Текст книги "Planktonus Vulgaris"

Автор книги: Кирилл Дубовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Часть 5

***

Летом я часто хожу домой пешком. Иногда ко мне присоединяется менеджер Андрей, с которым мы нашли общий язык на перекурах. Мы заходим в «Престон», берем пива и идем от нашего офиса до «Белой Вежи», где я поворачиваю направо, а Андрей продолжает путь дальше. Под боком у нас парк Дружбы народов, иногда мы зависаем там на лавках с «Черниговским светлым».

Я говорю Андрею, что скоро похолодает, и неплохо было бы найти какой-нибудь бар возле офиса. Где-то во мне живет красивая картинка, как дружные коллеги после тяжелого рабочего дня заходят в бар неподалеку, чтобы пропустить по парочке пивка.

***

Дима Зверев берет меня с собой на обед. Иногда он ездит на машине в столовую иняза, хоть это и не очень близко.

– Там много красивых девушек, – объясняет он.

Подносы в этой столовой маленькие, похожи на детские. Мы берем суп и второе.

– Смотри, какая пошла! – комментирует Дима. – А вот еще одна! И еще!

Я знаю, что он женат и у него маленький ребенок.

***

Сегодня мы отмечаем в офисе мой день рождения, мне исполняется двадцать три. Я иду все в тот же «Престон» и покупаю там колбасу, сыр, овощи, водку и несколько бутылок сухого молдавского вина «Сricova». Колбасу, которую я попросил нарезать в магазине, нарезали вместе со шкуркой. Почистить каждый кусок мне помогает менеджер Юля. Мы с ней работаем по роллетам, она в них специалист. Андрей в шутку называет Юлю королевой пружин и ригелей. Они примерно моего возраста, Андрей чуть старше, а Юля – еще студентка, на последних курсах заочного. Приятно, что в нашей фирме делают ставку на молодых.

***

В подарок сотрудники, сложившись, дарят мне кофеварку. Зажигательной вечеринки не получается даже несмотря на то, что сегодня пятница. Все уже привыкли к частым дням рождения, которые к тому же очень похожи между собой. Половина сотрудников на машинах, кто-то забегает только для того, чтобы перехватить немного еды и вернуться к себе в комнату. Девушки отказываются пить мое сухое вино, говорят, что очень кислое. Под конец остаемся только мы с Юлей и Андреем. Втроем мы засиживаемся до позднего вечера.

***

Именно им первым на фирме я сообщаю: помимо того, что я экономист, я еще немного и писатель. Они одобрительно хмыкают и желают мне получить Нобелевскую премию.

***

– А еще представьте, – говорю я. – Работа – такая странная вещь, где мы из людей превращаемся в набор определенных функций. Мы можем по совокупности быть кем угодно, но тут я Костя-калькуляция, а вы Юля-роллета и Андрей-дверь.

На последних словах у меня немного заплетается язык.

***

В понедельник мы узнаем, что от нас уходит главный бухгалтер Мария, с которой мы эти полгода сидели в одном кабинете. На ее место берут Людмилу Захаровну, женщину под 50. Она красит волосы в рыжий и разговаривает на трасянке.

***

В ее отсутствие в комнату заглядывает наш сотрудник Хомяков. Он дальний родственник одного из учредителей и на фирме занимает непонятное мне положение. Он страшно толстый, с висящим брюхом и прищуренными сальными глазками. В разговорах он постоянно намекает на свои успехи на любовных фронтах и пошлит.

Хомяков озирается и спрашивает:

– Бухгалтера нет на месте?

После чего украдкой подходит к столу Захаровны, берет печать и шлепает на документ, который принес с собой.

***

Через несколько дней Захаровна ревет как белуга:

– Как вообще можно было подписать этот акт? Если бы я знала, никогда бы на такое печать не поставила. Это же бред! К нам теперь может налоговая придраться!

Она прячет печать фирмы, которую у нас и в самом деле при Марии привыкли брать кто ни попадя, в сейф.

– За все отвечает главный бухгалтер, потому доступ к печати отныне будет только у меня и у директора.

***

Хомяков, снова просовывает голову к нам в комнату.

