Текст книги "Клуб диких ниндзя"

Автор книги: Кирилл Кащеев

Соавторы: Илона Волынская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава XI
Недоброе утро

– Б-р-р. – Вадька с трудом приоткрыл глаза, сел в постели и душераздирающе зевнул. Некоторое время тупо смотрел на еще розоватое от рассветных лучей небо. Из глубин его затуманенных усталостью мозгов медленно всплывала некая мысль. – А… А который час? – попытался он облечь эту мысль в слова.

– Полседьмого! – мрачно откликнулся снизу Сева.

Вадька потер ладонями лицо. Учитывая, что приехали они в четыре утра, полседьмого – это кошмар! Как-то он не предполагал, что эти ненормальные начинают свои соревнования с утра пораньше. Нет, чтобы выспаться, позавтракать…

Тяжело, словно мешок с мукой, он свалился с койки, натянул валявшиеся внизу штаны и только тогда тупо уставился на спортсменов. Те не буйствовали. Они просто лежали, безучастно глядя в потолок. Все четверо, включая тренера.

– А потрясти их пробовали? – спросил Вадька.

– Будь они грушами, с них бы уже все ветки осыпались, – меланхолично сообщил восседавший на краю Кисонькиной койки Сева. – Но если хочешь, можешь и ты попробовать.

Вадька ухватил за плечи Ромку и изо всех сил тряхнул:

– Вставай! Иди на взвешивание! Это я, этот… как его… великий сэнсэй Такэда Бяка… Нет, Кака… А, вспомнил, Такэда Сокаку, тебе приказываю!

Ромка поглядел на Вадьку вполне осмысленным, но совершенно равнодушным взором.

– Не похож ты на Такэда Сокаку! – заявил он и отвернулся к стене.

– О! – неожиданно возрадовался Сева. – У нас и того не получалось!

Вадька повернулся к друзьям.

– Им на это взвешивание обязательно? – поинтересовался он. – Все-таки, если до самого чемпионата еще два часа – может, очухаются?

– Я спрашивала у парня, который в дверь постучал, – хмуро ответила Катька. – Он поглядел на меня как на идиотку и сказал, кто не взвесится, того не распределят по весовым категориям, а кого не распределят, тот в чемпионате не участвует.

Их троица мрачно уставилась на равнодушную к окружающему миру компанию на койках. Получается, хоть они и избавились от «ниндзя», те все же сумели добиться своего – вывести ребят из чемпионата! Вон, лежат себе и в ус не дуют, даже их тренер, у которого есть во что дуть! А потом очухаются и будут выть – как же мы все пропустили, не стали чемпионами!

– А если им зеленого чаю дать? – жалобно предложила Катька.

– Ведро, – сказал Сева.

– Ведро зеленого чая?

– Ведро холодной воды на головы! – невозмутимо пояснил Сева. – А иначе как вы в них этот чай вольете – через воронку? А после воды можно уже и чай – если хотите, тоже ведро, – согласился Сева.

Они снова поглядели на спортсменов и их тренера. Мурка бездумно разглядывала собственные пальцы. Кисонька теребила кончик простыни.

– Душ в конце коридора, – не сулившим ничего хорошего тоном сказала Катька.

– Пойди посмотри, чтобы никого не было, – согласился Вадька, рывком поднимая Мурку с постели. Рыжая не сопротивлялась.

Коридор, к счастью, оказался пуст, хотя за закрытыми дверями комнат слышалось активное шевеление жизни. Уже привычно подгоняя, подпихивая и почти волоча приятелей на себе, они доставили троицу спортсменов и тренера к душевой.

Внутри пахло «застарелой чистотой»: скопившейся в выщерблинах кафеля водой, хлоркой для дезинфекции и гниющим деревом – от потемневших досок поддонов в душевых кабинках. Из закрепленной под потолком широкой, как обеденная тарелка, розетки душа со сводящей с ума монотонностью капала вода.

– А раздеваться им как? – смущенно выдавил Сева, разглядывая футболки и спортивные брюки девчонок. Ни ребята, ни тренер с дороги так и не переоделись.

– Это лишнее, – буркнул окончательно озверевший Вадька и с силой толкнул обеих близняшек в спины, впихивая их в кабинку. Следом влетели Ромка с тренером. Вадька крутанул вентиль и отпрыгнул в сторону.

