Текст книги "Нить (СИ)"

Автор книги: Кирилл Кудряшов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Кирилл Кудряшов
НИТЬ

Погода в это теплое июньское воскресенье стояла отменная. Солнце светило ярко, как никогда, и его лишь изредка закрывали проносящиеся по небу легкие полотенца облаков, даря еще не привыкшему к летней жаре Новосибирску короткие моменты приятной прохлады. Город расцветал, подобно огромному розовому бутону, и каждая его улочка излучала радость, навеянную наступившим летом. И безусловно, красивейшим местом в городе в этот день был Центральный парк…

Сергей никогда особо не ценил красоту природы. Никогда не понимал девушек, любующихся цветами яблони или сирени. Никогда не любил путающихся под ногами детей, за которыми, почему-то, совершенно не желали присматривать их родители. Но в этот день он разделял радость своей спутницы, под руку с ней прогуливаясь по парку.

Вокруг царил праздничный летний содом. Кричали дети, размахивая воздушными шарами, которые так и рвались из их рук, стремясь умчаться в ярко синее небо. Иногда, когда тот, или иной малыш, чуть ослаблял хватку, тоненькая ниточка шарика ускользала из его ладони, и он возносился ввысь, провожаемый радостными взглядами прохожих, а малыш тут же с криком мчался к своей маме, извещая ее о том, что «Шалик улетел». Где-то рядом надсадно гудела карусель «Ромашка», тоже, видимо, пытавшаяся оторваться от земли. Неподалеку от нее кто-то восхищенно матерился, вращаясь на «Хип-хопе» – аттракционе, больше похожим на тренировочный аппарат космонавта. Отчаянно визжали дети, ухая с десятиметровой высоты на гигантской качели… И над всем этим радостным содомом горделиво возвышалось колесо обозрения, возносящее людей вслед улетающим шарикам. В небо, откуда открывался фантастический вид на город, старательно прихорашивающийся в преддверии своего дня рождения. Главного летнего праздника Новосибирцев – дня Города.

Теперь Сергей понимал, почему его младший брат советовал вести девушку на первое свидание не в кино, не в кафе, а именно сюда. В парк. Вот только он, в свои двадцать шесть лет, все еще малоискушенный в амурных делах, даже и не предполагал, что словоохотливая девушка Наташа просто засыплет его вопросами на первом же свидании. О жизни, о семье, о работе… О выпивке.

И что доставляло ему немалое удовольствие, ей он мог спокойно рассказать о четырех годах алкоголизма, два из которых были, по сути, непрекращающимися попойками. И не только потому, что она, в отличие от многих, понимала его чувства – познакомились они не где-нибудь, а на собрании АА – Анонимных Алкаголиков, а еще и потому, что теперь это ушло в прошлое. Вот уже почти год, как он не притрагивался к бутылке, воротя нос от одного лишь запаха спиртного.

Она вошла в группу всего пару недель назад, и тут же привлекла его внимание. Тихая, застенчивая, молчаливая… Такой она выглядела на группе. И куда все делось, как только они оказались вдвоем?! Она щебетала всю дорогу, засыпая его вопросами, но не давая и слова сказать в ответ. Видимо, там, в АА, она просто боялась открыться другим, практически незнакомым ей людям. И, наверное, именно потому, она тут же подсела к Сергею, который, на правах старожила, тоже больше молчал, чем говорил. И с пол слова, с полвзгляда, они понравились друг другу. Вспыхнувшее, вдруг, чувство нельзя было назвать любовью с первого взгляда – скорее, это была просто встреча двух одиноких сердец, истосковавшихся по доброте и ласке.

– А здорово это, наверное, работать шофером?.. – не то спросила, не то просто прокомментировала Наташа, от чего Сергей буквально раздулся от гордости.

Да, в профессии водителя много романтики, но он, признаться, видел в ней лишь иные, менее прекрасные стороны. Почему-то при мысли о работе в его воображении возникали ассоциации вовсе не с обвевающим лицо ветром, не с убегающей под капот дорогу и не с интересными попутчиками, которых можно встретить в пути.

