Текст книги "Чердак в паутине"

Автор книги: Клод Вейо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Клод ВЕЙО
ЧЕРДАК В ПАУТИНЕ

– Тут это было!

– Где?

– Да вот!

Старик упрямо тыкал пальцем в край поляны. Мужчина и молодая женщина обшарили траву; от кучи прелых листьев, отодвинутых ногами в сторону, поднялся запах сырой земли.

– Вы же видите, что ничего нет.

Старик пожал плечами и сказал, глядя в сторону:

– Я так и знал, что вы мне тоже не поверите. Когда я рассказал про это жандармам из Фонтене, они надсмеялись надо мной… Кроме бригадира. Он-то хотел меня арестовать за оскорбление полиции.

– И все же он сообщил об этом по инстанции. Именно поэтому мы здесь.

Старик вновь пожал плечами, на которых, как на вешалке, болтался поношенный пиджак с позеленевшими лацканами.

– Какая теперь разница, если и вы мне не верите?

– С чего вы это взяли? Разве то, что мы проделали путь в пятьсот километров, чтобы увидеть вас, не говорит об обратном? Но если уж Содружество посылает на место происшествия двух сыщиков, оно рассчитывает, как вы понимаете, получить в обмен какие-то доказательства.

Старик усмехнулся и поскреб обломанными ногтями с траурной каемкой седую щетину.

– Сыщики! Они бы лучше прислали кого-нибудь из дезинфекции. С вертолетами, и чтоб отравы побольше…

Он поднял на собеседников наполнившиеся тревогой глаза.

– Они вот такой величины, мсье. Я вас не обманываю. Его ладони раздвинулись.

– Не меньше, чем с чайное блюдце. Правду говорю. И ничего не значит, что вы не нашли ничего на поляне. Это значит только, что они попрятались и затевают что-то дурное.

Осторожно взяв его за локоть, молодая женщина увлекла старика за собой по направлению к большой машине черного цвета, стоявшей на проселочной дороге.

– Доверьтесь нам, мсье Гийодо. Меня зовут Ирен Эссартье, а моего спутника – Реми Лашеналь. Мы оба работаем в Объединенной Службе Разведки Содружества Государств. Несмотря на то, что вы, по-видимому, думаете, Содружество очень серьезно относится к вашему заявлению. Вы должны поверить нам, иначе у нас с вами ничего не получится…

– Они надсмеялись надо мной в Фонтене, – с упрямой обидой повторил старик.

– Это понятно. Они же не знали. А вот мы, мы знаем.

– Вы знаете что?

– Вечером 27 октября нечто, какой-то объект, упал в Мерванском лесу.

– Он не упал, мадам. Он приземлился.

– Вы не единственный, кто его видел. ОСР располагает и другими свидетельствами. В этот день, около восьми часов вечера, не менее двадцати человек в департаменте видели, как «что-то» пролетело по небу и исчезло в лесу… Именно в том месте, где мы сейчас находимся.

Они подошли к машине. Лашеналь шел в нескольких шагах позади.

– Подождите, подождите, – засуетился старик, когда они собирались сесть в машину.

Нагнувшись, он заглянул под сиденья, потом за заднюю спинку, в дверные карманы. Наконец он уселся на заднее сиденье рядом с женщиной. Лашеналь сел за руль, не включая, однако, зажигания. Повернувшись боком, он смотрел на Гийодо.

– Ну так? – произнес он.

На его узком лице глаза смотрели холодно, губы сжаты в тонкую линию. За свою долгую практику ему приходилось сталкиваться со столькими мистификаторами, фантазерами, да и просто сумасшедшими…

– Слушайте, я понимаю, что вам не так легко взять да просто поверить, – начал старик умоляющим голосом. – Хорошо бы, конечно, чтобы что-нибудь осталось, хоть какой-нибудь след… Но вы же видели: и трава не примята, и листья как лежали, так и лежат. Но я клянусь вам… Ох! Как бы я хотел, чтоб мне поверили…

– Мы вам верим. Расскажите все, как было, с самого начала. Рапорт бригадира был слишком неполным.

– Вообще-то, я его понимаю. Кто решится написать такое черным по белому?

