Текст книги "Народный мститель"

Автор книги: Кирилл Казанцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 5

Вчерашний вечер Алекс Матюков вспоминал с содроганием… Нет, его не тревожили воспоминания о жизни, отнятой им на безлюдном шоссе у незнакомого человека. Ведь голосовавший мужчина, на его взгляд, не имел права на существование, как и миллионы других неудачников. Матюкову-младшему в наркотическом угаре просто захотелось раскатать его по асфальту, вот он и удовлетворил свою прихоть. Не стой на дороге! Кто не спрятался, я не виноват! Молодой наркоман просто немного развлекся, пощекотал себе нервы. А потом собирался вернуться домой, чтобы мамашка зря не волновалась. Но появление сначала таинственного мотоциклиста, а потом и микроавтобуса круто изменило его планы. Когда Алекса заволокли в темный салон и бросили лицом на сиденье, все произошло так быстро и неожиданно, что ему даже показалось – это сделали не люди, а какие-то призраки из преисподней, явившиеся из ниоткуда по его душу. От испуга он даже не пытался качать права, а лишь прислушивался, стараясь из разговоров понять, что происходит. Но вокруг него молчали. Только гудел мотор и шуршала под колесами дорога. И лишь когда микроавтобус остановился, когда дрожащего Алекса вытолкали на улицу, он вздохнул с облегчением. Его привезли во двор загородного дома, выстроенного Валерией Никодимовной в надежде на то, что сын когда-нибудь женится и подарит им с мужем внука. А поскольку сыночек не спешил с этим, дом большей частью пустовал. Лишь иногда родители «ссылали» Алекса сюда в надежде отучить от наркотиков, или же тут жила, поругавшись с мужем, сама Валерия Никодимовна со своим верным попугаем по имени Ара.

– Козлы! – крикнул Алекс охранникам, приволокшим его в эту семейную тюрьму.

Те спорить не рискнули – понимали, что родители с сыном рано или поздно помирятся, и если сейчас завестись с Алексом, то он обязательно найдет способ отомстить.

Микроавтобус мигнул стоп-сигналами и выехал за ворота.

Алекс тряхнул головой и поднялся на крыльцо. В просторной, на два этажа гостиной ярко горел свет. Матюков-старший в костюме, туфлях и плаще сидел на белоснежном кожаном диване мрачнее тучи. Перед ним на журнальном столике стояла открытая бутылка виски. Генерал редко появлялся в этом доме, предпочитая московскую квартиру. И если уж что-то заставило его изменить своим привычкам, то это «что-то» было не рядовым событием. Алекс попытался изобразить благодушие.

– Здорово, папик, – беззаботно произнес он так, словно ничего и не произошло, после чего плюхнулся в кресло и потянулся к бутылке.

Виктор Андреевич недобро прищурился, выхватил бутылку из руки сына и плеснул виски ему в лицо.

– Сколько раз я тебе говорил не называть меня папиком, – глухо произнес он и затем рявкнул: – А ну, встать!

Алекс, хотя ни дня не служил в армии, прежде чем успел сообразить, что к чему, уже стоял перед отцом навытяжку. Командный тон подействовал.

– Тебе что было сказано?

– Не подходить к машине.

– А ты что сделал?

– Ну, не ходить же мне пешком и не на метро, как лоху, ездить…

Генерал отвесил Алексу оплеуху.

– Это я тебя учил родителям врать?

Молодой человек, почувствовав, что первую злость отец уже сорвал и выпустил пар, немного осмелел.

– Ну, да, я соврал матери, что у подружки заночевал. Так это ж я, чтоб она не волновалась.

– Молчать!

Генерал не удержался, схватил сына за грудки и силой усадил на диван. После чего пару раз встряхнул.

– Мозги на место встали? Или ты полный идиот? Ты даже забыл, что на твою тачку маячок установлен, по которому я тебя отследить могу на «три-пятнадцать»! Я должен людей от дела отрывать, чтобы они тебя сопровождали? Сколько бабок и сил нам с матерью пришлось вбухать, чтобы тебя от тюрьмы отмазать, наркоман несчастный?!

– Пап, ты же знаешь, я уже давно завязал…

– Завязал? – взревел Виктор Андреевич. – Да у тебя в машине порошок повсюду валяется! А ну, выворачивай карманы.

