Текст книги "Никогда, Никогда (ЛП)"
Автор книги: Колин Гувер
Соавторы: Таррин Фишер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Коллин Хувер, Таррин Фишер
Никогда, Никогда
Книга посвящается всем, кроме Сандей Коллетти.
1 – Чарли
Грохот. Книги падают на грязный линолеум, проезжают пару футов, делая круг, и останавливаются у моих ног. Моих ног. Я не узнаю черные сандалии или красные ногти, но они двигаются по моему велению, что делает их моими. Верно?
Пронзительный звонок.
Я вскакиваю на ноги с быстро бьющимся сердцем. Перевожу взгляд слева направо, осматривая местность и пытаясь не выдать себя.
«Что это был за звонок?»
«Где я?»
В кабинет спешно заходят дети с рюкзаками на плечах; они непрестанно болтают и смеются. «Школьный звонок». Они садятся за парты, перекрикивая друг друга. Краем глаза я замечаю какое-то движение у своих ног и вздрагиваю от удивления. Кто-то наклонился и собирал книги с пола; покрасневшая девочка в очках. Прежде чем встать, она смотрит на меня с намеком на страх, а затем быстро удаляется. Люди смеются. Когда я оглядываюсь, то сначала думаю, что они насмехаются надо мной, но нет – над девочкой в очках.
– Чарли! – кричит кто-то. – Ты это видела? – А затем: – Чарли… в чем дело… эй…?
Мое сердце колотится с бешеной скоростью.
«Где я? Почему ничего не помню?»
– Чарли! – шипит кто-то. Я оглядываюсь.
«Кто эта Чарли? Которая из них?»
Детей так много; блондины, шатены, с гнездом на голове, с очками, без очков…
За ними следует мужчина с портмоне. Он ставит его на стол.
«Учитель. Я в кабинете, а это учитель. Интересно, школа или колледж?»
Я внезапно встаю. Я не должна быть здесь. Все сидят, но я стою… иду.
– Куда вы собрались, мисс Винвуд? – Преподаватель смотрит на меня поверх очков, копаясь в стопке бумаг. Затем кладет их на стол с такой силой, что я подпрыгиваю. Должно быть, я и есть мисс Винвуд.
– У нее судороги! – кричит кто-то из учеников. Остальные прыскают от смеха. Я чувствую, как по спине и рукам пробежали мурашки. Они смеются надо мной, вот только я понятия не имею, кто эти люди.
– Заткнись, Майкл, – говорит какая-то девушка.
– Я не знаю, – говорю я, впервые слыша свой голос. Он слишком писклявый. Я прочищаю горло и пробую снова: – Я не знаю. Я не должна здесь находиться.
Смех возрастает. Я оглядываюсь на плакаты на стенах, на лица президентов с датами под ними. «Кабинет истории? Значит, школа».
Мужчина – учитель – наклоняет голову вбок, будто я сказала что-то глупое.
– И где же еще вы должны находиться в день теста?
– Я… не знаю.
– Садитесь, – говорит он. Не знаю, куда бы я направилась, если бы ушла. Я поворачиваюсь и возвращаюсь на место. Девочка в очках поднимает взгляд, когда я прохожу мимо, но тут же отводит его.
Стоит мне сесть, как учитель начинает раздавать бумаги. Он ходит между парт, монотонным голосом рассказывая, сколько процентов от финальной оценки займет тест. Когда он доходит до моей парты то замирает, насупив брови.
– Не знаю, чего вы пытались добиться. – Он тыкает мясистым пальцем в мой стол. – Но с меня хватит! Еще одна выходка, и я отправлю вас к директору. – Он громко кладет передо мной тест и переходит к следующему ученику.
Я не киваю, никак не реагирую. Просто пытаюсь решить, что делать дальше. Объявить всей комнате, что я не имею ни малейшего понятия, кто я и где я… или отвести его в сторону и сказать на ушко? Но он сказал, что больше не будет терпеть мои выходки. Я опускаю взгляд на бумаги перед собой. Остальные уже склонились над тестами и яро что-то пишут карандашом.