– Входи, Петя, – приглашает Олеся.

Хомяков гнусно улыбается, прищуривая глазки:

– Я войду-у-у, уж я как войду-у-у...

В нем есть какой-то особый талант – опошлить любое слово.

***

Сегодня к нам в бухгалтерию зашел индивидуальный предприниматель Зайчиков. Олеся не шутила, это здоровый мужик с недобрым взглядом, покрытый синими татуировками. Смеяться над его фамилией у меня нет никакого желания.

***

Тем временем на фирму должны взять сметчицу, и ее собираются посадить к нам в бухгалтерию. Свободного места тут нет, потому Лесько решает отсадить меня к Васе, который с недавнего времени сидит в отдельном кабинете.

***

С Васей мне нравится гораздо больше, нас в комнате двое и тут гораздо спокойнее, если не брать в расчет постоянно звонящие Васины телефоны.

***

По словам Олеси, с новой сметчицей что-то не так. Каждый день она приходит с опухшим лицом и жует жвачку. Один раз Захаровна даже просит меня посидеть с новой сотрудницей в их отсутствие, присмотреть за вещами.

Олеся решает позвонить на ее предыдущее место работы. Там подтверждают, что да, сметчица пьющая. Ее сразу увольняют, она успевает отработать всего лишь несколько дней.

***

Мне кажется, пьющая сметчица – это хороший персонаж для рассказа. Кто о ней еще напишет, кроме меня.

***

Вася мне жалуется:

– У Карманова новая идея – чтобы все сотрудники носили бейджи с именем и должностью. Не знаю, у кого он это подсмотрел, может, в кино. Даже мне повесить хочет. Представляешь, серьезные люди на переговоры приезжают, а у меня бейдж приколот на груди «Василий, заместитель директора».

***

Заглядывает Андрей. В руках у него пачка денег.

– Ты до которого в офисе? – спрашивает он.

– До 18.

– Придет сегодня Хомяков, можешь передать ему деньги? Он до пяти часов должен забрать.

– Не вопрос.

***

Хомяков так и не появляется. Я не знаю, что делать с этой пачкой, не брать же домой. Решаю положить ее на ночь к Васе в сейф.

***

С утра заходит Хомяков.

– Давай деньги, – говорит он.

– У меня нет, они в сейфе у Васи.

– А где Вася?

– Не знаю.

Вася, в самом деле, с утра еще не появлялся. Толстое лицо Хомякова краснеет.

– Ты понимаешь, что мне нужно ехать подрядчикам платить? Где мне теперь взять столько денег? Ты, что ли, дурной, на хуя ты их в сейф совал?

– А что мне было делать? Сказали, что ты придешь вообще вчера в пять.

– Ну, пиздец, – ругается Хомяков и выходит из комнаты.

***

Курю на крыльце. Рядом конструктор Миша. Он улыбается.

– Тут Хомяков ходит по кабинетам, рассказывает, что пиздить тебя собирается.

***

В конце концов, Хомяков занимает деньги на соседней фирме и уезжает. Я пересказываю историю вернувшемуся Васе.

– Не обращай внимания, – говорит он.

***

С утра на фирме переполох. С недавних пор возрос в разы платный интернет-трафик – до нескольких гигабайт в день. Захаровна в шоке, грозится убить Билла и того, по чьей вине приходят огромные счета. Сисадмин Билл ходит задумчивый. Лесько и Карманов бегают по комнатам с воплями: «Какая сука что качает?»

Я лажу по сети не более обычного, однако все равно опасаюсь, что вся эта заварушка меня тем или иным образом заденет.

***

Билл, как врач в больнице, обходит по очереди каждый компьютер и проверяет его на вирусы. Все чисто.

– Не знаю, что и делать, – говорит он. – Остается только одно.

Он засовывает руку куда-то под стол и отключает модем от розетки.

– Надо будет письмо отправить, включите.

***

Неожиданно в наш с Васей кабинет заходит православный священник. Его появление ничто не предвещало. Он в черном, с бородой, на груди крест. Зычным голосом он просит помочь его храму деньгами или поставить хотя бы пару окон бесплатно. «Не оскудеет рука дающего», – повторяет он.

