Текст книги "Роковая строка Памеджаи"

Автор книги: Клара Моисеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Памеджаи вернулся в святилище

И вот наступил счастливый миг, когда все семейство камнереза было доставлено на лодке к розовым скалам на берегу священной реки. Когда они приближались к берегу, им показалось, что скалы эти обыкновенные и гора обыкновенная. Их внимание привлекали только гигантские статуи, стерегущие вход в святилище. Может быть, все казалось обыкновенным оттого, что солнце еще не взошло и нежные краски раннего утра еще не заиграли в его лучах.

Но вот они стоят вчетвером у подножия прекрасных статуй божественных гигантов, каких, наверно, никто никогда не видел. Вспомнив рассказ отца о том, как он присел у ног божественного Рамсеса, и, пользуясь тем, что у входа не видно было ни одного жреца, потому что было еще слишком рано и никто не должен был прийти сюда, Моси, не сказав ни слова, подбежал к статуе Осириса и присел у ног божества. Тотчас же у другой статуи оказался маленький Памеджаи, и они радостно рассмеялись, потому что были счастливы увидеть это чудо.

Таметс, взяв за руку Памеджаи, стояла как зачарованная и долго не решалась о чем-либо спросить. Впрочем, ей не было надобности спрашивать – ведь она обо всем уже давно знала. В доме Тхутисенбу слишком много воспоминаний было связано с этим святилищем.

Но небо розовело, и Памеджаи, взяв за руки своих сыновей, предложил Таметс последовать за ним в храм, потому что было очень важно своими глазами увидеть волшебное превращение. Они вошли в темноту. А через несколько мгновений золотой луч прорезал эту темноту и бросился к ногам Осириса, сидящего в глубине святилища.

– Как это прекрасно! – воскликнула Таметс. – Позволь мне, Тхутисенбу, отнести к ногам божества вот эти фрукты и цветы, которые мы принесли с собой.

Она открыла корзинку, вынула из нее свежие финики, несколько гроздей винограда и букетики нежных полевых цветов. Каждый из них взял что-либо в руки, и тихо, безмолвно, очень торжественно, с дарами все они подошли к статуе Осириса, единственной освещенной сейчас солнцем.

– Я вижу мрачного Птаха, – прошептал Моси после того, как положил у подножия Осириса цветы и кисть винограда.

– А мне его жаль, – признался маленький Памеджаи, – он всегда в темноте. Несчастный. Он как слепой.

Братьям не пришлось долго шептаться. Отец знаком дал понять, что надо молча отойти отсюда и что надо подождать, когда жрецы с факелами войдут сюда и станет возможным увидеть ту работу, которую он сделал здесь в дни своей молодости.

Они вышли из храма и долго рассматривали каждую из четырех гигантских скульптур, стоящих у входа. Они смотрели на речные дали, полюбовались тихой и спокойной в этих местах рекой. И так они дождались того мгновения, когда у входа в храм появился жрец с факелом в руках и когда отец снова взял за руки сыновей и предложил Таметс следовать за ними. На этот раз не было торжественного жертвоприношения, но в храме было светло и можно было все хорошо рассмотреть. Памеджаи был даже доволен тем, что не было посторонних, кроме жрецов. Ему очень хотелось кое-что рассказать Таметс и сыновьям, дополнить то, что они знали, потому что одно дело – услышать, а другое дело – увидеть.