ЧЕТВЕРТЫЙ УРОК
ИСТОРИЯ
МИСТЕР ДАЛКОТТ
Чуть ниже нужно вписать имя. Свое, естественно, но я не знаю, как меня зовут. «Мисс Винвуд» – так он меня назвал.
Почему я не помню собственного имени?
Или где я?
Или кто я?
Все склонили головы над тестом, кроме меня. А я все так же сижу и смотрю перед собой. Мистер Далкотт прожигает меня взглядом из-за своего стола. Чем дольше я сижу, тем краснее его лицо.
Время идет, но мой мир остановился. В конце концов, преподаватель встает и уже открывает рот, чтобы что-то сказать мне, но тут звенит звонок.
– Положите тест на мой стол при выходе, – говорит он, не сводя с меня глаз. Остальные ученики быстро исчезают за дверью. Я встаю и следую за ними, так как не знаю, что еще делать. Опускаю взгляд в пол, но все равно чувствую ярость мистера Далкотта. Не понимаю, почему он так злится. Я выхожу в коридор, обрамленный по обеим сторонам рядами голубых шкафчиков.
– Чарли! – кричит кто-то. – Чарли, подожди!
Секундой позже меня берут за руку. Я ожидаю, что это девочка в очках; сама не знаю почему. Но нет. Зато теперь я знаю, что меня зовут Чарли. Чарли Винвуд.
– Ты забыла сумку, – говорит девушка, вручая мне белый рюкзачок. Я забираю его, гадая, лежат ли внутри кошелек и водительские права. Незнакомка продолжает цепляться за мою руку; так мы и идем. Она ниже меня, с длинными темными волосами и блестящими карими глазами на пол лица. Прекрасная и потрясающая.
– Чего ты так странно вела себя на уроке? – спрашивает она. – Спихнула книги креветки на пол, а затем и вовсе отключилась.
Я чувствую запах ее духов; знакомый и слишком приторный, как аромат миллиона цветов, борющихся за внимание. Я вспоминаю девочку в очках, выражение ее лица, когда она нагнулась за книгами. Если я это сделала, то почему ничего не помню?
– Я…
– Сейчас время ланча, ты куда идешь? – Она тянет меня в другой коридор, мимо моря учеников. Они все смотрят на меня… как бы исподтишка. Мне любопытно, знают ли они меня, и почему я не знаю себя. Сама не понимаю, почему я не скажу ей или мистеру Далкотту, не схвачу мимо проходящего человека и не признаюсь, что понятия не имею, кто я и где я. К тому моменту, как я начинаю всерьез обдумывать эту идею, мы проходим через двойные двери в кафетерий. Шум и цвет; тела с уникальными запахами, яркие флуоресцентные лампы, которые никого не красят. «О боги». Я хватаюсь за свою футболку.
Девушка, идущая со мной под руку, не замолкает. Эндрю то, Марси се. Ей нравится Эндрю, и она ненавидит Марси. Кто эти люди? Она подводит меня к очереди за едой. Мы берем салат и диетическую колу. Затем ставим подносы на стол. За ним уже сидят четыре мальчика и две девочки. Мы замыкаем группу, и того поровну. Каждой девушке по паре. Все смотрят на меня с ожиданием, словно я должна толкнуть речь или нечто подобное. Единственное свободное место рядом с темноволосым парнем. Я медленно присаживаюсь, уперевшись руками в стол. Он поглядывает на меня, а затем склоняется над своим подносом. Я замечаю крошечные капельки пота на его лбу, прямо вод волосами.
– Вы иногда такие забавные, – говорит блондинка напротив меня. Она переводит взгляд с меня на моего соседа. Тот отрывается от своих макарон, и я понимаю, что он просто развозит еду по тарелке. Парень не съел ни кусочка, несмотря на занятой вид. Он смотрит на меня, я – на него, а затем мы оба переводим взгляд на блондинку.