– Ну, да, было один раз. Прости, – неохотно признался Алекс, вытаскивая из кармана пакетик с белым порошком и пластиковую трубочку.

– Лучше бы твоя мать аборт сделала… Ты какого черта пешеходов давишь?

– Па, мы с тобой про это уже говорили. Зачем возвращаться? Тогда так получилось, самому даже неприятно. Думаешь, мне легко об этом вспоминать? Все-таки девочка маленькая была.

– Я тебе сейчас про мужика, которого ты сегодня насмерть сбил, говорю.

– А, этот… Ну, да. Случилось сегодня такое. Он, кретин, сам под колеса мне бросился. Голосовал, видите ли, спешил. Я и затормозить не успел. Остановился, вижу – готов лошара. Вечно эти пьяные на дорогу лезут. Вот я и подумал, зачем тебя лишний раз напрягать, да и мама волноваться будет. Все равно никто не видел. Я и уехал. А ты, оказывается, за мной слежку устроил, будто не доверяешь… Знаешь что, лучше ты мне мигалку организуй. Тебе же это несложно, так всем спокойней станет.

Матюков-старший тяжело задышал. Его распирала злость. Обиднее всего было то, что все вложенные в сына деньги не добавили тому ума.

– У меня на службе из-за тебя куча неприятностей. Десяток человек за тобой дерьмо разгребать не успевают. Матери покоя нет, а у нее бизнес серьезный. Думаешь, ты кому-нибудь будешь нужен, если меня не станет? Все, кончилось мое терпение! К машине ты больше не подойдешь. И в городе не появишься. Я тебя здесь запру, пока не поумнеешь, пока нюхать эту дрянь не отучишься.

– Папа, у меня же учеба, друзья, девочки… Вспомни себя в молодые годы. Ты же тоже не ангелом был, наверное, гулял, развлекался. Ты меня лучших дней жизни лишить хочешь.

– Я в твои годы форму носил и зубами за каждую должность цеплялся, чтобы в Питере удержаться. Мы с твоей матерью в общежитии на ужин, кроме картошки и бутылки кефира, ничего больше позволить себе не могли!

– Ты еще о блокадном Ленинграде мне расскажи. Теперь времена другие. Ведь ты кем – крестьянским сыном был? А у меня папа – генерал.

Вот этого Алексу говорить не стоило. Матюков-старший, как когда-то в молодости, схватил сына за ухо и, рыча, поднял его с дивана. Заглянул в глаза:

– Я всего в этой жизни сам достиг! А все, что ты в жизни имеешь, только благодаря мне и матери. Ты – полное дерьмо!

– Больно же, – Алекс схватился за надорванную мочку уха и тупо уставился на окровавленные пальцы. – Ты что, пап, с ума сошел? Мы, что, будем с тобой из-за какого-то алкаша сбитого ссориться? Да не стоит он этого.

Виктор Андреевич схватил сына за шиворот и потащил к лестнице. Алекс цеплялся за перила, сучил ногами, но генерал был неумолим. Он заволок сына на второй этаж, втолкнул в комнату и пообещал:

– Пока вся дурь из тебя не выйдет, будешь сидеть взаперти.

Хлопнула дверь, щелкнул замок.

Алекс подбежал, несколько раз ударил ногой по крепкому дубовому шпону.

– Папа, я все понял! Больше такое не повторится!

Он припал ухом к двери, прислушался. Шаги отца уже затихали, удаляясь. Алекс подбежал к окну и успел увидеть, как родитель погрозил ему кулаком, сел в машину и уехал.

– Ну, козел старый… – проговорил Алекс, понимая, что его ожидают невеселые деньки.

Окно прикрывала ажурная кованая решетка, ключа от двери у него не было. Отец забросил его в комнату, которая по замыслу архитектора должна была стать семейной спальней. А потому в ней имелись и ванная, и туалет.