– О, я отлично вижу нашего деда из страны Куш! – воскликнул Моси. – Я вижу, как он испуган нашествием врагов, как он метнулся со своим посохом и стадо, его разбежалось. Посмотри, Памеджаи, ведь это наш дед! Никто об этом не знает, но мы-то знаем…

Они стояли у священной стены и тихо переговаривались о своем. Они не заметили, как в храм вошел очень важный, почтенных лет господин. Он вошел в храм тихо, медленно, останавливаясь у каждой скульптуры, у каждого изображения. Вначале он не обратил внимания на людей, стоящих у противоположной стены, но когда маленький Моси позвал брата и довольно громко крикнул: «Памеджаи, посмотри!» – важный господин подошел и стал молча рассматривать давно знакомую ему работу, сделанную человеком, хорошо ему известным. Это был писец Пабеса. Очутившись в этих краях, недалеко от храма, по своим делам, он не смог отказать себе в удовольствии побывать в этом святилище, которое всегда казалось ему самым прекрасным. Имя Памеджаи, услышанное из уст мальчика, заставило его вспомнить этого искусного раба из страны Куш, раба, который погиб и о котором у него осталась в сердце добрая память. И оттого, что эта память была очень доброй, он сделал то, чего никогда не сделал бы в другом случае. Он обратился к незнакомым людям и сказал Памеджаи, стоявшему в тени рядом с Таметс:

– Я услышал имя Памеджаи. Так зовут вашего маленького сына. И хотя я вас не знаю, мне очень приятно, что вы его назвали таким хорошим именем. Я должен вам сказать, что стена, украшенная этими картинами, – это память о прекрасном мастере, одном из лучших мастеров, которые трудились здесь. Их были сотни. А каменотесов были тысячи. Все вместе они осуществили прекрасную мечту мудрого жреца, который задумал это святилище в этой горе. И вот раб Памеджаи из страны Куш, который своим волшебным резцом увековечил память о нашем божественном фараоне Рамсесе, сделав такую прекрасную работу, потом допустил небольшую оплошность в одном деле, и погиб у стен крепости, которую называют «Обуздавшая чужестранцев». Он при мне свалился с высокой стены в бурные воды Хапи, и в одно мгновение его не стало. Я не знал, кто падал со стены этой крепости, когда подошел к воротам, чтобы войти в крепость. Но когда я уже вошел в крепость и начальник отряда сделал мне сообщение о лазутчиках, которых поймали его воины, он назвал мне имя человека, который свалился в бездну. Это был тот самый Памеджаи, который сделал эту прекрасную работу.

Все время, пока Пабеса это говорил, Памеджаи смотрел на стену, боясь встретиться с ним глазами. Стоявшая рядом Таметс вся дрожала от волнения. И когда Памеджаи обернулся к ней, он увидел, что слезы градом текут по ее лицу. Главный писец умолк, и тогда настоящий Памеджаи, отец маленького Памеджаи, обернулся, подошел поближе к важному господину, к главному писцу фараона, и сказал:

– Мой господин, мой великий господин Пабеса! Прости. Вот здесь, в стенах святилища, я предстаю пред тобой – настоящий, живой Памеджаи… – Он бросился к ногам Пабесы и, обнимая их, продолжал: – Не удивляйся и не пугайся, великий Пабеса! Добрый человек, Пабеса! Прими благодарность раба Памеджаи. Ты спас меня. Случилось так, что я должен был покинуть Икен вместе с человеком, который помог мне… Мы счастливо ушли от великой опасности и стали жить в городе Миме. Боги милостивы…

– Подымись, Памеджаи! Дай мне посмотреть на тебя. И как мне поверить, что ты Памеджаи?…

Памеджаи поднялся и предложил всем выйти из святилища, чтобы друг друга узнать. И когда они вышли из святилища и уселись у подножия гигантских статуй, Памеджаи во всех подробностях рассказал, как он изменил свое лицо, как он подружился с Пааамом и Бакет, как женился на маленькой рабыне Таметс и как он растит теперь своих сыновей, которые непременно должны стать великими мастерами, чтобы превзойти его в искусстве ваяния и своими руками увековечить лики бессмертных правителей и богов.

