Текст книги "Король репортажа. Публикации В.А. Гиляровского в газетах и журналах конца XIX века"

Автор книги: Кирилл Чуканов

Из театра в литературу

Если верить Гиляровскому, театром был увлечён с детства. Неизвестно, собирался ли в ту пору актёром стать, но когда такая возможность представилась, не упустил её.

В театре героя помнили, ждали. Актёрскую карьеру он продолжил. Сохранились афиши, напечатанные в конце 1870-х годов, там указан сценический псевдоним Гиляровского – «Сологуб».

Правда, Гиляровскому доставались лишь эпизодические роли. А он, похоже, на большее надеялся. Так что и сценическая карьера не заладилась.

О его артистизме рассказывали многие современники. Например, познакомившийся с ним уже в советскую эпоху писатель Л.В. Никулин отметил: «Дядя Гиляй был превосходный рассказчик, не лишённый актёрского мастерства (он был близок к театру)»¹¹.

Вот именно – «близок». Не более. Да, помимо артистизма, была у него и, как тогда говорили, фактура: атлетическое телосложение, великолепная физическая подготовка, зычный голос, отчётливая дикция, однако не хватало главного – сценического таланта. Гиляровский уяснил это через несколько лет, почему и ушёл из театра.

Мечтал он и стать поэтом. Не только стихи писать, но печатать их, жить гонорарами, добиться литературной известности.

Этой мечте был верен, даже став знаменитым репортером. Так, А.П. Чехов в одном из писем 1891 года рассказывал: «Охотно бы продал и Гиляровского с его стихами, да никто не купит. По-прежнему он влетает ко мне почти каждый вечер и одолевает меня своими сомнениями, борьбой, вулканами, рваными ноздрями, атаманами, вольной волюшкой и прочей чепухой, которую да простит ему бог»¹².

Чехов не вполне прав. Находились покупатели на стихи Гиляровского. В газетах печатал их под различными псевдонимами ещё будучи актёром, о чём сам рассказал в мемуарах.

Однако спрос на его лирику оказался не велик. И успехи в области поэтической юмористики тоже. Характерный пример – опубликованное московской «Русской газетой» летом 1881 года стихотворение «Бюст»¹³.

Лирический герой описывает историю своей женитьбы. Точнее, выбора жены:

 
Познакомился я с нею
В благороднейшем семействе
И никак не мог подумать
Об обмане и злодействе!
 

Что за «обман», понял слишком поздно. Сначала – ухаживал «целый год совсем бесплодно».

В итоге сватовство, венчание. Однако и разочарование —

 
Этой девственною грудью
Я один лишь обладаю!!! —
И супругу в исступленьи
Крепко к сердцу прижимаю!
И представьте, что нашёл я:
Грудь прямая, как лопата,
Чем я прежде любовался,
Была вата! только вата!!!
 

Газеты «Русское слово» и «Московский листок» тоже публиковали стихи Гиляровского. Но к этой поэзии он сам относился иронически —

 
Вот и в газете теперь здесь пишу я:
Злое караю, добро похвалю,
И про стихи и куплеты трактуя,
Так выражаться всегда я люблю:
Лишнего меньше, и краткость в куплете;
Мысли же – более силы придать!..
Ну, а в душе-то идеи не эти, —
Как бы… побольше с редакции взять!¹⁴
 

В «Московском листке» пробовал Гиляровский силы и как фельетонист. Для этого выбрал псевдоним новый, привлекающий внимание: «Проезжий корнет».

Псевдониму стиль вполне соответствовал. Будто и впрямь о своих поездках, балагуря, повествовал молодой офицер. Гиляровский даже стихи помещал в фельетоны.

Можно сказать, он и в журналистике оставался актёром. Хотя бы отчасти. Вот и сыграл «проезжего корнета».

Удачно была выбрана маска. Но издатель «Московского листка» – Н.И. Пастухов – счёл неуместным такой псевдоним для репортёра.

Пастухов, как рассказывал позже Гиляровский, прочёл репортаж о пожаре на одной из крупнейших московских фабрик, а «потом засмеялся.

– Корнет? Так корнету и поверят!

Зачеркнул и подписал: «Свой человек»»¹⁵.

Этим псевдонимом подписаны и другие репортажи Гиляровского в «Московском листке». Включая корреспонденции о так называемой Кукуевской железнодорожной катастрофе.

Они принесли Гиляровскому славу удачливого репортёра. Сначала в Москве и её окрестностях, затем – по всей Российской империи.

