Текст книги "Красные рельсы"

Автор книги: Клифтон Адамс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Глава десятая

Было время обеда, и Конкэннон ожидал увидеть в кафе толпу посетителей. Но зал оказался полупустым. «Многие, видно, уже поняли, на что способен Пат Дункан», – подумал Конкэннон.

Он устроился за столиком у окна и стал наблюдать за Атеной Аллард, быстро и грациозно переходившей от одного стола к другому. Дойдя до Конкэннона, она рассеянно посмотрела на него и улыбнулась.

– Берите бифштекс. Цыпленок тоже ничего.

– Через несколько минут я уезжаю из Оклахома-Сити. – Он пожал плечами и выдавил из себя улыбку. – Пришел просто попрощаться, но раз уж пришел – поем. Давайте бифштекс.

– Значит, уезжаете…

Эта новость, казалось, принесла ей облегчение. Она постояла неподвижно, глядя куда-то вдаль.

– Да, – сказала она наконец, – так, пожалуй, будет лучше. Сейчас я принесу ваш заказ.

Он стал медленно жевать, рассеянно глядя на то, что происходило за окном. На пороге мастерской жестянщика стояла знакомая фигура в черном и смотрела в сторону кафе. Конкэннон удивился, что инспектор Джон Эверс следит за ним от самого отеля. Ведь он больше не работал на железнодорожную компанию… Но он понимал, что для Джона Эверса обычная логика не существовала.

«А, впрочем, к черту Джона Эверса!» – подумал он, доедая последний кусок жесткого жилистого бифштекса. Время обеда прошло, и зал почти опустел. Атена принесла ему кофе.

– Есть яблочный пирог и шоколадный торт. Но торт вчерашний.

От десерта Конкэннон отказался, зато попросил еще чашку кофе.

– Миссис Аллард… – Было смешно продолжать называть ее миссис Аллард, но обратиться к ней по-другому он не осмеливался. – Миссис Аллард, можно с вами минутку поговорить?

Она взглянула на Дункана. Повар пожал плечами и изобразил равнодушие.

– Если вам угодно, мистер Конкэннон.

– Так вот, – неловко начал Конкэннон. – Я больше не работаю на железной дороге. Я возвращаюсь в Канзас-Сити искать новую работу. Вы как-то говорили, что собираетесь вернуться в Канзас к родителям. Вот я и подумал…

Он почувствовал, что говорит сплошные нелепости. Атена Аллард серьезно смотрела на него, совершенно не подозревая, что он имеет в виду.

– Я подумал, что когда все будет позади, я, может быть, зайду к вам как-нибудь. Если окажусь в тех местах. Конечно, с вашего позволения.

К черту Рэя Алларда! Он выплатил свои долги. И Атена была здесь не при чем.

Сначала ему показалось, что она и не собирается ему отвечать. Она все смотрела на него с хорошо знакомым ему отсутствующим видом. Затем на ее губах появилось подобие улыбки, и она как будто вздохнула.

– Я доставила вам много неприятностей, мистер Конкэннон. Теперь я понимаю это и чувствую себя виноватой. Но тогда мне казалось… – Она подбирала слова. – …казалось, что я никогда не смогу свыкнуться со смертью Рэя. У меня не осталось ничего, кроме его репутации, и я хотела спасти ее. Это стало моей заветной мечтой. Глупо, не правда ли?

– Вовсе нет…

– Глупо, – повторила она, глядя на противоположную сторону улицы. – Теперь я это понимаю. Рэй погиб, и это уже ничто не изменит. – Она снова посмотрела на Конкэннона. – Я тоже скоро уеду из Оклахома-Сити. Может быть, даже завтра, если Пат найдет другую официантку.

– Вы отправитесь в Канзас-Сити? – Конкэннон откашлялся. – Так вот я и говорю: может быть, когда вы устроитесь там, то позволите бывшему железнодорожному агенту навестить вас?

Она грустно улыбнулась.

– Это будет ни к чему, мистер Конкэннон. Вы просто потеряете время, и все.

– Время! Да у меня его теперь предостаточно.

Он встал, не дожидаясь, пока она ответит ему повторным отказом.

– Надеюсь, вы удачно устроитесь. Желаю счастливого пути.