И Пабеса, мудрый писец Пабеса, все знающий и все видящий, слушал его и от удивления не находил слов. Очень строгий и педантичный Пабеса с трудом сдерживал слезы и не мог даже задавать вопросов, потому что в горле у него застрял ком. Пабеса, который служил фараону и всю жизнь был тесно связан со жрецами, не осудил Памеджаи за то, что тот бежал, и за то, что он увел маленькую рабыню Таметс. Он не осудил его не только потому, что ценил его за талант, но еще и потому, что посчитал все его действия справедливыми. Перед ним стояла маленькая хрупкая женщина, очень тоненькая, с красивым лицом и маленькими руками. Он понимал, что эта женщина была обречена на верную смерть. Она бы давно умерла у своей каменной зернотерки. А что касается Памеджаи, то он – Пабеса сам был свидетелем его гибели – правда, его мнимой гибели, и в этом великое счастье Памеджаи.

– Все это хорошо, – сказал Пабеса. – Но зачем ты здесь? Что заставило тебя прийти к святилищу, где ты чуть не лишился жизни?

– Мудрый Пабеса, если ты можешь понять душу раба, лишенного всего, что нам дают боги, то ты поймешь меня. Не тебе говорить, как живет раб, как тяжко он трудится и как бесправен. Ты много раз бывал в этом святилище, когда каменотесы высекали эти скульптуры и когда я вырезал резцом эти картины на стенах. Ты знаешь, Пабеса, что раб лишен всех человеческих радостей. Но было у меня одно великое преимущество. Я, который в начале своего пути хотел умереть, познал радость созидания. Я полюбил свою работу, Пабеса. Я гордился ею. И когда случилась беда, я прежде всего горевал о том. что никогда уже не смогу увидеть этих великанов у входа и моего отца, бегущего в страхе от наступающих воинов и воздевшего руки к небу. Поверь мне, мудрый Пабеса, будь ты жив, здрав и невредим тысячу лет, поверь, я очень горевал об этом.

– Я верю тебе, Памеджаи.

– Тогда пойми меня. Все эти годы я вспоминал это святилище. Я множество раз рассказывал о нем моим сыновьям и моей Таметс. И они полюбили этот храм, хоть и не видели его никогда. Я скучал и тосковал по моей работе. Вот об этой работе, которую я уже никогда не делал.

Памеджаи показал рукой на изображения, сделанные им давно.

– Я никогда больше не пытался рисовать картину резцом на стене, чтобы не рисковать, не напомнить о пропавшем Памеджаи.

– К счастью, тебя не искали, поверили мне, что ты умер у колодца, – сказал Пабеса. – Боги покровительствовали тебе, Памеджаи. Если бы кинулись тебя искать, то могли бы настигнуть по дороге в Икен.

– Я тебе обязан своим счастьем, господин, великий писец Пабеса.

– Не многим ты обязан мне, Памеджаи. А если хочешь знать, я скажу тебе, что спасло тебя и что принесло тебе счастье.

– Скажи, мудрый человек. Ведь сам я не могу ответить на этот вопрос.

– Тебя спасли твои умелые руки. Тебя спасла твоя любовь к своему делу. Вот я слушаю тебя и думаю, что каждый раз, когда ты был уже на краю гибели, тебя спасал твой резец. Он спас тебя от голода. Он заставил поверить в тебя Пааама, он привел тебя ко дворцу нубийского принца. И тебя ценят в Миме за твой труд. Вот что я увидел, когда узнал все подробности твоего спасения и твоей жизни. Послушай меня, Памеджаи. Если хочешь знать, то и много лет назад, когда тебе покровительствовал добрейший и благороднейший из всех известных мне писцов, Хори, он говорил мне, что уважает тебя за твое искусство и преданность делу.

– Мне дороги эти слова, Пабеса. Ты, мудрый человек, понял меня. Это самое главное.