Старик заморгал глазами и поежился. Его бесцветные глаза смотрели в никуда.

– Гийодо! – окликнул Лашеналь и, перегнувшись через спинку сиденья, похлопал его по колену.

– Это вечером было, я уже говорил, – нерешительно начал старик. – Я ехал из Нанта. Товар там закупил на ярмарке. Я же разъездной торговец. Так вот, поехал я через Шантонне, а потом через Шатеньере. Я думал остановиться в Мерване на ночь. У меня в тех местах постоянные клиенты на фермах. Покупают рабочие штаны, одежду для детишек, силки, рамки для фото… Встретил, кстати, по дороге Шабрено, лесника. Он может подтвердить. Немножко поболтали, и я дальше поехал. И тут я увидел свет.

Голос старика звучал глухо, как во сне.

– Свет был голубой и очень яркий. Он двигался по небу прямо передо мной, не очень высоко. Когда он пролетел над дорогой так, что чуть не задел телеграфные провода, я увидел, что это что-то вроде шара или, скорее, круга. И ни звука кругом, только этот голубой свет в вечерних сумерках. И я вам честно скажу, тут я испугался. Не так, как бывает, когда на тебя чуть машина не наедет или когда хулиганье повстречаешь. Нет, это было, как в дурном сне, знаете, когда боишься сам чего не знаешь.

И дальше было все равно что как в кошмаре. Убежать хочешь, да ноги не двигаются. Отвернуться хочешь, но все равно смотришь до конца… Я был совсем один на дороге, посреди леса. Мне бы убраться оттуда как можно скорее. Я даже готов был весь свой груз бросить… А вместо этого стою на дороге и смотрю на то место, где эта штука скрылась за деревьями. «Может, это камень с неба упал?» – говорю про себя. Есть такие камни, знаете? Я когда-то давно читал об этом. Но тогда должен быть свист, гром, да и падают они отвесно или почти… И тут мне совсем другое на ум пришло: все эти штуки, о которых столько разговору было лет тридцать тому назад. «Летающие тарелки» – так это газеты называли. Вы молодые, не помните. Это прямо мода такая тогда была. Все их видели, кому не лень. Даже игрушки такие для детишек делали. А потом я себе и говорю: ведь давно известно, что это ученые испытания всякие проводили. Как Содружество образовалось, так все известно и стало. Говорят, то что в космос сейчас летают – так это благодаря этим испытаниям.

Так вот я себе все это говорю, а сам, оказывается, уже иду по лесу, через кусты. С любопытством, мсье, никто не сладит. «Это управляемый снаряд – вот что это, – так себе говорю. – С базы в Рошфоре их запускают, кому это известно. Это их снаряд, видимо, потерялся».

И вдруг выхожу я как раз на это место, на край поляны. Солнце еще не совсем зашло, но светло было не от этого. Эта штука светилась. Переливчатым таким оранжевым светом. А лежала она как раз в том месте, что я вам показывал. С виду – будто волчок с музыкой. Есть такие большие металлические волчки, и сверху ручка для завода… Диаметром она была три-четыре метра, не больше.

Движения никакого не было видно. И не было похоже, что этот «волчок» сюда просто упал. Наоборот, казалось, он знал, куда летел. Кругом ни ветки сломанной, ни земли взрыхленной. Можно даже сказать, что «волчок» этот и не приземлился вовсе, а просто висел себе неподвижно над самой землей.

Старик, чей голос было окреп по мере его рассказа, вновь, казалось, отключился от действительности. Его руки беспорядочно двигались, а лицо исказил нервный тик. Он что-то бормотал заплетающимся языком.

Ирен Эссартье тронула его за руку.

– Мсье Гийодо!

Внезапно старик возобновил свой рассказ. Голос его звучал монотонно, взгляд был неподвижен.

– Купол начал поворачиваться. Нет, не совсем так: не купол, а только полоса между середкой и верхом. Меня даже дрожь пробрала: так долго ничего не двигалось, и вдруг это кольцо начинает медленномедленно вращаться. Вы знаете, есть такие банки для лекарств, у которых, чтобы вытряхнуть таблетку, надо поворачивать крышку, пока дырка на нижнем краю крышки не совпадет с дыркой на верхнем краю банки. По-моему, у «волчка» было что-то похожее. Когда в кольце появилось отверстие, оно остановилось. И тут я их увидел.

