Текст книги "Прошение об отставке"

Автор книги: Кирилл Берендеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Берендеев Кирилл
Прошение об отставке

Берендеев Кирилл

Прошение об отставке

Не могу объяснить, что именно произошло со мной в тот день. Не себе, ни, тем более, вам, гражданин следователь. Мой рассказ покажется верхом абсурда, пожалуй, он лишь вызовет у вас усмешку и, в итоге, создаст предвзятое отношение ко мне, как к человеку с нездоровой психикой. Я знаю, я говорил вашему напарнику.... Нет, раз вы настаиваете....

Двадцатого, в среду, я возвращался домой с работы в обычное время, в пять часов пополудни. Ах, вы установили маршрут моих передвижений в тот день. Тогда я не буду отвлекаться. Около подъезда рядом со мной притормозила легковая машина, я говорил, что ее марку не запомнил. Человек, сидевший рядом с водителем, поинтересовался у меня, где находится военкомат; знаете, у меня очень часто спрашивают об этом, поэтому я нисколько не удивился вопросу. Стал объяснить, водитель переспросил, я нагнулся, чтобы объяснить ему, и в этот момент... человек на переднем сиденье, кажется, мазнул меня чем-то по лицу. Не знаю. Не уверен в точности, после этого у меня случился провал в памяти. Нет, я говорил, ничего подобного раньше со мной не случалось, моя медицинская карта... да, вы ее смотрели.

Хорошо, я продолжаю. Скорее всего, в отключке я пробыл достаточно долго. Потому что, очнувшись, обнаружил себя сидящим в кресле, наподобие стоматологического, сильно откинутого назад, так что первым я увидел навесной потолок с двумя плафонами прямо над моей головой. Помещение, в котором я находился, было невелико, полагаю, метров двенадцать, как спальня в моей квартире... извините. И оно было лишено всякой мебели, это сразу же бросалось в глаза. В нем не было даже обоев: стены были покрыты нежно-голубой краской, а пол выложен кафельной плиткой блекло бежевого цвета. Окна отсутствовали, только дверь, прямо напротив кресла, и две телекамеры над ней; когда я очнулся и зашевелился, намереваясь встать, дверь распахнулась, внутрь вошли двое: мужчина и женщина средних лет, одетые в медицинские халаты голубого цвета. Я предположил, что попал в больницу, посчитал, что мне внезапно стало плохо на улице, и те двое в машине.... Хорошо, продолжу о вошедших.

Об их лицах не могу сказать ничего определенного. Знаете, гражданин следователь, бывают такие типажи, которых запомнить почти невозможно, слишком они обычны, стандартны, эдакие среднестатистические лица. Оба "врача", назову их так, выглядели именно так. Обыденная внешность: мужчина лет сорока, черноволосый с высоким лбом и узким лицом, женщина чуть моложе, крашеная блондинка с бесцветными губами. Нет, про цвет глаз ничего сказать не могу. Рост... сидящему в кресле трудно... я думаю, метр семьдесят пять мужчина и метр семьдесят – женщина.

Я попытался встать, врач удержал меня. Предупредил тут же, чтобы я не волновался, что со мной все в порядке, это обычная процедура. Суть ее сейчас мне объяснит его коллега. Он обернулся к женщине. Та кивнула и стала говорить, сухо и коротко.

Некий господин Горбачев, нет, я его не знаю и не могу знать, Афанасий Петрович, подал прошение об отставке. Моя обязанность заключается в том, чтобы решить, стоит ли принимать эту отставку или ее следует отклонить. "Обычная процедура", сказала женщина и повернула кресло так, чтобы я сидел спиной к двери. Перед тем, как сделать выбор, у меня будет возможность задать двадцать вопросов, исходя из ответов на которые, я решу, что же следует предпринять.