– Я рад, Памеджаи, – сказал Пабеса, – что встретил тебя в этом святилище, что встретил тебя таким счастливым, полным жизненных сил и хороших замыслов. Боги добры к тебе. Они вознаградили тебя за твое усердие, за твои великие труды. Никогда не вспоминай дурного. Ты сказал, что тебя зовут Тхутисенбу. Я приветствую тебя, свободный человек Тхутисенбу! Если бог дарует мне еще дни и мне доведется побывать в городе Миме, я навещу тебя, побываю в твоем доме и с радостью посмотрю на маленькие скульптуры, сделанные твоими сыновьями. Знаешь, Памеджаи, должен признаться тебе, что я очень печалился, узнав о твоей гибели. Покидая эту злосчастную крепость, я сказал себе: «Бедный человек… Последняя строка брачной стелы стала роковой строкой Памеджаи». Как хорошо, что эта роковая строка не привела тебя к гибели, а вывела тебя на дорогу свободы. Это редкий дар Богов! Я такого еще никогда не встречал. Я напишу об этом в своем свитке. Он будет храниться в моем доме и будет положен в мою гробницу. Пусть потомки узнают об этом чуде.

Послесловие
Aбy-Сuмбeл спасен

Герой этой маленькой повести – раб-нубиец Памеджаи, искусный камнерез и скульптор, один из многих тысяч рабов-строителей, которые создали пещерный храм Абу-Симбел.

Этот храм был воздвигнут среди розовых скал на берегу Нила в XIII веке до нашей эры, во времена царствования египетского фараона Рамсеса II. За тысячи лет до наших дней древнейшие в мире геологи выбрали для него отличное место на севере от Второго Нильского порога, там, где река поворачивает к востоку. Храм был вырублен в горе и обращен фасадом к восходящему солнцу. Более трех тысяч лет у входа в храм встречали восход гигантские скульптуры богов.

Поражают грандиозные размеры Большого храма Абу-Симбела, высеченного в скале. Высота фасада 33 метра, ширина 38 метров, глубина 63 метра. Гигантские статуи Рамсеса II, стоящие у входа, имеют 20 метров высоты.

Большой зал подземного храма разделен четырехгранными колоннами, восемь из них сделаны в виде 12-метровых статуй фараона.

Все в этом храме необыкновенно эффектно, полно величия. Изобретательность строителей удивляет даже людей XX века. С какой выдумкой сделано святилище в глубине храма!

Сквозь узкий проход, ведущий во внутреннее помещение храма проникают лучи восходящего солнца. Они освещают статуи трех бессмертных – Гора, Амона, Рамсеса, оставляя в тени статую бога Птаха, владыки царства мертвых.

В Большом пещерном храме Абу-Симбела фараон Рамсес II предстает как равный богам, как сын солнца, супруг богини, принявшей образ молодой красивой женщины Нефертари.

Малый храм Абу-Симбела посвящен супруге фараона Нефертари, тоже обожествленной, равной богине Хатор. Этот храм воздвигнут вблизи Большого пещерного храма и точно так же украшен гигантскими статуями фараона и его любимой жены. Шесть статуй Рамсеса II и Нефертари стоят у входа в этот храм. Древние камнерезы украсили стены барельефами и посвятительными надписями, которые рассказывают о подвигах царя, о его мужестве и бесстрашии, проявленном им в битве при Кадеше. Рамсес II повелел увековечить свой доблестный поход и показать памятное сражение во всем блеске, чтобы спустя много-много лет потомки узнали, каким храбрым был фараон, как он спас египетское войско от поражения. Прошло более тридцати столетий, и по-прежнему, как и в дни царствования Рамсеса II, на северной стороне храма можно увидеть картины битвы при Кадеше, вырезанные искусным резцом древнего художника.

Большая рельефная картина сделана удивительно живо и выразительно. В центре ее крупным планом показан фараон Рамсес II на троне, перед битвой. Перед ним военачальники. Идет военный совет, который заседал более трех тысяч лет назад.

Простерши руки к земному богу, в едином порыве, в величайшем напряжении и покорности слушают воины слова повелителя. Фараон спокоен и величав. Он знает, что нет силы, которая может сокрушить мощь его войска.