– Между вами что-то произошло, о чем нам стоит знать?
– Нет, – говорим мы в унисон.
Он мой парень. Это понятно из того, как к нам относятся. Он внезапно улыбается своими белоснежными зубами и кладет руку мне на плечи.
– У нас все хорошо, – говорит он, слегка пожимая мне предплечье. Я автоматически напрягаюсь, но когда шесть пар глаз переводятся на меня, я отклоняюсь и подыгрываю ему. Как же страшно не знать, кто ты такой – а еще страшнее сделать неправильные выводы. Сейчас я вправду напугана. Все зашло слишком далеко. Если я что-то скажу, то покажусь… сумасшедшей. Его проявление любви, похоже, всех успокаивает. Всех, кроме… него. Остальные продолжают беседу, но все слова сливаются в единый поток: футбол, вечеринка, снова футбол. Мой сосед смеется и поддерживает разговор, не убирая руку с моих плеч. Они зовут его Силас. А меня – Чарли. Темноволосая девушка с большими глазами – Анника. Все остальные имена поглотил шум.
Наконец, ланч подходит к концу, и мы встаем. Я иду рядом с Силасом, или, скорее, он рядом со мной. Понятия не имею, куда направляюсь. Анника становится по другой бок, переплетая со мной руки и болтая о тренировке группы поддержки. У меня уже клаустрофобия развилась от этой девушки! Когда мы доходим до разветвления в коридоре, я наклоняюсь к ней и шепчу на ухо:
– Можешь отвести меня на следующее занятие?
Ее лицо становится серьезным. Она отходит, чтобы сказать что-то своему парню, а затем снова переплетается со мной руками.
Я поворачиваюсь к Силасу:
– Анника проведет меня на следующий урок.
– Хорошо, – похоже, он чувствует облегчение. – Увидимся… позже. – Он уходит в противоположную сторону.
Анника поворачивается ко мне, как только он скрывается из вида.
– Куда это он?
– На занятие, – я пожимаю плечами.
Она недоуменно качает головой.
– Я вас совсем не понимаю. То вы отлепиться друг от друга не можете, то ведете себе так, будто вам трудно находиться в одной комнате! Тебе пора бы принять решение насчет него, Чарли.
Она замирает у двери в кабинет.
– Это мой… – говорю я, чтобы увидеть, заспорит ли она. Но нет.
– Позвони мне позже, – говорит девушка. – Я хочу узнать о прошлой ночи.
Я киваю. Когда она исчезает в море лиц, я захожу в кабинет. Не знаю, где сесть, потому дохожу до заднего ряда и занимаю место у окна. Я рано, потому решаю покопаться у себя в рюкзачке. Между парочкой блокнотов и косметичкой зажат кошелек. Я достаю его и обнаруживаю водительские права с фотографией улыбающейся темноволосой девушкой. Меня.
ШАРЛИЗ МАРГАРЕТ ВИНВУД.
2417 ГОЛКОРТ-ВЭЙ,
НОВЫЙ ОРЕЛАН, ЛА.
Мне семнадцать. Мой день рождения двадцать первого марта. Я живу в Луизиане.
Я изучаю фотографию в левом верхнем углу и не узнаю лица. Оно мое, но я никогда не видела его прежде. Я… симпатичная. И у меня есть с собой всего двадцать восемь долларов.
Люди постепенно занимают стулья, но место рядом со мной остается пустым, словно все остальные боятся сидеть здесь. У меня занятие испанского. Учительница красивая и молодая; ее зовут миссис Кардона. Она не смотрит на меня с ненавистью, в отличие от многих других. Мы начинаем со времен.
У меня нет прошлого.
У меня нет прошлого.
Спустя пять минут дверь в кабинет открывается. Силас заходит с потупленным взглядом. Я думаю, что он здесь, чтобы что-то мне сказать или принести. Морально готовлюсь притворяться, но миссис Кардона отпускает шутку насчет его опоздания. Он занимает единственное свободное место рядом со мной и смотрит вперед. Я – на него. Я не перестаю на него пялиться, пока парень, наконец, не поворачивает ко мне голову. По его виску стекает капелька пота.
