Текст книги "Покорённый дух"

Автор книги: Кита Хамада

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

***

Прошло, как могла заметить Фина, уже около получаса. Ожидание всегда было мучительно, особенно, если ждёшь что-то настолько важное. Секунды тянутся медленно, как янтарная карамель, тем самым вызывая раздражение и скрежет чего-то противного внутри. Руки от нервов начинают зудеть, кожа от безжалостного царапанья ногтями краснеет и нагревается, и бледность сменяется розовыми пятнами. Плата за ожидание. Жизнь так любит требовать что-то взамен, даже если это потрёпанные нервы.

Может, он просто забыл? Или ему просто не хочется звонить или писать ей? Нет, об этом даже думать не хотелось. То, что Фина с самой первой встречи могла стать противна, а вся неловкость и улыбки были не более чем маской, вызывало чувство обиды и грусти с привкусом горечи на языке. Девушка сделала большой глоток остывающего кофе и снова уставилась в пустоту, даже не моргая. Телефон лежал прямо перед ней.

Ей явно стоит отвлечься. Это слишком нездорóво! Глубокий вдох – выдох. Фина переключила режим телефона на «звук», взяла его, спрыгнула на пол – барный стул был высоковат для нее – и направилась в зону гостиной. Пара шагов, и чёрная софа напротив нее. Подогнув ногу, девушка опустилась на диванчик, обняла лежащую рядом подушку и взяла книгу, всё это время лежащую у подлокотника.

«Покорённый дух» – гласило название. Роман на всего двести пятьдесят страниц, который зацепил душу еще пару лет назад. И до сих пор не отпускал: засел в голову и ни в какую не хотел уходить. Конечно, были попытки начать читать что-то новое, и они были успешными, но этот роман остался в сердце навсегда. И время от времени перечитывался.

Наверное, Фине стоило бы задуматься, а нормально ли это. Но что плохого в том, чтобы перечитывать такую прекрасную историю? Ничего – думала она, перелистывая страницы в поисках стикера-закладки на месте, где остановилась.

Страница за страницей, они медленно перелистывались, когда взгляд доходил до последнего слова. Сложно сказать, сколько прошло времени. Но от чтения отвлек звонок уведомления.

В квартире царила тишина. Она не давила тяжёлым грузом, не вызывала звон в ушах, а наоборот, успокаивала и умиротворяла. Поэтому сначала уведомление показалось игрой фантазии. Фина разблокировала телефон и открыла панель уведомлений. Обычные сообщения?

Лукас:

Извини, что не написал раньше.

– Ты бы еще ночью написал, – вслух возмутилась девушка, набирая сообщение.

Фина:

Всё в порядке.

Лукас:

И да, я дома.

Небольшая пауза.

Лукас:

Я могу позвонить?

– Позвонить? И зачем? – она продублировала эти слова в сообщении и отправила. Небольшая пауза в целую минуту.

Лукас:

Не хочу печатать, проще говорить.

Действительно проще, особенно, если тебе просто неудобно. Девушка запрокинула голову назад, думая над ответом, взвешивала «за» и «против», как какой-то аналитик на важном задании, и всё же семь нажатий на экран отправила ответ.

Фина:

Можешь.

Сердце подозрительно быстро заколотилось. Прошло всего полминуты, и на экране высветился входящий вызов. Незатейливая мелодия разрезала тишину комнаты, телефон вибрировал в руке, а зелёная иконка принятия вызова вздрагивала в такт звонка.

Резко и глубоко вздохнув, Фина приняла вызов. Низкий голос, немного хриплый, будто Лукас только проснулся, послышался в динамике, от неожиданности заставив мурашки бегать по рукам.

– Фина Донамси! – навеселе начал парень, в голосе которого слышалась улыбка.

– Добрый вечер, – сдержанно ответила она, а уголки губ приподнялись в лёгкой усмешке.

***

Если убрать телефон от уха и посмотреть на экран, то можно было заметить, что разговор длится уже больше часа. Сколько точно – трудно сказать. Мысли теряются в голосе, шутках, темах, которые быстро сменяют друг друга, стоит только найти новую ниточку. Давно не было этого чувства… Важности. Когда с тобой разговаривают не потому, что нужно, а потому, что хочется.