Это войско, победившее хеттов, изображено на нижней части рельефа. Здесь виден лагерь египетских воинов. Показано избиение пленных хеттов.

Однако художник должен был показать, что победа далась нелегко. И вот на верхней части рельефа видно наступление кавалерии хеттов. Она многочисленна и сильна. Но на берегу Оронта, где произошло сражение, уже стоят египетские стрелки на колесницах. Они станут победителями великого сражения.

Так резец ваятеля повествует о днях царствования Рамсеса II.

Рядом с прекрасными барельефами, где видны фараон и его молодая жена, хеттская царевна, сохранились посвятительные надписи, рассказывающие о брачном союзе великого царя Египта и дочери царя хеттов.

«Тогда он (то есть Рамсес II) снарядил свою пехоту и свои колесницы для того, чтобы они смогли ударить по стране хеттов. Он захватил их войско самолично, на глазах у всей армии. Он создал себе имя этим навеки…» – повествует эта стела.

А дальше говорится о том, как прекрасна была юная царица, как торжественно встретил ее Рамсес II и как само небо благосклонно послало солнечные лучи сквозь густой туман, благословляя прекрасный союз.

Когда дочь великого царя хеттов проследовала в Египет, пехота колесницы и сановники его величества смешались в ее свите с пехотой и колесницами хеттов, чужеземные воины наравне с египетскими…

Они ели и пили вместе, имея одно сердце, как братья, и никто не ссорился со своим товарищем, и мир и братство были между ними по воле самого бога. И великие цари всех стран, через которые они проходили, были в замешательстве и отвернулись, пораженные, когда увидели людей из страны хеттов, соединившихся с воинами царя Египта».

Так древний летописец увековечил на стене священного храма необычайные события, когда многолетняя война и враждебность сменились дружбой и братством народов, которые по воле своих правителей постоянно нападали друг на друга и точно так же – по воле своих правителей – в один прекрасный день стали друзьями. И как же было не увековечить посвятительной надписью это удивительное событие!

Текст документа, составленный при дворе Рамсеса II, сохранился не только на отвесной скале большого храма в Абу-Симбеле. В свое время он был разослан в различные храмы Египта. Три других варианта этого документа сохранились в Асуанском и Карнакском храмах Египта и в храме Амара в Судане.

Надпись, сохранившаяся в Абу-Симбеле, не закончена. Она не поместилась на этой стене, окончание ее узнали из надписей, найденных в других местах. Из них ученые узнали, что, когда хеттская царевна со своей свитой достигла дворца фараона, Рамсес был поражен ее красотой; он поместил царевну в своем дворце, и его видели каждый день вместе с ней… После заключения этого брака хетты, бывшие извечными врагами Египта, стали его друзьями.

В наши дни эти строки воспринимаются с особым интересом. Ведь они говорят о том, что более трех тысяч лет назад люди уже задумывались над проблемами мира.

Время шло, перелистывая страницы истории. И когда религия древних египтян была забыта, когда были заброшены древние храмы и Абу-Симбел перестал быть святилищем, пески пустыни замели тропы, ведущие к храму, засыпали статуи у входа, и гора, превращенная когда-то в прекраснейший храм, слилась с горами песка. Пещерный храм Абу-Симбел был забыт и словно перестал существовать на целых две тысячи лет.

Но случай помог открыть его. Случилось так, что в Каир прибыл молодой путешественник-швейцарец Иоганн Людвиг Буркхардт. Он собирался совершить путешествие по берегам Нила, чтобы посмотреть памятники Древнего Египта. Это было в 1812 году. В это время европейцам не разрешалось подниматься по Нилу выше города Дерр, который находился в 240 км к югу от Асуана. Такое путешествие мог совершить только мусульманин. И молодой швейцарец, знавший об этом, изучил арабский язык, побывал в Сирии, Ливане и Палестине и настолько хорошо овладел арабским, настолько изучил обычаи, нравы и религию мусульман, что сами арабы считали его мусульманским мудрецом и называли улемом. Он первым из европейцев совершил паломничество в Мекку и принял имя Ибрагим-ибн-Абдалла. Арабы называли его «шейх Ибрагим».

