Текст книги "Зеленое поле не для любви"

Автор книги: Кларисса Рис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Все это приобрело просто катастрофические масштабы в классе седьмом, когда к нам перевели мальчика, который, гордо выпятив грудь, представился гением из провинции. Только такими футбольными гениями в школе были каждый пятый, и особых почестей мальчишке не оказали. Даже не восхитились его недюжинным талантом и мастерством.

А когда, проучившись с нами около месяца, он понял, что для выживания нужна популярность, то решил сколотить группу поддержки и дружить против меня. Я стала мишенью для достижения его высоких целей.

А уж когда он постепенно начал обрастать фанатками и преданными друзьям, я поняла, что такое ад на земле. Мне не давали проходу, я даже вздохнуть лишний раз спокойно не могла. Учителя, заметившие это, ничего не смогли сделать. Все взыскания приводили только к еще большей озлобленности и ненависти, направленной в мою сторону.

Издевательства продолжались так долго, пока однажды, отчаявшись окончательно, я не пожаловалась деду. Тогда он первым же рейсом прилетел из Альп и разнес всю школу. Мол, он им внучку не для того вручал, чтобы она заплаканная ходила и жаловалась на жестокое обращение.

С того момента задирать меня напрямую больше не решались. А футболисты вообще притихли и с опаской косились в мою сторону. Каждому из них дедушка пообещал шикарную футбольную карьеру в дворовом дивизионе, где про них никто и не вспомнит.

Угрозы от тренера с мировой историей возымели успех, и большая часть учеников вспомнила или погуглила информацию о моей семье. Теперь ко мне опасались приближаться. Было обидно, но лучше уж так, чем издевательства.

Теперь я могла хотя бы нормально посещать занятия и не оглядываться по сторонам, ожидая толчка в спину. Все бы было хорошо, если бы не Витек с его вновь упавшей популярностью. Того, кто затеял гонения на меня, все хорошо помнили, и многие разбежались от мальчишки, опасаясь лишиться спортивной карьеры или огрести дома ремня от именитых родителей, которые тренировались у моей семьи.

Витя же, пользуясь остатками былой роскоши, начал медленно формировать новый виток издевательств, подстрекая всех, что нечего, мол, слушать зажравшуюся девицу, которая тут учится только из-за бабла своей семьи. Он говорил, что я не проходила испытания и мучительные отборы, а просто посидела на экзамене – и была зачислена.

Но тут он немного просчитался с лозунгами и речами. Половина школы точно так же пришла за ручку с родителями и была принята без всяких там тренировок, проверок и сборов. С девятого класса вся наша школа разделилась на две большие части. Первая – те, перед кем с детства были открыты двери в спортивный мир благодаря родственникам, и вторая – те, кто пробился сам.

Война закипела с новой силой и взметнулась после выпускного, когда многие ушли в профессиональный спорт, а остальные решили получить аттестаты. Теперь два полностью сформированных лагеря готовы были стоять до последнего около неожиданных лидеров.

И если Виктор к этому стремился и рвался всей душой, подбадривая свой лагерь громкими высказываниями и призывами, что они за честный спорт, то с нашей стороны все было по-другому. Его слова до ужаса бесили всех, выводя из себя. Так я и стала, неожиданно для себя, символом второго движения спортсменов, у которых это было в роду и крови.

Медленно и верно дымящийся фитиль распалял обстановку все два года, оставшихся до конца школы. Эта война стала неявной, не слишком заметной, но она была. Теперь не случалось открытых стычек, никто никого не подставлял. И я уже вздохнула было с облегчением, когда неожиданно по школе пронеслась огорошившая всех новость.

Одна из самых выдающихся гимнасток из семьи хоккеиста и балерины едва не умерла. Прекрасно зная, что девочка боится воды до дрожи и нервного паралича, парочка пловчих из деревеньки на краю географии столкнула несчастную в бассейн. Спас гимнастку проходящий мимо Виктор Анатольевич, тренер мужской сборной по плаванию. Вытащив уже почти не дышащую девушку из воды, он, на пару с волейболисткой из выпускного класса, смог ее откачать и уже потом передать «скорой».