– Так что ты, говоришь, слушаешь?

– Всё, что понравится.

– Мгм… – задумчиво протянул Лукас. – И какая твоя любимая песня?

– У меня её нет. Я же сказала, слушаю всё, что понравится.

– Такого не может быть! – это получилось громче, чем ожидалось. Парень прочистил горло и встал на ноги, начиная ходить по своей небольшой комнате вперёд-назад. – Ну хотя бы одну из тех, которые запали тебе в душу.

–Хорошо, – обречённо выдохнула Фина на другом конце “провода”. – SYML – Mr. Sandman.

–Вот видишь, я хотел не так много.

Тишина. Наверное, впервые за весь разговор. Лукас не уставал слушать приятный, бархатный голос в наушниках, которые тянулись к телефону в кармане домашних штанов. Порой, он улыбался от каких-то фраз, иногда безудержно что-то рассказывал, поражаясь, как Фина его слушает. Нет, даже не слушает. Она слышит его, вставляет свои фразы по делу и совсем не против его болтовни. Потрясающе.

Девушка будто опомнилась и тяжело вздохнула.

–Извини, пожалуйста извини, но мне завтра нужно вставать на смену, – ее голос был уставшим.

О нет, только не сейчас.

–Уже? – он растерялся, сердце пропустило удар – уж слишком неожиданно прозвучала эта фраза.

–Время позднее. Доброй ночи, – она, кажется, и не скрывала такого же разочарования.

–Доброй ночи, Фина.

Он хотел сказать что-то еще, уже разомкнул губы, сделал вдох. В наушниках послышались быстрые прерывистые гудки. Лукас вытащил телефон из кармана и посмотрел на экран.

Вызов завершён. 2:11.

Длительность вызова два часа одиннадцать минут. Немыслимо. Вытащив наушники и положив их вместе с телефоном на стол, Лукас подошел кровати, которая была расправлена, и рухнул лицом в подушку. Обнимая ее, утыкаясь носом и тая от прошедших двух часов. Какое-то сладкое, едва уловимое послевкусие, напоминающее вкус шоколада с клубникой.

Из головы никак не выходило название песни, которое сказала Фина. Любимая песня у меломана, редкое событие. Если так подумать, то и сама Фина достаточно редкая девушка. В хорошем смысле.

Лукас дотянулся до телефона, разблокировал, стучал пальцами по экрану.

Spotify. SYML – Mr. Sandman. Искать.

Глава 3

Прямо перед глазами щелкали пальцы. Прекрасный маникюр с блёстками сиял в лучах ламп на потолке.

– Ты меня слышишь? Фина!

Зеленоглазка растерянно поморгала и перевела взгляд на коллегу. Девушка лет двадцати, может, двадцати двух стояла рядом, улыбаясь весело, но немного раздражённо.

– Да?

– Что – да? – хмыкнула она, скрестив руки на груди. Разве смена уже должна была прийти?

– Ты что-то говорила, Рене?

Рене – вторая бариста кофейни. Сегодня она решила выйти вместе с Финой на смену, чтобы помочь коллеге справиться с натиском клиентов, особенно в обеденное время. Как заметила Фина в первую встречу, Рене достаточно красива: шелковистые каштановые волосы слегка вились и всегда были собраны в небрежный пучок; смуглая карамельная кожа, вздернутый носик и большие карие глаза. Ее предплечья украшали татуировки: змеи, что оплетали руки, украшены цветами, а головы выходили на тыльные стороны ладоней.

Бариста снова хмыкнула, всплеснув руками и поставив их на талию.

– Я уже минут пять пытаюсь до тебя достучаться! – она оглянулась на зал, чтобы удостовериться, что сказала это не слишком громко.

– Да? – взгляд выражал почти полную растерянность.

– Ты не выспалась?

Она проболтала до часу ночи с Лукасом, а потом еще почти час ворочалась и пыталась уснуть. Иногда включала свет и приступала к чтению книги, иногда находила короткие видео и пропадала из реальности еще минут на десять. Словом, сон никак не хотел приходить. А нужен ли он вообще?

– Да?