С грохотом летнего ливня ледяные струи рухнули на головы. Футболки, брюки, длинные волосы девчонок мгновенно набрались воды. Кусающиеся лютым холодом потоки барабанили по плечам, заливали лица.

Первой оживилась Мурка. Она попыталась шумно вздохнуть, набрала полный рот воды, замотала головой и, все еще толком не приходя в сознание, на одних рефлексах, попыталась выползти из-под ледяного душа.

– Э, нет! – объявил Вадька, заталкивая ее обратно – рукава его рубашки мгновенно намокли. – Ты сперва глазки открой как следует.

– А я еще думал это мы, тренеры, жестокие люди, – вдруг четко сказал тренер и зафырчал, как морж, сам подставляя лицо колючим струям.

Кисонька запрокинула голову – струи били ее по лицу, стекали по прилипшим к спине волосам – и наконец хрипло прошептала:

– Вы что с нами делаете?

– Это мы вас так в себя приводим, – любезно сообщила ей Катька. – Вы лучше очухивайтесь скорее, а то хуже будет.

– Хуже? – Сквозь висевшую вокруг нее сплошную пелену воды Мурка попыталась оглядеться по сторонам. Похоже, ее затуманенные мозги безуспешно соображали, какое такое «хуже» для них приготовлено. Правда, и Вадька в относительно здравом рассудке тоже не представлял, что может быть хуже ледяного водопада.

– Все, я уже в норме, – заявил тренер, бочком-бочком выбираясь из-под душа. Вопреки собственному заявлению он тут же покачнулся, но на ногах удержался. Цепляясь за гладкие кафельные стенки, его ученики выползли следом. Застыли посреди душевой, хлопая глазами.

– Не спи, замерзнешь, – оптимистично подбодрил их Сева.

– Аг-га, – согласно выдавил Ромка, начиная мелко трястись под насквозь мокрой одеждой. С его штанов на кафельный пол набежала внушительная лужа.

– Под душ засунули, а полотенца взять не догадались! – рявкнул тренер, и в голосе его прозвучали уже знакомые командные нотки. – В комнату, бегом, пока вы мне всех спортсменов не застудили! – И он на подгибающихся ногах заковылял к двери.

– И это вместо спасибо! – возмущенно фыркнул Сева, подставляя плечо шатавшейся Кисоньке.

Их компания вывалилась из душевой…

Перекинув через плечо веселенькое розовенькое полотенчико, перед ними стоял давешний ночной дедок.

– Д-доброе утро, патриарх, – заикаясь, поздоровался с ним тренер. У него даже усы обвисли от смущения.

– Здравствуй, мальчик, – кивнул лысой головой тот. Недоуменно поглядел на насквозь мокрых ребят. – Что это ты такое с детьми делаешь?

– А это… – не выпуская обвисшую на нем мокрую Мурку, Вадька высунулся из-за спины тренера, – все та же новая система! Вторая часть: после расслабления – взбадривание! Вот увидите, какие они на татами бодрые будут!

– Вы их перед взвешиванием выкрутить не забудьте, иначе пара лишних кило обеспечена, – напомнил дедок и скрылся в душевой.

– Господи! – у тренера вырвался стон. – Не хватало, чтобы сам патриарх догадался, в каком я состоянии! – Он заковылял дальше и уже у двери бросил, не оборачиваясь: – Спасибо. Без вас мы, пожалуй, и не очухались бы… – Он рванул дверь их комнаты, которую в спешке они так и бросили незапертой, и вдруг замер на пороге, не шевелясь. Потом повернулся, медленно и аккуратно, словно тяжелобольной. И раздельно сказал: – Я, наверное, под душ вернусь. Я, кажется, не совсем в себя пришел. Чудится всякое…

– Какое? – испуганно спросил Вадька. После буйства и апатии только глюков не хватает!

– Там, в поезде… Мне всякое мелкое зверье под ногами мерещилось, – смущенно признался тренер. – Собаки, попугаи… А с одним гусем я вроде даже обнимался. – Выражение его лица стало совсем несчастным.

– Ну и что? – раздраженно переспросил Вадька.

– А то, что остальное зверье исчезло! А гусь-то остался! – испуганно тыча пальцем в уютно устроившегося на раскладушке Евлампия Харлампиевича, вскричал тренер.