– Даже пожрать ничего толком не оставил. И кокс забрал…

Перспектива остаться без дозы напрягала. Да и нервишки расшалились после выяснения отношений с отцом. Но тут Алекс припомнил кое-что и злорадно рассмеялся. Привычка рассовывать наркотики по тайникам дала свои плоды. Он опустился на колени и засунул руку в смотровой лючок под душевой кабинкой. Сперва пальцы ничего, кроме старой паутины и пыли, нащупать не могли. Но затем наткнулись на то, что требовалось. Алекс сидел, рассматривая на просвет небольшой пакетик с белоснежным порошком. Было его совсем чуть-чуть, кокаин сбился треугольником в одном из уголков. Но на пару раз должно было хватить.

Алекс насыпал дорожку на крышке унитаза и, опустившись перед ним на колени, втянул в себя наркотик прямо через ноздри, без трубочки. Кокаин еще не успел подействовать, но на душе уже стало спокойнее. И молодой наркоша, как был одетым, так и завалился на кровать. Даже свет не стал выключать.

Сон его сперва был светлым и искристым. Сидя за рулем своего «дьявольского «мерса», он мчал по ночной Москве. Под бампер машины белоснежной кокаиновой дорожкой летела дорожная разметка осевой. Фонари искрились бриллиантами. Он пролетал перекресток за перекрестком и даже не смотрел на светофоры. Остальные машины шарахались от угловатого «Мерседеса» с полыхающей синим светом мигалкой на крыше. И вдруг из арки сталинского дома с красиво подсвеченным фасадом выкатился грязный самосвал с оранжевой кабиной. Выкатился и тупо затормозил прямо на середине улицы. Алекс попытался объехать его, но «Гелендваген» почему-то не слушался руля. Матюков-младший вдавил педаль тормоза, но тоже безрезультатно. Машина мчалась самостоятельно. Он чувствовал, что она живет какой-то своей собственной жизнью и не нуждается в нем.

Алекс вжался в сиденье, обхватил голову руками. Послышался удар, посыпалось разбитое стекло. Чья-то сильная рука схватила его и вытащила из-за руля. Алекса завертело, закрутило, вокруг него зазвучали невнятные встревоженные голоса. Затем он рухнул на асфальт. Когда же поднялся, вокруг никого не было: ни машин, ни людей. Лишь его «Гелендваген», целый и невредимый, стоял с приглашающе распахнутой дверцей. Светофоры на перекрестках мигали желтым.

Алекс залез на скрипнувшее хорошо выделанной кожей сиденье и только хотел повернуть ключ в замке зажигания, как почему-то оказалось, что его машина и не машина вовсе. А сидит он на пустынном перекрестке не в «Мерседесе», а в потрепанной инвалидной коляске; хочет подняться, но ноги его абсолютно не слушаются. И тогда он пронзительно закричал. Одинокий крик эхом разнесся вокруг…

Алекс открыл глаза. Уже рассвело. Он сел на кровати, провел ладонью по лицу, как бы стряхивая остатки сна. А затем, даже убедившись, что кошмар ему только приснился, осторожно пошевелил ногой.

* * *

Возле незаконченного строительного котлована ожидали своей очереди под погрузку с пяток самосвалов «МАЗ». Гидравлический экскаватор черпал глинистую землю и засыпал ее в кузов. Григорий Кисель чиркнул спичкой и прикурил плоскую сигарету без фильтра, а затем, взяв с приборной панели «МАЗа» мобильник, принялся щелкать клавишами. Трубка была почти новая. Гастарбайтер, приехавший в Москву на заработки из Приднестровья, купил навороченный телефон сыну в подарок, а поскольку вернуться на родину собирался только где-то через месяц, пока решил попользоваться. Электронную игрушку водитель «МАЗа» еще до конца не освоил, но с некоторыми функциями справлялся вполне успешно: фотоаппаратом и видеокамерой пользоваться научился. Отыскав нужный видеофайл, Григорий запустил его. На экране возникла темная московская улица с черным «Гелендвагеном», врезавшимся дверцей в фонарный столб, опрокинутая коляска, сбитая женщина, патрульная милицейская машина.