– Опять ты со своим «да», – фыркнула шатенка и глубоко вздохнула, стараясь не сильно раздражаться. Но быстро взяла себя в руки. Голос стал более мягким. – Ты спишь с открытыми глазами. Я приняла заказ, пока ты находилась в таком трансе. А сейчас, позволь напомнить, еще твоя смена.

– Я знаю… – Фина погладила ладонью затекшую шею и спрыгнула со стула. Рене была выше нее сантиметров на десять. – Извини, что заставила взять мою работу. Ночь выдалась тяжёлой.

Бессонница. Или ее подобие.

Рене изменилась во взгляде. Она положила заботливо ладонь на плечо коллеги и сочувственно помотала головой. Такие перемены иногда пугали.

– Да брось, я понимаю. Бывает и такое. Может, тебе дать номер хорошей клиники? Пройдёшь обследование, курс препаратов. Глядишь и сон восстановится.

На ее губах мелькнула тень улыбки. Такая забота к тому, с кем знаком от силы неделю. Люди, порой, так удивительны. Готовы заботиться о том, кого и знать не знают, но проявляют сочувствие и поддержку, как к близкому человеку. Поразительно.

Фина выставила перед собой ладони, отмахиваясь от предложения. Не самое приятное чувство – эта неловкость.

– Всё в порядке, не стоит. Я просто выпила слишком много кофе перед сном, боясь уснуть во время фильма.

Вызвала ли она хоть какое-то доверие к этим словам? Маловероятно, но попытаться стоило.

Рене покосилась на нее что-то подозревающим взглядом, что-то буркнула себе под нос, но руку убрала. У нее был приятный характер, но, если дело доходило до заботы, шатенка проявляла ярое стремление защитить и уберечь кого бы то ни было. Это Фина поняла еще в их первую встречу, когда случайно пролила только что сваренный кофе на свою руку. Тогда, кажется, у коллеги чуть сердце не выскочило. По крайней мере, Фина никогда не видела, чтобы обычный человек мог с такой скоростью достать аптечку и обработать ожог. Видимо, мог, если пожелает.

– Как скажешь, – протянула бариста и заняла второй стул, напротив того, на котором сидела Фина. Она посмотрела на настенные часы, висевшие над стойкой. – До конца твоей смены десять минут. Может пойдешь сейчас? Отдохнешь дома, поспишь после своих ночных сеансов.

– Если ты настаиваешь, – Фина склонила голову к плечу.

В кармане брюк завибрировал телефон. Она достала его, разблокировала и взглянула на уведомление. Лукас. Интересно, что могло ему понадобиться посреди дня, когда, по идее, он должен спать или заниматься чем-то другим?

***

–Так что ты, говоришь, читаешь?

На боку лежать было неудобно, но сидеть уже устала поясница, а лежать на спине надоело. Приходилось довольствоваться тем, что есть.

– «Покорённый дух», – робко ответила Фина, выдержав небольшую паузу. Стоило ли называть название, тем более, что романы подобного рода вряд ли будут интересны парню.

– Интересно, интересно, – задумчиво протянул он, улыбнувшись. – И о чем он?

– С чего такой допрос?

Ему просто интересно узнать, что читает человек, так резко ставший для него чем-то особенным?

– Это лишь мой интерес, мисс Донамси, – это должно было быть сказано более мягко и спокойно. Голос едва не дрогнул на фамилии девушки.

Фина тяжело втянула воздух, переворачиваясь на другой бок, закрыла на секунду глаза и, собравшись с мыслями, начала медленно объяснять. Только тихое дыхание, поддельно размеренное и спокойное, доносилось из динамика, прижатого к уху.

Сказать, что ей было приятно разговаривать с ним, делиться чем-то, – ничего не сказать. Наверное, впервые за столь долгое время она говорила так свободно «по душам» с кем-то, кроме своих записных книжек или мыслей в голове. Что-то необычное, что-то личное, вызывает такие приятные чувства, так что лицо краснеет смущенно, а язык, порой, заплетается.

– Это о девушке, душа которой попала в совсем другое тело в параллельном, фантастическом мире. Ее главная задача – найти способ вернуться в свое тело, которое сейчас в коме в ее мире.

