответил Патрик. – И умерла почти в то же время, что и молодой мужчина в гостиной, с разницей в несколько минут. Ее приковали наручниками, возможно, соединенными между собой цепью, но ноги были свободны. Эта кровать – мечта для садомазохистов, нашему Додо она подошла отлично. Меланта наверняка считала ее просто милой и необычной. К тому же здесь есть и другие изделия из бенаресской меди. Ноги в носках, ногти острижены – точно Додо. И смерть не случайна – он пришел убивать. Возможно, говорил с ней или не надел капюшон. Какая-нибудь книга пропала?

– Точно сказать невозможно, – ответила Делия, уже проверившая полки. – Очень много книг. Какая потеря! Меланте было только двадцать пять. Вся жизнь была впереди. Медицинский институт Чабба! Через шесть месяцев получила бы степень доктора медицины. Она написала диссертацию по менингококкам. Это значит, что она была одной из лучших студенток.

– Сегодня среда, шестнадцатое октября. Насильник по-прежнему придерживается трехнедельного цикла. Такая ужасная смерть! – не удержалась Хелен.

Никто ей не ответил. Девушка сделала глубокий, судорожный вдох.

– Я в порядке.

– Делия, после того как унесут тела, ты досконально все осмотришь, – сказал Кармайн. – Хелен остается тебе в помощницы.

Когда капитан ушел. Делия взглянула на Хелен:

– Опиши, что ты видишь.

– На девушке? Грим. Вот здесь. И здесь. – Она выглядела озадаченной. – Я не понимаю: если насильник пользуется гримом, как ему удается практически не оставлять его на жертве. – Девушка покраснела, но справилась со смущением. – Ведь во время секса соприкасаешься. Даже во время изнасилования имеется тесный физический контакт. Он обнажен, она обнажена. Почему так мало следов грима?

– Он протер ее ксилолом, – ответил Патрик, собирая свое оборудование. – Очень эффективный растворитель, если надо стереть нечто масляное. Отсюда также можно предположить, что у насильника очень нежная кожа. Скорее всего он не из стран Средиземноморья. Но тогда почему не использует для своей чувствительной кожи спирт? Потому что не доверяет ему как органическому растворителю. Додо очень осторожен. Тем не менее он не химик и не фармаколог. В крови Мэгги Драммонд не было никаких препаратов. Уверен, что в крови этой девушки тоже ничего не найдем. Насильник застает жертву врасплох и использует грубую силу, а если быть точным, только природные способности. Додо – явный психопат, однако он не использует металлических предметов для причинения боли. Пальцы, кулаки, ноги. Подозреваю, что сам он считает насильников извращенцами, а себя – совершенно нормальным. Его удавка должна сочетаться с его представлениями о естественности, поэтому сделана скорее всего из человеческих волос.

– Его собственных? – поинтересовалась Делия.

– Скорее матери. – Патрик подхватил свой чемодан и вышел.

– Почему доктор О'Доннелл назвал капитана братишкой? – спросила Хелен.

– Их матери – сестры.

– Никогда не знала! А мой отец кем приходится?

– Понятия не имею, – со скучающим видом ответила Делия.

* * *

Обе женщины работали в тишине, каждая взяла на себя по половине спальни. Пол был покрыт одним из тех раздражающих всех ковров, на котором отпечатываются все следы до единого. Хелен, внимательно рассмотрев ковер, позвала:

– Делия, взгляни на это.

Делия подошла к ней и посмотрела вниз.

– Здесь стояло что-то на четырех ножках.

– Я так и подумала. Неужели он притащил с собой маленький столик! – с иронией воскликнула Хелен.

– Скорее всего это столик из другой комнаты. Не стоит сразу кидаться нелепыми предположениями.

В Хелен вспыхнуло чувство обиды. Крепко сжав губы, она вышла из спальни поискать подходящий к следам на ковре столик. При первом обходе девушка не нашла ничего подходящего и, только проверяя все еще раз, обнаружила в нише под окном гостиной карточный стол.

– Бинго!

Они раскрыли его и уставились на зеленое сукно, порадовавшее их как различными отметинами и пятнами, так и легким запахом ксилола. В нескольких местах на ткани виднелись следы грима.

– Полу хватит этого количества, чтобы определить цвет кожи! – радостно воскликнула Делия.

– А это что? – Хелен показала на бесцветное пятно. Она понюхала его. – Может, смазка от презерватива, как ты думаешь?

– Похоже. И никаких следов спермы. Половое орудие дало осечку.

Делия сложила столик.

– Есть ли здесь еще что-нибудь? Надо найти до того, как приедут дактилоскописты.

Но они больше ничего не обнаружили.

– Где он ее поджидал? – спросила Хелен.

– Думаю, прямо за входной дверью. У Мэгги Драммонд в гостиной стояло высокое кресло, а у Меланты спрятаться негде. Он набросился на нее сразу, как только она вошла.

– Делия, ты веришь, что он придерживается трехнедельного цикла? Веришь?

– Похоже на то. И если размышлять о будущих нападениях, то стоит придерживаться этой гипотезы из лаборатории идей нашего капитана.

– Лаборатория идей? – воскликнула Хелен. – Я хочу открыть собственную лабораторию идей здесь и сейчас, и с тобой Делия, с тобой! Почему мы всегда должны ждать указаний мужчин, скажи мне? Для меня очевидно, что у этой девушки с прошлого года не было времени на вечеринки, если не больше. Кроме того, у нее имелись серьезные отношения с ординатором, который тоже вряд ли ходил на вечеринки. Они встречались в определенном месте, вовсе не на вечеринках у Марка Шугамена. Ник не прав, но он – мужчина, потому его словам верят.

Делия нахмурилась:

– Хелен, на миг перестань думать об убийстве и поразмысли над собственным поведением. Сейчас ты пытаешься переложить на Ника всю ответственность за твое исключение из ближайшего окружения капитана. Словно именно он не позволил тебе стать частью команды. Ты импульсивна и амбициозна. И я не виню капитана за то, что он поставил тебя на место, глупая девчонка! Ты слишком настырна. Американские военные говорят такую замечательную фразу: приспосабливайся или убирайся прочь.

В комнате повисла тишина. Хелен стала пунцовой от стыда.

– Я сожалею о сказанном.

– Надеюсь. – И тут Делия неожиданно возмутилась: – Я, конечно, люблю и уважаю нашего босса, но нельзя же быть таким невнимательным. Он уехал на нашей единственной машине. В результате мы оказались в затруднительном положении.