Выходя из кафе, он чувствовал себя полным идиотом. Перейдя улицу, он направился навстречу темной фигуре, стоявшей у жестяной мастерской.

– Интересно, как вы умудрились стать инспектором, – сказал он Эверсу. – Вы даже не можете проследить за человеком на улице и остаться незамеченным.

Эверс улыбнулся и попыхтел сигарой.

– Я размышлял над вашим случаем, Конкэннон, – сказал он, не отвечая на замечание. – Мне следовало подумать о нем давно, но у меня были другие заботы. Что у вас за дела с Марвином Боуном?

Конкэннон вздрогнул.

– Что вы имеете в виду?

– Когда агент железнодорожной компании проводит столько времени с продажным полицейским, это дает инспектору полиции пищу для размышлений. Вот что я имею в виду.

Поначалу Конкэннон не нашел, что ответить. Еще совсем недавно он считал Боуна честнейшим человеком и полагал, что все остальные придерживаются того же мнения. Но недооценивать Джона Эверса было ошибкой.

– С чего вы решили, что Боун – продажный? – спросил он.

Эверс пожал плечами:

– Интуиция. В городе продажных полицейских Боун выглядит слишком уж честно. У меня такое впечатление, что он чего-то ждет. А когда дождется, вы окажетесь в ловушке. Ведь вы в них уже оказывались, Конкэннон?

Конкэннон пристально посмотрел на него.

– Вы случайно не пьяны, мистер Эверс?

– Я никогда не бываю пьян, Конкэннон. И я никогда не отпускаю ценного работника, если могу поступить иначе. Вам еще не поздно исправить положение…

– Какой ценой? – спросил Конкэннон с улыбкой.

– Скажите, что происходит между вами и Боуном. Это касается ограбления?

Видя, что Эверс выбрал опасный путь, Конкэннон счел благоразумным дать задний ход.

– До свидания, мистер Эверс. Скоро я уже буду в канзасском поезде. Если вы считаете меня причастным к ограблению, можете телеграфировать в полицию.

Он повернулся и пошел в направлении Бродвея. Инспектор, с трудом поспевая за ним, двинулся следом.

– Вы болван, Конкэннон, – продолжал он. – Не забывайте, что при ограблении погиб почтальон. Не становитесь соучастником преступления.

– А вы думаете, что это я убил почтальона? Но я в тот день выполнял задание в Сент-Луисе.

– Вы отлично понимаете, что я имею в виду. Ради большой суммы денег люди способны на многое. Возможно, вы с Боуном решили присвоить добычу. Но если вы думаете, что выйдете из воды сухими, то жестоко ошибаетесь.

Конкэннон ступил на дорогу и подозвал проезжавший фиакр.

– Я подожду поезд на вокзале. Причем один, если вы позволите.

Джон Эверс печально покачал головой:

– Когда все будет кончено, вспомните, что я давал вам шанс, а вы оттолкнули его. Другого не представится.

Конкэннон попросил кучера поехать на вокзал «Санта-Фе» самой длинной дорогой. Он не хотел проезжать через «уголок»: с ним было связано слишком много неприятных воспоминаний и упущенных возможностей. На вокзале он расплатился с кучером, взял чемоданы и уселся на багажную тележку в ожидании поезда, который должен был отправиться через пятьдесят минут.

Время тянулось бесконечно долго. Он сидел, разглядывая отъезжающих, слушая монотонное щелканье телеграфного аппарата и вдыхая навязчивый запах пепла, раскаленного угля и битума, вытекавшего из новых шпал. Для октября погода была теплой. Стоял просто прекрасный день, если не считать того, что он потерял работу и ему предстояли долгие и, возможно, безуспешные поиски новой. Если не считать еще и того, что его друг оказался убийцей и что единственная женщина, занимавшая его мысли, им совершенно не интересовалась. Он грустно улыбнулся и закурил сигару. Все же, несмотря на эти мелочи, день был превосходным.

Он встал и прошелся по перрону, чтобы скоротать время. До отправления поезда оставалось еще двадцать пять минут. Он подошел к повозке с багажом и докурил сигару.

– Мистер Конкэннон, помогите мне, пожалуйста, – раздался рядом знакомый голос.

