Текст книги "Легальная дурь"

Автор книги: Кирилл Казанцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

В отделе был человек, которому Парфенов доверял больше остальных. Человек был молодой, но с характером и при этом не испорченный так называемыми «стандартами жизни». Они вместе участвовали в некоторых задержаниях, вместе выпивали и ругали начальство, занимали друг у друга деньги, в общем, могли считаться друзьями. Сокровенным, правда, капитан с ним не делился, но он ни с кем не делился сокровенным. Тем не менее Михаил Дронов был, пожалуй, единственным, на которого Парфенов мог положиться в трудную минуту. И еще у Дронова была машина. «Лада-Калина», ничего особенного, но бегала она шустро и была сегодня как нельзя кстати. Ближе к вечеру Парфенов подошел к приятелю.

– Миша, у тебя вечер не занят? Дело сделаем? Тачка нужна позарез. И человек понимающий. Вот такой примерно, как ты.

Дронов задумчиво посмотрел на него. Чувствовалось, что планы на вечер у него имеются. Но разочаровывать старшего товарища он не смог или не захотел.

– Дело? Сделаем, Алексей Сергеевич! А куда сгонять надо?

– Сам пока не знаю.

Парфенов вкратце обрисовал Дронову ситуацию. Глубоко в суть своих планов и сомнений посвящать не стал, а лишь предупредил, что речь идет о наркотиках.

– Дело в том, Миша, что это какие-то новые кадры. Я по базе пробил – в ней моего Синего нет. Ни связей его, ничего. А должны быть. Мне важно, чтобы он меня на еще кого-нибудь вывел. А он пока крутит, понимаешь? Надеется банк сорвать.

Парфенов не стал уточнять, что он, кроме базы, проверил еще и телефон Синего, который его также разочаровал – не было в нем ни телефона Агафонова, ни телефонов известных полиции барыг, ни чего-то еще сенсационного. Наверное, что-то интересное в его телефонной книге можно все-таки найти, но у Парфенова просто не хватало на это времени.

– А Цыбин в курсе? – спросил Дронов, имея в виду их непосредственного начальника и тем самым наступая на больную мозоль Парфенова.

– Был бы в курсе, так, наверное, он бы сейчас распоряжения тебе давал, – буркнул Парфенов. – Нет, пока я сам хочу разобраться. Я тут, видишь ли, с самого начала нестандартно действовать начал. Теперь поздно назад пятками. Но если что, так я все на себя возьму, не дрейфь!

– Да я вроде не из трусливых, – пожал плечами Дронов. – Сделаем, Алексей Сергеевич!

Вечер выдался ветреным и холодным. Время от времени принимался идти мелкий и колючий снег. Он припорашивал черный лед на мостовых. Машины шли юзом. На перекрестках образовывались пробки. Дронов по совету Парфенова припарковал машину рядом со стихийной стоянкой такси, в темном углу, из которого был хорошо виден выход из вокзала. Завсегдатаи сгоряча приняли их поначалу за «бомбил» и полезли разбираться. Парфенов, злой из-за погоды, недобрых предчувствий и непредвиденных помех, пообещал задирам ночевку в «обезъяннике» и длительное лечение у травматолога, после чего они отстали.

– Твоя задача – Синий, – объяснил Парфенов, когда они с Дроновым вышли на заснеженный перрон и укрылись за неработающим киоском. – Посмотрим сейчас, как они встретятся, что передадут друг другу и куда двинутся. Если я правильно понял, они должны разойтись. Синий с товаром рванет до хаты, а курьер – по своим делам. Ты за Синим прокатишься, посмотришь, куда он поедет, с кем, возможно, встретится. Если будут новости – звони незамедлительно. А я курьера пасти буду. Только помни, что Синий про хвост знает и может любой фортель выкинуть. Я ему не доверяю.

– Вы тоже поосторожнее, Алексей Сергеевич! – попросил Дронов. – Вдруг он и курьера в курс дела введет?

– Ну, это само собой, – поморщился Парфенов. – Только я сегодня такой злой, что лучше пусть он поостережется.