Глава XII
Все на весах

Мрачно прихлебывая из чашки где-то раздобытый Катькой зеленый чай, тренер с глубокой тоской поглядывал на приятелей своих бойцов. Он их высадить хотел, а они вот – до места всех доволокли, возились, ухаживали как за младенцами… Тренер содрогнулся. Неужели он и правда убеждал всех, что без «зверушки» не уснет? Они с Евлампием Харлампиевичем поглядели друг на друга – и оба недовольно отвернулись. И как он умудрился дойти до такого состояния? И что это был за баллончик?

– Взвешивание через час, – напомнил Вадька.

Все другие мысли моментально вылетели у тренера из головы.

– Ну и как они пойдут в таком состоянии? – Он с отвращением поглядел на своих бойцов, уже вытертых жесткими полотенцами и упакованных в сухие и теплые свитера.

– Мы пойдем… Мы дойдем… – Кисонька попыталась подняться, но колени у нее подломились, и она плюхнулась обратно на койку – ее попросту еще не держали ноги.

Вадька кусал губу. Они слишком много пережили с этой трижды проклятой поездкой, чтобы теперь отступить!

– А сколько в них? – бесцеремонно спросил он, разглядывая девчонок и Ромку, будто тушки, которые он собрался приобрести на вес.

– В девчонках по тридцать пять кило, больше им даже на полкило прибавлять нельзя, иначе в следующую весовую категорию переведут, а там все девчонки выше и мощнее, они потеряют преимущество…

– А я тридцать четыре вешу, – похвасталась Катька.

– Нашла чем хвастаться, – фыркнул Сева, иронически разглядывая кругленькую Катьку. – Ты их на три года младше и на голову ниже, а весишь почти столько же!

– А на этом взвешивании… документы какие-нибудь предъявляют? – раздельно спросил Вадька, не отрывая взгляда от сестры. – С фотографиями?

– Паспорт спортсмена, – рассеяно ответил тренер, вытаскивая из сумки три зеленые книжечки. – Но не на взвешивание, мы их отдельно сдаем…

– Нет! – отчаянно завопила Катька. Она слишком хорошо знала своего брата, чтобы не понять, что у него на уме.

– Да! – восторженно заорал тоже все сообразивший Сева. – Мы выиграем еще час, а за час они очухаются! Очухаетесь же? – Он повернулся к сидевшим на кроватях друзьям.

– Пос-сораемс-сь… – заплетающимся языком сказала Мурка.

– В случае чего мы вас опять под душ засунем, – «успокоил» их Сева.

Все трое вздрогнули и принялись сосредоточенно тянуть чай.

– Но я же младше! – запротестовала Катька. – И я не рыжая!

– Большое дело! – И прежде, чем кто-нибудь успел хотя бы охнуть, Сева вытащил из кармана перочинный ножик, подскочил к Мурке и одним стремительным движением отхватил рыжую прядь у ее виска. Девчонка дернулась, расплескивая чай… А Сева уже заправил отрезанный локон под Вадькину бейсболку и нахлобучил ее Катьке на голову так, что ее собственных волос стало совсем не видно. Только рыжая прядь болталась вдоль щеки как тряпочка. – Пусть теперь кто-нибудь осмелится сказать, что ты не рыжая! – с торжеством объявил он.

– Эй, а почему у Мурки? – возмущенно завопил Вадька. – Мог бы у Кисоньки отрезать!

– Ну хочешь, сам у Кисоньки отрежь, – великодушно предлагая Вадьке нож, разрешил Сева. – Так будет справедливо!

– Нет! – в ужасе завопила Кисонька, прикрывая руками прическу. От страха у нее даже речь улучшилась. – И вообще вы не можете идти! Вы же ничего в этом не понимаете!

– Можно подумать, за вас кто-то драться собрался! На весы залезут – и все! Катька за вас двоих, а Вадька – за Ромку! – продолжал командовать Сева.

– Почему я? – снова возмутился Вадька, уже пожалевший о своей идее.

– Я тощий, могут не поверить, – отрезал Сева. – А тебя… гм, больше, это у вас семейное. – Он злорадно покосился на Катьку.

