Текст книги "Свалка (СИ)"

Автор книги: Кирилл Шарапов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Свалка

Пролог

Это мой первый опыт в жанре Реал-RPG. Я повыкидывал все – проценты попаданий, полоски жизни, но внес множество скилов «умений» для развития персонажа и перков для улучшения оружия и брони. Здесь присутствует виртуальная часть мира. С восьмой главы, ровно с половины, книга будет переведена на коммерческую основу. Огромная благодарность людям, которые помогали мне над ней работать – Валентине Мащенко, Михаилу Котову, Евгению Грабко и, конечно, отдельное спасибо «Лаэнделу» Алексею Андриенко.

Выстрел. Пуля дергает волосы у виска – Юра отшатнулся и прилип спиной к арке. Еще два выстрела из темноты, но на этот раз пули свистят где-то в стороне, похоже, противник не видит его в кромешной тьме. Это хорошо, плохо то, что Жданов тоже его не видит. Эти детишки с дорогими айфонами, в шмотках в четыре его зарплаты окончательно распоясались. Капитан пытается вспомнить, сколько патронов в магазине. Пять, точно пять. Его противник где-то во тьме, света в городе нет уже три часа, район ему знаком, пять лет тут участковым бегал, двор тупиковый, так называемый колодец, все двери черных ходов давно заколочены, деваться этому уроду со спущенными подтяжками некуда.

Все вышло из-под контроля одиннадцать часов назад, это зажравшееся стадо, вперемешку с радикальными националистами, подкормленное из-за границы, вывалило на улицы с дикими лозунгами: «Мы здесь власть». Власть, уроды недоношенные, охреневшие от безделья и безнаказанности. Думали, поорут и разбредутся, как обычно, лидеры их были отправлены в кутузку, все привычно и до механики просто. Но на этот раз вышло иначе, внутри этого стада оказались боевики, отличный ход – сделать из этого дебильного молодняка, вечно что-то требующего, чаще всего вообще не понимающего, что требуют, живой щит.

Выстрелы, падают знакомые парни в оцеплении, к ногам Юры катится зеленое ребристое яблоко, он завороженно смотрит, как оно крутится в метре от него, и не может пошевелиться. Кто-то падает на гранату грудью, кто, Юра так и не понял, форма чужая, ни шлема, ни кирасы. Он встречается с ним взглядом, это глаза безумца, в них нет ни страха, ни ненависти, они пустые, подобных Жданов никогда не видел. Мужика подбрасывает вверх сантиметров на двадцать. Юра пришел в себя через минуту. Когда он успел рухнуть на брюхо, он так и не понял, вокруг уже идет активная стрельба, где-то громыхают ружья, треск пистолет-пулеметов, в паре метров от него из своего «огрызка» садит майор Рокотов, и тут валится на спину, сфера прыгает по брусчатке, лица у Олега больше нет.

И вот Юра в грязной темной подворотне, за спиной в городе слышны выстрелы. Откуда такая прорва оружия в столице? Откуда огневые точки на крышах? Как спецслужбы проморгали вооруженную провокацию? Скольких он убил сегодня? Четверых? Вроде да, но он убил, поскольку они пытались убить его, пуля, зацепившая бедро, – лучшее доказательство.

И тут каблучки, кто-то вбегает в арку. Юра замер, он видит только силуэт. Это женщина, судя по яркому пятну, в белом плаще. Он рывком сбивает ее с ног, белое, хоть и темень вокруг и только луна изредка пробивается через тучи, отлично видно его противнику в арке входа. Две пули ударяют его в спину, броника на нем нет, его изорвало осколками еще два часа назад. Адская боль в районе лопатки. Девушка под ним кричит и ворочается, уши закладывает от ее визга, голова как в тумане. Жданов не слышит, как идет к нему бритый крепыш. Тело капитана пинком сбрасывают с девицы, ствол старого револьвера, похоже, какая-то переделка из газового, смотрит прямо между глаз.

– Сдохни, мусор, – как заведенный шепчет лысый с подтяжками на коленях.