По громкоговорящей связи сообщили о прибытии поезда из Махачкалы. Стоянка объявлялась десять минут. На перрон повалили встречающие. Телефон Парфенова зазвонил. Он подмигнул Дронову и поднес трубку к уху. Веснин не подвел. Довольно подобострастно он сообщил Парфенову, что курьер прибывает в пятом вагоне, что договорено обменять товар на деньги через камеру хранения на вокзале, и бабло уже там. Так что личной встречи не будет.

– Он оставит пакет в ячейке и сразу уйдет, – с нотками волнения в голосе пояснил Веснин. – Вы, если хотите ему на хвост сесть, времени не теряйте!

– Намекаешь, чтобы я в ячейку нос не совал? – хмыкнул Парфенов. – Не тебе это решать. Говори номер.

Веснин назвал номер секции – 23, и ячейки – 66.

– Отдыхай! – распорядился капитан. – И думай, как дальше жить будешь. Я все равно теперь тебя не отпущу, не надейся. Ты так и так на меня работаешь. Такие вещи в вашем кругу не прощаются. Что, не прав я?

– Вы всегда правы, – хмуро сказал Веснин и повторил: – А все-таки вы поторопитесь. Чек, он быстрый, как ртуть.

– Чек?

– Ну, курьер. Кликуха у него такая – типа как доза. Чек. Упустите, я не виноват, учтите.

– Не волнуйся, не упущу.

Поведение Веснина продолжало оставаться подозрительным, но чего еще можно было ожидать от такого человека? Весь вопрос заключался в том, что сейчас больше волновало Синего – очередная потеря товара или еще что-то? Парфенов дорого бы дал, чтобы заглянуть под череп этого засранца.

Пока же он ограничился тем, что передал полученную информацию Дронову.

– Не исключено, что эта сволочь попробует передать товар еще кому-то, а потом заявит, что никакого герыча не было. Так что ты будь внимательнее, Миша. Мне, по сути, сейчас не столько сам порошок интересен, сколько те, кто вокруг него хороводы водит. Вот если бы ты еще сфоткал при случае, с кем он контакты сводит…

– У меня телефон в этом плане хороший, – похвалился Дронов. – Снимки четкие делает. Правда, в темноте вспышка нужна, а она, как я понимаю, сейчас лишняя… Ну все равно, попробую, вдруг получится…

– Ага, попробуй. А теперь давай расходиться, и за дело! Танцуем от печки, то есть от ячейки, которую эти поганцы себе выбрали…

К счастью, в зале ожидания и в прочих помещениях вокзала собралось немало народу, что позволило Парфенову с Дроновым раствориться в толпе и занять удобные места для наблюдения за ячейкой номер 66. Наблюдали они, естественно, с разных сторон, не выказывая обоюдного интереса. Веснин, конечно, мог вычислить Парфенова в толпе, но вряд ли он стал бы это как-то подчеркивать, момент неподходящий. Дронова же он вообще вряд ли знал, поскольку, как уже убедился Парфенов, Веснин до сих пор с милицией-полицией дел не имел, а если и имел, то весьма специфические и общался при этом с ограниченным кругом лиц. Одним словом, Дронов мог, ни о чем не беспокоясь, осуществлять наблюдение, главное, чтобы он при этом не выказал чрезмерного рвения, которое все губит, подумал Парфенов. А такое вполне возможно. Вряд ли Дронову так уж сильно хотелось убивать свободный вечер на слежку за всякой шпаной. Но свое подспудное нежелание работать он как человек совестливый вполне мог заглушать вот таким чрезмерным рвением. Такое уже случалось – и операции проваливались, и люди гибли, да и вообще их работа была дурдомовской.

Подкатил поезд. Вокзал заполнился новыми людьми, шумом, холодным воздухом. Бубнили что-то динамики под потолком. Ощущение всеобщего бедлама, хаоса и безнадежности усиливалось. Парфенову вдруг захотелось бросить все и засесть часа на полтора в ресторане вокзала – принять как следует на грудь и забыть про свои заботы, про свою возню и свое одиночество.