– Добиваться, чтобы спортсмен стал легче, мне приходилось, – бормотал тренер, помогая Вадьке рассовывать по карманам извлеченные из его рюкзака гаечный ключ, отвертку, связку каких-то инструментов. – Но чтобы он стал тяжелее… – тренер покрутил головой. – Ты что, парень, слесарь, раз с собой такое возишь? – Он поправил на Вадьке великоватую ему Ромкину куртку от спортивного костюма. – Очки сними! С плохим зрением не допускают. Ладно, пошли, на взвешивании сейчас народу полно, никто к вам особо присматриваться не будет.

– Вы сами-то дойдете? – проворчал Вадька, критически оглядывая тренера.

– Мне-то не драться, – ответил тот, выползая из комнаты.

Цепляясь за перила – у Вадьки без очков предметы перед глазами расплывались, – они с Катькиной помощью кое-как слезли по ступенькам, пересекли двор и вошли в здание спорткомплекса. За крохотным предбанником располагались многочисленные двери. За их стеклами виднелись то похожие на стальных жуков тренажеры, то одиноко свисающие с потолочной балки боксерские груши, то слышался стук теннисного мяча и азартные возгласы. Мимо них по лестнице на верхний этаж волокли какие-то доски. Тренер направился туда же.

Позади, у распахнутых входных дверей, послышался шум подъехавшей машины, потом хлопнула дверца, затопотали быстрые шаги. Мимо, прыгая через ступеньку, пробежал высокий холеный мужчина.

– О, Карташов, ты тут? – в голосе его звучало легкое удивление. – А говорили… Ладно, неважно. Пошли быстро со мной, у нас рефери, как всегда, не хватает! И по весовым еще не всех расписали – опять на час позже начнем…

В глазах тренера вспыхнула безумная надежда. Час! Лишний час! Об этом можно было только мечтать!

– Привет, Серега. Я не могу, у моих взвешивание.

– Это, что ли, твои? – Темные брови на красивом лице поползли вверх. Он перевел взгляд на Вадьку и Катьку. Под этим взглядом девчонка невольно потянула козырек бейсболки ниже на лоб, так что прицепленная к ней рыжая прядь едва не вывалилась.

– Да… Нет-нет, – торопливо отрекся тренер. – Они сейчас… потом… подойдут!

– Так сейчас или потом? – усмехнулся Серега. – Сами взвесятся, в первый раз, что ли! Ну пошли, пошли… – подталкивая в плечо, он повел тренера прочь.

– Наверное, этот Серега наших знает, – шепотом предположил Вадька. – Ладно, попробуем и правда сами взвеситься, авось, ничего особенного от нас не потребуется.

Вадька нерешительно двинулся вверх по лестнице. Перед ними открылся очередной длинный коридор.

– Слышь, пацан, где тут взвешивание? – окликнул Вадька пробегающего мимо мальчишку в белой футболке и черных спортивных штанах.

– Nem tudom,[2]2
  Не понимаю (венгр.).


[Закрыть] – бегло улыбнувшись, бросил пацан.

– То вянгры, – набегая сзади, с ними поравнялся другой пацан, постарше. – Они по-русски не очень. Пошли, покажу, где взвешивание. Я Николай, з Бялоруси, клуб «Штурм», – он протянул руку сперва Катьке, потом Вадьке.

– Боевая Школа, – с некоторым трудом вспомнив название клуба, в котором занимались близняшки, пробормотал Вадька. – Тихон… То есть Лавров, да, Лавров. И Косинские, – он кивнул на Катьку. – То есть Косинская… Одна.

– Та вижу, что ее не две, – пошутил белорус.

– А немцы тут есть? – торопясь сменить тему, спросила Катька. – Или англичане?

– Еще ня знаю, – позевывая, ответил Николай. – Обычно они до нас ездить не любят. Говорят, злые мы, – он сверкнул улыбкой. – Дяремся жестко. – Он фыркнул. – Хочешь мягко – на подушках дерись! Нам сюда.

Через громадный спортивный зал к одним-единственным медицинским весам тянулась длиннющая шумная очередь мальчишек и девчонок. Очередь шла волнами, словно вычерченный неверной рукой график спадов и подъемов, – то высоченные взрослые парни с таким разворотом плеч, что становилось непонятно, как они вообще в дверь проходили, то вдруг тощие заморыши, то тоненькие изящные девушки, похожие скорее на танцовщиц, чем на грозных бойцов. Между ними вклинивались мелкие, взрослым по колено, пацанята.

– Там наши стоят, считайте, что мы и вам място заняли, – новый знакомый быстро провел их почти к началу очереди.