Никогда не забуду испуганные голубые глаза и синие губы этой девочки. Словно она уже не верила, что останется в этом мире. После этого психологи всеми силами старались вытащить ее из депрессии и страха, но не смогли. На олимпиаду она так и не смогла поехать – из-за травмы и еще большего страха воды и полетов, который развился после падения в бассейн.

По камерам нашли этих двух идиоток, их даже наказали, заведя уголовное дело. Но что было дальше, я уже не знала. Не хотела я лезть в эту мерзкую историю и разбираться, кто и в чем там виноват. Мне и своих проблем хватало. До экзаменов оставалось всего несколько месяцев.

Странное затишье в соседнем лагере уже особо никого не волновало, мысленно все были на сборах и летних сериях турниров. Теннисисты, не дожидаясь экзаменов, улетели на отборочные, а хоккеисты едва живыми выползали со льда.

У большинства уже были заключены контракты, кто-то даже получил постоянное членство в клубах. Так что все постепенно начало налаживаться. Я сдала документы на первые курсы длиной в три месяца и получила положительный ответ. Теперь вместе с аттестатом я защищала лицензию самого низшего уровня тренеров в футболе, уровня «С».

Так что я не обратила внимания на это затишье перед бурей. Все дальнейшие события грянули на выпускном. Когда вроде бы и делить-то уже нечего, все расходятся в разные стороны. Но нет, как выяснилось, злорадство и злопамятность – наихудшие женские черты.

Меня подкараулили в женском туалете и нанесли пару смачных ударов по голове. Очнулась я уже в белой палате больницы, окруженная пищащими вокруг аппаратами. Общественность замерла в ожидании скандала и новостей. А меня накрыла апатия, до такой степени мне все это надоело. Вечные выяснения отношений и драки, непонятные лично для меня претензии.

Я просто собрала остатки своей воли в кулак и постаралась навсегда выкинуть из головы события этих ужасных одиннадцати лет. Словно их никогда не было в моей жизни. Только как бы я ни старалась, раз за разом они настигали меня, накрывая волной и утаскивая за собой в темные дебри памяти. Словно ничего более яркого в моей жизни больше не происходило.

Я не испытывала ненависти или злости. Единственно, что мне осталось на память, это загубленная самооценка и неуверенность в себе. Все остальное я смогла успешно пережить и исправить в себе, стараясь не зацикливаться на старых обидах.

И вот сейчас, ловя на себе заинтересованные взгляды мужчин, я мысленно вернулась в прошлое, где, прижимая меня к стене душевой, Виктор шептал мне на ухо, что такой уродине, как я, никогда в жизни не найти того, кто ее полюбит. Не понять, каково это – быть любимой женщиной. Ведь я уродина. Рядом с которой и находиться противно. Равнодушие в его карих глазах сводило меня с ума. В тот момент, когда он оскорблял меня, я даже не осознавала, что стою перед ним голая, единственное, что осталось у меня в голове, это мысль о том, что я уродина. А дальше все стало еще хуже. Косые взгляды, брошенные вскользь фразы заседали у меня в голове, вызывая чувство неполноценности и осознание того, что на меня не обращают никакого внимания. Словно весь остальной мир для меня пропал. Есть только негатив и критика.

Я с каждым новым днем зацикливалась на этом все сильнее и в итоге приобрела непреодолимую фобию и навязчивые мысли. Теперь я во всех взглядах, направленных на меня, видела сперва интерес, а потом брезгливое отторжение.

Но к двадцати двум годам я все же смирилась с этим, поняла, что, кроме Андрея, мне никто не нужен, и что на чужое мнение чихать я хотела с высокой колокольни.