Но тут как раз появился курьер. Коренастый бородатый мужик в кепке с меховыми наушниками и в толстой кожаной куртке с меховыми отворотами деловито подошел к ячейке 66 и с ходу принялся набирать шифр. В левой руке он держал довольно облезлый чемоданчик. Парфенов внимательно присматривался к его фигуре, смоляной круглой бородке, серому лицу, закрытому растительностью и тенью от козырька кепки, и никак не мог понять, что в этом человеке его настораживает. На первый взгляд, этот тип был ему не знаком, и в то же время что-то узнаваемое прочитывалось в его скупых движениях, в наклоне головы, в манере ходить. Парфенов пытался вспомнить, где он мог его видеть, но курьер уже извлек из ячейки обычный полиэтиленовый пакет, красный с белыми буквами, а взамен него положил в камеру чемоданчик. Затем он быстро захлопнул дверцу, смешал цифры на замке и скорым шагом двинулся к выходу. По сторонам он оглядывался, но так незаметно, что обратил на это внимание один Парфенов. Впрочем, он-то был уверен, что Чек его не вычислит. Если только Веснин заблаговременно не предупредил его. Но тогда это будет уже совсем другая история.

Уже не заботясь о ячейке и Дронове, Парфенов быстро вышел из здания вокзала следом за Чеком и, держа дистанцию метров десять, двинулся следом за ним. Идти пришлось недалеко. На ближайшей остановке Чек сел в автобус и занял место у окна, положив на колени красный пакет – ни дать ни взять скромный работяга, возвращающийся домой с работы.

Парфенову сидячее место не досталось. Он притулился на задней площадке, исподволь поглядывая на кепку с меховыми наушниками. За окнами автобуса проплывали темные улицы города, кое-где подсвеченные не слишком яркими фонарями. Автобус все больше удалялся от центра города, а Чек не выказывал намерения выходить ни на одной из остановок. Вел он себя совсем не как приезжий и даже в окно не косился, что было бы естественно для чужака. Похоже, он хорошо знал маршрут. Парфенов опять стал вспоминать, где он мог видеть человека, похожего повадками на Чека, но у него ничего не получалось. Память его подводила раз за разом. Капитана так и подмывало позвонить Дронову и узнать, как у того обстоят дела, но он никак не мог решиться. В автобусе было шумно, а повышать голос и привлекать к себе внимание Парфенову не хотелось.

Но скоро его стало охватывать беспокойство. Автобус давно миновал более или менее приличные районы и катил теперь среди мрачноватых новостроек все ближе и ближе к городской черте. Здесь было совсем мало реклам, мало машин и почти отсутствовали пешеходы. Все жители предусмотрительно заперлись в своих клетках, чтобы скоротать еще одну холодную ночь. Гость из Махачкалы, похоже, тоже собирался ночевать здесь, на краю города.

Парфенов затосковал. Автобусное движение по вечерам было не слишком оживленным, да и с такси в этом районе имелись проблемы. Если по каким-то причинам слежка за Чеком кончится ничем, это будет двойное невезение. Застревать в этой дыре капитану совсем не хотелось. А то, что неудача возможна, Парфенову начинало видеться все отчетливее. Район не его, время позднее, и вообще, не исключалось, что курьер просто едет к знакомой бабе, у которой решил провести ночь. Иначе откуда такое спокойствие, даже безразличие и такой странный маршрут. Автобус подходил к конечной остановке. Здесь город кончался. Дальше начинался пустырь, а за ним – городская свалка, на которой громоздились горы мусора. Иногда там находили человеческие трупы.

Мысль эта не понравилась Парфенову. Он опять подумал о Дронове. На задней площадке стало просторнее, и он отошел к заднему окну, давая понять окружающим, что внутри автобуса его никто и ничто не интересует. Строго говоря, все было наоборот, и его меньше всего интересовало происходящее снаружи, но только до той минуты, как он выглянул в окно. В этот момент его словно обдало кипятком, потому что там он увидел плетущийся за автобусом синий «Опель». Произошло это, когда автобус сбавил скорость на перекрестке, а притормозивший вслед за ним «Опель» попал в полосу света от уличного фонаря. Продолжалось это всего несколько секунд. Но их хватило, чтобы рассмотреть машину.

