Текст книги "Тайное значение денег"

Автор книги: Клу Маданес

Соавторы: Клаудио Маданес
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Как не отдавать

Давать что-то детям можно таким образом, что это будет способствовать их развитию и повысит их самооценку. Но можно давать и таким образом, что это будет подрывать самоуважение детей, станет мешать их развитию и собьет их с правильного пути. Чем богаче семья, тем легче давать не так, как надо.

– Я снова поступил с женой, как последний сукин сын, – спокойно сказал Брюс, войдя ко мне в кабинет. Рваные голубые джинсы, старая майка и длинные волосы придавали ему неопрятный вид; он был небрит и выглядел безразличным ко всему.

Брюс был направлен на терапию решением суда за разнообразные проступки – жестокое обращение с женой, множество случаев вождения автомобиля в нетрезвом виде, хранение наркотиков с целью сбыта, уклонение от содержания детей и покушение на убийство. Он был профессиональным мотогонщиком и завоевал несколько призов на национальных соревнованиях.

«Персонаж из Хемингуэя!» – подумала я про себя. За время своей работы в качестве терапевта я научилась спокойно относиться к большинству жизненных проблем. В этот день передо мной уже прошла обычная вереница несчастных супружеских пар и бунтующих подростков с отчаявшимися родителями. Все это мне уже наскучило, но тут я насторожилась. Брюс показался мне нестандартным пациентом.

– Мне двадцать девять лет, – сказал Брюс.

На вид ему было далеко за сорок. Я поняла, что имею дело с особо трудным случаем. «Какие утраты, понесенные Брюсом в жизни, помимо проигранных мотогонок, так отразились на нем, что он выглядит преждевременно состарившимся?» – вот первый вопрос, который у меня возник.

Утраты

Чтобы понять чьи-то жизненные утраты, мы должны сначала поинтересоваться его жизненными достижениями. Утраты воспринимаются как утраты лишь в сравнении с тем, что могло быть достигнуто. Я поняла, что прежде, чем говорить об утратах Брюса, следует поговорить о его достижениях. Я подумала, что смогу истолковать его достижения как проявление мужества.

Он был любителем риска (мне вспомнился рассказ Хемингуэя «Убийцы»). Я знала нескольких боксеров и автогонщиков, которые были на него похожи. В тот момент я еще не знала одного: в личности Брюса сочеталось двойственное отношение к богатым, свойственное Хемингуэю, и его восхищение теми, кто не боится риска.

Размышляя об этом, я оживилась. Брюс вызвал у меня интерес. И хотя на вид он ничем не отличался от обычного бродяги и оборванца, я высказала предположение, что он смелый человек и, наверное, совершил немало героических поступков.

– Да, мне случалось проявлять смелость, – согласился Брюс, польщенный моим комплиментом. – Только я всю жизнь впутывался во всякие истории с женщинами. Как-то я поколотил одного типа и отбил у него девчонку, – с гордостью сказал он. – Раза три-четыре она от меня уходила. Я покупал ей билет на самолет каждый раз, когда она собиралась уходить, а потом она возвращалась обратно. В конце концов в один прекрасный день эта девчонка забрала все мои деньги и ушла совсем. А через много месяцев явилась в слезах и сказала, что беременна, и я опять стал жить с ней.

«Довольно сложный способ проявления доброты», – пришло мне в голову. Я представила себе, как Брюс покупает билет на самолет, когда девушка выражает желание его бросить, потом опять покупает ей билет, как только та передумает, и в конце концов снова принимает ее, беременную от другого. Что делал с собой этот человек?

– Вы давно участвуете в мотогонках? – спросила я.