Его команда – еще двое парней и две девчонки в черных спортивных штанах и белых футболках, – доброжелательно улыбаясь, принялась пожимать ему руки. Опять пятеро в черно-белом, успел смутно насторожиться Вадька, но тут же вспомнил, что на нем самом и на Катьке надеты темные спортивные штаны и светлые футболки, да и сыпавшиеся со всех сторон вопросы не давали времени на раздумья.

– Ты в каком весе работаешь? А разряд какой? Вы на ката тоже или только на кумитэ приехали?

«На поезде мы приехали!» – чуть было не ляпнул Вадька, погребенный под потоком незнакомых слов. Но совсем добила его следующая просьба.

– Лапу мне подержишь? – попросил его Николай. – Хочу набивочку постучать, а то мы только нядавно приехали, засыпаю на ходу.

«Хорошо хоть, не заднюю ногу! Только где у человека лапа?» – подумал Вадька в панике. Николай явно ждал ответа. Вадька судорожно кивнул и… крепко взял его за руку.

Парень вырвался.

– Шутишь, да? Так подержишь лапу? – сказал он, указывая на овальную жесткую подушку с ремнями.

До Вадьки начало что-то доходить. Он наклонился над подушкой. На задней стороне оказалось что-то вроде ременной ручки, подушка походила на рыцарский шит, и держать ее, наверное, следовало как щит. Вадька просунул руку в ремни и выставил подушку перед собой. Николай, крутанувшись на одной ноге, второй влепил по подушке. Вадьку унесло. Казалось, его ураганом проволокло по гладкому полу и с размаху швырнуло на спину. Ноги взлетели выше головы. Послышался топот, и над ним навис Николай:

– Как ты драться будешь, если совсем удар ня держишь? – без особого сочувствия, скорее с удивлением спросил он, поднимая Вадьку. – И стойка у тябя неправильная. – Вдруг он замолчал, разглядывая что-то под ногами. Присел на корточки… и поднял с пола Вадькины очки, вывалившиеся из кармана спортивной куртки. – Ты что… от врачей скрываешь, что видишь плохо? – глядя на Вадьку сверху вниз, тихо спросил он. – Вообще странный ты какой-то. – В глазах его появилось подозрение.

Вадька почувствовал, как у него обрывается сердце. Стоило избавляться от «ниндзя», чтобы теперь подвести ребят на дурацком взвешивании?

– Колька! Ты что там застрял, твоя очередь! – закричали от весов.

Николай сунул Вадьке его очки и рванул к весам.

– 53, 800! – громко выкрикнула медсестра, даже не взглянув на мальчишку. – Весовая категория пятьдесят пять килограммов! – И она наклонилась сделать запись в разлинованных бумагах.

Вадька замешкался перед весами, озираясь. Он вдруг ощутимо, словно кто-то надавил ему на затылок, почувствовал устремленный на него выжидающий, внимательный взгляд. Он начал осматриваться по сторонам…

– Нашел время оглядываться, – буркнула Катька, отпихивая его в сторону, и ступила на холодную металлическую поверхность весов, бормоча:

– Косинская… – она чуть было не ляпнула: «Мурка», но в последнюю секунду успела сообразить: – …Алла.

Снова не глядя на вставшую на весы девочку, полная медсестра кончиком пальца передвинула блестящие металлические гирьки по шкале. Стальная стрелка закачалась.

– 34, 200, весовая – тридцать пять килограммов, – бросила медсестра и отвернулась сделать запись.

Наглая Катька соскочила с весов – и тут же вспрыгнула на них снова.

– Косинская, Элла, – уже более уверенным тоном объявила она. И чего было вообще бояться, если эта тетка на людей даже не смотрит?

– Эта девочка здесь уже была, – монотонно сказала медсестра.

– Они сестры, близнецы, – вмешался Вадька.

– Штаны у них тоже близнецы? – внимательно разглядывая пятно на коленке Катькиных спортивных штанов, сказала медсестра. – Скажи своей сестрице, чтобы не считала себя самой умной и шла взвешиваться лично!

– Мы ей сейчас же скажем, – бросил Вадька, сдергивая Катьку с весов, и поволок ее сквозь толпу.

