Текст книги "Каменный плен (СИ)"
Автор книги: Кирилл Клерис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)
Ррарг. Глава 13. Обряд посвящения и песнь вечной охоты
Как водится у гноллов, никто первогодок о предстоящем мероприятии не предупреждал. Просто вечером, когда в поселении оказались все, без исключения отряды, нас созвали на центральную площадь. При условии, если пустырь перед домом вождя, можно считать площадью. Каждому выдали по длинной палке, обёрнутой в просмолённую ткань и небольшой верёвке, длинной в прыжок. И уже оттуда мы двинулись неспешной рысью в путь. Далеко идти не пришлось – колонна спустилась по меловому распадку к долине, где росли высокие, похожие на подсолнухи растения. Я даже как-то пробовал лущить их на семечки, но те оказались абсолютно несъедобными. Не уходя в заросли, голова колонны свернула влево и запетляла по небольшому скальному уступу, вводя меня и сверстников в недоумение. В конце этой тропки была небольшая расщелина, в которой рос один единственный куст Скалиста, известный каждому щенку в нашей деревне. Не один и не два раза, мы все получали срочное задание от шамана: «Отправиться именно в этот тупик и сорвать один или два свежих листика целебного растения». Ох, как мы не любили это делать. Бежать вроде и не далеко, но как то глупо, потому что кусты скалиста росли и в других местах, гораздо ближе. Но Шаману требовался листок с растения именно из этой расщелины.
Разумеется, Гройсо, который и возглавлял наше шествие – знал, что делал. В конце расщелины, за хорошо известным нам кустом, оказался хитро закреплённый камень, ловко откатив который, старый наставник явил нам довольно узкий лаз, в который и направились по одному, удивлённые подростки. Кривоватый штрек, явно природного происхождения, привёл нас в куда больший проход. Темноту к моему приходу уже прорезал свет пары факелов, подожжённых седым гноллом. И этот тоннель уже явно был рукотворным, что навевало мысли о том, что некогда в этих местах проживала более продвинутая цивилизация. Уходящая в темноту громада тоннеля, была круглой в сечении, а поверхность стен, плавно переходящих в пол, некогда была идеально вышлифована. Сейчас же по стенам змеились многочисленные трещины, а на полу лежала многовековая пыль. Дождавшись всех, Гройсо возвестил нам о начале прохождения Великого испытания, которой прежде проходили наши отцы, до того их отцы, а первыми его прошли с честью наши далёкие прародители. В честь тех древних времён, когда израненные но не сломленные воины выбирались из подземных темниц, наставник потребовал, чтобы мы извлекли из поясов или сумок свои лезвия. У большинства уже давно были нормальные ножи или заострённые куски металла, которые мы всегда таскали с собой. Так-же в обязательный набор выживальщика входили пара листьев всё-того же скалиста, огниво или пара кусков кремния и трут. Ну а у самых бедных были ещё первые ученические каменные лезвия для снятия шкур. У меня был нож для резки бумаги. Убедившись что все вооружились, Гройсо также извлёк свой кинжал и неглубоко рассёк им свою левую ладонь. Преисполненный какой-то торжественности, он подождал, пока в горсти не наберётся небольшая лужица и коснулся округлой стены древнего тоннеля, оставляя кровавый отпечаток. Следом за ним ритуал повторили и все остальные. Свет шагнувших ближе к стене факелоносцев осветил стену получше и стало понятно, что мы далеко не первые. Вся стена была в бурых разводах, похожих на отпечатки лап.