Разумеется, это необязательно должен был быть «Опель» Веснина, но для сегодняшнего вечера такое совпадение было бы чрезмерным. В голове у Парфенова тут же возникла еще не слишком ясная, но вполне различимая картина. А что если Веснин действительно едет за ним? И каковы же в таком случае его намерения?

Времени на размышления оставалось не так уж много – автобус подкатывал уже к конечной остановке. За освещенной площадкой с покосившимся навесом от дождя простиралась темная пустыня, иногда прорезаемая лучами света, – это по шоссе прочь от города ехали автомобили. Справа от дороги дымилась свалка.

Автобус с визгом затормозил, распахнул дверцы, и последние пассажиры высыпали на улицу. Большая часть, подняв воротники, устремилась к ближайшему ярко освещенному девятиэтажному дому. Там их дожидались домочадцы, горячий ужин, горячий чай, а то что-нибудь и покрепче. Парфенов представил себе счастливую семейную картинку, проглотил слюну и выбрался из автобуса на мерзлую землю. Курьер вышел раньше, но возле фонаря как будто замешкался – капитану показалось, что сделано это было намеренно, и только ради него. Таким образом, картина приобретала все более четкие контуры. Он собирался пасти курьера, но на самом деле пасли его!

Парфенов знал, что торговцы наркотиками плохие люди, но подлое коварство Синего привело его в бешенство. Вот, значит, как эта подлюга отплатила ему за доброту! Парился бы сейчас на нарах в переполненной камере, дышал бы ароматами параши, жрал бы баланду – может быть, тогда бы осознал, какую глупость он сейчас совершает. Хотя нет, опомнился капитан, – если бы Синий сейчас сидел, то и глупости никакой бы не совершил. Зато и Парфенову никакой выгоды не было бы. Хотя какая сейчас ему выгода? Та, что его хотят кокнуть на краю города и выбросить труп на свалку? Просто классический вариант!

Парфенов оглянулся. «Опель», ехавший за автобусом, исчез. То ли предусмотрительно отстал, погасив огни, то ли свернул к дому. «Черт его знает, – сердито подумал Парфенов, – может, человек действительно домой ехал, а я тут накрутил не знаю чего… Нервишки тоже не железные, сдают потихоньку…»

И тут он наконец вспомнил, что за Весниным должен следить Дронов и со всеми сомнениями нужно обращаться к нему. Парфенов посмотрел, где курьер. Чек прикуривал на ветру, медленно удаляясь в сторону шоссе. Капитан зашел за будку, спрятался в тени и достал телефон.

– Дронов, ты где? – негромко спросил он, услышав в трубке голос товарища.

– Да я почти до свалки доехал, Алексей Сергеевич, – озабоченно сказал невидимый Михаил. – Этот хрен как чемодан забрал, так сразу рванул по автобусному маршруту № 17 и так и ехал практически до конца. Теперь вот встал метрах в пятидесяти от конечной и не выходит. Что делать-то?

– Он тебя не заметил?

– По-моему, нет. Во всяком случае, оторваться не пытался. Что затевает, непонятно. Может, ждет кого?

– Меня он ждет, – сказал Парфенов. – Я ведь тоже здесь, у свалки. Объяснения потом. Я иду за курьером в сторону шоссе. Подозреваю, что Синий именно этого ждет. Глаз с него не спускай, понял?

– Понял, – ошарашенно ответил Дронов.

Парфенов бросил телефон в карман и, сгорбившись, зашагал в ту сторону, где двигалась неясная тень курьера. Теперь капитан спешил, и расстояние между ними быстро сокращалось. Чек шел размашисто, точно на параде, помахивая пакетом, и выглядел очень странно на фоне пустынного вечернего шоссе. У Парфенова уже не оставалось сомнений, что эти двое валяют дурака только с одной целью – заманить его в ловушку. У них это почти получилось, но они не все предусмотрели.