Как известно, ночью 29 июня 1882 года сильное наводнение размыло насыпь под железнодорожным полотном на участке Московско-Курской дороги близ деревни Кукуевка. Это и стало причиной крушения поезда. Локомотив и семь вагонов упали в образовавшуюся скважину и оказались под размытым грунтом. Результат – сорок два погибших, тридцать пять раненых. Примечательно, что машинист состава, проходившего несколько раньше, сообщил на первой же станции об аварийной ситуации, но дальше сигнал не поступил: не работал телеграф. Чиновники Министерства путей сообщения попытались воспрепятствовать распространению сведений о масштабе трагедии: едва начались спасательные работы, войска ближайшего гарнизона срочно оцепили место катастрофы. Солдатам было приказано не пропускать за оцепление ни родственников жертв, ни журналистов.

Возможно, чиновничий план удался бы, однако помешал Гиляровский. Бывший разведчик пробрался за солдатское оцепление и две недели вёл хронику, ухитряясь отправлять репортажи в «Московский листок», где специально для них создали временную рубрику «С места катастрофы на Курской железной дороге».

Популярность газеты значительно увеличилась, имя лихого репортёра – несмотря на псевдоним – узнали едва не все коллеги. Это был журналистский триумф Гиляровского.

В 1883 году Гиляровский стал репортёром газеты «Русские ведомости». Это очередная карьерная ступень.

Стихи всё ещё публиковал, но – в других изданиях. Гиляровский позже вспоминал о «Русских ведомостях»:

«– Наша профессорская газета, – называла её либеральная интеллигенция.

– Крамольщики! – шипели черносотенцы.

– Орган революционеров, – определил департамент полиции.

Газета имела своего определённого читателя. Коренная Москва, любившая лёгкое чтение и уголовную хронику, не читала её».

Но хватало других читателей. Да и журналистская репутация стала несколько иной. О том Гиляровский вспоминает с гордостью: «Какое счастье было для молодого журналиста, кроме ежедневных заметок без подписи, видеть свою подпись, иногда полной фамилией, иногда «В. Г-ский», под фельетонами полосы на две, на три, рядом с корифеями!»

Были там «корифеи». Как известно, в «Русских ведомостях» печатались В.Г. Короленко, Д.Н. Мамин-Сибиряк, Г.И. Успенский, Л.Н. Толстой и многие другие знаменитости.

В 1887 году вышла книга Гиляровского «Трущобные люди». Треть её объёма – недавние публикации в «Русских ведомостях». Однако книжные издания контролировались цензурой более жёстко, и почти весь тираж был сожжён в Сущёвской пожарно-полицейской части.

С 1891 года Гиляровский – не только популярнейший репортёр и фельетонист, но также издатель. У него собственное периодическое издание – спортивный журнал.

Тогда спорт в моду входил. Разумеется, модные увлечения – гимнастика, скачки, велосипедные гонки – только для состоятельных подданных Российской империи. Этим и воспользовался Гиляровский.

Он сам был, можно сказать, энтузиастом спорта. В 1882 году стал одним из основателей Русского гимнастического общества. Немалым опытом обладал, спортивных же изданий в России тогда крайне мало, так что конкуренция отнюдь не велика.

Гиляровский начинал с минимума. Собственное издание поначалу именовал «Листком объявлений и спорта».

Это и впрямь был «листок», сложенный пополам. Бумага самая дешёвая, формат примерно А3. Публиковались в новом журнале материалы спортивной тематики, включая шахматную, результаты скачек, переводы статей из заграничных изданий, посвящённых конному спорту, материалы о скотоводстве и курьёзные истории. Например, заметка про дятлов, которые, отыскивая пропитание, выдалбливали дыры в телеграфных столбах¹⁶.

Однако уже к середине 1890-х годов издание радикально изменилось. Прежде всего, другое название выбрал Гиляровский – «Журнал спорта».

В развороте это уже лист формата А2. Каждый номер – около десяти страниц. Изменилось и содержание. Теперь основное внимание уделено коневодству и конному спорту.

Публиковались не только краткие заметки, репортажи о скачках, но и аналитические материалы. Есть иллюстрации – рисунки и фотографии. Пользуясь современной терминологией, можно сказать, что у издания появился и свой логотип – голова лошади, обрамлённая подковой. На исходе 1890-х годов «Журнал спорта» – еженедельник, авторитетный в соответствующей среде.

Гиляровский не только редактировал свой журнал, но и печатался там довольно часто. Даже стихи опубликовал, хоть и не стали они лучше.

Автор, вновь подчеркнём, это осознавал. И даже оценил свое поэтическое творчество ироническим экспромтом:

 
«Я памятник себе в потомстве не воздвиг,
Не буду славен в этом мире,
И только, может быть, в трактире
Прочтут приятели мой стих»¹⁷.
 