Старик посмотрел на женщину, сидящую рядом, потом Лашеналя.

– Вы можете мне поверить? До сих пор верили? Я сам ведь, стоя в кустах, подумал: уж не тронулся ли я? Всего ожидал, но такого… Про эту дырку – а она была сантиметров пять высотой и пятнадцать-двадцать шириной – я было подумал, что это прицел, бойница, отверстие для антенны, что-нибудь в таком роде… Но мне и в голову не могло прийти, что это просто-напросто дверь. И из этой двери, один за другим, они начали выходить: один, два, три, четыре, пять, шесть, семь… Десять, двадцать, тридцать…

– Будем настороже.

– Я тоже так считаю, – сказала Ирен. – Ты видел людей?

– Да. Такое впечатление, что они напуганы. Словно в оторопи какойто. Они наверняка что-то видели. Но вот как их разговорить?

– Я немного знаю Вандею. Я однажды была здесь в отпуске, когда стажировалась в Институте психотехники. Люди тут недоверчивы, скрытны и не очень разговорчивы, особенно с чужими.

– Возможно. Но ведь сказано же им, что есть опасность, что это для их же блага…

Ирен пожала плечами. Она нехотя выудила кусочек мяса с тарелки из толстого фаянса, что им подали в сельской гостинице.

– Реми, ты считаешь, что это серьезно? Ты действительно думаешь, что… что это может плохо кончиться?

– Нет, если вовремя принять меры. Но для начала надо выяснить, в чем же все-таки тут дело? Для этого нас сюда и послали. Разве стали бы беспокоить ОСР из-за какого-нибудь происшествия местного масштаба?

Овчарка, которая, внезапно проникшись к ним дружбой, не отходила от них всю вторую половину дня, шумно вздохнула под столом. Лашеналь бросил ей погрызть кость, однако собака к ней так и не притронулась.

Тощая и грустная официантка подала им омлет. Лашеналь с аппетитом втянул в себя воздух.

– M-м! С грибами!

Он задержал девушку за руку.

– Скажите, вы их сами собирали?

– Чего?

– Грибы эти. Вы сами ходили за ними в лес?

– Да, мсье.

Встревоженно глядя на Лашеналя, она нерешительно пыталась высвободиться, но тот держал ее двумя пальцами за запястье осторожно, но крепко.

– И вы ничего не видели в лесу? Ничего не нашли, кроме грибов?

Она застенчиво улыбнулась.

– Да нет. А что еще молено увидеть в лесу? Разве что змей, белок, других там зверьков…

– Майских жуков, например, да? Бабочек, муравьев…

– Да.

– Пауков.

Девушка неуловимо моргнула.

– Да. Пауков тоже, конечно.

Она высвободилась и со смехом убежала.

– Так ты ничего не добьешься, – тихо сказала Ирен.

– Попытка – не пытка. Но, черт возьми, мы опросили добрую половину жителей Апревана и единственное, что из них выудили, так это: «Не знаем. Ничего не видели. Вы, видимо, ошиблись».

Они встали. Овчарка под столом хотела сделать то же самое, но вдруг, нелепо качнувшись, уткнулась мордой в пол, как будто передние лапы отказались ее держать. Когда она все-таки поднялась, Ирен потрепала ее за ухом, и овчарка коротко взвизгнула, как от боли. В сопровождении собаки они вышли. На единственной улице Апревана несколько сельчан сидели в вечерних сумерках на каменных скамьях или у дверей своего дома.

– Тебе ничего не кажется странным?

– Кажется. Тишина. Конечно, мы привыкли к столичному шуму, но всетаки… Никаких звуков, обычных для деревни. Ни ударов молота о наковальню, ни стука ведер в хлеву, ни детских криков. Послушай: даже разговоров и тех ни слышно.

Жители Апревана продолжали сидеть безмолвно, застыв в неподвижности, которую нарушали лишь отдельные скупые движения. Рука Реми Лашеналя сама собой скользнула под куртку, где в пластиковой кобуре покоился лучевой пистолет.