Когда священник выходит, Вася говорит:

– Ты видел его башмаки? Как моя зарплата.

***

Без интернета плохо.

***

На следующий день вбегает Билл.

– Я нашел, куда пропадал интернет! – радуется он. – Это в бухгалтерии слушали интернет-радио, не знали, что идет трафик. Я захожу к ним после того как модем отключил, а Захаровна мне говорит: «А у нас радио перестало работать». Я: «Какое радио?» Тут и выяснилось все.

Я радуюсь, что интернет реабилитирован.

***

На фирме открывается новая вакансия менеджера по продажам. При мне по объявлению Васе звонит женщина и уговаривает принять ее дочь без опыта работы. «Вы ее всему обучите, – говорит, – она у меня способная и активная».

Вася пересказывает эту историю в очереди к чайнику.

– Уж я ее всему обучу, – скалится Хомяков.

***

К нам приходит бабка, недовольная тем, как ей установили дверь. Вася посылает к ней монтажников, чтобы те переделали.

Но бабка все равно не успокаивается.

– Я вас всех засужу, – грозится она. – Сообщу в комитет народного контроля.

***

Бабка и в самом деле подает на нас в суд. Оказывается, что в суде ее хорошо знают, она там не в первой, от ее рук пострадала уже не одна фирма, в результате чего бабка полностью бесплатно сделала себе ремонт в квартире. Говорят, что она днями сидит в библиотеке, изучая ГОСТы и СНИПы.

В интернете мы с Васей находим подходящее слово для ее деятельности – «кверулянтство». «Кверулянт осуществляет подачу жалоб во всевозможные инстанции, исковых заявлений в суд. Любые принятые решения по этим искам оспариваются», – написано в определении.

Вася по своим каналам передает фамилию бабки другим фирмам, производителям дверей, чтобы те были бдительны.

***

Учредители разрешают перейти на безлимитный интернет. Билл и Захаровна обсуждают скорость – чем она выше, тем больше придется платить. Захаровна как бухгалтер считает, что большая скорость нам не нужна.

Я пытаюсь возразить, что скорость, которую она считает большой, – нормальная. Говорю: ну смотрите, вот например, если мы возьмем 128 килобит в секунду на всех, тогда сайты будут грузиться медленно. А радио при такой скорости и вовсе не послушаешь...

Кажется, я сказал что-то не то. Захаровна начинает возмущаться:

– Какое радио, причем тут вообще радио?

***

Мы с Андреем находим бар неподалеку от офиса. Он называется «Альцеста», там можно выпить разливного пива «Бивер».

– Вот смотри, – говорю я ему. – В любой нормальной стране человек выходит с работы и заходит в хороший бар через пару шагов. У нас, чтобы зайти в хороший бар, нужно выйти с работы, а затем еще подъехать несколько остановок на метро или троллейбусе.

«Альцесту» нельзя назвать хорошим баром, но за неимением лучшего мы ходим туда.

***

Перед новым годом Карманов покупает каждому менеджеру по праздничному галстуку. На них почему-то изображены свиньи. При нажатии в определенную точку, галстук начинает играть «Джингл белз». Карманов учит менеджеров:

– Заключили сделку, продали дверь – включайте музыку, пусть клиент порадуется.

***

Наш новогодний корпоратив проходит в клубе «Лео», что рядом с парком Челюскинцев. Я впервые надеваю костюм со времен собеседований в банках.

***

Стол для нашей фирмы накрыт в половине большого зала, рядом другие столы.

Почти сразу же, буквально между первой и второй, начинаются конкурсы. От каждой компании выбирают девушку, которая должна собрать у мужчин как можно больше галстуков. Я отдаю свой галстук менеджеру Юле и думаю, что главное его потом узнать в общем ворохе.

***

Общаться сложно, громко играет русская попса. Кто уже поел, теперь идет растрясаться на танцпол. Лесько хватает в охапку Захаровну и они начинают отплясывать какой-то адский танец. Недаром, родители говорят, что одна сатана – это не муж с женой, а директор и главный бухгалтер.