– Задавать вопросы следует так, чтобы мы могли отвечать только "да" или "нет", – добавил мужчина. – Как в известной детской игре. Кроме того, если вы зададите вопрос, на который мы не сможем дать ответ по причине конфиденциальности информации, вы имеете право изменить его, чтобы мы могли ответить, при этом число оставшихся вопросов не сократится. И последнее. Вы можете задавать вопросы типа "или-или", и таким образом сэкономите на наших ответах и почерпнете больше информации, необходимой для вынесения вердикта. Вы готовы спрашивать?

Надо ли говорить, гражданин следователь, что спрашивать я был готов о чем угодно, но только не об отставке этого Афанасия Петровича Горбачева? Надо ли говорить, что в первую очередь я хотел бы узнать, почему именно я был взят для решения вопроса, о коем не имел ни малейшего представления, для чего и, главное, кому, понадобилась операция по моей поимке, и чем все это завершится.... Да, да, простите, возвращаюсь к рассказу.

Я ответил мужчине, что совершенно не готов, что хотел бы в первую очередь знать, где я, почему именно я, и кого, собственно, они собой представляют. Первый и последний вопрос были им проигнорированы, мужчина ответил лишь следующее:

– Не имеет принципиального значения, ни кто мы, ни где вы в данный момент находитесь, – мужчина произнес эти слова как-то излишне спокойно, пожалуй, даже отстраненно. – Ответь мы на них, и вам захочется узнать дополнительные подробности, затем еще и еще. Каждый наш новый ответ будет порождать у вас желание узнать больше, новые вопросы, подобно снежной лавине, затопят вас, и вы не сможете сделать верный выбор в отношении Горбачева. Ваше незамутненное сознание, – в отношении нас, нашей организации и, прежде всего, стоящей перед вами задачи, – не должно испытывать никаких побочных влияний. Напротив, вы не должны знать ничего обо всем вышеперечисленном, ибо в противном случае, это затронет глубинные слои вашего мироощущения, что приведет к неверным вопросам и, как следствие, к грубейшей ошибке в отношении поставленной перед вами дилеммы. Допустить подобное мы не можем.

– Значит, вы не ответите мне.

– Думаю, кое-что я могу вам объяснить. Да, мы выбрали вас неслучайно. Подобную практику мы используем почти двадцать лет. Можно сказать, стало основой основ нашей организации, когда вопросы, имеющие несколько взаимоисключающих вариантов, решают люди, не только никоим образом с нашей организацией не связанные, но и вовсе не слыхивающие о ее существовании. За истекший срок эффективность подобного метода доказала себя, статистика утверждает, что выбранные подобным образом пути развития многовариантных ситуаций оптимальны. Правда, для этого надо предварительно выбрать человека, подходящего для решения именно той, а не иной задачи. Для этой цели у нас существует своя система отбора по множеству параметров. Впрочем, я не буду вводить вас в ее тонкости.

Я переспросил мужчину, пытаясь узнать, сколько всего человек их организация задействовала для решения подобных задач.

– Это неважно. Главное, у нас есть необходимый запас прочности при решении таких деликатных проблем как изъятие того или иного индивидуума из его окружения. Всегда есть несколько кандидатов, в той или иной степени удовлетворяющие нас. И вы, как один из них, избраны нами. Уверяю, наш вычислительный центр из множества возможных претендентов в первую очередь указал именно вас, с заметным отрывом от остальных. Я полагаю это можно считать определенным поводом для гордости. И, одновременно, сознанием значимости подобного избрания. И, конечно, ответственности, лежащую с этой минуты на вас.

– А по каким параметрам я был... избран?

– По множеству, всего их несколько сотен. Сюда входит семейное положение, место работы и проживания, черты характера, привычки, особенности мышления, социальная активность... и так далее. Одним словом, вы именно тот, кто идеально подходит для того, чтобы принять верное решение: согласиться ли организации с отставкой Горбачева или нет.