Лукас слушал предельно внимательно, даже по комнате перестал ходить. Сел на край кровати, ссутулился и вникал в каждое слово; мешал только приток крови к голове, так громко отдающийся в ушах каким-то шумом. Раздражало, выводило из себя; несмотря на то, что это всего лишь телефонный разговор, значение ему продавалось немалое.

Наверное, он пропустил уже половину из сказанного о романе, потому как очнулся от своих размышлений лишь где-то в конце, когда Фина подводила итог своего монолога.

– Знаешь, для меня до сих пор не понятно, почему было принято именно такое решение. Я перечитала роман уже раз… – небольшая пауза; она пыталась вспомнить и подсчитать. – …раз пять. Но всё еще не понимаю.

– Пять? – растерянность было сложно скрыть, но он старался. Снова встал с кровати и начал ходить. – Я не ослышался? Ты действительно перечитала роман пять раз?

– Не ослышался, – отрезала Фина. Снова перевернувшись на спину, она закинула ногу на ногу и убрала свободную руку за голову, сделав подобие подушки.

– Тогда… – остановился. А что тогда? – Тогда я обязательно должен прочесть этот роман, – выпалил Фридеральд и резко замолчал.

Где-то между ними, между проводами, повисло напряжённое молчание. Парень даже успел подумать, что Фина либо отключила микрофон, либо уже сбросила вызов, устав слушать его нескончаемую болтовню и странные фразы.

Раздался тяжёлый вдох, а с сердца будто камень упал. Донамси что-то сказала сама себе под нос, что неразборчивым звуком отдалось в динамике.

– И как же ты его собираешься взять?

Действительно, а как? Мозг лихорадочно придумывал выход из этой странной и неловкой ситуации.

– Слушай, – Лукас погладил ладонью шею, стараясь скрыть неловкость.

– Слушаю, – с усмешкой вставила Донамси.

«– Не перебивай.» – пронеслось в его мыслях, отчего не удалось сдержать улыбку.

– Ты завтра будешь на работе?

– Буду.

– До скольки?

– До… До обеда, вроде.

Лукас усмехнулся.

– Значит, завтра я приду к тебе и возьму книгу. Не забудьте ее, мисс Донамси, иначе мне придётся идти с вами до самой квартиры, чтобы получить.

***

Последнее сообщение было утром, от Лукаса: банальное «доброе утро». Сон совсем не хотел приходить в пять часов утра, поэтому он решил заранее, когда даже солнце еще не выбралось из своего ночного укрытия за горизонтом, пожелать доброго утра Фине. И больше ничего не писал. Да и она не отвечала.

Может, она и хотела ему ответить, но это само собой забылось где-то в утренних мыслях и заказах.

А сейчас, в момент, когда стрелки на часах почти дошли до двух часов дня, парень снова появился с новым сообщением. Без приветствия, без каких-либо знаков. Одна небольшая фраза.

Лукас:

Надеюсь, ты еще в кофейне.

Небольшая пауза. Печатает сообщение. Фина стояла спокойно на месте, не обращая внимания на странный, подозревающий взгляд коллеги, которая, скрестив руки на груди, смотрела на девушку то ли с любопытством, то ли с раздражением. Опять не слушает, да еще и улыбаться начинает глупо, смотря на экран и бегая взглядом по строкам.

– Теряем девочку, – наигранно расстроенно сказала будто самой себе Рене, но улыбнулась по-доброму.

Лукас:

Я уже подхожу.

– Что? – вопрос, не получивший ответа.

Среди двух вошедших посетителей один был явно знакомый. И пришел он сюда с определённой целью к определённому человеку. Лучезарная улыбка засияла на лице, стоило ему переступить порог кофейни. Лукас, поправляя на плечах горчичное пальто, широкими шагами подошел к стойке и поставил на нее один локоть, вальяжно опираясь и смотря на Фину.

– Добрый день, мисс Донамси. Прошу прощения, что заставил ждать.

Рене переводила любопытный взгляд с Фины на Лукаса и обратно. И предпочла молчаливо наблюдать, строя в голове интересные догадки.