И сейчас, стоя на зеленом поле своей мечты, я тряхнула головой и перевела взгляд на задумчиво рассматривающих меня футболистов. И чего мы, собственно, тут все стоим и ждем уже минут десять? Я вроде не новые ворота, а они не бараны, которые на них пялятся. Можно бы и начать уже представление, чтобы как можно раньше разойтись на тренировку и не тратить впустую время.

– Роман Евгеньевич, – тихо протянула я, привлекая внимание Шашкова.

– И все же, мелочь, – обратился он ко мне, – не нужно было тебе переодеваться. Оболтусы вы мои, с этого дня и в течение года по полю вас наравне со мной будет гонять вот это милейшее создание с мегафоном. Так, а мегафон-то ты где забыла?

– В машине, – глаз нервно дернулся от такого дебюта.

– Эх, ну ладно, – вздохнул тренер, – сегодня без мегафона обойдемся. Так вот, это моя новая помощница, и целый год она для вас будет и ангелом, и демоном. Если со мной у вас еще был шанс договориться чисто по-братски, то боюсь, она вам за такое предложение дополнительный час пробежки влепит и не подумает. Так что, братцы кролики, мой вам совет, пока она сама как кролик тут трясется, хватайте шанс за хвост. Гарантирую, тот, кто ее первый покорит в самое сердце, через год будет играть где-нибудь легионером в топовом клубе.

– Что, даже в сотню попадем? – Где-то с задних рядов раздался возглас одного из игроков.

– С ней даже в десятку запросто, – рассмеялся Роман Евгеньевич, – так что мотайте себе на ус, как вам повезло, что ее тетка решила пристроить племянницу именно в наш клуб, а отец отказался делить с ней поле. И вот дарование последнего выпуска международного тренерского штаба с нами. Прошу любить и жаловать – Лидия Оверина, дочь нашего главного соперника и по совместительству признанный гений из знаменитой футбольной, и не только, династии тренеров.

Игроки загудели и принялись перешептываться. Сколько бы я не всматривалась в их лица, никого знакомого, к собственной радости, не нашла. А значит, моя психика в относительной безопасности и не будет вопить почем зря, отвлекаясь на пережитки кошмарного детства.

А дальше все стало совсем уж просто, началась тренировка, и мы медленно принялись входить в ритм работы. Я пока только присматривалась к игрокам и не выносила оценок их действиям. Для этого у меня слишком мало информации о них и их стилях игры. Вот именно формированием данного я и занялась, делая пометки в ежедневнике.

Постепенно все номера заполнялись мелкими и пока ничего не значащими для единой картины пометками. Скорость бега, маневренность и динамику на глаз я проанализировать не могла. Зато спортивную форму и развитие мышц – легко. Например, одному из форвардов было бы неплохо подкачать верхнюю мышцу бедра. Именно она не давала ему набрать максимальный разбег за более короткое время.

Стараясь лишний раз не отвлекать спортсменов от тренировки, я никак не могла найти капитана. А ведь на нем держится вся команда. Он ее стержень и мотивирующий фактор, который на поле должен не только мозги вправлять, но и принимать решения в кротчайшие сроки.

А тут уже час тренировки, а его все еще нет. Но я решила пока об этом не думать, может, он в больнице или еще что случилось. Я пока не вошла в постоянный ритм и не могла знать всего о своей команде. Так что решила оставить этот вопрос до вечерней планерки в тренерской.

Два других помощника меня особо не впечатлили, какие-то они оказались вареные и словно не от мира сего, все их метания по полю сводились к подаче воды и полотенец игрокам. Помощи от них было меньше, чем молока от козла. И все, что я об этих ребятах смогла сказать, что они новички и явно продвинуты в эту команду своими родителями, или же только начали тренерскую карьеру после трехмесячных курсов на первый уровень лицензирования.

