Текст книги "Программа для счастья (СИ)"

Автор книги: Клавдия Вербицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Программа для счастья

Говорят, тем, кто любит колбасу

и разговоры о политике, лучше

не знать, как делается и то, и другое.

   Ольга закончила проверку, откинула со лба прядь тёмных, чуть вьющихся волос, и резко отодвинулась от компьютера. Она знала, что всё в порядке (иначе диагносты не дали бы добро), ей не хотелось разбираться в надоевших цифрах (она ненавидела математику), она хотела домой (рабочий день закончился почти три часа назад). Тем не менее, она проверила все показатели: на допуске будет стоять её подпись, а она своё имя ценила. Плохо то, что из-за этой проверки она не попала на праздник. Придётся завтра объяснять начальнику, почему она проигнорировала великое событие.

   Девушка «забила» итоговые данные, чтобы компьютер мог подготовить программу для нейрокодиорования. Лаборантам завтра останется только надеть на клиента специальный шлем. Два часа покоя – и человек обретёт своё собственное вечное счастье.

   – Профсоюза на тебя нет! – Раздался резковатый мужской голос. – Рабочий день давно закончен.

   – Алексей Юрьевич! – Девушка вздрогнула и недовольно глянула на невысокого мужчину, стоящего у двери. – Вы меня напугали!

   – Пугаться надо не меня, я ведь, как и ты – здесь.

   – Кстати! А Вы-то почему здесь?

   – Скучно! Честное слово, не знал бы, как здесь всё происходит, – Алексей кивнул на компьютер, – давно бы надел шлем.

   – Нет! – Ольга прижала ладонь ко рту, и не понятно было, испугало ли её случайно вырвавшееся восклицание или откровенное признание начальника.

   – Почему нет? По-твоему, доктора наук не могут желать счастья?

   – Но ведь не таким образом!

   – А каким?

   – У Вас такой потенциал, Вы столько всего можете сделать!

   – Кому только это надо? Нейрокодирование счастья – единственный раскрученный мой проект. Он пользуется спросом, за него платят, исследования в нём финансируются без вопросов... в том-то и дело, что без вопросов! Никого ничего не интересует! Только выгода, рентабельность, прибыль! Я был учёным, а стал дельцом!

   – А разве плохо, что плоды Вашего труда востребованы?

   – Моего труда! Когда «мой труд» начинался, я годился только на то, чтобы данные в статистические таблицы забивать! Это целиком и полностью проект моего учителя, он достался мне по наследству. Ты хоть знаешь, какой сегодня праздник? – Вдруг поменял тему Алексей. Такая манера вести разговор вынуждала его собеседника постоянно быть настороже, да Ольга уже привыкла к ней.

   – День рождения Центра. Ровно двадцать лет назад был проведён удачный эксперимент по нейрокодировке.

   – Не плохо. Многие из тех, кто сегодня там напиваются, даже не догадываются, что наш Центр существовал не всегда. Что там с завтрашним клиентом: ты уже что-то выбрала?

   – Окончание школы.

   – Почему? Он же из-за развода к нам пришёл?

   – Жена его бросила. Если выбирать эмоциональными пиками счастливые моменты жизни с ней, их интенсивность будет снижена опасением негативного будущего. Не мог же он не замечать, что не всё благополучно, раз до скандалов дело дошло. А окончание школы – это пора надежд, счастливого будущего, каким бы оно не стало. И не важно, каким оно станет, в ту пору его ведь ещё не было. А о плохом будущем если и думалось, то не верилось. Да и сам он человек вполне успешный. Нельзя сказать, что его будущее не сложилось.

   – Умно... Объясни дураку, что ты здесь делаешь?

   – Диагностический отдел поздно результаты прислал, я их проверяла...

   – Да нет, я о том, зачем ты вообще здесь работаешь? Тебе бы обычным психологом быть.

   – Меня в Центр на практику отправили, служить «лицом факультета», а мне предложили остаться работать. Отказаться означало бы нахамить.

   – Бежать тебе отсюда надо!

