Текст книги "Колдовской квест"

Автор книги: Кирилл Кащеев

Соавторы: Илона Волынская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– А ведь у нас все так хорошо было задумано! – почти всхлипывая, простонал ведущий. – Стол, музыка… Задания такие… интересные… такая игра… С кем я играть буду, если три команды уйдут? – неожиданно вскинулся он.

– Ну хочешь, мои девочки поиграют? – уже чувствуя свою победу, ласково-ласково предложила Баба Язя.

По сгрудившимся участникам прокатился недовольный рокот.

– Тогда мы все отсюда валим, – решительно объявил скарбник, одаривая ягишинь недобрым взглядом. – Я с этими кобылами драчливыми не то что развлекаться… Короче, мужик, – решительно объявил он ведущему, – всем будешь должен в семикратном размере.

– Мало получил? – сквозь зубы поинтересовалась окровавленная ягишиня.

– Это ты мало получила! – звонко выкрикнула беловолосая ро́бленная. Оксана Тарасовна ухватила ее за пояс и дернула обратно в толпу, но расходившаяся девчонка продолжала вопить: – Так можем добавить… – ее крик оборвался (одним взмахом руки Оксана Тарасовна лишила ее голоса), но девчонка продолжала беззвучно разевать рот и выразительно размахивать крепко стиснутыми кулачками.

– Мои девочки вам не понравились, – неожиданно спокойно заключила старуха. Так спокойно, словно это и не она только что захлебывалась яростью. – Почему мои чудные девочки всегда страдают, а этим несовершеннолетним человеческим монстрам все сходит с их замурзанных ручонок? – Баба Язя пожала плечами в глубоком удивлении перед человеческой глупостью и низостью.

Ирка моментально насторожилась.

– Вы не хотите играть с моими красавицами, но вы согласны играть с неорганизованными, бесчестными, аморальными, бессовестными несовершеннолетними бандитами, – проговорила старуха, словно бы погруженная в глубокие философские раздумья. И медленно подняв голову, окинула участников квеста безумным фосфоресцирующим взглядом. – Ну так играйте! – пронзительно закричала она, повелительным жестом вскидывая руки. – Играйте все! Играйте всерьез!

Ирка поняла, что надо прыгать. Прежде, чем старуха договорит.

Выщелкнув когти, она в высоком прыжке взметнулась над головами преграждающих ей путь ягишинь. Больно отбивая ступни, приземлилась на краю эстрады, с трудом удержала равновесие и бросилась к старухе.

Навстречу Ирке выскочил девятиголовый кот. Брошенный Танькой травяной шарик пролетел у кота под брюхом и врезался в эстраду. Полыхнуло, над толпой со свистом пронеслись сорванные со стойки барабаны.

Ирка и вцепившийся в нее кот кубарем скатились с эстрады и рухнули на плиты площадки. От удара у Ирки перехватило дух. Кот вскочил ей на грудь и в девять глоток мявкнул прямо в лицо.

– А-а-а! – страшно закричав, Ирка скорчилась на каменных плитах, держась за взорвавшуюся болью голову.

По площадке тугим канатом стегнул ветер.

Буйный смерч как соломинку сдул в сторону Богданов меч вместе с держащимся за рукоять мальчишкой – пленная ягишиня перекатом ушла в сторону. Будто собираясь выдрать начисто, ветер рвал волосы ведьм. Инклюзников разнесло в разные стороны и швырнуло на старые камни крепостной стены. Раскидывая объедки, вертелись в ветряной спирали сорванные со столов тарелки и бокалы. Рваными тряпками метались над площадкой скатерти.

А посреди этого безумия, вскинув руки, возвышалась старая Баба Язя, и ветер развевал ее седые космы и полы кожаного тренча.