Юра все еще сжимает в руке ярыгина, все силы уходят, чтобы навести ствол на пах противника, он стреляет из-под ноги, одновременно хлопает «пугач» бритоголового. Последнее, что видит капитан Юрий Жданов, как тело противника, обхватив отсутствующее богатство между ног, валится на воняющий мочой асфальт. Темнота.

Глава первая

Больно. Юра выплыл из небытия, и понял что жив. «Мыслю – следовательно существую», – металась в голове одинокая думка, пробирающаяся через лабиринты боли. Но как так? Он ведь почувствовал удар в грудь, пусть пулька была мелкая, но боднула как большая, примерно туда, где сердце. По всем законам он не должен выжить.

Юра сделал вздох, грудь тут же откликнулась острой болью. Было тихо и ничем не пахло, даже лекарствами.

– Эй?– негромко позвал Жданов. Голос не рассеялся по помещению, похоже, он в каком-то маленьком изолированном объекте. Пошевелив рукой и удостоверившись, что она ему подчиняется, как, впрочем, и остальные конечности, он быстро обшарил стенки «темницы». Три минуты обследования прояснили, что он в трубе, которая запаяна с двух концов. В нем было чуть меньше метра восьмидесяти, а значит, сам объект длиной около двух тридцати, с диаметром примерно метра два. Широкоплечему Юре было вполне комфортно.

– Мясо, хватит валяться, – раздался откуда-то веселый голос. – Давай выбирайся из капсулы, знакомиться будем.

– А как? – спросил в темноту Жданов.

– Над головой рычаг, потяни на себя, дверка и откроется.

Нащупав рукоятку, бывший мент долго думать не стал и потянул, что-то щелкнуло, и со звуком гермозатвора крышка медленно с шипением отошла в сторону.

Жданов ухватился руками за край, не торопясь, начал вытягивать себя наружу. Ситуация была так себе, если он умер, то что он делает в этой трубе? Если он жив, то какого хрена он делает в этой трубе? А еще снаружи был свет. Тусклый, но его хватило, чтобы ослепить привыкшие к темноте глаза. А еще там был человек, который наверняка знает ответы на его вопросы.

– Лезь, давай, мясо, – услышал он веселый голос. – Не бойся ты, не трону я тебя.

Юра, перехватившись за какой-то поручень, вытянул себя окончательно, после чего, не торопясь, обернулся и обнаружил нового персонажа. Невысокий, рыжий, веснушчатый, с хитрой рожей, бегающими глазами, худой и жилистый.

– Да садись ты уже, – предложил незнакомец, указывая на пластиковый табурет, изготовленный из какого-то слегка светящегося пластика, выглядел он ультрасовременным – одна изогнутая толстая ножка, круглая седушка, сам хозяин, или не хозяин, сидел на точно таком же. – Ну, болит у тебя головушка? Ничего, пройдет, – произнес он, видя, как Юра морщится от мучающей его мигрени. – Тут у всех болело поначалу. Это нормально, скоро закончится.

И точно, боль как будто стала уходить, голова, правда, тяжелая, словно Юра спарринг против Тайсона выстоял. Глаза уже привыкли к тусклому освещению, и Жданов смог осмотреться – маленькая комната, в ней еще три точно таких же трубы, все открыты, рыжий сидит на табурете, у стены стол, там еще несколько идентичных пластиковых стульев, два металлических шкафа блестящих, словно из серебра, похоже, заперты. А вот то, что ему больше всего не понравилось, так это отсутствие двери. Ее просто не было. А еще он никак не мог понять, где находится и почему, ведь не могла же ему присниться эта гребанная подворотня. И места, куда попали пули, болели вполне ощутимо.

– Я умер? – решился он, наконец, задать самый главный вопрос.

– Кто тебе такую дурь сказал? – удивился рыжий парень в черных штанах с карманами, высоких полу сапогах из странного материала, чем-то напоминающим то ли резину, то ли мягкий пластик, поверх майки темно-серый жилет с кучей карманов, на поясе в примитивной кобуре обрез какого-то незнакомого карабина. – Хотя в чем-то ты прав, там умер, тут воскрес. Меня, например, представляешь, поезд сбил, и не абы какой, а скоростной, триста километров в час. Правда, если честно, меня под него нарочно пристроили, я там адвокатом был, похоже, кто-то из клиентов решил обезопасить свои тайны, – пояснил рыжий. – Но ничего у них не вышло, в случае моей смерти весь компромат сразу в прессу и в прокуратуру ушел. Все, кто сюда попал, умерли не своей смертью, и в девяноста девяти процентах случаев эта смерть была насильственная. Кстати, как умер?