Вспоминались торчащие из-под капота ноги дальнобойщика, закопавшегося в моторе так, что хоть подъемным краном тягай обратно. Вечно дорожающий бензин, сора и примесей в котором ничуть не убавляется с увеличением цены. Лопающиеся в середине срочного рейса шины и проклятья, адресованные механику, по пьяни забывшему положить в машину запаску.

Но не рассказывать же девушке обо всем этом? О том, как он пару раз садился за руль автомобиля «навеселе», и как в результате ухитрился опрокинуть груженый «КРАЗ», который и бульдозером-то перевернуть сложновато. Или о шуточной дразнилке, которую сочинили про него ребята в гараже (в котором он задержался аж на целый месяц, что в годы постоянной пьянки было просто рекордом). «Раз фонарь, два фонарь, все деревья к черту! Это Серега обормот вышел на работу.»

Она жаждет услышать «Мы шофера – мы достойное звено», и «Крепче за шоферку держись баран», или как это там звучало в оригинале…

– Конечно. – без колебаний ответил Сергей, – Ты даже представить себе не можешь, какое это удовольствие, гнать ночью на грузовике по почти пустому шоссе! Ты только представь себе на секунду «ЗИЛа», у которого под капотом притаилось столько лошадей, что на целый колхоз хватило бы, который подчиняется малейшему нажатию педали. А если это не «ЗИЛ», а «КАМАЗовская» фура? Сутки в пути со всеми вытекающими. Мир посмотреть, себя показать…

Врал он, конечно, самозабвенно. Какая романтика, какой дальнобой?… Сергею еще никто и никогда не доверял фуры даже в черте города, не говоря уже о дальних поездках. Кому в серьезной конторе нужен человек, у которого с полсотни записей в трудовой книжке, а общий стаж работы едва насчитывает три года? Единственным, в чем он не приврал, были ночные поездки по шоссе, которые он и в самом деле очень любил. Вот только вместо фуры он водил мусоровоз, на котором поздним вечером и катался на свалку и обратно, где вытряхивая всякую гадость из кузова приходилось в прямом смысле этого слова утопать в дерьме.

Романтики и удовольствия в работе водителя Сергей не видел, и продолжал носить в кармане пластиковую карточку прав лишь потому, что кроме как водить, больше не умел ничего. Да и это, надо сказать, делал не особо хорошо…

– О! – воскликнула Наташа и дернула его за рукав. – Пойдем туда, а?!

Сергей перевел взгляд туда, куда указывала она и увидел притаившуюся в тени деревьев палатку с громадным плакатом над ней.

«МАГИСТР БЕЛОЙ МАГИИ. УЗНАЙ СВОЕ БУДУЩЕЕ И РАЗГАДАЙ ЗАГАДКИ ПРОШЛОГО!»

– Ты что, веришь в эту чушь? – спросил он.

– Ну, есть маленько. Это же так здорово – узнать свое будущее, и суметь предупредить свои ошибки. Ты знаешь, мне уже гадали однажды, и все сбылось.

– И что тебе нагадали? – Сергей нахмурился, растянул рот в хищной ухмылке и забасил замогильным голосом, – Вижу! Ви-и-ижу! Ждет тебя дорога дальняя, красавица! Дорога дальняя и трудная! Но счастье ты обретешь на ней. Вижу суженного твоего… Стоп! Не вижу! Не вижу! Теряю контакт! Не хватает энергетической подпитки! Срочно позолоти ручку!

Наташа заливисто рассмеялась, но тут же вновь сделалась серьезной.

– Значит, не веришь? Мог бы, по крайней мере, не высмеивать моих взглядов! – и она кокетливо надула губки, отпуская его руку.

– да ладно тебе дуться. – миролюбиво пробасил Сергей, – давай зайдем к этим колдунам и ведунам, раз тебе так хочется. На конкретном примере и убедишься, что вся эта магия – чистейшей воды… как бы сказать «фуфло», чтоб не выразиться? Давай попросим этого недоделанного мага погадать нам обоим по руке, и я спорить готов, что ничего из этого не сбудется, кроме, конечно, общих фраз про дальнюю дорогу, казенный дом и прочее. Спорим?

– Спорим. – тут же согласилась Наташа, словно была абсолютно уверена в том, что за бардовой материей палатки скрывается сам Гэндальф, а не уличная ворожея. – Только давай поспорим на что-нибудь, чтобы интерес был.