***

Алкоголь для праздника мы покупали самостоятельно.

Через пару часов подходит официантка и говорит, что наша водка закончилась. Разгневанные Лесько и Карманов начинают пересчитывать пустые бутылки, оказывается, что около десяти на стол так и не попали. Официантка извиняется и приносит недостающее.

Я пью молдавское сухое, бутылку которого купили специально для меня. Остальное все полусладкое.

***

После второго горячего даже я выхожу попрыгать под музыку. Билан поет: «Я знаю точно: невозможное возможно». Я хорошо знаю эту песню, потому что она установлена у Васи звонком на начальника производства.

***

В один прекрасный момент всех просят сесть на свои места, потому что должны выйти цыгане. Появляются люди в пестрых костюмах и начинают лихо выкидывать коленца. Я смотрю на их лица и даже в темноте мне понятно, что никакие они не цыгане. В чем удовольствие наблюдать за танцами фальшивых цыган на корпоративе, мне непонятно. Впрочем, будь они настоящими, ничего бы не изменилось.

***

Напившись, я признаюсь рядом сидящему Васе, что пишу рассказы и у меня даже есть одна публикация в бумажном журнале «Дзеяслоў». Вася удивляется и похоже не знает, как должным образом отреагировать на эту информацию, потому просто чокается с моим бокалом своей рюмкой.

***

На следующий день в офис все приезжают к обеду, там мы лениво пьем «Советское шампанское» и желаем друг другу всяческих удач в наступающем 2007-м году. Я мысленно желаю себе написать настоящую книгу, а иначе зачем это все?

Часть 6

***

За год работы я научился в разговоре уверенно употреблять «на офисе», а также специальному мимолетному офисному рукопожатию на ходу, не сбавляя шага.

***

Замечаю, что если раньше мне казалось, что я живу дома и хожу на работу, то теперь появилось ощущение, что центр моей жизни сосредоточен в офисе, откуда я лишь отлучаюсь переночевать и на выходные. Я даже не могу сказать, в какой момент это случилось.

***

С обеда у меня на столе остается кекс, который я не съедаю и вечером. На утро следующего дня я нахожу его без доброй половины.

– А где остальное? – интересуюсь я у Васи.

– Заходил Лесько, пил кофе, вот и откусил разок, – говорит он.

Впечатленный поведением учредителя фирмы с полусотней сотрудников, я пересказываю этот диалог родителям.

– Возможно, он потому и успешный бизнесмен, что знает, где можно откусить, – говорят они.

***

Олеся рассказывает мне свою историю.

– Я шла в магазин, Лесько заметил это, попросил купить ему булочку. А тогда еще зарплату как раз задерживали, я сказала: «Дайте, пожалуйста, денег, Антон Владимирович», а то мне может не хватить. А он отвечает: «Ну, тогда не надо». И это директор фирмы!

***

Учредители и Вася в нашей комнате обсуждают будущий рекламный блок в газете. Лесько говорит:

– Надо, чтобы на фотографии дверь была открыта, клиентам это больше нравится, тут что-то психологическое.

Карманов предлагает:

– И слоган добавим: «ООО «Анриал» – невозможная фирма!»

***

К Васе заходит менеджер Леша, который работает у нас последние несколько месяцев.

– Может, на проездной дашь?

Фирма оплачивает менеджерам проездной на все виды транспорта.

– Рано еще, – говорит Вася. – Я как даю тебе деньги, так ты на следующий день звонишь и говоришь, что заболел. В пятницу получишь.

***

Очередным утром я прихожу к себе, сажусь за компьютер и вижу, что моя подставка для мобильного телефона на столе полна сигаретного пепла.

– Как это понимать? – спрашиваю я Васю.

– Совещание вчера было, Лесько и Карманов курили в комнате.

С детства меня учили, что большие деньги приходят к наиболее достойным и образованным людям, потихоньку я начинаю понимать, что это не совсем так.

***

Тем временем Захаровна устраивает на работу свою дочь Свету, полненькую крашеную блондинку, которая только окончила университет. К ней моментально приклеивается имя Захаровна-младшая, но чаще просто – «младшая». Она помогает мне сверять материалы по списку и учится у мамы премудростям бухгалтерии.