После того как все втёрли себе в разрез тщательно разжёванный лист Скалиста, Гройсо удовлетворённо кивнул и снова возглавил нашу колонну. Мы двинулись за ним, удивлённо перерыкиваясь. Понятное дело, что под землёй мы не ориентировались, но по всему выходило, что тоннель ведёт куда-то под цепь холмов, расположенных за нашим поселением. Спустя десяток коротких перебегов, широкую трубу тоннеля преградил обвал. Огромные камни преградили нам проход. Указав нам место, где осыпь была из камней поменьше, наставник приказал разбирать завал. Выстроившись цепочками, мы передавали камни друг-другу. Не успевшие зажить порезы сразу же принялись кровоточить и на камнях оставалась кровь каждого трудящегося. К счастью, завал оказался неглубоким. Вернее он оказался искусственно восстановленным фрагментом части прежней, действительно исполинской осыпи. Разобрав проход, достаточный для того чтобы взрослый гнолл мог пробраться, мы отправились дальше. Чтобы через долгий перебег упереться в ещё один завал. Правда его разбирать нам не потребовалось. В боковой стене тоннеля имелся довольно большой пролом. Скорее даже шахта, поскольку уходила эта дыра отвесно вниз. Бросив вниз пару факелов, мы принялись спускаться. Снова оставляя на каждом зацепе капли крови из пореза. Лезть пришлось долго – порядка двадцати прыжков. Наконец достигнув дна прохода, мы оказались в небольшой, низенькой каверне. Попетляв по ней пару минут, мы вышли в новый рукотворный тоннель. В отличии от верхнего, у этого было прямоугольное сечение, он был в высоту нам едва по пояс и ещё через каждые пять-десять прыжков от него расходились другие тоннели.
Собрав всех, наставник приказал нам отыскать «Зал памяти» в этом лабиринте. Для чего, мы должны были связать воедино полученные ещё в деревне верёвки, а затем по очереди осматривать все тоннели и отмечать верёвкой верные повороты. Я было предложил ставить рядом с тоннелями отметки мелом или другим камнем, но Гройсо заявил, что у наших прародителей имелись лишь отрезки разноцветных верёвок, при помощи которых они и сумели выбраться. Оставалось только пожать плечами и приняться искать выход. Лабиринт оказался странным. Выходило словно над сеткой помещений и коридоров, проложили ещё одну сетку коридоров, но поменьше и соединили их под потолком залов. Сложность заключалась в том, что часть тоннелей была разрушена, а обходы скрывались в самых неожиданных местах. Но кое как справились, выбравшись в довольно большое и даже неплохо освещённое помещение.
Зал памяти оказался большим и высоким, вроде зала кинотеатра или древнегреческого форума. Широкие ступени сбегали сверху вниз этаким амфитеатром, охватывая полукругом небольшую площадку в самом низу. Но самое главное – свет! Солнечный свет, который поступал в помещение через многочисленные отверстия в кровле и стенах. Причём расположенные в линию отверстия намекали, что это скорее окна, чем следы давних обвалов. В зале уже были наши соплеменники – немалое количество взрослых воинов и охотников, которые сидели на ступенях слева и справа от площадки. Выбравшиеся из прохода в его верхней части, мы следуя указаниям наставника затушили все факелы, спустились вниз и расселись на ступенях между старшими сородичами. Вышедший на площадку в центре, седой Гройсо заговорил, перемежая речь и рычание жестами.
– В давние вр-ремена, наши пр-раотцы были пленниками Гроргхо. Тщедушных сил этих лысых обезьян недоставало, чтобы сломить волю великих воинов и подчинить себе. Оттого они дер-ржали нас в прозрачных клетках, на потеху своим соплеменикам…
Я слушал речь мудрого наставника и перед глазами сами собой возникали картины. "Многие десятки псоглавцев, томящиеся в неволе, за прозрачными, но невероятно прочными стенами. И спокойно расхаживающие перед ними пленители – Гроргхо, желающие поработить и подчинить могучих воинов. Вот один из врагов что-то делает при помощи своего волшебства, совершая в воздухе пассы. Перед ним появляются различные магические письмена и различные картинки. Один из сильнейших бойцов вдруг падает без сил, а сородичей оттесняет от него прозрачными стенами. Хилая безволосая обезьяна подаёт знак своим помощникам и те подхватив бессознательное тело, грузят его на самодвижущуюся плиту. В сопровождении врагов, плита уносит могучего воина. В следующий раз, забирают последнего оставшегося сородича из клетки напротив. Внешне он немного отличается – другая форма ушей, другой оттенок шерсти. Но он родич, он свой! Увы, ему никак не помочь – проклятые прозрачные стены! А спустя два приёма пищи, в освободившуюся клетку заносят тела новичков. Все без сознания, перемазаны в какой-то вонючей жиже и у каждого в ухе серьга в виде перекрещенных палочек. Серьги здесь у всех, но в каждой клетке разные, словно принадлежат разным родам или деревням. А еще никак не удаётся вспомнить, как попал в плен к Гроргхо. Только как очнулся в клетке.