– На пачку сигарет. Идет? Только не на какую-нибудь «Приму», а на самый натуральный «Парламент».

– Договорились. – Наташа бодро пожала его руку. – Только не выпрашивай у меня сигаретку, когда я буду курить честно выспоренный «Парламент».

Возле палатки крутилось несколько подростков, оживленно перешептывающихся о чем-то и, видимо, ожидавших очередную жертву мага-шарлатана. Не обращая на них внимания, Сергей первым отодвинул в сторону полог палатки и вошел внутрь. Тот час же ему в нос крепко ударил приторно сладкий аромат каких-то масел или пряностей, смешанный с легким запахом табачного дыма. Освещение было тусклым, и лишь на стоящем в дальнем углу столе стоял испускающий мягкий голубоватый свет хрустальный шар. Перед ним-то, зажав в зубах сигарету, и восседал маг…

– Добро пожаловать. – приятным женским голосом провозгласил маг, оборачиваясь к ним. – Проходите, присаживайтесь.

Подойдя ближе и свыкнувшись с голубовато-красным сумраком палатки, Сергей убедился, что перед ними и в самом деле не колдун, а колдунья. Выглядела она довольно эффектно и завораживающе, особенно при том, что ее лицо было освещено сиянием хрустального шара (мимолетом Сергей отметил, что к этой атрибутике ведьмы под столом был протянут вполне реальный, не принадлежащий к потустороннему миру, электрический провод), а спина отсвечивала багряным светом солнца, с трудом пробивавшегося через брезент палатки.

Усадив спутницу на стоящий возле гадалки стул, Сергей встал позади нее, положив руки ей на плечи.

– Вы вместе? – спросила гадалка, зачем-то проведя рукой перед Наташиным лицом и ненароком демонстрируя ухоженные ногти и блеснувшие на запястье часы.

– Да. – ответил за нее Сергей.

– И кажется недавно… – это был не вопрос, скорее утверждение, заставившее Сергея подумать о том, как, должно быть, хорошо эта женщина разбирается в людях… Неужели у них на лицах написано, что это их первое свидание?

– Да… – чувствуя себя полным идиотом ответил он, – Сегодня, вот, первый раз…

Гадалка вновь взмахнула рукой, прерывая его дальнейшие неуклюжие объяснения. В самом деле, какое ей дело до того, сколько они знакомы. Только так, в общих чертах знать, кто перед ней, чтобы можно было нагадать влюбленным пышную свадьбу, троих детишек и много чего еще. Капля сообразительности, немного актерского таланта, самую малость обычной женской интуиции, и вуаля – перед нами новый Нострадамус. Сейчас только тупой и ленивый не пытается заработать на этом денег.

– Что бы вы хотели узнать? – замогильным голосом спросила она, положив руки на хрустальный шар, который от этого вспыхнул чуть ярче. А, быть может, и от того, что в этот момент она наступила ногой под столом на какой-нибудь переключатель… Сергей не мог быть уверенным в этом, но ему показалось, что нога гадалки дрогнула в аккурат в тот момент, когда шар засиял ярче. Разгадать штучки шарлатана на его же территории, в этом полумраке, было невозможно.

– Нас интересует наше будущее. – ответила Наташа. – Предсказать его по руке вы можете?

– Что-нибудь конкретное? Когда выйдете замуж, когда родите детей? Или вы хотите, чтобы я просто заглянула в ваше будущее и сказала, что я там вижу?

– Да. Просто будущее. – торопливо сказал Сергей, опасаясь, что Наташа сейчас задаст конкретный вопрос, который позволит этой ведьме определить, что же ей хочется услышать.

Гадалка взяла Наташину руку в свою и несколько раз провела по ее раскрытой ладони двумя пальцами. Спектакль начинался…

– Ты стоишь на перепутье. Очень скоро тебе придется сделать выбор, и от того, что ты решишь, будет зависеть все, что случится с тобой в дальнейшем. С одной стороны я вижу прекрасную девушку, в чертах которой я смутно узнаю тебя… Возможно, это ты, но мне больше кажется, что это твоя дочь… А с другой стороны… С другой стороны тебя поджидает сморщенная и сгорбленная старуха.