   – Так меня и отпустят!

   – А если я помогу?

   – Зачем Вам это?

   Алексей надолго задумался, потом задал очередной неожиданный вопрос:

   – Ты звёздный сад Ивана Северного видела?

   – Видела, как раз незадолго до взрыва. Очень хочу, чтоб его восстановили.

   Алексей включил компьютер, имеющий выход во внешний мир, быстро нашёл нужный сайт и подозвал Ольгу. Каталог космических голограмм содержал объёмные фотографии декораций к фильмам и спектаклям, трёхмерных карт звёздного неба и пейзажей других планет. Пытаясь понять, что ей показывает начальник, девушка глянула на лейбл в углу экрана. Кто бы мог подумать: «Галерея высоких искусств»? Ей предложенные картинки напомнили учебные пособия.

   – Что скажете, коллега? – Алексей насмешливо следил за её реакцией.

   – Странное ощущение. Работы интересные, сделаны технично, а за душу не трогают.

   – Выключай компьютер, поехали.

   – Куда?

   – Увидишь. Думаю, тебе там будет интереснее, чем на корпоративной пьянке.

   Машина у Алексея была роскошная, один салон обитый натуральным бархатом чего стоил, но Ольгу больше потрясла плавность, с которой гравилёт поднялся в воздух и набрал скорость. Алексей включил маяк и рванулся в служебный сектор, чуть притормозив на входе, пропуская гравилёт «Скорой помощи». Определившись в потоке, он обратил внимание на пассажирку. Ольга откинулась на спинку кресла, и блаженная улыбка играла у неё на губах.

   – Не так уж много человеку нужно для счастья! – усмехнулся Алексей.

   – Не много. Никогда не понимала тех, кто желает счастья на блюдечке и на всю жизнь. Это же скучно: ничего не надо делать, ни к чему стремится. Живёшь, как запрограммировали!

   – Назови основной постулат нейрокодирования счастья.

   – Счастье – есть момент позитивного переживания достижения высочайших стремлений человека, которое может обесцениться вместе с разочарованием в ценности данного достижения. Если закрепить в сознании человека само переживание, человек может быть счастлив независимо от динамики ценности достижения.

   – И что ты об этом думаешь? Честно, мы не в лаборатории.

   – Закрепляя переживание, мы оставляем человека наедине с его прошлым. Он будет счастлив, точнее, будет испытывать соответствующие эмоции, но именно эти эмоции перекроют путь его дальнейшего развития: ему ничего не надо, он всего достиг.

   – Нельзя тебе у нас оставаться! Ты знаешь, кто взорвал звёздный сад?

   – Говорили, какой-то ревнивый дизайнер-конкурент.

   – Конкурент? Что ж, можно сказать и так, его новые работы ведь перестали цениться. Ты очень верно определила проблему нейрокодированных: им не за чем развиваться. – Ольга потрясённо уставилась на начальника. – Да, Олюшка, мы видели каталог новых работ Ивана Северного.

   – Но ведь он не должен уметь ревновать к успеху!

   – При чём тут ревность? Чистая коммерция: его работы перестали покупать.

   – И ему не жаль?! – Алексей многозначительно скосил глаза в её сторону. – Простите, я не подумала, мы же разучили его жалеть.

   – Как выяснилось, не только ценность достижения теряет смысл. Всё, что может произойти с самим достижением тоже не имеет значения для закодированного.

   Скоро огни ночного города остались позади, и пригородная трасса привела их в коттеджный посёлок. Гравилёт снизился, присоединяясь к силовой ветке поселка, и полетел к домику, скрытому в запущенном саду. У ворот Алексей послал системе безопасности опознавательный код, и их пропустили внутрь. На крыльце дома их встретил светловолосый мужчина в просторном кимоно, вышедшем из моды лет десять назад.

   – Не ждал, Валюха? – Алексей протянул руку встречающему, и тот сердечно пожал её. Ольга пометила в памяти ещё один архаизм учёного мира, не соответствующий молодому хозяину.