А потом что-то случилось. Всё вокруг затряслось, стены заходили ходуном и стали трескаться. Свет вдруг сделался из белого – красным, а прозрачные стены пропали. Родичи бросились на оставшихся без защиты лысых обезьян. Те пробуют сотворить свою магию и даже успевают усыпить пару бойцов, но могучий гнолл просто впивается своими клыками в шею врага и тот беспомощно трепыхается, пока жизнь покидает его тщедушное тельце. Второй пробует сбежать, но его настигают и валят на пол. Сквозь волшебные двери врываются воины Гроргхо. Они в доспехах, в их руках прозрачные щиты и жезлы, что разят на большом расстоянии, убивая псоглавцев, стоит лишь подставиться. Но родичи – прекрасные создания, рождённые для битвы. Они буквально танцуют меж ударами жезлов и атакуют лысых обезьян. Наконец бой завершается – все воины противника пали, но и родичей осталось совсем немного, едва пять десятков из нескольких сотен. Многие ранены или обессилили. Но хуже другое – подземная тюрьма заперта, а волшебные двери не желают отвечать на призывы открыться. Остаётся только сидеть и ждать.
К счастью, один из гиенолюдей находит вход в лабиринт, что скрыт за расположенной под потолком решёткой. Лабиринт узок и извилист, он петляет, периодически обрываясь пропастями или вертикальными лазами. Иногда открываются новые залы. В каких-то из них живые или погибшие Гроргхо. Множество из проходов завалило камнями. Но родичи не отчаиваются и ищут путь к свободе. Они умершвляют ещё живых врагов, разбирают завалы, обшаривают обнаруженные залы и снова ищут. Наконец им улыбнулась удача и они нашли путь наверх. Затем ещё один лаз и ещё один. В конце концов они оказались в зале, который в будущем назовут залом памяти. Через остатки окон они видят разрушенную ударом исполинского молота гору и зарево над горящим лесом. Снаружи опасно и родичи не спешат выбираться. Они обыскивают самый верхний уровень подземной тюрьмы и стаскивают все съедобное в один из дальних тоннелей. Там они поют песнь памяти и проводят время, пока лес не потух и не возникла возможность выйти наружу. В двух коротких перебегах от сокрытого в горе зала Памяти, они заложат поселение. Множество смен времён охоты и голода пройдёт до того момента, как могучие псоглавцы снова встретят своих заклятых врагов на равнинах этого мира".
– Настало вр-ремя и вам выучить песнь памяти, что мы поём из поколения в поколение, передавая её потомкам, – седой наставник расхаживал перед нами, – Поскольку истина гласит – чтобы помнили! А теперь слушайте и запоминайте!
Слова песни нам раздали весьма оригинальным методом. Моих погодок разделили на четыре группы и каждая из них должна была запомнить свою часть звуков и их последовательность. Например мне досталась часть «Гра-Ва-ХР – пауза– Рух-Ва – пауза– Ара-Ха». Вроде бы и несложно, но бессмысленно же! А затем гноллы стали петь. И это было очень странно. Должен вам сказать, что певцы из гноллов – так себе. Ну не предназначены их гортани для всех этих октав. Вой, рычание, тявканье – да. А вот петь… И тот кто придумал эту песню прекрасно понимал вокальные возможности своих соплеменников. Потому что он собрал вокальную партию из того, что гиенолюды могли издавать без проблем.
