Текст книги "Пришествие белого червя"

Автор книги: Кларк Эштон Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Кларк Эштон Смит
ПРИШЕСТВИЕ БЕЛОГО ЧЕРВЯ

Маг Эваг, живший рядом с северным морем, заметил, что в середине лета происходит слишком много странных и несвоевременных чудес. Солнце в небе над My Таланом, ясном и бледном, как лед, почти не грело. По вечерам в зените над землей сверкало северное сияние, словно гобелен под потолком высокого зала богов. В этот год цветы маков были тусклыми, а анемоны в скрытых скалами долинах за домом Эвага почти совсем не выросли. Фрукты в его огороженном саду не дозревали, оставаясь бледными, с зеленой сердцевиной. Каждый день маг наблюдал, как птицы стаями летят с северных островов за My Таланом, а по ночам слышал их крики. Птицы летели на юг в совершенно неподходящий для перелета сезон.

Эвага крайне обеспокоили эти перемены, потому что даже его магия оказалась бессильной полностью объяснить их происхождение. Грубые рыбаки, жившие на берегу у подножия скалы, на которой стоял его дом, тоже не на шутку испугались. Изо дня в день летом они уплывали на своих рыбачьих лодках, сплетенных из ивовых прутьев и обтянутых лосиными шкурами, в море, забрасывали сети, но сети по большей части приносили только дохлую замерзшую рыбу, погибшую от слишком сильного холода. И это в то время, когда лето в самом разгаре! После этого лишь немногие могли питаться дарами моря.

На севере, среди арктических островов обычно плавали суда из Сернгота. Этим летом ветер и течение прибили к берегу галеру. Ее весла безжизненно повисли вдоль бортов, а руль бесцельно вращался. Прилив вынес ее на сушу и оставил на песке, среди рыбачьих лодок, у подножия той самой скалы, где возвышался дом Эвага. Рыбаки столпились перед галерой, рассматривая застывших за веслами гребцов. Лица и руки всех моряков были белыми, как у прокаженных, а зрачки широко открытых глаз странно побелели, сливаясь с белками глаз, бледных от ужаса, словно лед глубоких озер, в одно мгновение промерзших до дна.

Рыбакам очень не хотелось прикасаться к мертвым морякам. Они ворчали, решив, что на море обрушился злой рок, и все и вся, связанное с морем – проклято. Но Эваг, считая, что под лучами солнца тела мертвецов покраснеют и станут источником чумы, приказал рыбакам обложить галеру прибитыми к берегу бревнами и досками, и когда забор поднялся выше борта, скрыв из вида мертвых гребцов, он собственноручно поджег его.

Огонь взвился высоко в небо. От погребального костра повалил черный дым, словно штормовая туча, клубящаяся от ветра. Когда костер потух, тела гребцов по-прежнему сидели среди россыпи догорающих углей, а их руки все так же тянулись вперед, будто держась за весла, их пальцы не разжимались, но весла выпали из рук, превратившись в головни и пепел. Капитан галеры все еще навытяжку стоял на своем месте, а обгоревший штурвал лежал у его ног. Даже одежда на телах моряков сгорела, и теперь они казались мраморными статуями, возвышавшимися над деревянными углями. Огонь не оставил на их телах ни единого черного пятна.

Уверенные, что это плохое предзнаменование, рыбаки поразилась увиденному и быстро разбежались, попрятавшись за скалами. Однако маг Эваг подождал, пока головни остынут.

Угли быстро потемнели, но дым и в полдень, и после полудня все еще поднимался над ними. День уже клонился к вечеру, а они так и не остыли, не давая возможности магу пройти по ним. На закате Эваг принес несколько ведер морской воды и вылил их на золу и угли, чтобы подобраться к телам. После того, как дым и шипение утихли, он приблизился к матросам, но почувствовал такой сильный холод, что у него заболели руки и уши. Ледяной мороз внезапно проник под его меховую куртку. Подойдя вплотную к мертвецам, он прикоснулся к одному из них кончиком указательного пальца, и, несмотря на то, что маг в то же мгновение отдернул руку, его обожгло, словно огнем.