Кто-то споткнулся позади них. Реми вздрогнул, а Ирен резко обернулась, также сунув руку под куртку. Но рука вернулась пустой. Это был старый Гийодо с еще более встревоженным видом, чем раньше.

– Вы уже уезжаете, да? – произнес он своим хнычущим голосом. – Теперь вы все видели. Я вам говорил, что от них ни слова не добьешься.

– Они не хотят ничего говорить, но это не значит, что им нечего сказать. Если вас это может утешить, Гийодо, скажу вам, что я начинаю все больше верить в вашу историю.

– Один вы и верите, – пожаловался старик. – Я только что с Шабрено говорил, с лесником. Ну и смеялся же он! А ведь, вы же помните, я эту штуку в небе увидел как раз после того, как с ним расстался. А теперь он, вишь, не помнит! С чего бы это, скажите на милость?

– Да, видимо, есть с чего, – сказал как бы про себя Реми. Прозвучало это так серьезно, что Ирен с удивлением взглянула на него.

– Гийодо, мы на минуточку, – извинился Реми, увлекая Ирен за локоть.

Овчарка немедленно отправилась за ними.

– Подержите ее, – попросил Лашеналь, подталкивая собаку к Гийодо, который с удивленным видом схватил ее за ошейник.

– Боишься, что она подслушает? – улыбнулась Ирен. Не произнося в ответ ни слова, он отвел ее на несколько шагов в сторону.

– Слушай, я хочу сделать опыт. Если он не удастся, тем лучше. Это будет означать, что я ошибся, и я был бы этому весьма рад. Но если я прав, тогда нам надо будет смотреть в оба… Нет, ни о чем не спрашивай. Пока рано. Жди меня у машины. Держи пистолет наготове. И никого к себе не подпускай.

– Даже Гийодо?

– Даже его. Даже хозяина гостиницы, даже официантку. Больше скажу: даже никакое животное.

Она было засмеялась, но ее черные глаза тут же покрылись тенью тревоги.

– Даже животных?

Он обнял ее за плечи.

– Ирен, это твое последнее дело.

– Это еще что!

– То, что слышала. Ты работаешь на ОСР в последний раз. Я не хочу, чтобы моя жена рисковала жизнью.

Губы Ирен задрожали.

– Реми, ты никогда не говорил мне раньше…

– Так вот, теперь я сказал.

Она уткнулась лбом в плечо сыщика.

– Ты не спросил, согласна ли я…

– А ты что, не согласна?

– Ой, да конечно же, согласна, – прошептала она, так сжав его руку под локтем, что даже через куртку он почувствовал ее ногти.

Мягко отстранив ее, он быстро подошел к машине, нажал на приборной доске кнопку, отвечавшую на отпечаток только его пальца, и вынул из открывшегося ящичка сумку с хирургическим инструментом и сильный электрический фонарь.

– Можете идти спать, Гийодо, мы сегодня не уедем, – сказал он старику, который, что-то ворча, пошел прочь.

– А овчарка? – спросила Ирен.

– Забираю с собой, – коротко ответил Реми.

Прислонившись к черному капоту автомобиля, Ирен Эссартье смотрела, как сыщик, обогнув гостиницу с растущими возле нее каштанами, направился по тропинке, ведущей вниз к реке, туда, где на берегу стоял амбар. Овчарка весело бежала рядом, коротко взлаивая время от времени.

– Извините, мсье, но линия повреждена.

Бакалейщика, в лавке которой находилась также единственная в Апреване кабина междугородного телефона, сидела в глубине своего магазинчика, заполненного запахами корицы, кофе и заплесневелых вафель. Керосиновая лампа освещала невыразительное старушечье лицо.

– Разрешите, я все-таки попробую, – попросил Лашеналь.

– Ну я же вам говорю, что не работает!

Он вошел в кабинку с застоявшимся запахом влажного дерева, снял допотопную трубку, сказал «алло» больше для чистки совести, потому что в трубке не было шума, характерного для исправной линии.

– У нас часто ломается, – объяснила бакалейщица, когда он вышел. – Линия идет через лес, и на провода падают ветки. Завтра точно из Фонтене приедут и починят.

– Завтра, – пробормотал Лашеналь. – Да, завтра.