– Взрослые люди… – старуха шептала, но шепот ее был слышен даже сквозь лютое завывание ветра, назойливо лез в уши, шебаршился в голове. – Взрослые люди, а приехали играть… с детьми! – последнее слово она будто выплюнула, – с малолетними бандитами! Хорошо же… Вы будете играть! – голос Бабы Язи взвился криком. – Вы будете играть, все! Никто не сможет выйти из игры! Вы будете играть по-взрослому! – И она забормотала: – А кто заиграется, тот в игре останется…

Ирка с трудом отодрала от себя кота. Цепляясь за трещащие под ударами урагана ступеньки, взобралась на лестницу эстрады. Мимо нее ветер, играя, прогнал тугой мяч. Из середины мяча на Ирку отчаянно таращились испуганные глаза. Ирка поняла, что это летает скатавший свои длинные руки-ноги ведущий.

– Останови ее! – вырвался из середины мяча жалобный вопль. – Останови, пока она не договорила… – крик сорвало и унесло прочь. Колотя мяч об стены, ветер покатил его к краю площадки, туда, где за резными перилами открывался провал над каньоном. Мяч орал.

– Длится – не кончается, на круг возвращается… – бубнила старуха.

Ирка выпустила когти и всадила их в край эстрады. Пробиваясь сквозь хлещущие навстречу порывы ветра, медленно поползла к старухе. Ветер обтекал ее по бокам, давил на плечи, просачивался под живот, трепал, дергал, норовя отодрать от спасительных досок, но Ирка ползла.

– На волю не пускает – в себе замыкает…

Перед глазами Ирки реяли полы кожаного тренча. Преодолевая сопротивление ветра, Ирка протянула руку. Пальцы ее сомкнулись на протезе… Ирка почувствовала под ладонью гладкую отполированную кость. Девчонка задрала голову и… вновь встретилась с безумным взглядом старухи.

А потом Баба Язя выдернула протез у Ирки из пальцев. Ботинок слетел, Иркиным глазам предстала абсолютно голая нога. Не только без носка, но еще и без кожи, и без мяса, без сосудов и жил! Скелет! И эта скелетная нога замахнулась… и ударила Ирку в лицо! Фаланги пальцев с истошным хрустом врезались в нос. Девчонку снесло с эстрады и кубарем покатило вниз по ступеням. Издевательски хохочущий ветер со свистом гнал ее перед собой.

Старуха распростерла руки крестом и уже оглушительно, так, что пронзительный вой ветра показался всего лишь слабым шумом, выкрикнула в налившееся густой чернотой небо:

– Время истечет, как три дня минет…

Гром ударил с темных небес.

– До конца не дойдете, буйны головы складете!

Громыхнуло снова. Эстрада затрещала и с тяжелым глубинным вздохом завалилась набок. Вертящаяся пропеллером доска полетела Ирке в лицо. Потом был удар, в голове девчонки взвились цветные фейерверки, и она провалилась во тьму.

Глава 12
Ловушка – не игрушка

Ирка открыла глаза. Низкое осеннее небо нависало над ней. Ледяной камень холодил лопатки даже сквозь куртку. В ушах звенела тишина.

Держась за голову, Ирка неуверенно села. Зябко обхватила себя руками за плечи. За каньоном позади моста зеленым огнем мерцал замок. Было невозможно поверить, что это сияющее чудо существует на самом деле и что трепещущий на башнях, порхающий по зубцам, ползущий вдоль стен и вспыхивающий в бойницах колдовской свет создан не магией, а всего лишь обыкновенной подсветкой.

Волшебный замок сиял на холме, и казалось, что колдуньи все как одна добрые и живут только для того, чтобы подыскивать принцев для хороших работящих девочек. А чары существуют для создания карет, туфелек, платьев и вот таких замков, в которых хорошие девочки могут с комфортом дожидаться своих избранников.

Ирка медленно, бережно повернула булькающую болью голову и уныло оглядела заваленную обломками площадку. Из-под кучи досок торчали знакомые кроссовки.

Девочка на подгибающихся ногах поковыляла туда. Откинула в сторону одну доску, другую… Рядом с первой парой кроссовок обнаружилась вторая. Танька неуверенно подняла голову от плеча Богдана, затравленно огляделась и, увидев подружку, облегченно вздохнула. Коротким тычком отпихнула мальчишку.

