Текст книги "Чёрное место (СИ)"

Автор книги: Кирилл Партыка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Кирилл Партыка

Кирилл Партыка

ЧЕРНОЕ МЕСТО

Документальная повесть

1.

У «Камаза» спустило переднее колесо, машину повело к обочине. Водитель чертыхнулся и затормозил. Старая модификация, без автоподкачки. Придется ставить запаску. Да еще понесла нелегкая через лесополосу – путь хотел сократить. Тут почти никто и не ездит. Водитель глянул в боковое окошко, по краям прихваченное изморозью. За стеклом зябко посвистывал ветер, раскачивал верхушки придорожных зарослей. Промерзлые ветви стряхивали снежную пудру, и она алмазно посверкивала в сером утреннем воздухе. День начинался пасмурно, морозно и как-то тревожно. Быть может оттого, что ночью гуляла пурга и все еще не улеглась, закручивала над трассой снежных чертиков. К тому же накануне, субботним вечером, поддали с приятелем, а в воскресенье ни свет, ни заря диспетчер вытащил из постели и погнал отвозить срочный груз. Расчерченный путаницей черных стволов сумрак зарослей навевал смутное чувство, а ветер за дверцей кабины словно нашептывал: не выходи-и…

Водитель достал инструмент, дернув ручку, распахнул дверцу, поежившись, собрался спрыгнуть с подножки. И замер. Острый шоферской взгляд отметил в зарослях, метрах в пятнадцати от дороги, странный предмет, едва угадывавшийся среди сухой осоки. Было похоже на валежину, выступающую из-под снега. Если бы не яркое пятнышко, отчетливо выделяющееся на белесом фоне. Водитель спрыгнул на землю и ступил в придорожный снег, сразу погрузившись в него до колен. Сердце неприятно кольнуло. «Валежина» уже различалась отчетливо. По спине пробежал озноб… Черт! Угораздило же остановиться на этом самом месте, откуда нельзя не заметить… Ну проехал бы еще полсотни метров.

В нескольких шагах от находки он остановился. Холод от набившегося за голенища валенок снега полз вверх по позвоночнику, колючими мурашками перекинулся на затылок.  Продолговатый предмет примело ночной поземкой. Но сквозь налет снежной крупы ослепительно алела вязаная детская шапочка.

2.

В дверь гостиничного номера постучали. Степанов босиком зашлепал открывать. «Номер» – громко сказано. Комната в заводском общежитии с тремя койками по углам, ни санузла, ни телефона. Трехместные «апартаменты» Степанов «по блату» занимал один. За дверью топталась дежурная.

– Вам с милиции звонят. Требуют – срочно!

– Иду.

Степанов прикрыл дверь, сунул ноги в ботинки. Что там еще? Или просто старые друзья в честь воскресенья зовут «пузырь раздавить»?  Глянул на часы: без пяти десять. Рановато для пузырей.

На вахте кроме дежурной никого не было. Степанов взял трубку.

– Почиваете, Константин Николаевич?

– А что еще, Игорек, делать? Вы, местные, краевой аппарат не почитаете, на шашлыки не везете.

– Неправда ваша. Если б мы тебя не почитали, ты бы еще с ночи вприпрыжку носился.

– Чего это вдруг?

– А есть причина.

После отъезда Степанова в Удачинск, его бывший зам, Игорь Матвиенко занимал, как он выражался, ослиную должность – «и-о»! Исполнял обязанности начальника отделения милиции поселка Индустриальный. Руководство Приреченского ГОВД никак не могло определиться с кандидатурой руководителя своего низового подразделения.

– Короче, так, – Матвиенко отбросил напускную шутливость. – В полвторого ночи к дежурному пришли родители девчонки-шестиклассницы и заявили, что она не вернулась из школы после второй смены. Сперва ждали, потом сами искали. Нигде ее нет. Ну, наши разбудили учительницу. Та ничего пояснить не могла, дескать, девочка ушла с другими ребятами и всё. Стали опрашивать одноклассников. Но, сам понимаешь, глухая ночь, многие вообще двери боялись открывать…

– Ты мне длинно не рассказывай, – нетерпеливо перебил Степанов. – Сейчас – что?

