Текст книги "Обреченная"
Автор книги: Клаудия Грэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)
Глава 17
Я резко села, а Мириам воскликнула:
– Что происходит?
Крики в коридоре усилились, что-то тяжело ударилось о стенку. Потом послышался еще один звук, низкий, негромкий…
Рычание.
– О боже! – Я спрыгнула с койки и помчалась к двери.
Мириам встревоженно просила меня остановиться, но я распахнула дверь и выглянула в коридор. С полудюжины человек в ночных одеяниях распростерлись на полу и прижимались к стенам, все они пронзительно вопили и пытались убраться подальше от волка. Даже не успев разглядеть рыжую шерсть, я уже знала, что это Алек.
А вот и он – громадный, как я и помнила, и такой же дикий. Я в первый раз увидела его волчью сущность при ярком освещении, и меня потрясло то, какой он жуткий и при этом красивый. Белоснежные клыки размером с лезвие ножа, шерсть, что топорщится на загривке, с каштановым отливом. Четыре лапы, упирающиеся в пол, большие, как столовые тарелки, заканчиваются кривыми когтями.
Рыжий волк почти обезумел, он изгибался и крутился в коридоре, лязгая мощными челюстями. Но я видела то, чего не мог увидеть никто другой, – Алек боролся со своими звериными инстинктами, стараясь никому не причинить вреда. Он, разрываемый между невыносимым волчьим голодом и человеческим желанием не причинить вреда, кусал самого себя, во все стороны разлетались капли крови и клочки шерсти.
– Оставьте его! – закричала я, но никто не обратил на меня внимания, а может, никто просто не понимал по-английски.
Я выскочила в коридор. Мириам схватила меня за руку, пытаясь удержать, но я вырвалась и кинулась к Алеку.
Если он меня увидит, то скорее вспомнит себя. Может быть, я сумею заманить его туда, где не будет пассажиров и он никому не будет угрожать. Туда, где не будет искушения. Попытаться в любом случае стоит.
Но к нему успели подбежать раньше – Джордж, а с ним трое стюардов.
– Нет, не надо! – Я выставила вперед руку в беспомощной попытке остановить их.
Джордж то ли не услышал, то ли не слушал. Да и с какой стати? Он хороший морской офицер, пытающийся защитить людей на борту от опасности, которой вовсе не ожидал. Джордж бросился на рыжего волка, стараясь повалить его.
Рыжий волк не укусил Джорджа, но ударил его когтистой лапой, разодрав форму. Джордж закричал от боли.
О господи, теперь он что, тоже станет оборотнем? Нет, для этого нужно укусить. Но рваные раны от когтей сами по себе ужасны, а если рыжий волк учует кровь…
– Джордж! – Теперь в коридор выскочила и Мириам, стремившаяся защитить то ли меня, то ли Джорджа.
Я попыталась затолкать ее обратно в каюту – столпотворение здесь ни к чему, но все происходило слишком быстро.
Теперь на рыжего волка наступают стюарды, толкают его стульями и какой-то деревяшкой – то ли веслом, то ли чем, я не вижу, не могу сказать. Волк огрызается и приседает на задние лапы, готовый прыгнуть в любой миг. Напряжен каждый мускул. Самые отчаянные рискнули убежать, но остальные словно парализованы страхом.
Что произойдет, если его поймают? Что, если запрут в клетку, а на заре он превратится в Алека? Его тайну узнают, и я даже представить не могу весь этот ужас. И вдруг я понимаю, что сейчас случится непоправимое, – один из стюардов кидается вперед, сжимая в руках орудие, видимо вытащенное из пожарного ящика: большой красный топор.
– Нет! – Я откинула руку Мириам, ринулась вперед, перепрыгнула через одного из перепуганных пассажиров, лежащих на полу, и оказалась между рыжим волком и красным топором. Раскинув руки, я закричала: – Не трогайте его! Оставьте его в покое!
– Сумасшедшая девчонка! Уйди с дороги! – Стюард оттолкнул меня топорищем в бок.
Из меня вышибло дух, я рухнула на четвереньки.
Рыжий волк свирепо зарычал, и я поняла почему. Он решил, что стюард на меня напал. Алек помнил себя настолько, чтобы защищать меня даже в этом обличье.