Он ошеломленно обернулся и увидел Атену Аллард. Бледная как смерть, она протягивала ему какой-то конверт.

– Помогите, прошу вас, – повторила она.

Конкэннон машинально взял конверт в руки.

– Несколько минут назад это принес в кафе какой-то мальчуган, – пробормотала она с нескрываемым волнением. – Я не знала, что делать, к кому обратиться… Кроме вас, обращаться было не к кому.

Конкэннон открыл конверт и посмотрел внутрь. Там лежали деньги. Не пересчитав их, он не мог определить сумму, но купюры были совсем новые. Такие деньги он уже недавно видел.

– Какой мальчуган?

– Я его не знаю. Принес и сказал, что это просили передать мне…

В конверте были не только деньги. Там лежал билет на поезд до водонапорной станции на территории чикасоу. И записка из трех строчек, нацарапанных на куске коричневой упаковочной бумаги.

«Бери этот билет и поезжай в указанное место. Там жди меня. Я скоро буду. Никому ничего не говори».

Подписи не было, но Конкэннон узнал почерк.

– Вы знаете, кто это написал?

– Конечно, Рэй! – сказала она все тем же напряженным голосом. – Он жив!

Конкэннон глубоко вздохнул и попытался сосредоточиться, но в голове было пусто. Рэй не мог совершить подобную глупость: скомпрометировать себя в тот момент, когда собирался положить в свой карман сто тысяч долларов.

– Над этим нужно поразмыслить, мэм, – неловко сказал он. – Мы не знаем, действительно ли эту записку написал Рэй…

– Но это почерк Рэя! Я узнаю его!

Атена была на грани нервного припадка. Она закрыла лицо руками, пытаясь удержаться от истерики. Вокзальные зеваки начали с любопытством наблюдать за ними. Конкэннона всеобщий интерес явно не привел в восторг.

– Давайте зайдем в помещение, – сказал он, беря ее под руку.

Она позволила отвести себя в зал ожидания, но садиться не стала. Казалось, она вот-вот расплачется или закричит.

– Попробуйте успокоиться, – сказал Конкэннон ровным голосом, каким увещевают напуганного ребенка. – Постарайтесь смотреть на вещи трезво. Мы, конечно же, узнаем, в чем дело…

Она немного успокоилась.

– Извините меня.

Вдруг глаза ее широко раскрылись, и Конкэннон прочел в них ужас.

– Если Рэй жив, кто тогда лежит в могиле?

– Об этом мы подумаем позже, – уклончиво сказал Конкэннон. – Вспомните, не встречали ли вы где-нибудь того посыльного, который принес вам конверт?

– Не помню… Мальчик лет двенадцати, светловолосый такой… – Она снова напряглась: – Как же получилось, что Рэй жив, а я до сих пор об этом не знала?

«Это мне и самому интересно», – подумал Конкэннон.

– Угрожал ли вам кто-нибудь кроме тех двоих, о которых вы говорили? – спросил он. – Пытались ли вас напугать?

Она покачала головой, но вдруг нахмурилась.

– Да, приходил один человек. Но он мне не угрожал…

– Кто? – резко спросил Конкэннон.

– Полицейский. Некто Боун.

Конкэннон глубоко вздохнул. Действительно, Боуна должно было беспокоить близкое присутствие вдовы Алларда; он не знал, известно ли ей что-либо о роли мужа в ограблении.

Еще не успев как следует оформиться, эта мысль заставила Конкэннона похолодеть. За эти часы он многое узнал о Марвине Боуне. Тот думал только об одном: о захваченных деньгах. И чтобы завладеть ими, готов был на убийство. Если бы Атена представляла для него опасность, он, не задумываясь, избавился бы от нее.

– Что вам сказал Боун? – спросил он.

– Ну… – Она задумалась, припоминая. – Он сказал, что насчет Рэя ходят всякие слухи, связанные с ограблением. Что, оставаясь здесь, я эти слухи только подтверждаю. Он не сказал мне напрямик, чтобы я убиралась из Оклахома-Сити, но он это подразумевал.

– Что еще?