Фину будто током прошибло: совсем забылось вчерашнее обещание – сонная голова ни в какую не хотела запоминать что-то до утра, поэтому воспоминания обрывками возвращались в голову только сейчас, в обед, спустя двенадцать часов. Девушка перемялась с ноги на ногу и закусила неловко губу.

– Мне жаль, но я забыла его дома.

Парень на секунду растерялся, а улыбка будто сползла с губ. Он простоял так мгновение, второе, а после тихо, чтобы не мешать посетителям заведения, рассмеялся, прикрыв рот ребром ладони. Сев на барный стул, стоявший на его стороне, Лукас поставил локоть на стойку, а голову – на ладонь. Прекрасные кофейные глаза вглядывались в глубокий изумрудный омут, так что Фина поспешно отвела взгляд то ли от смущения, то ли от неловкости.

К стойке подошёл какой-то парень, на вид примерно того же возраста, что и Лукас. Он посмотрел на представшую перед ним картину оценивающе и не понимающе, немного замялся, но обратился к Рене. Бариста слезла со стула и приняла заказ.

Их разговора Донамси не слышала. В мыслях царила оглушающая тишина, будто ее огрели по голове чем-то тяжёлым и тупым. С чего ее так задевает обычный проницательный взгляд?

– Ну так что? – нарушил тихим и низким голосом тишину парень.

– Что? – немного растерянно переспросила Фина.

– Твой рабочий день закончен?

– Закончен уже как десять минут, – Рене взбивала молоко у рабочего стола, тихо наблюдая за действием, будто гость в театре.

– Чудесно, – Лукас поднялся на ноги и хлопнул в ладони, всё также лучезарно улыбаясь девушке. – Я жду тебя на улице, хорошо?

– Хорошо.

Кажется, всё в порядке.

Это странное состояние, когда ноги ни с того ни с сего подкашиваются, а из своей колеи выбивает один короткий миг. Нужно точно выспаться, иначе долго она так не протянет. В голове творится не пойми что, словно все мысли пропустили через блендер, а получившуюся массу вернули на законное место. Одно от другого не отделимо, сплетается и сливается со всем, что окажется рядом. Странное состояние, ничего не скажешь.

Зачесав пальцами волосы назад, Фина вышла из кофейни в расстегнутом пальто. Холодный ветер пробирался под одежду, обхватывал всё тело и заставлял дрожать даже, кажется, кости. Фина не помнила, когда в последний раз чувствовала холод. И с чего вообще начала его чувствовать…

Лукас, как и сказал, ждал ее на улице. Но, увидев это расстегнутое пальто с лёгкой одеждой, еще не подходящей для весны, он схватился за края и запахнул его; пальцы быстро пропускали пуговицы через петли. Фина молча наблюдала за ним, недоумевая, и не говорила ни слова.

– Кто так ходит? – возмутился парень, оставив пальто в покое.

– Я? – ответила она вопросом на вопрос.

– Я вижу, что ты. Видишь погоду?

– Ну вижу, и что?

– Заболеть хочешь?

Донамси только издала звук, чем-то похожий на фырканье, и промолчала. Пока не стоит что-то объяснять, не время.

Кажется, возмущение начало постепенно отступать, ибо щеки приобрели привычный им цвет слегка загорелой, еще после лета, кожи, а не порозовевшей, как после ожога. Лукас взъерошил свои волосы, запрокинул голову назад, обращая лицо к чистому-чистому небу, и сделал глубокий вдох.

Вдох.

Выдох.

Взгляд впивался прямо в холодную душу.

– Больше не делай так, хорошо? Не хочу носить тебе лекарства, пока ты будешь болеть и прятаться под одеялом из-за озноба.

Быть строгим не получалось. Уголки губ всё равно медленно полезли вверх, пока глаза миллиметр за миллиметром изучали лицо девушки напротив.

Фридеральд считал Фину достаточно красивой, даже очень красивой. Ее необычная внешность завораживала и приковывала к себе внимание – в хорошем смысле – в общем, делала всё, чтобы показать обладательницу чем-то потрясающим, недосягаемым. Вопросов было множество, в особенности: почему корни волос белые? Почему они серебрятся, приобретая какой-то платиновый цвет?