– Утырок какой-то всадил две пули из пугача в спину, когда женщину пытался прикрыть, а потом в грудь еще одну.

– Да ты герой, – радостно осклабился парень, – такие люди нам нужны. Правда, есть минус – не живут, дохнут быстро, – он сделал паузу и тихо добавил, – а потом превращаются.

– В кого? – хлопнув глазами, озадачился Юра, все это было похоже на какой-то дебильный розыгрыш, и если бы он не был точно уверен, что помер в той мерзкой воняющей мочой подворотне, то решил бы, что это реально какая-то фигня.

– Вот в него, – парень покрутил на запястье широкий браслет, из которого возникло виртуальное меню и, загрузив альбом, показал объемное изображение.

– Твою мать, это что?!

– Знакомься, это мусорщик, а мы мусор, а место, в котором ты оказался, мы называем Свалка. Именно так, с большой буквы. Хотя официально оно называется Вышеград. Да, кстати, где мои хорошие манеры? Зови меня Ржавым. Не представляйся, мне твое имя без надобности, все равно тебе система новое присвоит.

– А если мне старое нравится?

– Да, пожалуйста, но потом не обижайся. Кстати, вот тебе первый урок, мент, никогда не называй имя первому встречному, и второму не называй, и третьему. И вот, когда ты проведешь с человеком под одной крышей хотя бы неделю и будешь уверен, что он не ударит тебя в этот момент в спину, вот тогда можете на ушко друг другу шепнуть.

– В чем фишка? – не понял Жданов.

– Зная имя объекта, любой сможет обнаружить его на Свалке. Так тебя находит только система и те люди, которые с тобой в чате связаны, а вот зная имя, сможет любой. Кроме того тут некоторые владеют подчинением, а значит, могут тебя ненадолго захватить, но опять же нужно истинное имя.

– Что ж ты мое не выпытал, я же лох?

– Эх, мясо, ты, мясо, – тяжело вздохнув, произнес рыжий, – нельзя так плохо о людях думать, хотя бы не обо всех. Ты здесь пару часов всего, даже не понимаешь, в какую переделку угодил. Ты сейчас на пересылке, я привратник, работенка у меня такая не пыльная. А насчет того, что не выпытал, так без надобности оно мне. Как бы тебе попроще объяснить? Ты еще не прописан, тут тебя вроде бы как бы нет. А значит, и имени твоего тоже нет. Вот занесет тебя система в списки расходного материала, тогда и будешь скрывать свое имя.

– А чего на будущее не спросил?

– Так забуду я его. Система сотрет всю информацию о тебе, как только мы расстанемся. Ну, останется при мне нечеткий образ мужика, ну, может, что из разговора вспомню, малозначительное и все. Увижу на улице даже не вспомню. Так происходит каждый раз, когда я встречаю очередное мясо. И больше никому не говори своего Имени, можешь другое придумать, если тебе уж так хочется быть Серегой, а не Ментом.

– Да, странные у вас тут места.

– У нас, – поправил Ржавый.

– С чего ты такой словоохотливый?

– Да есть грешок, болтун я тот еще, мало кто со мной из-за этого общаться хочет, вот и ты на рассвете уйдешь. Но пока есть у меня пара часов, поболтаю, и из одного ничего непонимающего куска мяса сделаю заготовку человеческую, чтоб, когда ты из этого отстойника выйдешь, добрался до точки, а не сдох на трехсотом метре. Пить хочешь?

Юра кивнул.

– Вода, обычная, – протянув какую-то колбу ультрасовременного дизайна, произнес рыжий.

Жданов сделал несколько глотков, стало еще легче. Он завинтил крышку и вернул бутыль обратно.

– Так что это за свалка?