– Смерть? – испуганно прошептала Наташа.

– Нет. Смерть не поджидает. Она просто приходит, когда считает нужным. Ее я не вижу, но ощущаю где-то рядом, как и у всех людей. Я вижу тебя. Твою душу, неверно выбравшую свой дальнейший путь.

– А что-нибудь по конкретнее можно? – нахально спросил Сергей, которого не прельщала перспектива ожидать своей пачки «Парламента» лет пятьдесят, чтобы проверить, превратится ли Наташа в сморщенную старуху. – Что-нибудь из ближайшего будущего?

– Хитрый ты какой, а?… – улыбнулась гадалка, впервые проявив вполне человеческие чувства, а затем добавила, обращаясь уже к Наташе, – Небось, поспорила ты с ним, милая? Хочешь доказать ему, что магия существует независимо от того, верит он в нее, или нет?

– Да. – удивленно ответила Наташа. – Поспорили. Откуда вы знаете?

– Я все знаю. – нахально заявила та. – На то я и прорицательница. Ну, милый, проверяй меня, если хочешь. Мне все равно. Вот только, даже мы, прорицатели и прочие маги, перешли теперь на рыночную экономику. Двести рублей с тебя, дорогой, и вот тогда уже всю правду расскажу, ничего не скрою… – и она вновь улыбнулась, блеснув зубами в голубом сиянии магического шара.

– Позолотить ручку? – ехидно усмехнулся Сергей, чувствуя, что в этой пьесе он перестает играть главную роль. На передний план нахально выдвинулась гадалка, безжалостно тесня его за кулисы.

– На то, чтобы позолотить мою ручку, милый, денежек у тебя не хватит. – возвращая ему доху ехидства пропела гадалка, – Не те нынче мужчины пошли. Многие пытались, но смогли покрыть позолотой не больше моего мизинца. Высоки у меня запросы, милый. Но вот будущее тебе скажу всего за ничего… Мне не жалко.

– Черт с вами. – буркнул Сергей, выкладывая на стол требуемую сумму, которая тут же исчезла в ладони гадалки.

– А вот этого не надо. – погрозила она пальчиком, – зачем он мне? Да и вам не за чем. Пусть черт остается там, где ему самое место, в Аду.

Сергей почел за лучшее промолчать, дабы не провоцировать эту нахальную прорицательницу на то, чтобы лишний раз выставить его полным кретином.

– А теперь вы, оба, дайте мне свои руки.

Крепко сжав их ладони, гадалка закрыла глаза и откинулась на спинку стула, обратив лицо к потолку палатки.

– О, да вы оба на перепутье. – хорошо поставленным замогильным голосом произнесла она, – Вы оба должны решить, во что теперь верите. С одной стороны от вас – любовь, а с другой – ненависть и презрение. Выбирать вам…

Карьера… Ведь вас волнует прежде всего это, не так ли? Могу сказать, что ничего особо примечательного на поприще работы вы не совершите. Особого карьерного роста вам не видать. Но деньги… Деньги будут. Не миллионы, но и не гроши.

– Старо, как мир. – буркнул Сергей.

Наташа бросила на него весьма красноречивый взгляд, и заговорила, обращаясь к гадалке:

– Не обращайте на него внимания. Он скептик до мозга костей.

– А я и не обращаю. – все тем же замогильным голосом ответила она, словно бы продолжала пророчествовать, – Да и другого мозга, кроме костного, у него, похоже и нет…

Наташа хихикнула и ободряюще взглянула на Сергея – мол, не обижайся, но сам виноват.

– Любовь… Вы и о ней хотели спросить, не так ли? В твоей судьбе, милая, я вижу счастье. Не лучистое, как бывает солнце, а вполне земное, но все же радостное. А вот в твоей… Вижу горечь и обиды, разочарования и презрения, но вот счастья в любви – не вижу.

– Ты мне еще про казенный дом расскажи! – буркнул Сергей, пытаясь вырвать свою руку и цепкой ладони гадалки, и проклиная себя за то, что согласился завернуть в эту палатку. Не стоила пачка «Парламента» этих десяти минут, ох не стоила!