Я пронзительно завизжала, предупреждая, но опоздала: рыжий волк перепрыгнул через меня и повалил стюарда на пол. Бесполезный топор стукнулся о пол.
– Пропустите меня! – прокричал мужской голос.
Я повернула голову и увидела бегущего к нам Говарда Марлоу в перекошенном пиджаке. Его лысая голова блестела от пота. В руке он держал что-то небольшое, серебристое, а когда подбежал ближе, я увидела, что это шприц.
Рядом со мной отчаянно закричал стюард – рыжий волк вонзил клыки в его горло. Хлынула кровь, такая горячая, что дымилась, крики стюарда перешли в гротескный клокочущий звук. Но еще страшнее стало, когда он вообще замолчал.
– Нет! – Теперь я обращалась к Алеку – к Алеку, который мог меня услышать. Я пыталась говорить ровным голосом, хотя так сильно дрожала, что не могла подняться на ноги. – Хватит, хватит. Все в порядке. Никто не должен пострадать.
Рыжий волк поднял голову от своей жертвы и уставился на меня. Из его пасти капала кровь, а взгляд золотисто-зеленых глаз был звериным – жестким, отражавшим свет, как зеркало.
Если бы можно было назвать его по имени, это бы помогло, но я не могла. Если есть хоть один шанс сохранить тайну Алека, я обязана его использовать.
Все еще на коленях, я подползла к нему ближе. Теперь рыжий волк находился всего в нескольких дюймах от меня. Он стоял неподвижно, его массивное тело сотрясалось от едва сдерживаемой энергии и голода. Я чувствовала на шее жаркое дыхание волка.
За моей спиной мистер Марлоу подкрадывался все ближе. Я не отводила взгляда от волка, желая, чтобы он смотрел только на меня.
– Помни, – прошептала я. – Помни.
На какой-то краткий миг волчьи глаза стали человеческими, на меня снова смотрел Алек…
Мистер Марлоу резко опустил шприц, всадив иглу в волчью плоть. Волк завыл ужасным, жутким воем, ударился о стену и рухнул. Я привалилась к ноге мистера Марлоу, ослабев от облегчения.
– Транквилизатор, – объяснил мистер Марлоу. Он тяжело дышал. – Это его вырубило, он будет спать и после рассвета. Я держу его под рукой на крайний случай.
– Что все это значит? – требовательно спросил Джордж, уже овладевший собой. Хотя, двигая раненой рукой, он морщился, все же сумел поправить на себе форму и снова выглядел как офицер, несущий службу на корабле.
Мистер Марлоу попытался улыбнуться, но это не помогло.
– Все уже под контролем, лейтенант. Займитесь раненым, а зверя оставьте мне.
– Так это ваш пес? – Джордж показал на спящего волка. – Вы притащили опасное животное на корабль и даже не держите его в вольере? Это против правил, сэр.
– Я приношу самые искренние извинения, – сказал мистер Марлоу. – Разумеется, я возмещу любой ущерб… – Он замолчал, увидев стюардов, окруживших своего пострадавшего товарища.
Они не делали ничего, чтобы помочь ему, – дураки, что ли? Его немедленно нужно доставить к врачу! Боже милостивый, Алек его укусил, а это значит, что сейчас он станет оборотнем, если только…
Один из стюардов снял свой китель и накрыл им лицо пострадавшего. Он мертв.
Алек сам предпочел бы умереть, чем сотворить такое с другим человеком, но теперь уже поздно. Этот человек погиб, потому что Алек пытался защитить меня.
Этого возместить нельзя. Он стал убийцей, как боялся всегда.
Мистер Марлоу пытался подобрать нужные слова:
– Я… я понимаю, что отвечаю за этого пса. Беру всю вину на себя. Разумеется, я выплачу любой штраф или гражданский иск…
– Вы что, пытаетесь подкупить меня, сэр? – Джордж выпрямился во весь рост. – Пусть я всего лишь седьмой лейтенант на этом корабле, но, надеюсь, человек я честный.
– Ни в коем случае! Я только хотел все исправить.
– Это уже невозможно исправить, сэр, – отрезал Джордж. – И поэтому сейчас мы вышвырнем вашего свирепого пса за борт.
– Нет! – закричала я. Джордж посмотрел на меня, озадаченный моей реакцией. Чуть дальше по коридору в таком же замешательстве стояла Мириам. – Вы не можете. Вы… вы просто не можете!