– Свалка, – уважительно протянул собеседник, – с большой буквы, и никак иначе. Свалка человеков. Над нами огромный город в три яруса. Каждый день сюда тысячи падают, но выживают далеко не все, один-два из сотни. Понимаешь, город состоит из трех ярусов, это единственное относительно безопасное место на этой гребанной планете. Не могу сказать тебе, где онанаходится, просто не знаю. Но сейчас ты в самом низу социальной лестницы, ниже тебя только отбросы за периметром.

– И давно ты тут?

– Считай абориген, где-то с полгода. Знаю, что ты сейчас спросишь, а как отсюда выбраться?

– Ну, почти, – усмехнулся Жданов, – хотел узнать, что за городом?

– По порядку, за городом – выжженные земли, мы вот сейчас в одном из бункеров первого оборонного пояса. Так вышло, что только в некоторых местах возможно разместить отстойник, ну или пересылку, так мы зовем это место. Это изолированная зона, куда никому, кроме меня, хода нет, всего каких-то три километра, и граница обитаемых земель, силовой купол, накрывающий весь город и наш рубеж, но бывает его прорывают. Жить тут можно, и чем дольше выживаешь, тем выше поднимаешься в обществе. В Вышеграде кипит жизнь. Люди тут меняются, постоянно учатся новому, улучшая свои способности, уровни развития. Мы солдаты, вернее некоторые, я просто привратник на теплом местечке.

– И в чем смысл вашего бытия? – поинтересовался Жданов, ему все больше не нравилось место, в которое он угодил.

– Нашего, – поправил Ржавый, – если, конечно, не сдохнешь до контрольки. Теперь про наше бытие. Система, которая управляет всем внутри купола и кое-чем снаружи, дает различные задания, мы их выполняем или умираем. Если умираем, становимся мусорщиками, много их там, в руинах, по ночам бегает. Твари они лютые, но вообще на выжженных землях идет постоянная война, там и боевые роботы, и андроиды-убийцы, слетевшие с катушек, дроны, мусорщики, ну и люди, которые отринули систему. А под землей еще обитают те, кто пережил большую войну.

– Большая война?

– Ты не на Земле, ну да я это уже говорил,я даже не уверен, что это наша галактика. Это планета Эдем.

– По описанию совсем не похоже, – скептически прокомментировал Юра.

– Не похоже, – согласился Ржавый, – раньше это было раем, потом узнаешь историю, сейчас неважно. Здесь на планете был огромный город-полис, настолько огромный, что его населяли одиннадцать миллиардов жителей. А потом окраины взбунтовались, и началась большая война. И вот от рая остался этот купол, раньше можно это было назвать правительственным кварталом. Все остальное погибло в огне. А то, что уцелело, рвется закончить начатое. Система была всегда, она управляла жизнью этого мегаполиса. Неосолдаты, которые начали эту войну, давно умерли, и вот придумала она таскать нас, землян. Так что, служи или умри. А чтобы тебе было приятней служить, можешь считать, что защищаешь свою родину, ведь именно колонисты с Эдема основали первое поселение на нашем шарике, хочешь угадать его название?

– Эдем.

– Молодец, возьми с полки пирожок. Потом у них что-то разладилось и прямой канал исчез навсегда. Так что, считай, что за папку с мамкой воюешь.

– Ага, прям у меня заряд патриотизма проснулся. Где мой автомат? За Родиннууу, за Эдем!

Рыжий довольно заржал.

– Молоток, верно уловил суть происходящего. Вот только все равно придется, так что, хочешь, не хочешь, будешь пищать, но бежать. И не кривись, другого пути нет.

Юра промолчал, настроение было самым паршивым, а он-то думал, его война кончилась.

– Короче, там жесть жестяная, – продолжил Ржавый. – Ах да, задания, задания можно выбирать, и оплата за эти задания соответственно разная, я вот взял самый низший приоритет – встретить тебя, мясо, ввести в курс дела. И получу за это свой гешефт, ну это я так для себя называю, а вообще после прописки в системе у тебя появляется что-то вроде виртуального счета, куда она зачисляет оплату. На это ты покупаешь все, что тебе угодно, – оружие, женщин, еду, способности. Кое-что можно найти на Свалке, как, например, этот обрез, а можно купить тысяч за пятьдесят автомат, изготовленный Системой, который стены шьет.