– Уж и не помню, – ответил Брюс. – Мой отец был автогонщиком. Он брал меня с собой на гонки. У меня был дорожный велосипед. – Заговорив о своем детстве, Брюс словно помолодел. – Я с детства ездил на велосипедах и мотоциклах. Мой отец с самого начала хотел, чтобы я когда-нибудь стал автогонщиком. – В голосе Брюса прозвучала ностальгия. Он грустно продолжал: Отец участвовал в гонках до тех пор, пока мне не исполнилось шестнадцать, а потом я сбежал из дома. Когда я через месяц вернулся, то узнал, что отец продал свою гоночную машину и все снаряжение. – Брюс помолчал, потом продолжил: Всю жизнь на гонках он орал на меня, колотил и ругал при всех, при своих приятелях. Стоило мне подать ему не тот ключ, как он начинал ругаться и злиться.

В голосе Брюса не было злобы – только грусть.

– А потом отец продал свою машину, чтобы я никогда не стал гонщиком. Вот за что я зол на отца. Просто хочется как следует стукнуть его по башке или сделать что-нибудь в этом роде. Я был единственный, кто хотел стать автогонщиком, как он. Мой самый старший брат пошел служить в армию; другой брат, мотогонщик, стал наркоманом. Оставался я. А мне это нравилось.

Из рассказа Брюса о том, как он стал гонщиком, вырисовывался характер его отца. «Еще один сукин сын? – подумала я. – Что это за отец, который навязывает сыну карьеру автогонщика, а потом продает свою машину и не дает сбыться мечте, которую сам породил?» К этому времени я пришла к убеждению, что отец был еще хуже Брюса.

Семейные узы

– Вы поддерживаете связь с братьями и сестрами? – спросила я.

– В общем, нет. Из нас ничего хорошего не вышло, из всех до единого, кроме самого старшего брата, а с ним я давно не вижусь.

Очевидно, преступные наклонности Брюса являлись общей чертой семьи, где главным сукиным сыном был отец, с которого все брали пример. В большинстве семей роль проблемного ребенка достается кому-то одному из детей, а остальные имеют возможность добиться успеха в жизни. В данном случае, по-видимому, у всех детей существовали проблемы, за исключением самого старшего, который в шестнадцать лет пошел служить в армию.

Брюс продолжал рассказывать, что в жизни его братьев и сестер фигурировали алкоголизм, наркомания и жестокость. Слушая его, я решила, что он вот-вот расскажет, как его отец остался без денег или серьезно заболел. Многолетний опыт научил меня, что антисоциальное поведение, которым, по словам Брюса, отличались и он сам, и его братья и сестры, часто объясняется отчаянием, которое испытывают из-за того, что нельзя помочь кому-то из родителей, умирающих или живущих в нищете.

– А как обстоят дела у вашего отца? – спросила я.

К моему удивлению, Брюс ответил:

– Прекрасно. Он зарабатывает три сотни тысяч в год.

– Где? – удивленно спросила я.

– На работе. Он начальник отдела маркетинга в одной корпорации.

– Вы меня удивили. Значит, вам предстоит унаследовать большие деньги?

Я пыталась понять, что может вытекать из этой новой информации.

– Не думаю. Скорее, я бы написал ему: пусть забудет, что я его сын.

– Неужели? – Я снова была удивлена, что Брюс хочет отказаться от наследства.

– Ну да, – ответил Брюс. – И, между прочим, это он платит за мое лечение.

Деньги как средство кого-то проучить

Я почесала в затылке. Почему Брюс не хотел получать отцовские деньги? Подобный отказ можно было бы ожидать от преуспевающего молодого человека, стремящегося показать, что может обойтись и без помощи. Но от неудачника, преступника, торговца наркотиками? Почему Блюс не хочет брать отцовские деньги? Я вспомнила, как Брюс сказал, что из его братьев и сестер тоже ничего хорошего не вышло, и подумала: «Это не может быть делом рук одного поколения. Нужно не одно поколение, чтобы вырастить таких неудачников». Брюс в еще большей степени олицетворял экзистенциальную дилемму, чем любой персонаж Хемингуэя. Не поискать ли его прообраз в книгах Сартра?