Его глаза широко распахнуты.
Прямо как мои.
2 – Силас
«Три часа».
Прошло почти три часа, а мой разум все еще во мгле.
Нет, не во мгле. Даже не в густом тумане. Впечатление, будто я брожу по комнате в кромешной тьме, пытаясь найти выключатель.
– Ты в порядке? – спрашивает Чарли. Я смотрел на нее с пару секунд, пытаясь найти хоть что-то знакомое в лице, которое должно быть для меня родным.
Безуспешно.
Она опускает взгляд на парту, и ее густые черные волосы падают завесой между нами. Я хочу получше ее рассмотреть. Мне нужно за что-то ухватиться, за что-то знакомое. Хочу знать о ее родинке или пятнышке на коже до того, как увижу их. Я нуждаюсь хоть в чем-то узнаваемом. Я ухвачусь за любую ее частичку, которая сможет убедить меня, что я не схожу с ума.
Наконец, она поднимает руку и убирает волосы за ухо. Затем смотрит на меня парой больших и совершенно незнакомых мне глаз. Морщинка между ее бровями углубляется, и девушка начинает покусывать палец.
Она волнуется за меня. Или за нас.
Нас.
Мне хочется спросить, знает ли она, что со мной произошло, но это может ее напугать. Как объяснить, что она для меня незнакомка? Как вообще можно такое кому-либо объяснить? Последние три часа я пытался вести себя естественно. Поначалу я был убежден, что принял какой-то запрещенный препарат, из-за которого потерял сознание, но тут проблема в другом. Я не накурен и не пьян, хоть не имею не малейшего понятия, откуда я это знаю. Я не помню ничего, что было до этих трех часов.
– Эй. – Чарли тянет руку, будто собирается меня коснуться, но затем убирает ее. – С тобой все нормально?
Я цепляюсь за рукав рубашки и вытираю влажный лоб. Когда она снова поднимает на меня взгляд, я вижу беспокойство в ее глазах. Я выдавливаю улыбку.
– Все нормально, – бормочу я. – Долгая ночь.
Как только слова слетают с моих губ, я съеживаюсь. Кто его знает, какая ночка у меня была, а если я действительно встречаюсь с девушкой напротив, тогда подобные слова вряд ли ее успокоят.
Ее глаз подергивается, и она наклоняет голову.
– И почему же она была долгой?
«Черт».
– Силас. – Голос доносится из передней части кабинета. Я поднимаю голову. – Хватит болтать, – говорит учительница. Она возвращается к своим инструкциям, не заботясь о моей реакции на то, что меня вычитали. Я быстро оглядываюсь на Чарли и тут же опускаю взгляд в парту. Обвожу пальцами имена, вырезанные в дереве. Девушка все еще смотрит на меня, но я ее игнорирую. Переворачиваю ладонь и провожу двумя пальцами по мозолям.
«Я работаю? Зарабатываю на жизнь кошением газонов?»
Может, это от футбола. Во время ланча я решил воспользоваться моментом и внимательно посмотреть на окружающих меня людей. Я узнал, что сегодня днем у меня тренировка по футболу. Понятия не имею, где и когда, но удалось же мне как-то прожить с этим незнанием последние пару часов. Может, сейчас я и лишен воспоминаний, но я хорошо умею притворяться. Даже слишком.
Я переворачиваю вторую руку и нахожу идентично мозолистую ладонь.
«Может, я живу на ферме…»
Нет. Не живу.
Бог его знает, откуда мне это известно, но даже без возможности обратиться к памяти, у меня мгновенное чутье на то, какие из моих предположений верны, а какие нет. Возможно, это просто метод исключения, а не интуиция или воспоминания. К примеру, мне не кажется, что кто-то живущий на ферме мог бы позволить себе одеться так, как я. А на мне хорошая одежда. «Стильная?». Глядя на мою обувь, если бы кто-то спросил, богатые ли у меня родители, я бы ответил положительно. Хоть я их и не помню.