Мистер Марлоу предложил:
– Почему бы нам не пойти с этим к капитану? – Он тоже выпрямился, поправил пиджак и теперь больше походил на того, кем являлся, – богатого влиятельного человека. – Это мой пес, и я хочу его сохранить.
Вероятно, Джордж его узнал, но от своего не отступил:
– Боже праведный, неужели вас больше беспокоит то, что произойдет с вашей собакой, чем то, что сегодня ночью тут погиб человек?
Если они выкинут «пса» за борт, сегодня ночью погибнут два человека. Ужас убийства, свидетелем которого я оказалась, не отменяет необходимости спасти Алека.
– Мне искренне жаль. – Голос мистера Марлоу дрогнул, и сердце мое заныло – я почувствовала, как ему мучительно тяжело. Он хороший человек, из числа тех, кто ни за что не стал бы в данном случае спорить с Джорджем, если бы на весах не лежала жизнь его сына. – Но… я вынужден настаивать на беседе с вышестоящим лицом, прежде чем вы сделаете что-нибудь опрометчивое.
– Опрометчивое! – Казалось, что Джордж пришел в бешенство. Скорее всего, так оно и было. – Я не собираюсь будить капитана Смита – он прикажет выбросить за борт всех нас. Но на этом корабле есть и другие представители власти. Вот пусть они и решают, как поступить с вашим животным.
Я снова посмотрела на рыжего волка, лежавшего на полу в наркотическом забытьи. Он может стать утопленником до того, как очнется.
Глава 18
Они связали рыжего волка, словно тот был кабаном на заклании, и швырнули в деревянный ящик.
– Вы не посмеете тронуть его, – заявил мистер Марлоу. – Нет, если хотите, чтобы утром у вас еще была работа на этом лайнере.
Джордж не уступал ему характером:
– Я следую правилам на этом корабле, в отличие от некоторых. Когда мы услышим, что прикажет нам сделать мистер Эндрюс, тогда и сделаем. Если он захочет вернуть вам вашего чертова пса, это его право. Но если он поведет себя разумно и велит утопить его прежде, чем пес натворит тут еще дел, так оно и будет, и никакие ваши деньги и влияние этого не изменят.
Я вздрогнула, когда стюард грубо схватил ящик и потащил его… не знаю куда. Как ни рвалась я побежать за ним, чтобы защитить Алека, я понимала, что это невозможно. Дрожа от холода и последствий шока, я вскинула руку в бесполезном протесте, но они уже протащили ящик в дверь, и та за ними захлопнулась.
Мистер Марлоу снял пиджак и накинул его мне на плечи. Только тут я сообразила, что стою в ночной рубашке, с распущенными по плечам волосами.
– Вы сделали все, что могли, – пробормотал он.
Я повернулась к нему и увидела набухший багровый синяк вокруг глаза.
– Михаил? – прошептала я.
Он кивнул.
Михаил одолел мистера Марлоу у дверей в зал для игры в сквош и освободил Алека в надежде, что тот кого-нибудь убьет. Алек предупреждал меня, что молчание Михаила означает, что тот придумывает новый план, но такого оборота событий я даже не предполагала.
– Ну так идемте, – скованно произнес Джордж. Он терпел боль от своих ран, не поморщившись, даже когда открывал раненой рукой дверь. Я пошла вслед за мистером Марлоу, и Джордж удивленно взглянул на меня. – Тесс… то есть мисс Дэвис, а вам-то какое до всего этого дело? Лучше вернитесь в свою каюту. Чертовски тяжелая выдалась ночка.
Я остановилась, не зная, что ответить.
Меня выручил мистер Марлоу:
– Она собирается поступить работать в нашу семью. Я доволен, видя, как энергично вы отстаиваете наши интересы, мисс Дэвис. Будьте добры, следуйте за нами.
Такая же хорошая ложь, как любая другая. Джордж нахмурился, но больше возражать не стал. Я глянула на мистера Марлоу, тот коротко кивнул. Конечно, разумнее всего вернуться в каюту, но я все равно не усну, а когда вернусь, мне устроит допрос Мириам, определенно догадавшаяся, что дело нечисто. По сравнению с этим куда легче предстать перед капитаном, или первым лейтенантом, или кто там этот мистер Эндрюс.