– Казенных домов в твоей жизни вижу много, но вот того, о котором ты говоришь среди них нет. Хотя нет, есть, но не на твоем пути. Может, кто из родственников твоих туда попадет, или из друзей. Связан ты с этим домом, но не крепко, не через свою душу, а через чью-то еще.

– Мы… мы будем вместе? – задала вопрос Наташа, зачарованно глядя прорицательнице в лицо. – Мы с Сережей?

– Извини, милая, но нет. Впрочем, не огорчайся. Мужчина тебе встретится гораздо лучший…

Сергей хотел уже, было, вырвать свою руку у этой нахальной мошенницы, и в двух-трех исконно русских словах объяснить ей, что он думает по поводу этого спектакля вообще, и «лучшего мужчины» в частности, но в этот момент гадалка буквально впилась пальцами в его руку и, откинувшись на стуле, бессмысленно уставилась куда-то ввысь.

Наташа тихо ойкнула, реагируя то ли на резкое пожатие своей руки, то ли на этот спектакль, переходящий в иное русло.

– Я чувствую тепло. – прошептала гадалка. – Нет, не тепло… Жар! Нестерпимый жар, окутывающий все вокруг!..

В пробивающемся сквозь ткань палатки красноватом свете солнца ее глаза казались налитыми кровью или, быть может, тем самым жаром, о котором она сейчас говорила. Зрачки сузились до размера малюсеньких точек, не смотря на достаточно тусклое освещение, а в уголках глаз сверкали, переливаясь, крупные слезы.

– Что со мной?… – на секунду глаза гадалки вновь обрели осмысленно выражение, но секунду спустя она снова окунулась с головой в «транс». Не будь Сергей стрелянным воробьем, которого дважды обкрадывали цыгане, у которых подобные трансы случались по восемнадцать раз на дню, пожалуй, он готов бы был поверить в то, что эта женщина сейчас видит что-то, недоступное его взору.

– Предмет спора… Огонек… Жар… Нить! – забормотала она, словно заклинание, – Предмет спора, Огонек, Жар, Нить! Нить! Нить!

– Какая нить?! – сдавленным шепотом прошептала Наташа, но гадалка, естественно, не ответила. Разве станет порядочный маг выходить из нирваны ради такой мелочи?

– Нить! Огонь! Жар!.. – она сделала грамотно выдержанную театральную паузу, а затем, вдруг, резко перевела свой безумный взгляд на Наташу, заставив ту вздрогнуть. – Смерть!

– Вы же сказали, что не видите моей смерти… – неловко попыталась оправдаться она. – Вы же…

Гадалка снова задергалась, словно в приступе эпилепсии, не выпуская, впрочем, их рук.

– Твоя смерть! Его смерть! Много смерти!!! – она, казалось, задумалась, на секунду, а затем с казавшимся неподдельным отчаянием в голосе, простонала, – Моя смерть!..

Теперь ее безумный взгляд полностью застилали слезы.

– Я не хочу! Не хочу умирать!

– Отцепись от меня, тварь! – рявкнул Сергей, вырывая свою руку и помогая освободиться Наташе.

Лишившись физического контакта с ними, гадалка сразу обмякла и бесформенным кулем растеклась по своему стулу.

– Что ты плетешь, дура? – прикрикнул на нее Сергей, – Не хрена пугать мою девушку! Пойдем отсюда, хватит уже слушать эту чушь.

– Это не чушь! – прорицательница буквально взвилась в воздух, напрочь позабыв о своем имидже степенной леди, и вновь вцепилась в руку Сергея. – не чушь! Я видела море огня, и десятки смертей в нем! И нить! Я видела нить! Она тянется через все смерти, через весь огонь… Начинаясь от… – она выпустила его руку и у в ужасе отпрянула в сторону. – ОТ ТЕБЯ! Ты убийца! Ты убьешь их всех! И ее, и меня!

Она плюхнулась на стул и уронила голову на руки, сотрясаясь в беззвучных рыданиях.

– Я не хочу умирать! Не хочу!

Не желая больше смотреть на это, Сергей вывел Наташу из палатки, на свежий воздух. Выйдя на улицу она смогла, наконец, перевести дыхание…

– Ты понял, о чем она говорила? – спросила она, не отпуская его руку. – Понял хоть что-нибудь?