Впрочем, стихи Гиляровский напечатал лишь дважды. В основном его публикации – о конезаводах, скачках. Не только краткие заметки, порою и аналитические статьи. Репортажи тоже были. Например, о состязании велосипедистов с кавалеристами, где победили донские казаки.

Иногда Гиляровский использовал псевдонимы. В частности, «Проезжий корнет». Новые тоже придумывал, к примеру, «Джура».

Это была игра. Читатели сразу понимали, кто автор.

«Беллетрист, поэт, журналист и славянофил»

Продолжая издавать «Журнал спорта», Гиляровский в 1899 году стал корреспондентом петербургской газеты «Россия». Там курировал отдел московских новостей.

Срочные корреспонденции печатались в рубрике «По телефону из Москвы». Прочие Гиляровский отсылал почтой. Они публиковались в разделе «Московский дневник».

Работа обычная, репортёрская. Упрочили же славу Гиляровского сербские репортажи.

На Балканах, как водится, было неспокойно. Правительства европейских стран боролись за влияние друг с другом и совместно пытались оттеснить российское. Особенно – в Сербии.

Там ситуация была и вовсе кризисной. Это обусловливалось давней борьбой княжеских династий – Обреновичей и Карагеоргиевичей.

В 1842 году Обреновичи были изгнаны из страны. Шестнадцать лет Сербией правил князь Александр Карагеоргиевич.

Но династическое соперничество продолжалось, и у каждой династии были сторонники. В 1858 году победили Обреновичи.

Через десять лет князем стал Милан IV. Еще четыре года спустя он себя объявил единовластным правителем. И уже в качестве монарха официально именовался королем – Миланом I Обреновичем.

Популярности новоявленный король не снискал. Его считали тираном, и были на то основания: Милан стал буквально марионеткой австрийского правительства, государственным делам не уделял внимания, ездил по европейским странам, увлекался азартными играми, наделал множество долгов, которые возвращал из средств государственного бюджета, а любые протесты сербского населения жестоко подавлял.

В 1889 году, предотвращая назревавший государственный переворот, Милан отрёкся от престола в пользу своего сына Александра. Однако им помыкал и фактически оставался у власти ещё десять лет.

По-прежнему он на австрийцев опирался. Российское влияние тогда изрядно ослабело.

Гиляровский же после русско-турецкой войны посетил Сербию в 1897 году. Был приглашён на состязания гимнастов, организованные спортивным обществом «Душан Сильный».

Успех прогнозировался. Гиляровский, в отличие от местных гимнастов-любителей, был профессионалом: в прошлом – цирковой акробат. И, хоть ему тогда за сорок, спортивной формы не утратил. Так что русского «короля репортёров» наградили медалью «Наибольшему витязю Душана Сильного».

Два года спустя Гиляровский вновь отправился в Сербию. На этот раз – по редакционному поручению газеты «Россия».

В книге Москва газетная» пояснил, что к нему обратился А.В. Амфитеатров, фактически возглавлявший редакцию. Тот утверждал, что «для газеты позарез нужно сенсацию: вся надежда на тебя!».

По словам Гиляровского, сенсацию решил искать в Албании. Она тогда – автономия в составе Османской империи.

Выбор понятен. Европейцы в Албанию попадали крайне редко, страна эта считалась едва ли не самой загадочной на Балканах.

Путь в Албанию – через Белград, куда и приехал Гиляровский. Но его целеполагание внезапно изменилось. Как раз накануне было совершено покушение на Милана, в городе – военное положение, массовые аресты, тюрьмы буквально забиты, полиция занята поисками «русского следа».

Гиляровский остался в Сербии, приняв сторону противников короля. Опасность вполне осознавал, что отметил в одном из репортажей: «Приходилось жутко! Меня выручила моя медаль, которую я носил на жилете под пиджаком, и в случае недоразумений я показывал её. Надпись «Наибольшему витязю Душана Сильного» производила действие на всех и заставляла быть почтительным»¹⁸.

Благодаря публикациям Гиляровского к ситуации в Сербии было привлечено внимание сначала российской, а затем и мировой общественности. В результате королевской администрации пришлось несколько умерить произвол.

Даже за границей Гиляровский не забывал «Журнал спорта». Так, 1 августа 1899 года там помещена отправленная почтой заметка о Любичском конезаводе. Завершается она ироническим пасссажем: «В общем, коннозаводство (так! – К. Ч.) в Сербии слабо. Король Александр ездит на русских рысаках»¹⁹.

После возвращения Гиляровский не оставил сербскую тематику. В августовских номерах «России» печатались его статьи, даже и стихи.