Чек между тем заметил, что за ним идут, но не подал виду, что тоже выглядело странно в такой час и в таком месте. Капитан решил, что ему пора брать инициативу в свои руки и, перейдя на легкий бег, быстро догнал курьера. На бегу он достал из-под куртки свой пистолет и, когда Чек стал оборачиваться, поспешно сунув руку в карман, угрожающе крикнул:

– Даже не думай! Лег на землю, сука! Завалю!

На бородатом лице курьера отразилась целая гамма чувств – от страха до ненависти. Он все-таки выхватил из кармана что-то похожее на пистолет, но в бой вступать не стал, а что есть сил побежал прочь от шоссе в сторону свалки. Красный пакет он бросил без сожаления, и тот шлепнулся Парфенову под ноги.

– Э, стой! – крикнул он вслед убегающему курьеру. – А бабки?

Капитан нагнулся, поднял пакет и вытряхнул содержимое. Там оказался завернутый в бумагу сверток. Почти не сомневаясь в том, что увидит, Парфенов развернул оберточную бумагу – на землю посыпались неровно нарезанные листки – это была «кукла»!

Все сходилось. Вместо денег «кукла». Наверняка в чемоданчике никаких наркотиков. Все затеяно для того, чтобы выманить его в тихое место и прикончить. Ну, по крайней мере, теперь все встало на свои места.

За спиной послышался нарастающий шум мчавшегося автомобиля. Парфенов обернулся. Его ослепили фары. Машина летела прямо на него. В последнюю секунду он успел нырнуть влево и покатился по ледяной крошке, смешанной с дорожной грязью.

«Опель» проскочил еще метров тридцать, затормозил, пошел юзом, вспыхнули красные тормозные огни. Лежа на земле, Парфенов испытал сильнейшее искушение выстрелить по этим огням. Он его подавил, но тут «Опель» начал сдавать назад, пытаясь вернуться на то место, где валялся Парфенов. Задние колеса попали в какую-то колдобину, и выполнить маневр Синему удалось не сразу. Но прежде чем ему это удалось, из темноты на него выскочила вишневая «Лада» и с разгона врезалась в боковую дверцу, за которой сидел водитель. Раздался лязг металла, звон, и вдруг все стихло. Парфенов вскочил и побежал к месту аварии.

8

Счета на оплату коммунальных услуг супруги Веденеевы просто совали за зеркало в прихожей. По мере оплаты счетов бумажки перекочевывали в старую коробку из-под обуви. Но в последнее время на Веденеевых свалилось так много всего, что вопросы квартплаты отошли даже не на второй, а на третий план. За зеркалом скопилась уже целая кипа квитанций. Они угрожающе топорщились в разные стороны, точно какое-то диковинное бледное растение. Алексей не обращал на них внимания, другие тяжелые мысли занимали его голову. Первой заговорила о проблеме жена.

– Ты не хочешь напомнить своим про расчет? – крикнула она из спальни, когда супруг, погруженный в мрачные мысли, брился в ванной.

Дверь в ванную была открыта, но шум воды заглушал слова. Веденеев вздрогнул, прикрутил кран и тревожно поинтересовался:

– Прости, что ты сказала?

После беды, которая обрушилась на жену, отношения между Веденеевыми почти наладились. Трудно было назвать их нежными, но Алексей глубоко переживал случившееся и старался загладить свою вину, как мог. Он действительно считал себя виноватым, но идти на попятную не собирался. Веденеев был уверен, что лжи во спасение не бывает, и от того, что он смирится, в конечном итоге никому лучше не станет.

Елена появилась в коридоре, бледная, с выцветшим кровоподтеком на правом виске. После нападения она взяла больничный и никуда больше не торопилась. Вообще она любила свою работу, но вот теперь, испытав это ужасное потрясение, словно забыла о ней. Она даже не заикалась о поликлинике, о пациентах и, кажется, намеревалась находиться на больничном как можно дольше. Супруг понимал ее, он сам боялся отпускать теперь жену из дома. Улицы его родного города в один момент сделались опасными, как в американском триллере. За каждым углом Веденееву мерещились убийцы. Надежда на то, что кто-то поможет, таяла с каждым днем. Он уже несколько раз наведывался в полицию, интересуясь, как продвигаются поиски подонков, напавших на его жену. Но, похоже, никто не хотел этим заниматься. Алексея водили за нос. Он начинал терять самообладание. Сегодня он окончательно решил обратиться за помощью в прокуратуру. Жене он ничего об этом не говорил – как ни странно, Елену совершенно не интересовало правосудие. Кажется даже, что усилия мужа вызывали у нее досаду. И думала она совсем о другом.