Тогда мне все происходящее казалось чуть ли не смешным: в основном, из-за фамилии человека, подавшего прошение. Нет, ни страха, ни волнения я отчего-то не испытывал. Напротив, я ощущал и гордость за выбор именно меня и ответственность перед поставленной задачей, как и рекомендовал мне перед этим мужчина.... Да, я находился под действием каких-то транквилизаторов, мне сообщили об этом позже, после того, как я сделал выбор. И даже этот факт я воспринял как данность.

– Итак, я надеюсь, вы готовы, – сказал мужчина. – напомню еще раз: чем меньше вы знаете о нашей организации, тем вернее решите поставленный перед вами вопрос. Прошу, сосредоточьтесь или расслабьтесь, как вам будет удобнее, и спрашивайте. У вас двадцать вопросов. Получив ответы на них, вы должны принять решение. И принять его должны именно здесь, в этом кабинете, ибо он специально предназначен для того, чтобы ваш мозг побыстрее включился в работу и действовал, задавая только самые необходимые вопросы. И, как вы понимаете, весь предварительный комплекс мероприятий, ваша поездка сюда, так же необходима, как и все прочее, включая присутствие перед вами меня и моей коллеги. Каждая мелочь, даже вопрос нашего человека о военкомате перед вашим, так сказать, "похищением" – есть звенья одной цепи, способствующие тому, что вы решите нашу проблему вернее и быстрее.

Мужчина снова спросил, готов ли я задавать вопросы. Я молчал, собираясь с мыслями, я и представить себе не мог, с чего мне начать и чем закончить, не говоря уже о том, чтобы.... Да, гражданин следователь, я помню ваши слова, но я не отвлекаюсь, я просто уточняю. Вполне возможно, что моя растерянность и несобранность и сыграли определенную роль.... Вопросы? Помню конечно.

Первым я спросил, не занимает ли господин Горбачев – согласитесь, довольно необычно произносить столь знакомую фамилию, но относящуюся к совершенно незнакомому человеку – какой-либо ответственный пост в вашей организации или же сама организация имеет с ним некие договоренности и, соответственно, определенного рода влияние.

– Да, – ответил мужчина, – он является ставленником нашей организации. Ставленником высокого ранга.

– Его желание оставить свой пост добровольно, то есть, связано ли оно с возрастом, с переходом на другую работу, с болезнями или с некими, неконтролируемыми им обстоятельствами?

– Вы не точны в определении причин, – произнес мужчина. – Пожалуйста, повторите вопрос, изменив формулировку.

Я спросил, не было ли желание Горбачева уйти результатом чьей-то интриги или убежденностью в своей несостоятельности или невозможностью исполнять взятые на себя обязательства.

– Последнее, – облегченно вздохнув, ответила женщина.

– В сочетании с первым, – холодно отметил мужчина.

– Эти... интриги касались его лично или его работы?

– И того и другого, – снова мужчина.

– У него была семья? Дети?

– Да, жена и двое детей, – женщина. И тут же произнесла: – Это необходимое уточнение.

– Его преследовали?

– Извините, неверный вопрос.

– Он подвергался нажиму со стороны властей, прессы или резкой критике людей, занимающих столь же высокий пост, что и он сам?

– Он сам власть, – ответил мужчина. – Интриги носили постоянный характер.

– Долго ли они продолжались?

– Со времени его вступления в должность.

– Я могу узнать, сколько именно?

– Вы теряете вопрос. Шесть лет.

– Но сейчас он поставлен в критическое положение?

– Да.

– И он хочет сохранить лицо?

– Повторяю, вы теряете вопросы. Да.

– Ваша организация может заменить его своим человеком?

Мужчина и женщина обменялись пристальными взглядами.

– Да, – медленно произнес он.

– Есть ли конкуренция с другой стороны?

– Более чем серьезная, – ответила женщина.

– Горбачев хороший специалист в своем деле?

– Безусловно.

– Простите, я перезадам вопрос. Возможно?