– Урывками. Наверное, это один из способов получить побольше денег – нагадать смерть, а затем предложить за умеренную плату отвести беду в сторону. Так, наверное… – неуверенно предположил Сергей.

– Но денег-то она больше не просила. Мне показалось, что ей было даже страшнее, чем мне.

– Выкинь из головы. – посоветовал он, – Чушь все это.

– А если не чушь?…

– Чушь. – безапелляционно вынес приговор Сергей, – Или хитрый способ заработка, или бредни спятившей женщины.

Наташа остановилась, задумчиво глядя вглубь парка. С лица ее, понемногу, сходила мертвенная бледность, а руки перестали дрожать.

– да. Ты прав. – согласилась она. – Полная чушь. Ты выиграл спор, с меня «Парламент». – и не дожидаясь возражений она потащила его в сторону ближайшего табачного киоска.

Когда эти двое вышли, наконец, из ее палатки, Надежда Елисеева постаралась взять себя руки и унять дрожь, бьющую все тело. То, что произошло с ней минуту назад, не поддавалось никакому объяснению. Она не верила в предвидение, гадания, астрологию и, даже хиромантию, что и позволяло ей вот уже второй год успешно изображать из себя таинственного медиума. Для нее это была не более чем работа, а заходившие к ней люди – не более, чем клиенты, которым она, за определенную плату, могла нагадать все, что их душа пожелает. Единственное, к чему у нее в самом деле были экстраординарные способности, так это к тому, чтобы по одному взгляду, брошенному на человека, угадывать, чего именно желает его душа. Немного актерского таланта, шаблонные фразы о казенном доме, дальней дороге и змее подколодной, помогающие клиенту выйти на нужную тропу, и все в ажуре. Никто и никогда не уходил от Елисеевой недовольным ее предсказаниями (в связи с чем она искренне верила в то, что помогает людям преодолевать жизненные трудности) и с не испытавшем «кровопускания» кошельком. При чем столь явно и нагло, как иные сниматели порч, денег она никогда не требовала – люди раскошеливались сами, безоговорочно уверовав в ее талант. Поверил бы и этот тупоголовый скептик, недалекий настолько, что даже в слове «хлеб», наверняка делал четыре ошибки, получая в итоге «пиво», к мечтам о котором наверняка сводились все его мысли. Поверил бы, никуда бы не делся, если бы она, вдруг, не ощутила НИТЬ…

Взяв их руки в свои она, вдруг, явственно ощутила, как нить прошла через нее, связав их троих в нерушимый треугольник. Почувствовала, как раскручиваясь по спирали, нить стала захватывать все новых и новых людей, втягивая их в безумный водоворот, который должен был стянуться в одну точку завтра. Завтра… Она знала это точно. Завтра нить, сплетенная судьбой, должна была завершить свой бег. Елисеева видела, каким образом этот круговорот завершится – видела десятки людей, корчащихся в огне, ощущала запах сгорающей плоти и, словно бы издалека, слышала их отчаянные крики о помощи.

Она видела, как умирали люди, не зная, где, как и когда это должно произойти, однако, будучи уверенной в том, что ЭТО еще не произошло, а только неумолимо надвигается на нее.

На нее… Среди людей, связанных воедино нитью, она видела и себя. Собственное объятое пламенем лицо, на котором застыла ужасная маска боли и отчаяния. И еще, она знала, где нить берет свое начало. Точнее, в ком… В том парне, что только что покинул ее палатку.

Елисеева не понимала многого. Например, что-то она видела, а о чем-то просто знала, как бывает, когда, вдруг, просыпаешься после реального и цветного сна. Она не могла отделить реальность от видений, а видения от воспоминаний. Откуда она могла знать имена этих двоих? Она видела нить, проходящую через них – незримую, не осязаемую, но все же существующую нить. Видела, как они полыхали в огне, словно живые факелы… Но их имена она просто знала, так, словно это воспоминание пришло откуда-то из прошлого. Или, быть может, скорее из будущего. Будущего, которое должно вскоре стать настоящим. Ее настоящим… Настоящим, в котором она должна умереть…

Не давали ей покоя и ее собственные слова о «предмете спора». Сами собой слетевшие с языка. Она не знала, что заставило ее произнести эти два слова, но каким-то шестым чувством ощущала, что «предмет спора» так же связан с нею нитью, чем бы он ни был. Какой предмет? Какого спора? Почему она уверена в том, что это так важно?..