Единственный свидетель аварии, произошедшей по вине Алекса, в тот несчастливый для маленькой Кристины и ее матери день не спасовал. Тогда при появлении лубянской «Ауди», на которой прибыл генерал Матюков, он спрятался за свой самосвал и принялся снимать происходящее на видеокамеру мобильного телефона, запечатлев факт беседы высокопоставленного лубянского чина и дорожных инспекторов. Это видео Кисель знал наизусть, показывал другим водителям, своему начальству – мастеру и прорабу. Реакция была однозначной: «эти зажравшиеся сволочи всех достали». Он все надеялся, что его пригласят, ведь предварительные показания на месте происшествия он дал. Однажды даже сам перезвонил следователю, хотел рассказать о существовании видео, однако услышал, что суд уже состоялся. К удивлению всех, Григория Киселя даже не вызвали на закрытый суд в качестве свидетеля.

– Вот же падла, – проговорил Григорий, положил мобильник на приборную панель и двинул свой «МАЗ» под экскаватор. – Значит, если он генерал, то его сынку все с рук сойдет.

Кубометр мокрой глины выпал в кузов машины, самосвал вздрогнул. Дверца открылась; в кабину к Киселю подсел моложавый строительный мастер, блеснул очками и кивнул на мобильник:

– Все еще смотришь свой компромат, Гриша?

Мастер хоть и был на десять лет младше водителя, но так уж на стройке заведено – всех подчиненных даже самое маленькое начальство называло по имени, а вот к мастерам и прорабам рабочие обращались уважительно, хотя и почти по-семейному – по отчеству и на «ты».

– Смотрю, Александрыч, – отозвался водитель. – Что поделаешь, если в суде правда никому не нужна.

Мастер, в отличие от водителя «МАЗа», был человеком продвинутым – по вечерам не вылезал из Интернета и даже вел свой ЖЖ.

– Ну, что там в твоем Интернете про этих уродов пишут? – поинтересовался Гриша.

– Все то же. Все их ненавидят.

– Оно и правильно. Житья от них нет.

– Странно только получается. Вроде всех, даже президента, они достали, а управы на них найти невозможно. – Строительный мастер с внешностью типичного ботаника подмигнул водиле: – А ведь не зря я старался, Гриша. Бросил тогда «клич» через своих френдов, Интернет – большое дело, и власти его недооценивают. Нашелся-таки покупатель на твое видео.

– Какой покупатель? – даже обиделся Кисель. – Я же не деньги за него хочу. Мне надо, чтобы его по телевизору показали, чтобы все увидели, что у вас в Москве творится.

– Ну, покупателем он станет или не покупателем, это уже тебе решать. Видео – твой товар, ты же его снял. Короче, есть журналист, который хочет с тобой встретиться и выкупить запись.

– Так покажет он ее по телевизору или нет? А то не хочется мне, чтобы было как в прошлый раз. Сунулся сдуру, в программу новостей позвонил – так меня там на три буквы сразу и послали. Может, и этот твой тип из Интернета такой?

– Журналюги разные бывают, Гриша. Ты же на государственный канал звонил. А мой вроде из редакции независимой газеты, тогда ему полный профит твое видео на всеобщее обозрение выставить.

– Газеты? Так я же ему не фотографии предлагаю, а видео.

– Он его в интернет-версии издания повесит. Это же хлеб для независимого журналиста – скандал раздуть. Короче, встретишься с ним сам и решишь, продаешь ему свое видео или просто так уступаешь.

– Понимаешь, Александрыч, я в таких делах ничего не волоку. Это ж ты там по всяким сайтам, форумам и живым журналам шастаешь, в курсе всего находишься. Знаешь, что и сколько стоит. Если этот твой журналист сам на моем видео бабки срубит, то было бы справедливо, если б он и со мной поделился. Ну, и тебе за то, что старался, я тоже отстегну. Лучше уж ты сам с ним поговори, прикинь, у тебя это лучше получится. А, Александрыч?

– Хорошо. Так и сделаем.

Последний кубометр грунта упал в кузов «МАЗа». Экскаваторщик посигналил, чтобы отъезжал и не задерживал очередь. Мощный самосвал вздрогнул и, натужно ревя мотором, двинулся по глубокой колее.

Что-то мелодично блямкнуло в кармане строительного мастера. Он вытащил айфон и, орудуя стилусом, принялся тыкать в виртуальные клавиши на экране.

– О, мы только о нем говорили, а журналюга тут как тут, объявился собственной персоной. Пишет, что готов встретиться хоть сейчас. Что ему ответить?

Григорий глянул на часы.