Кроме того, я должна как можно быстрее выяснить, что будет с Алеком. Если мистер Марлоу сумеет дать взятку или как-то уговорить Эндрюса, мы сможем отнести ящик в их каюту, дать Алеку возможность проснуться в кровати и надеяться на будущее.
Если же удача и влияние изменят мистеру Марлоу, Алека утопят во сне или же превращение произойдет прямо в ящике и он предстанет перед всем миром чудовищем.
Мы вышли на палубу первого класса и направились куда-то, я не поняла, куда именно. Или эта странная ночь играет со мной злые шутки, или действительно стало намного холоднее, чем раньше? До сих пор наше плавание было приятным, а погода умеренно теплой, но внезапно воздух начал кусаться. Может, дело в навязчивом страхе, стоит мне представить, что будет чувствовать несчастный Алек, если его сбросят с корабля умирать в ледяном холоде Северной Атлантики.
В тиши ночи наши шаги казались неуместно громкими. В темном, беспредельном океане, простирающемся впереди, я разглядела что-то белое – небольшая льдина, только и всего.
Мистер Марлоу тоже чувствовал себя не лучшим образом. Он шел с блуждающим взглядом, неровной походкой, то и дело спотыкался. Я взяла его за руку:
– Как вы, сэр?
– Я его подвел.
Мистер Марлоу на мгновение закрыл глаза, словно пытаясь прогнать прочь ужасающую правду, и мне пришлось вести его самой. Не знаю, может, удар Михаила, от которого почернел глаз, оглушил мистера Марлоу, а может, он просто оцепенел от шока. Положение само по себе ужасное, но, возможно, у него что-то болит. Нужно будет обратиться к доктору, но не сейчас. Нам придется признать серьезность того, что произошло сегодня ночью, но потом. Сейчас нужно бороться за жизнь Алека.
– Куда мы идем? – спросила я Джорджа. – Какой офицер этот мистер Эндрюс?
Джордж с некоторой неловкостью посмотрел на меня. Мы были в дружеских отношениях, но сейчас оказались по разные стороны баррикады. И хуже всего то, что я не могу винить его; зная только то, что он знает, Джордж вряд ли мог поступить иначе, чтобы защитить пассажиров.
– Мистер Эндрюс вообще не офицер.
– Вы хотите сказать, что он всего лишь пассажир?
– Всего лишь пассажир?! Это вряд ли. Мистер Эндрюс – один из главных конструкторов компании «Уайт стар лайн». Он спроектировал пароход, на котором мы сейчас плывем.
– Это впечатляет, – искренне произнесла я. – Но почему из всех власть имущих мы будем разговаривать с корабельным конструктором?
– Прежде всего он является вторым по старшинству представителем компании «Уайт стар» на борту «Титаника». Первым является сам Джей Брюс Немей, но если кто думает, что я среди ночи пойду будить мистера Исмея, то он сумасшедший. – Джордж потрогал раненую руку – она все еще болела. Похоже, потом нам всем придется пойти к доктору. – И более того, мистер Эндрюс… это такой человек, к которому обращаемся все мы. Он улаживает конфликты в команде, разбирается в сложных ситуациях. Его суждению можно доверять.
Я понадеялась, что так оно и есть.
Джордж постучался в дверь каюты мистера Эндрюса. По счастливой случайности тот еще не спал. Мы вошли и увидели его в парчовом халате поверх пижамы, но принял он нас так любезно, будто пригласил на чаепитие.
– Садитесь, пожалуйста. – Эндрюс разговаривал с легким ирландским акцентом, лицо у него было широкое и добродушное. Когда он мне улыбнулся, я невольно улыбнулась в ответ, несмотря ни на что. – Полагаю, вы пришли за советом, мистер Грин. Рассказывайте, в чем дело.
– Мистер Марлоу привел на борт опасного пса, сегодня ночью тот сорвался с привязи и убил одного из стюардов. Укусил парочку других служащих, в том числе и меня, – сказал Джордж.
Это неправда, Джорджа не укусили, а ударили когтями, но я понимала, что он мог спутать в пылу борьбы. И Алек никого больше не кусал, но все эти соображения бледнели по сравнению с тем, что один человек погиб.
– Его необходимо изолировать, но я не вижу, как мы сможем держать опасного пса на борту. Если вас интересует мое мнение, его нужно выбросить за борт.