– А сейчас… – Матвиенко на секунду замолчал, и Константин понял, что  хороших новостей его бывший зам не сообщит. – Шоферюга один раным-рано погнал с грузом на объект. На обратном пути, чтоб побыстрей обернуться, свернул на старую дорогу возле полигона. И в семи километрах от поселка видит – девочка лежит в кустах. По красной шапочке заметил.

– Труп? – спросил Степанов и сам поморщился от того, что сморозил глупость. Уж больно не хотелось верить.

– Нет, позагорать решила. Ты что, еще не проснулся?

– Группа на месте?

– Конечно. Я позвонил в Приреченск. Они прокурорского следователя ищут. Осмотр пока наш делает. Машину прислать, ваше превосходительство?

– Что-то чересчур тебе весело, – буркнул Степанов. – Я пешком через десять минут буду.

– Знаешь, где я такое веселье видал?! – Матвиенко выругался.

3.

Костя Степанов начинал милицейскую службу в Приреченске. Восемь лет «оттрубил» в уголовном розыске. Накануне Костиного тридцатилетия старшего оперуполномоченного вызвал начальник ГОВД и с порога предложил возглавить отделение милиции в поселке Индустриальном, что в пятидесяти километрах от Приреченска.

Костя вытаращил глаза.

– Виноват! – Он стал загибать пальцы. – Водку употребляю в меру, по ба… морально устойчив – в аттестации написано.  Раскрываемость не хуже, чем у других.  За что же меня в Индустриальный?!

– А у нас там морально неустойчивых уже немеряно перебывало.

Поселок городского типа Индустриальный у Приреченского ГОВД вечно стоял костью в горле. Двадцать тысяч населения, треть всех преступлений в районе – там. А милицию будто кто сглазил. Сплошные «чепэ» по личному составу.

– В общем, думай до конца недели. Уговаривать не стану. Свободен, – подытожил начальник.

Поразмышляв отведенный ему срок, Костя согласился.

Представить личному составу нового руководителя начальник ГОВД так и не собрался. Костя приехал к новому месту службы около одиннадцати утра на рейсовом автобусе. В кирпичном двухэтажном здании отделения половина оконных стекол оказалась выбита. По пустынным коридорам с облупленными стенами гуляли сквозняки, раскачивая под потолком буйную паутину. Степанов потыкался в запертые кабинеты, поднялся на второй этаж. Из-за двери с табличкой «следователи» доносились оживленные голоса. Он дернул ручку и вошел.

За резным шахматным столиком, изготовленным зеками местной колонии, сгрудились хозяин кабинета, участковый, опер и некто в форме строительных войск. Партия была в разгаре. Сбоку от шахматного поля поблескивали водочные бутылки. Следователь отсалютовал новоиспеченному руководителю стаканом.

– О-о, Костя! За-ахади! Щас нальем.

Степанов постоял в задумчивости, припоминая, что там внизу, под окном. Вспомнил – задворки. Отодвинул плечом участкового, ухватился за столик, осторожно, чтоб не попадали бутылки, поднял его и выбросил в раскрытое окно.

После затянувшейся немой сцены, протрезвевший следователь скривился:

– Круто берешь. Не поскользнись!

– Давайте, мужики, по домам, – сказал Костя. – Чего на граждан перегаром дышать? Завтра в девять ноль-ноль планерка…

Степанов в Индустриальном прижился. Потому что знал: с подчиненных можно спрашивать, если сам вкалываешь. Личный состав хоть и ворчал из-за «перегрузок», но к новому шефу относился уважительно. Народ с новым начальником милиции стал здороваться на улицах. Даже директор «градообразующего» военного завода – местный феодал, с которым Костя не ладил, признавал, что в поселке появилось «подобие порядка». А со своим замом, Игорем Матвиенко, Константин и вовсе сдружился. Игорь, несмотря на «упертость» характера, оказался парнем надежным, с таким хоть в разведку, хоть куда!

На четвертом году Костиного «правления» в поселке одно за другим случились несколько убийств. «Мокрухи» раскрыли, ни одна не повисла. Из УВД нагрянула проверка – выяснить причины преступного разгула. За слабую профилактику Степанову сделали втык, а перед отъездом комиссии входивший в нее замначальника «убойного» отдела спросил его:

– Не надоело в селе грязь месить? На тяжкие к нам пойдешь?

Костя отмахнулся: чем дальше от большого начальства, тем душе веселей...