Я очнулась от своих раздумий, услышав, как Брюс произнес:

– Моя жена думает, что у меня будет куча денег, потому что у моего дяди куча денег, и у бабушки тоже их немало. Она много лет давала мне деньги. И отец тоже помогал мне выпутываться из всяких передряг. Он купил мне дом, и я должен был только оплачивать квартирную плату, но я этого не делал, потому что пил и кололся. Отцу мы все просто надоели до смерти. Я всегда звонил ему, когда впутывался в какую-нибудь историю и мне нужны были деньги. И остальные делали то же самое.

«Тот факт, что этот гонщик и криминальный тип – сын человека, преуспевшего в жизни, многое в нем объясняет», – подумала я, а Блюс продолжал жаловаться на то, как отец всегда говорил ему, чтобы он работал в нескольких местах и зарабатывал деньги на оплату учебы в школе. Его отец воплотил в себе американскую мечту – выбился из бедности в богачи. При этом он был щедр и отдал немалую сумму матери Брюса. Обычная дилемма для людей подобного типа: добиваясь от детей понимания, родители хотят, чтобы те на себе почувствовали, что такое бедность, настоящая цена денег и борьба за существование. По этой причине они изо всех сил стараются не баловать детей, постоянно подвергают их испытаниям и бросают им вызов, чтобы воспитать у них независимость характера. Опасность здесь состоит в том, что ребенок часто воспринимает подобное представление о воспитании как проявление враждебности к нему и как унижение, считая такое отношение нарушением негласного договора между родителями и детьми, согласно которому родители обязаны оберегать своих детей и помогать им: в жизни они и без того сталкиваются со множеством препятствий.

Такой конфликт обычно достигает своей кульминации в ранней юности, когда враждебность и бунт проявляются открыто. Отец вырастил из Брюса гонщика, что само по себе ненормально: большинство родителей хотят, чтобы их дети достигли того же социально-экономического уровня, с которого начинали они сами, или же превзошли его, обычно не поощряя занятий подобного рода, занятий, опасных для жизни. Однако, когда отец так сурово и непоправимо наказал подростка, продав все свое гоночное снаряжение, он превратил юношеский бунт и враждебность в перманентное состояние. Теперь Брюс в одинаковой степени не мог ни участвовать в гонках, ни заняться каким-нибудь бизнесом.

Нанесение такой обиды часто приводит к тому, что вместо разрыва с родителем у подростка возникает симптом. Поэтому, когда отец подарил Брюсу дом, но с условием выплачивать квартирную плату – из-за чего это не могло служить подлинным возмещением причиненного ущерба, – Брюс не выполнил данного условия. Отец не сумел оказать ему помощь напрямую, а сын не знал, как об этом попросить, и в результате Брюс обошелся отцу намного дороже, чем стоимость его обучения в колледже: отец был вынужден вносить за него залоги, оплачивать судебные издержки, лечение, задолженность по квартирной плате и рассрочке и осуществлять другие разнообразные платежи.

Власть бедности

Легко понять, почему деньги – это власть. Те, у кого есть деньги, обладают властью над теми, у кого их нет. Деньги позволяют не только помогать другим, но и подкупают их взятками, ставят в зависимость от себя и покупают любовь и уважение. Все мы начинаем жизнь детьми, когда у нас нет ничего, а у наших родителей – все. Мы полностью зависим от своих родителей. Некоторые родители поощряют эту зависимость, чувствуя, что только с помощью денег могут сохранить любовь и уважение детей. Однако большинство из нас способны найти собственные источники дохода и все же любят своих родителей независимо от того, обеспечивают ли они нас материально.

Но иногда ребенок чувствует себя настолько обиженным кем-то из родителей, что естественный процесс отделения отходит на второй план по сравнению с главной целью – жаждой отмщения. Причинить боль родителю теперь важнее, чем все остальное в жизни. Родитель должен расплатиться за нанесенную обиду.