Сложно передать словами, что ты чувствуешь, когда вокруг тебя, относительно слаженно поёт ещё семь десятков разумных. Причём они поют то же самое что и ты. Каждый – свой кусочек, который повторяется по кругу, но вместе. В начале, заведшие песню взрослые, пели её заунывно, ожидая, пока молодёжь почувствует ритм. Затем темп стал нарастать, рычания стало больше. Появились бумкающие звуки, словно кто-то стучал в барабан. Появились скрипящие нотки, словно от плохонькой скрипки. А ещё через пару минут, я понял, что внутри меня кипит ярость. Этой песней, народ гноллов обещал биться до конца. Обещал врагам, небесам, просторам и морям. И пока есть те, кто поёт эту песню, псоглавцы не станут рабами. Как обещали их отцы, а до них отцы отцов и могучие прародители.
* * *
На утро после возвращения в поселение, нас отправили заново выкладывать завал, который мы совсем недавно разобрали. Через год, его предстояло разбирать новым ученикам Гройсо. А ещё нас больше не поили горьким лекарством и спустя пару дней желание обладания самкой вернулось с новой силой. Рый-Со, можно сказать мне отказала. Точнее, в момент когда я перестал себя контролировать, она уже вовсю выла песнь бесконечной охоты с одним из парней соседнего выводка, заслужившим за год себе порванное ухо и шрам через всю грудь. А вот Ррой-Хо меня дождалась и отказывать в совместной песне не стала. Над поселением гноллов лилась песнь молодых сердец.
Отпустило меня вдруг. Ррой-Хо вдруг стала для меня кем-то, кого нужно охранять и защищать, но петь с ней, потеряв разум – больше не тянуло. Не только с ней, а вообще ни с кем. Сперва я подумал, что просто время прошло, как на земле март – время кошачьих свадеб. Закончился и животинки снова лежат на солнце и греются. Но всё оказалось куда проще и сложнее одновременно. Спустя пару дней, вся молодёжь, спевшая совместную песнь, уже во все лапы рыла себе новые норы. Сразу после времени голода, нас всех ждало пополнение племени.
Последняя неделя перед сезоном голода выдалась суматошная. Едва закончив укреплять свод норы, как научили и делать вентиляционную дыру над очагом, бежал таскать мягкую подстилку, которую выбирала Ррой-Хо. Затем набивал чуланчик припасами из общего амбара, чтобы лишний раз не бегать туда под дождём. Затем запасал ткань и лечебные травы.
Удивительно, но в день, когда с неба рухнула стена дождя, лишая меня такого привычного обоняния и делая меня просто быстрым и сильным, но практически слепым, я почти не боялся. Я стоял в своей норе, приобняв фыркнувшую на моё движение Ррой-Хо и смотрел на дождь. Девушка под моей рукой заерзала и вывернувшись ушла вглубь нашей двухкомнатной жилплощади. Ей не нравилось чувствовать себя беспомощной. Я кинул ей вслед взгляд. И вдруг понял, что не такая уж она и страшненькая. Во всяком случае пахнет от неё всегда цветами. И ушки симпатичные. Да я и сам не то чтобы красавец. И привычки старого мира, пожалуй стоит оставить в прошлом.
Вспомнив о обычаях прошлого мира, полез рыться в своих подсумках, а отыскав требуемую вещицу, пошёл догонять мать своих будущих детей. Отыскал её, свернувшуюся клубком на подстилке и укрывшуюся циновкой. Призывно рыкнув, осторожно протянул ей, найденную когда-то в деревне Пафу подвеску в виде грозди ягод. Когтистая лапа девушки осторожно приняла мой подарок и внимательно рассмотрела. Она снова, по привычке фыркнула, показывая, что и сама может о себе позаботиться, но симпатичные ушки дрогнули, выдавая радость. Я протянул лапу и осторожно, совсем по человечески потрепал её по голове, получив удивлённый взгляд в ответ. Тявкнув что-то ободрительное, снова направился к выходу. Оставлять эту девушку, гораздо более смертоносную нежели Кэтрин, за спиной – было совсем не страшно. Она в отличии от той твари – не предаст.