В Приреченске появился новый заместитель начальника ГОВД, шеф криминальной милиции, Петр Алексеевич Кравец. Прислали его из крайцентра после окончания милицейской академии. Вскоре личный состав отдела стал пожимать плечами: самоутверждается майор! Самоутверждался  Кравец своеобразно. Первыми к Степанову явились  сыщики и рассказали, что Петр Алексеевич вызывал их по одному и допытывал на странный предмет: с кем пьянствует начальник отделения, есть ли у него любовница, каким побочным бизнесом промышляет?

– Это он на тебя, Николаич, компру собирает, – резюмировал Игорь Матвиенко. – Ты перед ним каблуками не щелкаешь, вот он и ищет рычаги.

Степанов, за которым особых грехов не водилось, только махнул рукой: пусть старается, если других забот мало. А вскоре на совещании в Приреченске слово за слово крупно поцапался с «академиком».

Кравец, похоже, и впрямь решил «прищучить» строптивого начальника ОМ. По службе придраться не получалось, а потому продолжал «копать» вокруг да около. Однажды, когда очередной сотрудник доложил, как его вербовали для «негласного освещения» Костиной персоны, Степанов вспылил, помчался в Приреченск и ввалился к Кравцу в кабинет.

– Тебе моя половая жизнь покоя не дает? Может, ты подсматривать любишь? Так «порнушку» по видаку вруби и дрочи!

– Константин Николаевич! Ты что себе позволяешь? – Кравец подался назад в своем кресле. Глядя на побледневшего майора, Костя как-то сразу успокоился.

– Хреновый ты опер, – сказал он с усмешкой. – Осведомителей вербуешь, а они тебя же сдают. – И пошел прочь.

Кравец догнал Степанова на крыльце.

– Константин, ты все неправильно понял!

Костя молча сбежал по ступенькам и хлопнул дверцей «уазика»… А дня через два ему позвонил кадровик из УВД и официально предложил перейти в отдел по борьбе с особо тяжкими преступлениями.

– Согласен, – выпалил Костя и с треском бросил трубку.

 4.

Новоиспеченного «тягача», как в обиходе именовали сотрудников того отдела, вскоре послали в командировку, в недалекий от Приреченска Пионерск. Вскоре из Удачинска Степанову позвонил новый шеф.

– Мы коллегию готовим. Сгоняй в Индустриальный, глянь их оперативную документацию, наведи порядок. Тебе там рядом.

– Понял.

Вот угораздило под выходные! Совсем ведь собрался домой. И жене Маринке об этом успел протелефонировать. Впрочем, ладно. Управиться можно за пару дней…

5.

В отделении Игорь Матвиенко уже собрал по тревоге десятка два офицеров. При появлении Степанова встал.

– Занимай, Николаич, свое законное место.

Константин не стал возражать, опустился в знакомое кресло.

– Ну, мужики, что мы имеем?

– Большой шум, – с готовностью доложил Игорь. – Уже весь поселок гудит.

– Давай по существу.

Доклад по существу начал милицейский следователь, делавший осмотр, пока не приехал прокурорский. Девочку привезти в лес можно было только на машине. Смерть наступила от удушения. Мотив преступления, скорее всего, сексуальный, – девочку раздевали.  Но отчего-то не получилось у насильника. Характерных повреждений и спермы не обнаружено. Рядом с трупом найден портфель с учебниками.

– Правильно, – встрял Матвиенко, – потому что к ублюдку этому она попала по дороге из школы. Мы одноклассников перетрясли и кое-что установили.

Индустриальный делится на три части. Вокруг завода – старый двухэтажный Городок. За железнодорожной линией и автотрассой – микрорайон пятиэтажек. А на отшибе – Совхоз. (Совхоза давно никакого нет, а название сохранилось.) Родители Танечки  недавно перебрались из Совхоза в Микрорайон, но девочку в новую школу перевести не успели. Так что ей каждый день приходилось добираться на занятия и обратно по шоссе километра за три. В тот вечер Таня вышла из школы с одноклассником, который жил в Городке. Вместе добрались до перекрестка, мальчик свернул, а Таня пошла прямо.

– И вот он что, понимаешь, рассказывает, – повествовал Игорь. – Когда отошел метров на полста, услышал за спиной шум мотора. Оглянулся и видит:  девчонку догнал оранжевый «Москвич». Водитель тормознул, что-то ей сказал, открыл заднюю дверцу и она села. Потом по газам и до свидания.