Ему вслед внимательно глядел Николай. И на лице его было написано разочарование. Словно он ждал чего-то важного – но так и не дождался. Увидев, что Вадька оглядывается на него, белорус круто повернулся и побежал к своей команде. Тесно сгрудившись, трое мальчишек и две девчонки зашептались о чем-то, бурно жестикулируя… и то и дело поглядывая Вадьке с сестрой вслед.

– Где мы возьмем мне сестрицу? – пропыхтела Катька, когда перепуганный Вадька потащил ее вон из зала. – Мне и брата-то много… Ты почему не взвесился, струсил?

– Дура! – огрызнулся на непонятливую малявку брат. – Видела, как этот Николай на нас смотрел? Не знаю, чего ему надо, но я у него на глазах взвешиваться не собираюсь. Сейчас тебя переоденем и идем в самый «хвост». О, раздевалка! Найдем тебе другие штаны!

– Украдем? – вскрикнула Катька, выдергивая у него руку.

– Позаимствуем! Взвесишься – обратно положим! Давай, я в мужскую, ты – в женскую! – И он нырнул за дверь.

Катька наскоро заглянула в свою раздевалку, убедилась, что там шмоток нет, и вернулась обратно. Вадьки тоже все не было. Она подождала и, наконец, не выдержав, сунула нос в мужскую раздевалку:

– Нашел что-нибудь?

– Нашел, – странным голосом ответил брат.

Катька шагнула внутрь… и ахнула. Брат стоял, держа на растопыренных руках черные спортивные брюки. Штанины свисали сплошными лохмотьями, словно… словно их собаки драли.

На скамейке, сложенные аккуратной стопкой, лежали еще четыре пары таких же драных штанов.

– А как же следующий поезд – через двенадцать часов? – жалобно протянула Катька, глядя на брата перепуганными глазами.

– Откуда я знаю – как? Автобусом, машиной, да хоть на дрезине, – скрывая переполнявшую его растерянность, пробурчал он.

Приглушенный стенами раздевалки, из зала зарокотал грозный голос:

– Тренеру Карташову подойти к медицинской комиссии. Тренеру Карташову немедленно подойти к медицинской комиссии!

* * *

– Говорю вам, они здесь!

– Где? Ты их видишь? – придерживаясь за притолоку – ее еще шатало, – Кисонька покрутила головой, оглядывала зал. Зал жил своей бурной жизнью. Толпа роилась все сильнее, обтекая квадраты татами. У стен наскоро ставили скамейки для зрителей. Вдалеке, на другом конце зала, у самых весов, кто-то держал лапу для партнера… Стойка у державшего была совершенно дурацкая, неудивительно, что он улетел от первого толчка. Кисонька с торжеством заключила: – Нет их! Я так и знала, что ничего не получится!

– А вдруг они уже взвесились? – нерешительно предположил Сева.

Кисонька испепелила его презрительным взглядом:

– При такой очереди?

– Вот и хорошо, что не взвесились, – рассудительно сказала Мурка. – Представляете, какие неприятности могут быть при подмене спортсмена? Так что мы пошли в «хвост», а ты ищи ребят и тренера, – велела она Севе. – Скажешь, что мы уже сами… – И, все еще ступая слегка неуверенно, они двинулись к концу очереди на взвешивание.

– Может, сперва ребят найдем? Мало ли что? – неуверенно предложил Сева.

Но ни девчонки, ни Ромка не ответили, лишь Кисонька выразительно постучала по часам, намекая на отсутствие времени.

Сева с сомнением поглядел им вслед – нет, он очень хотел, чтобы они очухались, но… лучше бы это произошло чуть позже. Да и не очухались они еще толком – слабые, как котята. Не могли подождать, пока Вадька с Катькой вернутся! Нет, галдеть начали: «Все догадаются, что они – не мы, нас отстранят от участия…» Ну и где теперь ему ребят искать? Сева побрел сквозь толпу. Увидел знакомые Катькины хвостики, выбившиеся из-под кепки, черные спортивные штаны, белую футболку. Он протолкался вперед, ухватил девчонку за плечо.

– Slucham pana? – церемонно поинтересовалась совсем незнакомая девочка.

– Pszepraszam,[3]3
  Слушаю пана? – Извини (польск.).


[Закрыть] – вспомнив общение с польскими «челноками», извинился он.