– Свалился тут на мою голову… – проворчала она, садясь среди обломков.

– Я не свалился… – обиженно пробубнил Богдан. – Я тебя своим телом закрыл!

– Задавил ты меня своим телом! – фыркнула Танька. – Тощий, а такой тяжеленный.

– Эгей! Э-ге-гей! – откуда-то далеко и словно бы снизу донесся крик. – Шановне панство! Кто-нибудь!

Ирка снова проковыляла к краю площадки, к торчащим обломкам перил.

Длинные тонкие пальцы обмотались вокруг уцелевшей перекладины, словно нитки вокруг катушки. Ирка осторожно глянула вниз, за край.

Растянувшись, будто два шланга от пылесоса, руки ведущего уходили вниз, в глубокий провал окружавшего старый город каньона. А где-то под ними, плохо видное в покрывающей стены каньона густой зелени, болталось и тело. Ирка с трудом различила белое пятно запрокинутого лица.

– Прекрасная панночка не будет так любезна помочь мне отсюда выбраться? – слегка задыхаясь, поинтересовался ведущий.

Подскочивший Богдан помог Ирке тянуть. Наконец физиономия ведущего замаячила у перил. Ребята ухватили его за плечи…

Позади зашевелились доски, из-под них на четвереньках выполз скарбник. По всей площадке, медленно приходя в себя, поднимались участники квеста. Оксана Тарасовна рядком разложила своих бесчувственных ро́бленных и теперь планомерно обхлопывала их по щекам. Девчонки жалобно постанывали в ответ и упорно зажмуривались, ни в какую не желая открывать глаза. Троица инклюзников, сидя между ножек перевернутого стола, с одинаково убитыми физиономиями изучала то, что осталось от их невероятно модных пиджаков.

Тело ведущего гибко перевалило через перила.

– Однако! – оглядывая царящий на площадке разгром, протянул он. – Баба Язя сегодня была особенно… нетерпима!

– Она маньячка, эта бабка? – устало приваливаясь к стене, поинтересовалась Ирка. – Чего у нее, пунктик насчет несовершеннолетних?

– Это у нее после Ивасика-Телесика началось, – пробормотал ведущий. – Видели, сколько этих кобылищ, дочек ее?

– Штук десять, – прикинула Ирка. – Многодетная мамаша…

– Одиннадцать, – поправил ее ведущий. – А было двенадцать. Младшую, Аленку-ягишиню, Ивасик-Телесик на лопате в печь засунул. С тех пор бабка человеческих детей видеть не может… Тоже можно понять старушку, – меланхолично закончил он.

– Я не понял, у этой инвалидки-людоедки еще и претензии? – возмутился Богдан. – Она первая к Ивасику привязалась: «Покатаюся, поваляюся, Ивашкиного мясца поевши…» Пацан только оборонялся!

– Ты это ей скажи… – буркнул ведущий.

– Молодые девушки уже всем все сказали. Уж сказали так сказали… – истово работая веником, старик-официант прошаркал мимо Ирки. Облако мелкой каменной крошки повисло вокруг нее. Девчонка от души чихнула и поджала губы, морщась от лезущей в глаза, нос и рот пыли. Вот если дети хоть чуть-чуть мешают взрослым, так сразу начинается: «не шумите, от вас голова болит…», «не бегайте по коридорам, «два» по поведению…», или вот пожалуйста, как сейчас: «до конца игры не дойдете, буйны головы складете»… А взрослые, между прочим, могут как угодно хулиганить – хоть смертные заклятья накладывать, хоть вот, пожалуйста, всю физиономию пылью закидать – и слова им не скажи! Потому что они, видите ли, взрослые.

– Так, подруга, подставляй щечку – и мы пошли, – невесть откуда взявшийся Валерий обхлопал себя по карманам, потом вопросительно огляделся по сторонам. – Ручки или там карандашика ни у кого нет?

Участники квеста с молчаливым недоумением разглядывали его в ответ.