– Вечер же, темно. – перебил Степанов. – Насчет марки и цвета ты уверен?

– Шут знает! Там же, помнишь, прямо над перекрестком фонарь.

– Как насчет знакомых?

– Говорят, девочка доверчивая была, могла и к чужому сесть.

Выслушав остальных, Степанов подытожил:

– Значит, мужики, имеем мы пока одну версию, но в двух вариантах. Какой-то извращенец, не исключено, что импотент, заманил девочку в машину, пытался изнасиловать, а потом задушил. Сколько в поселке оранжевых «Москвичей»?

– Восемнадцать, – отозвался инспектор ГИБДД. – Вот список с фамилиями и адресами владельцев.

– Молодец. Давай сюда.

– В поселке-то восемнадцать, – встрял Матвиенко. – А трасса?

– А трасса – это второй вариант, – поскреб в затылке Степанов. – Ты ориентировки дал?

– Естественно. Толку-то с них! Это, точно, проезжий. Значит, он ночью проскочил.

– Он тебе позвонил, что проездом?

– Никак нет, от маньяка звонков не поступало. Только у нас никаких маньяков отроду не водилось. Нераскрытых изнасилований или приставаний к малолеткам нет. Да и кто бы из местных на своей машине на такое пошел? Сам знаешь!

– Я  знаю, что ничего не знаю, – изрек Степанов. – Не я, между прочим, а один умный человек сказал.

– Ты, Николаич, у нас тоже не дурак, – возразил Игорь. (Личный состав хихикнул.) – Ясно море, всех надо проверять.

– Вот этим пока и займемся. Разбиваемся на несколько групп. И чтоб никаких  «наши этого не могут»! Каждого просвечивать до печенок: когда выехал, когда вернулся? Осмотреть гаражи и машины. Отдельная группа пойдет по домам вдоль трассы. Может, кто из жителей засек этот чертов «Москвич». Если ничего не надыбаем, будем дальше думать. Всё, пошли!

6.

Группы еще не успели взяться за дело, как из Приреченска нагрянул Кравец. Они со Степановым поздоровались за руку как ни в чем не бывало. Петр Алексеевич немедленно занял руководящее кресло, так что Степанов и Матвиенко оказались за приставным столом. Выслушав их, майор ударил по столу.

– Нет, господа, так дело не пойдет! Вы основы оперативно-розыскной деятельности изучали?

– Я  извиняюсь… – начал было Игорь, но Кравец его перебил. – Кто это придумал – весь личный состав бросить на отработку одной версии? Составляем план. Отрабатываем психически больных, судимых за сексуальные преступления и прочих половых отклонистов. В поселке две тысячи военных строителей – их тоже со счетов не сбрасываем. Разворачиваем работу на жилмассиве по выявлению фактов сексуальных домогательств.  И чтоб ориентировки были в каждом горрайоргане.

– Так «Москвичи» что, по боку? – набычился Матвиенко.

– Вот ты «Москвичами» и займешься. Возьми в помощь пару человек. Все, иди инструктируй своих работничков.

Когда дверь за Игорем закрылась, Степанов сказал Кравцу:

– По науке ты прав. Тебя так в академии научили. А по жизни – не проверим владельцев машин по горячему, время упустим, потом не наверстаем.

– Я  машины проверять не запрещаю, – откинулся в кресле майор. – Гоняй своего Матвиенко, чтоб резвей шевелился.

– Три человека на восемнадцать фигурантов? Ты распыляешь силы. Извини, но если мы не найдем общего языка, придется мне звонить в управу.

Кравец усмехнулся.

– Звони на здоровье. Я ведь тоже могу доложить, что ты, вместо того, чтоб заниматься планомерной работой, показываешь характер. Так сказать, на почве личных неприязненных отношений. Я тебе честно скажу: в причастность местных не верю. Потому что дерзко и неосторожно до идиотизма. Наверняка, дело рук какого-то залетного. А значит, сам понимаешь – висяк. Все «Москвичи» от Удачинска до Пионерска не просветишь. Если и раскроем, так не скоро. А трясти нас начнут уже завтра, потому что дело на контроле у начальства. Ты умотаешь, а мне за все отвечать. Мне надо оперативно-поисковое дело заводить и чтоб в нем были бумаги. Когда понаедут проверки, как я им объясню, почему всех кинул отрабатывать одну версию, а остальные забыл?