– Бред, – присвистнув, заявил Юрий. – Ты сам-то понимаешь, как это звучит?

– Все вы, мясо, одинаковые, – рассмеялся Ржавый, – глазки вылупите, рот откроете, и давай диагнозы ставить. Нормальный я, и не розыгрыш это, завтра все увидишь своими глазами.

– А как я тут оказался?

– Система закинула. Правда вас, попаданцев, чаще больше бывает, от двух до пяти душ валится, сегодня бедно – только ты. А так пересылка стабильно мне гешефт приносит. Система меня сюда назначила, место тихое непыльное, немало очков за этот скил отдал. Можно сказать, живу я тут. Кстати, кроме меня сюда никто войти не может, выйти – пожалуйста. Вот только доступа к системе нет. Так что, за едой и подышать приходится наверх выбираться, хорошо еще лаз открывается каждый раз в новом месте, хрен просчитаешь, иначе меня бы давно грохнули. Если ты думаешь, что внутри пояса тебя ждет безопасная житуха, забудь, сильно расстроишься, Система своеобразная штука. Ну да скоро сам поймешь, а может, я объясню в процессе разговора. Тут на земле Нижний Вышеград, есть еще Средний и Высший, там сливки общества обитают, тут внизу мы простые смертные.

– Ничего не понимаю. Верхние уровни?

– Дежурная фраза, – согласился Ржавый, – никто тут первое время ничего не понимает. Какими принципами руководствуется Система, подбирая сюда людей, неясно, кроме одного основного – все, кто тут, умерли не своей смертью, а чаще всего насильственной. Вон тебя продырявили, меня поезд, другана моего покойного, бродит, может, где сейчас, ну да не к ночи помянут будет, бандюги с моста сбросили. Историй много, здесь народ странный, очень часто об этом спрашивает, это вроде как визитная карточка. А верхний уровень это вот.

Он снова покрутил свой браслет, и в воздухе сформировалась новая объемная картинка – очень необычный город со странными домами, выглядевшими более чем футористично. Иглы небоскребов уходили вверх на сотни метров, дома поменьше, этажей в двадцать, тридцать, чем-то напоминали закрученные в спираль башни. А над всем этим висела платформа, диаметром поуже, там тоже стояли похожие дома, а сверху этой платформы была еще одна, тоже поменьше, из центра нижнего города торчал гигантский штырь, он пронзал верхний город ровно посередине и уходил выше, скорее всего, там картина была идентичной.

– Дай угадаю – штырь как-то держит две верхние платформы?

– Молоток, – похвалил Ржавый, – быстро соображаешь. Штырь находится в зоне, в которую нам нет доступа. Туда вообще никому нет доступа. Как он работает, никто не знает.

– А можно просто сдохнуть? – поинтересовался Юрий. – Дай обрез, к башке себе приставлю.

– Не выйдет, – покачал головой рыжий, – убить тебя могут без проблем, здесь же ты мне не сможешь нанести никакого вреда, как и я тебе, любой агрессивный контакт – и расплата будет жесткой. И сам не сможешь в этой комнате, могу дать тебе ствол, приставишь к голове и щелкай, сколько хочешь. На, попробуй, – он протянул обрез, – но учти, наказание будет очень быстрым и крайне болезненным.

– Верю, а если с крыши спрыгнуть?

– Прыгай, вешайся, вскрывай вены, делай, что хочешь после того, как выберешься отсюда, хоть гранату себе в задницу запихни. Умрешь как обычный человек, но, прежде чем стать мусорщиком, Система тебя накажет. Знаешь, в играх был такой режим slow-mo?

Юрий кивнул, припоминая что-то такое.

– Это хорошо, – обрадовался рыжий, – те, кто выжили после самоубийств, а таких хватает, рассказывают одно и то же, о том, что тело словно входит в этот режим, все вокруг замирает, и на тебя обрушивается боль, неимоверная боль, и растягивается она на несколько дней. Хотя в реале вокруг тебя не проходит и пары секунд. Так что, если есть желание проверить, вперед и с песней. Приятного мало.

– Дерьмово.