Так что особого интереса они не вызвали, а вот заместитель капитана очень даже заинтриговал мою тренерскую душу. Подтянутый блондин с крашеной челкой жестко руководил на поле, без зазрения совести покрывая зазевавшихся ротозеев отборным матом.

В результате его действий вся команда постепенно начинала показывать хорошую динамику и поразительную сыгранность. Словно им и капитан на поле не нужен, достаточно этого блондинчика. Сунув нос в документы, я обнаружила, что он пришел из кубанского клуба и последние два года пытался занять место капитана, но всегда проигрывал выборы. Из-за чего и получил прозвище «бешеный зам». Так, значит, он один из непреодолимых и несломленных стержней команды.

Меня смогла заинтересовать еще пара игроков, но не настолько сильно, чтобы я захотела открыть их документы. Когда же все пометки были сделаны, я схематично зарисовала состояние команды и ее взаимоотношения, иерархию. Даже тут я видела все это невооруженным глазом. Существовало два лагеря, те, кто был за капитана, и те, кто шел за лидерством зама.

Было бы интересно посмотреть на противостояние этой парочки на футбольном поле. Может, подать Роману Евгеньевичу мысль провести открытые игры, якобы для пиара клуба и продвижения нашей популярности. Под таким предлогом можно будет посмотреть, кто на самом деле вкалывает до седьмого пота, а кто только перед инвесторами филейной частью крутит.

Следующим вопросом, посетившим мою голову, была оснащенность физиокабинета. Решив не отвлекать спортсменов и тренера, я скользнула в прохладные стены стадиона и прошлась по интересующим меня комнатам. Увиденное заставило приоткрыть рот от удивления и с жадностью облизнуться. Такого я не видела даже в научном центре разработки тренировок. Тут словно рай для футбольных маньяков. Все оборудование было новейшего поколения и стоило, как самолет.

Дальнейшие мои изыскания проходили примерно по тому же сценарию, я восхищенно ахала и охала в каждом кабинете, рассматривая оборудование и программное обеспечение стадиона. Теперь понятно, почему сюда все стремятся попасть. Имея правильного тренера и такое оборудование можно достичь невероятных высот.

Роман Евгеньевич не очень уважал достижения технического прогресса и в целом не ладил с ними. Поэтому он так обрадовался моему появлению, ведь знал, что я смогу разработать системы, при помощи которых каждый из игроков будет совершенствоваться в соответствии с нужными критериями.

Что-то мне кажется, к тетке он сам подмазывался, и не ей пришла в голову мысль отправить меня именно в эту команду. Но сейчас это было совершенно неважно. У меня будет шанс поработать на таком шикарном оборудовании и с такой сильной командой. За это я готова многое простить и на многое закрыть глаза. А уж про других и речи не идет, они душу дьяволу продадут за такой шанс.

Войти в тренерский штат элитного столичного клуба – несказанное везение, за которое и головой можно поплатиться. Если уж те двое с полотенцами стажеры, то Рома опять в своем репертуаре. С ним было сложно и почти невозможно ужиться, не имея многолетнего иммунитета. Он зачастую говорил и действовал, не думая, а поддаваясь эмоциям и моменту.

Взглянув на часы, обнаружила, что пока я тут кабинетами любовалась, время разминки закончилось, и сейчас должна была пройти тренировочная игра. Не особо серьезная, но ее цель заключалась в том, чтобы игроки не расслаблялись и могли еще лучше почувствовать напарников по команде. Тем самым коллектив становился более сплоченным.

Стоило покинуть прохладные стены стадиона, как на поле на меня обрушилась весенняя жара. Спина почти мгновенно взмокла, пришлось снять олимпийку, оставшись в одной липнувшей к телу футболке. Такая неимоверная стояла духота.