Укусив щеку изнутри, дабы сдержать своё любопытство, парень взял тонкую бледную ручку и положил так, чтобы она держала его под локоть. Он хотел сделать это положение их положением, которое останется чем-то только между ними.

– Прошу вас, мисс Донамси, проведите меня к месту, где хранится этот заветный роман, столь прекрасный с ваших слов.

Фина, просто Фина, всегда Фина, – хотелось вновь и вновь сказать в ответ на обращение.

Сердце подозрительно вздрагивало, стоило услышать такую высокую речь, будто Лукас еще не вышел из своего девятнадцатого века. Эта возвышенность придавала ему больший шарм, харизма достигала своего пика и, кажется, больше ничего и не нужно, чтобы быть любимцем юных леди. Фридеральд никогда не оставался без внимания девушек – это Фина знала с самого-самого начала. Но до сих пор он выбирал каждый день именно ее среди тысяч и тысяч. И даже сейчас сделал то, что делал всегда.

– Не смею медлить, мистер Фридеральд.

Она заметила боковым зрением то, как вытянулось в удивлении лицо Лукаса. Кажется, это его впечатлило больше, чем всё остальное, произошедшее за столь короткий срок.

***

Мелодия скрипки, слегка искаженная динамиком, разливалась по комнате небольшой квартиры и заполняла собой всё пространство. Весь дом уже погрузился в сон, за окном по дороге изредка проезжали машины, разрезая ночную Прагу своими рычащими – а иногда и тихими – звуками.

Телефон лежал перед ней на диване, она же сидела у противоположного края и внимательно слушала. Сколько бы она не видела за всю жизнь, его игра меркла перед всеми красотами этого бренного мира, уничтожающего своим натиском всё, что было значимо и дорого. Во всех смыслах.

– Lindsey Stirling – Crystallize, – почти шёпотом сказал парень, взяв телефон снова в руку.

– Я думала, ты играешь только что-то из всемирной классики.

Лукас усмехнулся.

– Мисс Донамси, – наигранно важно начал он. – Я безмерно уважаю классику и вырос на ней. Однако, несмотря на это, я ее на дух не переношу, – в динамике раздался смех, низкий и приятный. Выдержав небольшую паузу, продолжил. – Я выбираю не головой, а душой. Если моя душа отвергает то, что предлагает разум, значит, нужно искать нечто более… более… – скрипач щелкал пальцами, стараясь подобрать верный вариант. – Более прекрасное. Нечто, похожее на вас, мисс Донамси.

Робкий, тихий, но столь чувственный комплимент. Сомнений не оставалось: он до сих пор остаётся тем, кто способен покорить ее холодный дух.

Иногда кажется, что в некоторые моменты реальность будто замирает, а всё в ней – замолкает. Остаются, возможно, только настенные часы с их размеренным ходом и тиканьем, или же биение сердца, которое вот-вот выломает ребра, в хорошем смысле. А возможно, это одна-единственная фраза, которая напрочь изменит ход твоих мыслей на ближайшие несколько часов.

Фина неловко прокашлялась, заправив локон волос за ухо, и обняла крепче колени. Лукас же по ту сторону экрана опустился на край кровати, не проронив больше ни слова. Оба остались где-то в своих мыслях и оба понимали, что что-то с ними не так. Лихорадка, скорее всего.

– Давно ты играешь на скрипке? – первая нарушила затянувшееся молчание девушка.

– С детства. Сколько помню, всегда тянулся к ней. В конце концов, поддавшись моим капризам, мама отдала меня в музыкальную школу. И вот я уже… около пятнадцати лет не выпускаю ее из рук. Здорово, не правда ли?

– И не поспоришь.

– Если у тебя будет желание послушать мою игру, – протараторил он, будто волнуясь, – ты можешь писать или звонить мне в любое время дня или ночи. Я либо позвоню тебе, либо приду сам, чтобы сыграть и поднять настроение.

Эта забота…

– Спасибо, – прошептала она и едва слышно хихикнула. Кажется, впервые за последние несколько…

***

Ключ дважды повернулся в замочной скважине входной двери. Фина переступила порог, наскоро сняла обувь и прошла в зону гостиной, где и уснула прошлой ночью. Сил не было даже дойти до кровати, так что, сбросив вызов, девушка сразу же провалилась в дремоту на минут пятнадцать.