Галлюцинации? Результат перегрева на солнце? Или все же пророческие видения? Елисеева боялась об этом даже думать.

Ей ясно было только одно – в том состоянии, в котором она находилась сейчас, работать она сегодня больше не сможет. Быстро скинув с себя рабочую «униформу» – плащ-балахон, и превратившись из таинственной гадалки в обыкновенную, ничем не примечательную женщину, она выдернула хрустальный шар из розетки, поставила его в ящик стола и, подхватив сумочку, вышла из палатки, на ходу переворачивая табличку на входе – «Открыто» на «Закрыто».

Найти в сумочке мобильник, позвонить грузчику Федору и попросить его свернуть палатку раньше обычного… Пусть Федя утрамбовывает палатку, вместе с находящимся в ней реквизитом, в одному ему ведомые комнатушки в театре «Музыкальной комедии», а она отправляется домой – с нее хватит. И пусть шеф потом спускает на нее хоть всех собак – плевать!

– Вы уже закрыты? – спросил кто-то совсем рядом, заставив Надежду подпрыгнуть на месте, и на секунду забыть о сотовом, затерявшемся где-то среди ключей и косметичек. Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что это не сам Дьявол поднялся из преисподней, чтобы низвергнуть ее в огонь, а всего лишь пожаловал очередной потенциальный клиент, точнее – клиентка, горячо желающая узнать свое будущее. Вот только, какого же черта она так тихо подбирается со спины?! Так и заикой остаться недолго…

– Да. – ответила она, оборачиваясь, но едва встретившись взглядом со взглядом женщины, ее пробил озноб, второй раз за последние несколько минут. Видение словно бы повторилось, будучи на этот раз еще реальнее. Снова нить, снова смутное понимание того, что такое «предмет спора», не желающее оседать в сознании. Вот только огня на этой раз не было – были лишь последствия его смертельной пляски… Перед Надеждой стояли два обгоревших до неузнаваемости тела! Ни одежды, ни волос – лишь только жуткое месиво из сгоревшей кожи и ожоговой жидкости, покрывающее их с ног до головы. Женщина, и маленький ребенок, ростом не больше метра, пол которого теперь не угадывался из-за страшных ожогов по всему телу. Или, точнее, наоборот – в теле, с трудом различимом среди сплошного чудовищного ожога, не угадывался ни пол, ни возраст. Малыш стоял, держась за руку полуобугленной женщины, и пытался что-то сказать, то открывая, то закрывая рот, превратившийся в уменьшенное подобие разверзшейся готической арки…

Захлестнувшая ее волна ужаса заставила Елисееву отшатнуться назад, мечтая только об одном, скрыться в темном чреве своего рабочего шатра, дабы не видеть этого кошмара…

– Тетенька, с вами все в порядке?

Видение исчезло так же резко, как и появилось. Вместо двух обгоревших тел перед ней стояла немолодая полноватая женщина, держащая за руку милую девочку лет шести, и обе они с неподдельным испугом смотрели на побледневшую гадалку, до смерти испугвшуюся того, что по ходу работы ей надлежало бы видеть каждый день. Будущего…

– Да. – с трудом ворочая языком ответила Надежда, пытаясь опрвиться от пережитого шока. – Да, все нормально. Это все жара, да и вообще, плоховато я себя сегодня чувствую. Поэтому и закрываюсь… Так что, извините, но погадать вам я сегодня не смогу.

– Жаль… – недовольно протянула девочка, состроив умильную рожицу.

– Ну что ты, Настенька, – женщина присела рядом с ней и погладила по голове. – Зайдем в другой раз. Или пусть мама тебя сводит. Хорошо?

– Хорошо. – с неохотой согласилась девочка. – Попрошу маму. До свидания, тетя Волшебница! – крикнула она вслед Надежде, уходящей вглубь парка.