– До конца смены мне только этот рейс отвезти, в отвал на полигон. Так что смотри сам, где ему встречу назначить. Если что, на моем «МАЗе» подскочим.

Самосвал выехал на временную бетонную дорогу, ведущую от стройки к улице. Рабочий в синей робе сильной струей из шланга ополоснул грязные колеса от налипшей на них земли и махнул рукой – мол, проезжайте. Александрыч, поблескивая модными очками, уже набирал ответ на айфоне.

– Так это твоя штука прямо отсюда в Интернет и выходит?

– А то как же. Дорогая игрушка, но своих денег стоит. Удобная вещь. Все, ушло наше сообщение.

Айфон почти тут же отозвался мелодичным блямканием.

– Чего там? – повернул голову Григорий, выруливая на Кольцевую.

– Смотри-ка. Наш журналюга нетерпеливый. За компом сидит, тут же ответ настрочил. Только почему-то его наше место не устраивает. Я ему неподалеку от автобазы встречу назначил, а он за городом хочет, тут неподалеку, – Александрыч нащелкал указкой по экрану, вызывая карту, и показал ее водителю «МАЗа».

– У тебя в этой трубке, смотрю, все что хочешь есть. И автонавигатор, и телефон, и телевизор, и всякая прочая хрень.

– Нельзя от жизни отставать.

– Место это знаю, как-то раз песок там брали для халтурки одной. Вроде заброшенный асфальтобетонный завод, – прищурился Григорий. – Ну и хрен с ним, что его наше место не устраивает, нам же меньше по городу крутиться.

«МАЗ» свернул с Кольцевой и вскоре уже разгружался на полигоне, куда свозили грунт с близлежащих строек. Теперь строительный мастер взял на себя роль штурмана. Сверяясь с экраном айфона, он подсказывал дорогу к месту встречи. Сначала ехали по неширокому заасфальтированному шоссе, затем свернули на гравийку, и вскоре «МАЗ» вывернул на покрытую потрескавшимся асфальтом площадку. Из трещин пробивались лопухи и лебеда. Ближе к полю высились горы щебня и песка, рядом с ними возвышались ажурные металлические фермы асфальтосмесителя. Завод уже давно бездействовал, все оборудование покрылось ржавчиной, нигде ни души. От ограды остались лишь редкие столбики забора.

– Невеселое местечко, – осмотрелся Григорий. – Что-то твой журналист темнит или боится кого.

– Будешь бояться, если собираешь компромат на генерала ФСБ. Независимые журналисты многим во власти поперек горла стоят, но и зарабатывают они немало, – напряженно улыбнулся строительный мастер. – Этот асфальтобетонный завод уже пять лет как закрыли. Оборудование на нем старое, неэкономичное, на мазуте работало.

– Сам-то не боишься?

– А нам чего бояться?

На съезде с гравийки показалась серая «Нива». Машина уверенно направлялась к заброшенному заводу.

– Ну, вот. Кажется, и наш клиент появился, – проговорил мастер. – Точно, наш. Кому еще в голову взбредет в это гиблое место ехать?

«Нива» заехала на площадку, развернулась, перекрыв «МАЗу» выезд. Из-за руля выбрался моложавый мужчина в кожанке и джинсах, присмотрелся к самосвалу.

– Ну, я пошел, – мастер положил мобильник водителя на приборную панель и открыл дверцу.

– Мобильник-то возьми с моим видео, – растерялся Григорий. – Не с пустыми же руками ты с ним говорить будешь. Человеку надо показать, что у нас есть.

– Да я только что твое видео на свою трубку перегнал через блютус. С моего-то айфона и показывать его будет удобнее. Экран больше.

– А что такое блютус? – спросил Григорий.

– Как-нибудь потом объясню.

Мастер спрыгнул с подножки и зашагал к мужчине, стоявшему у «Нивы».

В салоне машины на заднем сиденье просматривался еще один тип.

– Так это вы и есть журналист с ником «Злой покемон»? – Александрыч с сомнением присмотрелся к коротко стриженному здоровяку в кожаной куртке, лицо которого не было обременено печатью интеллекта.

– Он самый, – краешком губ усмехнулся здоровяк, и косой шрам на его лбу тут же покраснел. – Твое видео при тебе?