Парень стоял на месте; рассматривал каждую деталь небольшого и уютного уголка, где обитала его новая знакомая. Аромат чего-то терпкого, скорее всего, кофе, который сливался со сладкими запахами кремов и свечей. Он всей душой не желал нарушать этот хрупкий, но – он был уверен – важный покой хозяйки, поэтому оставался на месте и ждал.

Фина появилась в коридоре так же быстро, как и скрылась в комнате. В руках – книга, страниц на пятьсот. Слегка потрёпанная временем обложка, но такая… уютная? Лукас не мог понять, почему именно это слово пришло ему в голову. Роман, кажется, был полностью пропитан эмоциями и чувствами владелицы, так что их не терпелось скорее почувствовать, потрогать самому.

– Прошу, – чёрная обложка и белые абстрактные рисунки. Минималистично, сдержанно, завораживающе. Почему всё, связанное с Финой, завораживает?

– Благодарю вас, мисс Донамси, – Лукас взял «Покорённый дух» и бережно провел пальцами по обложке. Матовая, очень приятная на ощупь и – он был полностью уверен – интересная.

Фина перемялась с ноги на ногу, снимая с себя пальто; оно заняло своё привычное место на крючке для одежды, рядом с черным зонтиком.

– Может, чай или кофе?

– Нет-нет, не стоит, – он отвечал спокойно. – Ты выглядишь неважно, лучше отдохни сейчас; у меня нет ни малейшего желания доставлять тебе неудобства и утомлять своим присутствием. Поспи, хорошо?

Она действительно выглядит настолько плохо, что даже Лукас решил посоветовать лечь спать?

– Всё в порядке, честно…

– Ничего не желаю слышать! – немного повысив тон отчеканил Лукас. – Я позвоню вечером, чтобы проверить, спала ты или нет.

Пальцы потерли переносицу, пока мысли собирались воедино и возмущение утихало. В ответ на слова – короткий кивок. Но и этого было более, чем достаточно. Брюнет положил ладонь на ручку двери и осторожно нажал, открывая замок. Его взгляда было достаточно, чтобы понять всё, что он хотел сказать. Последовал такой же кивок, украшенный цветущей и милой улыбкой; отпустив ручку, парень взял ладонь своей новой знакомой и нежно, как во время второй встречи, поцеловал тыльную сторону. Рука мягко выскользнула из пальцев, и джентльмен исчез на лестничной площадке за закрывшейся дверью.

Покой растворился в омуте ночных мыслей и чувств. Оставшись где-то в далёких, никем не изведанных закромах памяти, откуда, порой, появляются тусклые мысли, что оседают в сознании и постепенно обретают силу. Наполняются ею, а после, мягко и не давя – а может, обрушаясь тяжким грузом, – приходят среди ночи, садятся рядом и показывают прекрасные, ни с чем не сравнимые сны о том, что так яро жаждешь, о том, по чему роняешь тёплые слёзы на свои же ладони и о том, что точно не скажешь. Не сейчас.

И не сейчас они такие прекрасные.

Пульсирующая боль в висках и жжение по всему телу заставили проснуться. За окном, да и во всей квартире, было темно. Видимо, проспала до самой ночи. Фина кричала беззвучно, или же просто не слышала собственного крика, хваталась за шею и сердце, пока на щеках чётко ощущались метки, будто выжженные клеймом. Ни с чем не сравнимая, ломающая все кости в теле боль. И до ужаса знакомая.

Глава 4

Три дня. Три бессонных дня. Три дня без общения, свежего воздуха, солнечного света. Кажется, мир жил где-то за стенами квартиры, но не в ней. Здесь всё медленно и мучительно погибало без возможности найти выход. Или же выход просто не устраивал, как это обычно бывает. Вспоминался совет: если не можешь решить, что делать, – брось монетку. Если вариант не понравился, значит, ты уже всё решил.

Только в моменты, когда сознание проваливалось в недолгую дремоту, наступал покой. Часы отсчитывали ровно две с половиной минуты, а затем накатывал сокрушительными волнами панический, животный страх. Страх не проснуться от боли, страх задохнуться от воздуха в комнате. Фантомная боль на щеках и шее чувствовалась так отчётливо, что будто прямо сейчас к частям тела прикладывают раскалённый металл. Пульсирует, жжется. Тело бросало в дрожь, знобило, а по венам будто текла лава.