– Это моя собственность, – сказал мистер Марлоу. – И моя ответственность. Я предложил выплатить любой ущерб. Пес мой, и я хочу, чтобы мне вернули его целого и невредимого сегодня же ночью.
Взгляд мистера Эндрюса метнулся ко мне, и я поняла, что он гадает, какого черта во всем этом делаю я. Объяснить я не могла, зато сказала:
– Мы не должны его убивать, особенно если есть другой выход. Ведь правда, сэр?
– Это слишком свирепый зверь, и с ним нужно покончить. Однако, несмотря на вашу похвальную предосторожность, мистер Грин, мы не можем выбросить его за борт, – произнес мистер Эндрюс. – Пса необходимо исследовать на бешенство.
– На бешенство? – Джордж побелел. Это могло стать самым ужасным последствием укуса.
Правда, он не подозревал, насколько ужаснее все могло обернуться, укуси его Алек на самом деле. Однако и бешенство смертельно.
– Я уверен, что у собаки нет бешенства, – возразил мистер Марлоу.
Мистер Эндрюс коротко ответил:
– В первую очередь мы должны думать о пострадавших. И вы наверняка понимаете, что для анализа на бешенство собаку придется убить. Мне очень жаль, но другого выхода нет.
Я быстро соображала. Пусть на «Титанике» имеется любая роскошь, какую только можно вообразить, от парных бань до зала для игры в сквош, я могла биться об заклад, что ветеринара на борту нет.
– Ведь мы не сможем сделать этот анализ, пока не прибудем в Нью-Йорк, так, сэр?
– Не сможем. – Мистер Эндрюс сочувственно посмотрел на нас с мистером Марлоу, поняв, что мы с ним, как ни странно это выглядит, в этой истории заодно. – Вам станет легче, если мы оставим собаку вам, пока не войдем в порт?
– Безусловно, сэр. – Мистер Марлоу вздохнул с некоторым облегчением, и я знала почему. Когда мы доберемся до Нью-Йорка, он найдет какого-нибудь бродячего пса и отдаст на анализ его. – После того как собаку проверят на бешенство, я отправлю результаты в компанию «Уайт стар» и, разумеется, непосредственно пострадавшим.
– Это кажется мне разумным, – сказал мистер Эндрюс. – Мистер Грин, вы согласны?
– Разумно, сэр, да, но недостаточно. – Джордж печально покачал головой и посмотрел на свой порванный рукав.
– Я думаю, он только поцарапал вас, – отважилась заметить я. – Не укусил.
– Может, вы и правы, и я этому очень рад, но утешение небольшое. – Теперь, когда первая волна страха схлынула, улегся и его гнев, но не решимость. – Если этот ваш пес сумел сорваться однажды, он сорвется и еще раз. И что, если покусает кого-нибудь еще? Я не хочу, чтобы это было на моей совести, сэр.
Мистер Эндрюс наклонил голову, обдумывая это. Аргумент качнул чашу весов не в нашу сторону, и мы с мистером Марлоу тревожно переглянулись.
И тут послышался стук в дверь. Я думала, что случилось какое-нибудь незначительное происшествие и теперь от мистера Эндрюса требуется разобраться. Но уж никак не ожидала, что в каюту войдет Михаил.
И хотя я сумела удержаться и не ахнуть, мистер Марлоу ужасно побледнел. Я сжала его ладонь. Мистер Эндрюс ничего не заметил, он повернулся к новому посетителю:
– Прошу прощения, сэр, но не думаю, что имею честь быть с вами знаком.
– Граф Михаил Калашников – к вашим услугам, – Михаил протянул визитную карточку. – И хотя нас друг другу не представляли, несколько простых запросов подтвердят, что я представляю крупную организацию. Организацию, являющуюся главным акционером компании «Уайт стар лайн».
Господи боже! Алек говорил мне, что Братство обладает деньгами, властью и влиянием, но до этого момента я не представляла, что они являются частичными собственниками этого корабля.
– Я услышал о случившейся неприятности, – вкрадчиво произнес Михаил. Он окинул меня взглядом темных глаз, и я вспомнила, что на мне всего лишь тонкая ночная рубашка и пиджак мистера Марлоу. – Пожалуй, лучше всего, если теперь этим займусь я. Моя организация готова полностью возместить ущерб пострадавшей стороне. Доктор, находящийся на борту, будет держать дикого зверя на транквилизаторах до нашего прибытия в порт.