– Больше ничего. Вот только… – В ее взгляде мелькнула тень. – Он следит за мной. Иногда я вижу, как он наблюдает за кафе с другой стороны улицы. А когда возвращаюсь домой, часто замечаю его на углу у ворот или просто на тротуаре…

– Он был на виду, когда вам вручили этот конверт?

– Я не заметила… Я думала только о Рэе.

– Кто-нибудь еще знает, что вы получили конверт?

– Только Пат Дункан, повар кафе…

В мозгу Конкэннона вертелась добрая дюжина версий, одна неприятнее другой. Вдали засвистел приближавшийся к стрелкам поезд на Канзас.

Атена тревожно взглянула на него.

– Что-нибудь не так?

Он ответил вопросом на вопрос:

– Если бы сержант Боун спросил Пата Дункана об этой записке, то Дункан смог бы рассказать, что к чему?

Она хотела возразить, затем передумала и кивнула:

– Да. Возможно… Этот сержант очень…

– Настойчив, – закончил Конкэннон. – И любопытен.

Если Боун видел, как посыльный принес записку, то его полицейское любопытство должно было достичь точки кипения. Он немедленно пошел бы допрашивать Пата.

И Дункан удовлетворил бы его любопытство, потому что повара таких кафе, как «Файн и Денди», ничего не скрывают от таких полицейских, как Боун.

Атена с возрастающим беспокойством смотрела на Конкэннона, занятого тревожными мыслями. Он пытался угадать, как повел бы себя полицейский, узнав о содержимом конверта. Судя по всему, Боун сделал бы следующий вывод: если Рэй назначает жене встречу недалеко от того места, где было совершено ограбление и где, видимо, спрятаны деньги – Рэй пытается его обмануть.

Что Боун должен был в этом случае предпринять? Убить Рэя он не мог: только Рэй знал, где спрятаны деньги. Но, будучи убежденным, что Рэй и его жена хотят увести деньги у него из-под носа, он вполне мог убить Атену.

Видимо, беспокойство Конкэннона отразилось на его лице, поскольку, когда он попытался взять Атену за руку, она инстинктивно отодвинулась.

– Мне здесь не нравится, – сказал он так спокойно, как только мог. – Давайте выйдем.

Атена покраснела от гнева и возмущения:

– Мистер Конкэннон, я надеялась, что вы придете мне на помощь, потому что Рэй и вы… Но если вы не хотите…

– Я хочу вам помочь. Но мне кажется, что нам лучше убраться с вокзала до прихода поезда.

Он крепко взял ее за руку и повел к выходу, но на пороге остановился. Слегка пригнувшись, словно шел навстречу сильному ветру, к вокзалу широким шагом направлялся сержант Марвин Боун. Конкэннон еще сильнее сжал руку Атены.

– Вы делаете мне больно, мистер Конкэннон!

– Извините. Но нам нужно немедленно уходить. Он потащил ее за собой через зал ожидания и молча открыл ногой дверь кассы.

Кассир, маленький лысый человечек, заполнявший за столом телеграфный бланк, изумленно оглянулся на незваных гостей. Но не успел он что-либо возразить, как Конкэннон и Атена Аллард уже пересекли комнату и оказались в багажном зале. Конкэннон повел женщину по лабиринту ящиков и чемоданов.

– Мистер Конкэннон, я хочу знать…

– Потом, мэм, – сухо сказал он. – Идемте как можно скорее. Через минуту мы уже выйдем отсюда.

Через багажный зал они попали в длинный грузовой ангар. За его стеной стояли повозки и фиакры, готовые принять пассажиров прибывавшего поезда.

– Сюда, – сказал Конкэннон, увлекая Атену к повозкам.

Свистя и пуская пар, канзасский поезд медленно подошел к перрону.

Не давая Атене перевести дух, Конкэннон повел ее на Кросс-стрит, откуда они попали в восточную часть Калифорния-авеню, носившую название Алабастер-роуд. Конкэннон затащил Атену на тропинку у ресторана-шашлычной и только там остановился. Она сердито посмотрела на него.

– Что все это значит, мистер Конкэннон?

– Мне кажется, вам грозит опасность. Если меня не обманула интуиция, мы правильно сделали, что ушли с вокзала.

– Почему?

– Это долгая история. Вы успели отдохнуть?