* * *
Время голода минуло не то чтобы незаметно, но куда проще, чем в первый раз. То ли опыт сказывался, то ли забот хватало. Ррой-Хо вредничала, я старался обеспечить ей уют, в меру своих способностей. Несколько раз, не смотря на довольно сильный дождь и ветер, ходил с другими воинами в дозор. Всё таки, псоглавцы не расслаблялись и регулярно проверяли ближайшие к поселению границы, изучая территорию если не обонянием, то хотя бы глазами. Пару дней потратили на рытьё новой норы для семейства, которое плохо укрепило свод. В результате они в панике проснулись под обваливающимися с потолка кусками грунта и потоками воды. Долго оба вылизывались и отплёвывались. Все строители тоже. Я сперва вычёсывал себя гребнем, стянутым у выдр, но вскоре его отжала себе Ррой-Хо. Вообще чем дальше, тем больше она походила на обычную земную девушку. Мари, помнится тоже любила носить мои футболки.
Наконец дошли лапы до тренировок с арбалетом, который так и лежал половину сезона сытости. Оказалось что целиться гноллы не способны физически. Прицел ходил ходуном и гулял в самые разные стороны. Попытки задерживать дыхание – вопрос решили лишь частично. У нас с людьми разная анатомия, что-ли? Тем не менее я не останавливался в своих попытках, не смотря на тявкающий смех Ррой-Хо и к концу сезона штормов два из пяти болтов уже всё-таки загонял в мишень размером с гнолла, с десяти шагов. Так себе результат, но лучше чем ничего.
–От Автора–
Уважаемые читатели, если вам нравится моё творчество, пожалуйста не стесняйтесь ставить лайк, добавлять книгу в библиотеку и добавляться в друзья. Это сильно мотивирует и ускоряет выкладку новых глав.
Рранг. Глава 14. Караванный путь
Время сытости принесло новые заботы. Едва земля немного подсохла, как отряды охотников разбежались кто-куда. Нам предстояло пополнить запасы пищи. По объективным причинам число добытчиков сократилось – многие молодые самки, в том числе и Ррой-Хо заметно округлились и не могли с обычной прытью бегать по лесу. Так что они возились с приготовлением пищи, правкой пришедшего в негодность оружия или просушкой подмокших припасов. А мужчины рыскали по лесу, пополняя запасы еды.
На вторую неделю сезона сытости, часть молодых охотников отдали в обучение разведчикам – этаким элитным бегунам, которые уходили максимально далеко от дома, в поисках целей для рейда. Именно они отыскали то поселение выдр, что мы захватили в прошлом году, именно они нашли стоянку кентавров и именно они искали пропавших родичей, павших в бою с Гроргхо. За повышенную прыгучесть и любознательность, в обучение разведчикам отдали и меня. Грыр – поджарый, одноухий гнолл приветственно рыкнул и сунул мне в руки инструментарий разведчика, коротко поясняя назначение того или иного предмета.
Комок минерала с резким запахом, оказался ничем иным как мочалкой. Иногда приходится без движения лежать многие часы или даже дни, наблюдая за противником. Тратить время на обычный ритуал чистки шерсти – возможности может не быть. Для этого придумали использовать эти камешки – довольно редкую добычу из кишечника тварей похожих на бегемота. Если покатать её по шерсти, то запах на некоторое время пропадёт.
Связка щепок из древесины дерева Нур упакованная в плотную шкуру была набором меток. Эта древесина обладала очень сильным запахом. Отыскав интересный объект, разведчики оставляли на пути к нему цепочку из таких сильно пахнущих меток, что позволяло затем отыскать требуемое место на огромных просторах.
Зеленоватый камушек на шнурке требовалось носить не снимая. В нескольких частях леса жила невидимая смерть, оставшись рядом с которой на ночь, к утру гнолл превращался в больную старую развалину. Судя по выпадению шерсти и отслаиванию кожи, я сделал вывод, что речь идёт о проявлении радиационного излучения. Камушек, выданный мне Грыром оказался своеобразным детектором этой самой невидимой смерти – если он начинал светиться, требовалось срочно бежать прочь. Снимать во время выхода его категорически запрещалось.