– А как же, – мастер красноречиво продемонстрировал на ладони айфон. – Только оно денег стоит.

– О цене чуть позже поговорим. Сначала посмотреть надо. Вдруг это «шило» какое-нибудь.

– Видео самое настоящее, снято прямо на месте аварии.

Здоровяк со шрамом на лбу покосился на самосвал:

– А это еще что?

– Моя персональная машина. Я на стройке работаю мастером.

– Чем меньше начальник, тем больше у него служебное авто, – хохотнул здоровяк и фамильярно хлопнул Александрыча по плечу.

Тот сразу ощутил силу собеседника.

– Садись в нашу машину. Там наш главный редактор, с ним о цене и потолкуешь. Я сам такие вопросы не решаю.

Александрыч немного по-другому представлял себе процесс продажи видеокомпромата независимому журналисту и даже почувствовал желание бросить сейчас все к чертовой матери и уехать вместе с Гришей. Но делать уже было нечего: раз ввязался в аферу, следовало довести ее до конца. Мастер приблизился к «Ниве» и приоткрыл дверцу.

– Здравствуйте, – обратился он к сидевшему на заднем сиденье моложавому мужчине в сером плаще.

– Здорово, если не шутишь, – жизнерадостно отозвался тот и сделал приглашающий жест: – Садись.

– Вы главный редактор?

– Вроде того – я спонсор издания, – в голосе говорившего прозвучали издевательские нотки. – Давай показывай, что ты нам притарабанил. А то, бывает, люди за всякую чушь деньги хотят сорвать. Запись записи рознь. Иногда и не разберешь, что там да кто.

– На моей все видно.

Александрыч включил запись на айфоне. Мужчина властно забрал работающую трубку и уставился на экран. Смотрел сосредоточенно, без тени эмоций, как это делал бы следователь, лишь чуть шевелил губами, будто беседовал с кем-то невидимым. Затем повернулся к мастеру:

– Это же не ты снимал. Ведь правда?

– Какая вам разница? Видео-то настоящее. И стоить оно будет…

– Очень дорого, – проговорил мужчина в плаще и, вытащив пистолет, нацелил его прямо в лоб строительному мастеру.

Тот обомлел. Впервые в жизни в него целились из настоящего оружия. Он даже ощутил запах оружейной смазки, так знакомый ему по службе в армии.

Убедившись, что дорожный мастер и не помышляет о сопротивлении, мужчина в плаще довольно хмыкнул и тут же перешел на скороговорку:

– Еще кому-нибудь купить предлагал?.. Копии сделал?.. В Интернете фрагменты пробовал повесить?..

Александрович только успевал отрицательно качать головой. Вид нацеленного на него ствола абсолютно парализовал его волю.

– Мне чужого не надо, – внезапно мужик в плаще сделался почти ласковым и небрежно опустил пистолет в карман. – Ты просто дурачок, не понимаешь, во что ввязался. Для твоей же безопасности стараюсь. Тебе еще жить и жить. – Он отщелкнул крышку чужого айфона, вытащил карту памяти и зажал ее в кулаке. – А теперь запоминай, если не хочешь калекой стать. Если это твое видео появится в Интернете, то ты в лучшем случае до конца жизни не встанешь с инвалидной коляски. Понял?

Александрыч приподнял ладони и срывающимся голосом проговорил:

– Я все понял. Можете не повторять. Копии видео у меня нет. Поверьте, я не обманываю. И денег мне никаких не надо.

– А тебе их никто и не предлагает, – мужчина почти по-дружески подмигнул строительному мастеру и, когда тот уже готов был выйти из машины, внезапно вновь нацелил на него пистолет. – У кого оригинал видео? У кого переписывал?

Если бы об этом у Александрыча спросили в самом начале разговора, больше похожего на допрос с пристрастием, возможно, он бы и не сразу сдал Григория Киселя, но расчет был сделан верно. Человек сначала был напуган до смерти, а потом расслабился, поверил, что неприятности для него остались в прошлом. И в этот момент ему в лоб вновь смотрит ствол пистолета, а глаза у собеседника опять стали холодно-спокойными, с добрым чекистским прищуром. Несколько секунд в машине царила тишина. Затем послышалось, как щелкает предохранитель пистолета.