В темноте опустившейся ночи они пошли обратно в гостиницу.

– Надо обязательно отправить сообщение, – сказал Реми. – Я свяжусь непосредственно с отделом "Ф".

Войдя в гостиничный номер – один из двух, занятых ими, – Реми положил на кровать сумку, которую до сих пор не выпускал из рук. И только сначала закрыв деревянные ставни, включил свет. Тусклая лампочка осветила обои с потеками влаги, щербатый туалетный столик с кувшином и тазиком.

– Ты ведь мне еще не сказал… – начала Ирен.

С того момента, как он вернулся, она все время вглядывалась в его лицо, осунувшееся и побледневшее, на котором угадывалась снедавшая его тревога.

Реми снял куртку, засучил рукава рубашки. На левом запястье, выше часов, находился прибор, который, на первый взгляд, можно было принять за еще одни часы. На самом деле это был миниатюрный приемопередатчик, позволяющий сыщикам передавать свои зашифрованные сообщения непосредственно в ОСР.

– Я захватил пленного, – с невеселой улыбкой сказал Лашеналь, показывая на сумку с инструментами. – Посмотри, пока я буду передавать. Только не упусти.

И он принялся тихо насвистывать в микроскопический микрофон, зная, что дежурные радисты постоянно находятся на связи. Ирен открыла сумку и достала оттуда цилиндрический сосуд, широкий и невысокий, из темного стекла. Внутри смутно виднелась какая-то серая, вяло шевелящаяся масса. Не дотрагиваясь до крышки, несмотря на то, что та была завернута до отказа, она пыталась рассмотреть существо, слабо бившееся о стенку. Одновременно она прислушивалась к сообщению, которое Реми насвистывал в передатчик, и с ее лица медленно отливала кровь. Сжав побледневшие губы, она отставила сосуд подальше, и ее передернуло от отвращения. Реми закончил передачу и, прижав приемопередатчик к уху, услышал сигнал «вас понял» радиостанции ОСР.

– Какой ужас, – выдохнула она, когда Реми вновь опустил рукав рубашки.

– Это точно. Именно так я себе и сказал.

– Значит, собака… У собаки было «это» в голове?

– Эта мысль у меня возникла постепенно, не знаю уж как. Пожалуй, я об этом подумал потому, что с самого начала согласился с тем, с чем согласиться казалось невозможно. Ведь вся эта история выглядела абсурдной: ночью в лесу садится космический корабль; старик видит, как оттуда выходит черт знает что! Он назвал их пауками, но, по-моему, это похоже на совсем другое… Все это совершенно невероятно, и тем не менее, это правда. И что доказывает, что это правда? Да поведение местных жителей. Они-то должны были хоть что-то знать, но они не знают ничего и выглядят не от мира сего, как будто их чем-то одурманили… Вот их одурманенный вид меня больше всего и заинтриговал.

– Как будто они находились под действием чего-то?

– Чего-то… или кого-то.

– Но значит… значит…

С ужасом в глазах, она поднесла руку ко рту.

– Значит люди… Они тоже?..

Он пожал плечами.

– Вполне возможно. Если эти твари смогли это сделать с собакой… Кстати, именно собака натолкнула меня на мысль. Заметила, какая это была странная собака? Она отказывалась от кости. Спотыкалась, как будто не могла управлять своим телом. А когда ты почесала ее за ухом, ей стало больно. Ничего удивительного: рана только зажила.

Лашеналь взял в руку сосуд и, поворачивая его перед глазами, продолжал:

– Когда я вел ее в амбар, она ничего не подозревала. Я имею в виду, что эта тварь ни о чем не подозревала. Я сделал собаке укол. Ну а потом сделал небольшую операцию и нашел «это» у нее в голове.

– Ты хочешь сказать, что эта погань заняла место мозга?