Эваг очень удивился. Он никогда еще не встречался с подобным колдовством, и в своих занятиях магией ему не попадалось ничего, что могло бы объяснить этот процесс.

Колдун вернулся домой поздно вечером и зажег у каждого окна и перед дверью камедь, которую не переносили северные демоны. После чего маг с особым вниманием прочитал рукописи Пнома, где приводились различные сильные заклинания против белых духов севера. Именно эти духи, как показалось Эвагу, наложили проклятие на команду галеры, и колдун никак не мог понять, что же они предпримут дальше.

Ближе к полуночи, несмотря на то, что в камине потрескивали сосновые и терпентинные поленья, смертельный холод начал заполнять воздух. Пальцы Эвага, переворачивавшие пергаментные листы, занемели, и он едва мог пошевелить ими. А холод постоянно усиливался, замедляя и леденя кровь. Маг чувствовал, что в лицо ему дохнул ледяной воздух. При этом тяжелые двери и надежно застекленные окна были плотно закрыты, а огонь в камине горел настолько ярко, что подбрасывать дрова в него не было нужды.

Веки глаз, закостенев, перестали двигаться. Полуприкрытыми глазами Эваг различил, что в комнате стало светлее от странного свечения, лившегося через окна, выходящие на север. Проникавший в комнату бледный луч падал прямо туда, где сидел маг. У него аж резь появилась в глазах от холодного излучения, и мороз все крепчал вместе с усиливавшейся яркостью луча. Казалось, от этого странного света и исходит ледяной ветер. Воздух превратился в редкий химический элемент, непригодный для дыхания, как, например, эфир. Напрасно пытался Эваг вытянуть из оцепенелой памяти заклинания Пнома. Из его тела тонким ветерком выдуло жизнь, и он упал в обморок, близкий к смерти. Ему слышались различные голоса, произносившие незнакомые заклинания, пока холодный свет и ледяной воздух волнами накатывал и отступал словно морской прибой. Временами у колдуна создавалось впечатление, что его глаза и тело закалялись, готовясь вытерпеть мороз. Вот он вздохнул еще раз, и его кровь вновь побежала по жилам, он вышел из транса и поднялся, будто очнувшийся от смерти.

Через окна на него мощным потоком лился странный свет. Но маг чувствовал лишь прохладу, естественную для ночи позднего лета. Его тело оттаяло. Выглянув из окна, Эваг стал свидетелем странного чуда: над гаванью возвышался айсберг, такой огромный, какого еще ни разу не встречало ни одно ушедшее к северу судно. Ледяная глыба полностью заполнила широкую гавань, от берега до берега, уходя вертикально ввысь, испещренная трещинами, с нагроможденными тут и там выступами. Ее острые вершины, напоминавшие башни, стремились к зениту. Айсберг был крупнее и круче, чем гора Ярак, возвышавшаяся на северном полюсе. Именно он излучал морозный свет, более белый и яркий, чем свет полной луны.

На берегу по-прежнему лежали обгорелые остатки галеры и посреди них – тела, не сгоревшие в огне. Но теперь к ним добавились тела рыбаков, застывших в неподвижных позах на песке вдоль скал. Они стояли, словно живые, будто пришли посмотреть на огромный айсберг и попали под чары магического сна. Весь берег вдоль бухты и сад Эвага наполнились мертвенно-бледным великолепием. Все живое сковал мороз.

Невероятно удивившись, Эваг собрался уже выйти из дома, но не успел он сделать и трех шагов, как снова полностью оцепенел, и тут же, избежав смертельной ловушки, погрузился в глубокий сон.

Когда он проснулся, солнце уже встало. Выглянув, он увидел новое чудо: его сад, скалы и морской песок внизу исчезли. Вместо них вокруг дома оказалась ровная ледяная равнина с высокими ледяными пиками. За краем льда он увидел море, простиравшееся внизу, вдали от его дома, а за морем различил очертания низкого туманного берега.