– У него переписывал – у водителя «МАЗа». Это мой водила, Гриша, на месте аварии был. Он ни в Интернете, ни в электронике не рубит. Вот и попросил меня вместо него поговорить, поторговаться. Оригинал остался на его мобильнике. И копий у него никаких нет, это точно.

– Верю, совпадает. Многому ты сегодня научился. Никогда не надо обманывать тех, кто сильнее тебя, – спокойно проговорил мужчина в плаще.

– Я не обманываю. Там, на записи, если помните, даже край кабины его «МАЗа» в кадр попадает. Можете проверить.

– Я это заметил.

Мужчина немного опустил стекло и шепнул пару слов своему напарнику в кожанке. Обладатель шрама кивнул и неторопливо зашагал к «МАЗу», по дороге махая рукой Григорию – мол, подойди. При этом доброжелательно улыбался.

Менее битый жизнью человек наверняка бы поддался на провокацию. Но, как всякий гастарбайтер, Кисель всегда подозревал худшее. Москва его многому научила. Он насторожился уже тогда, когда Александрыч так и не вышел из «Нивы». Григорий на всякий случай подхватил монтировку, сунул ее в рукав и высунулся из кабины.

– Тебе чего? – крикнул он.

– Мобильник свой прихвати. Нам оригинал записи нужен. Твой приятель хреново видео списал.

Гриша медлил, сомневался.

– Тебе что, деньги не нужны? – хохотнул обладатель шрама, запустил руку во внутренний карман, вытащил портмоне и похлопал им себя по ладони.

Кисель спрыгнул с подножки и, оставив дверцу открытой, подошел к мужику в кожанке.

– Ну, и где твоя чудо-камера, которая для тебя сегодня штуку баксов заработала?

Гриша левой рукой, потому что правая придерживала монтировку, засунутую в рукав, вытащил мобильник.

– Штука баксов – деньги, конечно, хорошие, – предупредил он, – но продам я эту запись только в том случае, если вы ее опубликуете. Чтобы ее по ящику показали.

– Кто бы сомневался. Не вопрос. Конечно, покажут, – мужчина со шрамом на лбу запустил пальцы в кошелек и зашелестел купюрами.

Григорий подал мобильник. И хотел уже было взять деньги, но не тут-то было. Последовал резкий удар в солнечное сплетение. А его мобильник, который он купил, чтобы, вернувшись на родину, подарить сыну, уже оказался в руках «журналиста». Ударили Гришу профессионально, со знанием анатомии и физиологии. Мгновенно перехватило дыхание, в глазах потемнело. Водитель «МАЗа» согнулся пополам. И в этом мгновенно поскучневшем для него мире продолжал звучать всепроникающий, как алмазное сверло, голос мучителя:

– Ты куда полез, урод? Приехал в Москву, так и сиди тихо, зарабатывай свои рублишки. И не лезь в наши дела. Про видео свое забудь. Не было его. И на месте аварии тебя не было. Ты что, этого еще не понял, когда тебя на суд свидетелем не вызвали? А будешь дергаться, так тебя самого не станет.

Темнота перед глазами немного отступила. Григорий Кисель хрипло вдохнул. Мужик со шрамом схватил его за волосы, повернул голову и заглянул в глаза.

– Понаехало вас, уродов… Скажи спасибо, что живой отсюда уедешь.

После этих слов почти новенький мобильник полетел на асфальт. И мужчина в кожанке занес ногу, чтобы раздавить его каблуком. Вот этого ему делать не стоило. Ведь для Гриши мобильник был не просто телефонной трубкой с наворотами, а подарок сыну. И не только деньги он заплатил за нее – свой трудовой пот лил, ночные смены тянул, препирался с дорожными инспекторами, ругался с начальством за каждый рубль. А теперь вот его сына, ждавшего возвращения отца в При-днестровье, собирались лишить этой радости. А еще его, русского по отцу и по матери, обвинили в том, что он приехал работать в ту страну, откуда его родители еще молодыми отправились в Тирасполь.