Совершая путешествия по Нилу и останавливаясь в разных местах, Людвиг Буркхардт расспрашивал местных жителей о памятниках времен фараонов. В маленькой деревушке Феррайг ему рассказали, что на противоположном берегу, в месте, называемом Абу-Симбел, находится небольшой храм. Они говорили о малом храме Абу-Симбела, который был виден среди песков, и ничего не говорили о большом храме, потому что он был скрыт тысячелетними песками пустыни. Буркхардт увидел малый храм и записал в своем дневнике:

«Осмотрев, как мне казалось, все древности Абу-Симбела, я собирался уже подняться наверх по засыпанной песком промоине – тем же путем, каким спустился. Но по счастливой случайности я сделал несколько лишних шагов по направлению к югу, и моему взору внезапно предстали едва выступавшие из песка четыре колосса, высеченные в скале на расстоянии двухсот метров от храма».

Прошло много времени, прежде чем этот памятник Древнего Египта был освобожден от песков и огражден стенами. Только в 1910 году были полностью очищены четыре статуи у входа, и путешественники смогли увидеть этот удивительный пещерный храм во всей его красе. Ученые, историки и архитекторы, единодушно признали, что Абу-Симбел является величайшим творением в истории человечества. Но еще до того как храм был полностью очищен, более ста лет назад, его увидел путешественник Максим дю Кан. Он писал:

«Постарайся представить себе Собор Парижской богоматери, вырубленный в целом утесе… Ни одно европейское сооружение не может дать представления о труде, вложенном в этот гигантский храм».

С этими словами словно перекликаются слова современных экспертов:

«Храмы Абу-Симбела представляют собой поразительное достижение строительного искусства. Мы не говорим здесь о значении самих монументов; нас восхищает глубокое знание геологии, проявленное древними египтянами. Наличие твердых пластов песчаника, перемежающихся с более мягкими, было с выгодой использовано при сооружении храмов и статуй… Замысел монументов Абу-Симбела выше традиционных концепций древних египтян, для которых пирамида была наиболее совершенным произведением архитектуры, завершением длительного развития, направленного к геометрической абстракции. Здесь же преобладает пластическое восприятие ансамбля. Монумент сливается с окружающей местностью, архитектура тесно связана со скульптурой, и скульптура фактически приобретает господствующее положение в ансамбле».

И вот этот удивительный памятник должен был погибнуть при разливе Нила после сооружения высотной Асуанской плотины. Правительство ОАР и Республики Судан обратились в ООН с просьбой помочь им спасти сокровище древней культуры. И тогда генеральный директор ЮНЕСКО Витторино Веронезе призвал общественность всех стран мира принять участие в спасении памятников древности. Он писал:

«…Некогда народ Египта создал одну из самых высоких в мире цивилизаций. Он воздвиг на берегах могучей реки постройки непревзойденной красоты и величия. Но сейчас некоторые из них могут быть затоплены водами того огромного озера, которое возникнет после завершения строительства новой плотины.

…Мы не можем допустить исчезновение таких жемчужин древнего искусства, как храмы Абу-Симбела…»

Начиная с 1960 года печать всего мира сообщала о проектах спасения пещерных храмов Абу-Симбела. Большой и малый храмы, некогда воздвигнутые Рамсесом II, стали известны инженерам, строителям, гидрогеологам, искусствоведам, египтологам всех стран мира. Был объявлен конкурс проектов. А в это время археологические экспедиции Англии, Франции, Америки, СССР, Польши, ОАР и многих других стран вели работы по изучению громадных пространств древней Нубии, издавна населенных. Земли древней Нубии сохранили следы жизни племен и народов, живших здесь тысячи лет назад. За короткий срок были сделаны открытия, которые рассказали всему миру о древних цивилизациях, рожденных на этой земле.