– Вы займетесь? – Джорджу это не понравилось. – Я никогда раньше о вас не слышал.
Михаил улыбнулся своей тонкой пугающей улыбкой. Зубы у него были чересчур большие, слишком белые на фоне темного клинышка бородки.
– Вероятно, нам имеет смысл разбудить капитана Смита. Заверяю вас, он слышал о роли моей организации в компании «Уайт стар» и подтвердит мои полномочия.
– Не сомневаюсь, – пробормотал мистер Эндрюс. – Путаница и ошибки в управлении преследуют этот проект с самого начала.
– Должен ли я сообщить о вашем недовольстве мистеру Исмею и остальным руководителям компании? – осведомился Михаил. – Если они узнают, что один из конструкторов готов опорочить то, как ими организованы трансатлантические переходы, возможно, они пересмотрят свое отношение к найму будущих работников.
Мистер Эндрюс не дрогнул, а с достоинством произнес:
– Если вы считаете, что, построив множество прекрасных элегантных судов, я не сумею найти себе работу, вы очень ошибаетесь, мистер Калашников. А если думаете, что я единственный недовольный служащий «Уайт стар лайн», то вы, должно быть, всего лишь первый день на борту!
Михаил удивленно уставился на него, явно не привыкший, чтобы ему возражали. Мистер Эндрюс очень нравился мне – настолько, насколько вообще может понравиться человек после пяти минут знакомства.
Мистер Эндрюс хладнокровно продолжил:
– Так случилось, что мы еще до вашего появления достигли соглашения. Пса необходимо проверить на бешенство, но это можно осуществить только на берегу, соответственно, он останется на борту до конца плавания. Если врач сумеет держать его на транквилизаторах, а мистер Марлоу даст мне слово джентльмена, что это будет сделано, пес может остаться в живых до того, как мы войдем в порт. Собственно, это гораздо лучше для результатов анализа.
– Это подойдет, – быстро вставил Джордж.
Я видела, что он все еще сомневается, но при этом не хочет убивать животное на глазах у владельца, хотя животное и совершило нечто чудовищное. Мириам встретила доброго мужчину.
– Абсолютно приемлемо. – Мистер Марлоу встал. Двигался он скованно, а синяк под глазом быстро чернел, – должно быть, Михаил ударил его очень сильно, – Благодарю вас, Эндрюс. Вы прекрасно справились с ситуацией.
– Это приходит с конструированием судов, сэр. Приходится брать на себя ответственность за все производимые действия, даже самые непредвиденные. – Мистер Эндрюс покачал головой, в его глазах на мгновение вспыхнули искорки веселья, но он тут же нахмурился. – Изрядный у вас синяк. Это результат борьбы с собакой?
– Да, – торопливо ответил мистер Марлоу. – Именно так.
Я буквально ощутила, как Михаил нагло ухмыльнулся. Мистер Эндрюс добавил:
– Надеюсь, теперь вы меня извините. Хотелось бы сегодня ночью немного поспать, если возможно.
– Есть, сэр. Спасибо, сэр. Очень рад, что к вам всегда можно обратиться. – Джордж кивнул мне и поспешно вышел.
Михаил не выглядел таким довольным, но внимание свое он сосредоточил вовсе не на мистере Эндрюсе, а на мистере Марлоу. Я снова взяла мистера Марлоу за руку, не зная толком, его ли хочу защитить или сама жду защиты от него. В любом случае на палубу мы с ним вышли вместе.
Джордж ждал нас там.
– Господи, Тесс, у меня кое-что для вас есть. – Неуклюжей раненой рукой он полез в карман и протянул мне смятый листок бумаги, оставив на нем кровавый отпечаток пальца. – Маркониграмма [8]8
Маркониграмма – устаревшее название радиограммы.
[Закрыть]. Пассажиры третьего класса получают их крайне редко, поэтому я вызвался сам ее отнести, но среди всего этого безумия забыл.
– Мне?