***

Фирма собирается купить грузовой автомобиль. Но для того чтобы оказывать на нем услуги, в штате должен быть аттестованный специалист по грузоперевозкам. Кто-то должен пройти обучение на специальных курсах. Решают, что это буду я.

Родители комментируют:

– Это хорошо, похоже, прямо сейчас тебя увольнять не собираются.

Я думаю о том, что если бы эти курсы действительно что-то значили, Захаровна не преминула бы отправить туда свою младшую.

***

Первое занятие по международным грузоперевозкам. Лектор рассказывает медленно, будто под запись.

– Остановила налоговая... Дали штраф... Конфисковали машины... Разорили фирму...

После паузы добавляет:

– Это международные грузоперевозки.

Я несколько дней скучаю на курсах, после чего сдаю символический зачет и получаю нужную бумагу.

***

Захаровна-младшая потихоньку осваивается. У нее появляется необъяснимая привычка, передавать мне документы, швыряя их через свой стол, не глядя.

***

Евграфович решает уволиться. Причина точно неизвестна, но поговаривают, что у него произошел конфликт с Захаровной. Я сожалею об его уходе. Мне страшно оставаться один на один со всеми этими плановыми калькуляциями, когда не у кого спросить совета.

***

Тем не менее, ООО «Анриал» продолжает расширяться, с каждым месяцем работы становится все больше. Лесько поднимает мне зарплату до 350 долларов.

***

Сейчас я пишу коротенькие рассказы почти каждый день. У меня появляется еще одна публикация, в сборнике молодых авторов. Круг моего общения растет, я знакомлюсь с поэтами, прозаиками и переводчиками. Этот совершенно другой мир, совсем не похож на тот, в котором я живу до 18 часов.

***

Тогда же я впервые выступаю перед аудиторией. На презентации нашего сборника я читаю один из своих рассказов слушателям в музее Богдановича. Меня принимают тепло, в нужных местах смеются и аплодируют в конце. Мне кажется, это и есть настоящая жизнь.

***

Мои новые друзья часто интересуются, как я стал экономистом. Я обычно отвечаю, что в 17 лет при поступлении сложно понять, кто ты есть. Добавляю, что в 23 еще сложнее.

***

Перед уходом из офиса хочу сказать младшей: «Света, я распечатал тебе четыре калькуляции», а вместо этого оговариваюсь: «Света, я распечатал тебе четыре рассказа».

Впрочем, она не понимает и вопросов не задает.

***

Вася возвращается в наш кабинет с дикими глазами.

– Ну Захаровна и сука, ты бы знал! – выдыхает он.

– Что такое? – интересуюсь я.

– Не важно, Костян. Просто будь с ней осторожнее.

***

Менеджера Лешу, который имеет привычку болеть, получив деньги на проезд, отправляют работать в его родной Жлобин. У нашей фирмы там будет что-то вроде представительства, которым Леша будет заведовать. Для этих целей ему в качестве офиса сняли номер в местной гостинице, чтобы было где встречаться с клиентами.

***

Под боком у нас открывается отделение банка «Москва-Минск». Тем, кому больше 22 лет и кто работает на одном месте больше года, они предлагают оформить возобновляемую кредитную карточку в валюте. Я решаю сделать себе такую, чтобы в кармане всегда водились деньги, порой так необходимые от зарплаты до зарплаты. Этой мой первый в жизни кредит.

***

Моя подруга Лена, устав торговать металлопрокатом, каким-то образом устраивается журналистом на полуподпольное радио, имеющее репутацию оппозиционного. Она рассказывает мне о своих журналистских буднях, и я начинаю ей завидовать. Работать в молодом коллективе среди умных креативных людей гораздо интереснее, чем вычислять остатки роллетного профиля да саморезов с Захаровнами. Оказывается, есть офисы получше моего.

***

Вспоминаю то время, когда только устроился и мне казалось, что в каждом сотруднике должна таиться еще одна сущность. Например, менеджер, играющий в группе. Конструктор, ставящий по ночам вертушки в модном клубе. Бухгалтеры, пишущие стихи о прекрасном. Теперь мне это кажется немного смешным и наивным.

