Текст книги "Апгрейд (СИ)"

Автор книги: Клим Мглин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Ой, – Арманда дёрнулась и отпрянула назад, придавив своим весом сестру.

Рука девушки наткнулась на звенья серебряной цепи, опоясывающей ящик.

Она перетерпела приступ отчаянного ужаса и, когда её пальцы прекратили дымить, осторожно припала лицом к проделанной щели.

– Дай и мне посмотреть, – в голосе Флёр теперь слышалось больше любопытства, чем испуга.

– Ползи, малышка, тут хватит места, – Арманда подвинулась.

Под атласной обивкой их пристанища – большого, невозможно удобного ящика, скрывалась пуховая перина; множество подушек поддерживало комфорт. Правда иногда папа заставлял их пережидать день в совершенно другом месте – то был мерзкий короб, наполненный землёй. Папа говорил им, что для таких, как они – земля – будто ванная с дорогими лечебными маслами. Где же ты, отец?

Девушки прижались к смотровой щели, обе были сильно напуганы и старались не шуметь – благо, что не надо сдерживать шумное от волнения дыхание. Сёстры не дышали.

Их глазам предстало ужасное, отвратительное и невозможно притягательное зрелище.

Глухие арочные проёмы с выступающими красными кирпичными колоннами, мерцающими тусклым пламенем редких факелов, обрамляли стены просторной залы, в середине которой, на мощёном, блестящем от сырости каменном полу, толпилась кучка людей. Они жались друг к другу; некоторые стояли на коленях, другие же низко пригнулись. Многие крепко цеплялись скрюченными руками за одежду рядом стоящих. Пара человек раскачивались в трансе – они били в маленькие бонго, зажатые между сведёнными вместе коленями.

Посередине залы, возле грубо отёсанного прямоугольного камня лежали обнажённые связанные люди. Белые тела вздрагивали, конечности содрогались, из широко распахнутых ртов вырывались клочки белой пены.

– Это же Поль, – Флёр ткнула локтем сестру, – А с ним и Кристиан, и Серж, и...

Она не договорила.

Стройная женщина, что стояла возле камня, отличалась от остальных оборванцев гордой осанкой. Её голову покрывал абсурдно высокий, белый колпак. Сёстры уже видели подобные головные уборы – на картинках. Их носили злые феи, живущие на страницах мрачных сказок, и приговорённые к сожжению ведьмы. Женщина, одетая в рубище, слегка наклонилась и ухватила одного из несчастных за непослушные, светлые вихры. Потом выпрямилась – ноги обнажённого человека повисли в воздухе.

– И Арно, – добавила Арманда.

Женщина бросила голого мальчишку на каменную плиту алтаря. Ненадолго склонилась над его грудью – что-то трещало, и противно хлюпало. Но недолго. Злая фея вскинула вверх руку – рукав рваного рубища сполз вниз, обнажая прозрачную, как у могильного червя кожу, под которой вилась уродливая паутина чёрных вен.

Её рука сжимало человеческое сердце. Оно всё-ещё содрогалось.

Сёстры, не отрываясь, глядели на кусок живой плоти, истекающий дымящейся кровью.

А в зале что-то происходило. Ритуальное пение стихло. Гул барабанов смолк. Сбившиеся в кучу люди пали ниц. Некоторые пытались отползти прочь, царапая скрюченными пальцами каменные плиты пола, но застывали на месте, обессиленные.

Что-то приближалось из дальнего угла залы.

Сёстры видели, как в клубящихся сгустках рваного чёрного тумана шевелятся отвратительные когтистые конечности, покрытые слизью и тошнотворной жижей; как волочится гибкий, сочленённый хвост, щетинящийся причудливо изогнутыми шипами и отростками; как зловонное дыхание и пар, вырывающиеся из жуткой пасти этого отродья, наполняют пространство гнилостной, смердящей скверной.

Высокая женщина в белом колпаке сделала шаг навстречу чудовищу. Она преклонила колени и вытянула пред собой обе руки. Она предлагала подношение. Трепещущий, пульсирующий кусок свежей плоти.

– Йорве пара маскедаль, хурве ара аскедалле! – голос жрицы – высокий и пронзительный, многократно отразился от стен святилища.

Чудовище приняло подношение.

Окутанный тёмным мороком силуэт навис над женщиной – нечто влажное слизнуло сердце с её ладоней.

– Йотте Д'хат, – раздавшийся звук мало походил на голос, скорее это был гул, низкая вибрация, колебание воздуха.

Адепты зашевелились, словно навозная куча, полная белых личинок. Они царапали ногтями головы, раздирали лица; их измождённые тела содрогались в экстазе, многих рвало.