Я не знаю, где живу, с кем живу, похож ли я на маму или на отца.
Я даже не знаю, как я выгляжу!
Я резко встаю, громко отодвигая парту на пару сантиметров. Все ученики оборачиваются ко мне, не считая Чарли – она и так пялилась на меня с момента, как я сел рядом. В ее глазах нет любопытства или доброты.
Лишь осуждение.
Учительница сердито смотрит на меня, но не кажется удивленной, что все переключили свое внимание на меня. Она просто услужливо стоит, ожидая, когда я объявлю причину столь внезапному нарушению урока.
Я сглатываю.
– Туалет. – Мои губы липкие. Во рту сухо. В голове суматоха. Я не ожидаю ее разрешения, прежде чем направиться к выходу. Чувствую на себе взгляды учеников, проходя через дверь.
Поворачиваю направо и дохожу до конца коридора, так и не найдя уборную. Возвращаюсь назад, пробегая мимо кабинета, и за углом обнаруживаю туалет. Я открываю дверь, надеясь на пару минут уединения, но кто-то уже стоит спиной ко мне у писсуара. Я поворачиваюсь к раковине, но не смотрю в зеркало. Опускаю взгляд вниз, хватаясь за бортики раковины и крепко сжимая их. Делаю вдох.
Если я посмотрю на себя, мое отражение могло бы активировать память или хотя бы вызвать крошечное чувство узнавания. Что-нибудь. Что угодно.
Парень, стоявший у писсуара секунду назад, теперь стоит рядом со мной, прислонившись к раковине и сложив руки. Оглянувшись, я замечаю его сердитый взгляд. Его волосы такие светлые, что кажутся белыми. Кожа бледная, напоминает мне медузу. Почти прозрачная.
«Я помню, как выглядит медуза, но понятия не имею, что обнаружу, посмотрев на себя в зеркало?»
– Дерьмово выглядишь, Нэш, – ухмыляется он.
«Нэш?»
Все остальные звали меня Силасом. Должно быть, Нэш – моя фамилия. Я бы глянул в бумажник, но его нет в кармане. Просто пачка денег. Бумажник я поискал первым делом, после того как… ну, как это случилось.
– Неважно себя чувствую, – ворчу я в ответ.
С пару секунд парень молчит. Просто смотрит на меня с тем же выражением, с каким смотрела Чарли в кабинете, но без беспокойства и с куда большим удовлетворением. Он ухмыляется и отталкивается от раковины. Даже выпрямившись, он все равно на пару сантиметров ниже меня. Парень делает шаг вперед, и, судя по его взгляду, он собирается ко мне подойти не из беспокойства о моем здоровье.
– Мы все еще не решили вопрос с пятницы, – говорит он. – Ты поэтому здесь? – Его ноздри раздуваются, а руки напрягаются у боков, сжимаясь в кулаки.
С две секунды я мысленно спорю с собой, понимая, что если отступлю, то буду выглядеть трусом. Тем не менее, я также понимаю, что если начну наступать на него, то брошу ему вызов, а мне не хочется сейчас с этим разбираться. У него определенно какие-то проблемы со мной, что бы я ни натворил в пятницу, что так его взбесило.
Я нахожу компромисс и никак не реагирую. «Сделай непринужденный вид».
Я лениво перевожу взгляд на раковину и поворачиваю кран, включая воду.
– Разберемся на поле, – говорю я. И тут же хочу забрать слова назад. Как-то не подумал, что он может и не играть в футбол. Сделал предположение из-за его телосложения, но если я не прав, мой комментарий не имеет смысла. Я задерживаю дыхание, ожидая, когда он меня исправит или выведет на чистую воду.
Но этого не происходит.
Он смотрит на меня с пару секунд, а затем проталкивается к выходу, намеренно врезаясь в меня по пути. Я набираю воду в руки и делаю глоток. Вытираю рот тыльной стороной ладони и поднимаю взгляд. На себя.