***

В этом месяце снова задерживают зарплату, спасаюсь кредитной картой. Карманов всех успокаивает:

– Не волнуйтесь, я тоже ничего не получил.

Я думаю, что вряд ли ему приходится обедать под двенадцать с половиной процентов годовых.

***

Звонит Васин телефон. Тот снимает трубку, слушает собеседника и хмурится. Кладет трубку и рассказывает:

– Представляешь, звонили из жлобинской гостиницы. Говорят, что в нашем офисе каждую ночь идет дебош с бухлом и бабами. Придется разогнать этот гадюшник, тем более, что и продажи были хреновые.

***

Этим летним вечером у нас встреча с одногруппниками, два года с окончания университета. Мы сидим в ресторане за накрытым столом. Говорят все о своих работах. Кто-то хвастается своей востребованностью, из-за которой пропадает в офисе до девяти вечера и по выходным, кто-то начал свое дело. Большинство работают в банках, в тех или иных отделах. Одногруппник рассказывает, что у них строгий контроль за интернетом, нельзя заходить на сайты не по работе, не допускается, чтобы на банковский корпоративный e-mail приходила посторонняя корреспонденция, а личный ящик проверять нельзя.

Ему отвечает одногруппница:

– А у нас можно лазить, но не много. Я если хочу новости почитать, открываю сайт, навожу мышкой на заголовки и читаю всплывающий текст, там все самое важное написано, и открывать страницу не нужно.

Я радуюсь про себя, что не устроился в банк. Мне теперь кажется, там еще хуже, чем в обычных фирмах.

***

– А ты, Костя, чем занимаешься? – спрашивают меня.

– Плановыми калькуляциями, – отвечаю я, и мне самому не нравится, как это звучит.

– А преждевременные калькуляции у тебя часто происходят? – задает вопрос в стиле Хомякова подвыпивший одногруппник.

Про писательство я никому не рассказываю.

***

Нам нужен еще один экономист, на производство. На эту должность берут девушку Олю, она только окончила университет. Я начинаю догадываться, что ставку у нас делают не на молодых, а на тех, кому можно меньше платить. Меня просят ввести ее в курс дела, показать, что да как. Я с интересом жду возможности покрасоваться перед молодой сотрудницей своей искушенностью в экономических делах.

Нас представляют друг другу. Оля ― милая девушка, но не вполне в моем вкусе. Несколько дней мы проводим перед моим монитором и вместе обедаем. После чего ее отправляют трудиться в Колядичи, где располагаются производственные цеха фирмы.

***

На работу к нам устраивается новый главный инженер, ему лет 50. Первым делом он ставит на свой стол флажок с эмблемой группы «Роллинг Стоунз» ― задорный язык высунут из приоткрытых губ. Думаю, он единственный, кто слушает «Роллинг Стоунз» на этой фирме.

***

Офис подпольного радио находится недалеко от универсама «Рига», потому мы с Леной теперь часто обедаем в столовой БГУИР. Лена рассказывает, что на работе они могут засидеться и до десяти вечера. Я удивлен.

– Понимаешь, – рассказывает она, – у нас такая классная атмосфера, нет никакого принуждения. И нет ощущения, что нужно оттуда быстрее бежать.

У нас совсем не так. Рабочий день официально оканчивается в шесть. Без пятнадцати минут все начинают собираться, мыть свои кружки, складывать бумаги. Без трех минут, все уже сидят одетыми. Без одной минуты нажимают в пуске «завершить работу», и ровно в шесть закрываются двери большинства кабинетов.

***

Я впервые по-настоящему задумываюсь о том, чтобы уйти. Меня останавливает то, что я не представляю, чем бы я еще мог заниматься. К тому же я привык к тому, что регулярно получаю зарплату. Но неужели литература меня не прокормит? Я кажусь себе интересным разносторонним человеком, неужели мое предназначение – это ежедневное прозябание в старом двухэтажном здании ветеринарной станции? Мне кажется, что вот-вот кто-то меня заметит, оценит, и жизнь пойдет совсем по-иному пути.