Жрица в белом колпаке поднялась с колен – её чёрные глаза не двигались; смотрели перед собой – прямо на клубящийся ужас. Спиной вперёд отступила к алтарю – рука нащупала горло следующей жертвы. Она подняла крупного мужчину легко, будто пуховую подушку, а затем бросила на жертвенный камень. Склонилась. Снова раздался треск раздираемой плоти и хруст ломаемых костей. В бледной руке вновь появилось окровавленное человеческое сердце.

Флёр заурчала будто голодная волчица. Она оттеснила сестру от смотровой щели, упёрлась в девушку спиной, и согнула ноги в коленях, копя силы и ярость. Потом ударила.

Деревянная стенка разлетелась обломками. Крышка ящика отлетела к потолку со скоростью пушечного ядра. Её сопровождал серебряный дождь из разорванных звеньев цепи. Две девчушки в длинных до пят, белоснежных рубашках, непричёсанные, покрытые пухом из разодранной перины и мелкой щепой, медленно поднимались на ноги.

Курящийся чёрным дымом сгусток мрака, в котором постоянно двигалось что-то невнятное и жутко омерзительное, застыл на месте; женщина в белом колпаке развернулась вполоборота. Её рука накренилась – человеческое сердце съехало по предплечью, оставляя кровавый след на прозрачной коже, и смачно шлёпнулось на каменные плиты пола.

Арманда опустилась на четвереньки. Она не знала, зачем она это сделала, но что-то внутри подсказывало – так будет удобнее. А затем её сознание подёрнула багряная пелена – не осталось ни размышлений, ни эмоций, ни сомнений, ни боли. Остался лишь голод. Некоторое время сёстры шипели, словно две рассерженные кошки, обнажая острые клыки. Потом бросились вперёд.

6.

– Пить, – хрипло попросила Арманда.

Она сидела на каменном полу, прислонившись спиной к алтарю и широко раскинув тощие босые ноги. Что-то жутко давило ей на шею. Она согнула в локте правую руку, чтобы снять это, но кисть не слушалась. Арманда уставилась на кровоточащий обрубок, которым заканчивалось её предплечье.

– Не переживай сестричка, – раздался сбоку знакомый голос, – Помнишь зимой мы с тобой украли у папочки его старые сабли? Всё будет, как и в тот раз – уже через пару суток она снова отрастёт. На вот, освежись.

Флёр, перемазанная кровью, слизью и бог знает, чем ещё, ковыляла к ней спиной вперёд – руки девушки вцепились в ступни обнажённого человека, тело волочилось по мокрым от крови плитам.

– Кристиан, – оживилась Арманда, – Всё ещё живой.

Уцелевшей левой рукой она освободилась от отрубленного отвратительного щупальца, обвившегося вокруг её изящной шейки, и отшвырнула прочь.

– Живой, – согласилась Флёр, – Теперь ему придётся заботиться о двух бедных сиротах. Много не пей, хотя небольшое кровопускание пойдёт на пользу – парня опоили какой-то отравой.

Она устало привалилась рядом с сестрой. Грудь девушки представляла собой страшную рваную рану. Содранная кожа свисала с половины её лица лепестками распустившейся розы.

– Кстати, в живых осталась ещё и она, – палец младшей сестры ткнул в потолок, – Я гоняла её по всему залу, пока ты добивала каракатицу, но эта тварь быстра, как мангуст.

Арманда с сожалением оторвала окровавленный рот от прокушенной шеи мужчины и глянула в указанном направлении.

В дальнем углу потолка, вниз головой, словно гигантская паучиха, сидела тощая жрица. Белый колпак куда-то делся – редкие седые космы, торчащие из обширной плеши, свисали вниз.

– La tabarnac de pute, – приветствовала её Арманда, – Слезай, поговорим.

– Как пожелаете, мадемуазель, – раздался в ответ тихий, шелестящий, словно пересыпаемый песок, голос.

Арманда и Флёр удивлённо переглянулись. Жрица спрыгнула на пол, приземлившись на все четыре конечности – те были вывернуты в суставах на манер паучьих лапок. Существо замерло, раскрыв чёрную прореху на месте рта.

– Она не опасна, – прошелестел голос, – Сейчас это тело – лишь некий символ – просто для того, чтобы вы не разговаривали с пустотой.

Сёстры, охая и цепляясь друг за друга, попытались встать. Им удалось.

– Кто ты? – спросила старшая.

– Жуткая тварь, тёмное божество, которому поклоняется кучка сумасшедших наркоманов и которого кормят человеческими сердцами, – ответил шёпот.