– Так мы ловим убийцу или бумаги строчим для показухи?

– Не передергивай. Можешь  заниматься машинами, но мне не мешай…

7.

Через несколько дней поздним вечером Матвиенко, позевывая, сказал Степанову:

– Знаешь, Кравец, конечно, редиска. Но, похоже, он прав и  мы с тобой не в цвет рыли. Говорил же я, что местные тут ни при чем. Да и пацан в марках машин путается.

Степанов, у которого от бессонницы резало глаза, в очередной раз переворошил кипу справок и объяснительных – материалы проверки владельцев оранжевых «Москвичей». Фигурант находился там-то, занимался тем-то…

– А насчет цвета… – Матвиенко опять широко зевнул, – Я специально загнал ночью под тот фонарь оранжевую легковушку. И знаешь что? Под фонарем оранжевый цвет почти зеленым кажется.

– Н-да… Значит, от постов ГИБДД на трассе тоже ждать нечего.

Игорь позвал к себе – ужинать и отсыпаться. Когда сели за стол, единственную бутылку «Господ офицеров» прикончить не хватило сил. Жена Игоря прикрикнула на приятелей:

– Ложитесь, я постелила. А то носами в тарелки попадаете.

С хозяйкой спорить не стали, потому что после бессонных ночей спать хотелось зверски.

8.

Серый с корешами теперь оттягивались за всю фигню. Раньше тусовались в подъезде, так этот старый козел с четвертого этажа выскочит, варежку откроет: накурили, наплевали! Ментовкой грозил. Ага, испугались, щас! Серый ему и почтовый ящик поджигал, и замочную скважину дерьмом замазывал. Но таким мозги не вправишь, их зарывать надо.

А тут Серый засек, что в школьном бассейне задняя дверь – фанерная. Прикол! Все окна и двери в решетках, а тут отодрал филенку и заходи! Серый и зашел. Сторожей теперь в школе по безденежью не держат, а бассейн все еще рабочий и вода в нем не холодная.  Серый свистнул корефанов. Те глянули и решили: «на сухую» нырять стремно. Сгоняли в круглосуточную лавку, взяли пива, чего покрепче и прорезвились до утра. Уходя, филенку поставили на место. И так теперь почти каждую ночь.

Но на этот раз покатило не в кайф. Денег было только на «дуру» крепкого «Пита». Окунулись, перекинулись в картишки. Скукота. Мося вспомнил, что матушка дома замутила бражку, можно черпануть, и начал одеваться. За ним остальные.

После влажного тепла ночной мороз больно кусал щеки. Соседние пятиэтажки стояли темные – поздно, дрыхнет народ. Над школьным крыльцом горела одинокая лампочка, освещая пустынный двор. Компашка направилась к воротам.

– Тихо! – Серый остановился и предупреждающе поднял руку.

– Чо такое? – Колян настороженно завертел головой. – Ментура? А мы туда не лазили!

– Да заткнись ты!.. Слышишь?

Когда смолк скрип снега под ногами, в морозном ночном воздухе отчетливо разнесся звук, похожий на писк несмазанных дверных петель. Только был он слишком долгим, вдруг перешел в бульканье  и окончился хрипом. Серый, Колян и Мося замерли. Тишина спящего поселка будто сгустилась над ними. Снова пискнули невидимые петли и захлебнулись в клокочущем хрипе. Было в странном звуке что-то жуткое, не механическое, но и не живое. От него веяло бедой.

– Погнали отсюда, – пробормотал Мося.

– Обожди! – Серый дернул приятеля за рукав. – Глянь. Да не туда, левее крыльца.

– Пацаны, – прошептал Колян. – Там чо-то валяется... Ты куда? – Он попытался остановить Серого, но тот уже шагал к непонятному предмету. Приятели нерешительно поплелись следом. Когда приблизились, Мося хмыкнул:

– Ты поглянь, бухой какой-то завалился. Надо пошманать карася, может, у него бабки есть?