– Нету? Жа-алко, – протянул Валера. – Ну извини, подруга, искать времени нет, – с извиняющимся видом он развел руками. – Сама понимаешь, нам задерживаться нельзя, – он обвел превращенную в руины площадку озабоченным взглядом, – у вас тут неприятности, а участвовать в неприятностях Димон не разрешает. Плохо отражается на имидже. Где тут здешний «эмси»? – Валерий переключился на ведущего. – Чувак, мы свою команду снимаем. Денег с тебя обратно не потребуем, так что давай без обид!

И без того унылая физиономия ведущего стала еще более кислой, он одарил троицу сложным для понимания взглядом. Вообще на Валерия со всех сторон поглядывали странно.

– Девчонки-и, – протянул тот, прощально делая ручкой ро́бленным Оксаны Тарасовны, – не скучайте без нас! Мы знаем, вы нас любите!

Полуживые ро́бленные, похоже, не очень понимали, кто с ними разговаривает и чего хочет, но на всякий случай растянули губы в заученных улыбках, демонстрируя светскую дрессуру «от Оксаны Тарасовны».

– Ты если собрался идти, так ты иди давай… чувак, – негромко предложил скарбник Вован. Выражение лица у него было еще более чудным, чем у ведущего. Смесь настороженности, ожидания и словно бы даже… надежды? Той самой, почти призрачной, которой вроде бы уже и нет, но все-таки… все-таки…

– Хмурый ты, дядя, – покровительственно сказал Валерий, – расслабиться тебе надо. Как тут все закончится, ты к нам на концерт приходи.

И эффектно сделав ручкой, отступил в простирающуюся за площадкой тьму – будто со сцены сошел.

Константин молча потряс над головой сцепленными руками – и тоже канул.

Димон просто коротко кивнул – и направился следом.

Слышно было, как засыпавший площадку мусор похрустывает под ногами уходящей троицы и как сдавленно чертыхается спотыкающийся о разметанные вокруг доски Валерий.

Оксана Тарасовна оторвалась от своих девчонок и медленно подошла к скарбнику. Оба пристально уставились в окружающую площадку черноту – туда, где скрылись певцы. Хруст щепок и битого стекла под ногами отдалился… Затих.

– Вот сейчас, – напряженно прошептала Оксана Тарасовна.

Мусор захрустел с противоположной стороны площадки.

– Молодые люди, я же здесь подметаю, вы что, не видите? – возмутился старичок-официант.

Выступившие из темноты трое недоуменно оглядели площадку с замершими людьми. И дружно пожали плечами.

– Куда-то мы не туда зашли, Димон, – сделал вывод Валерий.

Молчаливый Димон опять кивнул – троица музыкантов аккуратно обогнула официанта с его веником и плечом к плечу двинулась обратно во тьму. Мерный хруст шагов снова отдалился… приблизился с другой стороны.

– Вы издеваетесь, молодые люди? Ходите и ходите, топчите и топчите, весь мусор мне пораскидали! – дребезжащий старческий голос был исполнен праведного гнева.

– Это не мы, дядя, это еще до нас, – пробормотал Валерий, оглядывая сплошной ковер мусора, практически не потревоженный усилиями официанта.

– Все ясно, – уныло заключил скарбник, разглядывая подтянувшихся следом Димона с Константином. – Выйти отсюда невозможно. Закляла-таки, ведьма старая!

– А вы надеялись, что она просто пугала? – устало спросила Оксана Тарасовна. – Если уж старая Язя свое Слово на ветер бросила – так не зря!

Скарбник отвернулся, скрывая, что да – надеялся. Хотя и не верил.

– Ты чего, дядя? Какое еще невозможно? – возмутился Валерий. – У нас с пацанами через три дня это… короче, мероприятие одно, – несколько скомканно заключил он и оглянулся на приятелей. – Нам тут с вами рассиживаться нечего! – Константин и Димон согласно закивали.

– Поверьте мне, Валерий, через три дня это вас уже не будет волновать. Через три дня вас ничего волновать не будет, – неловко переступая по обломкам, Оксана Тарасовна добралась до валяющегося кверху ножками стула, перевернула и, косо воткнув в мусор, уселась. – Сигарета у кого-нибудь есть?