– Поклонялись, – уточнила Флёр, окидывая взглядом залу.

Каменный пол завален багровыми ошмётками, плавающими в липких лужах. Даже стены и потолок красны от крови. Не осталось ни одного уцелевшего тела, за исключением Кристиана.

– Придут другие, – ответил бесстрастный голос, – Люди не могут без богов. Они жаждут поклонения.

– Мы же убили тебя, – Арманда кивнула в сторону невнятной кучи из щупалец, шипов и когтей – та пузырилась и булькала.

– А, это... – небрежно ответил невидимый собеседник, – Это всего лишь миньон – прислужник, настолько никчёмный, что может безболезненно проникнуть в ваш мир.

– Что-то у него не получилось безболезненно, – заметила Флёр.

– Я имел в виду безболезненно для вашего мира, – просыпался песком голос.

– А ты не можешь? – недоверчиво спросила Арманда.

– Могу, – ответил шёпот, – Но тогда ваш мир рухнет. И знаете, это не та картина.

В глазах у сестёр всё поплыло. Сознание близнецов явило мрачный мыслеобраз – среди пожарищ и разрушенных городов передвигалось чудовищное создание. Оно убивало, сеяло ужас и скорбь.

– Это случилось бы не так, – картинка пропала, сёстры потрясли головёнками, избавляясь от наваждения, – Понимаете – порох и огонь не испытывают друг к другу ненависти. Просто им нельзя встречаться.

– Так чего тебе здесь надо, урод? – спросила Флёр, начинающая терять терпение.

Она подняла с земли огромный кусок камня, отколовшегося от алтаря и направилась к жрице.

– Мы сами чудовища, если ты не заметил, – хмуро поддержала сестру Арманда, – И, извини, нам сейчас нет дела до древних богов. Нам нужно позаботиться о пропитании и месте, где можно укрыться.

Она ухватила безжизненное тело Кристиана и поплелась к выходу из залы.

– Пойдём, Флёр, оставь эту тварь в покое.

Младшая послушалась, бросила камень и развернулась, чтобы уйти.

– Там, наверху, сейчас день, – прошипел голос, – Вы не можете увидеть солнце.

Сёстры вздохнули и остановились.

– Смотрите, – сказал их таинственный собеседник.

Дальний угол залы потемнел – новые клубящиеся сгустки рваного тумана появились из чёрной дыры в стене.

Сёстры встали спина к спине. Их клыки обнажились, на пальцах выросли огромные, острые ногти.

– Я бы мог вас уничтожить, – тон голоса не выказывал никаких эмоций, – Но я всего лишь хочу вам помочь. Понимаете, дело в том, что люди не способны принять мой дар – в лучшем случае они сойдут с ума и создадут кровавый культ. А вы – не люди. Я хочу попробовать.

Отвратительные твари отступили прочь и пропали там, откуда появились.

– Тебе то это всё зачем? – задумчиво спросила Арманда.

– Я последний в своём мире, – прошелестел голос, – Тут пусто и одиноко. Мне нечем заняться и некуда стремиться. Я нашёл червоточину, ведущую в ваш мир, и теперь наблюдаю. Слегка развлекаюсь. Не скрою – мне нравится убивать чужими руками, и сводить людей с ума. Но в моём мире это всего лишь безобидные шалости.

Жрица-паук приподнялась на своих лапках и поспешила к глухой арке. Нажав нужный кирпич, она скользнула в открывшийся проход.

– Пойдёмте, познакомимся поближе, – предложил голос, – И возьмите этого несчастного – вам понадобится верный слуга.

* * *

Они стояли рядом – сестрички поддерживали с двух сторон Кристиана. Драгун очнулся, но вёл себя, как неразумный ребёнок; чуть поодаль держалась паучиха.

– Я ожидала чего-то более грандиозного, – пробормотала Арманда, всматриваясь в беспросветную, вязкую жидкость, заполняющую круглый, сложенный из камня, колодец.

Тот был невысок – края едва достигали коленок сестёр.

– Но это явно не вода, – настороженно подметила Флёр.

– Не вздумайте трогать или плеваться, – заявил голос, – Что вы решили?

– То, что ты предлагаешь, слишком хорошо звучит, чтобы быть правдой, а цена – смехотворно низка, – рубанула Флёр, – Я думаю, что ты врешь. И, кстати, ты до сих пор не представился. Тот, кто скрывает своё имя, не вызывает доверия.

Воздух вокруг наполнился ощутимой вибрацией, волосы девушек взметнулись, словно от порыва ветра.