Девчонка кивнула и снова принялась прилаживать на ноги странные тапочки не тапочки, непонятно что – без подошвы, зато плотно закрывавшие сверху пальцы и пятку. У самого выхода из зала сквозь толпу вроде промелькнули знакомые фигуры – Сева кинулся туда и еще успел увидеть, как те двое скрылись в раздевалках. Мальчишка остановился – не они, Вадьке с Катькой в раздевалках делать нечего. Он вернулся в зал и растерянно оглядел клубившийся вокруг народ, кляня себя за то, что не напомнил ребятам взять с собой мобилки. Сейчас что бы проще – позвонил, и все!

Над залом, резко усиленный микрофоном, зарокотал грозный голос:

– Тренеру Карташову подойти к медицинской комиссии. Тренеру Карташову немедленно подойти к медицинской комиссии!

Сева заметался в толпе. Потом круто повернулся и принялся отчаянно протискиваться к медицинским весам. Он просто чувствовал – неприятности, о которых все талдычили близняшки, организовались во всей красе.

* * *

…Кисонька ступила на весы первой:

– Элла Косинская.

– А, явилась все-таки, – проворчала медсестра, двигая гирьки по шкале. – Скажи спасибо, что я тебя судейской коллегии не сдала, и никогда больше так не делай.

– Спасибо, – на всякий случай сказала вежливая Кисонька и глубоко задумалась, что именно она должна никогда не делать. Мысли текли вяло, и додуматься никак не удавалось. Она сползла с весов, вместо нее на металлическую платформу влез Ромка. Потом шагнула Мурка…

– Косинская Алла…

– Вот страсть у тебя – по второму разу взвешиваться! – неожиданно для девчонки возмутилась медсестра. – Или у тебя еще одна сестра есть?

– У меня? – только и нашлась, что переспросить, растерявшаяся Мурка.

– Есть! – торжествующе выпалил позади них чей-то голос и тут же громко заорал на весь зал: – Попытка подмены бойцов! Прошу подойти судейскую коллегию! Бойцы Карташова – подставные!

Над залом, резко усиленный микрофоном, зарокотал грозный голос:

– Тренеру Карташову подойти к медицинской комиссии. Тренеру Карташову немедленно подойти к медицинской комиссии!

* * *

Гул прокатился по толпе, и народ начал продвигаться поближе, стремясь разглядеть источник скандала. Ромка и девчонки невольно сгрудились поближе друг к другу, настороженно поглядывая по сторонам. Распихивая любопытствующих, к медицинским весам выбрались судьи – один в военной форме, двое в белоснежных рубашках, при галстуках-бабочках Позади них, с лицом, совершенно мертвым, как у осужденного преступника на эшафоте, не поднимая глаз, брел тренер Карташов.

– Что тут у тебя, Марат? – поинтересовался военный, оглядывая жавшуюся к медицинским весам троицу.

Ребята впервые поглядели на своего обвинителя. Мужик как мужик, только мрачный очень и глядит на них, словно они у него как минимум кошелек пытались спереть, а он их поймал на горячем…

– Вместо своих бойцов тренер Карташов выставил на взвешивание других! – торжествующе ответил тот, кого называли Маратом.

Офицер посерьезнел:

– Что же ты, Карташов? Весовую категорию поменять хочешь, на диету их посади…

– Клянусь, я не… – не поднимая глаз, тоном обреченного забормотал тренер.

В выпущенные из-под кепки Муркины пряди вцепилась грубая рука.

– Доказать очень просто, – победно ухмыльнулся схвативший Мурку за волосы Марат. – Если бойцы настоящие – зачем тогда девочке накладные патлы? – И он что было силы дернул Мурку за волосы.

Девчонка взвыла, извернулась и ребром ладони от всей души саданула его по запястью. Мрачный Марат взвыл в ответ, перехватил ее руку… И тут Мурка увидала лицо своего тренера – широко распахнутые, не верящие своему счастью глаза.

– Какого черта ты мне девчонку калечишь? – немедленно заорал Карташов, вклиниваясь между ученицей и чужим тренером. – Все у нее настоящее, и бойцы мои – настоящие! На, смотри! – он выхватил из кармана спортивные паспорта ребят и принялся тыкать всем под нос фотографии на первых страницах.

– Как же настоящие, когда… – забормотал Марат, пытаясь снова дотянуться до Муркиных волос. Девчонка хотела отпрыгнуть назад, но прыжка не получилось, ноги у нее подломились, и она плюхнулась прямо на весы.