Теперь Эвага охватил ужас. Он понял, что виной всему колдовство, намного превосходящее по своей силе возможности людей-волшебников. Было совершенно ясно, что его прочный гранитный дом уже больше не стоит на берегу My Талана, а переместился на один из утесов громадного айсберга, внезапно появившегося в ночи. Дрожа всем телом, колдун преклонил колени и начал молиться Древним, которые таились в подземных пещерах, в морских пучинах или во внеземном пространстве. Как только маг начал молиться, он услышал громкий стук в дверь.

Исполненный страха, он поднялся и открыл дверь. Перед ним стояли два человека, одетые в плащи из расшитого рунами материала, который обычно носят маги. Однако руны были странные и незнакомые. Люди, впрочем, обратились к нему на диалекте гиперборейских островов, и Эваг кое-что понял из их речи.

– Мы служим Внеземному Владыке, чье имя Рилим Шайкорт, – объявили они. – Из дальних миров, расположенных за пределами северных границ мира, он приплыл сюда в своей цитадели – ледяной горе Иикилт, источающей невероятный холод и бледное великолепное свечение, разрушающие человеческое тело. Из всех жителей острова Туласка он оставил в живых только нас, закалив наши тела и приспособив их тем самым к суровым условиям жизни. Теперь мы можем вдыхать воздух, пагубный для любого смертного. Наш Владыка взял нас с собой в морское путешествие на Иикилте. Он также пощадил и тебя, сделав своими заклинаниями стойким к морозу и легкому эфиру. Приветствуем тебя, о, Эваг. Мы признаем тебя как величайшего мага, потому что только самые могущественные из магов избраны для путешествия и избавлены от смерти.

Эваг невероятно удивился, но, видя, что теперь ему предстоит общаться с такими же, как и он сам, людьми, попытался поподробнее расспросить двух магов из Туласка. Их звали Дуни и Укс Лодхан, они оказались знатоками учений древних богов. Они не рассказали ему ничего о Рилиме Шайкорте, но признались, что их собственное служение этому существу заключается в особом почитании, сопровождающемся отречением от всего, что когда-либо объединяло их с человечеством. Маги сообщили Эвагу, что он должен немедленно предстать вместе с ними перед Рилимом Шаикортом и выполнить надлежащий ритуал поклонения, приняв на себя обет отчуждения.

Итак, Эваг отправился вместе с ледяными колдунами. Они провели его на громадную ледяную вершину, которая, не тая, возвышалась над всеми своими собратьями под летним солнцем. Вершина оказалась полой, и, взобравшись по ледяным ступеням, они втроем, наконец, вошли в зал Рилима Шайкорта с круглым возвышением по центру, образующим престол.

При первом же взгляде на существо, находившееся на престоле, сердце Эвага чуть не остановилось от ужаса; от жуткого зрелища, представшего его взору, мага чуть не вытошнило. Он не знал таких слов, чтобы выразить всю омерзительность Рилима Шайкорта. Хозяин айсберга походил на жирного белого червя, но по своим размерам превышал большого морского слона. Его сложенный полукольцом хвост был такой же толщины, как и центральная часть тела, передняя часть которого с нечеткими чертами лица возлежала на престоле в форме белого круглого диска, Посреди лица располагался грязный изогнутый рот, который существо постоянно то открывало, то закрывало, демонстрируя бледную глотку, без языка и зубов. В глазных впадинах, посаженных очень близко друг к другу над мелкими ноздрями, не было глаз, однако время от времени в них появлялись шарики из непонятного вещества цвета крови, по форме напоминавшие глазные яблоки. Эти шарики каждый раз лопались, и кровавые капли падали на пол перед престолом. Из постоянно капавшей жидкости образовалось два темно-пурпурных столбика цвета замерзшей крови, похожих на сталагмиты, поднимающиеся с ледяного пола.