Я не знаю никого достаточно богатого, чтобы послать мне маркониграмму, во всяком случае никого, кто не плыл бы на этом пароходе. Должно быть, это ошибка, но сейчас у меня нет сил с ней разбираться. Так что я просто смяла ее в кулаке и кивнула Джорджу. Тот устало пошел прочь, очевидно направляясь к корабельному доктору. Как только мы остались одни, я выпалила:
– Как вы могли такое сотворить? Ударить мистера Марлоу, выпустить Алека – и все это, не задумываясь о последствиях!
– А как же? – Михаил вытащил сигару и усмехнулся, расслабленный, как будто наслаждался бокалом бренди вместе с другими миллионерами в шикарном обеденном зале. – Мистер Марлоу, вы и ваш сын до сих пор не поняли, насколько рискованно ваше положение. До тех пор, пока Алек не пройдет инициацию в Братство, он будет вынужден превращаться каждую ночь. Пока он превращается каждую ночь, он представляет опасность для самого себя и для других.
– Только потому, что вы его выпустили! – огрызнулся мистер Марлоу. – Мы принимаем меры предосторожности, черт побери!
– Такие же, как в ночь гибели Габриэль Дюмон? – осведомился Михаил.
Тут не выдержала я:
– Алек не убивал Габриэль! Это сделали вы. Вы выпустили его, чтобы он думал, будто сам убил. И меня бросили к нему, чтобы заставить его совершить убийство!
Михаил покатал сигару между пальцами, ухмыляясь так, будто каждое сказанное мною слово доставляло ему удовольствие:
– Но ведь сегодня ночью он убил человека, разве нет?
Молчание. Ни мистер Марлоу, ни я не ответили. Алек скорее сам бы погиб, чем сделал это.
– Как говорится по-английски, третий раз решает все. – Михаил шагнул вплотную к отцу Алека, словно меня больше не существовало. – Если ваш сын присоединится к нам, он обретет контроль над своей натурой. Над своей судьбой. Он приобретет союзников по всему миру, и они никогда его не оставят. И все это за такую малую цену! От Алека требуется всего лишь отдать нам свою преданность, а взамен он получит нашу. Ну разумеется, еще процент от доходов «Стали Марлоу» и использование вашего значительного личного влияния. Но неужели это такая высокая цена за счастье и безопасность вашего сына? Обдумайте наше предложение, мистер Марлоу. Поговорите с сыном. Убедите его поступить благоразумно, пока не стало слишком поздно. – С этими словами Михаил растворился в ночи.
Мистер Марлоу молча прошел со мной на корму. Когда мы остались одни, я сказала:
– Вы не должны слушать Михаила. Вы же знаете, что потом они будут властвовать над Алеком.
– Решение принимать не мне, – глухо произнес он. – Только Алек может сделать выбор.
– Но он прислушивается к вам! Он вас так любит! Не дайте ему сбиться с пути. – Мне ужасно хотелось рассказать мистеру Марлоу про Клинок Инициации, но если он дрогнет… если расскажет о нем Михаилу и попытается за нашими спинами заключить с ним сделку, то мы утратим и эту небольшую возможность. – Прошу вас, сэр. Вас ударили. Вы потрясены. Как и любой на вашем месте. Пойдите поспите, а утром подумайте хорошенько.
– Я усну только после того, как Алека вернут в мою каюту. – Он частично очнулся от ступора и даже похлопал меня по руке. – Спасибо, мисс Дэвис. За все. Но сейчас вам… вам лучше немного отдохнуть.
– Сэр…
Но он уже уходил. Я больше не могла повлиять на него.
Я поспешила обратно в свою каюту. Нельзя отрицать оперативность команды «Титаника» – кровь в коридоре уже смыли, стены отдраили до сияющего белого. Несчастный погибший стюард – где он сейчас? Внизу, в трюме? Уже похоронен в море? Завтра утром половина из тех, кто оказался свидетелем этого безумия, решат, что им просто приснился кошмарный сон.
Вот Мириам относится к другой половине. Я приоткрыла дверь, надеясь войти на цыпочках, но она тотчас же спрыгнула с койки и схватила меня за руку.
– Нужно поговорить, – прошептала она, подталкивая меня по коридору вперед, в дамскую туалетную комнату. – Сейчас же.
Пассажирки третьего класса на этой палубе пользовались одним большим белым помещением с большим числом туалетных кабинок, большим числом раковин для умывания и душевыми кабинками, выстроившимися вдоль одной стены. Сюда умещались одновременно несколько дюжин женщин, что некоторые из них расценивали как трудности. В Морклиффе я ограничивалась одним ночным горшком, поэтому здешние условия казались мне прекрасными. В этот поздний ночной час мы с Мириам были одни во всем огромном помещении, выложенном белой плиткой.