– Совсем нет. Мозг был на месте, а она присосалась к нему, как паразит. Я смог ее достать только потому, что на нее подействовало анестезирующее средство. Видела бы ты ее… это существо. Гийодо прав в том смысле, что она похожа на паука, но это совсем не паук. Вот эта круглая, желатинообразная масса, размером с голубиное яйцо и действительно похожая на туловище паука – это все одна голова. Это существо состоит из мозга, защищенного оболочкой, и дюжины ножек. И все. Есть, правда, еще кое-что. Например, выдвижное жало, явно предназначенное для впрыскивания парализующего яда, а также гнусного вида рот-присоска с острыми челюстями… Да! Вот еще что: три глаза, расположенных треугольником, не больше булавочной головки… Все это сгруппировано внизу, там, где начинаются ножки.

С лицом, по-прежнему бледным, Ирен спросила:

– И эта штука «мыслит»?

– И делает это, по всей видимости, очень здорово, если судить по их средствам передвижения.

– Но как… как же она смогла проникнуть в череп собаки?

– Это существо много работы задаст ученым. В этом сосуде находится самый необыкновенный хирург. Я не слишком сведущ, чтобы понять, как это происходит во всех деталях, но, как мне кажется, это должно быть так: сначала оно парализует свою жертву, впрыснув ей яд, точно так же, как самые обыкновенные пауки расправляются с мухами, с той только разницей, что здесь хищник в тысячу, а то и в две тысячи раз, меньше жертвы… Потом с помощью челюстей оно выгрызает в черепе отверстие нужных размеров. Может быть, сразу несколько тварей берутся за дело, не знаю. А потом захватчик влезает и располагается между мозгом и сводом черепа… Его сородичам остается только заделать за ним отверстие.

– Но это невозможно! – с обезумевшими глазами вскричала Ирен.

– На первый взгляд, нет. Однако я его нашел именно там. Должен тебе сказать, что этот… эта тварь имеет одну интересную особенность: она способна распластаться так, что превращается в тоненькую лепешку. Насколько уменьшилась ее толщина, настолько увеличилась площадь. Я также заметил, что она выделяет какую-то жидкость. Не знаю, что у нее за состав, но, по-видимому, она облегчает операцию и обеспечивает это противоестественное сосуществование. Затем эта тварь запускает свои ножки и что-то вроде усиков в различные психомоторные и психосенсорные центры, в спинной мозг, и…

Выражение лица Ирен остановило его. Он поднялся, встряхнул ее за плечи.

– Сыщик Ф.93, вы забываете элементарные вещи, которым вас обучали еще на первом курсе. Вы поддались панике.

Ирен Эссартье провела рукой по лицу и пригладила волосы. Ей удалось улыбнуться, но дыхание оставалось прерывистым.

– Извините меня, сыщик Ф.32. Печально знаменитые женские нервы иногда берут верх, несмотря на все тренировки.

Реми поднял ее и прижал к себе.

– Эти приключения не для женщин. И, объективно говоря, я веду себя, как свинья, рассказывая тебе всю эту мерзость. Но ты – сыщик Ф.93, мы часто работали вместе, и у нас это неплохо получалось. Мы должны закончить эту работу.

Она вновь улыбнулась, на этот раз более уверенно. – Можете положиться на меня, сыщик Ф.32.

На светящемся циферблате его наручных часов было два часа ночи. Теперь оставалось только ждать. Легкий шум, донесшийся из коридора, заставил Реми Лашеналя резко привстать на кровати, где он лежал в темноте, совершенно одетый.

Не спать!

А Ирен? Она спит? Не лучше ли было уложить ее здесь, в этой комнате? Он удовлетворился бы и старым стулом и тогда бы наверняка прободрствовал всю ночь.

Он не стал ложиться обратно. Напротив, спустил ноги на пол, осторожно отворил дверь. Слабый, непонятный шум шел с первого этажа. Он было подумал разбудить Ирен, но этот странный шорох приковал все его внимание. Он сделал несколько шагов в темноте по направлению к желтому кругу света, освещавшему лестничную клетку.

Их было шестеро, сидящих на скамье у стены в большом зале. Первое, что бросилось в глаза, – абсолютно неживые лица. Руки лежат на коленях, тело неподвижно, и только веки подрагивают время от времени. Среди них Реми узнал хозяина гостиницы и официантку.