Дуни и Укс Лодхан распростерлись на полу, и Эваг последовал их примеру. Лежа ничком на льду, он слышал, как падали, словно тяжелые слезы, красные капли, а затем с престола над его головой раздался голос, он напоминал звук спрятанного в леднике, испещренном пещерами, водопада.

– О, Эваг, – произнес бог. – Я сохранил тебе жизнь, предоставив возможность избежать участи других людей, и изменил тебя, сделав похожим на тех, кто живет здесь, в вечном холоде, и вдыхает безвоздушный эфир. Неизреченная мудрость и мастерство, недоступные смертным, откроют тебе свои секреты, если ты будешь поклоняться мне и согласишься стать моим рабом. Со мной ты отправишься в путешествие по островам и королевствам земли и увидишь, как от света Иикилта людей постигнет белая смерть. Наше появление принесет человечеству вечный холод, превратит в лед растительность и уничтожит человеческую плоть суровостью трансарктических морей. Ты станешь свидетелем всего этого, являясь одним из повелителей смерти, верховным и бессмертным властелином, после чего вернешься со мной в мой мир, в мою империю.

Видя, что у него нет выбора, Эваг заявил, что он согласен поклоняться и служить белому червю. Приятели-маги рассказали, как выполнить необходимые по этому случаю обряды, которые не заслуживают того, чтобы их описывать. После ритуальных действий маг дал обет отчуждения от человечества.

Путешествие проходило, по меньшей мере, странно. Казалось, колдовская сила управляла гигантским айсбергом, плывшим против ветра и течения. Повсюду, где бы они ни появлялись, их приближение сопровождалось воздействием ледяного великолепия Иикилта на все живое. Гордые галеры замирали, и их команды молча гибли у весел. Прекрасные порты Гипербореи, еще недавно оживленно занимавшиеся морскими перевозками, утихали при приближении айсберга. Безлюдными становились улицы и пристани прибрежных городов, пустели морские пути и гавани, когда приходил, а затем удалялся бледный свет. Смертоносные лучи доставали и земли, расположенные вдали от моря. Они приносили полям и садам больший вред, чем самая лютая зима. Леса вымерзали, а звери, бродившие по ним, становились словно мраморными. Люди, которые через много веков придут в эти места, найдут и лося, и медведя, и мамонта застывшими все в тех же позах, как живые. В то же время Эваг, сидя в своем доме или расхаживая по айсбергу, не замерзал, он чувствовал лишь легкую прохладу, как летом в тени.

Теперь кроме Дуни и Укса Лодхана на айсберге появилось пять других магов, которые тоже путешествовали с Эвагом. Их отобрал сам Рилим Шайкорт и перенес вместе с домами на айсберг силой незнакомого Эвагу колдовства. Они оказались выходцами из племен, живших на островах, расположенных ближе к полюсу, чем широкое побережье Туласка. Эваг почти ничего не понимал из их рассказов. Их заклинания были ему незнакомы, а речь казалась неразборчивой. Впрочем, ледяные колдуны также не знали их языка.

Ежедневно восемь магов находили на своих столах все необходимые для пропитания продукты, хотя они не знали, каким образом эта пища попадала на айсберг. Все были, казалось, едины в своем стремлении поклоняться червю. Но у Эвага становилось тяжело на сердце, когда он видел, что Иикилт постоянно уничтожает прекрасные города и процветающие прибрежные страны. С состраданием наблюдал он за гибелью города Гернгота, где раньше росло множество цветов; видел, как опустилась тишина на шумные улицы Леквана; как внезапно побелели от мороза рощи и фруктовые сады прибрежной долины Агила.