   – Рад тебя видеть, Лёшка, думал ты и не выберешься сегодня! Сударыня. Прошу в дом, гости дорогие.

   Ольга поняла, что архаизмы – ещё не главная странность общения этого человека. Довольно необычное ощущение, когда к ней обращаются так формально, а к её начальнику – столь фамильярно.

   – Николай Андреевич дома? – Алексей задал свой вопрос так, будто не сомневался в положительном ответе.

   Валентин проводил их в гостиную, обставленную по последней моде, и ушёл. Скоро к ним присоединился пожилой мужчина, уже изрядно располневший от малоподвижной жизни, но не утративший ловкости движений. Как-то само собой получилось, что разговор пошёл о науке. Хозяин показал себя знатоком нейропсихологии и проблем нейрокодирования, что большая редкость среди непосвящённых. Единственное, что смущало психолога, это бесконтрольное волнение, проявленное пожилым человеком в разговоре. С таким запалом о науке говорят молодые учёные, когда они верят в открытие.

   И тут она сообразила: ну какой ещё Николай Андреевич может так разбираться в нейрокодировании счастья и при этом ночью принимать в собственном доме руководителя этого проекта? Она вслушалась в разговор, и невероятное подозрение вкралось ей в душу: умнейший человек с лёгкостью развернул идею, которую подбросил способный ученик, программа исследования рождалась из двух слов.

   Вдруг Ольга с ужасом поняла, что здесь обсуждают её идею: кодирование переживаний, связанных не столько с достижениями, сколько с ожиданиями достижений от того, что на момент кодирования завершено. Алексей заметил, как скривилось лицо его подчинённой, и быстро свернул беседу. Они прошли в зимний сад. Валентин рассеяно кивнул им, почти не заметив их прихода, настолько он был погружён в свои мысли. Алексей обратился к девушке:

   – Ну, теперь понимаешь, о чём я говорил? Все мои идеи разработаны им, мне оставалось только организовывать: искать специалистов, выбивать деньги, покупать оборудование. Ничего моего в Центре нет.

   – Как же так? Он ведь ещё не старый совсем!

   – А ты не поняла? – Девушка отвела взгляд. – Он из вымершего вида настоящих учёных, которые ничего не предлагают человеку, не попробовав на себе. Первый эксперимент и впрямь был удачен. Вот только мы в ту пору не умели находить подходящие эмоциональные пики, всё ведь методом проб и ошибок делалось. К счастью ошибка была всего одна, и её удалось замять. Сначала я ненавязчиво взял бразды правления в свои руки, а потом его незаметно отправили на заслуженный отдых. Все условия, даже лаборатория в подвале и возможность вертеть новые идеи так и эдак. Что ещё нужно учёному для счастья?

   – Вы кодировали на познавательный интерес?

   – На азарт разработки идеи. Вообще-то он – сдержанный человек, но, когда он планировал эксперимент, он преображался. У нас всё было готово, кроме эмоциональной матрицы кода. Личная жизнь его мало волновала, детские переживания лежали где-то глубоко, а его азарт, жажда даже не исследователя, а, скорее, изобретателя плескались через край. В результате он так и планирует исследования. Я рассказываю ему, что у нас нового, какие проблемы мы видим, а он рассказывает, как их можно решить. Только сам решать не хочет. Он вообще ничего не хочет! Вот и приходится мне претворять его замыслы в жизнь.

   – А меня Вы зачем сюда привели?

   – Я обещал тебе новую работу. Ты как относишься к идее Земных колоний?

   Ольга не успела удивиться, потому что Валентин, расслаблено сидящий в архаичном плетёном кресле, вскочил на ноги, стремительно оборачиваясь к ним. По гармоничным и плавным движениям молодого человека психолог поняла, что его кимоно – вовсе не дань устаревшей моде, а повседневный костюм для настоящих тренировок. Во времена кибер-тренажёров физические тренировки считались не просто архаизмом, а издевательством над собой. Ольга же сама предпочитала реальную нагрузку, а не виртуальную модуляцию, поэтому нейтрально-заинтересованное отношение к незнакомому человеку перешло в уважительно-позитивное. Валентин тем временем рассматривал её.