Седьмой лежал ничком на полу. И тут Лашеналь прикусил губу до крови. То, на что он сначала не обратил внимание, настолько его захватил вид шести сидящих людей, теперь предстало перед ним во всех ужасающих подробностях. Пол был буквально покрыт такими же тварями, как та, что находилась в его номере, в закрытом сосуде. Это их мягкие тела и длинные щупальца, тершиеся друг о друга, издавали тот самый слабый шум, тот шелест, тот шорох, что поднял его с постели. Несколько существ расположились на затылке неподвижно лежащего человека, и у Реми горький комок подкатил к горлу, когда сквозь непрекращающийся шорох он различил легкий хруст, означающий, что «хирурги» начали свою долгую работу.

Не в силах смотреть дальше, он сделал шаг назад, к лестнице. Разбудить Ирен…

Крик застрял у него в горле. Наверху, у последней ступеньки лестницы, показались в полутьме три серых яйцеобразных силуэта. Раздался мягкий шлепок, и одно из существ оказалось на следующей ступеньке. Реми выхватил лучевой пистолет и с бешено бьющимся сердцем начал подниматься по лестнице.

Он рассчитывал перепрыгнуть через них и добежать до комнаты Ирен, но тут произошло то, чего он никак не ожидал: одна из тварей резко прыгнула на него с такой силой, о которой он раньше не подозревал. Она ударилась ему в грудь и упала на пол, в то время как он, вне себя от отвращения, инстинктивным жестом ударил ее каблуком. Что-то лопнуло, и он едва не поскользнулся на густой бледной жиже, брызнувшей вплоть до стены.

Из пистолета вылетело ослепительное фиолетовое пламя. Две остальные твари, уже готовые к прыжку, вспучились с треском, съежились и угольками упали на ступеньку. Жар был так силен, что дерево начало обугливаться.

Шум внизу резко возрос. «Пауки» лихорадочно закопошились, а шестеро сидящих людей встали. Лашеналь направил на них дуло пистолета.

– Не приближайтесь ко мне, буду стрелять!

– Мсье, мсье! – жалобно воскликнул хозяин. – Да что с вами?

– Не подходите! – заорал Лашеналь. – Вы что не видите, что они с вами сделали? Вы больше не люди, вы… вы рабы этих тварей! Не приближайтесь ко мне!

Хозяин гостиницы сделал еще несколько шагов. Испепеляющая струя пламени прожгла его голову насквозь. Он упал, распространяя вокруг себя запах горелого мяса.

И тогда твари начали прыгать со всех сторон. Мощно оттолкнувшись, словно лягушки или кузнечики, они взлетали в воздух в направлении Лашеналя. Пистолет стрелял без перерыва, десятки серых тел, сморщенные, обугленные, падали на пол. Некоторым удавалось попасть ему по ногам или в грудь, но он давил их ногами, пятясь задом вверх по лестнице.

Копошащуюся массу, казалось, охватила нерешительность. Реми Лашеналь преодолел последние ступеньки.

И тут его нервы не выдержали, он испустил нечеловеческий крик. Площадка второго этажа была сплошь покрыта «пауками».

Шлепки серых комков, прыгающих и вновь падающих на пол… Шипение фиолетового пламени пистолета… Лопающиеся с треском тела… И все новые твари – прыгающие, прыгающие, прыгающие…

– Ирен!

– Вы умны, гораздо умнее тех, кого нам удалось захватить до сих пор. Благодаря вам, мы сможем быстро продвинуться.

«Я сплю или что? Нет, это кошмар продолжается. Я все вижу, все слышу, но не могу пошевелиться. Я жив, я чувствую, как бьется мое сердце, но не могу даже моргнуть… Ирен, где ты? Где мы? Что происходит?»

– Вас нелегко было нейтрализовать. Вы были настороже. К тому же вы быстро догадались. У вас удивительная способность быстро приспосабливаться к тому, что выходит за рамки обычного. Вы, определенно, очень интересные существа. А ваше оружие… У вас смертоносное, чудовищно эффективное оружие…

«Что он там болтает, старик Гийодо? Что он там болтает? Что он там болтает?»