Громадный айсберг продвигался к югу, неся смертельную зиму людям, жившим там, где высоко в небе светило летнее солнце». Эваг держал свои мятежные мысли в секрете и следовал во всем примеру остальных. В определенное время, в соответствии с движением полярных звезд, маги собирались в верхнем зале, где безвылазно находился Рилим Шайкорт, наполовину свернувшись на своем ледовом престоле. Здесь они совершали ритуал, и ритм его соответствовал падению кровавых слез, которыми плакал червь. Колдуны преклоняли колени в такт с его зевками, тем самым воздавая, Рилиму Шайкорту необходимое почитание. От других колдунов Эваг узнал, что червь всегда спит в новолуние, и только на это время кровяные слезы прекращают капать из его глаз, а рот неподвижно замирает, переставая закрываться и открываться.

Когда они в третий раз пришли воздать ритуальные почести червю, оказалось, что на башню взобрались только семь магов. Эваг, пересчитав их, обнаружил, что отсутствовал один из пяти иноземцев. Позднее он пытался расспросить Дуни и Укс Лодана, а также узнать подробности у четырех других колдунов, но выяснилось, что судьба отсутствовавшего мага для всех осталась тайной. О нем никто ничего не слышал и не видел, и Эваг долго размышлял об этом происшествии. Во время церемонии в башенном зале ему даже показалось, что червь стал шире по объему и обхвату живота, чем в прошлые разы.

Тайком он спросил у ледяных магов, чем питается Рилим Шайкорт. Вопрос вызвал небольшую дискуссию, потому что Укс Лодхан настаивал, что согласно легендам червь питается только сердцами белых полярных медведей, тогда как Дуни клялся, что на самом деле он поглощает китовую печень. Но, насколько им было известно, червь ничего не ел в течение всего времени их пребывания на Иикилте.

Тем временем айсберг по-прежнему следовал своим курсом, а солнце все выше поднималось над землей. Снова, в предназначенное звездами время, приходившееся на полдень каждого третьего дня, маги собрались перед червем. На этот раз их оказалось только шестеро, пропал еще один иноземец. Червь же теперь уже заметно увеличился в размере, потолстев от головы до хвоста.

Шестеро оставшихся на разные голоса умоляли червя рассказать им о судьбе, постигшей их отсутствующих товарищей. Червь ответил, и его речь была понятна всем, поэтому каждый думал, что бог обращался именно к нему на его родном языке:

– То, что случилось – тайна, но каждый из вас в свое время получит ответ на этот вопрос. Знайте одно, двое исчезнувших незримо присутствуют здесь, и наравне с вами разделят, как я и обещал, внеземное учение и познают могущество Рилима Шайкорта.

Когда волшебники спустились с башни, Эваг решил обсудить с ледяными колдунами значение этого ответа. Эваг придерживался мнения, что их пропавшие товарищи действительно присутствовали в зале, но только находясь в животе у червя, ледяные колдуны, в свою очередь, доказывали, что эти люди подверглись мистической трансформации и теперь вознеслись в иное измерение, находясь за пределами человеческого видения и слуха. Они тут же начали готовиться, изнуряя себя молитвами и постом, к чему-то возвышенному, что, как они ожидали, придет к ним в свое время. Но Эваг не мог поверить в искренность заверений червя, и сомнение, а вместе с ним и страх, поселились в его душе.

Чтобы найти хоть какие-нибудь следы пропавших товарищей и разрешить сомнения, он решил обследовать громадный айсберг, на уступах которого примостились его собственный дом и жилища других магов, как маленькие хижины рыбаков на скалах у океана. Поисками он занимался один, остальные отказались сопровождать его из боязни вызвать недовольство червя. Эваг бродил из конца в конец ледяной глыбы совершенно беспрепятственно, с риском для жизни взбирался на крутые верхние откосы, спускался в глубокие расщелины и пещеры, куда не добиралось солнце, и где не было другого света, кроме странного свечения неземного льда. Эваг видел постройки, покоившиеся среди стен и камней нижнего слоя ледника, которые никогда не строил человек, и корабли, принадлежавшие, возможно, другому времени или иным мирам, но он нигде так и не обнаружил ни одного живого существа. Ни один дух и ни одна тень не отозвались на его магические вызовы.