   – Ты с ума сошёл! – Наконец вынес он вердикт. – Мне нужны работяги, которые смогут не спать сутками, и при этом не ныть.

   – Не спать сутками и не ныть любой студент может, а вот не спать сутками и не снижать работоспособность дано только очень выносливым и специально тренированным людям, хотя и у них есть свои пределы, выход за которые грозит серьёзными неприятностями. У Вас медицинское обслуживание хорошее? Персонал, над которым вы так поиздеваетесь, придётся реабилитировать по полной программе, в том числе и медикаментозно, и лучше, чтобы лекарственным вмешательством ведал специалист.

   Мужчины какое-то время молчали, потом Валентин расхохотался:

   – Я беру её!

   – Куда и в качестве кого? – Догадалась уточнить Ольга.

   – Валентин – капитан «Странника», – вмешался Алексей. – Он готовит второй полёт с колонистами.

   – И мне нужен психолог. Эта толпа народа чуть не свела меня с ума, и когда я выгрузил их всех, я понял, в чём смысл жизни!

   – В чём?

   – В том, чтобы их никогда не видеть и не слышать! Вы летите?

   – Один психолог не справится, нужна служба. У меня есть хорошие специалисты на примете.

   – Делайте всё, что считаете нужным. Думаю, пять мест я смогу вам обеспечить. Спасибо, Лёшка!

   – От сердца, можно сказать, отрываю! Береги её. И послушайся совета мудрого человека: не возвращайся сюда, здесь ты ничего не найдёшь больше.

   – Брось, пусть я не застану отца в живых, я к этому был готов ещё в первый полёт, но тебе то рано умирать! Тем более, когда я вернусь, ты будешь уже седым и старым, а я – всё ещё молодым и глупым, и мне позарез необходимо будет общаться с умными людьми.

   Алексей усмехнулся:

   – Твой отец с подачи этого перспективного создания набросал одно исследование. Это год, от силы два. А, как ты сейчас сказал, тебя не будет гораздо дольше.

   – А что будет через два года?

   – Через два года? – Алексей помедлил. – Как тебе сказать, дружище? У нас подрастает поколение молодых амбициозных учёных, жаждущих занять моё кресло. Пока они ещё молоды, но молодёжь имеет неприятное свойство взрослеть, причём быстро, так что постаревшим взрослым приходится уступать им дорогу. Я на одно надеюсь, что, в счёт старых заслуг, мне позволят самому запрограммировать шлем.

   – Нет!

   – Да, Олюшка. Пришло моё время узнать, чем я двадцать лет потчевал людей. Николай Андреевич был честнее: он снимал пробу.

   – Полетели с нами! – Предложил Валентин.

   – Я балластом никогда не был и быть не собираюсь, а узкие специалисты по нейрокодированию вам там нужны, как хакеру регистрация. К тому же, меня не отпустят. Только проблемы тебе создам, а ты ведь не только за себя отвечаешь, а ещё за пять тысяч человек. Помни о них. И не грусти, ты ведь не завтра улетаешь, ещё успеем наболтаться. А ты, Ольга, будь готова к тому, что тебя захотят удержать, даже исследование предложат, его и так тебе хотели повесить. Ни в коем случае не соглашайся. Конечно, тебе было бы полезно получить опыт руководства, но только это исследование космос тебе закроет. Государственная секретность.

   – Что-то мудрят ваши! – Заметил Валентин. – Какие государственные интересы в том, что богатые лентяи себе вечное счастье устраивают? Или наше государство вновь решило всех в светлое будущее загнать, но не хочет ждать следующего тысячелетия? – Алексей не улыбнулся, и Валентин беспомощно пояснил: – Я же пошутил!

   – А вот государство не шутит. Закодированные отличаются низкой агрессивностью и легко поддаются контролю...

   – А как же Северный? – Перебила Ольга начальника.