И, возможно, ребятам даже повезло, что они смогут поиграть в такой жаре, ведь чемпионат мира планировали проводить почти в пустыне. А там такая температура почти круглый год держится, еще и влажность другая. Одним словом – проблема! Подготовиться к такому почти нереально, мало стадионов чемпионатов могли похвастаться столь неприятными климатическими условиями. Даже в дождь было играть привычнее, чем в такую жару. Пока я размышляла, по полю бегали игроки, пытаясь доказать нам с Романом Евгеньевичем собственную состоятельность. Из-за высокой нагрузки и первого дня глаз окончательно замылился, и я уже слабо различала игроков. Разве что запавший в душу заместитель капитана сверкал белобрысой шевелюрой где-то в самой гуще событий. Я едва не сломала глаза, силясь рассмотреть, что происходит у ворот запасного состава. Завтра придется брать с собой очки, иначе окончательно посажу зрение, и будет у меня вместо минимального отклонения в ноль целых три десятых какие-нибудь минус пять. Напряжение и усталость давали о себе знать, уследить за таким количеством спортсменов одновременно очень сложная задача. Так что – очки и срочно, подумала я, прикрыв глаза.

Глава 3. Лидия

Из полудремы меня выдернуло осторожное потрясывание за плечо. Распахнув глаза, я обнаружила, что умудрилась задремать на солнышке, прижавшись головой к стенке тренерской кабинки. Щеки почти сразу опалило румянцем, я покраснела до корней волос.

– Да будет тебе, – Роман рассмеялся, – первый день, а у тебя впечатлений выше крыши.

– Простите, Роман Евгеньевич, – стушевалась я окончательно.

– Я посмотрел твои записи, – кивнул он на открытый блокнот, – мне понравился твой стиль работы. Так что прощаю сон. Это все равно эффективнее, чем два присланных до тебя великовозрастных маменькиных сынка. От тебя хоть польза есть.

– Извините, – помотала я головой, – просто солнышко так греет, и столько впечатлений за один день. Еще и игроки все незнакомые, глаза устали. Решила дать им передохнуть пару минуток и неожиданно провалилась в дрему.

– Я же сказал, что все нормально, – еще раз повторил тренер, – лучше расскажи, как тебе наш капитан? Самый молодой, между прочим, за всю историю клуба.

– Так в документах написано, что это заместитель, – я еще раз осмотрела поле, на котором разыгрывался финал матча.

– Так ты проспала явление капитана на поле, – расхохотался мужчина, – ничего, сейчас игра закончится, и рассмотришь его со всех сторон так сказать. Так что не переживай, мелкая.

– Меня больше всего волнуют его навыки игры, – фыркнула я в ответ, – а не то, с какой он радости половину тренировки прогулял и насколько хорошей мордашкой обладает. Профессионализм – вот что я ценю в первую очередь.

– По этой причине ты и выбрала себе слюнтяя, – скептически протянул тренер, – который занялся спортом на волне хайпа его девушки и бесплатной рекламе в мире спорта.

– Андрей не такой, – в очередной раз решила я напомнить, что не так все плохо у меня с парнем.

– Да, да – кивнул тренер пару раз, – из-за этого ты вторые сутки сама не своя.

– Это все кофеин, – мои щеки обожгло предательским румянцем.

– Он-то тут вообще причем? – не понял тренер резкой смены разговора.

– У меня кофеиновая зависимость, – пожала я плечами, – и мне запретили его пить больше двух чашек в день.

– А до этого сколько пила? – с подозрением посмотрел на меня Шашков.

– Каждый час по одной или две, – с неохотой призналась я, но все же эта тема была лучше, чем прежняя, про мои отношения с Андреем.

– Тогда переходи на воду и чай, – строго посмотрел на меня тренер.

– Уже перешла, – протянула я, – вот и настроение такое гадкое.

– Ладно, на сегодня все, можешь идти в душевую первой, – он внимательно осмотрел поле, – ребят предупрежу, у тебя полчаса, пока мы закончим разбор полетов.

– Спасибо, – благодарно улыбнулась я в ответ за такую заботу.

– И если что, Гоша не женат и девушки у него нет, – хитро донеслось мне вслед.