– Замерзнет сдуру. – Серый склонился над лежащим. – Пацаны, я ведь его знаю, это…

Скрючившееся на земле лицом вниз тело шевельнулось, и опять прозвучал пугающий хриплый стон. Приятели отшатнулись. Серый схватил лежащего за плечо, приподнял, пытаясь перевернуть на спину.

– О, блин! – Под телом на утоптанном снегу расплывалось черное парящее пятно. – Пацаны! Надо скорую!

– Сваливаем! – Мося дернулся бежать.

– Дай, я гляну! – Колек сунулся вперед.

Они бестолково топтались над раненым, не замечая ничего вокруг.

– Мосин, Савельев! – От неожиданно прозвучавшего позади них голоса, парни даже присели. – Жирный карась попался?

Участковый Грось! Черт его носит! Вот встряли! Бежать смысла нет, раз узнал. Но чего ломиться, если не при делах?

– Да не, товарищ старший лейтенант, – сказал Серый, выпрямляясь. Мы тут… это… гуляли. Слышим – стонет. Подошли, а под ним кровища. Это Женька Вагин из восьмого класса.

– Куда?! – Грось хотел было броситься за метнувшимся в темноту Мосей, но передумал. За одним погонишься, другие сбегут.

– Бар-ран! – выругался Серый. – Под подозрение подведет.

Старший лейтенант взял парней под руки. – Ладно, пошли.

9.

Игорь растолкал Степанова, который никак не хотел просыпаться. – Вставай гостинец получать!

– Какой? – не понял Константин, стряхивая одурь.

– Дежурный из отделения позвонил. Грось с опорного пошел домой через школьный двор. Там подросток лежит с ножевым ранением. Почти в самое сердце. Пока «скорая» приехала – скончался.

Степанов рывком сел на диване.

– Сколько времени?

– Без пятнадцати два.

– Долго он там пролежал?

– Не похоже. Судя по всему, поранули около часа ночи.

– Наш маньяк резвится?

– Не думаю. Грось на месте двоих задержал. Местная шелупонь, пьянчужки малолетние. А третий сдернул, но Грось его узнал – из той же шайки. Мы их еще при тебе за кражи трясли.

…Мосин под утро явился домой – прямо в руки поджидавшим его операм.

10.

– Да ско-ока можна-а? – Серый уронил с колен шапку, подобрал ее и начал сердито мять. – Ну поплавали в бассейне. Потом повалили за бухлом. А во дворе этот лежит. На фиг бы мы его резали?! Мы ж его знаем. Нормальный пацан!

Раскачивавшийся на стуле опер встал, неторопливо приблизился к подозреваемому.

– Ты, Серега, меня добыл! Тебя за кражи не закрыли, так ты на мокрые дела перешел и не колешься? С ночи до обеда тебя уговариваем. Придется ум в голову вставлять. – Опер отвел сжатый кулак, примерился.  – Куда нож дели, спрашиваю!

Степанов постучал ладонью по столу.

– Ладно, уведи его пока.

Когда дверь захлопнулась, Константин проворчал:

– А ведь, похоже, они не врут.

– Это точно. – Матвиенко вздохнул. – Ножа нет, крови у них на одежде – тоже. Да и ведут себя спокойно. Я  в клетку к Мосину своего стукача кинул. Опытный, у самого три ходки. Взял юношу в оборот. Но Мося ревмя ревет и гонит то же, что сейчас друган его излагал. Получается – дупель-пусто, товарищ командир!

Зазвонил телефон. Матвиенко схватил трубку.

– Слушаю!.. Привет.. Нет, пока никого не поймали… Без тебя знаю, что поселок на ушах стоит. А мы на чем стоим, догадываешься?.. Вот-вот… У вас там что, крыши поехали? Массовых беспорядков нам не хватало! Ты там главный или куда?! Поговори с народом. Я сейчас буду!

Он поднялся.

– Зам директора завода звонил. Деятель! Аж голос дрожит. У них, видишь ли, стихийный митинг. Понятно, люди перепуганы. Сарафанное радио с утра про второе убийство разнесло. В школы на занятия половина учеников не явилась – родители не пустили. Работяги вконец забузили. А кто всегда виноват? Ментура! Детей гробят, а она ни мычит, ни телится. Поеду проводить разъяснительную работу.

– Ты поосторожней, чтоб тебя самого там не разъяснили, – напутствовал Степанов и снял трубку вновь задребезжавшего телефона. Послушав, крикнул вслед приятелю:

– Кравец к нам из Приреченска катит!