– Рассказывай, что происходит, – потребовала она, скрестив на груди руки. Ночная рубашка была этой статной девушке коротковата и обнажала ноги довольно высоко. – И каким боком это касается тебя. Ничего не сочиняй. Рассказывай.
Я понимала, что следует соврать, но слишком устала и не могла ничего придумать. И поэтому я вывалила все, всю правду: про Алека, про Братство, Михаила, Габриэль, оборотней – про все. Какая разница, даже если я и расскажу? Мириам все равно мне не поверит. Единственная опасность: она может решить, что я окончательно рехнулась.
Когда я замолчала, Мириам моргнула и произнесла:
– Я тебе верю.
– Что? Что, в Ливане тоже есть легенды про вервольфов и прочем? Ты о них знаешь?
– Ходят байки, которые я до сих пор считала смехотворными, – отрезала она. – Но тебе не хватит воображения, чтобы самостоятельно сочинить такое, да еще с подробностями.
Я хотела возразить насчет своего воображения, но если она мне поверила, то лучше так все и оставить,
– В общем, это правда. Мириам, что нам делать? Как Алеку выбраться из всего этого?
Она выставила перед собой руку:
– Алек – хороший человек, и я знаю, что он тебе небезразличен. Но это бремя. Причем не твое, разве только ты взвалишь его на свои плечи. Тесс, уноси ноги. В лучшем случае ты будешь страдать, когда он тебя бросит, – а ему придется, ты и сама знаешь. И теперь, после того как человек убит, особенно. В худшем случае ты окажешься следующей. Тебе не нужно иметь с ними ни-
– Не могу. Я знаю, что ты права, Мириам, но… не могу.
– Дурочка, – почти нежно сказала она.
– Никому не рассказывай. – Я вложила в свои слова как можно больше убедительности. – Опасно уже то, что ты сама об этом знаешь.
– А то я кинусь кому-нибудь рассказывать! Не хочется как-то, чтобы в Америке мне пришлось задержаться в ближайшем сумасшедшем доме.
Измученная, вся дрожа, я хотела вытереть глаза носовым платком, но в руке был зажат не он, а маркониграмма, та самая, что не могла быть прислана мне. Мириам, не менее озадаченная, внимательно за мной наблюдала. Я развернула испачканный в крови лист бумаги и увидела на нем свое имя. Неужели на борту есть еще одна Тесс Дэвис?
Но, прочитав, я поняла, что она адресована именно мне, и грудь пронзил настоящий ужас.
ТЕСС СЕГОДНЯ ДНЕМ НА УЛИЦЕ МЕНЯ ПОРЕЗАЛИ. ЭТИ ЛЮДИ СХВАТИЛИ МЕНЯ ЗА РУКУ И ВЫРЕЗАЛИ НА ЛАДОНИ БУКВУ Y. КРОВЬ ТЕКЛА УЖАСНО НО Я ПЕРЕВЯЗАЛА РУКУ. ЗАТЕМ ОНИ ДАЛИ МНЕ ДЕНЕГ И ВЕЛЕЛИ РАДИРОВАТЬ ТЕБЕ. Я ДОЛЖНА СКАЗАТЬ ТЕБЕ ЧТО ЕСЛИ ГРАФ ВЕЛИТ ОНИ СНОВА МЕНЯ НАЙДУТ И ПОРЕЖУТ УЖЕ НЕ РУКУ. ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ ТЕСС? АРТУР УВОЗИТ МЕНЯ И МЭТТЬЮ К ЕГО МАМЕ НЕ БОЙСЯ ЗА НАС. Я БОЮСЬ ЗА ТЕБЯ. ВО ЧТО БЫ ТЫ НИ ВПУТАЛАСЬ ВЫБИРАЙСЯ ИЗ ЭТОГО. СООБЩИ МНЕ СРАЗУ ЖЕ КАК ПОЛУЧИШЬ ЭТО. ЛЮБЛЮ ТЕБЯ. ДЕЙЗИ.
Буква «У» – должно быть, та самая, что я видела на Клинке Инициации. Символ Братства.