– Кто это такой? – с удивлением оглянулась я на тренера.

– Тот самый заместитель капитана, – кивнул он в сторону поля, – который тебе на глаз пришелся.

– Роман Евгеньевич! – воскликнула я и залилась краской.

– Иди уже в душ, – отмахнулся он, – но все равно присмотрись к парню.

Звонко фыркнув в ответ, я ушла в ту сторону, в которую меня послали. Все же Роман Евгеньевич мог еще долго философствовать на тему моих отношений и что «девке уже за ум пора взяться и найти себе нормального мужика».

Я не понимала, почему вся моя родня и друзья семьи были настолько против Андрея. Познакомились мы с ним на Арбате, когда я гуляла, предаваясь унынию. Стройный и мускулистый, с белозубой улыбкой и в такой же белоснежной рубашке, парень решил подкатить ко мне. Но когда на девицу в растянутом спортивном костюме не подействовали его чары, сиюминутный интерес перерос в навязчивый интерес, ведь я уязвила самолюбие Андрея. И только спустя полгода он признался, что больше не может без меня жить и предложил официальные отношения.

И наш пылкий роман закрутился с новой силой. Он – сын депутата, неожиданно для всех влюбившийся в серую мышку из обычной семьи. По крайней мере, именно так думали все почти год наших отношений. А для меня это время стало ожившей сказкой. Андрей любил меня и на руках носил, частенько спрашивал, не нужна ли мне помощь на экзаменах, и сильно обижался, когда я отказывалась от столь щедрого предложения, настаивая, что добьюсь всего сама. Но он принимал отказ и не закатывал сцен, просто радовал меня дорогими ресторанами в своем рыцарском порыве.

Правда о моем происхождении раскрылась неожиданно и совершенно нелепо. На балу в Кремле я как-то пропустила момент с приглашенными знаменитостями спортивного мира. Неожиданно один бывший папин воспитанник, а ныне игрок сборной Италии, выловил меня в толпе и едва не затискал до полуобморочного состояния, благо его жена вовремя меня спасла и надавала мужу подзатыльников. Тогда все и заинтересовались, чего это девушку Андрея спортсмены тискают.

На что Кардюшак без зазрения совести, заявил, что если бы его сын был лет на пять постарше, то он давно сосватал бы того доченьке своего любимого тренера и человека, которому обязан по гроб жизни. Тогда же все и призадумались, у кого тренировалась звезда европейского футбола.

Фамилия Оверина прозвучала неожиданно и с другого конца зала. Жена еще одного хоккеиста, а в прошлом мамина подопечная по керлингу, оказалась около меня в мгновение ока. Вот так неожиданно и раскрылась правда о безродной девушке Андрея, которая присосалась к парню из-за денег его семьи и влиятельного покровительства.

Мать Андрюшки от таких новостей едва шампанским не подавилась и теперь во все глаза рассматривала меня. Против «мама – это Лидка» она имела весомые аргументы. А вот против «Лидии Овериной» не нашла, что возразить. Тут как-то сами собой отпадали деньги, покровительство и высокое положение в обществе.

Ее муженек может перестать быть депутатом, а вот статус тренера знаменитой команды уже не отлепишь со лба. Вот так меня и приняли в семью Андрея. На следующие выходные, сразу после бала, я решила, что раз больше нет смысла прятаться и скрываться, то можно представить парня и своим родным.

По такому поводу любимый снял столик в дорогом ресторане и пригласил туда наших родителей, чтобы будущие родственники смогли познакомиться лично. Но что-то в этом плане пошло не так. Причем еще в тот момент, когда мама заявилась в платье от знаменитого кутюрье, а папа – в спортивном костюме, с мячом под мышкой и в сопровождении своих ребят.

Администрация ресторана оказалась перед неразрешимой дилеммой. С одной стороны, ресторан для этого и заказан тренером команды, а с другой – куча гостей сидит. Если они нанесут столь веское оскорбление одному из топовых клубов и любимому многими тренеру, то ресторан вечером закидают помидорами и яйцами все футбольные фанаты столицы.