Но при этом ребенок все же любит его. Оказавшись в таком двойственном положении, подросток или юноша решает, что самый лучший способ причинить боль родителю – причинить боль самому себе. Если он не сможет ничего добиться в жизни – даже прокормиться, – будет жить в постоянной нищете, сколько бы денег ни получал от семьи, это наверняка заставит родителя страдать. Кроме того, нищета позволяет сохранять те же взаимоотношения с родителем, при которых тот по-прежнему имеет все, а ребенок – ничего. Нищета дает ему в руки власть: родитель обречен постоянно что-то давать ему, а ребенок благодаря снижению своего социального статуса всегда будет получать.

У каждого есть что отдавать

Обычно дети, вырастая, отделяются от семьи с одобрения родителей, которые мягко, понемногу отлучают детей от дома. Когда этот процесс нарушается конфликтами и обидами и молодой человек сохраняет свою зависимость дольше обычного, родитель может начать сначала и проделывает все то же самое, что мог сделать раньше, чтобы помочь молодому человеку и ободрить его. Однако, если молодой человек уже не один год находится в положении неудачника, ему надо, прежде чем перестать получать, научиться отдавать.

До сих пор Брюс учился отдавать, заботясь о женщинах. Деньги переходили от отца к Брюсу, а от Брюса – к его женщинам. Он мог давать только тем, кого считал ниже себя. Однако теперь ему предстояло научиться давать тому, кого он считает стоящим выше. Если Брюс научится это сделать и почувствует себя равным отцу, он получит возможность от него отделиться.

Главной заботой в жизни Брюса стало получение помощи и денег от семьи. Теперь ему надо было почувствовать, что означает давать. Но прежде, чем предпринять что-либо в этом направлении, мне нужно было больше узнать о его семье.

– Есть ли кто-нибудь в вашей жизни, кто всегда находится рядом с вами, несмотря ни на что, – кто-нибудь такой, кем вы действительно восхищаетесь? – спросила я.

– Чтобы я мог позвать его на помощь, кто-нибудь такой, с кем можно поговорить? – И Брюс ответил на собственный вопрос так, как я и ожидала: – Ну, отец.

Но я была убеждена, что должны быть и другие.

– Ваш отец был с вами несмотря ни на что? – спросила я.

– Ну да, и он из-за меня очень огорчается, потому что я веду себя как последнее дерьмо. Была еще тетка, была сестра, мать…

Я не ожидала, что помощников окажется так много.

– Она хорошая мать? – продолжала я расспросы. – Она всегда с вами?

– Еще бабушка… Она мне как мать.

Вот оно! Я подумала, что только теперь Брюс назвал центральную фигуру.

– Бабушка по отцу, – продолжал он. – Например, когда я попал в аварию и предстояла операция, мне было очень плохо, и со мной в больнице находилась бабушка. Отец пойти туда не захотел. Он был на меня ужасно зол. Но бабушка всегда была со мной.

– Она всегда была с вами, – сказала я, – и заботилась о вас всю вашу жизнь.

– Она и сейчас пытается это делать. – Когда Брюс заговорил о бабушке, его голос и выражение лица смягчились.

Не брать, а отдавать

Я подумала: «Старушке, наверное, очень приятно, что внук ее любит, пусть даже он постоянно у нее что-то берет». Мне пришло в голову, не удастся ли добиться, чтобы Брюс начал давать что-нибудь своей бабушке и тем самым стал изменять свои взаимоотношения со всей семьей.

Но что можно дать старушке? Пожилые люди нередко участвуют в благотворительности и общественной деятельности. Если бы Брюс помогал своей бабушке, давая что-то тем, о ком она заботится, он тем самым давал бы и ей, и я достигла бы цели. Может быть, мне удалось бы добиться того, чтобы между ними возникла прочная связь, основанная на великодушии.

Меня ожидал сюрприз: я обнаружила, что такая связь уже существует.

– Может быть, ваша бабушка жертвует деньги или тратит свое время на благотворительные дела, скажем, на голодающих детей?..

Я не успела закончить вопрос, как Брюс перебил меня:

– Она раньше ухаживала за стариками в доме для престарелых. Я постоянно ходил к ним, когда был маленький.

– Вы? – удивленно спросила я. – Когда вы в последний раз там были?

– Думаю, что лет в одиннадцать-двенадцать.