– Вот только окурков мне тут не хватало! – стоя по щиколотку в обломках, старый официант гневно уставился на Оксану Тарасовну. Запорошенные пылью седые волосы встали дыбом от возмущения. – Все тут есть, только окурков нет! Так пусть теперь и окурки будут! А у старого Хаима Янкеля только две руки и всего один веник!

– Как это – не будет волновать? – возвышая голос, чтобы перекричать ворчание официанта, вступил Валерий. – Вы знаете, сколько в это самое… дело… бабла вбухано?

Не отвечая, скарбник протянул Оксане Тарасовне сигареты. Ро́жденная неумело прикурила.

Старик-официант досадливо сплюнул и, продолжая укоризненно бормотать и качать головой, всадил свой веник в обломки. Принялся отделять кусок сплошного мусорного ковра, оформляя его в аккуратную кучку.

– Слышь, Вован, а может, как-нибудь… – неуверенно переглядываясь, поинтересовались у скарбника его сотоварищи. – Перебить заклятье-то… Мало мы всяких-разных… перебили-то… – рожи у скарбников стали такими, что все сразу поняли – немало.

Но только сам Вован поглядел на мужиков с глубоким презрением.

– Вот от таких, которые хлебало не по чину разевают, все неприятности… – пробормотал он и вдруг заорал, брызжа слюной: – Вы чей заговор перебить собрались, придурки голимые? Самой Бабы Язи? Чем, бошками своими дурными?

– Мы должны отсюда выбраться, – с обиженным детским упрямством повторил Валерий.

– Ну, попробуй, – остывая так же быстро, как и загорелся гневом, согласился скарбник. – Два раза вы уже кружочек обошли – сходите в третий.

Валерий с приятелями поглядели в темноту и не сдвинулись с места.

– И что теперь будет? – наконец поинтересовался Тим.

– Через три дня мы все умрем, – устраиваясь с сигаретой на сцене, объявил скарбник.

– Я не хочу, – глаза беловолосой ро́бленной заволокло слезами, губы набухли и испуганно задрожали. Три ее подружки, цепляясь друг за друга, сбились у нее за спиной.

– А придется, – отрезал безжалостный скарбник.

Воцарившаяся тишина казалась оглушительной, Ирка лишь слышала, как шаркает вокруг нее веник старого официанта – шкряб-шкряб прутья по площадке, шур-шур перегоняемый мусор, бряк-бряк осколки стекла – да еще Танька, бормоча себе под нос, что-то подсчитывает на пальцах. И на официанта, и на Таньку все косились с одинаковым раздражением.

Подгоняемая веником куча мусора уперлась Ирке в пятки. В кроссовки посыпалась мелкая дрянь. Ирка отскочила в сторону. Мимо нее, подпихивая своим веником все увеличивающуюся груду осколков и обломков, прошуршал официант.

– Обмели, – нервно хихикнула беловолосая ро́бленная. – Семь лет замуж не возьмут.

– Мне двенадцать, – вытряхивая из кроссовки набившийся туда мусор и неприязненно поглядывая на полусогнутую спину дедка с веником, процедила Ирка. – Меня это пока не напрягает.

– А это никого больше не напрягает, – хихиканье ро́бленной стало неудержимым. – Слышала? Три дня… осталось… – беловолосая уже сгибалась от хохота, держась руками за живот. – Не успеем… замуж… Тут и не за кого… – сквозь брызнувшие из глаз слезы она презрительно поглядела на инклюзников. Подружки беловолосой тоже начали тихонько подвывать, а троица инклюзников на всякий случай отступила подальше, будто боясь, что ро́бленные все-таки могут решиться в эти последние дни непременно «сходить замуж».

– Хватит, Марина! Прекрати истерику! – рявкнула Оксана Тарасовна.

Троица ро́бленных моментально испуганно притихла, и только беловолосая Марина выдавила сквозь икоту:

– Вы обещали, что будет весело! Вы не говорили, что мы вот так возьмем и умрем!