Она кивнула, но казалось, что она сомневается в правильности его решений. Из ресторана вышел огромный негр с длинным ножевым шрамом на щеке и подозрительно посмотрел на них. В этих местах редко появлялись белые. Особенно женщины.

– Дружище, – сказал негр Конкэннону, – не знаю, что у вас случилось, но лучше вам разбираться в другом месте.

Конкэннон порылся в кармане, нашел десятидолларовую бумажку и протянул негру:

– Отведите меня к мисс Энни Би. Я ее знакомый. Вы ничем не рискуете.

Негр, казалось, колебался; затем десять долларов сделали свое дело.

– Если вы мне рассказываете сказки, ребята мисс Энни живо покажут вам, где раки зимуют.

– Знаю, – покорно сказал Конкэннон.

Негр пожал плечами и сунул деньги в карман.

– Пойдемте.

Он направился к узкому проходу между рестораном и соседним зданием. Конкэннон и Атена пошли следом. Некоторое время они петляли по узким улочкам на задворках Калифорния-авеню, затем остановились.

– Дальше я не пойду, – предупредил их проводник, указывая на двухэтажный дом. – Остальное – ваше дело.

Уцепившись за руку Конкэннона, Атена смотрела вокруг широко раскрытыми глазами, словно не веря в происходящее. Конкэннон, улыбаясь украдкой, взял ее за руку.

– Вам нечего бояться. Энни – моя старая подруга.

Они приблизились к двери. Конкэннон постучал. Дверь открылась, и на них неприветливо посмотрела молодая девушка.

– Скажите мисс Энни, что пришел Конкэннон и хочет с ней поговорить.

Тут дверь распахнулась настежь: девушку отстранила негритянка, лицо которой сохранило следы былой красоты. Узнав Конкэннона, негритянка улыбнулась.

– Ты откуда, старшина?

– Я уже не старшина, Энни. И у меня неприятности. Можно нам войти?

– Неприятности?

Улыбка сделалась менее приветливой.

– Полиция здесь ни при чем. Неприятности у меня лично. Мы не задержимся надолго. Просто нам нужно немного собраться с мыслями.

Он с удовольствием закончил бы на этом свой рассказ, но стоило Энни захотеть, и она выяснила бы все подробности за считанные минуты.

– Скажу правду, Энни. У нас недоразумение с Марвином Боуном. Не официального, а личного характера.

– Но Марвин Боун – полицейский. Отношение мисс Энни Би становилось все холоднее.

– Энни, – сказал Конкэннон. – Вы мне кое-чем обязаны. Если помните, конечно…

Наступило время выплаты долгов: Рэй припомнил их Конкэннону, а Конкэннон – Энни. Негритянка нехотя посторонилась.

– Ладно. Только ненадолго.

– Спасибо, Энни. Я этого не забуду.

– Проходите на кухню. Вам никто не будет мешать.

Конкэннон и Атена оказались в небольшой выбеленной известью кухне, где витали запахи горящих дров, кофе и крепкого табака. Энни на минуту вышла, затем вернулась с бутылкой виски и поставила ее на стол, застеленный клеенкой.

– Сколько времени вам нужно?

– Если можно, до ночи, Энни. Как стемнеет, уйдем.

Энни не стала скрывать, что эта перспектива ей не нравится, но ответила:

– Договорились. Только до ночи. Я стараюсь по возможности не связываться с Марвином Боуном.

Она вышла и закрыла дверь кухни за собой. Атена, вконец обескураженная странным поведением Конкэннона, села у стола и посмотрела на свои дрожащие руки.

– Мистер Конкэннон, – сказала она, – немедленно объясните мне, что все это означает.

Конкэннон сел напротив нее, посмотрел на бутылку виски, но не притронулся к ней.

– Нам нужно было срочно уйти с вокзала. Мне некогда было объяснять…

– Почему нужно было уходить?

Он слегка улыбнулся и покачал головой.

– Вы мне не поверите, но весьма вероятно, что Боун решил убить вас.

– Зачем? – спросила она изумленно. – Зачем сержанту полиции меня убивать?

– Затем, что вы представляете для Боуна угрозу. Из-за вас весь его план может рухнуть, а он не может этого допустить.