Археологами были вновь открыты давно забытые города, крепости и храмы. Найдены гробницы правителей, имена которых упоминались в древних папирусах. Раскопаны бесчисленные памятники древней цивилизации.

Французская археологическая экспедиция во главе с профессором Жаном Веркуттером сделала интереснейшее открытие в Миргиссе. Она раскопала египетскую крепость Среднего Царства, воздвигнутую четыре тысячи лет назад на крутом обрывистом утесе.

Тысячи рабов доставили сюда, на западный берег Нила, миллионы штук сырцового кирпича и тысячи деревянных балок. Они соорудили мощную крепость с высокими стенами, башнями и бастионами. Археологи открыли остатки башни десятиметровой высоты с лестницами и помещениями. Недалеко от крепости раскрыты остатки города периода Среднего Царства.

Зачем египтянам понадобилась эта мощная крепость здесь, в Нубии? Такой вопрос задали себе ученые, когда завершили раскопки крепости в Миргиссе. Ответ был найден во время раскопок храма на территории крепости. В молельне богини Хатор археологи подобрали маленькую деревянную стелу, на которой было написано слово «Икен». Ученым известно, что Икен – торговый склад древних египтян в Нубии. Здесь разгружали суда с нубийским золотом, слоновой костью и драгоценными породами дерева.

Но вряд ли была воздвигнута крепость для того, чтобы охранять торговые склады египтян.

Другая находка, сделанная в крепости Семна, дополнила ответ, интересующий археологов. В Семне была найдена стела фараона Сенусерта III. На стеле сохранилась надпись о том, что царь приказывает гарнизону крепости не пропускать ни одного нубийца севернее Икена.

Не менее интересным было открытие, сделанное во время аэрофотосъемки. Экспедиция Жана Веркуттера обнаружила к северу от крепости следы древней трассы канала, который, по мнению археологов, позволял обходить опасные быстрины. Во время раскопок выяснилось, что это не остатки древнего канала, а следы древнего волока, сделанного в районе стремнин второго порога Нила четыре тысячи лет назад.

Была раскрыта дорога для перетаскивания судов по суше, застланная бревнами, вроде железнодорожных шпал, через каждые сорок сантиметров. Поверх бревен была сделана обмазка из ила, по которой скользили суда, перетаскиваемые рабами, в пору, когда Второй порог Нила был непроходим.

Древний волок раскопан на протяжении двух километров. Он был покрыт тонким слоем песка в несколько сантиметров, и потому удивительно, как хорошо сохранились следы деревянных шпал на затвердевшем иле и следы человеческих ног, оставленные здесь тысячи лет назад, когда рабы египетского фараона в последний раз тянули суда через волок.

Любопытное открытие сделал профессор Шайнер и его экспедиция, организованная музеем в Нью-Мексико. Изучая доисторические памятники Нубии, ученые пришли к выводу, что пятьдесят тысяч лет назад в долине Нила протекало несколько больших рек. На берегах этих рек жили многочисленные племена. Остатки поселений людей того далекого времени встречаются на протяжении тридцати километров в глубь пустыни. В настоящее время люди могут жить только на расстоянии нескольких сот метров от реки. Следовательно, эта безводная каменисто-песчаная пустыня, какую видят сейчас, была когда-то сплошным зеленым оазисом. В те незапамятные времена здесь водились слоны, жирафы, гиппопотамы и многие другие животные, изображения которых найдены на скалах.

В суданской Нубии, в пустынной долине около Абка, найдено около трех тысяч изображений диких животных, сделанных на черных гранитных валунах. Безвестные художники вырезали на твердых, как железо, камнях изображения слонов, жирафов и страусов. Ученые признали, что этой картинной галерее пять тысяч лет.