– Не то слово, – согласился Ржавый. – Это даже отмороженным мазохистам не нравится. Тут есть веселые товарищи, любят развлекаться так с новичками, поймают его и давай заставлять самоубийства совершать. А Система – штука добрая, она свои батарейки бережет, не дает сойти с ума, например, режет человек себе вены, и минуту кровью истекает, все – попытка, пора наказывать. А они его перевяжут, и ждут, когда он оклемается, и на новый круг. И вот так они и пытают такое глупое мясо, как ты, а когда надоедает, убивают, тут много народу веселого. Так что, путь у тебя один – дерись и умри, но потом не обижайся, будешь мусорщиком бродить. А чтобы мусорщиком не стал, тебя любой живчик разделит на неравные части, короче полноценное четвертование. Кстати, как тебя гнать – Ментом? А то надоело тебя мясом звать. Могу сам придумать.

До чего может додуматься этот говорливый, Жданов решил не дожидаться.

– Зови Ждуном, привык уже.

– Ну, Ждун, так Ждун, – легко согласился рыжий. – Так вот, соскочить, снеся себе башню, не выйдет, много тут таких умников. Единственная возможность выскочить – это набрать определенный класс навыков, проявить себя за периметром в войне и подняться по социальной лестнице, врастая в жизнь Вышеграда.

– Так сколько нужно, чтобы свалить отсюда?

Ржавый просто пожал плечами.

– Никто не знает, просто в определенный момент ты сначала получаешь право на посещение нижнего города, потом среднего, в верхний тебя никто не пустит, там только сливки общества, здесь их никто никогда не видел, кроме как по визору. Но все, кто дожил до этого момента, старожилы, прожившие тут не меньше трех-четырех лет, эти такие парни и бабы, что в одиночку могут выходить против отделения спецназа, и на спецназ ни один дурак не поставит.

– И много тут таких?

– Ты серьезно? Да кто ж знает? Как я тебе сказал, мой отстойник в зоне отчуждения, отсюда до центра километров сорок. А теперь представь, что это правильный круг. Есть тут ребята Исследователи, с прибабахом народ, я от них стараюсь подальше держаться, щедро платят за любую информацию, касающеюся Свалки, или, если официально, выжженной земли. Ты жрать хочешь?

Юра покачал головой.

– А я порубаю, – рыжий встал и открыл небольшой шкаф, достал хлеб в какой-то пластиковой упаковке и банку консервов. Вскрыл, минуты три он молча ел, потом вспомнил, что давно ничего не говорил. – Так вот, – проглотив очередную ложку консервов, продолжил он, – все, что ты заработаешь на заданиях, можешь тратить, как тебе заблагорассудится – обменивать на информацию, покупать карты секторов, получать умения, улучшать их. Ну, про еду, оружие, женщин я уже говорил. Народу тут много разного – бродяги-одиночки, банды кочевников, рейдеры, пехота, охотники на мусорщиков, мясники, железяки, эти охотятся на андроидов и роботов, их за куполом хватает. Там, наверху, есть жизнь, короткая для многих, но очень яркая.

– Бессмыслица, – тяжело вздохнув, произнес Жданов, потирая виски, от обилия информации заболела голова. Вышеград и все вокруг него нравилось ему все меньше.

– Да ладно, не паникуй, все не так плохо. Если удача тебя не оставила, поднимешься, будешь снимать гешефты, бабу себе купишь или найдешь. Тут можно жить.

– Чего мне опасаться?

– Всего, – усмехнулся рыжий. – И я не шучу, бойся людей внутри оборонного пояса, например, я встречаю мясо, а другие убивают мясо. Мы таких зовем…

– Дай угадаю, мясниками?