Крошечный красноватый шарик на веревочке оказался немного-немало, детектором воды. Если отряд не мог отыскать длительное время чистую воду, то следовало воспользоваться им. Там, где он укажет, можно было рыть ямку, которая быстро заполнится грунтовыми водами.
Ещё имелось несколько мешочков с разными порошками. Уже известный мне бурый порошок, отбивающий обоняние. Он использовался для отметки опасных ловушек и для охоты на опасных хищников, которые обладали не менее сильным, чем псоглавцы обонянием. Второй порошок оказался чем-то вроде гипса. В случае травмы костей конечности, требовалось зафиксировать её в правильном положении, засыпать порошком и полить водой. Кристаллы минерала образовывали крепкую корку, фиксируя кости для срастания, что в случае гиенолюдей происходило с чудовищной скоростью. Истинно – зарастает как на собаке. Ещё был лечебный порошок, который нужно было втирать в раны.
Ну и на десерт были те самые стеклянные бутылочки, что мы утащили у выдр и кентавров. Оказалось, что это на самом деле эликсиры. Одна из тех, что нам достались от выдр, могла полностью лишить боли. В общем – морфий в жидком виде. Вторая мензурка была зельем выносливости. Она в значительной степени увеличивала бодрость организма, позволяя сохранять подвижность и дееспособность до трёх суток. Правда затем гнолл падал и пару дней еле передвигался. От кентавров нам достались зелья регенерации. По описанию разведчика – крайне действенная штука, позволявшая псоглавцу получившему смертельное ранение, вернуться в бой и забрать с собой ещё множество врагов.
На этом моё обучение оказалось завершено и мне было сказано собираться в рейд на пять-семь времён охоты, то есть по человечески, это на недельку. Зайдя в свою нору, нацепил своё походное снаряжение, включая броню. Покидал в котомку выданную солонину, бурдюк с водой и лекарственные травы. Отыскал Ррой-Хо, скоблящую шкуру свежедобытого кабана, после чего ткнув её ласково носом в ухо, отправился на подвиги.
С подвигами правда не сложилось. Ничего героического в работе разведчика не оказалось. Мы просто носились по лесу по одному Грыру понятным маршрутам, проверяя прошлогодние метки, где были замечены гнездовья крупных птиц, похожих на фламинго, затем бежали дальше, проверяя не стало ли болото, расположенное с той стороны, проходимым. Убедившись в непролазности, неслись ещё дальше, осматривая места обитания тех самых бегемотов, из которых можно было получить мочалку. Единственное необычное, что приключилось с нами в том выходе – это нападение странных существ, похожих на камни с зубами. Да и нападением это назвать было довольно сложно – просто каменюки попробовали нас покусать во время ночного отдыха. Оружие им урона практически не наносило, но мои спутники прекрасно знали как с ними справиться.
– Шрохи, – указал на шипящее создание Грыр, – Не слишком опасны, р-разве что ночью подкатятся и вцепятся в шею. Если вцепятся в лапу – нужно сыпануть им в пасть буровика. Он им не меньше нашего не нравится. Отпустят как миленькие. А справиться с ними несложно, вот-так. Засовываешь его меж двух упругих веток и можешь смело отдыхать. Выбраться сами – они не смогут. И либо их кто-то сожрёт, либо сдохнут от жары.
Мы завершили первый выход, отдохнули день в поселении и снова устремились в путь. А ещё спустя пять дней, мы были уже на краю степи и рассматривали свежие следы кочевья кентавров.
– Совсем свежее, – вынес вердикт один из разведчиков, походив по примятой траве, – Еще двух времён охоты не минуло, как ушли. Туда.
– Придётся идти по степи, лес в сторону уходит. Рранг, две щепки Нур, как я учил, вон под тот куст, – оценил направление Грыр, – Идём за ними две смены времени бытия. Если не найдём, возвращаемся.