Это вполне объяснимо – впечатлений много. Загадочна лишь одна публикация. Согласно комментарию Гиляровского, перевод на русский язык письма Милана жене²⁰.

Документ, понятно, дискредитировавший короля. Гиляровский указал: «В то время, когда дела пропившегося и проигравшегося по заграничным притонам Милана довели его до крайней степени падения, в то время, когда Милан, как последний бродяга, скитался под чужим именем, скрываясь от кредиторов, он обратился к королеве Наталии с следующим письмом».

Согласно документу, Милан просил жену спасти его от кредиторов. О пьянстве и долговых мытарствах бывшего короля уже знали европейские и российские читатели. Гиляровский, можно сказать, документировал фоновые знания. И комментировал весьма язвительно:

«Королева Наталия, как известно, выручила своего беспутного мужа ради сохранения чести дома Обреновичей.

Это было вдвойне напрасно: спасая Милана по доброте своей души, королева Наталия сохранила палача Сербии, как это видим мы теперь, а фамилия Обреновичей…

Впрочем, пока довольно! О Милане как Обреновиче стоит поговорить особо!..»

Было ли само письмо, если да, то как оно попало к публикатору – сведений нет. Мистификацию нельзя исключить. Существенно же, что Гиляровский по-прежнему старался помочь друзьям в Сербии, последовательно дискредитируя их гонителя.

Благодаря сербским репортажам Гиляровский добился тогда не только всероссийской, но и европейской известности. Не исключено, что ещё и поэтому на его визитной карточке было указано – «славянофил».

Уместно вновь подчеркнуть: к славянофильским идеологическим установкам его публикации не имели отношения, да и соответствующие политические дефиниции уж сорок лет как деактуализовались. Гиляровский шутил, имплицитно предлагая объяснение своего интереса к Сербии, помощи сербским друзьям.

По-прежнему он печатался в газете «Россия». Там – на исходе 1899 года в специальном рождественском номере – опубликован и его рассказ «Сезастра».

Каждый такой номер принципиально отличался от ежедневных. В нём печатались сочинённые корреспондентами газеты рождественские сказки. Вот и Гиляровский опубликовал историю сказочную, фантастическую – о вечной любви египетского жреца, создавшего эликсир бессмертия.

Ни раньше, ни позже Гиляровский ничего подобного не печатал. Все его рассказы так или иначе связаны с личным опытом. Бродяжьим, военным, журналистским. «Сезастра» – исключение. Вот почему эта публикация оказалась вне сферы внимания исследователей.

Допустимо, что её заслонила репутация «короля репортёров». На исходе 1890-х годов он, друживший со многими писателями, журналистами, актёрами, режиссёрами, художниками, сам был, можно сказать, московской достопримечательностью.

Но это уже литературная биография прославленного «дяди Гиляя». Отражённая в его мемуарах, а также работах историков литературы и краеведов.

В книге, предлагаемой вниманию наших читателей, помещены ранние, а потому малоизвестные публикации Гиляровского. Можно сказать, забытые, относящиеся к биографии долитературной.

Эдиционные принципы

Все материалы печатаются по текстам, опубликованным периодическими изданиями в 1881–1899 годах. Орфография и пунктуация приведены к современным нормам. Стилистические особенности публикуемых статей сохранены без изменений.

_______________________________________

¹ См.: РГАЛИ. Ф. 145. Оп. 1. Ед. хр. 5. Л. 6.

² Здесь и далее цит. по: Гиляровский В.А. Мои скитания // Гиляровский В.А. Собр. соч.: В 4 т. М.: Правда, 1989. Т. 1. С. 13–244.

³ См., напр.: Подольская И.И. Гиляровский В.А. // Русские писатели. 1800–1917: Биографический словарь. М.: Большая российская энциклопедия, 1992. Т. 1. С. 563–564.

⁴Гиляровский В. Мои семдесять пять лет // Огонёк. 1928. № 46. С. <7>.

⁵ См.: Он же. <Автобиография> Словарь Общества любителей русской словесности при Московском университете. 1811–1911. М.: Печатня А. Снегирёвой, 1911. С. 77–78.

⁶Аринин В. Гиляровский на Кубенском озере // Красный Север. 2005. 1 октября.

⁷ См.: РГВИА. Ф. 2751. Оп. 11. Д. 64–71.

⁸ См.: Там же. Ф. 400. Оп. 12. Д. 14538. Л. 13–25.

⁹ См.: Там же. Ф. 725. Оп. 11–12.

¹⁰ Там же. Ф. 400. Оп. 12. Д. 1147. Л. 3-14.