Пытаясь удержаться на ставших, вдруг, ватными, ногах, Елисеева шла к выходу из парка, на ходу пытаясь набрать номер вахты муз комедии, чтобы сообщить Феде о своем уходе. Десяток раз она промахивалась по нужной кнопке, а когда, наконец, сумела набрать номер, в трубке раздались короткие гудки. Великолепно! Впрочем, какая разница?… В голове прочно обосновалось чувство, что ни палатка, ни Федя, ни ее начальник, уже больше никогда не повстречаются на ее пути. Они не охвачены вездесущей нитью, все туже затягивающейся у нее на шее. И никогда уже она не погадает по руке маленькой Насте, так жаждущей волшебства… Просто потому, что скоро умрет. Быть может, прямо сейчас, а, быть может, через пару дней. И эта девочка последует за ней, превращаясь в обгоревший уродливый трупик.

Потому что нить существует! Потому, что предмет спора где-то рядом… И еще потому, что она, черт возьми, не имеет ни малейшего понятия, что все это значит!

Сергей проснулся рано утром от звона надоевшего до жути будильника, проехавшегося по ушам подобно гусеницам танка. Выбросить бы эту гадость – уж больно жестокая получается побудка, но нет, нельзя… От другого он точно не проснется.

5:20. К семи нужно быть на «Экране», чтобы, как всегда, затарив кузов своего разбитого и скрипучего «ГАЗика» ящиками с бутылками, везти их на другой конец города. Где уж тут романтика дальнобоя и пустых ночных трасс… Но деньги платят, а это – главное.

Он нехотя поднялся с кровати, оделся и направился в ванную, на ходу вспоминая события прошлого дня и тихонько матерясь на попавшего под ноги кота.

Удачного свидания с Наташей так и не получилось, и он склонен был винить в этом именно проклятую гадалку, наглухо испортившую им весь день. Наверняка она просто решила отыграться на нем, за то, что он вовсю хулил всех липовых прорицателей на свете, вот и разыграла эту комедию. Надо отдать ей должное, разыграла она ее более чем грамотно! На секунду он и сам поверил в существование некой незримой нити судьбы, которая должна была заставить его убить их обеих. Осознание полной бредовости этих слов приходило при мысли о том, а на кой ему, собственно, кого-то убивать? Особенно девушку, с которой он надеялся построить более-менее крепкие отношения. Надеялся до вчерашнего дня… До того, как в его жизнь вошла это чертова ведьма, испортившая всю малину!

Наташа после этого сеанса группового лохотрона так и не оправилась от испуга. И, естественно, не смотря на ее клятвенные уверения в то, что она не верит этой ведьме, всю дорогу она как-то подозрительно косилась на него, думая о чем-то своем. Видимо, прикидывала, в какой момент он вытащит свой большой зазубренный нож, и потащит ее в подворотню, дабы там вспороть ей живот…

Сергей зачем-то представил себе эту сцену, и его передернуло от отвращения. Нет, в самом деле, в одном гадалка была права – ее он точно придушил бы с удовольствием!

На кухне, у плиты, уже колдовала мать.

– С добрым утром. – поприветствовала она его. – Как спалось?

– Нормально. – буркнул Сергей, исчезая в ванной. Он не был настроен на то, чтобы говорить с кем-либо. Душу грызла какая-то смутная тоска, и лучшим лекарством от нее, как он знал, было напиться до полного беспамятства. Но нельзя! Это не выход. Выхода вообще нет… Не зря же «Сплин», спевший эту проклятую песню, «Выхода нет», гордо именуется «Сплином». Тоской.

Полный сплин…

– Что у нас на завтра? – он попытался улыбнуться матери, выходя из ванной. Получилось натянуто, но получилось.

– Жареная картошка.

– С мясом?

– С жареной картошкой.

Воистину полный сплин! Жрать нечего, так что, довольствуйся тем, что есть. И думай на голодный желудок о том, что виноват в этом лишь ты один, бросавший по пьянке одно место работы за другим, и пропивая все, что находил в доме… Хорошо, будем кушать жареную картошку с жареной картошкой. Интересно, а сахар к чаю есть, или как в армии – «Может еще и заварки попросишь?»