– Настройку собьете! – завопила медсестра.

– А у мальчишки очки, – уже растерянно сказал Марат. – Он их в кармане прячет.

Не вдаваясь в долгие объяснения, Ромка вывернул карманы своих штанов – никаких очков не было.

– Ну, убедились? Убедились? – все еще размахивая паспортами, торжествующе вопил тренер.

Но его противник не собирался сдаваться. Он нахмурился, напряженно что-то соображая, а потом повернулся к медсестре.

– Эти ребята, – спросил он, указывая на близняшек и Ромку. – Они сейчас взвешивались, или кто-то вместо них?

Троица спортсменов украдкой переглянулась – мужик оказался догадливым. Если бы они не нашли в себе сил спуститься… Даже додумывать было страшно!

– Здесь больше ста человек, я могу всех помнить? – возмутилась медсестра, но после недолгой паузы добавила: – Мальчик и вот эта девочка, – она безошибочно указала на Кисоньку, – взвешивались только что… А вот эта девочка… Алла… – палец уткнулся в Мурку, – почему-то попыталась взвеситься во второй раз. Она уже была у меня раньше. Во всяком случае, по списку, – неуверенно добавила медсестра и воззрилась на Муркины штаны.

– И зачем же ты, деточка, по второму разу на весы полезла? – с ласковостью кобры прошипел Марат.

– По рассеянности. – Испуганная Мурка вдруг обнаружила, что рядом с ней стоит запыхавшийся и всклокоченный Сева. – Задумалась, вот и пошла снова взвешиваться…

Над толпой повисло молчание. Офицер открыл было рот, кажется, собираясь закруглить ситуацию. Но тут толпа неожиданно заволновалась снова – Мурка едва слышно застонала. Торопясь изо всех сил, хрипло дыша… на середину человеческого кольца вывалились Вадька с Катькой и попятились, увидев устремленный на них злой взгляд Марата.

– Вы кто? – быстро спросил тот.

– Лавров, – выпалил Вадька, весьма гордый, что на сей раз не сбился и не перепутал. – И Косин… – И тут он увидел близняшек и Ромку.

Глаза у Вадьки стали совершенно безумными, он принялся хватать ртом воздух, будто крепко получил под дых.

– Так, так. Мальчик с очками в кармане – и тоже Лавров? Девочка с накладным рыжим локоном – и тоже Косинская. – Марат потянул за торчавшую из-под Катькиной бейсболки рыжую прядь, и та легко осталась у него в руках. На губах его играла зловещая улыбка. – Вот они, доказательства! Сами прибежали!

Всех от тренера и до Катьки накрыло невыносимое ощущение – пропали! Доказательства-то и правда неопровержимые…

– Доказательства чего? – ехидно поинтересовался Сева. – То, что этот парень тоже Лавров, – Сева указал на Вадьку, – доказывает только… что он Ромке Лаврову родной брат! – выпалил Сева.

Ромку и Вадьку – обоих – дружно передернуло.

– Ага, родной-двоюродный, – мрачно согласился Вадька.

– А девочка… – продолжал фантазировать Сева. – Она… Фанатка! Всюду за Косинскими бегает, вон, у Мурки даже прядь волос отстригла! – указывая на изувеченную Муркину прическу, вскричал он.

– И штаны ее она тоже носит? – приглядываясь теперь уже к Катькиным штанам, недоверчиво вопросила медсестра.

– Это еще что! – Севу несло. – Она у них даже зубные щетки ворует! Говорю же, фанатка!

Стоявшие вокруг люди поглядели на Катьку с явным неодобрением. Кое-кто даже попятился. Катька уставилась на Севу – обладай ее взгляд волшебной силой, Сева бы вспыхнул и тут же сгорел как головешка, – стиснула зубы… и промолчала.

– И вообще, никто ни за кого не взвешивался – они просто ребятам очередь занимали! Что тут плохого? – патетически вопросил Сева, проникновенным взором глядя на судей.

– Но мне точно сказали… – начал Марат.

– Ошибся ты, Марат, – вздохнул офицер. – Бывает… Вы, ребятки, идите, готовьтесь, – велел он близняшкам и Ромке. – И от всяких фанаток держитесь подальше. – Он пронзил грозным взглядом красную как рак и злющую, как взбесившийся тигр, Катьку.