***

В комнате с общим чайником стоят Хомяков, Лесько и Вася и что-то обсуждают.

Заходит главный инженер с кружкой.

– На концерт Марка Нопфлера в Москву никто случайно не собирается?

Вопрос звучит настолько неуместно, что ему даже никто не отвечает.

***

В конце месяца наши менеджеры составляют специальные отчеты о проделанной работе, по которым им выплачивают зарплату. Из тех, про кого я знаю: у Юли в этом месяце получается 550$, у Андрея – 600$. На их фоне мои 350$ выглядят весьма бледно.

***

На фирму приходит с проверкой налоговая в обличии двух молодых парней. Их надо куда-то посадить, потому для этого освобождают наш с Васей кабинет. Меня отправляют в бухгалтерию, где сидят Захаровна, ее дочь Света, Олеся и новая сметчица, которую удалось отыскать с большим трудом.

***

Теперь я сижу спиной к двери, потому все время вздрагиваю, когда она открывается и кто-то заходит. Захаровне постоянно кажется, будто я что-то от нее прячу.

– Я видела, ты закрыл окно на компьютере, когда я вошла. Ты, наверное, лазил по интернету и не хотел, чтобы я заметила.

– Порнуху смотрел, – хохочет оказавшийся рядом Хомяков.

***

Стою на крыльце, курю. Рядом мужики из соседней фирмы. Один из них рассуждает:

– Вот я всегда говорил, что если человек получает меньше чем 400 баксов, то в работе он не заинтересован.

***

Захаровна-младшая в очередной раз бросает мне лист с данными сверки материалов. Он перелетает стол и падает на пол.

– Нельзя ли поаккуратнее? – спрашиваю я.

– Отойди от девочки, Дорожкин! – кричит Захаровна. – Мал еще тут порядки свои устанавливать!

Я в недоумении возвращаюсь за свой стол.

***

В Минске проходит международный поэтический фестиваль, куда съезжаются поэты из разных стран. Мы с друзьями ходим слушаем, как они читают свои стихи. После одного из таких вечеров, украинский поэт и по совместительству редактор толстого киевского журнала, зовет нас в кафе.

Мы пьем пиво и говорим о литературе.

– А ты что пишешь, Костя? – спрашивает он.

– Небольшие рассказы.

– Интересно, – говорит, он. – Возьми визитку. Там есть мой e-mail, почитаю.

Я беру визитку и кладу ее в кошелек. Мне бы очень хотелось иметь еще одну публикацию. А тем более за границей, в уважаемом издании.

***

Я отсылаю редактору несколько своих рассказов. В этот же вечер он отвечает, что все получил.

Визитку из кошелька я не выкладываю. Мне приятно, что она лежит там, будто между делом, и постоянно попадется на глаза. Мол, все верно, я писатель, и в моем кошельке визитка зарубежного редактора, заинтересованного в моей прозе.

***

Захаровна ругается.

– Дорожкин, ты мало списал материалов на заказ 4572 для Зайчикова. Теперь они у нас по учету повиснут.

– Само собой, если вы заказ отписали сегодняшним числом, а накладная на приход материалов датируется завтрашним.

– Что ты как маленький, вставляй материалы для других заказов, а эти потом раскидаешь. И вообще мне в последнее время не нравится твоя работа, ты все очень медленно делаешь. Ты как будто в каких-то облаках витаешь.

– Так работы все больше и больше.

– Понимаешь, твоя калькуляция называется «предварительная», это значит, что когда мы готовы отгружать заказ, она должна быть уже сделана.

– Калькуляция предварительная, но списание материалов происходит по факту, иначе все время будет возникать ситуация, как сегодня.

– Смотри у меня, доспоришься, будешь другую работу искать.

***

Встречаю на лестнице Лесько.

– Дорожкин, на тебя Захаровна жалуется. Делай, что она говорит, а то на улицу пойдешь. Понял?

***

Захаровна начинает следить за тем, во сколько я ухожу и прихожу. О каждой минуте опоздания она грозится докладывать директору. Наверное, она с удовольствием считала бы, сколько времени я обедаю, но ее самой в это время никогда нет на месте. Когда ей надо куда-то отъехать по своим делам, она всегда говорит: «Я в банк».