Для спасения Абу-Симбела было разработано несколько проектов. Одни предлагали поднять храм и окружающие его скалы над уровнем воды. Другие считали более целесообразным построить дамбу из каменной наброски и земли для защиты большого и малого храмов. Было еще предложение построить защитную бетонную дамбу перед каждым храмом, накрыть оба храма огромным железобетонным колпаком.

К концу 1960 года был принят проект шведской строительной фирмы «Ваттенбигнадобиран» (Стокгольм), предложившей рассечь храмы на блоки и перенести их на высоту в 60 метров. Выполнение работ по этому проекту было поручено международному объединению, куда входили фирмы ОАР, Франции, ФРГ, Италии и Швеции.

Предстояла настолько грандиозная работа, что английский писатель Ричи Келлер посчитал ее столь же значительной, как создание Большой пирамиды, сложенной из двух миллионов трехсот тысяч каменных блоков весом по две с половиной тонны каждый. Начались подготовительные работы. Во всех помещениях храма были установлены подпорки, которые поддерживали своды и стены, пока выпиливали блоки.

Некоторые виды песчаника Абу-Симбела оказались очень хрупкими, появилась угроза разрушения. Пришлось их укреплять путем введения химических веществ. Для этой цели были изучены и испытаны различные синтетические смолы. С осо бои тщательностью были обработаны стены, покрытые надписями, чтобы не повредить их при распиловке.

Не просто было решить вопрос о режущих инструментах. Из всего многообразия современной техники, ручной и механизированной, надо было выбрать самое разумное. И вот испытывали всевозможные виды ручных пил, дисковых, проволочных и цепных. На место работ были доставлены самые совершенные подъемные механизмы, платформы и тягачи. Распиловка на блоки выполнялась под наблюдением археологов.

21 сентября 1965 года была снята с фасада большого храма Абу-Симбела лицевая часть огромной головы Рамсеса II весом в 20 тонн. Большой и малый храмы Абу-Симбела были распилены на 2000 блоков весом до 30 тонн каждый. Эти блоки были доставлены на новое место, выше их прежнего на 60 метров. Здесь они были собраны, и сейчас они возвышаются над водами Нила, точно так же встречая восход, как это было впервые при Рамсесе II, 3200 лет назад.

Для того чтобы статуи и драгоценные барельефы не пострадали, ученые тщательно исследовали каждый сантиметр стен и статуй. Была отмечена каждая трещина. Перед подъемом каждая из отмеченных трещин была укреплена, и делали это с такой же тщательностью, как если бы склеивали драгоценную фарфоровую чашку.

Абу-Симбел спасен. И сейчас, когда^мы читаем сообщения о том, как завершаются грандиозные работы по сооружению высотной Асуанской плотины, мы знаем, что сокровища древней культуры уже не пострадают от вод разлившегося Нила. Многие поколения людей, может быть, даже спустя тысячи лет, как и в наши дни, будут приходить сюда, чтобы увидеть прекрасные творения зодчих Древнего Египта.

* * *

Директор службы памятников Нубии Али Вриони писал: «Проводимая в Нубии кампания – небывалое явление в истории человеческой культуры. Мир впервые стал свидетелем организованных международных действий, направленных на сохранение древних памятников и археологических ценностей, которые, с юридической точки зрения, принадлежат только двум государствам. Еще никогда в истории на сохранение древних памятников не выделялись столь крупные средства, никогда такие работы не достигали столь грандиозных масштабов».

Зона затопления изучалась несколько лет. Юнеско организовало археологические исследования, в которых приняли участие экспедиции со всех континентов. Обширная территория Нижней Нубии, подлежащая затоплению, 400 километров, детально изучена.

Сейчас, когда значительная часть Суданской Нубии уже залита водами действующей Асуанской плотины, музеи многих стран мира создают новые экспозиции по материалам, добытым археологическими экспедициями в древней Нубии.