– Я думаю, что вам, как и вашей бабушке, свойственно чувство сострадания, – сказала я. – Она посвятила часть своей жизни уходу за стариками.

– А я когда-то работал с умственно отсталыми, – сказал Брюс.

– Вы? Это потрясающе!

– Суд приговорил меня к общественным работам, и я думал, что буду просто заниматься каким-нибудь нудным делом, а потом мой адвокат рассказал мне про это.

– И вам понравилось?

– Ну да, – ответил Брюс, и видно было, что воспоминания об этом доставляют ему удовольствие. – Я, пожалуй, хотел бы снова повидаться и поработать с ними.

– Именно это я и имела в виду.

На какое-то мгновение передо мной приоткрылась скрытая сторона его характера: Брюс, который хочет помогать другим. Но это было лишь мгновение. Он не хотел оказаться в роли щедро дающего, потому что боялся лишиться того положения, которое занимал в семье, – положения постоянно получающего. Поэтому уже следующие его слова показали, что он снова стал прежним.

– У меня нет времени, и я не могу разъезжать по городу, – сказал он. (У него отобрали водительские права.) – Но все же это было неплохо. Мне нравилось. Они были вроде как мои ровесники, только умственно отсталые. Физически я от них как будто не отличался, но ощущение было странное.

– Если я спрошу, какие две вещи вам больше всего нравились, что вы ответите? – спросила я.

– Просто проводить время с ними и учить их. Они неплохие люди. – В голосе Брюса прозвучала нежность. – У меня по-своему мягкое сердце, хотя почти никто этого не знает. Вот Дебби знает, и моя бывшая жена знает, потому что они видели, как я расстраиваюсь и плачу. Они видели, когда меня что-то огорчало. Вы знаете, я же пытался покончить с собой. Я наделал много мерзостей; они знают, что я натворил в жизни. Есть еще пара близких друзей, но больше никому и в голову не может прийти, что я такой. Они думают, что я просто сукин сын.

– Ну вот, опять это ключевое слово, – заметила я, вспомнив, с чего начался наш сеанс.

Не давать волю самоуничижению

Я подумала, что подобное проявление самоуничижения – это способ уйти от какой бы то ни было ответственности. Если Брюс сукин сын, то от него и ожидать нечего. Чтобы стать ответственным взрослым человеком, Брюс должен был сам себя таким считать, а не объявлять сукиным сыном.

– А я и есть сукин сын, – продолжал Брюс. – Все мне это постоянно говорят, и я это признаю – согласен. Когда мне говорят, что я сукин сын, я отвечаю: «Ну и что? Я и есть сукин сын».

Я придвинулась к нему поближе.

– Должна заметить, что не всякий сукин сын стал бы, сидя здесь, с такой нежностью рассказывать мне о тех людях, с которыми работал.

– Ну да, – согласился Брюс, – но это у меня какая-то самостоятельная сторона характера.

– Это как раз та сторона, к которой я обращаюсь, – сказала я.

И я облегченно вздохнула: теперь я обращалась к тому Брюсу, который был добр, способен на сострадание и умен.

Снова к главной дилемме

Во второй главе этой книги я говорила, что одна из величайших дилемм, возникающих в нашей жизни, это переход человека от забот о нем со стороны родителей к его заботам о родителях. Чтобы совершить этот переход, ребенок должен иметь возможность помогать родителям. Родители, не позволяющие ребенку помогать им, становятся причиной возникновения самой серьезной патологии. Такой отец был и у Брюса.

В начале сеанса он рассказывал, как отец оскорблял и унижал его, когда сын пытался помогать ему во время гонок. Если кто-то не имеет возможности совершить подобный переход ко взрослой жизни, помогая своему отцу, он может совершить его, помогая какому-нибудь другому старшему члену семьи, в данном случае – бабушке.

Злоба

Отчаяние, вызванное тем, что человека недооценивают и он не имеет возможности помогать родителям, обычно порождает злобу и жестокость. Брюс многократно прибегал к насилию, используя его против других людей и себя самого. Ему было крайне необходимо научиться сдерживать злобу.