– Скучно с тобой, – засмеялся болтун, – умный ты. Может, и дойдешь. Хотя я вроде про них уже упоминал. Короче, бойся встречных, особенно, если учуял к себе особое внимание, ночь за периметром принадлежит мусорщикам, они навострились пробивать купол и прорываться в кварталы оборонного пояса. Неподготовленному мясу во тьму лучше не соваться, сдохнешь, и очень быстро, но если все же сунулся, усвой одно, зацепил краем глаза что-то быстрое и темное, очертаниями напоминающее человека, постарайся успеть помолиться, если ты, конечно, верующий, это твоя смерть в облике мусорщика. Убить его чрезвычайно сложно, но дабы выполнить свой долг до конца, расскажу. Итак, обычно мусорщики бегают или сидят в засаде неподвижно, атакуют они рваными прыжками, постоянно меняя направление движения. Скорость как у приличного скутера, сто метров где-то секунд за семь, могут сигануть метра на четыре, а иногда и на пять. Уязвимые места – суставы, шея, позвоночник. Туловище чувствительно к попаданиям крупнокалиберных боеприпасов, это их тормозит, нередко обладают способностями того, из кого произошли. Самый верный способ убить – попасть в голову так, чтобы мозги разлетелись. Но это – а – очень сложно, б – башка у них крепкая. Шкура прочная, так что просто из пистолетика можно хоть в упор, мусорщик провернется и еще спинку поставит, бля, не вру, сам видел, думаю, он таким нехитрым способом почесаться хотел.

– Гонишь, – не выдержал, Юра.

– Заметно, да? – он весело хмыкнул, улыбаясь во весь рот. – Насчет почесаться соврал, остальное – истинная правда. Если, конечно, пистолет не изготовлен системой. Убийство мусорщика – это много очков. Ночью опытные бродяги выходят на охоту, мусорщики на них, они на мусорщиков. Все понятно?

– Нихрена не понятно, – покачал головой Жданов.

– Ничего, въедешь, или выедешь, – и рыжий заржал собственной шутке. – До ближайшей точки тут примерно пара километров.

– Немного вроде.

– Не разочаровывай меня, Ждун, ты вообще слышал, что я тебе сейчас говорил? Очень часто случаются прорывы и сквозь брешь проскакивают такие твари, что за полдня могли вырезать небольшой городок на старушке Земле. Их не всегда успевают уничтожать, они прячутся в руинах, очень хорошо маскируются. А еще в прорывы лезут боевые роботы с задачей уничтожать все внутри защитного купола, и спятившие андроиды, эти вообще режут все, что называется хомосапиенсами. И не забывай про мясников, они заражены каким-то паразитом, цепляют за периметром, Система пропускает их внутрь пояса свободно, сколько мы не пытались ограничить им проход через экран, ответ один – отказ. Эти твари тоже в Системе, как и я, в этом отношении она туповата, и режут они глупое мясо, получая за это очки. Так что, если есть желание, можешь выти на середину проезжей части и бежать, что есть мочи. Результат будет один – умрешь уставшим. Ты в армии служил, мент?

Бывший капитан кивнул.

– Даже немного повоевал.

– Тогда ты поймешь, считай, что это разведвыход в тыл противника. Вертишь головой, создаешь меньше шуму, всех стремаешься! Ферштейн?

Юра кивнул. Место, в котором он оказался, если, конечно, рыжий ему не вешал лапшу на уши, бывшему капитану полиции очень не нравилось.

– Что есть вокруг? Еда? Оружие?

– Внутри оборонного периметра можно кое-что найти, но везение должно быть запредельное. Если наткнешься на следы недавнего боя, и если трофейщики не все подняли, считай, повезло. Ночью в выжженных землях выживают единицы, и то очень крутые ребята, там жизнь постоянная, найти можно много всего, сотни километров руин. Но хуже всего это мусорщики, во тьме они правят бал. С первым лучом они исчезают, я без понятия, куда, никто никогда не видел их логова.

– Еду здесь можно найти?