Эта наша находка, стала роковой. Конечно же мы не могли знать, какую цепочку событий мы запускаем, следуя по степи за кочевьем кентавров. И для меня, как великого попаданца, не было никаких знаков или знамений. Так что либо так было предрешено, либо я не великий попаданец. Спустя неполные двое суток, мы выскочили на вершину небольшого холма, чтобы осмотреться вокруг и тут же упали в негустые заросли. Нет, кентавров мы не настигли. Зато мы увидели и учуяли других созданий.
– Гроргхо, – зло выдохнул Грыр, – Вот где окопались эти проклятые твари!
В двух долгих перебегах от нас, у выхода скального массива притулился довольно большой посёлок. Сложно было сказать, чем конкретно занимались его обитатели. Посёлок звякал железом, ржал лошадьми и чадил вонючим дымом. А ещё он был совсем неплохо укреплён – высокий деревянный частокол, ров перед стеной и несколько вышек, на которых стояли лысые обезьяны. Лысые обезьяны оказались обычными людьми.
Пока мы лежали, рассматривая поселение наших врагов, в его ворота неспешно втягивалась очередь довольно крупных повозок. Я бы сказал, что они были размером с одноэтажный дом, который установили на колёса. Тащили каждую такую повозку четыре очень крупных животных, вроде быков. Вокруг повозок шагали своим ходом, многочисленные охранники, облачённые в неплохие металлические доспехи, бликующие под яркими солнечными лучами.
– Врагов много! У них высокие стены и много оружия! Это будет славный бой! – прорычал лежащий слева от меня охотник.
– Да, Рглай приведёт сюда всех наших воинов и мы выр-режем этих гнусных тварей, – согласился Грыр, – Много наших братьев и сестёр падёт, но Гроргхо здесь не поселятся!
И тут, сквозь обуревавшую меня злобу и жажду убийства ненавистных людей, у меня пробилась разумная мысль. Они что, собираются привести сюда всю деревню и самоубиться о крепость? Что-то эта идея мне не очень нравится. Я уже один раз умер, давайте поищем другие цели для атаки? В конце концов, великий я попаданец или нет? Тут я наконец заметил то, что ускользнуло от взгляда моих спутников. И я поспешил озвучить свою мысль.
– Грыр, скажи мне, а колея, по которой приехали те повозки, она куда ведёт?
Вожак отряда проследил куда я указываю и задумался.
– А ведь верно. Гроргхо не появились здесь просто так. Они приехали сюда на тех повозках. И приехали откуда-то со стороны Большой воды. Мы должны узнать, как лысые обезьяны вернулись на нашу землю! Возможно у них есть ещё поселения. В путь братья!
Путь по степи вдоль накатанной колеи занял у нас ещё два дня, за которые мы успели пробежать не менее двух сотен долгих перебегов. За эти дни мы встретили ещё два каравана, подобных тому, что заезжал в поселение людей. Один шёл нам на встречу и мы залегли довольно близко к дороге, всего в трёх коротких перебегах, рассматривая огромные повозки и их сопровождающих. Караван неспешно прополз мимо нас по исполинской колее и никто даже не взглянул в нашу сторону. Некоторые из охранников даже шли, сняв доспехи и шлемы. В целом – могу их понять, на солнышке было довольно жарко, градусов сорок наверное. Вторую вереницу фургонов мы догнали – они следовали в одном с нами направлении. Обогнув их по большой дуге, мы снова бежали вперёд, пока не увидели Большую воду.
Грыр оказался прав. Люди обосновались на берегу моря или океана. Причём успели укрепиться они изрядно – в небольшой бухте высилась каменная крепостная стена, а из-за неё виднелись каменные башни самых высоких построек. Выходило что лысые обезьяны здесь уже многие годы. Вскарабкавшись на склон небольшого холма, мы сумели рассмотреть, что крепостная стена скрывает за собой довольно большой город, который спускается к воде и завершается парой крепких пирсов. И прямо сейчас с уже знакомых нам повозок, на берег пришвартованных судов переносили какие то тюки и ящики. Люди что-то добывали в том посёлке. И это что-то стоило любых опасностей и затрат, раз они задействовали ради этой добычи столько сил и людей.