Итак, Эваг все еще боялся предательства со стороны червя и решил не спать в ту ночь, которая предшествовала следующему ритуальному собранию. Накануне вечером он убедился, что остальные пятеро магов остались в своих домах, а затем сам сел у окна и начал внимательно следить за входом в башню Рилима Шайкорта, который был хорошо виден из окон его собственного дома.

Сверхъестественным и холодным светом мерцал в темноте большой айсберг, озаряя все вокруг лучами, словно исходившими от замерзших звезд. С востока над морем показалась луна. Эваг, дежуривший у окна до полуночи, видел, что ни одно существо не появилось из башни, и никто не вошел в нее. В полночь на него напала внезапная дремота, и он не смог продолжать свое наблюдение и, глубоко заснув, проспал до утра.

На следующий день под ледяным сводом собралось только четверо магов, возносивших молитвы Рилиму Шайкорту. Эваг видел, что на этот раз пропало еще двое чужестранцев, людей грузных и малорослых по сравнению с их товарищами.

С тех пор постепенно, ночью, предшествующей церемонии поклонения, товарищи Эвага исчезали. Настал момент, когда, после очередного исчезновения, только Эваг, Укс Лодхан и Дуни пришли в башню, а затем лишь Эваг и Укс Лодхан вдвоем. Ежедневно ужас все больше охватывал Эвага. Он бросился бы в море с Иикилта, если бы Укс Лодхан, предугадав его намерение, не предупредил его, что ни один человек не сможет уйти отсюда и жить в солнечном тепле и вдыхать земной воздух, после того, как привык к морозу и разреженному эфиру.

Какого раз, когда луна потускнела и полностью исчезла с небосвода, пришло время подниматься к Рилиму Шайкорту. Эваг шел с бесконечной тревогой в сердце, неохотно и тяжело передвигая ноги по ступеням. Войдя в помещение с опущенными глазами, он обнаружил, что остался один.

Его парализовал страх, но он почтительно склонился, все еще не решаясь поднять глаза и взглянуть на червя. Вскоре, преклонив колени, как обычно, он обратил внимание, что красные слезы Рилима Шайкорта больше не падали на пурпурные сталагмиты, и не раздавалось больше никаких других звуков, как это бывало раньше, когда червь попеременно то открывал, то закрывал рот. Отважившись, наконец, взглянуть наверх, Эваг увидел отвратительно распухшую бесформенную тушу чудовища, настолько растолстевшего, что его бока свешивались с краев престола, и он увидел, что рот и глазные впадины червя закрыты во сне. Тогда он вспомнил, как маги из Туласка рассказывали ему, что червь спит во время каждого новолуния.

Эваг сильно смутился, потому что обряд, который он выучил, мог выполняться как следует, только когда капали слезы Рилима Шайкорта, а его рот закрывался и открывался с размеренной очередностью. Никто не сообщил ему, какие ритуалы можно выполнять во время сна червя. И с сомнением в голосе он тихо спросил:

– Ты ведь не спишь, о, Рилим Шайкорт?

В ответ, как ему показалось, раздалось множество голосов, которые каким-то образом исходили из бледной раздувшейся туши, распростертой перед ним. Звук доносился, словно издалека, но маг ясно различил акцент Дуни и Укса Лодхана. Кроме них, не так отчетливо, слышались непонятные слова, произносившиеся низкими голосами, в которых через несколько мгновений Эваг узнал произношение пяти иноземных колдунов. Вслушиваясь внимательнее, он разобрал, как ему казалось, многочисленные едва доносившиеся до его слуха второстепенные звуки, которые не принадлежали ни одному из земных созданий. Ропот усиливался, несчастные откуда-то издалека, словно из глубокой темницы, молили его о спасении.

Эваг слушал доносившиеся голоса в страхе и смятении. Внезапно, шум и шепот затихли, и раздался отчетливый голос Дуни, как будто огромная толпа замолчала, чтобы услышать оратора. И Эваг различил слова Дуни, произнесшего длинную речь.

– Червь спит, но мы, те, кого червь проглотил, бодрствуем. Он предательски обманул нас, потому что приходил в наши дома ночью, проглатывал нас одного за другим, пока мы спали, убаюканные его чарами. Он съел наши души вместе с нашими телами, и теперь мы действительно стали частью Рилима Шайкорта, находясь в вечной темноте, в этой шумной тюрьме, пока червь бодрствует. Мы теперь не отдельные существа, а составные части тела и души Рилима Шайкорта. Слушай же, о, Эваг, правду, которую мы узнали благодаря нашему единению с червем. Он спас нас от белой смерти и взял на Иикилт только ради себя, потому что мы, величайшие маги, обладающие огромным мастерством, – единственные из всего человечества, кто может выдержать смертельные для других тепловые изменения и вдыхать безвоздушный эфир. После этих перемен мы, в конце концов, становимся пригодными для его питания. Велик и ужасен сам червь, и то место, откуда он пришел и куда возвратится, не может себе даже представить ни один смертный. Этот червь знает все, кроме одного. Он не ведает, что те, кого он проглотил, пробуждаются и бодрствуют во время его сна. Но червь, хотя он и древнее, чем сам мир, не бессмертен, у него есть уязвимое место. Любой, кто знает время и способ, как его убить, и кто обладает достаточным для этого мужеством, легко может расправиться с чудовищем. Поэтому мы умоляем тебя сейчас с верой в Древних вынуть кинжал, который ты носишь под плащом, и воткнуть его в бок Рилима Шайкорта, ибо это единственное средство его уничтожить. Только так можно остановить продвижение бледной смерти, и мы, твои товарищи, обретем свободу, выйдя из слепого рабства и заточения, а с нами многие и многие, те, кого червь обманул и съел в древности в других мирах. Только убив его, ты избежишь нашей судьбы и не останешься навсегда среди других душ в его чреве. Но знай, что тот, кто убьет Рилима Шайкорта, при этом погибнет сам.

Эваг с удивлением стал задавать разные вопросы Дуни, и тот с готовностью отвечал на них. Он многое узнал о происхождении и сущности червя и о том, каким образом Йикилт смог попасть из заполярных заливов в другие моря Земли. Но чем больше он слушал, тем больше возрастало его отвращение, несмотря на то, что занятия черной магией давно закалили его тело и душу, сделав его бесчувственным к самым различным ужасам. Но о том, что он узнал, даже упоминать не стоит.

Наконец в зале наступила тишина. Эвагу больше не хотелось расспрашивать дух Дуни, а те, кто был заточен внутри чудовища вместе в Дуни, казалось, ждали, наблюдая за ним в гробовой тишине.

Затем, будучи человеком решительным и отважным, Эваг не стал больше медлить. Он вынул из ножен из слоновой кости короткий, хорошо закаленный бронзовый кинжал, который всегда носил на перевязи. Приблизившись к престолу, маг глубоко воткнул лезвие в разбухшую тушу Рилима Шайкорта.

Кинжал легко вошел в тело червя, как будто он проткнул большой пузырь, даже широкий эфес не помещал клинку втягиваться внутрь туши, врезаясь в бок чудовища все глубже, и вскоре правая рука Эвага целиком вслед за кинжалом вошла в рану.

Червь не вздрогнул и ни шевельнулся, однако из раны внезапно хлынул поток черной жидкости. Ее становилось все больше и больше, и вытекала она все быстрее. Кинжал выскочил из руки Эвага. Жидкость оказалась намного горячее крови, от нее поднимался странный зловонный туман. Черные брызги перепачкали одежду мага, неприятное вещество струилось по его рукам. Жидкость быстро растеклась по льду вокруг его ног, но не прекращала литься, словно из неиссякаемого грязного источника, в разные стороны ручьями и лужами.

Эваг хотел было убежать, но черная жидкость, пузырясь, растекалась во все стороны, поднявшись почти до его лодыжек. Когда он добрался до лестницы, черный поток хлынул вниз по лестнице, как водопад. Жидкость становилась все горячее, она кипела и пузырилась, а бурный все усиливавшийся поток, казалось, хотел утащить колдуна вслед за собой. Эваг не стал даже пытаться спускаться по лестнице, но в зале он тоже не видел подходящего места, куда бы можно было забраться, чтобы спастись. Он повернулся обратно, сопротивляясь течению и пытаясь найти хотя бы какую-нибудь опору для ног. Маг с трудом разглядел сквозь испарения покоящуюся на троне тушу Рилима Шайкорта. Рана расширилась невероятным образом, и теперь из нее лился поток, словно вода из прорвавшейся плотины, а в качестве еще одного доказательства неземной природы бога, Эваг увидел, что объем червя совершенно не уменьшился. Черная жидкость продолжала литься из бледного тела смертельным потоком, поднявшись до колен мага, она кружилась вокруг него, а испарения, казалось, принимали формы бесконечного количества разных призрачных образов. Эти тени извивались и распадались, словно в тумане, проплывая мимо колдуна. Затем, шатавшегося и кружившегося на одном месте в жутком водовороте человека, стоявшего у лестницы, подхватил черный поток. Тело Эвага замертво упало на ледяные ступени у входа в башню.

В этот день на море, к западу от центральной части Гипербореи, команды нескольких купеческих галер наблюдали неслыханное явление. Они шли на север с далеких океанских островов, возвращаясь с попутным ветром, помогавшим им грести. Внезапно в середине дня они заметили гигантский айсберг, башенки и утесы которого уходили высоко в небо, как горы. От айсберга исходил зловещий свет, а с его самого высокого пика лился черный, как чернила, поток, стекавший вниз по ледяным скалам, и уступам широкой черной рекою с бурными водопадами. Попадая в море, жидкость дымилась, словно кипящая вода, и море вокруг айсберга тоже бурлило, и вода была темной, будто от черной жидкости каракатицы.

Моряки боялись подходить ближе. От страха и удивления они побросали весла и замерли, наблюдая за действом. Ветер стих, и галеры весь день дрейфовали вблизи ледяной глыбы. Айсберг быстро уменьшался, тая, как будто какой-то неизвестный огонь пожирал его, воздух тем временем становился все теплее. Лишь изредка налетали порывы арктического холодного ветра. Вода вокруг их судов тоже становилась теплее. Скала за скалой, лед таял и обрушивался в море, большие куски падали в воду с громкими всплесками, обвалился и верхний пик, но чернота все еще изливалась откуда-то, словно из неукротимого фонтана. Наблюдавшим иногда казалось, что они видели строения, падающие в море среди обломков льда, но они не были уверены в этом из-за постоянно поднимавшегося тумана. К вечеру айсберг уменьшился до размеров обычной плавучей льдины. Вскоре чернота залила ее целиком, и льдина ушла глубоко под воду, а вместе с ней погас и зловещий свет. Из-за того, что ночь была безлунной, льдина окончательно пропала из виду. Поднялся сильный южный ветер, и к рассвету на море не осталось никаких следов льда…

Обо всем этом в My Талане, в королевствах и на архипелагах Гипербореи ходило много различных легенд. Среди них, впрочем, нет ни одной правдивой, потому что никто из смертных не знал до сих пор, как все было на самом деле. Но я, колдун Эйбон, вызвал с помощью магии блуждающую по волнам душу Эвага и узнал от него подлинную историю появления червя. Я записал ее в свою книгу с некоторыми пропусками, необходимыми для того, чтобы пощадить человеческую слабость и брезгливость. И люди будут читать это повествование, вместе со многими другими рассказами о стародавних временах, через много лет после наступления великого обледенения и последующего таяния льдов.

пер. О. Коген

–

Clark Ashton Smith. The Coming of the White Worm (1941)

Кларк Эштон Смит «Затерянные миры», М.: АСТ, Ермак 2004