   – А кто сказал, что взрыв – его рук дело? Он не грустил из-за гибели своего творения, потому что для счастливости человека, согласно постулату, достаточно закрепить эмоцию, что мы сделали, и тогда всё, что касается причины эмоции, может хоть в тартарары провалиться, закодированный уже счастлив навек! А нейрокодирование может быть очень дешёвым и, как следствие, массовым. Достаточно выявить базовые эмоциональные пики, составить типовые эмоциональные матрицы и разработать по ним универсальные программы. Вот только пока они говорят про социально неадекватных, а для кого будут следующие типовые матрицы я сказать не могу, и гадать не хочу. В общем, я выпихну тебя из этого болота так быстро, как только смогу, только не попадайся на их приманку, иначе с крючка не слезешь.

   Что можно сказать на такое признание?

   – Спасибо, Алексей Юрьевич. Спасибо, Валентин Николаевич.

   – Сочтёмся! – Хмыкнул Валентин.

   – И помни, ты – «лицо факультета»! – Поддержал Алексей.

Спустя три года.

   Гравилёт Алексея приземлился у крыльца знакомого домика. Хозяин ждал его в гостиной:

   – Алексей, давно тебя не было! Забыл старика?

   – Что Вы, Николай Андреевич! Завершили исследование, сдавали отчёты.

   – Мороки с ними всегда, я помню!

   Алексей смотрел в глаза бывшему учёному. Как странно слышать фразу умудрённого опытом человека и видеть беспокойные глаза молодого ученого, жаждущего открытий. Алексей достал бутылку вина.

   – Я ведь ухожу из проекта, Николай Андреевич. Выпьем за завершение карьеры? Больше никаких волнений, тревог и смет. И последний отчёт уже сдан.

   – Предпоследний. Последний мы сдаём там. – Учёный указал рукой на потолок, и Алексей вздрогнул от острого расхождения. Мудрость тяжело прожитых лет слышалась в реплике убеждённого атеиста. И бравада мальчишки, уже сомневающегося: а вдруг что-то есть? Он быстро разлил вино, содрогаясь от необратимости задуманного им.

   – До дна. За последний отчёт.

   Скоро яд начал действовать, и слабость сковала мышцы. Алексей с трудом поднял голову, столкнувшись взглядом... с учителем

   – Хороший эксперимент, мой мальчик. Ты всегда был смелым.

   От слабости Алексей уже не мог говорить, но мысль отразилась в улыбке немеющих губ: учитель вернулся, с учителем не страшно даже к ректору в кабинет. Значит, всё будет хорошо, как всегда, когда он рядом.

   А далеко в безднах космоса начальник психологической службы звездолёта «Странник» отвлеклась от работы, выпав из бурного обсуждения, в котором увязли её коллеги-подчинённые. Они даже не заметили, как начальница вышла из кабинета.

   Капитан «Странника» собрался вздремнуть после вахты, но вместо сна почему-то виделись размытые образы давнего прошлого, пронизанные болью вязкого знания: их больше нет. Он убеждал себя, что всё блажь и усталость, да приход Ольги подтвердил то, от чего он прятался.

   – Так не бывает! – Против воли вырвалось у него.

   – Не бывает. – Ольга поняла его боль, потому что её душу снедала такая же. – Я надеялась, что мне всё мнится.

   Старое слово, которое и объяснить трудно, ёмко передало то невнятное состояние, которое изводило Алексея. Он отступил от двери, пропуская Ольгу в каюту, и безвольно сел на узкую койку. Ольга печально глянула на него. Что сказать, как утешить?

   – У тебя выпить есть?

   У какого офицера не найдётся заначки? Валентин протянул кружку Ольге, та глотнула, не почувствовав горечи земной водки. Капитан вздохнул:

   – Лёшка был прав: нам нельзя возвращаться. Нам некуда возвращаться.

   – Нашего счастья там не запрограммировано, – согласилась Ольга.

   – Боюсь, его нигде не запрограммировано. Разве что только там. – Валентин указал рукой на потолок.

   – Против такого я не возражаю. Давай, капитан, до дна! За нашу программу.

Январь 2004

   1

   8