– Вот ты с ним и целуйся, – отмахнулся Игорь, распахивая дверь, но на пороге столкнулся с оперуполномоченным Евсеенко. – Полегче, Стас! Кто тебя укусил?

– Мосина подняли на допрос и он выпрыгнул из окна со второго этажа! – выпалил Евсеенко. – Вместе с рамой. И ногу сломал.

– Благодарю за службу, – сказал Матвиенко. – Чтоб у вас на лбу хрен вырос – как до ветру, так шапку снимать!

11.

– Шпана эта мальчишку не резала. – Следователь районной прокуратуры Бочарников раздавил в пепельнице окурок.

– Какого же шута он из окна сиганул, если ни в чем не виноват? – хмуро осведомился Кравец. Он опять расположился в руководящем кресле.

– Я  его только что допросил в больнице. Говорит, оперативники  плотно прессанули. Бросали бы вы, ребята, эти замашки, честное слово.

– У меня другие сведения, – сказал Степанов. – С Мосиным в камере сидел наш человек. От убийства Мосин открещивается. Но проговорился, что налепил кучу краж, про которые знают задержанные вместе с ним дружки. Боялся, что их прижмут и они, чтоб отмазаться, могут его впалить. Вот и сорвался… парашютист!

– Мое дело – преступление раскрывать, – пожал плечами Бочарников. – Но прокурору доложить все равно обязан. Так что думайте, как будете объясняться. Пойду, мне людей допрашивать надо.

– На недорослей время и впрямь тратить больше не стоит, – сказал Степанов, когда они остались с Кравцом один на один.

Майор скомкал исчерканный лист бумаги и бросил его в мусорную корзину. – Займемся оранжевыми «Москвичами»?

– Не остри. Согласись, если эти убийства связаны между собой, то преступник никакой не заезжий.

– Допустим. Ценные идеи есть?

– Какие идеи? Все по науке. Личный состав лопатит поселок. А я сигналы в тетрадочку записываю.

– Если пальчики устали, давай подменю.

– Да иди ты!..

С завода вернулся Матвиенко, весь красный и встрепанный.

– Предотвратил народное восстание? – осведомился Кравец.

– Ага. Пресек в зародыше. – Игорь утер со лба пот. – Но они накатали петицию губернатору. Требуют ввести в поселок спецназ и танки.

– Танки мы переживем, – покачал головой Кравец. – А вот губернатор нашего генерала напряжет. Ох, как он его напряжет! И что генерал после этого сделает с нами – горько думать.

Заполночь подчиненных отправили отдыхать, многие уже с ног валились. Матвиенко звал ночевать к себе, но Степанов отказался – нечего семью среди ночи будоражить.

– Мы с Петром Алексеевичем в общаге, в моих апартаментах покемарим.

– Ну, как хотите, – махнул рукой Игорь. – Сейчас машину вызову.

– Не надо. По свежему воздуху прогуляемся, а то никотин уже из ушей капает…

Над поселком повисло студеное безветрие. Снег оглушительно взвизгивал под ногами и этот резкий звук метался эхом среди темных домов. Голубоватый свет фонарей полосовал пустынные улицы ломаным узором теней, призрачно стекал с заснеженных древесных крон. Где-то на окраине протяжно завыла собака.

Кравец зябко передернул плечами.

– Хорошо бы сейчас водки выпить, – помечтал он вслух. И вдруг заорал во все горло: – Товарищ маньяк! Дай мусорам передохнуть!!!

– Больной на всю голову! – всполошился Степанов. – Народ взбаламутишь!

– Э-эх, за-дол-бало всё!..

В наглухо запертую дверь общежития пришлось колотить кулаками и каблуками минут двадцать. Старуха-вахтерша, после долгих пререканий впустив запоздалых постояльцев, с порога приступила к ним с вопросом:

– Вот вы, милиция! Это что же такое?! Девочку убили, мальца убили, а теперь ребеночку головку отрезали!

Степанов поперхнулся. – Какому ребеночку?

– Как какому?! Мне только что наша жилица сказала. Вся милиция уже там. Как же вы не знаете?

Кравец молча схватился за телефон, крутанул диск. – Дежурный?  Новых чепэ не было?.. Ну, с детьми... Нет? Ладно, отбой. – И приказал вахтерше: – Ты, бабка, как эту жилицу увидишь, скажи: ходил тут один, обещал ей за сплетни самой голову отрезать!