На Силаса Нэша.
Что это вообще за имя такое?!
Я пялюсь без всяких эмоций на незнакомую пару темных глаз. Впечатление, будто я никогда не видел их прежде, несмотря на факт, что, скорее всего, регулярно смотрел в эти глаза с тех пор, как дорос до зеркала.
Человек в отражении мне так же знаком, как девушка, с которой – по словам какого-то парня по имени Эндрю – я «сплю» уже два года.
Человек в отражении мне так же знаком, как каждый аспект моей жизни.
Соответственно, вообще не знаком.
– Кто ты? – шепчу я ему.
Дверь в туалет медленно открывается, и я перевожу на нее взгляд. Появляется чья-то рука. Я узнаю блестящий красный лак на кончиках ее пальцев. «Девушка, с которой я «сплю» уже два года».
– Силас?
Я выпрямляюсь и поворачиваюсь лицом к двери, когда она заглядывает внутрь. Наши взгляды встречаются на пару секунд. Затем она отворачивается, осматривая туалет.
– Здесь только я.
Девушка кивает и проходит в уборную, несмотря на свою неуверенность. Хотел бы я знать, как убедить ее, что все в порядке, чтобы в ней не зарождались подозрения. Я также хотел бы помнить ее или наши отношения, потому что мне хочется ей рассказать. Мне нужно ей рассказать. Чтобы знал кто-то еще; чтобы я мог задать вопросы.
Но как парень может сказать своей девушке, что понятия не имеет, кто она такая? Да и кто он сам такой?
«Он и не может. Он притворяется, как с остальными».
В ее глазах витают сотни незаданных вопросов, и мне тут же хочется избежать их всех разом.
– Я в порядке, Чарли. – Я улыбаюсь, как и должен. – Просто неважно себя чувствую. Возвращайся на урок.
Она не двигается.
И не улыбается.
Девушка остается стоять на месте, игнорируя мои инструкции. Она напоминает мне одного из животных на пружинке, на которых катаются дети на площадках. Ты толкаешь, а они возвращаются с удвоенной силой. Мне кажется, если бы кто-то толкнул ее за плечи, она бы отклонилась, затем вернулась в первоначальное положение и по инерции толкнула бы в ответ.
Не помню, как называются эти штуки, но делаю мысленную заметку, что их образ вертится в голове. Я сделал много подобных заметок за последние три часа.
Я старшеклассник.
Меня зовут Силас.
Возможно, Нэш — моя фамилия.
Мою девушку зовут Чарли.
Я играю в футбол.
Я знаю, как выглядит медуза.
Чарли наклоняет голову, и ее губы слегка подергиваются в улыбке. Затем они приоткрываются, и на мгновение я слышу лишь ее нервное дыхание. Когда она, наконец, формирует слова, мне хочется спрятаться от них. Попросить ее закрыть глаза и досчитать до двадцати, чтобы я мог убежать и не слышать ее вопроса.
– Какая у меня фамилия, Силас?
Ее голос как дым. Мягкий, тонкий и испаряющийся в конце.
То ли у нее отличная интуиция, то ли у меня ужасно выходит скрывать тот факт, что я ничего не знаю. На мгновение я задумываюсь, а не рассказать ли ей правду. Если она мне поверит, то сможет ответить на многие вопросы. Но если нет…
– Малышка, – я расслабленно смеюсь. «Я называю ее малышкой?» – Что за вопросы такие?
Она перестает опираться на ногу, которая, как я думал, приклеилась к полу, и делает шаг вперед. Затем еще один. Она продолжает приближаться, пока не оказывается в шаге от меня; достаточно близко, чтобы я мог учуять ее запах.
«Лилии».
От нее пахнет лилиями, и я понятия не имею, почему знаю, как они пахнут, и при этом не помню человека перед собой.
Ее глаза ни на секунду не отрываются от моих.
– Силас, какая у меня фамилия?