Глаз у отца Андрея дернулся, мужчина уже хотел резко высказаться, когда мимо нашего столика пронеслась толпа гостей с телефонами наперевес. Еще бы, когда им еще выпадет такая возможность – пофотографироваться со всеми любимыми футболистами в одном месте, еще и бесплатно. Ни один уважающий себя болельщик не упустил бы такой возможности, из-за чего и начался весь этот ажиотаж, больше напоминающий прием в сумасшедшем доме.

Мне оставалось только закрыть глаза и грустно вздохнуть. Похоже, знакомство родителей катится коту под известные места.

Покраснев до самых корней волос на голове, я уткнулась в ладони и едва не расплакалась. Вот почему родителям нужно было обязательно превратить все это в цирк? Неужели так сложно нормально познакомиться с родственниками моего молодого человека. Это, наверное, была главная причина, почему я так долго тянула со знакомством, на подсознательном уровне готовясь к тому, что все пройдет именно так. Слишком хорошо я знала собственного отца и его манеру поведения.

Они еще даже не были представлены друг другу, а папа уже заранее ненавидел Андрея всей душой. И с этим я ничего не могла поделать. Мама тоже не выражала особого желания разговаривать с моим новым парнем. Их даже не останавливало то, что это был первый человек, с которым я так близко начала общаться. Словно родители задались целью превратить этот ужин в дорогом ресторане в театр абсурда и доказать, что сынок депутата – неровня их прелестной и горячо любимой доченьке.

Когда же весь этот цирк немного успокоился, и метрдотелю удалось рассадить гостей по местам, а футболистов проводить за VIP-столики, матушка пренебрежительно осмотрела стол и звонко фыркнула. Да тут-то что не так? Я сама выбирала этот ресторан и прекрасно знала, что родители именно здесь отмечали каждую круглую годовщину своей свадьбы. Да, мы не занимали сейчас самых престижных мест, но на сегодняшнем празднике это и не ставилась во главу угла.

От всех требовалось только хорошее настроение и желание порадоваться за счастливую пару. По крайней мере, именно так я планировала этот день. Но реальность, к сожалению, оказалась весьма непрагматичной дамой. Разговор даже не успел начаться, когда в двери ресторана начала рваться толпа народа, желающая прикоснуться к иконам спорта. Ну конечно, где еще люди могут не просто поглазеть на любимых футболистов, но и автографами обзавестись.

Стоило отдать должное работникам ресторана, которые попытались сделать все, что было в их силах, чтобы сгладить впечатление от этого вечера. Еда была первоклассной, шеф-повар лично подходил к нам каждый раз, когда менялись блюда на столе. Ну, ладно, не к нам он подходил. Он подходил к моему отцу, чтобы получить автограф для своего сынишки и попробовать обзавестись билетами на дружеский матч между командами отца и Романа Евгеньевича.

Закатив глаза, я хоть как-то пыталась в тот момент сгладить ситуацию и превратить все в шутку. Только по налившимся кровью глазам отца Андрея я понимала, что для них все слишком серьезно. Родители моего любимого прекрасно осознавали, что все происходящее – издевка со стороны моих родных. Именно этот факт заставлял меня нервничать больше всего. Если пренебрежительное отношение к себе я еще могла пережить, то оскорбление, нанесенное семье известного депутата, ничем не смывалось.

Проще говоря, вечер закончился настоящей катастрофой. Наши родители переругались и не желали друг друга видеть. А мои так и вовсе возненавидели Андрея и всю его семью. Вот так вот и началась непримиримая вражда между нашими родственниками. Она шла и по сей день, правда, напоминая скорее подпольную деятельность партизан.