– Он смеётся, – неуверенно сказала Арманда, подступая к краю круглого отверстия.

Она наклонилась, всматриваясь, а потом резко отпрянула, бледное лицо застыло восковой маской.

– Если одна моя тень вызывает такой ужас у мёртвого вампира, то представь, что будет с людьми? – спросил вкрадчивый шёпот.

– Имя, – потребовала Флёр.

– Моё имя ещё ужасней, чем мой образ. Но ты можешь называть меня ТекАхЛах, или Йотте-Д'хат, или Йогх-Сотхотх. А теперь решайтесь или уходите. Мне наскучило.

Воздух в подземной пещере задрожал, влага в колодце подёрнулась рябью. Армада подалась вперёд – оперлась руками о каменную кладку кольца, и наклонилась над жуткой чернотой.

– Я уже мертва и проклята, – произнесла девушка, – Так что же может быть хуже? Я хочу принять твой дар, великий Древний. Я согласна.

Флёр вздохнула и присоединилась к сестре.

– Я согласна, – повторила младшенькая.

Обнажённый Кристиан стоял перед колодцем и смотрел в никуда широко распахнутыми глазами. Взгляд казался неосознанным, как у человека, повредившегося рассудком. Но вот его ресницы слегка дрогнули, веки моргнули, а крепко стиснутые челюсти разжались, выпустив наружу вязкую нить слюны. Теперь он присутствовал. Он видел.

Фигуры двух девушек, склонённых над колодцем, окутала лёгкая дымка.

Что-то, не поддающееся описанию, скользнуло из недр червоточины и обвилось вокруг их тонких шеек.

Что-то невозможное настолько, что просто не могло существовать, проникло в их полуоткрытые рты.

Что-то пило из них, словно из волшебных сосудов, а потом излило обратно.

Кристиан всё смотрел и смотрел, не в силах оторваться от этого тошнотворно-прекрасного зрелища, а его великолепные, чёрные, как смоль, волосы медленно покрывались серебром.

7.

– Здравствуй, милый папочка, – они уселись рядом по обе стороны от массивного надгробного камня – две шикарные дамы, одетые по последнему слову моды.

– Прости, что давно не навещали тебя, – одна из сестёр положила на землю скромный букетик из полевых цветов, – Так много всего произошло.

– Представляешь, папа, наша Арманда теперь графиня, – завистливо пожаловалась вторая, – Всамделишная графиня. Уже полтора года, как.

– И уже полгода, как вдова. Ах, я так скучаю по своему бедному Шарлю, – грустно добавила Арманда, – Но Флёр, возможно, будет более удачлива – к ней посватался сам барон де Пулье, восходящая звезда армии, один из лучших полководцев императора.

– Суеверный скряга, – фыркнула Флёр, – Ты только глянь, что он мне подарил в день помолвки.

Она распахнула тончайшую шаль на своей шее и продемонстрировала могильному камню изящно выполненное, но очень скромное серебряное распятие.

– Прекрасная работа, – похвалила Арманда.

– Ты получила от своего Шарля превосходного скакуна и алмазные подвески, – прошипела Флёр.

Обе уставились друг на друга ненавидящими взглядами, потом рассмеялись. Сёстры сложили прелестные головки на надгробие и некоторое время молчали, подставив бледные лица нежным лучам восходящего майского солнца.

– Мы должны проститься с тобой, папа. Наверное, надолго. Император начинает новую кампанию, его армия продолжит свой поход на восток, – поведала Арманда.

– И мы идём с первым эшелоном войск. Прямо сегодня, – подхватила Флёр.

Она доверительно пригнулась к выбитому в камне лику сурового усатого мужчины:

– Понимаешь, папа, нас постоянно мучает дикая жажда.

При этих словах черты лица девушки размылись; чувственный рот разошёлся багровой прорехой – от уха до уха – открывая четыре ряда кривых акульих зубов, а глаза почернели – тьма поглотила радужку и белки.

– Ну-ну, милая, возьми себя в руки, к нам идёт наш верный Кристиан.

По дорожке, сильно хромая на правую ногу, шёл высокий седой старик. Он остановился за пару шагов до могилы, с достоинством поклонился могильному камню и произнёс в пустоту перед собой:

– Простите, миледи, но мы должны отправляться – армия не станет ждать даже вас.

Девушки поднялись и нежно поцеловали блестящую поверхность камня.

Потом подхватили под руки своего слугу и устремились прочь, не оглядываясь.

Каменный лик оставался бесстрастным, лишь из уголка незрячего глаза выкатилась скупая, солдатская слеза.