Лицо Атены напряглось:

– О чем это вы? И какое это имеет отношение к Рэю?

Конкэннон глубоко вздохнул. Пришло время сказать ей, что ее муж – грабитель и убийца. Поскольку это объяснение не терпело отлагательства, он изложил ей все, что знал сам.

Долгое время она молча смотрела на него теми же глазами, какие были у нее, когда она принесла на могилу Рэя цветы.

– Он жив! Рэй жив… Вы в этом уверены? – пробормотала она наконец.

– Да, мэм. Я с ним говорил.

– Но насчет ограбления вы, наверное, ошибаетесь.

– Нет. Он сам это признал.

Энни открыла дверь:

– В печи есть жаркое и пирог, если хотите поужинать.

– Спасибо, Энни. Может быть, попозже…

Энни снова оставила их одних. Атена утонула в вихре собственных мыслей. Она несколько раз взглянула на Конкэннона, собираясь что-то сказать, но не решалась начать. Ей постепенно открывалась правда.

Конкэннон решил, что проявил за этот день уже достаточно трезвости, и взял в руки бутылку с виски. В маленькой кухне наступило тягостное молчание. Между ними стояла тень улыбающегося Рэя Алларда.

– Мы с Энни Би знаем друг друга уже десять лет, – сказал Конкэннон, чтобы что-то сказать. – У нее была небольшая лавочка на территории чикасоу. Одни ребята решили ее ограбить, но мне удалось разубедить их. Я тогда был старшиной в Форт-Смит. С тех пор мы с Энни водим дружбу. Правда, сегодня она закончится, – хмуро добавил он.

Атена не слушала. Конкэннон мог лишь догадываться, чем занято сейчас ее воображение.

Он налил себе внушительную порцию виски и выпил, как воду.

– Он ранен? – вдруг спросила Атена голосом, лишенным всякого выражения.

– Пока что ему нельзя вставать, но он поправится. Боун присматривает за ним.

– Я хочу его видеть.

Конкэннон ожидал этого и был готов пообещать что угодно, лишь бы Атена вела себя спокойно.

– Хорошо, я вас отведу. Но чуть погодя…

– Когда?

– Мне сначала нужно проверить, обоснованы ли мои подозрения относительно Боуна.

– Это чепуха! Как может полицейский убить кого-нибудь, тем более женщину, на улице средь бела дня?

– Боун на это способен. Потом он скажет, что стрелял в меня. И найдет тысячу причин. Это будет выглядеть как несчастный случай. – Он выпил еще. – Вы действительно ничего не знаете об ограблении?

Атена холодно взглянула на него.

– Ах, вот вы чего от меня ждете! Что я скажу, где лежат деньги?

– Нет, об этом я и не помышлял. – Затем он добавил: – Рэй не стоит всех тех неприятностей, слез и крови, которую он пролил. Мне не следовало говорить вам, что он жив.

– Нет! – выкрикнула она. – Следовало! Мне наплевать на все, что он сделал! Он жив – и это для меня все! Больше меня ничего не интересует!

Конкэннон ничего не сказал. За окнами дневные звуки начали постепенно сменяться вечерними. Энни снова открыла дверь:

– Хотите, я зажгу свет?

– Нет, – сказал Конкэннон. – Нам уже пора…

– Я посылала своих ребят посмотреть, что делает Боун. Он ищет вас, Конкэннон. И ее тоже. – Она бросила на Атену Аллард короткий любопытный взгляд. – Причем, очень старается…

Конкэннон грустно улыбнулся.

– Тогда дай нам еще час, Энн… Потом мы уйдем.

Но куда было уходить? Единственно возможным убежищем в этой ситуации были «Ночи и дни», но и там они не находились бы в безопасности. Боун прежде всего пойдет искать их именно там… Да и Лили вряд ли захочет их укрывать…

– В одном мы можем не сомневаться, – сказал Конкэннон после долгого молчания. – Боун убежден, что вы с Рэем решили обвести его вокруг пальца.

Эта мысль тоже не вызвала у Атены никакой реакции.

Она думала о Рэе.

Над Оклахомой повисла ночь. Темнота наступила внезапно; ее приход был торжественно встречен барабанной дробью и завыванием рожка Армии Спасения.