– Нет, – покачал головой Ржавый, – еда – это одна из главных ценностей. Ты думаешь, я бы жрал консервы из какой-то хрени, понятия не имею из какой, и хлеб из вакуумных пакетов, напоминающий бумагу, если бы мог найти икру или еще что? Нет, друг, еды тут нет. Стабильно есть дает только Система на точке или, как я ее зову, контрольке. С водой обычно проблем нет, а вот всякая химия, типа газировок, спиртного, это деликатес. Только за очки. И да, чтобы ты понял, все на Свалке не из нашего мирка, если ты сейчас про колу или фанту подумал, забудь, это что-то чужое, но пить можно, и даже вкусно, хотя, наверное, химия сплошная, со жрачкой то же самое. Так что, забудь о халяве, хочешь хорошо есть, тогда выполняй сложные задания. А так система будет тебя кормить трижды в день миской бурды, что-то вроде белковой каши, с голоду не подохнешь, но безвкусная жижа, похожая на обойный клей, будет застревать в твоей глотке уже через пару дней. Система не любит праздность, сидеть на жопе ровно не получится. Опасайся рэкетиров, не бери в долг, вовек не расплатишься. Тут можно жить. Только сложно. Слушай, ты слишком спокоен, – неожиданно заметил Ржавый, – я ведь лица забываю, имена и прозвища, какие-то факты из рассказанных биографий, но все равно, кое-что остается, редко такие флегмы, как ты, попадаются, мне такие истерики закатывают. Мужики плачут иногда как дети, пытаются влезть в капсулу, просят закрыть, думают, их обратно отправят. А ты нормально так новость переварил, словно не в первый раз уже.

Жданов пожал плечами.

– Не знаю. А что, поможет, если я сейчас завою? Или буду назад проситься, ваша всемогущая Система меня что, обратно отправит? Нет, тут только вперед.

Он зевнул, голова раскалывалась, он нуждался в отдыхе, очень хотелось спать.

– Ложись, покимарь, – предложил ловец, доставая из шкафа какой-то рулон типа туристической пенки и тонкое одеяло, – до рассвета еще часа четыре, бодрость тебе пригодится. Время, пока светло, используй по максимуму. Ночью хорошие люди сидят в нычке и носу не высовывают.

Жданов забрал у Ржавого «постельные принадлежности» и быстро устроил себе кровать у стены, глаза закрылись сами собой. В нос ударил запах мочи и крови, в груди появилась жуткая боль. Он открыл глаза, вокруг было темно, кто-то плакал рядом, женщина или девушка, в темной подворотне было ни черта не разглядеть, только белый плащ, забрызганный темным. Где-то в городе стреляли. Далеко.

– Жив, – прошипел Юра. Его взгляд уперся в лицо лысого, тот лежал прямо рядом в полуметре, его остановившийся взгляд уперся в переносицу капитана, в нем было столько ненависти.

И тут его толкнули, вспышка боли, и он, открыв глаза, увидел все тот же белый безликий потолок.

– Можешь не рассказывать, знаю, что тебе снилось, – пояснил рыжий. – Всем новеньким это снится. Ты думаешь, что ты жив, и сейчас в коме. Это не так, забудь. Чем дольше тут будешь, тем реже будут эти сны, я знаю, о чем говорю. Наиболее яркие они, когда ты еще не занесен в Систему, но когда получишь прописку, станет легче. Ты бы знал, как я валялся под насыпью и чувствовал каждый перелом. Попей и поешь, через двадцать минут взойдет солнце или то, что тут его заменяет. И тогда ты начнешь свой путь, короткий или длинный, но свой.

Юра сел, потер лицо, глотнул из колбы, которую поставил перед ним Ржавый. Быстро съел половину небольшой двухсотграммовой банки какого-то мясного фарша, не сказать, чтобы вкусно, но съедобно, на фуа-гра, которое он однажды пробовал совсем не похоже, закусывал он все тем же хлебом из пластиковой упаковки Ржавый прав, на вкус как бумага, ничего общего с ароматным свежим, только что испеченным. Этого было мало даже чтобы притупить чувство голода, вот сейчас после этого жуткого сна жрать хотелось неимоверно, дай ему пять таких, наверное, все равно не наестся.

– Что, мало? Ничего, поначалу все хотят жрать, пройдет

– Слушай, а плюсы в нашем существовании есть? – хриплым со сна голосом поинтересовался капитан.

– Плюсы? – усмехнулся Ржавый. – Плюсы будут те, что ты себе обеспечить сможешь. А не сможешь, будут одни минусы. – Он посмотрел на часы. – Пошли, наше время с тобой истекло, через пару минут рассвет, укажу тебе направление и пойду спать, запасы у меня приличные, так что, мне к кубу не скоро нужно будет топать, а ночью уже новых встречать.