– Я надеюсь, ты сходишь к себе на работу, – сказала она. – Они до сих пор не выплатили тебе расчет. Это наглость. Посмотри на зеркало. Нам надо платить за квартиру. Не хватало ко всему еще набрать долгов!

– Ну-у, вообще-то я собирался… А, ладно! Зайду. Боюсь только, что они опять начнут ссылаться на объективные причины. Ты же знаешь, что я там теперь что-то вроде изгоя. Все приятели старательно отворачиваются, когда меня видят…

– А мне плевать, – запальчиво сказала жена. – У нас тоже задерживают зарплату. И как ты себе это представляешь? Нам скоро жрать будет нечего.

– Ну что же я могу сделать? – хмуро проговорил Веденеев. – Я пытаюсь. Всех мне не переорать. Этот гад Старосельцев укатил то ли на Мальдивы, то ли на Канары. Соколов, которого поставили замом, вообще заважничал – к нему даже на прием не попадешь, как к министру. Да и вообще сейчас главное – по свежим следам отыскать бандитов, которые на тебя напали. Эти мерзавцы должны получить по заслугам!

– Ты так ничего и не понял! – с горечью воскликнула Елена. – Кому нужна твоя справедливость? Мне?! Ха-ха-ха! Все, чего я хочу, – это спокойно ходить на работу, спокойно отдыхать и быть здоровой. Я еще надеюсь родить ребенка, если ты забыл! А если меня изнасилует подонок, больной СПИДом, то надеяться будет уже не на что! Но тебя это не волнует! Ты занят глобальными проблемами! Справедливость! Наука! Да пошел ты к черту! Между прочим, на месте этого Соколова мог быть ты, и нам не нужно было бы напрягаться, думая, чем оплатить счета!

– Ты не права, – стараясь быть мягким, сказал Веденеев. – Если мы погрязнем во лжи, то ни о каком спокойствии и мечтать не придется. Рано или поздно вся эта грязь все равно вылезет наружу. Ты хотела бы, чтобы наш ребенок жил в этой грязи? Я – нет.

– А я знаю, что тебе все равно! – сверкнув глазами, крикнула жена. – Ты чурбан, хотя прикидываешься благодетелем! Как же я тебя ненавижу!

Алексей скрипнул зубами, но взял себя в руки. Он решил замять неловкость, приблизился к жене и попытался обнять ее за плечи.

– Постой! Не надо так! Ты говоришь несправедливые вещи… Я понимаю, ты на грани, ты взвинчена…

– Да пошел ты! – Елена оттолкнула мужа и круто развернувшись, убежала в спальню.

Веденеев постоял немного, бледный и расстроенный, послушал, как в спальне всхлипывает и рыдает жена, а потом поплелся обратно в ванную. Он наскоро добрился, оделся, положил в карман ключи и телефон и шагнул было к дверям спальни, но тут же передумал. Жену сейчас было лучше не трогать.

Вместо этого он открыл шкаф в прихожей и покопался в ящике, где у него лежали кое-какие инструменты. Нашел массивную круглую металлическую ручку от какого-то старого вентиля. Она удобно надевалась на пальцы – получилось что-то вроде импровизированного кастета – и могла сослужить хорошую службу в сложной ситуации. На Веденеева уже дважды наскакивали на улице хулиганы. Один раз все ограничилось резкой перепалкой и угрозами скорой расправы. Другой раз его ловко сбили с ног и дважды ударили ботинком по голове, но чудесным образом обошлось без серьезной травмы. Елена даже ничего не заметила. Поэтому подстраховаться на всякий пожарный стоило. Так, во всяком случае, представлялось Веденееву.