– Брюс, вы, кажется, говорили о том, что вам следует сдерживать злобу, – сказала я.

– Это всегда было для меня проблемой, даже если я один, – ответил Брюс.

– Вы об этом ясно сказали во время нашей первой встречи. – Я хочу поговорить об этом сейчас.

Злоба – проблема, к решению которой терапевты часто подходят неверно. Обычно мои коллеги считают, что проявление злобы в определенном смысле бывает полезным. Смысл в том, что в каждом человеке содержится определенное количество злобы, и выпустить ее наружу – значит избавиться от нее.

На самом деле ничто не находится столь далеко от истины, как данное утверждение. Проявление злобы ведет к накоплению злобы в самом человеке и порождает злобу и насилие со стороны других. Старинная китайская пословица гласит: «Когда ты убиваешь по злобе, готовь две могилы». По-моему, это означает, что, проявляя злобу, мы всегда причиняем вред и себе, а не только другим, и под влиянием злобы невозможно совершить никакого справедливого или разумного поступка. Единственный способ избавиться от злобы – трансформировать ее в какую-нибудь более позитивную эмоцию. Но как это сделать? Один из способов решения этой проблемы – смена объекта злобы.

– Брюс, вы человек отзывчивый, сочувствуете страданиям других и сами через многое прошли, – сказала я. – Подозреваю, что в вашей жизни не хватает одного – возможности совершить что-нибудь такое, что позволило бы исправить какую-нибудь несправедливость в мире. Например, можно помогать умственно отсталым, которых никто не понимает. Вы научились общаться с ними и достаточно долго с ними работали, так что теперь понимаете: у каждого человека есть какая-то другая сторона, и она необязательно сразу бросается в глаза.

Брюс кивнул.

– Поэтому я обращаюсь к вашей способности проникать в душу другого человека. Вместо того, чтобы думать о самом себе как о вечно злобном, неспособном на сочувствие сукином сыне, я хочу, чтобы вы сделали кое-что другое.

Брюс слушал с большим интересом, но не мог понять, что я собираюсь предложить.

– Всякий раз, когда вы начинаете чувствовать себя сукиным сыном, – сказала я, – это значит, что вы сделали что-то не то, вроде применения насилия или наркотиков, вы злитесь на самого себя или на кого-либо еще. Существуют две вещи, которые вы должны делать, как только начнете выкидывать какие-нибудь глупости.

Я решила употреблять слово «глупости», разговаривая о насилии и наркомании. Мне казалось, что так может разговаривать его бабушка, и я хотела навести Брюса на мысли о ней. К тому же это помогало лишить подобное поведение ореола молодечества, который обычно с ним связан.

– Когда вы в следующий раз выкинете какую-нибудь глупость, – продолжала я, – или если начнете испытывать злобу, позвоните в какое-нибудь из ближайших агентств по уходу за престарелыми и узнайте, не понадобится ли ваша помощь. Или зайдите к вашей бабушке и узнайте, что вы можете для них сделать. Когда вы начинаете злиться по поводу какой-нибудь глупости, например из-за ссоры с Дебби или того, что вам кто-то что-то сказал, найдите какую-нибудь достойную причину злиться – ну, скажем, плохое обращение с престарелыми или умственно отсталыми. Тогда вы сможете злиться по достойному поводу, а не из-за каких-то глупостей.

Брюс внимательно слушал.

– Или сделайте что-нибудь приятное бабушке, – добавила я. – Она тоже одна из тех престарелых, которые нуждаются во внимании. Позвоните ей и скажите: «Я без тебя очень соскучился и хотел бы некоторое время побыть с тобой. Давай я приеду, и мы вместе пообедаем или выпьем кофе!» Вы можете поехать на такси, и бабушка будет только рада заплатить за вас, я в этом не сомневаюсь.

– Ну, на такси-то я, наверное, наберу, ей платить не придется, – сказал Брюс, явно озадаченный таким предложением.