Я активно работаю челюстью, а затем снова поворачиваюсь лицом к раковине. Наклоняюсь и крепко хватаюсь за нее двумя руками. Медленно поднимаю взгляд, пока не встречаю ее в отражении.
– Твоя фамилия? – Во рту снова сухо, и мой голос звучит хрипло.
Девушка ждет.
Я отворачиваюсь и смотрю в глаза незнакомого парня в зеркале.
– Я… я не помню.
Ее отражение исчезает, за чем следует громкий шмяк. Напоминает мне о звуке на рынке Пайкс, когда они кидают рыбу и ловят в вощеную бумагу.
Шмяк!
Я поворачиваюсь и обнаруживаю ее лежащей на полу с закрытыми глазами и вытянутыми руками. Тут же сажусь рядом и поднимаю ее голову, но стоило мне приподнять девушку с пола, как ее глаза затрепетали.
– Чарли?
Она резко всасывает воздух и садится. Выбирается из моей хватки и отталкивает меня, будто боится. Я все равно держусь рядом, на случай, если она попытается встать, но не тут-то было. Она остается на полу, прижав ладони к плиточному полу.
– Ты потеряла сознание.
– Я в курсе, – хмурится она.
Я молчу. Наверное, мне стоило бы знать, что значат все ее выражения. Но я не знаю, напугана она, зла или…
– Я запуталась, – говорит она, качая головой. – Я… можешь… – она замолкает, а затем пытается встать. Я встаю с ней, но вижу, что ей это не нравится, судя по суровому взгляду на мои приподнятые руки, готовые подхватить ее на случай очередного обморока.
Чарли отходит от меня на два шага и скрещивает руку на груди. Затем начинает пожевывать большой палец второй руки. Она тихо изучает меня с мгновение, затем достает палец изо рта и сжимает ладонь в кулак.
– Ты не знал, что у нас общее занятие после ланча. – В ее голосе слышится намек на осуждение. – Ты не знаешь мою фамилию.
Я качаю головой, признавая два неоспоримых факта.
– Что ты помнишь? – спрашивает она.
Чарли напугана. Взволнована. Подозрительна. Наши эмоции отражают друг друга, и тут до меня доходит.
Она может казаться незнакомой. Я могу казаться незнакомым. Но наши действия – и поведение – абсолютно одинаковы.
– Что я помню? – повторяю я в попытке потянуть время на пару секунд и найти опору своим подозрениям.
Она ждет ответа.
– Историю, – я пытаюсь вспомнить все, что в моих силах. – Книги. Я видел, как девочка уронила книги. – Я хватаю себя за шею и пожимаю ее.
– О Боже. – Она делает быстрый шаг в мою сторону. – Это… это первое, что я помню!
Сердце подпрыгивает до горла.
Девушка начинает качать головой.
– Мне это не нравится. Бред какой-то. – Она кажется такой спокойной; я куда более взволнован. У нее уверенный голос. Я вижу страх лишь в ее глазах. Я бездумно притягиваю ее к себе, но больше ради собственного облегчения, чем из попытки успокоить ее. Она не отодвигается, и на секунду я гадаю, нормально ли это для нас. Были ли мы влюблены?
Я укрепляю хватку, пока не чувствую, как она напрягается.
– Нам нужно с этим разобраться, – говорит она, уходя из моих объятий.
Мой первый инстинкт – сказать ей, что все будет хорошо, я со всем разберусь. Меня охватывает всеобъемлющее желание защитить ее – только я понятия не имею, как это сделать, когда мы оба сталкиваемся с одной и той же реальностью.
Звенит звонок, оповещающий о конце испанского. Через пару секунд туалет наверняка наполнится людьми. Дверцы шкафчиков захлопнутся. Нам придется узнать, какой наш следующий урок. Я беру ее за руку и тяну за собой, открывая дверь в уборную.
– Куда мы? – спрашивает Чарли.
Я оглядываюсь и пожимаю плечами.
– Без понятия. Я просто хочу уйти.