Четвёртый день без сна и пищи был точно такой же, как третий, только число сменилось. За окном всё также ездили машины, ходили люди. Казалось бы, всё в порядке, можно вернуться к прежней жизни. Сердце до сих пор подскакивало от слишком громкого, по сравнению с абсолютной тишиной, звука. Рано.

Она знала, что это, но откуда именно взялось – нет. Подобное было всего несколько раз, и последний, кажется, около двух столетий назад.

Экипаж ехал по мощеной, широкой улице, пока пасмурное небо нависало над столицей Франции. Подковы с лязгом бились о камни, лошади пыхтели от долгого пути из Фонтенбло, карета немного тряслась. Странно было видеть экипаж в центре Парижа, однако Фина прониклась к нему любовью и ни при каких обстоятельствах не желала менять.

Единственное, что она запомнила в тот день, – молния. Она ударила прямо над каретой, разрезая небо яркой и кривой линией, будто ножом со всей силы полоснули по телу, оставив рваную рану. А после этого… Боль. Та самая ужасающая боль, от которой все мышцы сводило судорогой и кости будто ломались, как если бы на девушку упала целая стена.

Стало холодно: вся карета изнутри покрылась толстой ледяной коркой, которая не оставляла ни единого чистого уголка. Сила, столь огромная и заключенная в хрупком теле, вырывалась на свободу при малейшей потере контроля. Летняя Франция рисковала остаться в ледяных оковах, если Фина сейчас же что-нибудь не придумает.

– Останови экипаж! – рявкнула она и, как только карета остановилась, вывалилась на дорогу.

Она стояла на четвереньках, жадно хватала ртом воздух, пытаясь вдохнуть как можно больше воздуха. Мужчина, сидевший на козлах, побледнел, будто мертвец, и не смел даже пошевелиться, чтобы не разгневать её.

Сколько его здесь не было? Сорок лет? Пятьдесят? Фина успела отвыкнуть, ее сущность забыла то, что могло вызвать такой приступ при новом контакте спустя длительное время. Не было сомнений – он здесь, в пределах ее досягаемости.

Девушка, опираясь на колени, медленно поднялась на ноги и откашлялась. В горле будто ком запекшейся крови застрял и сейчас с трудом проходил вниз, в желудок. Не самое приятное чувство. Голова кружилась, в ушах стоял звон тысячи колоколов, и в мыслях бушевал хаос из десятков и сотен незнакомых слов на всех языках мира. Казалось, что в небольшой мозг пытались поместить как можно больше информации, даже не взирая на то, что больше было некуда.

– Кажется, матушка будет расстроена, узнав, что ты ослушалась меня, – по телу пробежала волна мурашек от голоса за спиной, а после – темнота.

От воспоминаний тело бросило в холод, а по спине пробежали мурашки. Скрипя зубами, Фина медленно поднялась с кровати и подошла к зеркалу у окна. Всё ныло, было таким слабым, что, кажется, она скоро свалится на пол от недостатка энергии. Всклоченные волосы постоянно падали на глаза, так что небрежными движениями приходилось их убирать.

Девушка смотрела на себя. Идеально ровное, бледное лицо, как у мраморной статуи где-нибудь в Лувре. Она не видела себя все три дня, а оказывается, выглядела так, будто пролежала в реанимации без движения всё это время. Щеки были в порядке, и это уже прекрасно. Да и в целом Фина выглядела как обычно, но слишком измотанно, вяло, бессильно. Взгляд потух окончательно, под глазами залегли тёмные тени.

Терзало ужасное предчувствие: это всё не просто так, скоро точно произойдёт то, что ударит по хрупкой девушке сильнее отбойного молотка. От безысходности на глаза наворачивались слезы, но также быстро пропадали – она знает опасность в лицо, бояться точно нечего. Он сам придет тогда, когда сочтёт нужным, пусть это «когда» и окажется самым неподходящим временем. Эта бестия любила сюрпризы.