– Да, задавайте снова.

– Горбачев справляется с делами лучше своего возможного преемника? Лучше любого: вашего и конкурирующей организации?

– Нет, кандидат со стороны ему равнозначен.

– Этот кандидат – противник вашей организации?

Мужчина ответил "нет", женщина – "да". Они переглянулись.

– В настоящий момент его политика не соответствует целям и задачам организации, – сказал он. Женщина твердо кивнула.

– Вы надеетесь, в случае его победы, перетянуть его на свою сторону?

– Нет. Он на это не пойдет, – женщина, опять столь же решительно.

– После ухода Горбачев будет подвергаться преследованию?

– Нет, – мужчина.

– Он перейдет на другой пост или уйдет в отставку?

– Перейдет на другой пост с понижением.... Хочу напомнить, что у вас осталось четыре вопроса.

– Противники Горбачева строят против него козни?

– Нет.

– Простите, я перезадам вопрос.... Это делает претендент от конкурирующей системы или сама выдвинувшая его организация?

– Нет. Ни то, ни другое.

– Тогда я не понимаю.... Интриги связаны с получением кем-то выгоды от отставки, я хотел сказать, сторонним лицом?

– Да, безусловно.

– И против альтернативного кандидата...

– Вы снова теряете вопрос.

– Хорошо. Источник интриг не удастся закрыть в любом случае?

– Да. У вас последний вопрос.

А я даже не заметил этого.

– Но вам важно сохранить Горбачева на его посту?

– Это решать как раз вам. Перефразируйте вопрос.

– Будет ли Горбачев, даже в случае ухода, безусловно работать на вас, как и прежде, или же лояльность его подвергнется сомнению?

– Безусловно, будет, – категорично ответил мужчина. – Вне зависимости от степени понижения, – и добавил: – Ваши вопросы закончились. Обдумайте свой ответ перед тем, как сообщить его нам.

Произнеся эти слова, мужчина отошел от кресла, в котором я сидел.

Да, я обдумывал ответ довольно долго. Не знаю, может быть, полчаса, или еще дольше. За это время в кабинете стояла мертвая тишина: мужчина и женщина встали позади кресла, так чтобы я не мог видеть их, а сосредоточился бы лишь на своей задаче. И когда мне показалось, что меня вот-вот одернут и попросят поспешить, я произнес:

– Считаю, что отставку Горбачева следует принять.

Переспрашивать меня не стали, хотя, признаться, я надеялся на это. Мужчина молча достал из кармана платок и резко махнул его перед моим носом – я снова потерял сознание. И очнулся уже у себя в квартире, сидящем в кресле подле входной двери, одетый, будто только пришел. Я немедленно взглянул на часы – между похищением и возвращением прошло не более часа, хотя, я твердо уверен, примерно столько времени я только находился в кабинете без окон.... Совершеннейший абсурд. И, знаете, гражданин следователь, в первый момент мне подумалось, что все случившееся, лишь плод моей разыгравшейся фантазии, что мне действительно просто стало плохо на улице и меня... я помню, я все это рассказывал вам. Нет, это не все, конечно, я и подвожу дело, столь долго и тщательно к тому самому происшествию.

Четыре дня назад мой автомобиль при подъезде к дому подрезала та самая машина, водителю которой я объяснял... да, с нее и началась моя история. Только на этот раз за рулем сидела женщина, та, что задавала вопросы в кабинете без окон. Она вышла из машины, подошла, нагнулась к окошку и быстро заговорила: сказала, что я задавал неверные вопросы, как следствие, ошибся в выборе, что отставка Горбачева своими неожиданно возникшими последствиями потрясла основы не только самой организации, но и всколыхнула общество. Я недоумевал: ведь ни о чем подобном я не слыхивал, и просто сказал женщине, что до меня не доходили слухи о каких бы то ни было волнениях; в ответ она покачала головой с лицом, исполненным презрения и заявила буквально следующее. Она сказала, что ни о каких волнениях мне и не может быть ничего известно, но грех от неверно принятого решения, повлекшего за собой, к тому же, человеческие жертвы, число коих уже составляет не один десяток безвинных душ, грех этот лежит исключительно на моей совести, и пусть само сознание этого факта, что где-то по моей вине гибнут люди, повергнет меня в трепет и отчаяние запоздалого раскаяния. Да, да, гражданин следователь, раскаяние именно от неверно заданных вопросов.