Вооружившись, он уже в более уверенном настроении отправился по своим делам. Конечно, душу его по-прежнему жгли слова жены о том, что ему нет дела до семьи, что он эгоист и прочее, было обидно, но Алексей не собирался останавливаться. Он был убежден, что, остановившись, предаст все лучшее в себе и нанесет непоправимый урон всему будущему, которое до сих пор представлялось ему неизменно прекрасным и полным смысла. Теперь же эти представления о будущем сильно пошатнулись. Веденеев был лишен любимого дела, любимая жена едва выдерживала его присутствие, любимый город превратился в западню, а что еще ждало впереди, даже страшно было подумать. С другой стороны, он уже слишком далеко зашел. Сложи он сейчас руки, и все пропало. Никто уже не возьмет его обратно в лабораторию, никто не предоставит условий для научной работы, разве что удастся найти место в какой-нибудь больничке, где он за гроши будет подсчитывать количество клеток в анализах. А тут еще неоплаченные счета… Веденеев вспомнил про них и поежился. Беда не приходит одна. Ну почему даже какой-то паршивый расчет приходится выпрашивать? Или это входит в дьявольский план – его хотят раздавить, прижать со всех сторон.

Веденеев решил, как он поступит. Прежде всего он завернет в лабораторию и стукнет кулаком по столу. Пусть выдают положенные ему деньги! Иначе он и по этому поводу пойдет в прокуратуру. Именно так. В самом деле, если удары сыплются со всех сторон, то и отвечать на них надо, отмахиваясь в разные стороны. Да и жена успокоится немного, когда увидит какие-то реальные результаты.

Алексей так и сделал. По пути в прокуратуру он заглянул на свою бывшую работу и устроил в бухгалтерии небольшой скандал, потому что ему снова отказали. Пожалуй, он даже переборщил в своем гневе, но, к его удивлению, бухгалтер нисколько не испугалась. Угроза обратиться в прокуратуру не произвела на нее никакого впечатления.

Встреча закончилась ничем, и Веденеев, встрепанный и удрученный, все-таки поехал в прокуратуру, где у него после некоторой проволочки приняли заявление насчет невыплаты расчета и пообещали помочь, но жалобу на волокиту полиции выслушали с сомнением. Веденеева посылали из кабинета в кабинет, где он раз за разом повторял свои претензии. Выслушал его наконец какой-то молодой помощник районного прокурора, белобрысый парень, с застойным равнодушием в блеклых глазах. Он ловко сумел убедить Алексея не оставлять пока заявления, обещая сначала выяснить все обстоятельства, чтобы составить его правильно. Он взял у Веденеева номер телефона, адрес, выяснил паспортные данные жены и пообещал в ближайшие два дня непременно связаться с Веденеевым, чтобы обговорить план дальнейших действий. Он так сумел заморочить ему голову, что только уже на улице Алексей сообразил, что не удосужился узнать у молодого человека его фамилию. Однако он решил проявить терпение и подождать два дня. Если и на этот раз все уйдет в песок, тогда я им устрою, решил Веденеев. До самого прокурора города дойду.

Домой он возвращался далеко не в радужном настроении. Обрадовать жену было нечем. Если бы он хотя бы денег принес! Но денег не было. Раньше он мог перехватить в долг некоторую сумму у коллег по работе, чаще всего у того же Старосельцева. Теперь же об этом нечего было и думать. На службе все прежние приятели сторонились его, как зачумленного. Нет, просто поразительно, как все изменилось! Раньше Веденеев и представить себе не мог, насколько мнение окружающих зависит от благорасположения к тебе начальства. Оказалось, что когда тебя отвергает начальство, на тебя, как на прокаженного, смотрит весь остальной мир. А ведь они с женой пострадали, они заслуживали хотя бы простого человеческого сочувствия. Почему же никто не торопился его выказывать? Алексей до конца не мог этого понять. Тут была какая-то непостижимая загадка, которую он со своим аналитическим умом не мог разгадать.