Дорогой ботинок на толстой подошве так и не успел опуститься на серебристую телефонную трубку. Гриша чуть ослабил пальцы, монтировка выскользнула из рукава, мелькнула в воздухе и ударила «журналюгу» по колену. Мужик в кожанке, хоть и имел хорошую подготовку, удар пропустил. Просто не ожидал. Был уверен в своей безнаказанности и в том, что водитель «МАЗа» потерял всякую волю к сопротивлению.

– Ты, мразь… – Григорий еще раз замахнулся монтировкой, но на этот раз ударить ему не удалось.

Теперь уже бил мужчина с багровым шрамом на лбу. Монтировка мгновенно оказалась в его руках. Бил с чувством, наотмашь, но пока не вкладывал в удары всю свою силу, а ведь мог при желании убить одним ударом. Он просто учил непонятливого простака тому, кто управляет в этой жизни, куда можно совать свой нос и куда не следует. При этом он не считал себя хозяином жизни, свое место знал и всегда помнил о нем. Мужчина воспринимал себя кем-то вроде учителя, обязанного просто ставить на место тех, кто пытается нарушить заведенный в школе российской жизни порядок. Он одинаково не одобрял действия не только Гриши Киселя, но и Алекса Матюкова. Ведь они оба нарушили правила сосуществования верхушки и народа, ту стабильность, которая гарантировала мирное и внешне бесконфликтное существование. Ну, в самом деле, хочешь гонять по городу без правил – гоняй, на то тебе номер серии «ЕКХ» отцом-генералом и предоставлен, но зачем давить при этом безвинных людей? Вот если бы на месте матери с годовалой дочкой в коляске была строптивая журналистка или правозащитник, тогда другое дело. В этом был бы глубинный смысл. Мужчина со шрамом в такой ситуации и сам бы сел за руль, и нога на педали не дрогнула бы.

Избивавшему еще предстояло принять решение – просто проучить водителя «МАЗа» или же прикончить его как ненужного свидетеля. И решение это зависело от дальнейшего поведения Гриши. Примется просить пощады, сломается – пусть себе живет, будет артачиться – отправится к праотцам.

Григорий буквально сходил с ума от боли, и, как всегда случается в таких ситуациях, его мысль зацепилась за то, что было ему дорого. Содрогаясь от ударов ногами, он подполз к лежащему на асфальте мобильнику и сжал его окровавленными пальцами.

Мужчина с шрамом внезапно остановил избиение. К нему приближался непонятно откуда появившийся человек. Он шел неторопливо, руки держал в карманах полотняной куртки. Лишь через секунду верзила заметил стоявший у самого леска мотоцикл.

– Эй, мужики, на хрена вам драться? – крикнул Андрей Ларин, вытаскивая руки из карманов. – Любые проблемы можно решить мирно.

– Слушай, – мужчина в кожанке недобро глянул на Андрея. – Тебя не трогают. Ехал, так и езжай своей дорогой.

Ларин слегка замедлил шаг.

– Ну, чего ты от него хочешь? Он уже и так тише воды ниже травы, – Андрей кивнул на корчившегося на земле Гришу Киселя. – Если виноват был, так ты его уже наказал. Я понимаю, всякое в жизни бывает. Может, он тебе тачку помял?

Такое спокойствие давалось Андрею нелегко. Еще пять минут назад он мчался на мотоцикле из Москвы, разыскивая этот чертов заброшенный асфальтобетонный завод, где Грише Киселю назначили встречу. Специалисты Павла Игнатьевича Дугина отследили в Интернете ход переговоров о покупке видео, и было понятно, что в первую очередь тут окажутся те, кому обнародование записи не с руки. И теперь Андрей понимал, что немного опоздал. Звонок от Дугина застал его в центре города. Времени оставалось только на дорогу, и самое обидное, что даже оружия с собой он прихватить не успел. После случая на Садовом кольце Ларин не возил его с собой без необходимости.

Он подошел вплотную и миролюбиво произнес, разыгрывая из себя случайного свидетеля:

– На хрена тебе неприятности? Еще прибьешь мужика.

Гриша застонал, сделав усилие, привстал на колени и прохрипел:

– Я все понял, все…

– Вот видишь, – процедил обладатель шрама. – Но только раньше надо было тоже понимать. Отдал бы то, что тебе не принадлежит. Я же по-хорошему просил… – Говоривший осекся и покрутил головой, не видя мобильника, который еще недавно лежал рядом.