Мои спутники хмуро но сосредоточено изучали открывшуюся им картину. Они не были дураками и понимали, что гноллам предстоит смертельная битва из которой вряд ли кто-то вернётся. Но псоглавцы не умели отступать, а значит они все придут и все погибнут, если на то будет воля небес. А вот я хищно усмехался. Мне не удалось отомстить человечеству в прошлой жизни. Возможно удастся в этой.
* * *
– Таким образом, расстояние между их портом и добывающим посёлком, приблизительно две сотен долгих перебегов – около двух смен времени охоты пути для нашей орды. Но их повозки идут по проторенной в земле колее, которая проложена по твёрдой степи. Они избегают всех возвышенностей и оттого делают значительный крюк к северу, – я ткнул когтистым пальцем в линию дороги, огибающую на моём рисунке гряду небольших холмов, – Если же двигаться по прямой, то есть по кратчайшему пути, мы можем преодолеть это расстояние за одно время бытия. Кроме того, вершина возвышенности, которую огибают повозки Гроргхо заросла лесом. Мы без всякой сложности можем разместить свои силы скрытно в этом массиве.
За две недели, прошедшие с момента как мы обнаружили караванщиков лысых обезьян, много чего изменилось. Во первых, моя нора встретила меня гвалтом и писком. Удивлённо застыв на входе, я взирал на клубок из мелких гнолльчат, весело пищащих и поскуливающих в углу, устеленном мягкой травой и огороженном плетнём. Усталая Ррой-Хо, нашедшаяся тут же, смешно пряднула ушами и фыркнула, выражая своё отношение к моему запоздалому появлению. Я приблизился и приобнял ту, что сделала меня отцом. От неё как обычно пахло цветами сирени. Слов нам не требовалось, песен тоже.
Во вторых, я сумел начертить подробную карту наших перемещений и что куда важнее – сумел прорваться с ней к Рглаю. Вождь уже поднимающий всех по тревоге, идти бить людям их ненавистные хари, сперва отмахнулся, но поскольку я был настойчив, уделил мне минуту. А затем и десять, когда разобрался в моих нарисованных закорючках и сути моего предложения. Ничего гениального, я нужно сказать не предлагал. Просто мне пришло в голову, что убиться в лихой атаке о любую из крепостей, наш немногочисленный народец в три сотни голов, включая стариков и грудных щенков – всегда успеет. Но нам и не нужно убиваться. Это врагу нужно что-то на нашей земле. И это что-то, заставляет его гонять по известной нам дороге, туда-сюда – четыре или пять караванов. И движутся эти повозки очень и очень неспешно, проходя путь в две сотни километров, дней за десять. У каждого из караванов есть своя охрана. Например у того, что мы пропускали мимо себя, мы насчитали более сотни людей, не считая тех, кто может прятаться внутри повозок. И начать с уничтожения этих немалых уже сил, имея численный перевес, а главное эффект неожиданности – наш шанс. Если оперативно уничтожить весь караван, а затем убрать следы происшествия с дороги, то его пропажу заметят далеко не сразу – дней через десять-двенадцать. За это время, учитывая нашу манёвренность, мы вполне можем успеть помножить на ноль четыре, а может и все пять караванов, что лишит людей значительных сил, а нам – напротив даст огромный козырь – множество хороших доспехов и добычи.
– Я никак не могу понять, чего больше в тебе, юный Рранг, Храбрости или Хитрости, – прогудел могучий Рглай разглядывая начерченные мной закорючки рек и дорог и шишки, символизирующие нынешнее положение караванов, – Обвинить тебя в трусости нет ни единого повода. Ты доблестно дрался со всеми нашими врагами, вступая в схватки со множеством противников и неоднократно выходил из них победителем. Но то, что ты приглашаешь сейчас – оно за гранью моего измышления. Я слушаю и прихожу к выводу, что ты излагаешь всё правильно и верно. Твой подход даст шанс многим из наших родичей вернуться домой после этой битвы. Но моё сердце требует честной битвы. Сойтись грудь на грудь с этими тварями и показать им, что мы ничего не забыли.