Я уже пообещала отцу, что уйду в монастырь, если он не прекратит свои попытки поссорить меня с Андреем. На что папа только ехидно смеялся и говорил, что таких, как этот парень, на моем пути будет вагон и маленькая тележка. Не буду знать, какой палкой их от отгонять. Вот только не было никаких других на моем пути, кроме Андрея, я больше ни на кого и не смотрела. Так что теперь наше общение было окружено непримиримой враждой. Мы словно стали героями старинного романа, и все это с каждым днем все больше напоминало трагическую историю любви Ромео и Джульетты. Шекспир бы, наверное, в гробу перевернулся от такого сравнения, но ничего другого мне на ум не приходило. Я на подсознательном уровне чувствовала, что с каждым новым днем наши с Андреем отношения становятся все напряженнее и напряженнее. Словно, между нами, кошка пробежала.

Единственное просветление наступило в тот момент, когда с моей помощью парень смог попасть к знаменитому тренеру по боксу. Мне это не стоило особых усилий, а для него стало сбывшейся мечтой всей жизни. Из-за чего я радовалась, как ребенок, и готова была поддерживать своего любимого в любых начинаниях.

Родные же восприняли это в штыки, словно он за счет меня в люди выбился. Но на самом деле это был только его титанический труд. Не старайся Андрей, его бы ни за что в жизни не взяли, с моей ли помощью или по просьбе всей моей семьи, вместе взятой. Но парень показывал такие результаты, что ни у кого язык не поворачивался сказать, что он тут по блату.

Именно по этой причине мы впервые в жизни серьезно поссорились. Когда в газете появилась статья про то, что сынок депутата за счет своей девушки хочет пробиться в мире спорта – мол, мало вокруг красоток вьется, он не зря спутался именно со мной. И вместо того, чтобы поддержать, Андрей почему-то принялся обвинять меня во всех смертных грехах. В тот момент тяжелее всего было принять тот факт, что общественность опять подняла вопрос моей внешности.

Воспоминания многолетней давности накатились, словно цунами, погребая меня под давними школьными событиями. Моя истерика в тот момент была воспринята Андреем как нежелание защитить нас от нападок журналистов. О детской травме я ему ничего не рассказывала, но он должен был понять и без этого, что какой-то там желтой газетенке до меня нет никакого дела. Но только Андрей этого не понял, он решил, что мне стыдно за такого, как он, и истерику я закатываю именно поэтому.

Это был первый раз, когда я собрала вещи и переехала обратно в свою детскую комнату к родителям. После этого мы, конечно, помирились, но возвращаться обратно в нашу квартиру на Рублевском мне не очень-то и хотелось. Я чувствовал себя настолько опустошенной, что в голове царила одна только мысль. Как и в далеком детстве, там билась фраза, сказанная Солтыковым, и сейчас она крепко засела во мне, вытесняя все остальное.

Я уродина, я уродина, я уродина. И это постоянно вертелось у меня в голове, не давая покоя, словно зажженная пластинка. Я уже не могла ни есть, ни пить, ни спать. Родители начали волноваться, даже деда подговорили на откровенный разговор с любимой внученькой.

Разговор принес свои плоды. И с новым походом к психологу я получила возможность на несколько месяцев отдохнуть в Альпах. За последние пять лет это было самое беззаботное время в моей жизни. Тренер, на которого я в тот момент работала, с радостью отпустил меня в отпуск в обмен на автограф деда.

Вот так я расплачивалась последние два года валютой, которую не печатали. Еще в молодости дед не особо любил раздавать автографы, чаще всего сбегал от толпы фанатов, прячась или в тренерской, или в судейской. Но даже это не спасало меня от постоянного преследования журналистов и всех, кому было интересно заглянуть за закрытую дверь спортивного мира. А потом Андрей улетел тренироваться в Германию. На этом наши отношения медленно начали сходить на нет, превращаясь в переписки или созвоны. Но чем больше времени проходило, тем реже были звонки, уменьшалось количество сообщений в социальных сетях.