***

Мне присылают ссылку на условия литературного конкурса, проводимого компанией из России.

«Мы рады объявить конкурс литературных произведений о лозоплетении. Необходимо прислать произведение в любом жанре, в котором центральное место или же одно из основных смысловых значений отведено лозоплетению. Это может быть пьеса или драматическое произведение, ирония или фарс, детектив или фантастика, стих или тост, гротеск или глубокое научное исследование. Словом, Вы ограничены лишь собственной фантазией. Напишите о лозоплетении то, о чем еще никто не сказал.

В жюри нашего конкурса будут присутствовать известные литераторы, литературные критики, деканы гуманитарных факультетов ведущих вузов Москвы. Победители получат ценные призы и предложение о сотрудничестве с нашей фирмой».

***

Я решаю шутки ради в этом поучаствовать. Я пишу несколько маленьких зарисовок о лозоплетении, куда, в расчете на мудрое и компетентное жюри, вставляю отсылки к латышскому эпосу, текущей геополитической ситуации, сдабривая это все абсурдным юмором. Мне кажется, я должен победить в своей номинации, потому что я вообще не представляю, кто бы там еще мог участвовать.

***

Юля предупреждает:

– Говорила с Васей. Всей фирме повышают зарплату кроме тебя. Очень Захаровна против. Ты не расстраивайся только.

С тех пор как я не сижу больше с заместителем директора, я перестал быть в курсе дел фирмы. Юля чаще с ним сталкивается по работе, чем я, потому иногда рассказывает что-нибудь интересное. Ее последняя новость меня совсем не радует.

***

Кирилл бросает должность главного бухгалтера и поступает в Московский литературный институт на двухгодичные курсы. Я представляю занятия, где разбирают не бухгалтерские проводки, а художественную прозу, студенческое общежитие с писателями и поэтами, и начинаю ему завидовать, одновременно восхищаясь его смелостью. Чем я, черт возьми, занимаюсь в жизни?

***

– Завтра, Дорожкин, мы едем на производство проводить сверку остатков материалов, – сообщает с утра Захаровна. – Пора посмотреть, что там реально происходит.

Мы договариваемся встретиться на месте в 9 утра.

***

Наш цех располагается в промзоне в Колядичах, я добираюсь туда на электричке от железнодорожного вокзала. Из-за этого приходится встать на полтора часа раньше. Не представляю, как люди сюда ездят каждый день.

***

С нашей кладовщицей Ларисой Ивановной мы по очереди считаем остатки роллетного профиля, фурнитуры и прочих материалов, сверяя количество с остатками по бухгалтерии. Совпадает далеко не все.

Захаровна начинает багроветь, ей кажется, что это моя вина. Она уже начинает было говорить: «Ну, Дорожкин, ты...», как вклинивается Лариса Ивановна:

– Людмила Захаровна, – говорит она, – у вас такая юбка красивая.

Захаровне приятно, она смущенно благодарит кладовщицу и забывает обо мне. Я мысленно говорю «спасибо» Ларисе Ивановне за мудрость и сострадание и обещаю себе больше никогда не пререкаться с ней по телефону.

***

Доходим до болтов с гайками, Захаровна спрашивает:

– Можно я себе возьму один? У нас дома как раз стол починить надо.

Лариса Ивановна выбирает для нее болт получше. Мне она предлагает взять тюбик клея для алюминия. Я не отказываюсь, пусть будет, мало ли.

***

Алюминиевый профиль, из которого делают роллеты, поставляют в защитной пленке с пузырьками, длина которой больше человеческого роста. Мне, как и многим другим нравится их лопать, потому я отрываю себе приличный кусок и кладу в сумку.

***

Закончив с остатками, мы пьем кофе. Моя бывшая ученица, экономист Оля, угощает меня глазированным сырком.

Захаровна, которая приехала на машине, говорит:

– Я сейчас не в офис, а в банк, потому доберешься, Дорожкин, сам.

Я смотрю расписание электричек и плетусь на железнодорожную станцию.