Степанов ткнул его локтем в бок. – Дошутишься! Старая ляпнет – народ с дрекольем прибежит. Босиком по снегу удирать придется!

12.

Оперуполномоченный Евсеенко нажал кнопку звонка. За железной дверью раздались шаги, потом послышался настороженный женский голос:

– Кто там?

– Милиция. – Стас поднес к дверному глазку служебное удостоверение.

– Ближе, – приказали из-за двери. Евсеенко выполнил команду.

– Не видно ничего, подальше отодвинь.

– Да откройте, вы же меня знаете! Я вам мопед нашел, когда у сына украли!

Лязгнул засов. Женщина средних лет в байковом халате с порога напустилась на опера:

– Знаю – не знаю! Не такое время, чтоб кому попало открывать!

Стас ее мягко, но решительно перебил.

– Я на минуту. Слышали про то, что три дня назад убили подростка на школьном дворе? Это рядом. Ничего подозрительного вы в тот вечер не заметили?

– Да, вроде, нет.

– Шум, может быть, какой-нибудь под окнами?

– Ничего мы не слышали. Это у соседей над нами спросите. Их девочка нашей дочке рассказывала, что в час ночи на лестнице была какая-то возня.

Стас взлетел этажом выше. В квартиру его впустили после первого же звонка. Пригожая хозяйка радушно пригласила:

– Проходите, не разувайтесь, мы еще не убирали.

На вопрос о шуме в подъезде кивнула и позвала дочь. Девочка-пятиклассница охотно рассказала, что в тот вечер, часов в девять выходила на лестницу покормить собаку. Внизу, на первом этаже, матерились пьяные дядька и тетка.

– Точно помнишь, когда ходила собачку кормить?

– Позже мы бы разве ее выпустили? – вмешалась мать.

– О чем же они говорили? – на всякий случай уточнил Стас.

Мать укоризненно покачала головой.

– Что ей, гадости повторять?

– Извините.

Евсеенко вышел на улицу. С серого неба сеяла мелкая снежная крупа. Он поднял воротник полушубка. Черт, опять мимо денег. Все мимо и мимо! Сделав пометку в записной книжке, Стас направился к соседнему подъезду – продолжать поквартирный обход.

13.

Степанов держал трубку на отлете. Мембрана похрипывала под напором мощного баритона заместителя начальника крайУВД. Из наушника, словно пули, вылетали слова: …коллективная жалоба!…губернатор! …генерала! …всех повыгонять к чертовой матери! … дай сюда Кравца!

Степанов с готовностью передал трубку. Кравец тоже держал ее в стороне от уха, время от времени вставлял «есть» и «так точно, товарищ полковник». Дав отбой, потянулся и пропел:

– Когда-а б име-ел златы-ые горы… ментом бы в жи-изни не служил!

Степанов ухмыльнулся.

– Тебя не снимут, – сказал Кравец. – Ты в должности недавно.

– Да и ты не ветеран.

– Видишь, какой шум пошел? Крайнего будут искать. Угадай с одного раза, кому по шапке за провал дадут?

– Ты, когда с женой… того, тоже про карьеру думаешь?

– А я с женой давно уже не того из-за такой работы. Скоро из дома попрет.

– А мне плевать – снимут, не снимут! Я бы эту мразь своими руками задушил!

– Давай его для начала поймаем. А то ведь все прошерстили, а душить некого.

Степанов переворошил бумаги. Действительно, сколько сигналов отработали и без пользы! Кроме троицы юных оболтусов еще двоим бедолагам подозреваемым довелось попариться в ИВС.  Оказалось – тоже не те, еще извиняться пришлось.

Они долго молчали. Кравец вдруг грохнул кулаком по столу.

– Не бывает такого, чтобы совсем ничего! Где-то мы прошляпили – зуб на мясо отдаю!

– Может, и прошляпили, – согласился Степанов. – Но зачем табуретки ломать?

– Какие табуретки?

– Чапаевские. Давай-ка лучше еще раз дело изучим.

На исходе следующего часа Кравец  поднял мятый лист бумаги, и, держа его в вытянутой руке, будто страдал дальнозоркостью, прочитал вслух: