Текст книги "Гринуолд - забытая планета"

Автор книги: Кларк Дарлтон (Далтон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Они быстро помчались вперед по равнине. Невозможно было потерять направление, потому что горы слева были самым лучшим ориентиром, какой можно было себе представить. Справа прерия тянулась до самого горизонта, прерываемая только маленькими и большими перелесками. Нигде не было видно ни малейшего следа человеческого присутствия.

Спидометр показал, что они проехали семьдесят километров, когда солнце зашло.

Они остановились у небольшой рощицы, которая отлично укрыли их от посторонних взглядов. Несмотря на это, Боговский был убежден в том, что в горной котловине их давно уже заметили.

– Если кто-то строит космический корабль, он также в состоянии наблюдать за окрестностями, – сказал он, когда они сидели вокруг лагерного костра, который разжег Рондини, поддавшись романтике путешествия. – Они уже давно знают, что мы идем.

– Но по крайней мере они еще ничего о нас не слышали! с надеждой произнес Гукки. – Или вы думаете, профессор, что их техника продвинулась настолько далеко вперед?

– Может быть, никто из нас еще ничего не знает. Но мы должны рассчитывать и на это.

– Нам нечего скрывать, – вмешался Дюрок. – Мы хотим убраться отсюда, и они тоже хотят этого. Никто не знает, как далеко они продвинулись, но, может быть, мы сможем им помочь. Будем надеяться на это.

Он забыл о телепате Гукки.

Мышебобер сказал:

– Профессор, я должен признать, что ваша теория увлекательна, но может оказаться неверной. Я предполагал нечто подобное, но эта мысль показалась мне слишком фантастической. Мы же один раз установили, что случайности не повторяются. Но если одно и то же случается в третий раз, то это уже не случайность, а намерение.

Боговский быстро преодолел первоначальное удивление.

– Этого не может быть, Гукки. Все должно находиться в рамках естественных законов, если вы понимаете, о чем я говорю.

Мышебобер кивнул.

– Но тогда нам чертовски повезет, если нам удастся убраться отсюда...

Боговский кивнул, игнорируя вопросительные взгляды остальных.

На следующий день они выехали рано утром; ночь прошла спокойно. Они все больше приближались к горам, потому что не хотели пропустить вход в каньон. Рассказ охотника за много лет потерял свою точность, и его описание мало помогало. Не было ни одной отправной точки, и неизвестно было, где начинается каньон, ведущий в котловину.

Они вынуждены были много раз подъезжать к подножию крутых склонов, надеясь обнаружить проход, но не находили там ничего, кроме разочарования. Только когда солнце достигло своей высшей точки, Стюарт Халл указал наискосок вперед.

– Должно быть, там! Слева, за этим плоским горным хребтом. Если это не вход, тогда его вообще здесь нет...

Это БЫЛ вход в котловину.

Конечно, и до сих пор им попадались долины и ущелья, и обеим машинам не раз приходилось пересекать реки, стекавшие с гор, но на этот раз это был каньон, который великолепно соответствовал неопределенным описаниям. Они остановились.

Странно было, что никто до сих пор не помешал им проникнуть в каньон почти на целый километр. Справа и слева поднимались отвесные каменные стены. Не могло быть более совершенной ловушки, чем эта.

Пеленгаторы обеих машин не зарегистрировали никаких особых излучений. Хотя Пьер Дюрок не совсем доверял приборам научников, но других не было. Он предпочел положиться на свои глаза и внимательно наблюдал за местностью. Он не обнаружил никакого укрытия, в котором мог бы спрятаться наблюдатель "колдунов". Каменные стены были гладкими, без выступов и пещер.

– Никакой охраны? – он поправил импульсный излучатель, висящий на ремне у него на груди. – Этого же не может быть, если они работают над таким проектом!

– Они знают, кто мы! – повторил Боговский свое вчерашнее утверждение. – И они хотят, чтобы мы пришли к ним. По крайней мере они ничего не имеют против этого.

– Почему же тогда не видно комитета по встрече? – осведомился Дюрок.

– Мы должны ехать дальше, – сказал Боговский, похлопав Халла по плечу.

Стюарт Халл сделал знак Рондини, который вел вторую машину. Почти в то же мгновение они тронулись с места и продолжили свой путь через каньон. Река превратилась в ручей, который извивался по дну. Поле зрения ограничивалось поворотами каньона, повторяющими извивы ручья. Никто не мог даже предположить, что их ожидает за следующим поворотом.

Гукки, хотя и принимал посторонние импульсы мыслей, но ничего не мог разобрать. Он уже один раз пытался объяснить, что они доходят до него "как сквозь вату". Он не находил этому никакого объяснения.

В конце дня местность начала круто подниматься. Ручей стал еще меньше, а потом показался маленький водопад, высотой в дюжину метров, низвергающийся с гладкой скалы. Они, несомненно, приблизились к горной котловине, о которой говорилось в сагах.

Когда ущелье сузилось еще больше, Боговский внезапно заметил:

– Мы выехали на улицу – или по крайней мере на дорогу. Здесь перед нами уже кто-то ездил. Скоро мы это узнаем.

Они проехали еще пару километров, потом дорога закончилась перед оградой довольно массивного вида, которая круто поднималась вверх и заканчивалась круглым плато, не видным снизу. А позади него поднимались расположенные полукругом каменные стены, окружающие долину.

Обе машины остановились. Рондини вылез и подошел к остальным. Он уставился на ограду и закрытые ворота.

– Я думаю, ты ищешь запор, – предположил Гукки и подошел к нему. – Мне нетрудно телепортировать вас всех на ту сторону, но я не имею никакого представления, насколько приветливы люди, находящиеся по другую сторону забора. Будет лучше, если я посмотрю один...

– Оставайтесь на месте, Гукки, – крикнул ему Боговский. – Сюда кто-то идет.

Человек в зеленом рабочем комбинезоне был вооружен импульсным излучателем. Теперь, когда Гукки увидел его, он смог лучше прочитать его мысли. Они выражали только удивление и изумление. К облегчению мышебобра, в них не было враждебности, только стремление к осторожности и пристальное внимание.

Человек остановился на расстоянии нескольких метров от них. Он рассматривал их через проволоку забора, которая, вероятно, была под напряжением.

Особенно долго его взгляд задержался на Гукки, который, наконец, встряхнулся и произнес:

– Может быть, вы думаете, что вы в зоопарке? А теперь придите в себя и отключите аппаратуру охраны. Можем мы поговорить с вашим шефом?

Мужчина – у него была окладистая борода, и ему было около пятидесяти лет – медленно опустил оружие. Ему потребовалось некоторое время, чтобы переварить тот факт, что "животное" говорит с ним. Потом он, наконец, спросил:

– Кто вы?

Боговский выступил вперед.

– В любом случае не каннибалы и не дикари, друг мой. Мы искали вас и хотим вам помочь. Впустите нас, и мы продолжим разговор.

Бородач ответил:

– Подождите минутку, я только позвоню по телефону. Он отошел и исчез за каменным уступом. Гукки прочитал его мысли, потом с удовлетворением произнес:

– Он действительно звонит и сообщает о нас. Ему особенно импонирует тот факт, что с нами две прекрасные дамы. Сам я, кажется, представляю для него загадку. Он уже закончил и сейчас вернется.

– Нас пропустят внутрь? – быстро спросил Рондини.

Гукки только кивнул. Мужчина подошел к ограде и подождал, пока сбоку не загорится сигнальная лампочка. Потом он достал из кармана ключ и отпер ворота.

– Оставьте здесь свои машины, боюсь, дорога дальше слишком крута для них. Потом мы сможем поставить их в ангар.

Затем они взяли оружие. Охранник не стал протестовать. Он даже пошел вперед, словно чувствовал себя абсолютно уверенно и позади него никого не было. Ворота он снова запер.

Боговский догнал его и пошел рядом.

– Вам не запрещено отвечать на мои вопросы?

– Хотя это и не запрещено, я считаю, что вам лучше задать свои вопросы командиру. Через десять минут мы будем у него.

Дорога действительно была довольно крута. Их машины никогда бы не прошли здесь. Наконец они добрались до края плато – и застыли от удивления.

Их взорам открылось неожиданное зрелище.

Круглое плато было около трех километров в диаметре и напоминало плоский кратер. Центр его был на добрую сотню метров ниже краев. Точно в центре блестела поверхность маленького озера, вокруг которого находились длинные, приземистые строения. Вся впадина была покрыта пышной растительностью, почти как в оранжерее. Там были прорезанные дорожками сады и прямоугольные плантации овощей.

Рай среди гор, идеальное убежище для людей, живущих в уединении, независимо от остальной цивилизации.

На противоположном склоне находилось огромное строение с круглой куполообразной крышей. Возле него были другие строения, которые, несомненно, служили для жилья. К ним вели бетонированные подъезды, которые в настоящее время были пусты.

– Идемте, – прервал бородач их напряженное молчание. Майор Бентклифф ждет вас...

Они последовали за ним по сочному лугу, на котором цвели цветы и росло несколько деревьев с фруктами, похожими на яблоки. Там была только пешеходная тропинка, но, казалось, по ней часто ходили и ухаживали за ней. Гукки поймал взгляд Боговского и разделил его сомнения, хотя его теория казалась все еще довольно вероятной. Но скоро они все узнают наверняка!

МАЙОР Бентклифф! Это был ключ к истине.

Они остановились перед садовой дверцей. За ней находилось бунгало из натурального дерева, окруженное цветочными клумбами. Человек, который привел их сюда, указал на скамейку за дверцей.

– С вашей стороны будет знаком вежливости и доверия, если вы оставите свое оружие здесь. Заверяю вас, оно вам не понадобится. Я сам останусь здесь.

Когда они приблизились к дому, открылась деревянная дверь, ведущая в сад, и им навстречу вышел мужчина. Ему было около семидесяти лет, но он выглядел бодрым и здоровым. На нем был линялый мундир, который смотрелся так, словно его давно уже не надевали. Казалось, его только что достали из шкафа в честь особого случая.

Капитан Дюрок тотчас же узнал мундир. У него был такой же, мундир исследовательского флота.

Он отдал честь.

– Капитан Пьер Дюрок, первый офицер "ЭКС-1972", сэр...

Майор Бентклифф ответил на приветствие, представился и подал Дюроку руку, а потом горячо поздоровался с остальными. Он слегка нагнулся к мышебобру и сказал:

– Если я не ошибаюсь, Гукки, не так ли?

– Вы меня знаете, майор?

Тот кивнул.

– Когда Ким Лайош описал мне вас, я сразу же понял, кто вы. Итак, вы наконец нашли нас...

Боговский не мог больше сдерживать любопытства.

– Я думаю, вам есть что сообщить нам, – с напором произнес он. – Внизу, в большом строении, – вы собираете космический корабль?

Бентклифф слегка улыбнулся, несколько болезненно.

– Когда я узнал, кто вы такие, я приказал приостановить работы. Надеюсь, вы заберете нас с собой. Нам нужно еще много десятков лет, чтобы закончить корабль. Поверьте мне, очень трудно без всяких вспомогательных технических средств построить способный летать космический корабль...

Боговский уставился на него.

– Боюсь, мы неправильно поняли друг друга, майор. Вы должны продолжать работы над кораблем, и мы поможем вам в этом. У нас самих больше нет корабля, мы некоторое время назад потерпели крушение на этой планете. Чистая случайность, что мы услышали о вас и смогли разыскать.

Бентклифф внимательно посмотрел на него и остальных.

– Вы не поисковая команда флота Солнечной Империи? Разве ОЗО не послала вас, чтобы найти и подобрать нас?

– А для этого есть особые основания? – осведомился Пьер Дюрок, который внезапно стал недоверчивым.

Бентклифф кивнул.

– Конечно. Я командир "ЭКС-998" и нахожусь здесь уже более двадцати лет. Мы совершили посадку на планете, находящейся отсюда более чем в двухстах световых годах. – Большая часть экипажа заразилась неизвестной болезнью. Они сошли с ума, мои люди, а потом взбунтовались. Я не знаю, погибли они или нет. Во всяком случае они высадили нас на этой планете, обеспечили всем необходимым, а потом снова улетели. И мы больше ничего о них не слышали.

Вот как ЭТО было! Предположения Боговского частично оправдались, он ведь рассчитывал на то, что найдет землян. Но являлись ли они потерпевшими кораблекрушение или это были высаженные бунтовщиками офицеры и члены экипажа, не играло теперь никакой роли.

– "ЭКС-998"... – пробормотал Пьер Дюрок. – Я не уверен, но мне кажется, что этот корабль занесли в списки пропавших без вести. Во всяком случае он больше никогда не вернулся на Землю.

Бентклифф указал на дверь дома.

– Я думаю, мы должны в спокойной обстановке обговорить все, что произошло, и обсудить все возможности. Идемте со мной.

Помещение было большим и светлым. Бентклифф предложил им сесть и подошел к старомодно выглядящему телефону без экрана. Он приказал снова продолжить прерванные работы, а на вечер созвал общее собрание всех членов экипажа. Уголком глаза покосившись на Карин Форстер и Дорель Керст, он улыбнулся и попросил также привести с собой женщин. Потом он сел.

– Так, господа, а теперь, пожалуйста, расскажите...

10

Стюарт Халл большей частью находился вместе с Шлюмпфом и Рондини, которые вместе с Гукки и обеими женщинами осматривали рабочие цеха и мастерские, а Бентклифф с Боговским совершали прогулку по плато, посещая при этом небольшие фабрики и некоторых людей.

– Я не понимаю, – удивленно сказал профессор, – почему вы никогда не предпринимали попыток установить связь с научниками, о которых я вам рассказал. Я уверен, что ученые смогли бы вам помочь. Они сами занимались космическими исследованиями.

Бентклифф серьезно ответил:

– Когда мы двадцать лет назад высадились здесь, на Острове Ученых уже властвовал кибермозг. Мы предприняли только одну попытку, которая оказалась неудачной. Потом мы отказались от этого. Ни с Западного, ни с Восточного континентов помощи ожидать мы не могли, – он покачал головой. – Нет, профессор, у нас есть только однаединственная возможность: мы сами должны помочь себе. Даже если на это потребуется сотня лет. Тогда это сделает следующее поколение, а не мы. Мы живем здесь мирно и счастливо, и нам, вероятно, ничто не помешает остаться здесь навсегда. К счастью, бунтовщики оставили нам здесь также женщин, так что мы можем создавать семьи и производить на свет детей. Может быть, мы – зародыш новой циливизации Гринуолда.

– Никто вас не заставляет покидать Гринуолд, – заверил его Боговский во второй раз. – Вы нашли здесь новую родину, и ваши дети больше не знают Земли.

– Нас здесь двести сорок четыре человека, профессор, Бентклифф улыбнулся. – С позавчерашнего дня.

Они вышли из поселения и сели на скамейку. Вид окрестностей был очарователен.

– Почему вам в голову никогда не приходила идея построить гиперрадиопередатчик, майор?

– Но это же только идея, но вы не специалист по радиосвязи, иначе вы должны были бы сразу же понять, что для этого необходимы некоторые элементы, которых на Гринуолде, к сожалению, нет. Обычное радио сделать можно, но ближайшая база Солнечной Империи находится в сотне световых лет отсюда.

– Немного подальше, майор. Так ли невозможно сконструировать гиперрадиопередатчик?

– К сожалению, абсолютно невозможно.

– Ну хорошо, – Боговский сорвал стебелек травы и покрутил его в пальцах. – Тогда мы тоже примем участие в строительстве корабля. Когда двести пятьдесят лет назад на этом континенте совершил посадку второй корабль с колонистами, он должен был оставить припасы и снаряжение. Вы никогда ничего не находили?

– Не знаю. Может быть, дикари что-то и обнаружили, но мне об этом ничего не известно. Кажется, возможность общения с ними здесь еще меньше, чем на Западном континенте. Здесь между самостоятельно развивающимися человеческими обществами едва ли есть какая-то связь.

В нескольких метрах от них материализовался Гукки. Он просто сел на траву.

– Кажется, все совсем не так плохо, – сообщил он. Рондини утверждает, что ему удастся изготовить двигатель. Конечно, только досветовой, потому что он не может сделать конвертор Калупа из консервных банок. А Дорель говорит, что это ничего не значит, потому что вне поля притяжения планеты и системы нужен будет простой мощный радиопередатчик. Никакого гиперрадио, только принцип импульсного ускорителя.

Боговский кивнул ему.

– Тогда телепортируйся обратно и скажи Рондини, что он должен немедленно приступить к работе. Мы не можем терять времени.

Гукки продолжал сидеть.

– Опять эта земная спешка! – фыркнул он и лег на спину. – Немного солнца будет отнюдь не вредно для резематенка моих суставов.

Боговский уставился на него.

– Для чего будет не вредно? – удивленно осведомился он.

– Мне очень жаль, но я не могу этого произнести, во всяком случае я чувствую изменения влажности и погоды...

– Он имеет в виду ревматизм суставов, – объяснил майор Бентклифф удивленному профессору.

После вчерашнего вечернего собрания у Боговского и Дюрока появилось впечатление, что хотя все готовы и дальше трудиться над постройкой корабля, но только для того, чтобы от всего поскорее отделаться – и от корабля тоже.

Им предоставили для жилья свободный дом. Там был даже бассейн и проточная вода. Там были отдельные комнаты, и Рондини и Дорель в первый раз по-настоящему почувствовали себя мужем и женой. Шлюмпф и Карин Форстер, напротив, все еще спали в разных комнатах, относительно чего Гукки отпустил несколько более или менее подходящих замечаний.

Стюарт Халл, Пьер Дюрок, Боговский и Гукки еще некоторое время посидели вместе после того, как другие ушли.

– Ну, что вы думаете? – еще раз спросил Дюрок.

– Должен признать, что они построили весьма недурной корабль. Еще семь или восемь лет, и они закончили бы его и без нашей помощи. Конечно, я неуверен, будет ли он летать, Боговский посмотрел на Гукки. – А что ДУМАЮТ они, наши новые друзья?

– Импульсы их мыслей постепенно становятся все яснее. У них нет ни предательских, ни коварных замыслов, они даже рады нашему посещению и помощи, которую мы им предложили. Некоторые из них отправятся с нами, когда корабль будет готов. Другие хотят остаться здесь навсегда.

Стюарт Халл произнес:

– Надеюсь, позже они будут готовы установить с нами контакт. Ведь мы теперь снова контролируем мозг.

Они сидели вместе почти два часа, потом отправились спать. Утром начинался первый рабочий день.

Через десять дней Стюарт Халл распрощался с ними. Он хотел вернуться на Остров и пообещал никому не выдавать точное местоположение котловины. Когда придет время для контакта, он сделает это.

Гукки телепортировался вместе с ним на берег и высадил его на поджидающее патрульное судно. Оба оставшихся там члена экипажа лениво лежали на палубе и загорали. Они бездельничали уже десять дней и были рады, что капитан вернулся снова.

Гукки выехал вместе с ними из бухты и подождал, пока берег не превратится в тонкую полоску на горизонте. Только потом он распрощался с ними и вернулся назад, в горы.

Теперь он без труда телепортировался на расстояние двухсот километров без промежуточных остановок. Условия начали нормализоваться.

Он не мог особенно помочь в постройке корабля, поэтому с разрешения Дюрока он совершал экскурсии на равнину и в леса южнее и севернее гор. Его прыжки становились все более и более длинными, он постепенно знакомился с континентом и его жителями, с которыми он, конечно, не устанавливал прямых контактов. Он опасался, что охотник, к примеру, может принять его за вкусную дичь и, не задумываясь, подстрелить и изжарить.

Однажды он стоял на вершине горы в двухстах километрах к востоку от райской котловины и смотрел на северную равнину. На востоке он видел море, а на юге еще тянулись горы.

Неестественно прямые линии в степи привлекли его внимание. Они вели к месту, находящемуся в двух километрах от подножия гор. Гукки был убежден, что на равнине он никогда бы не обнаружил этих линий, но теперь, с высоты более тысячи метров, он их видел. Он сдержал любопытство, чтобы найти ориентиры, по которым снова сможет найти это место.

Только сделав это, он телепортировался на равнину, которая на восемьсот метров поднималась над уровнем моря.

Его предположение оправдалось. Теперь линии были не видны, но у него был другой отправной пункт. Он последовал вдоль невидимых линий, пока перед ним не возник круто поднимающийся вверх склон горы.

Если линии где-то вообще заканчивались, то только здесь.

Он нагнулся и стал изучать почву. Трава здесь росла не особенно пышно, и если приглядеться внимательнее, при некоторой фантазии можно было представить себе, что на ширине трех метров стебли травы были короче, и цветы здесь были другими. Глядя на все это издали, можно было принять их за линию.

Оставался вопрос: ПОЧЕМУ это было так? Почему мутация произошла только на этих линиях одинаковой ширины, и больше нигде?

Возле скал линии сходились и заканчивались у стены.

Связь всего этого постепенно прояснялась для Гукки, и он нашел приемлемое объяснение этому феномену. Двести пятьдесят лет назад второй корабль с поселенцами совершил посадку на равнине и высадил колонистов. Потом было выгружено снаряжение и на машинах с атомными двигателями или на мощных глайдерах перевезено сюда и спрятано. Излучение заразило почву полосами трехметровой ширины, поэтому и возникла мутация травы, растущей на все еще слегка радиоактивной почве. Все другие семена этих растений, попадающие в нормальную почву, погибали.

Гукки стоял перед гладкой стеной, у которой заканчивались следы. Как он ни напрягал зрение, он не нашел ничего, что напоминало бы открывающий механизм. Ему не оставалось ничего другого, как только осторожно телекинетически ощупать помещение за стеной. Он, несомненно, мог телепортироваться туда, но не отваживался на это.

Помещение за стеной было пустым!

В несколько прыжков он вернулся на круглое плато, где в монтажном зале нашел Пьера Дюрока, и отозвал его в сторону. Он вкратце сообщил капитану о своем открытии и высказал свои предположения.

– Ну хорошо, – произнес Дюрок, – если ты так уверен, тогда возьми с собой фонарь и одного из нас. Но будь осторожен, слышишь? Если там в то время что-то спрятали, то не без основания. Впрочем, Шлюмпфу пока все равно нечего делать...

Гукки не стал пускаться в дальнейшие объяснения, схватил ничего не понимающего лейтенанта за руки и телепортировался с ним на двести километров на восток. Прежде чем Шлюмпф пришел в себя от удивления, он уже стоял перед зловещей каменной стеной.

Только теперь Гукки рассказал ему обо всем и включил фонарь, который прихватил с собой.

– Я должен идти в скалу? – запротестовал Шлюмпф. – А ты уверен, что при этом ничего не случится?

– Не уверен, но что же делать? Может быть, ты хочешь ждать еще десять лет, пока будет готов корабль?

– Неужели ты думаешь, что за этой стеной спрятаны космические корабли?

– Нет, но, может быть, там есть снаряжение и, кроме того, там может быть гиперпередатчик. Ну, пошли, держи мою руку. Это же ненадолго...

Скала была толщиной в добрый метр, за ней находилось огромное помещение, стены которого были покрыты тонкой, блестящей глазурью. Здесь стояли длинные металлические ящики метровой высоты, в которых находилось снаряжение для колонистов. Тут всего этого было по крайней мере в пять раз больше, чем они обнаружили на Западном континенте.

Гукки с Шлюмпфом шли вдоль рядов ящиков и читали названия. Они были четко написаны, и читать их было легко. Здесь были ящики с оружием, взрывчаткой, электроплугами, сеялками, семенами, продуктами, техническим оборудованием и даже отдельные части сборного глайдера.

В другом конце пещеры Шлюмпф указал на продолговатый ящик, стоящий внизу. Он сделал это молча, дрожа от возбуждения. Гукки тотчас же увидел, что в этом ящике должно быть именно то, что они искали.

"Запасные части гиперрадиоустановки", – было написано на ящике.

– Боже мой! – сказал лейтенант Шлюмпф и опустился на рулон синтетической ткани. – Передатчик!

– По крайней мере Рондини теперь сможет собрать его, произнес Гукки слабым голосом. – Здесь же только запасные части и элементы. Так написано на ящике! Но ящик этот выглядит очень тяжелым, я едва ли смогу его телепортировать. И пока неизвестно, как нам вытащить эту штуку из пещеры.

Они вернулись назад, к остальным, и все рассказали им. Рондини выскочил из домика и готов был немедленно телепортироваться с Гукки, но Боговский и Дюрок посоветовали ему потерпеть. Торопиться не стоило, и прежде всего их действия обязан одобрить майор Бентклифф.

Это должно было произойти утром.

Совершенно выдохшийся мышебобер уселся на землю, телепортировав одного за другим четырех человек на расстояние в двести километров. Он вытер пот с лап и указал на скальную стену.

– Это вон там!

Лейтенант Шлюмпф потянул Рондини за собой.

– Это действительно там, но ты едва ли найдешь вход. Нужно будет найти его, потому что Гукки в одиночку не сможет вытащить из пещеры этот тяжелый ящик.

Дюрок и Боговский обследовали гладкую скалу, но если здесь когда-то и были следы искусственной обработки, солнце, дожди и перепады температуры давно уже стерли их. Не было никакого разумного объяснения тому, чтобы так основательно спрятать снаряжение колонистов.

Рондини вытащил из футляра свой нож из арконитовой стали и воткнул его в тонкую щелку, которую он обнаружил на уровне своих глаз. К его удивлению лезвие вошло в скалу почти на пять сантиметров, и стык, который он обнаружил, был прямым, как линия, и не мог иметь естественного происхождения.

– Ну, это же смешно... – пробормотал он и продолжил дальше, а остальные стояли вокруг и смотрели.

У Гукки снова проснулся интерес к окружающему. Он наблюдал за мужчинами и следил за продвижением работы по очистке стыка. Наконец четко проступили очертания довольно большого прямоугольника.

– Так, а теперь получим и остальное, – сказал мышебобер и встал. Он указал на стык. – Где-то здесь есть замок, вероятно, позитронный. Так как у нас нет кодового ключа, мы должны отключить энергию.

Мужчины молча отступили немного назад, чтобы не мешать ему сконцентрироваться. Все зависело от того, удастся Гукки сделать это или нет. В случае необходимости придется открыть ящик внутри пещеры и выносить его содержимое наружу по частям. Но это работа, которую лучше сделать снаружи.

Раздался щелчок, а потом тяжелая каменная плита повернулась на центральной петле. Перед глазами людей открылась пещера со снаряжением, и Гукки с триумфальной улыбкой прошел в нее.

Он телекинетически помог снять верхние ящики, пока Рондини не добрался до нижнего. Он не был заперт, но, несмотря на фонари, в пещере все еще была полутьма, поэтому они, объединив свои силы, выволокли металлический ящик наружу и поставили его на траву.

Рондини открыл его и, тщательно изучив содержимое, сказал:

– Через четыре или пять дней передатчик будет готов. Нам больше не нужен корабль.

Майор приходил к ним каждый день. Ему было трудно скрывать свои двойственные чувства и сознавать, что он должен заботиться о будущем этой маленькой колонии. Постройка корабля стала в основном трудовой терапией. Никто всерьез не верил, что он когда-либо полетит. Но им нужно было иметь перед собой какую-то цель, которая придавала бы смысл жизни в этом новом мире.

На третий вечер Боговский сказал ему:

– Майор, мы нашли внизу, в пещере, еще множество вещей, которые пригодятся вам, особенно сельскохозяйственные машины и неистощимые генераторы энергии. Тогда вы сможете забыть о маленькой электростанции в каньоне. Вы можете собрать глайдер и посетить научников. Посетите дикие племена на равнине, и у вас появится обширное поле работы. Но здесь, в горной котловине, вы создали рай, поэтому, кто хочет, должен продолжать строительство корабля.

Бентклифф попил чистой, ледяной воды и поставил стакан на стол.

– Поэтому я не беспокоюсь о себе, – согласился он. Конечно, мы должны изучить пещеру и ее содержимое, наши молодые люди будут возбуждены и охвачены исследовательской лихорадкой. Но что произойдет, если вы действительно вызовете сюда корабль Империи? Будут задавать вопросы и раскапывать события прошлого. Я слишком стар, чтобы еще раз начинать все сначала.

– Не будет никаких вопросов, если вы этого не захотите, – заверил его капитан Дюрок. – Вы по закону самостоятельная колония, здесь, на этой планете, уже свыше двухсот лет живут земляне. То, что вы прибыли сюда позже, не будет никого волновать, нас заберут, и этим для вас все кончится. Ваша жизнь здесь станет лучше и легче, поверьте мне, и никто не будет вам докучать.

Бентклифф, прощаясь, казался обеспокоенным, и в ту же ночь Рондини закончил передатчик. Другие уже отправились спать – с ним осталась только Дорель. Она провела пальцем по матово блестевшему металлу гиперрадиопередатчика.

– Каков радиус его действия?

– Зависит от энергии малого реактора, может быть, хватит на расстояние в двести световых лет. Если этого не хватит, мы должны будем взять большой реактор или присоединить еще один малый, тогда радиус действия будет четыреста световых лет. Этого хватит.

Он коснулся тумблера включения и поспешно отдернул руку.

– Ты хочешь подождать до завтра?

– Да, нужно еще установить антенну.

В ту ночь они долго не ложились спать.

11

Главная релейная станция этого сектора Млечного Пути, часть гигантского моста гиперрадиосвязи между отдельными базами и кораблями, с одной стороны, и Землей – с другой, была крепко заякорена силовым полем и не двигалась, если не считать того, что она вместе со всей Галактикой вращалась вокруг ее ядра.

Это был не корабль, а полый астероид диаметром около тридцати километров. Ничто на его поверхности не выдавало присутствия людей – ничто, за исключением убирающейся антенны гиперрадиосвязи и антенн пеленгаторов, которые засекали каждый предмет в радиусе многих световых лет, регистрировали его и передавали на экран в его естественном виде.

Служба на такой станции была не особенно напряженной, и потому ничего странного не было в том, что сюда откомандировывали наиболее пожилых офицеров и техников. Они сменялись через равные промежутки времени, и им давали длительные отпуска, которые они проводили на Земле или на других планетах – смотря по желанию.

Радист уже час нес вахту, когда засек странные сигналы на необычной волне. Он принял и записал несколько обычных сообщений, которые потом передал на ближайшую соседнюю станцию. Помехи последнего времени, вызываемые мощным космическим штормом, охватили более пятидесяти кубических световых лет, но теперь они были едва заметны.

Приборы показали, что не было пропущено ни одного сигнала. Несомненно, это был земной передатчик, может быть, корабль, терпящий бедствие. Но это ни в коем случае не могла быть станция, регулярно выходящая на связь.

Только дешифровочное устройство позволило выделить из сигнала переданные слова. Или передатчик был поврежден, вероятно, кодирующая его часть, или он находился на границе уходящего шторма. Но когда радист несколько раз прослушал, повторяющееся сообщение, он полностью понял весь текст. Он прокрутил его в пятый раз, записал в соответствующей форме и решил доложить о нем своему командиру, прежде чем передать на следующую станцию.