– Девушка, старый Хаим Янкель прямо на вас удивляется! Вы же совсем большая, а не понимаете, как маленькая! Ну где вы такое слышали, чтоб взрослые говорили детям правду? – изумился старик и скомандовал: – Встаньте, девушка, я тут под вами подмету, и можете сидеть в этой мусорной куче дальше!

– Отстань от меня! Старый дурак! – выкрикнула ему в лицо беловолосая Марина и рывком выдернула веник из рук старика. – Оксана Тарасовна, скажите ему, чтоб отстал со своим веником! И без него тошно! – и она с силой зашвырнула веник подальше.

– Ай-яй-яй, какая нервная, – распрямляясь и потирая натруженную поясницу, высказался официант. – Таким нервным девочкам валерьянку с бромом надо кушать… – и с невозмутимым видом полез возвращать свое орудие труда.

Через мгновение привычное шуршание возобновилось. Куча мусора, словно неопрятный колобок, конвоируемый растрепанным веником, поперла прямо на Таньку и с удивительной скоростью описала вокруг девчонки широкий круг.

– И меня обмели! А я вот как раз не хотела, – досадливо пробормотала Танька. – Вдруг мне стоящий парень в восемнадцать попадется, что тогда?

– Тебе за три дня, что ли, восемнадцать исполнится? – Марина, найдя новый объект для выплескивания эмоций, накинулась на Таньку. – Или ты думаешь заговор самой Бабы-яги перебить? – Ро́бленная презрительно захохотала, глянула через плечо, явно приглашая остальных тоже посмеяться. Ее подружки выдавили несколько неуверенных смешков.

– О, так то настоящая Баба-яга была? – наивно удивился Валерий. – А я еще думаю – чего вы все так перепонтовались? – Он подскочил к Таньке. – Подруга, я сразу понял, что ты крутая! Ты сейчас по-быстрому бабкино заклятие перешибаешь и нас отсюда выводишь! А мы тебе календарь с автографами, пригласительный на концерт… – он задумался, – ну и еще можем… ужин с Валерием, Димоном и Константином. Только учти, это для самых активных наших фанаток, так что придется тебе сперва наш фан-клуб организовать, – серьезно предупредил он Таньку.

– Парень, как человека прошу… заткнулся бы ты, а? – с подкупающей искренностью попросил его Вован.

Валерий мгновенно принял оскорбленный вид:

– Нас здесь не любят!

– Надо же, дошло! – притворно удивился скарбник.

Шур-шур, бряк-бряк – разрастающаяся мусорная куча снова подбиралась к Ирке. Девчонка подалась в сторону, пропуская мимо себя старого официанта. Маньяк какой-то! Неужели не видит, что количество мусора не уменьшается?

– Дайте же сказать! – перекрикивая разгорающийся скандал, завопила Танька.

Буравящие друг друга взглядами Валерий и скарбник неохотно повернулись к девочке.

– Ну и что умного мы услышим от девочки, которая говорит, что может перешибить заговор Бабы-яги? – процедил скарбник.

– Я такого не говорила! – чуть не плача, возразила Танька. – Слушать надо лучше! Вы только говорите, а сами никого не слышите! Даже Бабу-ягу! Она сказала: «До конца игры не дойдете, буйны головы складете»? А если – дойдем? Тогда как? Не складем? В смысле, не сложим?

Теперь уже на Таньку смотрели все. Смотрели, как смотрит осужденный на гонца, который, может быть (может быть!), несет единственный шанс на помилование.

Танька смутилась и замолчала. Ирка ободряюще подпихнула подругу локтем.

– Я к тому… – запинаясь, снова начала Танька. – Баба-яга, она ж не просто ведьма… Если уж наложила заговор – не перешибешь. – Торопясь использовать воцарившуюся тишину, девчонка затарахтела: – Но можно попробовать проскочить в дырку в заговоре! Баба-яга сказала, что с нами будет, если мы до конца не дойдем. Значит, по идее, если дойти до конца игры – заговор потеряет силу! – И совсем тихо Танька закончила: – Наш единственный шанс – играть.