– Ваш разум еще скован ядом. Но скоро к вам придет понимание. А когда вы получите постояльца, вы все поймете еще лучше. Странно, почему вы с таким неприятием относитесь к сосуществованию. Ведь подобная система дает большой эффект. В нашем мире нас принимают многие существа. Они стоят, правда, на гораздо более низкой ступени развития, и мы используем их, главным образом, для работ, физически непосильных для нас. В то время как здесь, на этой планете, может осуществиться настоящее сотрудничество…

«Это не Гийодо говорит. Это тварь, которая в Гийодо. Она воздействует на его мозг, его нервы, его мышцы, его голосовые связки. Пока она ползает или прыгает на своих длинных ножках, она не может нас понимать, знать то, что мы знаем, говорить с нами; но она способна это делать, когда она находится в одном из нас. Тем самым она обретает все знания своего „хозяина“ и одновременно – возможность пользоваться всеми его органами чувств».

– Большинство людей, захваченных нами, даже не догадываются, что с ними случилось. Они продолжают считать, что действуют по своему собственному усмотрению. Человек, посредством которого я разговариваю с вами, был захвачен самым первым. Он был первым, кого мы увидели, прибыв на эту планету. Я знаю, что мы вам кажемся отвратительными, но должен вам сказать, что мы испытали те же чувства при виде первого человека. Тем не менее, мы захватили его, я проник в его мозг и убедился, что имею дело с разумным существом… Разумным, может быть, не слишком, но достаточно для того, чтобы мы многое узнали.

«Они „захватывают“ людей. Они проникают в их головы и подчиняют себе. Люди питают их своей кровью, дают им свои глаза, уши, все свои способности… Они уже захватили большинство жителей этого региона… Ох! Как вспомню пустые глаза жителей Апревана, их прострацию, потому что существа, ими овладевшие, не соизволили употребить их для какойлибо работы… И они называют это сотрудничеством! Бедные апреванцы!»

– Нам нужно знать больше, гораздо больше, чтобы продолжить оккупацию планеты до полного насыщения. Нигде мы не найдем более подходящего «хозяина», чем человек. А вы будете служить нам посредником. Исследуя человека, которого я захватил, я приобрел некоторое понятие о вашей социальной структуре. Поэтому я позволил ему поднять тревогу: я знал, что тогда сюда будут посланы высокоразвитые существа, более подходящие для некоторых из нас…

«Гийодо – обманщик, предатель, шпион, бедная безвольная марионетка… Кто мог предположить? Они все предусмотрели… Далее собака… Они увидели, что мы ничего не говорим о своих планах при посторонних. И тогда они дали собаке „постояльца“, который уже побывал в человеке и мог понимать наш язык… Собака-шпион, ушки на макушке… Обыкновенная овчарка, опасаться которой нет причин, о которой даже не думаешь, и которая всюду следует за тобой, лежит под столом, слушает, все понимает, делает выводы… Боже мой, скольких же мужчин и женщин, да и детей, скольких животных удалось им захватить с тех пор, как их корабль приземлился на поляне? И сколько же существ помещается в таком корабле?»

Охваченный немым ужасом, лежа в недвижной панике, Реми Лашеналь чувствовал спиной жесткий пол. Наклонившись над ним, старик говорил с ним голосом, идущим из другого мира. Несколько крестьян сидели на скамье, держа руки на коленях. И парализованный Лашеналь слушал в невыносимой тоске, как шуршат тысячи и тысячи ножек, влекущих мягкие серые тела.

– Не бойтесь, вы совершенно ничего не почувствуете, а рана рубцуется мгновенно, – добавил Гийодо своим монотонным голосом.

И в этот момент входная дверь разлетелась в щепки.

– Вся предположительно зараженная зона окружена армейскими частями; это четырехугольник со стороной 30 километров; южная граница проходит через Фонтене-ле-Конт, а северная – через Шантонне. Выход из зоны категорически запрещен. Введено военное положение. Масса врачей осматривает каждого человека. Несколько сот «захваченных» уже обнаружено и отправлено в больницу под надежным конвоем. Самое ужасное – это ребятишки… В некоторых местах «захваченные» пытались сопротивляться, организовать отряды. Пришлось стрелять… Много убитых. Больше, чем официально сообщается. Солдаты боятся, понимаете. И стреляют не задумываясь. Идет также забой скота, отлов собак… Знаете, кстати, что именно ваша радиограмма подняла всех на ноги?