¹¹ См., напр.: Никулин Л. «Москва и москвичи» дяди Гиляя // Москва. 1957. № 3.

¹²Чехов А.П. Письмо Линтваревой Н.М. // Чехов А.П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Письма: В 12 т. М.: Наука, 1975. Т. 4. С. 289–290.

¹³Гиляровский В.А. Бюст // Русская газета. 1881. № 153.

¹⁴Он же. На языке и в мыслях // Московский листок. 1881. № 5.

¹⁵Он же. Москва газетная // Гиляровский В.А. Собр. соч.: В 4 т. М.: Правда, 2003. Т. 3. С. 101.

¹⁶ Телеграф и животные //Листок объявлений и спорта. 1891. № 65.

¹⁷ РГАЛИ. Ф. 145. Ед. хр. 31. Л. 4.

¹⁸Гиляровский В.А. Из Сербии // Россия. 1899. № 74. 11 июля.

¹⁹Он же. Сербия. (Корреспонденция «Журнала Спорта») // Журнал Спорта. 1899. № 61.

²⁰Он же. Письмо Милана к королеве Наталии // Россия. 1899. № 97.

«Русская газета» (1881)

Сцена и кулисы

12 августа на сцене Петровского театра было поставлено произведение Мольера «Тартюф».

Публика заметно отдыхала, смотря прекрасную комедию величайшего комика Франции. Пьеса прошла более чем хорошо, за что нельзя от душе не поблагодарить дирекцию.

Главные роли были распределены между Киреевым, Свободиным, Немировой-Ральф и Рыбчинской. Пальма первенства, бесспорно, принадлежит г. Кирееву, этому лучшему в настоящее время русскому исполнителю Мольера, и г-же Рыбчинской. Первый в роли Оргонта создал живой мольеровский тип попавшего впросак доверчивого старикашки, а вторая безукоризненно исполнила роль бойкой горничной. Г. Свободин очень хорошо воспроизвёл тип Тартюфа, хотя местами немного был монотонен и однообразен, что особенно чувствовалось в конце 4 акта. Нельзя не отметить прекрасного исполнения г-жи Немировой-Ральф роли Эльвиры, жены Оргонта. Г. Симскому в роли холодного мольеровского резонёра Клеанта недурно было бы изменить свою походку «петушком», что как нельзя более нейдёт к Клеанту, человеку рассудка до крайней степени. Он сам себя характеризует словами:

 
Я хвастаться своим не думаю умом,
Но рассудительным быть никогда не рано;
Я правду различать умею от обмана.
 

Эти слова нужно сказать, чтоб им можно было поверить, а их может сказать лишь мольеровский Клеант, а не увлекающийся беспокойный человек, представленный нам г. Симским. Кстати, не нужно рубить стиха и говорить в одну ноту… Остальные исполнители были все на своём месте и способствовали общему ансамблю, благодаря которому гладко разыгранная пьеса долго останется в памяти зрителя.

После «Тартюфа» шла комедийка «Чашка чаю». Участвовали Гламма-Мещерская, Васильева 1-я, Холодов и Красовский. Исполнена безукоризненно.

«Московский листок» (1881–1882)

Разные репортажи и заметки

VI

Покойный артист и известный антрепренёр Г. И. Г-в жил вместе со своим суфлёром Ф. Ф. К-ким, который последнее время был почти совсем глухой. Раз они сидят в разных комнатах; Г. И. кричит ему: «Фёдор Фёдорович, не видали ли вы, где мои старые туфли». Бог знает, что сглуху показалось Фёдору Фёдоровичу, но только он пресерьёзно ответил: «они прошлый сезон в Саратове служили!»

VII

В городе К. два сезона тому назад были выпущены афиши такого рода: «в бенефис артиста N – дана будет оперетка в 4 д. «Фауст наизнанку». Далее следует названия картин, декораций, действующие лица и, наконец, крупными буквами: во 2-м акте Валентин выедет на сцену на живой лошади работы декоратора С-ва.

VIII

В Саратове два года тому назад была назначена театральная комиссия с целью обсуждать различные вопросы, касающиеся театра. В неё попали некоторые члены Думы, мало знающие это дело. Когда разбирался вопрос о том, какого репертуара больше держаться, заговорили о классических пьесах. Кто-то посоветовал ставить больше пьесы Шиллера. Тогда один из членов комиссии, содержатель гостиницы, Г-в, сказал: «я тоже за Шиллера». – «А вы знакомы с произведениями Шиллера?» – спросили его. – «Вот ещё, прекрасно, – ответил Г-в, – да он каждый раз у меня в нумерах останавливается; ещё такой рыженький, бритый».