Веденеев уже дошел до своего дома, но заходить во двор не торопился. Явиться с пустыми руками к расстроенной жене он не мог. Он стал перебирать в памяти всех знакомых и родственников, у которых можно было бы перехватить хотя бы немного денег. С деньгами можно было бы купить чего-нибудь повкуснее на ужин, добавить бутылку легкого вина и хотя бы чуть-чуть разрядить напряженность в их с женой отношениях. Даже в самые тяжелые минуты можно попытаться устроить себе маленький праздник. Алексей загорелся этой идеей, но круг знакомых людей, у которых можно было разжиться деньгами, был чудовищно узок. Перебрав в уме весь список, Веденеев остановился на двух кандидатурах – родственнике со стороны матери, которого он привычно называл дядей Володей, и однокурснике Петрищеве, который преподавал теперь в медицинском училище.

Задуманное Веденеевым предприятие заняло много времени и принесло не слишком вдохновляющие результаты. Дядя Володя был очень уклончив, жаловался на тяжелые времена и на полное отсутствие наличных. При этом он не упустил случая прочитать нотацию о том, как нерасчетливо и опасно жить в долг. Алексей сбежал от него с чувством облегчения, так ничего и не получив. Петрищев встретил его гораздо сердечнее, предложил отметить встречу, но не сегодня, а как-нибудь к концу недели. Денег взаймы дал, но всего две тысячи. Веденеев был рад и этому.

Усталый и голодный, он поехал домой. На город уже спустились сумерки. Окончательно осознав, что праздник, даже маленький, организовать не получится, Алексей впал в уныние. Он вспоминал свои бесконечные хождения по полицейским кабинетам, свои безрезультатные попытки повлиять на поиски негодяев, унизивших жену. Бюрократическая машина не желала заводиться. Сейчас в голову Веденееву пришла мысль, что все попытки так и окажутся напрасными – ему не сдвинуть с места эту махину. И еще он подумал, что зря не подавал заявления по поводу хулиганских нападений на него самого. Это было ошибкой. Так ему еще сложнее доказать целенаправленное давление на его семью. Впрочем, заявления по поводу избиения Чиндяйкина и последовавших за этим угроз тоже не было. По сути дела, у него ничего не было, кроме устных и бесплодных переговоров с полицейскими чинами. Наверняка большинство из этих чинов в чем-то схожи с беспринципным соседом Веденеева. А время между тем уходило, и возможность добиться справедливости выглядела все призрачнее. Веденеев бодрился, убеждая себя, что все эти депрессивные настроения происходят от усталости, и поутру он опять будет заряжен на борьбу.

Фонари у них во дворе горели через один. Если бы сейчас злоумышленники захотели организовать здесь нападение, то им было бы полное раздолье – ни свидетелей, ни отпора. Веденеев отбросил дурные мысли. Сомнительно, чтобы кто-то дожидался его здесь целый день на холодном ветру. Бесполезная трата времени.

Алексей свернул к своему подъезду и почти сразу же столкнулся нос к носу с высоким сутулым человеком, на голове которого болтался капюшон, скрывающий пол-лица. Человек грубо и сильно пихнул Веденеева плечом и, сделав два шага, встал вдруг вполоборота и хрипло спросил:

– Э, придурок, у тебя проблемы? Ты чем-то недоволен?

Веденеев хотел ответить резко, но спохватился. Эта тактика бессмысленна. Его провоцируют, и это нужно учитывать. Во всяком случае перепалки ничего не дают. Он нащупал в кармане стальную граненую ручку от вентиля. И в этот момент откуда-то сзади налетел, тяжело дыша, еще один человек, с разбегу по-хоккейному врезался в Веденеева и сшиб его на землю. От удара у Алексея заныла поясница, и еще он, падая, ушиб об асфальт колено. Однако нападающий тоже не удержался на ногах. Он поскользнулся и грохнулся рядом с Алексеем. Первый, в капюшоне, подскочил и протянул ему руку. Но тут уже вступил в дело Веденеев. Он что есть силы пнул человека в капюшоне в голень и выхватил из кармана руку уже с зажатым в пальцах «кастетом». Со вторым противником они поднялись на ноги одновременно. Алексей увидел перед собой на краткий миг серое, бесчувственное лицо с провалившимися глазами и внутренне содрогнулся. «Наркоман, что ли? – подумал он. – Не такой ли издевался над Еленой?»