Я продолжал отрицать свою вину, напирая на очевидное, ведь, в самом деле, если она утверждает, что по моей вине случилась настоящая резня в которой погибло двадцать восемь человек и покалечено более сотни, то почему же об этом молчит телевидение и газеты: ведь такое невозможно скрыть, уж вы-то знаете. Она не стала отвечать, буркнула, что мне этого не понять. Так что я решил, что она просто угрожает мне, поскольку, как она призналась мне сама, в том кабинете она представляла партию в организации, чьи интересы были отличны от мнения иной партии, чьим представителем был мужчина. Ее группа сильно проиграла от отставки Горбачева, его же выиграла, но выигрыш этот временный и, безусловно, ненадежный, поскольку они сами не ведают, что творят. Это они, при помощи подставных лиц устраивали интриги с целью отставки Горбачева, их партия вынуждена была пойти на поводу у тех самых подставных лиц, что, в итоге, и привело к массовым выступлениям в обществе Женщина потребовала от меня, чтобы я пересел в ее автомобиль и проехал с ней, что, вообще-то, строжайше запрещено, но она считает себя просто обязанной открыть мне глаза на происшедшее.

Я решительно отказался, и тогда из машины вылезли двое тех самых мужчин, что две недели назад привезли меня в кабинет, и я... гражданин следователь, я думал, что та женщина просто не в себе от того, что все пошло не по ее плану, а эти ее подручные.... Короче, я испугался. Нажал на газ и попытался уехать. Так получилось, что машина задела кого-то из мужчин, пытавшихся остановить меня, я признаю это, гражданин следователь, но они достали оружие, когда шли ко мне.... Гражданин следователь, ведь я же не превысил пределов самообороны.

И еще. Я в сотый раз повторяю: я не убивал их. Тем более, не отвозил в карьер, где их трупы, всех троих, с простреленными головами, были найдены в разбитой машине, три дня назад. Я и с оружием-то обращаться не умею. Да и как я это мог сделать? Я согласен, гражданин следователь, чтобы выстрелить умения не надо, было бы желание, но именно желания...я же был напуган до полусмерти. И потому не сразу поехал домой, а колесил по округе порядка двух часов, запутывая следы. Ведь ваш свидетель, о котором вы говорили, подтверждает факт словесной перепалки между мной и той женщиной, он видел, как я, уезжая в панике, сбил одного из мужчин. Ах, тот даже не был ранен, и тотчас поднялся. Тем более. У меня и в мыслях не было мстить. Сами посудите, к чему мне это? И еще, вы же не смогли опознать тела убитых, вы не знаете, что это были за люди. И я не знаю этого. К тому же не нашли оружия у меня. Потому, что я его сроду не имел!

Только на месте преступления? Без отпечатков? Но ведь это же ничего не значит, сами посудите, это мог быть кто угодно, да хоть тот же мужчина, которому я задавал вопросы в кабинете без окон. Даже, скорее всего именно он. Ведь женщина нарушила запрет их организации на встречу с людьми, принимавшими решения, вот он и решил убить двух зайцев – избавиться от конкуренции и заодно припугнуть колеблющихся. Сплотить ряды, если можно так сказать....

Нет, подождите, не вызывайте охрану, гражданин следователь. Давайте поговорим еще. Гражданин следователь, ведь вы не понимаете, я действительно не мог. Пожалуйста, поверьте мне, гражданин следователь... гражданин следователь!